355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Сотников » Похищение лунного камня » Текст книги (страница 3)
Похищение лунного камня
  • Текст добавлен: 22 сентября 2016, 01:51

Текст книги "Похищение лунного камня"


Автор книги: Владимир Сотников



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава V. Иногда лучше подслушивать, чем выслеживать

Но следить не пришлось.

Через два квартала, на краю заасфальтированной дороги, стоял старый проржавевший «Москвич». Ученый подошел к машине и распахнул дверцы для своих спутников.

– Ну во-от, – протянула Вилька, когда они с Петичем осторожно выглянули из-за крайнего дома. – За машиной мы уже не уследим…

Петич даже сплюнул с досады. Да что же это за день такой! В который раз уже срываются все их планы. Хотели камень посмотреть – облом, хотели помочь художнику в поисках – то же самое, сейчас затеяли самостоятельное расследование – опять не везет!

– Знаешь что, Вилька, – вздохнув, проговорил он, – я вообще думаю, что этот камень нам никогда не найти. Даже на след его выйти не удастся.

– Это почему еще? – удивилась Вилька. – Что мы, новички, что ли, в сыскном деле? А мошенников, которые бриллиантики в пойме реки Сходни откапывали, кто выследил? А кто ценности Братцевскому музею вернул? А, между прочим, они глубоко под землей спрятаны были. А мы нашли! Забыл, что ли? Забыл, как Тихоня признавался, что даже в милицейском училище не найдется таких сообразительных, как мы? И ты сейчас, в самом начале расследования, опускаешь руки?…

Вилька негодовала. Она даже забыла о том, что им надо быть осторожнее и не высовываться из-за дома. Зато об этом помнил Петич и затащил ее обратно.

– Да тихо ты! Раскудахталась. «В милицейском училище не найдется таких сообразительных», – передразнил он Вильку. – Чего их там искать? Если среди них даже Тихоня – гений. Я о том говорю, что камень-то необычный. Это тебе не кусок золота лопатой откапывать. Понимаешь, получается так: человеку, у которого камень, сопутствует удача, он счастлив, у него хорошее настроение, короче, все у него на мази, как говорит мой знакомый дядя Вася. А мы, то есть люди, которые за камнем охотятся, терпим неудачи, у нас плохое настроение, короче, не жизнь, а тоска.

– А с чего это ты взял? Какая это у меня тоска?

– Ну, не тоска, ладно. Ты у нас вообще никогда не грустишь. Но все-таки вспомни сегодняшний день. Хоть в чем-то нам повезло?

– Что-то с тобой и правда сегодня происходит. – Вилька поморщилась, выражая этим крайнюю степень досады и недоумения, и уже собралась поднять руку, чтобы покрутить у виска пальцем, но передумала. Она знала, как не любит Петич этот жест. – А кто у малышей из-под самого носа петарды выдернул? А кто Ганнибала спас? Вместе с котенком, между прочим.

– Это им повезло, – отмахнулся Петич. – А нам, нам-то что с этого? Даже спасибо никто не сказал. Ганнибал за дверь выставил, а за эти петарды еще и в милицию могли потащить. Как же, подростки только и могут их взрывать! Вот я и говорю: не день, а сплошная невезуха. И виноват, конечно, в этом камень. Точнее, не он…

– А его отсутствие? – подсказала Вилька.

– Правильно, его отсутствие, – хмыкнул Петич.

– А он у тебя когда-нибудь был? – Вилька вздохнула так, будто имела дело с абсолютным тупицей. – Развел тут рассуждалки, а камня еще и в глаза не видел. Нечего выводы делать из всяких глупостей. Особенно если не умеешь этого делать.

И не успел Петич обидеться на эти слова, как Вилька подняла вверх палец и спросила:

– Слушай, а почему машина так и не завелась? Или у нее мотор работает бесшумно?

Петич прислушался. Действительно, было тихо. А ведь такие машины, как этот «Москвич», заводятся громко, а работают – и того громче. Как трактор без глушителя.

Ребята осторожно выглянули из-за угла. Петич ожидал любого чуда – а вдруг, например, это не обычный автомобиль, а самая настоящая машина времени? Ведь никто не знает, как должен выглядеть подобный аппарат.

«Такой народ там собрался, – подумал он, – художник, священник и ученый. Им палец в рот не клади. И машину времени могут придумать. И кататься на ней по всем векам и тысячелетиям. Уследишь тут за ними!»

Петич так задумался, что не сразу сообразил, в чем дело. Машина стояла пустая, задрав почему-то вверх нос. Но какие-то звуки и разговоры доносились с другой стороны. И Петич наконец понял. Да у машины оказалось сдутым колесо! Села наша неразлучная троица в машину, а она и перекосилась! Глядь – а колесо спущено. Вот ученый и передок поднял домкратом, меняет колесо на запасное, звякает с той стороны инструментом, а друзья, наверное, рядом присели, глупыми советами помогают.

– Вот, первое везение за весь день, – прошептал Петич и поманил Вильку подальше за дом.

– Что, подойдем с другой стороны? – тихо спросила она.

Петич кивнул. Хорошо, когда ничего не надо объяснять девчонке. А Вилька как раз такая девчонка, которой очень редко надо было что-то объяснять. В основном она понимала все сама.

«Правда, не всегда правильно», – подумал Петич и хихикнул.

Вилька толкнула его сзади:

– Опять какую-то глупость придумал? Про меня? Чего хихикаешь?

– Чувство юмора у меня такое непонятное. Иногда само прорывается наружу, а я даже не понимаю, чего это я смеюсь, – отмахнулся Петич.

«Хорошо все-таки человек устроен, – думал он. – Хочешь, говори вслух, хочешь, думай молча про себя. И никакая Вилька не подслушает, что ты там про нее хохмишь!»

– Как-то мне не по себе, что мы следим за Ганнибалом Абрамычем, – недовольно шептала сзади Вилька. – Что он, преступник какой?

– Не преступник, не преступник, – успокоил ее Петич. – Потерпевший. Который не понимает, что мы ему помочь можем. Ну и пусть не понимает. А мы проведем свое самостоятельное расследование.

Этого было достаточно, чтобы Вилька успокоилась. Расследование – то, что ей надо. А что это расследование ведется без ведома Ганнибала, не так важно. Важен будет сам результат. Победителей не судят.

Рядом с машиной были навалены бетонные балки. Так что не требовалось особенной ловкости, чтобы подкрасться незаметно совсем близко.

– А может, на автобусе? – услышали ребята голос художника. – Провозимся с автомобилем, потеряем время…

– Сразу видно, Ганнибал, что ты никогда не имел дела с машиной, – весело ответил ученый. Наверное, он всегда говорил таким тоном. – Что тут возиться? Это же обычное дело, замена колеса. Такую операцию профессионалы проделывают за пару минут.

– Так то профессионалы…

– Хамишь, парниша! А я кто? Смотри на меня и запоминай, как выглядят настоящие профессионалы. Вот если бы еще эти проклятые болты отвинчивались, как на «Формуле-1«, – пыхтя, закончил фразу «Якубович». Наверное, при этом он старался открутить эти самые проклятые болты.

«Отлично! – подумал Петич. – Насчет профессионала все ясно. Долго будет менять колесико. И молчать не будут же они при этом…«

– Друзья, объясните мне наконец, что сегодня происходит? – включился в разговор священник. – Это странное исчезновение камня… Что это значит? Кому он мог понадобиться? И зачем ты, Леня, звал меня сюда?

Петич с Вилькой прислушались. Во-первых, их удивило, что человека, похожего на Якубовича, тоже зовут Леонидом. Вот это совпадение! Почти полное. Во-вторых, получается, это он и вызвал сюда священника. Странно! Ведь они сами слышали, как Ганнибал звонил Николаю.

– Да, денек сегодня действительно волшебный! – хохотнул «Якубович»-ученый. – Все наперекосяк. Сикось-накось, как говорят наши студенты-практиканты. Я ведь давно хотел отвезти вас в нашу лабораторию, показать коллекцию метеоритов. Вы же сами просили, сравнить хотели с нашим камнем. Позвонил тебе, Николай, попросил прийти сюда, к этому месту, где я всегда машину паркую. Думал, заеду сразу за обоими. А меня тотчас же вызвал шеф – потребовал отчет. Я опять тебе звонить. А ты, наверное, уже вышел. Ну, решил быстренько в лабораторию смотаться – и к вам. И часа ведь не прошло. А у вас тут такое…

– Так сказал бы по телефону, в чем дело! – обиженно произнес отец Николай. – Я спешу сюда, никого нет. К дому Ганнибала еще подошел. Но не подниматься же пешком на четырнадцатый этаж! Даже домой ближе. Решил: вернусь, перезвоню лучше. Во дворе еще какие-то взрывы… Дома – опять звонок, уже от Ганнибала. Просит прийти. Я сразу даже обиделся, решил, что это глупый розыгрыш: заставляете меня бегать, как мальчишку. Но Ганнибал сказал, что камень пропал. И вот я опять туда поспешил, а потом и ты приехал.

– Так ты уже был у Ганнибала? – переспросил ученый.

– Да говорю же, что поленился в первый раз подниматься. Посмотрел, что твоей машины нигде нет, и домой вернулся.

– Странно, что ты поленился. Ты же любишь физические нагрузки. Даже, помнится, по утрам несколько раз кроссы бегал. Километра по полтора.

– Да что же тут странного? Ведь ты назначил встречу во дворе, вот я и высматривал вас здесь. А почему ты так уточняешь, поднимался я или нет? – В голосе отца Николая прозвучало удивление.

– Да нет, я так просто спрашиваю…

– Друзья, друзья, какой смысл выяснять все эти подробности? – прервал художник. – Леня, не отвлекайся, крути свои болты.

– Кручу, кручу, – опять засмеялся ученый. – А вот ты, Ганнибал, что делал в это время? Горевал о пропаже?

– Твоя ирония, знаешь, не к месту, Леонид, – слегка обиженным тоном произнес художник. – Горевать мне еще было не о чем. Пока вы там созванивались и бегали, ездили туда-сюда, я еще ничего не знал. К тому же котенок этот…

– Какой котенок? – в один голос спросили ученый и отец Николай.

Художник смущенным голосом пересказал свои злоключения. Когда он закончил, священник тяжело вздохнул:

– Ну, знаешь… Вылезать из окна на такой высоте… Глупо.

– Вот не думал я, – рассмеялся «Якубович», – что ты, Ганнибал, такой мальчишка в душе! Надо было сразу этой палкой, арматуриной и снимать котенка. А если бы ты не удержался? Или мальчишка этот вовремя не подоспел? Думать, старина, надо, думать! Не маленький.

Петич удовлетворенно хмыкнул. В том, что думать старику надо, он полностью был согласен с двойником телеведущего. Это и ежу понятно!

– Ну, а когда ты пропажу обнаружил? – продолжил расспросы ученый.

– Да вот когда моим спасителям хотел камень показать. Открыл шкафчик, а там пусто. Я вот что думаю, – медленно проговорил художник, – вот что… Все то время, пока я котенком занимался, дверь-то незаперта была. И не такое короткое время, надо сказать.

«Наконец-то думать начал!» – хмыкнул про себя Петич.

– И именно за это время камень исчез, – помог художнику размышлять «Якубович».

Наступило долгое молчание.

– А что ты на меня так смотришь? – вдруг воскликнул отец Николай.

Очевидно, он обращался к ученому, потому что тот сразу стал его успокаивать:

– Как смотрю? Просто смотрю. – Ты не веришь, что я не поднимался наверх, в квартиру? А ты, Ганнибал? – Нотки отчаяния прозвучали в голосе отца Николая.

– Прекратите, – тихо попросил художник. – Прекратите эти глупые намеки. Я не позволю, чтобы между нами пробежала кошка, тьфу ты, опять кошка! Сразу эта история с котенком вспомнилась.

– Я тоже очень не хотел бы, чтобы между нами начались какие-то недомолвки, – каким-то непривычно спокойным голосом сказал ученый. – Какие-то подозрения. Очень этого не хотел бы. Для меня это будет страшным ударом.

– О чем ты говоришь, Леня? И таким трагическим тоном!… – попытался засмеяться художник. Не очень-то у него получилось засмеяться. Он даже закашлялся. – Какой удар, какие подозрения? Наша дружба проверена многими годами, и из-за какого-то камня перестать доверять друг другу? Идиотизм! Вот, и я уже на поводу у тебя пошел! Начал об этом говорить. А я уверен, что об этом и говорить не стоит. Не стоит этот камень даже разговоров! Неважно, каким образом он пропал – утащили его, или растворился он в воздухе, или улетел обратно к себе на небо, – в любом случае этот булыжник не стоит наших разногласий!

Опять повисла пауза. Слышно было, как кто-то шумно вздохнул и прошептал: «О господи!» Конечно, священник.

– Кстати, – опять заговорил Ганнибал Абрамович, – я вообще не понимаю, почему он у меня оказался, этот небесный гость? Ты, Леонид, научный сотрудник лаборатории, которая как раз занимается подобными вещами, казалось бы, тебе надо было хватать этот камень и лететь сломя голову к себе на работу. «Эврика!» – кричать.

Петич сначала не понял, почему это ученый должен выкрикивать название допотопной стиральной машины, которой до сих пор пользовалась его бабушка? Но тут же улыбнулся своей глупости, потому что вспомнил: так кричал один древний мудрец, кажется, Архимед, когда сделал какое-то открытие. «Нашел!» – кричал он от радости.

«Якубович» расхохотался. Он смеялся, наверное, целую минуту.

«Вот настроение у человека! – восхитился Петич. – Эти все ноют, ноют, а он ведет себя как настоящий мужчина. Мне бы так…»

– Ганнибал, ты все забыл! – наконец отсмеялся ученый. – Ну разве могли мы не передать этот подарок небес в твои руки в день юбилея? У тебя был день рождения, к тому же ты и нашел этот камень. А я… Ну, если бы я и притащил его в лабораторию, кроме цоканий длинными языками завистливых коллег, ничего бы это не вызвало. Да еще бы сплетничали, что я хочу обычный булыжник выдать за бесценную находку, чтобы быстрей получить докторскую степень. Потому что у нас таких камней там целая коллекция. Я ведь специально и хотел сегодня показать ее вам! Вдоль стены длиннющий стеллаж, а в нем осколки вот таких несгоревших булыжников. А сколько их еще находится в процессе исследования! Так что я специально не стал бы брать этот камень. Тебе память, такое событие: человеку исполнился полтинник, а ему в подарок – метеорит! А у нас в лаборатории камушек затерялся бы среди таких же…

– Спасибо, Леня. – Художник был тронут этими словами. – Знаешь, мне и в голову не приходило подумать о таком совпадении – о юбилее и падении метеорита. Знак свыше, да? Спасибо, друзья! От этого камень мне стал еще дороже. А его – нет… И знаете, что меня еще поразило в нем? – встрепенулся вдруг художник. – Вот только сейчас я это вспомнил, и даже ощущение в руках вспомнил… А тогда, дурак, заработался и не обратил внимания.

– Поразило? – удивился ученый. – Знаешь, Ганнибал, если тебя что-нибудь могло удивить во время твоей работы, значит, это было нечто необычайное.

– Да-да, необычайное! – горячо воскликнул художник. – Наверное, поначалу камень был покрыт слоем копоти. Я так предполагаю – ведь он же обгорел, да? А потом, когда его часто трогали, он стал чище. И в один прекрасный день, хоть я и редко брал его в руки, я вдруг увидел на нем тоненькую полоску – знаете, как будто прозрачную. Да вы видели такие камни и под ногами. Булыжник, а по нему полоска кварца или слюды. И вот мне показалось: когда я брал камень в руки, полоска эта наливалась каким-то светом. Она меняла свой цвет. И мне сейчас кажется, она даже переливалась! Но тогда, конечно, я подумал, что это закатное солнце отсвечивает. А если честно, то ничего и не подумал. Я картину заканчивал. В такие минуты не до мыслей…

– Это, конечно, интересно, – хохотнул ученый. – Но мы, в отличие от служителей искусства и даже церкви, люди научные. Я все могу объяснить. Если я на закате подниму с земли булыжник, то вкрапления кварца в нем, конечно же, засверкают.

– Нет, Леня, я не совсем верно все рассказал, – засмущался художник. – Да это и трудно передать. Я имею в виду то чувство, которое охватило меня при этом… Очень волнующее чувство – я такое, признаться, в жизни редко испытывал.

– Но ты же писал картину, был вдохновлен! Кому, как не тебе, художнику, знать, что вдохновение – это полет души!

– Почему ты, Леонид, хочешь все объяснить так просто и неинтересно? – вдруг спросил отец Николай.

– Неинтересно? – стремительно переспросил ученый, будто давно ждал случая поспорить со священником. – Почему же неинтересно? Очень даже интересно. Во-первых, интересен сам факт исчезновения камня, во-вторых, меня очень интересуют странные обстоятельства этого исчезновения, в-третьих, очень интересен…

– Пожалуйста, прекратите, – каким-то жалобным голосом попросил художник. – Наверное, я пойду домой. Давайте как-нибудь попозже созвонимся.

– Как это домой! – воскликнул ученый. – Машина-то вот, готова. Прошу занимать места! Через десять минут я покажу вам самые лучшие метеориты на свете. Глаз не отведете! Потому что выглядят они ну… как вот этот бесценный булыжник.

По бетонной балке, за которой сидели ребята, грохнул камень. Вилька сжалась в комочек.

«Хорошо, что не перебросил», – подумала она.

– Ну, если только быстро, – сдался художник.

Захлопали дверцы, взревел двигатель. «Москвич» надсадно кашлял и стрелял выхлопной трубой. Завоняло такой гарью, будто рядом жгли автомобильную шину.

«Если он не отъедет через минуту, – подумал Петич, – задохнемся».

Выбросив на прощание целое облако черного дыма и лихо взвизгнув шинами по асфальту, «Москвич» рванул с места.

– Ну во-от, – как всегда при неудаче протянула Вилька. – Остались мы с носом.

– Да все нормально, – подбодрил ее Петич. – Так лихо все у нас получилось! Мы же все сейчас знаем о камне! Даже если бы расспрашивали твоего Ганнибала, и то узнали бы меньше… Все-таки сегодня отдельные моменты везения случались!

– Ну, и что дальше? – спросила Вилька.

– Как что? Неужели ты не поняла? Да наш «Якубович» уже почти вывел на чистую воду отца Николая! Тот даже и слова не мог произнести. Молчал, подавленный, все время. Вот за кем мы следить будем!

– А где мы его найдем? – не поняла Вилька.

Вот кто не стеснялся покрутить у виска пальцем при случае, так это Петич. Именно с таким жестом он и произнес:

– Много поблизости церквей, да? Тысячи?

Почему-то Вилька так растерялась, что ответила на этот глупый вопрос. Помотала отрицательно головой да еще и пролепетала:

– Н-нет, не тысячи.

От хохота Петича испуганно взметнулась стайка воробьев.

Глава VI. Краеугольный камень

Петич почувствовал, что он вовлечен в ту часть жизни, которую раньше не знал. Но хотел знать. Он слышал об этой жизни от Вильки, от Ларика, читал иногда о ней в книгах. Но никогда не верил, что она существует на самом деле. Эта жизнь называлась… Даже не знал Петич, как ее назвать. Выдуманной не назовешь, настоящей – тоже. Что-то среднее. Петич вдруг вспомнил, как удивился первым слезам, которые он запомнил. Он тогда был маленьким, как говорила мама, «смешным человечком». И заплакал оттого, что исчезла за окном сосулька. До обеда она была, а когда он опять вышел на веранду, сосулька – кап, и исчезла. Петич хотел сказать, как Карлсон в мультфильме: «Эй, ты куда? Я так не играю!» – но просто заплакал. Тогда он понял, как птенец, который вываливается из гнезда: в мире много непонятного. И нечего притворяться, как это делают взрослые, будто все понимаешь.

А сейчас Петич вдруг подумал, что пропавший метеорит похож на такую же сосульку. Потому что с пропажей камня ему хотелось заплакать от собственного бессилия.

Но надо было действовать. Работать, как говорил его отец. Когда у отца начиналась в жизни полоса невезения, череда неудач, он вначале опускал, что называется, руки. А потом, что опять же называется, брал себя в руки. Запирался у себя в кабинете и долго обдумывал свои дела, даже составлял на бумаге план действий. И начинал поочередно, пунктик за пунктиком, выполнять этот план. Через день у него поднималось настроение, через два – уже горели глаза от азарта.

– Вот так-то, Петр, – говорил он, – глаза боятся, а руки делают. Главное в жизни – не раскисать при неудаче, а действовать.

И Петич вспомнил сейчас отцовский совет. В кабинете он, конечно, запираться не станет, не будет и составлять на бумаге никакого плана. Достаточно просто хорошенько обдумать очередность своих действий. Память пока у Петича хорошая.

Во-первых, надо установить слежку за отцом Николаем. Найти его нетрудно – наверное, он каждый день ходит в свою церковь. Во-вторых, встретиться с ученым, с «Якубовичем». Его разыскать можно через Тихоню. Милиционер поможет по номеру «Москвича» установить адрес его владельца, да и место работы заодно. В-третьих… Тут Петич задумался. Хорошо бы, конечно, если бы Ларик наконец вернулся со своей дачи. Вот кто специалист по обдумыванию всяких планов! У Петича почему-то дальше двух пунктов дело не продвинулось. Но ему казалось, и этого достаточно. К тому же главное – начать. А потом видно будет. Может, совсем и не понадобится большой план действий. Может, Петич сразу в точку попадет.

«Вот и повеселел, – подумал он, выходя на улицу. – Прав отец: еще только начнешь действовать, а настроение уже улучшается».

Только вот… Не обидится ли Вилька? Ведь Петич собрался один смотаться к церкви, где служит отец Николай, – посмотреть, что к чему. В сущности, Вилька пока была не нужна. Петич не следить будет, а просто посмотрит, уточнит обстановку. Чтобы потом уже не тратить времени на мелочи.

За Братцевским парком рядом с Тушинской детской больницей находился огромный пустырь. В глубине его, в конце извилистой дороги, и стояла церковь Покрова. Странно, но Петич еще ни разу здесь не был, хотя это место находилось так близко от дома.

«Хватало и без того дел», – весело подумал он.

Казавшаяся издалека игрушечной, церковь словно выросла из земли, когда Петич подошел поближе. Хотя совсем рядом проходила оживленная трасса, вокруг было удивительно тихо. И на душе у Петича стало спокойно, будто его не волновали никакие проблемы. Даже казалось, что и пропажа метеорита ни капельки не беспокоит.

«Вот чудный камень, – подумал Петич, – как только начнешь к нему приближаться, сразу настроение улучшается».

Почему-то он был уверен, что метеорит где-то совсем рядом. Петич представил, как удивится Вилька его проницательности. Не каждому сыщику дано с первой попытки угадать местонахождение пропажи! А он, Петич, докажет и Вильке, и Ларику, а главное, этому неблагодарному художнику, какая у него интуиция. Просто он чувствует, что на верном пути. Тут и Шерлоком Холмсом не надо быть. Если есть интуиция, как называл Ларик сыщицкие способности, то особенно и соображать не надо. Иди себе, как собака по следу, доверяйся своей интуиции!

И Петич шел. Даже, сам того не замечая, принюхивался к воздуху – потому что подумал о собаке. Подумал – и сразу пошевелил ноздрями. Будто распознавал в густоте разных запахов одно-единственное направление – к камню.

Вразнобой зазвенели колокола, и Петич увидел на колоколенке фигуры двух человек. Один из них поочередно трогал языки колоколов, прислушиваясь после каждого удара к долгому звуку. Рядом с ним, наклонив голову, стоял отец Николай. Петич растерялся на секунду: ведь он был виден сверху как на ладони. Разве можно попадаться на глаза священнику?

Он метнулся с дорожки в густую траву, подхватил какую-то старую раму от детского велосипеда. А что, пусть думает тот, кто его увидит, будто он подыскивает на пустыре для ремонта велосипеда какую-то недостающую деталь. Хоть, правда, и глуповато это выглядит, но на всякий случай отмазка есть. Мало ли мальчишек бродит по заброшенным свалкам!

Так, полусогнувшись, Петич добрался до самой стены церкви. Здесь уже его нельзя было увидеть с колокольни. Правда, хмуро покосились на него две старушки в черных одеждах, которые вышли из ворот. Что это за мальчишка бродит у самых стен? Но Петич и тут нашелся.

– Не место здесь всякому металлолому, – пробормотал он, всем своим видом показывая, что собирается оттащить подальше от церкви старую раму.

Старушки одобрительно закивали и пошли по дорожке. А Петичу только того и надо было. Он шмыгнул за угол и стал ждать. Раму-спасительницу он на всякий случай не выпускал из рук. Мало ли кто еще попадется на глаза. Точнее – он кому-нибудь попадется.

За невысокой стеной раздавались удары молотка: наверное, в церкви шел ремонт. Петич заметил: вот и обвалившаяся штукатурка ждет своего часа. Наверное, много забот сейчас у отца Николая.

«Вот и занимался бы своим ремонтом, – подумал Петич. – А его, видите ли, камни с неба заинтересовали…»

Он дошел до железной, наглухо закрытой двери. Вдоль стены была узенькая щелочка, к которой он и приник. С другой стороны сверху зашаркали шаги: два человека, тихо переговариваясь, спускались по каменным ступенькам колокольни. Петич напряг слух.

– Истинно малиновым будет звон, – довольно крякнул отец Николай, ступая на землю.

– Что и говорить, – пробасил незнакомец, – моим звоном уже пол-Москвы полнится. Во многих новых храмах настраивал эту музыку. Жалко, шум современного города заглушает ее. Но, как говорится, имеющий уши да услышит.

– Да, в наше время трудно человеку расслышать не только звон, но и слово Божие, – поддержал своего собеседника священник. – И уши, и взгляд свой надо настраивать, как вы – колокола. А главное – душу…

– Ну, тут-то вы на помощь людям и приходите. Слово пастыря сейчас важнее хлеба насущного, – басил незнакомец.

Петич слушал этот не совсем понятный разговор с раздражением. Неужели добавился в их историю еще один таинственный незнакомец? Неужели придется устанавливать слежку еще за одним типом? Вдруг отец Николай уже передал кому-нибудь камень? Сразу столько вопросов завертелось в Петичевой голове, что она даже закружилась от напряжения. Хорошо еще, что «сладкая парочка» по ту сторону стены остановилась как раз напротив и продолжила свой разговор.

– Знаете, что мне особенно по душе, уважаемый Федор Михайлович? – продолжил отец Николай. – Все окрестное население в храм потянулось. Видели бы вы, что здесь творилось на Пасху! Святили куличи, яйца, целыми семьями, потоком народ шел, и на Всенощной полон храм был!

– Все-таки, отец Николай, много в этом от моды, – не разделил радости священника незнакомец. – Освятить куличи – это еще не истинная вера. Праздник, думает обыватель, все идут в церковь – почему бы и мне не сходить?

– Может быть, может быть, – проговорил священник. – Но, уважаемый Федор Михайлович, с малого и начинается великое. С обычного, обыденного. Люди привыкнуть должны и к храму, и к звону колоколов. А от привычки и истинная вера начнется.

– Странно слышать это от священника, – удивился басистый. – Привычки? Мне кажется, наоборот, церковь должна удивлять, поражать людей отличием от обыденной жизни.

– Это поверхностный взгляд, дорогой Федор Михайлович, – добродушно рассмеялся отец Николай. – Не обижайтесь, что я так говорю. Церковь должна стать для людей частью их жизни – вот в чем заключается маленькое чудо. Понимаете, когда люди почувствуют, что вера – это жизнь, когда увидят, что на этом краеугольном камне и стоит наша церковь, – то их не надо будет заманивать сюда ни красотой храма, ни малиновым звоном. Сами почувствуют потребность прийти сюда.

Петич чуть не подпрыгнул от этих слов. Даже ржавую раму с трудом удержал в руках. Еще мгновение – и звякнула бы она прямо по стене, и пришлось бы Петичу рвануть отсюда со всех ног. Камень! О нем говорит священник! Столько непонятных слов произнес, а метеорит все же назвал так просто, обычно. Только почему «краеугольный»?

«Ах, да, – сам себе объяснил Петич, – ведь я же и не видел его ни разу! Наверное, метеорит и некруглый вовсе – мало ли что с ним случилось во время падения. Оплавился причудливо, ударился о землю, вот и стал краеугольным! Вот, оказывается, для чего священнику метеорит. Вмонтирует его в основание церкви и будет показывать людям, как чудо».

У Петича даже в горле пересохло. Он был уверен, что отец Николай и сейчас держит метеорит в руках, показывает своему собеседнику. Петич постарался заглянуть в щель, но увидел только краешек церковного двора. Но он чувствовал, чувствовал, что камень совсем рядом! Не зря же так часто забилось сердце – наверное, ударов двести в минуту!

Как только отец Николай с незнакомцем отошли от стены, сердце Петича стало успокаиваться. Ясно – расстояние до камня ведь увеличивалось.

Вот сейчас бы сюда художника! Подвести к воротам и сказать: «Заходите и забирайте свой метеорит». Пусть бы убедился, что не надо так доверяться даже старым друзьям.

«Интересно, – подумал Петич, – а как это отец Николай не боится, что художник потом узнает о его проделках? Что ж, дело уже будет сделано, и как-нибудь уговорит его священник не забирать обратно метеорит. Как же, ведь он теперь будет служить людям, притягивать их к церкви… Вот хитрюга этот отец Николай!»

Петич уже готов был броситься со всех ног прочь от церкви, чтобы быстрее сообщить Вильке результаты своего стремительного расследования. Но что-то удерживало его на месте. Все-таки… Если честно признаться самому себе, этими результатами Петич не был доволен до конца. Он хотел большего. Хотел полной, окончательной победы! Такой уж у него был характер. К тому же он привык добиваться результата после каких-то действий. А тут: пришел, подслушал – и все? Нет, не девчонка он какая-нибудь, чтобы только подслушивать! Если уж ему так повезло, что он застал в церкви отца Николая, да еще скорее всего с камнем, – не попытаться ли… У Петича даже похолодело внутри от такой смелой мысли. Попытаться прямо сейчас выкрасть камень? Он испугался собственного нахальства. Но страх страхом, а руки и ноги – похоже, независимо от своего хозяина – уже действовали.

Быстренько определив на глазок самую низкую часть стены, Петич подставил в этом месте велосипедную раму, встал на нее и вцепился руками в верхний край кирпичей. Подтянулся – и через секунду уже лежал животом на стене. Окинув взглядом дворик, Петич понял, что успел в самый раз, потому что через мгновение уже не узнал бы, куда скрылись отец Николай со своим собеседником. А так он заметил, что за ними закрылась дверь низенького белого флигелька. Со стороны церковного дворика вдоль стены шли строительные леса – для малярных работ. Петич спрыгнул на них.

Куда же дальше? Он взглянул на флигель, на пустой двор, потом на колокольню. И мгновенно сообразил, что будет сейчас делать. Петичу даже показалось, будто он видит себя со стороны. Как фильм знакомый смотрит, в котором герой собирается проделать уже известные трюки.

Пробравшись по лесам к самой колокольне, он перебрался на ее площадку, поднялся по крутым ступенькам и через полминуты уже стоял рядом с колоколами. Выбрал два самых больших, языки которых были похожи на продолговатые гири, нагнулся и расшнуровал кроссовки, вытащив из них длинные шнурки. Одним шнурком Петич связал два тяжелых языка колоколов, осторожно подтянув их до отказа друг к другу. А второй шнурок привязал к первому, натянутому, и оставил болтаться свободно. Потом достал из кармана зажигалку, с которой не расставался никогда – мало ли для чего может пригодиться зажигалка! – и поджег болтающийся шнурок. И сразу же затушил пламя. Мерцающий светлячок, задымив, медленно пополз по шнурку вверх. Если он не погаснет, то через несколько минут доберется до натянутого шнурка, и тот, перегорев, лопнет. И тогда… Конечно же, освобожденные языки со всего размаху бабахнут по колоколам. На это, во всяком случае, надеялся Петич. Сюда бы, конечно, какую-нибудь резинку, чтобы привязать к языкам, усилить их удар. Но не мог же Петич носить в своих карманах целый арсенал для всяких трюков! Совсем он не собирался сегодня звонарем быть!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю