Текст книги "Замок"
Автор книги: Владимир Гурвич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
28
Они приехали в замок утром, сейчас приближался вечер, а Нежельский до сих пор не общался с Каманиным. Он ощущал себя неприкаянным, никто не обращал на него внимания, даже не пытался заговорить. После утренней беседы с Рутой, он не произнес больше ни одного слова. А ведь он надеялся на долгие беседы с Феликсом, ради них он бросил все свои дела в Москве и примчался в это польское захолустье.
Нежельский не понимал, почему юбилей Каманина надо было отмечать именно здесь. Насколько ему было известно, Феликса мало что связывало с этой страной. Ну, была у него одна из жен наполовину полькой. Но Эмма родилась и всю жизнь провела в России, по-польски не говорила, да и Польшей интересовалась не больше, чем Филиппинами. Ну, преподавал он не то год, не то два в Краковском университете, но кончилось это не слишком хорошо. И это замок, совершенно не понятно, зачем он его приобрел, потратил столько денег? Что он этим хотел сказать? Нежельский, как увидел это древний форпост, все пытался разгадать эту загадку. Ему ли не знать, как сильно Феликс любит символизм, но тут он, пожалуй, превзошел все, что до этого делал в этом направлении. Может, наступил тот возраст, когда человек начинает чудить. Если это случилось со Феликсом, то очень грустно, получается, что даже самый сильный человеческий интеллект не защищен от деградации. Возможно, он подвержен ей в первую очередь в силу того, что природа очень мстительна, она отыгрывается на тех, кому сама же больше и дает.
Нежельскому вспомнилось, как на эту тему они когда-то бурно спорили с Каманиным. Феликс отстаивал точку зрения, что тем больший дар, тем сильнее у него обратная сторона. По этой причине одаренные люди столь опасны, никогда не знаешь, что возьмет в них вверх: лицо или изнанка?
Нежельский вдруг поймал себя на том, что не помнит собственных возражений, помнит лишь то, что спорили они долго и ожесточенно. Впрочем, дело было не столько в самой теме дискуссии, а в характере их отношений. Как говорил тогда Феликс, они являлись метафизическими антагонистами. Нежельский долго не понимал, что же это реально означает, но и спрашивать не решался. Но однажды все же не выдержал и задал вопрос. Каманин раздумывал весьма напряженно. «Понимаешь, Иван, – наконец произнес он, – есть люди, которые вынуждены быть идеологическими противниками. И дело даже не в том, что они придерживаются противоположных воззрений, хотя это так. Дело в том, что они придерживаются противоположных воззрений в силу того, что обречены всегда отстаивать иные точки зрения. Это глубже, чем просто противоречия, сами их сущности находятся на разных берегах, они олицетворяют собой не сочетающие друг с другом ценности. И ничего изменить тут нельзя. Вот и мы с тобой именно такие антагонисты, а потому независимо от наших желаний обречены на вечные разногласия. Одно радует в этой ситуации, что это творческий симбиоз. По крайней мере, его следует таким сделать, в противном случае мы будем вынуждены вступить в смертельный, а главное бесплодный поединок».
Нежельский больше часа уже сидел на террасе, поглядывал на идеально ровную гладь озера и доканчивал бутылку сухого вина. Не то, что ему хотелось пить, но чем еще заняться он не знал. Внезапно появилась Мария и направилась к нему.
– Можно? – она спросила, останавливаясь рядом с ним.
– Разумеется, Мария Анатольевна. Буду счастлив, если вы скосите мое одиночество.
Мария села и посмотрела на бутылку. Нежельский перехватил ее взгляд.
– Это я от скуки, – пояснил он.
Мария кивнула головой.
– Меня послал к вам Феликс. Он извиняется, что так и не успел пообщаться с вами.
– С ним что-то не так?
– Немного подскочило давление. Сейчас он заснул, обычно в такой ситуации он спит не больше часа. Но перед тем, как уснуть, попросил спросить у вас, как вам тут нравится?
– Мне тут нравится. Только я не совсем понимаю, зачем Феликсу понадобился этот замок, да еще в чужой Польше. В России нет недостатка в красивых домах, расположенных в прекрасных местах.
– Я тоже долго не понимала этого.
– А теперь поняли?
– Возможно, – кивнула головой Мария. – Однажды он мне поведал свою теорию новых корней. Не припоминаете?
Нежельский напряг память.
– Увы, нет. Впрочем, у него на все есть своя теория. Всех не упомнишь.
– Это так, – согласилась она. – Феликс считает, что если человек слишком долго живет на одном месте, в одной стране его восприятие мире сильно искажается, становится узким, чрезмерно субъективным, он не в состояние верно судить о происходящем в мире. Поэтому периодически надо менять свое место жительство. И, насколько я понимаю, он решил это сделать под конец жизни.
Нежельский пристально посмотрел на свою собеседницу.
– У меня такое чувство, что вы не очень одобряете этот его поступок.
Мария слегка наклонила голову.
– Для его здоровья подобные перемещения не полезны. Ему лучше оставаться постоянно в одном климате, в одних условиях. Если организм не здоров, то любые перемены ему вредны.
– Неужели все так плохо, Мария Анатольевна?
Мария испустила глубокий вздох.
– Трудно сказать, Иван Михайлович. Все зависит от многих обстоятельств. Больной человек очень уязвим, в одних условиях при одной и той же болезни он может прожить много лет, а при других – все может произойти очень быстро. Я слежу за тем, чтобы осуществлялся первый вариант. Увы, я не всесильна. Боюсь, что идея с празднованием юбилея не самая лучшая. Я пыталась Феликса отговорить от нее, но не получилось. Вам ли не знать, каким он может быть упрямым.
– Это мне хорошо известно, – согласился Нежельский. – Честно говоря, я и не представлял, что все столь серьезно.
– Со смертью не шутят. Я как врач это знаю очень хорошо. Я много лет проработала в кардиологическом центре; сердце – это тот орган, который способен в одно мгновение перерезать в человеке нить жизни. Я это наблюдала десятки раз. И во многих случаях невозможно что-то сделать. Я бы вас попросила, Иван Михайлович, когда вы будете с ним разговаривать, помнить о том, что я вам только что сказала.
– Я непременно это учту.
– Спасибо. – Мария встала. – Пойду, посмотрю, не проснулся ли Феликс. Да и к вечернему приему пора готовиться.
Она направилась к выходу с террасы. Нежельский проводил ее взглядом. В его душе вдруг шевельнулась зависть к Каманину, ему снова выпал удачный лотерейный билет, он вновь нашел замечательную, можно сказать, уникальную женщину. Сколько у него их было таких. Он с ними легко расставался, но удивительно дело, взамен одной приходила другая, но по-своему тоже необычная. Как ему это удавалось, он, Нежельский никогда не понимает. И не понимает до сих пор.
29
Ростислав вошел в номер и замер у порога. На кровати покоилась туша Антона и издавала невероятно громкий храп. Он заполнял всю комнату целиком и через приоткрытое окно выкатывался наружу.
До Варшавы Ростислав мчался всю ночь на машине. И потому сумел вздремнуть поспать буквально пару часов под самое утро. И сейчас чувствовал, что если немного не поспит, то вскоре просто окажется недееспособным. Он знал за собой это качество; если не доберет сна, то в какой-то момент может просто выключиться.
С ним уже несколько раз случались подобные казусы, когда во время переговоров по причине недосыпа он вырубался. Конфуз был преогромный, однажды едва не сорвалась важная, на большую сумму сделка. Пришлось долго оправдываться перед партнерами. Он до сих пор не может забыть то чувство унижения, которое тогда испытал. И потому всегда старался высыпаться. С его образом жизни удавалось это не всегда, но сейчас ничего этому не мешало. Если не считать богатырского храпа братца.
Ростислав лег, закрыл глаза, стараясь абстрагироваться от посторонних звуков. Но храп стал еще громче, хотя казалось, что он и так звучит на самых высоких децибелах. Ростислав ощутил, как наполняется яростью, к нему даже пришла странная мысль, что Антон специально так храпит, чтобы вывести его из себя.
Ростислав посмотрел на Антона; сомнений в том, что он спит, не было никаких. Но от этого не становилось легче. При таком шумовом сопровождении заснуть нереально. Страшно подумать, а что будет ночью.
Ростислав затряс Антона за плечо, тот что-то недовольно проурчал и повернулся на бок. После чего сразу же выдал протяжный, похожий на раскаты грома, храп. Ростислав снова тронул его, на этот раз это подействовало, и Антон открыл глаза. Несколько мгновений он осоловело смотрел на брата.
– Ты чего? – все еще сонно протянул он.
– Ты храпишь, как паровоз, – ответил Ростислав. – В номере невозможно находиться, не говоря уже о том, чтобы отдыхать.
– И ты поэтому меня разбудил?
– А что мне еще оставалось делать?
Несколько мгновений Антон, не отрываясь, смотрел на Ростислава.
– Да я храплю, храпел и буду храпеть. И имею на это полное право. Я не просил нас селить вместе. А потому не советую в следующий раз будить меня, – угрожающе произнес Антон.
– Что же в таком случае будет?
– Для тебя ничего хорошего.
– Ты меня изобьешь, выбросишь из номера, сгноишь в тюрьме?
Антон хрипло рассмеялся.
– И не надейся. У меня для этого есть другие средства. Могу организовать проверку налоговых органов или твоим бизнесом заинтересуются правоохранительные органы. Поверь мне, дорогой братец, для меня такое устроить пару пустяков. Не ты первый, не ты последний. Технология отработана. Зато потом люди становятся очень покладистыми. Так что придется тебе потерпеть мой храп. В противном случае я тебе не завидую.
– Ах вот оно как! С такими, как ты, я много раз сталкивался. Но до сих пор, как видишь, я жив, здоров и моя компания успешно развивается.
– Все до поры до времени. Просто тобой еще по-настоящему не занимались. Но если это начну делать я, мало тебе не покажется. Хочешь, проведем эксперимент.
– Да я лучше лишусь своего бизнеса, но храпеть тебе под своим ухом не позволю. В таком случае оба не будем спать.
Они сидели напротив друг друга на своих кроватях и, словно два разъяренных быка, смотрели друг на друга. Ростислав невольно думал, что если сейчас между ними начнется драка, то у него шансов не так уж много. Он ловчее, гораздо натренированней, все же не напрасно регулярно посещает тренажерный зал и секцию по восточным единоборствам. Но одолеть эту огромную тушу даже при его навыках будет сложно. Как можно так отъестся, чтобы перестать быть похожим на человека. Он помнил Антона, каким тот был лет двадцать назад. Пусть он и тогда уже не был стройным парубком, но у него даже отдаленно не просматривалось этого гигантского брюха. Вполне нормальный, немного упитанный мужчина. Нет, в потасовку с ним лучше не вступать, себе дороже.
– Что ж, раз ты так говоришь, значит, будем бороться, – произнес Ростислав. – Только учти, у меня тоже есть кое-какие связи.
Антон громко расхохотался, при этом его массивное тело затряслось в такт смеху.
– Ты, кажется, так до конца не представляешь, кто я и какие у меня возможности. Если бы я захотел, то мог бы тебе сильно помочь, обеспечить государственными заказами. За несколько лет ты бы стал богаче вдвое, а то втрое. Но ты понимаешь, что делать этого я не стану ни при каких обстоятельствах. Даже не по причине, что не люблю тебя, я знаю, как страдала моя матушка, когда отец ушел к твоей матери. Она нагло отбила его у нее, вторглась в чужую семью и все в ней разрушила. В результате большую часть детства у меня не было родителя. И я ни тебе, ни ей этого никогда не прощу. И все эти годы я мог тебе отомстить, смешать с пылью и грязью, но не делал этого. И теперь думаю, что все же совершил ошибку, надо было это сделать. Так что не советую поступать так, чтобы я изменил свое мнение. А теперь хочу еще немного покемарить. И если снова стану храпеть, не взыщи. Лучше подумай о своем бизнесе.
Антон снова лег, демонстративно повернулся спиной к брату и уже буквально через минуту захрапел. Ростислав встал и быстро вышел их номера.
30
Ростислав отыскал мать на террасе. Она сидела у самого парапета, с этого места открывался изумительный вид на озеро. На столе стоял ноутбук, она что-то внимательно читала на мониторе.
Ростислав сел напротив нее. Эмма Витольдовна посмотрела на сына и улыбнулась.
– Здесь не очень хорошо работает Интернет, – поделилась она. – Приходится долго ждать, пока загрузится страница. Ты не можешь помочь ускорить дело?
– Скажи, мама, это правда, что не отец ушел к тебе, а ты его увела из семьи Антона? – спросил Ростислав.
Эмма Витольдовна откинулась на спинку плетеного кресла.
– Ты поговорил с Антоном? – спросила она. – Или на меня пожаловалась Анастасия?
– Это имеет какое-то значение?
– Нет, не имеет, – с легким вздохом сожаления признала Эмма Витольдовна.
– Я всегда был уверен, что это выбор отца, – сказал Ростислав.
– Так и есть.
– Но многое меняет в зависимости от твоего поведения. Разве не так, мама?
– Да, ты прав. Хочешь услышать правду? Я его увела из семьи. Наше сближение проходило по моей инициативе. Если бы не она, возможно, ничего бы не случилось. Ты доволен?
– Но почему ты это скрывала от меня, даже когда я вырос?
– Это не самая лучшая страница моей жизни. Я была молода и невероятно влюблена. И желала одного, чтобы Феликс принадлежал мне. А все остальное для меня было не важно. Возможно, меня оправдывает лишь то, что к тому моменту его любовь к жене стала остывать. И он легко откликнулся на мой призыв. Ну а дальше… – Эмма Витольдовна на несколько мгновений ушла в прошлое. – Думаю, вряд ли тебе надо знать все подробности, они касаются только меня и Феликса.
Несколько мгновений Ростислав переваривал полученную информацию.
– Выходит, претензии Антона к нашей семье обоснованы, – сделал он вывод.
Эмма Витольдовна оценивающе поглядела на сына.
– Всегда и все зависит от точки зрения, – сказала она.
– О чем ты, мама?
– Любовь – это жестокая видовая борьба, каждый в ней борется за себя. И с этим ничего не поделаешь. Я не искала абсолютно никаких выгод, я просто не могла иначе, чувства буквально переполняли меня. Когда я представляла, что он не ответит на них, мне не хотелось жить. Увести его – это было единственным способом моего спасения. Я думаю, что я и виновата перед ними и не виновата. Я знаю Анастасию, она бы на моем месте поступила точно так же. В тот момент победила я. Потом и мне пришлось уступить. Поверь, сынок, это было непросто. Так уж все в жизни происходит. В качестве оправдания могу сказать, что когда мы с Феликсом поняли, что хотим быть вместе, ни минуты ее не обманывали, известили тут же. Даже не представляю, что еще можно добавить к этой истории.
– Ты должна была мне все рассказать раньше, так было бы лучше.
– Не исключено. Но сначала мне было трудно это сделать, а потом все как-то ушло куда-то и вглубь, и вдаль. А вот сейчас, я вижу, снова все всплыло.
Ростислав встал, намереваясь уйти, затем снова сел.
– Дай мне ноутбук, посмотрю, что можно сделать.
Несколько минут он копался в компьютере. Затем пододвинул его к матери.
– Теперь он будет работать быстрей, хотя и не намного, – прокомментировал Ростислав. – Я вижу, ты продолжаешь увлекаться астрологией.
– Я не увлекаюсь астрологией, Ростик, я занимаюсь ее всерьез. Ты даже не представляешь, насколько это увлекательно и познавательно.
– Никогда всерьез не относился к ней.
– Напрасно. Эта самая серьезная наука из всех. Ты и не представляешь, в какие глубины она позволяет заглянуть. Только после того, как я по-настоящему занялась астрологией, мне заново открылся мир. Я узнала о нем очень много нового и неожиданного.
– И что же именно?
– Это очень долгий разговор. Скажу одно: я стала постигать связь вещей. Мне стало приоткрываться не только прошлое, но и настоящее и будущее, их тесная взаимозависимость. Я много раз это проверяла на практики, и очень часто астрологические прогнозы оказывались верными. Честно говоря, иногда даже страшно становится, не всегда хочется быть провидцем. Знать будущее – это тяжелая ноша.
– Никогда не задумывался об астрологии в таком ключе.
– Я понимаю, Ростик. Кстати, ты мне говорил, что у тебя в последнее время не очень хорошо идут дела в компании.
– Не то, что не хорошо, но вылезли некоторые проблемы.
– Я тут кое-что посмотрела по поводу твоих дел. Вот что я увидела: накануне произошло затмение, и Венера управительница второго дома, а она символизирует деньги, оказалась в критическом градусе и сделала квадрат к Урану.
Ростислав с иронией посмотрел на мать.
– И что это означает?
– Увы, ничего хорошего, убытки в бизнесе. И надолго.
Несколько мгновений Ростислав молчал.
– И что мне делать с этой информацией, мама?
– В первую очередь принять к сведению. А затем хорошенько подумать, какие обстоятельства способны привести к предсказанным последствиям. И прикинуть, как исправить ситуацию. Ты должен понимать, что прогноз не фатален, он лишь указывает на возможный вариант развития событий. И чем меньше ты будешь предпринимать, чтобы исправить ситуацию, тем с большей вероятностью он реализуется. Таков небесный закон. И пока больше я не могу тебе ничем помочь.
– Я учту твою информацию, мама. Пойду на озеро, искупаюсь, все равно в номере не уснуть.
Ростислав встал и направился к выходу с террасы.
31
Мария измерила Каманину давление и довольно улыбнулась.
– Давление в норме, – констатировала она. – Вот что значит отдохнуть, надышаться свежим воздухом. И таблетки не нужны. Природа – лучший лекарь. Только умоляю, не волнуйся. Это самое вредное для тебя.
– Легко сказать, – покачал головой Каманин. – Здесь завязывается такой клубок, что трудно сохранять спокойствие. Особенно, когда речь идет о собственных детях. Наверное, я был плохим отцом, мало уделял внимания своим чадам. Когда решаешь глобальные вопросы, невольно личные уходят на второй план. А правильно ли это?
– Феликс, у тебя хорошие дети, хотя и очень разные. Самое удивительное, что каждый из них чем-то похож на тебя, хотя всякий раз по-разному. Но я поймала себя на том, что беседую с ними, а слышу твой голос, твои интонации, твои мысли. Это трудно объяснить, но, поверь, что это так.
Несколько мгновений Каманин внимательно смотрел на Марию.
– Я верю. У тебя очень хорошо работает подсознание. А оно важней сознания, ведь это кладовая, из которой мы черпаем мысли, понятия и все остальное.
Мария улыбнулась.
– Ты всегда преувеличиваешь мои возможности. Вот Рута – это да, таких умных женщин я редко встречала. Не понимаю, почему вы расстались? Мне кажется, из всех женщин она лучше всех подходит тебе.
– Я тоже так думаю, – согласился Каманин, – но именно это нас и разлучило. Каждый считал себя не глупей другого. И когда у нас возникли серьезные разногласия, мы стали упорно отстаивать свои точки зрения. До сих пор размышляю, правильно ли тогда поступили?
– Вы не захотели искать компромиссов.
– Идти на компромисс – это терять свои позиции. В какой-то момент мы оба почувствовали, что это невозможно, что каждый утрачивает что-то такое, чем невозможно поскупиться. И оба решили, что расставание в этих условиях – это оптимальный вариант.
В дверь постучали. Затем она отворилась, и на пороге возник Андрей. Мария не без опасения посмотрела на сына. У нее даже появилось желание выпроводить его из номера. Она встала, чтобы осуществить это намерение, но ее остановил голос Каманина.
– Что ты хочешь, Андрей?
Мария знала, что Каманин не слишком жаловал ее сына, хотя внешне, щадя ее чувства, этого старался не проявлять. Наоборот, был всегда с ним любезен, никогда ей не говорил о нем ничего плохого. Но это не могло ее обмануть.
Андрей сел на стул и посмотрел на Каманина.
– Разве я не могу просто так зайти к матери, Феликс Александрович?
– Можешь, – согласился Каманин. – Только ты зашел сюда не просто так. Разве не так?
– Возможно, – уклончиво ответил юноша.
– Андрей, давай мы с тобой решим все вопросы потом, – вмешалась в разговор мужчин Мария.
– Зачем же откладывать, Маша, – возразил Каманин. – У Андрея есть к нам какое-то дело. Давай его выслушаем. Приступай. Если решил, никогда не откладывай и не передумывай, иначе будешь потом долго мучиться, что не сумел выполнить задуманное. Это я тебе говорю на основе своего опыта.
Андрей несколько мгновений размышлял над услышанном. Затем сделал жест, свидетельствующий о том, что он преодолел все сомнения.
– Мы ведь скоро будем с вами родственниками, Феликс Александрович.
Каманин с интересом посмотрел на молодого человека.
– Каким образом мы с тобой породнимся? – поинтересовался он.
– Ну как же, разве вы не собираетесь жениться на моей матери?
– Предположим, что из этого следует?
– Андрей, прекрати! – прикрикнула на сына Мария.
– Дай Андрею высказаться, – попросил Каманин. – Продолжай.
– Если мы с вами совсем скоро станем родственниками, то и отношения у нас должны быть как у родственников.
– Логично, Андрей, – согласился Каманин. – В чем они по твоему мнению должны выражаться?
По виду Андрею было заметно, что он колеблется высказать то главное, ради чего и затеял этот разговор.
– Да, говори уж если начал, – подбодрил его Каманин.
– Как сын вашей жены я имею право на определенный пансион, – произнес Андрей.
– Ты с ума сошел! – воскликнула Мария. – Какой еще пансион?
– Ежемесячный, – уточнил Андрей, упорно не смотря на мать.
– Понятно, – протянул Каманин. – Примерно это я и ожидал от тебя услышать. Деньги нужны всем.
– Ну, да, – согласился Андрей.
– Я тебе недавно выделил, как ты говоришь, пансион. Правда, не ежемесячный, а разовый. И где он?
– Я потратил, – неохотно признался Андрей.
– Это я понимаю, меня занимает немного другой вопрос: как ты его потратил?
– Феликс, давай прекратим этот разговор, – умоляюще посмотрела она не Каманина. – Ни о каких деньгах не может быть и речи. Я сама дам ему их.
– Ему этих денег мало, – заметил Каманин. – Я прав, Андрей?
Андрей кивнул головой. Было заметно, как сильно он напряжен.
– Я же тебя просила не заводить этот разговор, – упрекнула Мария сына. – Феликс, я тебя умоляю, только не волнуйся. Он не понимает, что делает.
– Он очень хорошо понимает, что делает, – не согласился Каманин. – Ведь так?
Андрей едва заметно кивнул головой.
– Ты прав, – продолжил Каманин, – мы действительно совсем скоро станем родственниками. Но ведь тебе уже двадцать лет. Как-то неудобно клянчить деньги в таком возрасте. Даже у мужа своей матери. В мире есть столько способов их заработать. Можно узнать, сколько их них ты перепробовал?
Но Андрей явно не спешил с ответом, он молча сидел на стуле и смотрел куда-то мимо Каманина и своей матери.
– Отвечай Феликсу Александровича, – потребовала Мария.
– Пока нисколько, – пробормотал Андрей.
– Плохо, – покачал головой Каманин. – Человек должен всегда рассчитывать только на себя. И лишь, в крайнем случае, на других. Когда я учился в университете, то два года подрабатывал официантом в забегаловке. Работа была тяжелая, зато помогала мне быть самостоятельным. И, как видишь, я не обломился, дожил до семидесяти лет. Что ты на это скажешь?
– Я как-то не думал об этом, – снова пробормотал Андрей.
– А ты подумай. У меня возникла идея, девушки польки не очень хорошо справляются со своими обязанностями, им не хватает рук. Не хочешь им помочь, а я тебе заплачу. Работа и тяжелая и не самая чистая, зато это будут честно заработанные деньги. Начинать надо прямо сейчас – помогать готовиться к вечернему приему.
– Это все, что вы можете мне предложить?
– В данный момент, все. А там, кто знает, может еще какая-нибудь работенка подвернется.
– Я подумаю, – хмуро произнес Андрей, вставая со стула. Он зло посмотрел на мать и вышел, резко хлопнув дверью.
– Твоя идея ему явно не понравилась, – расстроено произнесла Мария.
– Но это еще не причина ее отвергать. Я думаю, он согласится. Деньги перетянут. У них магические способности это делать.
Мария недоверчиво посмотрела на Каманина. Такой уверенности у нее не было.
