Текст книги "Их послал на смерть Жуков? Гибель армии генерала Ефремова"

Автор книги: Владимир Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

«…После этой атаки все, кто остался жив, собрались в небольшом лесу около генерала Ефремова. Он кого-то спросил: «Жив ли Якимов?» Ему ответили, что видели Якимова раненым недалеко от опушки леса. Он приказал немедленно доставить меня. И вот один офицер и один сержант почти волоком подтащили меня к генералу Ефремову. Тут же на снегу я увидел тяжело раненного генерал-майора артиллерии Офросимова, майора Водолазова и многих других.

Генерал подошел ко мне и спросил: «Тяжело ли ранен, куда?» Я ответил, что ранен в ногу выше колена большим осколком снаряда, кость цела. Медработники тут же оказали мне возможную помощь, а сам генерал распорядился, и мне поднесли кружку крепко заваренного чая.

В этот же день теплым апрельским вечером остатки нашей группы, около 50 человек, были выстроены на опушке леса. Забрав всех раненых, под командованием генерала Ефремова пошли в неизвестном направлении.

В эту ночь был мой последний путь с генералом Ефремовым…»

Группа командарма по-прежнему оставалась самой большой среди всех групп, которые продолжали прорываться с боями в восточном направлении, не считая оставшихся отрезанными подразделений и частей 113-й и 160-й СД. Но в отношении этих малочисленных дивизий противник пока не предпринимал активных действий, предполагая, по всей видимости, сначала уничтожить тех, кому удалось прорваться через дорогу Беляево – Буслава и находившихся в районе Новая Михайловка, Хохловка, Жары, Дегтянка, а затем уже приняться за них.

Бойцы и командиры 113-й и 160-й СД после неудачной попытки форсирования Угры в районе Абрамова стали прорываться из окружения по отдельности. Остатками частей 160-й СД руководил начальник оперативного отделения дивизии подполковник И.К. Кириллов. Группой численностью около 150 бойцов и командиров 113-й СД командовал военный комиссар дивизии Н.И. Коншин. 1292-й СП под командованием капитана Степченко, насчитывавший к этому времени примерно 400 человек, находился в районе деревни Шпырево, не имея никаких данных о местонахождении других групп.

Эти и другие, более меньшие по численности, группы, после бесполезных попыток прорваться через Угру в восточном направлении, видели теперь свое спасение только в выходе в район действия партизанского отряда майора Жабо. В сложившейся обстановке это было единственно верное решение, однако никто из них не знал точно, где находился отряд Жабо. Тем не менее все группы спонтанно начали движение по лесу в западном направлении с тем, чтобы затем выйти в лесной массив, расположенный южнее дороги Вязьма – Юхнов, а дальше уже действовать по ситуации.

Понимая, что противник старается держать оборону против прорывавшихся частей окруженной группировки 33-й армии, располагаясь по всей длине тракта Кобелево– Климов Завод, что позволяло ему быстро концентрировать силы на тех участках, где происходила попытка прорыва, благодаря мобильности своих подразделений и наличию дороги, командарм решил попытаться пройти оборону противника в другом направлении.

Оценив сложившуюся обстановку и местность в предполагаемом направлении движения, генерал Ефремов, по всей видимости, решил, обойдя Новую Михайловку с запада, выйти в лес восточнее д. Доменка, а затем, идя мелколесьем, выйти в район населенного пункта Горнево. Там, уже действуя по обстановке, обойти Горнево с востока или запада по лесу и попытаться пробиться через дорогу Юхнов – Вязьма между населенными пунктами Тибейкино и Слободка в южном направлении и уйти в глухой лесной массив, который начинался сразу за дорогой. План действий был вполне реальным, оставалось только воплотить его в жизнь.

Проведя весь день и вечер в лесу северо-западнее Новой Михайловки, с наступлением ночи группа продолжила движение, обходя деревню с севера на юг лесом. Всю ночь командиры и бойцы медленно продвигались в выбранном направлении. Утром группа вышла в район примерно 1,5–2 км севернее д. Горнево. Было принято решение осуществить здесь дневной отдых, с тем чтобы с наступлением темноты продолжить движение.

Неизвестно, что послужило причиной того, что противник обнаружил местонахождение группы командарма, которая вынуждена была принять бой. Преследуемая противником группа с боем продолжила свой путь в направлении д. Горнево. Здесь, в лесу восточнее деревни Горнево, группа вступила в свой последний бой с противником, где практически полностью погибла.

В ходе ожесточенного боя с противником, окружившим группу с трех сторон, генерал-лейтенант М.Г. Ефремов получил тяжелое ранение и, потеряв возможность двигаться и активно сопротивляться врагу, застрелился из своего пистолета выстрелом в правый висок. Это произошло во второй половине дня 18 апреля 1942 года. Так оборвалась жизнь видного советского военачальника и безмерно уважаемого всеми бойцами и командирами человека, который выше всего ставил выполнение своего воинского долга перед Родиной, которой он беззаветно служил на протяжении всей своей жизни. Одновременно с ним застрелились еще несколько командиров.

Алексей Петрович Ахромкин, который почти до самого конца был в составе группы генерала Ефремова, так описал последние события в своем письме к С.Д. Митягину:

«…Пришлось отходить в глубь леса. Вдали виднелась казарма. Было видно, как из нее выбегало все больше и больше немцев. Примерно в 300 метрах от казармы в западном направлении с севера на юг проходила облысевшая вырубка густого сосняка возраста около 15 лет, по краю которой наша группа (35–40 человек) прорывалась. Многие были ранены. Группа приняла бой. Около командующего были:

– его адъютант майор Водолазов;

– начальник Особого отдела Камбург;

– я и еще один офицер связи Никаноров Иван, врач Хомяк Иван Иванович.

Я находился рядом с Михаилом Григорьевичем, когда к нам подошел майор Водолазов и предложил мне, Никанорову Ивану и личному врачу командующего Хомяку Ивану Ивановичу проминать тропинку в лес по чаще для отхода группы. Командующий стрелял за сосенкой, присев на колено, а рядом с ним вел огонь из маузера начальник Особого отдела Камбург, которому я отдал последнюю коробку патронов от имевшегося у меня парабеллума.

Когда мы трое прошли метров 200–300, между нами и основной группой появились немецкие автоматчики.

Иван Иванович был ранен и приказал нам с Ванюшкой Никаноровым отходить. Под автоматным огнем мы пересекли небольшую поляну и залегли за кусты. Немцы побоялись выходить на открытое место и не стали нас больше преследовать, а пошли в тыл к оставшимся нашим товарищам. Это были последние минуты, когда я видел живым и здоровым своего командарма Михаила Григорьевича Ефремова.

Мне кажется, что командарм погиб именно в то самое утро… Подтверждается это тем, что минут через 40 или час стрельба прекратилась, а часов в 5–6, то есть через полтора-два часа после нашего отхода, мы встретили Председателя Военного трибунала и прокурора армии (фамилии их не помню, но они были одеты в хромовые пальто) [440]440
  Требуется уточнение. Обязанности прокурора исполнял A.A. Зельфа. Председатель Военного трибунала В.В. Крюков в окруженной группировке никогда не был. Возможно, что это был И.С. Жоров. Это очень интересный факт, но об этом несколько ниже. – Прим. автора.


[Закрыть].

Когда я спросил их: «Где нам найти командующего?», они ответили: «Искать его нет необходимости», и посоветовали мне собирать разрозненных бойцов и пробиваться на запад, к Дорогобужу, где находится конный корпус генерала Белова…»

Принято считать, что воюют солдаты и офицеры, а генералы только наносят на карты задачи и направления наступления войск. Однако это далеко не так. Великая Отечественная война стала войной, в которой на защиту Отечества поднялись все: и дети генерального секретаря и членов правительства, и дети рабочих и крестьян, и солдаты и генералы, не то, что творится сейчас. Когда одни господа, заседающие в правительстве или Думе, принимают решение на ту или иную бойню, а гибнут там дети самых обездоленных слоев населения. Об исключениях говорить не будем.

В годы Великой Отечественной войны погибли, умерли от ран и болезней и ушли из жизни по другим обстоятельствам 421 генерал и адмирал Красной Армии и Военно-Морского флота, и среди них двадцать командармов.

По имеющимся сведениям, в живых из группы командарма остались три человека: Анатолий Николаевич Сизов, деревенский мальчишка, прошедший с группой генерала М.Г. Ефремова весь этот путь, и две молодые девушки, судьба которых в силу различных обстоятельств так и осталась неизвестной, причем об одной из них неизвестно ничего: ни имени, ни фамилии. А вот о второй, наоборот, было известно немало, но она почему-то оказалась вне поля зрения А.Н. Краснова и С.Д. Митягина.

Речь идет о Елене Дмитриевне Снегиревой, которая чудом осталась жива и многие годы приезжала в день Победы в село Слободка Угранского района Смоленской области, выступала перед школьниками, рассказывала о героическом подвиге воинов 33-й армии, совершенным ими в этих местах зимой/весной 1942 года. Постепенно следы ее затерялись. Известно только, что она была родом из деревни Гайдуки Спас-Демянского района Калужской области. Может, кто-то знает или знал Елену Дмитриевну и может что-то рассказать о ее судьбе?

О том, что чудеса возможны, автор убедился совсем недавно. Буквально летом 2008 года удалось разыскать еще одного свидетеля той трагедии – бывшего фельдшера 495-го отдельного медицинского батальона 160-й СД Куликову (тогда Крылову) Александру Яковлевну! Кто бы мог подумать, что спустя столько лет будет найден еще один боец из группы командарма. Точнее, даже надо сказать, она сама нашлась после публикации в газете «Ежедневные новости Подмосковья» статьи известного журналиста, историка и поисковика В.В. Степанова, посвященной работе автора этих строк над книгой о судьбе генерала Ефремова и окруженной группировки 33-й армии. Александра Яковлевна сама позвонила в редакцию, и уже через два дня она рассказывала о войне, о тех трагических событиях весны 1942 года. И хотя Александра Яковлевна следовала не рядом с генералом Ефремовым, а была на некотором удалении от него, все равно ее воспоминания о тех событиях очень интересны.

Куликова (Крылова) Александра Яковлевна, бывший фельдшер 160-й сд

Военная судьба Александры Яковлевны на самом деле оказалась весьма нелегкой. Молодой 19-летней девчонкой с двумя кубиками в петлицах она в июле 1941 года попала на фронт в 24-ю армию, в командование которой недавно вступил генерал-майор К.И. Ракутин. Вместе с этой армией попала в «Вяземский котел», но смогла в составе одной из групп выйти из окружения и после многочисленных проверок попала в 160-ю СД командарма 2 ранга Ф.В. Орлова. Сражалась с дивизией в окружении. Выходила из окружения в группе командарма. Сразу после того, как генерал Ефремов застрелился, она вместе с остальными бойцами и командирами была пленена противником.

Только в 1944 году Александра Яковлевна смогла вырваться из плена, но на этот раз особисты были «более бдительны». «Тебя, с… надо было бы расстрелять: два раза попала в окружение!» – вспоминала она слова тех иродов с темно-синими петлицами, которые допрашивали ее. Александра Яковлевна вскипела, ее быстро, соответствующим образом, поставили на место, но расстреливать не стали. И уже через неделю простой красноармеец А.И. Крылова ехала к новому месту службы. Воинского звания лейтенант ее, конечно же, лишили. А то как же – два окружения, и все жива!

Шурочка Крылова перед убытием в составе 160-й сд под Вязьму. Декабрь 1941 года

Горько было ей все это вспоминать – столько бед, горя, лишений вытерпеть, и тебя еще после этого к стенке. Где ты, справедливость, на этом свете? Неужели Бог не видел и не видит всего этого? Но на память о той войне у нее осталась дорогая ей фотография, где она, молодая и красивая, стоит в офицерской форме.

О том последнем дне Александра Яковлевна рассказывает так:

«Мы уже несколько дней ходили по лесу. От всей нашей армии осталось несколько десятков человек. Тяжелей всего было переносить голод, а мы уже не кушали много дней. Я уже со счета сбилась. Мы не думали о том, выйдем из окружения или нет, – уж больно хотелось кушать.

В тот день генерал Ефремов с солдатами и офицерами были впереди, а мы шли за ними. Потом все остановились.

Что там случилось, я не знаю. Только слышу: «Генерал застрелился!», «Генерал застрелился!». Мы оторопели, стоим, прислонившись к деревьям. Через какое-то время мимо нас пронесли генерала Ефремова, накрытого его же шинелью. Спустя некоторое время нас забрали немцы и повели всех в Слободку.

Я хорошо помню это место, где все произошло, и, наверное, сейчас могла бы его найти. В 1995 году меня приглашали в Вязьму на день Победы, но тогда мне не удалось проехать к тому месту…»

Герой-командарм не мог обременять сопровождавших его командиров и бойцов своей немощностью и, понимая, что дальше он просто может потерять сознание и попасть в руки врага живым, застрелился. К тому же противник был совсем рядом, обложив со всех сторон уже совсем малочисленную группу командарма.

Но самые интересные и важные сведения о выходе из окружения группы командарма сохранил для нас Анатолий Николаевич Сизов [441]441
  Сизов Анатолий Николаевич родился в 1927 году, проживал в деревне Малое Виселево (сейчас деревня не существует), тогда Знаменского района Смоленской области. В апреле 1942 года проделал весь путь в составе группы генерала М.Г. Ефремова, став невольным свидетелем гибели командарма 18 апреля 1942 года. В апреле 1942 года взят в плен, несмотря на свой юный возраст (во время задержания у него было обнаружено оружие – пистолет командарма, который он забрал после его гибели). Был насильно угнан в Германию, где с 1942 года по май 1945 года работал в Эльзасе на различных работах. После окончания войны трудился и жил в г. Москве. Умер в 1987 году. – Прим. автора.


[Закрыть], в тот момент простой пятнадцатилетний деревенский мальчишка, ставший волею судьбы непосредственным свидетелем гибели командарма. Вот что он рассказал летом 1982 года М.М. Ефремову и С.Д. Митягину, этот разговор был записан ими на магнитофонную пленку и передается в том виде, как имеется:

«В феврале месяце дан был приказ выйти из леса и присоединиться к 33-й армии всем, кто находился в лесу. Наш отряд – 20 человек, Вася Танькин командовал, выходил из леса на оборону село Рубцово [442]442
  Рубцово, так местные жители называли село Рупасово. – Прим. автора.


[Закрыть]. Там была школа, церковь, и там мы держали оборону.

3 марта 1942 года немцы начали наступление на Рубцово и отрезали нас. Мой отец погиб. Отряд собрался идти на прорыв через Старую Луку к одной из окруженных частей 160-й СД. Мы пошли наступать в сторону Беляево, Быково и пробились к своим. Там я попал на кухню, в этом доме стоял Особый отдел. Это было в Шпырево. Я туда попал из 160-й дивизии. Нас было двое: Саша Кузнецов и я.

Под вечер с 13 на 14 апреля уходили под горочку в лес на санях вместе с поваром. В лесу завязался бой, и там ранило моего товарища Сашу. Я его здесь и потерял, потому что в этом лесу мы все обозы побросали. Пошли в Шумихинские леса под Ключик. Вышли с левой стороны по ходу. Были бои через большак, когда проходили дорогу Климов Завод – совхоз Кобелево. Это тракт. В ночь двинулись к Угре.

Угру форсировать не пришлось, много народу потопи-лось. Там стреляло два пулемета трассирующими пулями, били с деревни Костюково. В Покровке немцев не было.

Помню, на склоне было совещание. Пошли в обратную сторону через Антипов овраг. Здесь немцы откуда-то взялись, там была дорога из Большого Виселева на Хохловку. Пулеметов у немцев не было, только автоматчики. Немцы оттуда стреляли, мы перебегали прогал, метров сто.

После Хохловки лесом пошли назад к Ключику. Хотели идти на Ново-Михайловку, там была речка. Хотели перейти ее, но там у немцев были вкопаны танки, и они начали стрелять с той стороны. Мы отступили. Вот здесь и говорили, что утопили рацию. По этому лесу между Ключиком и этой речкой нас сильно обстреливали, даже с деревьев макушки летели. Нам пришлось обратно переходить большак. На этом большаке опять был бой, и мы пошли вдоль этой речушки к заднему Моху. Перешли эту речушку, там и вошли в лес. Стали обходить Ново-Михайловку.

В лесу переходили большак севернее обелиска. Возле большака, в лесу, где видно Тарасовку, там сильный бой был. А после боя плотину [443]443
  Плотина у мельницы д. Нижняя Тарасовка. Место ее расположения и сейчас видно, хотя уже много лет нет ни деревни, ни мельницы. – Прим. Автора.


[Закрыть]перебежали, как, и не помню. Где перешли Собжу, не помню. Мы ее только по плотине могли перейти. Когда перескочили Собжу, охраны уже не было. Кто-то внятно сказал: «Все, охрана вся полегла». То, что командующий был ранен, я не видел. Мы тогда все, кто сопровождал его, кроме старших начальников, находились шагах в двадцати от Ефремова и его товарищей.

И вот мы вышли к поляне на краю леса. Командующий там сел с комиссаром, напротив сели еще три человека. После этого генерал выстрелил… в себя. Тут раздались новые пистолетные выстрелы. Застрелился комиссар, который был одет в полушубок, застрелился тот, кто сидел возле Ефремова, напротив его, и был одет в кожанку, и еще двое начальников застрелились. Немцы были уже перед самой опушкой нашего леса. Это были автоматчики. Мы после пистолетных выстрелов упали все в снег лицом. Никакого сопротивления цепи немцев никто не оказывал, в них никто не стрелял. Здесь были все парализованы случившимся.

Среди нашей группы были женщины. Я упал между двух женщин. Лежим. И тут в тишине раздались автоматные очереди и по нам, лежащим в снегу. Немцы били в тела в упор. Я почувствовал, как в нос ударил запах пудры. Видимо, одна из фашистских пуль попала в пудреницу моей соседки. Меня ни одна пуля не задела.

После этого безжалостного расстрела нашей группы, когда немцы ушли, я приподнял голову и тихо крикнул: «Есть кто живой?» Отозвалась девушка – военная телеграфистка. Может, кто еще был жив, не знаю.

Мы подбежали к генералу и комиссару. Я взял у убитого комиссара полкаравая хлеба, узелок с солью, планшет с картой. Потом из кармана вынул белые блестящие карманные часы, взял из руки генерала пистолет маленький, а из кобуры большой пистолет. Мы пошли с девушкой к Собже.

Когда подошли к Собже, уже смеркалось. Сели там, я прислонился к дереву и уснул. Там и переночевали. Как только рассвело, мы спустились по крутому берегу к реке, там было повалено большое дерево, мы по нему перешли реку. Возле деревни Тарасовка спустились со склона и пошли через поле. Пошли, и только к лесу подходить стали, нас обстреляли немцы. В этом лесу мы остановились. Оказалось, в этом лесу стояла немецкая артиллерия. Нам об этом сказала наша группа, которая наткнулась на нас (А.Н. Сизов имеет в виду встречу с группой офицеров 329-й СД во главе с лейтенантом-связистом. Запомните этот факт. – Прим. автора).«Как вы здесь остались? – говорят. – Здесь же немецкие артиллеристы недалеко от вас». Мы там с 19 по 25 апреля просидели, а 26 – уже в плен попали.

Мы разделились на две группы, поскольку у них и у меня была карта. В той группе были одни младшие командиры. Идти одной большой группой было опасно. И когда мы в плен попали, девушку из ихней группы и ту, с которой я шел, оставили немцы в Климове Заводе при больнице. А нас погнали мимо больницы в Лужки.

Нас загнали в Лужки, и я там был до 7 мая. Потом немцы нас погнали этапом до самого Рославля. Там был концлагерь для военнопленных возле самого Варшавского шоссе. Там есть ров, туда свозили по 500 человек в день. А с этого лагеря нас собрал немец помоложе, и на станцию. Угнал в Германию, как вольнонаемных. В Германии я попал в Эльзац. Там я пробыл, пока не освободили французы».

Поначалу к рассказу А.Н. Сизова о последних минутах жизни командующего 33-й армией все отнеслись скептически, в том числе и сын командарма Михаил Михайлович Ефремов, свято хранивший все, что касалось памяти отца.

Сказать и рассказать можно что угодно, как подтвердить сказанное? Но неожиданно этот факт получил свое, прямо детективное, продолжение.

Станислав Дмитриевич Митягин, разыскивая участников тех событий, неожиданно вышел на одного ефремовца – бывшего командира роты связи 784-го отдельного батальона связи 329-й СД С.И. Ключанских, который в своем письме обещал рассказать при встрече ему нечто такое, что, может быть, никому до сих пор неизвестно.

Спустя некоторое время С.И. Ключанских приехал в Москву и рассказал С.Д. Митягину, что в апреле 1942 года при выходе из окружения недалеко от населенного пункта Павлова Пристань встретил в лесу деревенского мальчика, с ним была девушка-военнослужащая. Этот паренек видел своими глазами, как застрелился генерал Ефремов. И Ключанских пересказал, насколько позволила память, историю, которую рассказал ему этот мальчик.

Это было просто поразительно! Мало того, что был найден свидетель гибели командарма, его данные оказались перепроверены, и таким неожиданным образом!

Как вы поняли, Ключанских и был тем лейтенантом, которого встретил в двадцатых числах апреля 1942 года в лесу Анатолий Сизов!

Сведения А.Н. Сизова были в значительной степени подтверждены также показаниями Щуковского, сержанта из охраны командарма, а много лет позднее одним из бойцов окруженной группировки Сторублевым, сдавшимся в плен и прошедшим все круги ада – плен, жизнь на чужбине, возвращение на Родину, пребывание в местах не столь отдаленных. Все было в его жизни. Уже находясь в преклонном возрасте, не стесняясь своего прошлого, В.Д. Сторублев сам вышел на Митягина и рассказал свою версию происшедшего, включая гибель командарма, которая незначительно отличалась от рассказанного Сизовым.

Из оперативной сводки штаба Западного фронта № 216 к 20.00 18.04.42 г.:

«…Связь с западной группой войск армии еще не восстановлена.

В полосе 43-й АРМИИ вышли в расположение своих войск две группы бойцов и командиров, одна из состава 113-й СД. 60 человек прорвались боем в районе БОЧАРОВО. Среди вышедших Нач. артдив 113 полковник БОДРОВ, полковник ВЕТРОВ, два майора, два капитана,

4 ст. лейтенанта, один батальонный комиссар. Из 60 человек 29 человек раненых. Группа действовала в составе отряда, пробившегося с боями к линии фронта 43-й АРМИИ. В результате боев отряд разбился на три группы: одна с задачей выйти в район БЕРЕЗКИ, вторая на БОЧАРОВО, третья на БОЛ. УСТЬЕ. Сведений о действиях первой и третьей групп нет. Со слов вышедших командиров, командир 113-й СД полковник МИРОНОВ тяжело ранен и остался в тылу у немцев с группой бойцов.

Вторая вышедшая группа перешла фронт юго-вост. ГОРОД ЕЦ в составе 17 человек во главе с Начальником арт. снабжения 160-й СД майором ТРЕТЬЯКОВЫМ. Последний показал, что с утра 13.04 генерал ЕФРЕМОВ с отрядом в 2000 человек двигался из леса южн. ПЕСКОВА на ЖАРЫ. В пути отряд вступил в бой, после которого генерал ЕФРЕМОВ повернул на МАЛ. ВИСЕЛЕВО в районе, которого отряд вновь вел бой. Последний раз ТРЕТЬЯКОВ видел ЕФРЕМОВА в этом районе в 3.00 16.04.

Сообщенные сведения уточняются.

Авиаразведкой ночью 18.04 отмечено большое количество костров и вокруг них скопление пехоты в районе лесов 1,5 км сев. – вост. ШУМИХИНО, в лесу сев. – вост. ЛОМЕНКА, сев. НОВ. МИХАЙЛОВКА. Предположительно в этом районе наличие частей генерала ЕФРЕМОВА (данные требуют проверки)…» [444]444
  ЦАМО РФ, ф. 388, оп. 8712, д. 177, л. 50.


[Закрыть].

Переговоры по прямому проводу генерал-майора

Н.Д. Псурцева, начальника связи Западного фронта, с комбригом Д.П. Онуприенко:

«18.04.42.

У АППАРАТА ПСУРЦЕВ.

Здравствуйте, тов. ОНУПРИЕНКО. Генерал ГОЛУШКЕВИЧ сейчас у Главкома, если у Вас есть что-нибудь новенького, он просил срочно доложить, его особенно интересуют сведения об ЕФРЕМОВЕ, в частности материал, который Вам сообщили красноармейцы, вышедшие из группы ЕФРЕМОВА.

О каких красноармейцах в количестве 4 человек докладывал ГОЛУШКЕВИЧУ майор КОНДЫРЕВ и почему произошла такая путаница? Из вашего доклада видно, что речь идет о красноармейцах, вышедших до 13 числа, как понимать это – скажите, после 13 числа кто-нибудь вышел из группы ЕФРЕМОВА или нет, сколько же вышло человек после 13 числа? Или нет ни одного.

ОНУПРИЕНКО. Здравствуйте, тов. генерал. Прошу доложить ГОЛУШКЕВИЧУ, что красноармейцы, вышедшие 13 числа, с группой ЕФРЕМОВА связаны не были. Это люди 160 дивизии, которые были отрезаны от ЕФРЕМОВА в районе высоты 11 числа, отряд в количестве 400 человек сосредоточился в лесу юго-восточнее КЛЮЧИКИ, обошел МАЛО-ВИСЕЛЕВО с запада, форсировал р. УГРА северо-западнее 200 мтр. КОСТЮКОВО и вышел в лес юго-восточнее высоты 169,3, с южной опушки леса повел наступление 13.04 на БОЛ. УСТЬЕ, уничтожил одну минометную батарею и до 150 чел. ворвалось в БОЛ. УСТЬЕ под воздействием артиллерийского огня, по докладу якобы с нашей стороны (восточный) отряд БОЛ. УСТЬЕ оставил и разошелся группами в разных направлениях, дальнейшие судьбы этого отряда вышедшие красноармейцы и один лейтенант не знают. Вышедший красноармеец 113-й СД, по данным 43-й АРМИИ, еще не прибыл, в 43 его также нет, есть данные, что он оставлен с группой разведчиков ГОЛУБЕВА в районе ЖАРЫ.

Сегодня ночью в район НОВО-МИХАЙЛОВКА выбрасываю двух человек с радиостанцией, если удастся установить, хотя бы часть с группой ЕФРЕМОВА вышедшего красноармейца 113-й СД на рассвете 18.04 посажу самолет в районе МИХАЙЛОВКА. Вот все, что известно о группе ЕФРЕМОВА. Связи с ЕФРЕМОВЫМ не имею с 18.30 13.04. Все.

Речь идет о четырех человеках: два красноармейца, один лейтенант, другой мл. лейтенант, высланные в разведку от 160-й СД, которые с группой ЕФРЕМОВА связи не имели, а вели бой в районе выс. 201, 5 и высланы были еще 11 числа. Сейчас же есть данные – вышел красноармеец из 338-й СД или 113-й СД, но группы ЕФРЕМОВА, как только он прибудет в 43-ю АРМИЮ, положение будет установлено. Почему КОНДЫРЕВ перепутал, не знаю, сейчас выясню. Все.

После 13 нет ни одного, если не считать о котором есть сведения, что он с разведкой ГОЛУБЕВА. Все. До свидания» [445]445
  ЦАМО РФ, ф. 388, оп. 8712, д. 279, л. 108–109.


[Закрыть].

Текст донесения командира 17-й СД Военному совету 43-й армии:

«1. Данные опроса группы бойцов и командиров 33 армии, вышедших на участке фронта 17 СД в 2.00 18.04.42:

На опушке леса вост. 800 метров от ЖАРЫ произошла встреча наших разведчиков (отдельная разведрота и разведрота 17 СД) с группой бойцов и командиров из группы войск ЕФРЕМОВА. Всего их было 18 человек, из них 1 раненый без оружия, остальные вооружены.

Указанная группа состояла из двух подгрупп:

а) группа начальника артснабжения 16 °CД майора ТРЕТЬЯКОВА Андрея Родионовича, с ним командир артдивизиона 673 АП капитан ГОЛИКОВ Николай Петрович. Всего в группе 20 человек, и вышло 15 человек, в том числе ТРЕТЬЯКОВ и ГОЛИКОВ;

б) группа коменданта Особого отдела 16 °CД НАЗАРОВА Ивана Ильича. Группа состояла из 11 человек и вышло только 3 чел., в том числе и НАЗАРОВ.

2. Обстоятельства перехода указанной группой линии фронта противника к 2.00 18.04.42:

Разведчиками 17 СД и отдельной разведроты АРМИИ на вост. опушке леса 800 метров сев. – вост. дер. ЖАРЫ было растаскано проволочное заграждение, то есть ворота для входа туда и обратно были открыты. В этот момент группа майора ТРЕТЬЯКОВА вышла незамеченная противником, то есть из 20 человек вышло 15, а группа НАЗАРОВА, которая шла за группой ТРЕТЬЯКОВА, была обнаружена противником и попала под сильный пулеметноавтоматный огонь, понесла потери – 11 человек, осталось

3, в том числе один раненый.

От этого же огня пострадала и группа майора ТРЕТЬЯКОВА. Из 20 человек 5 убито и 5 ранено. Активное действие наших разведчиков оказало большую помощь указанной группе. В результате завязавшегося сильного боя на вост. опушке леса разведроты понесли потери: ранено 27 человек, убито 23 чел., в том числе командного состава 2 человека. Противник имел исключительно большое превосходство автоматического огня с применением крупнокалиберного пулемета, автоматических пушек 20 мм калиб. и минометов. Оставшийся состав разведроты вынужден был отойти и окопаться в 50—100 метрах от опушки леса.

3. Данные о противнике: были опрошены майор ТРЕТЬЯКОВ, капитан ГОЛИКОВ и комендант 16 °CД НАЗАРОВ. Показали следующее:

…После боев 14.04.42 в районе КЛЮЧИК – НОВ. МИХАЙЛОВКА части 33 АРМИИ разбились группами по 40 человек и более. К подобным группам относятся указанные группы товарищей ТРЕТЬЯКОВА и НАЗАРОВА.

Указанные группы в течение двух суток находились в лесу вост. отм. 186,9 и наблюдали за действиями противника, изучали систему обороны, с тем чтобы определить место для перехода линии фронта. Показания товарищей являются правдоподобными в отношении системы огня противника (количество огневых точек) артиллерийских и минометных батарей подтверждается войсковой и артиллерийской разведкой. В отношении ЕФРЕМОВА майор ТРЕТЬЯКОВ заявил, что 14.04.42 ЕФРЕМОВ имел при себе 500 человек в лесу сев. – зап. КЛЮЧИК и будто бы намеревался двигаться в направлении БОЛ. ВИСЕЛЕВО или НОВ. МИХАЙЛОВКА, ЖАРЫ.

Опрос второй группы, вышедшей на участке фронта 1 Гв. СД и прибывшей в расположение 17 СД в 8.20 18.04.42 в КРАСНОЕ. В расположение 17 СД прибыла группа командиров и бойцов 33 Армии, вышедшая из окружения, принадлежит 113 СД в количестве 49 человек с полковником БОДРОВЫМ, начальником штаба артиллерии 113 СД. Группа имеет раненых 15 человек, из них т.т. БОДРОВ, СМУРАЧЕВ, ГРИНЕВ.

Прошли в районе БОЧАРОВО в расположение Гв. СД. В 2.00 18.04.42 группа разведчиков Гв. СД открыла по ним огонь, после уточнения разведка перенесла огонь по огневым точкам противника, тем самым прикрыла выход группы.

4. Весь состав вышел с оружием, за исключением раненых.

5. Группа БОДРОВА в первое время выходила из окружения совместно с начальником штаба дивизии тов. СТАШЕВСКИМ до отм. 176,4 сев. – вост. СТАР. ЛУКА. После чего группа с начальником штаба, примерно в составе 25 человек, пошла в направлении КОЗЛЫ, группа БОДРОВА направилась в количестве 80 чел. в сев. – вост. направлении; 3-я группа, возглавляемая командиром 113 СД полковником МИРОНОВЫМ, в составе 151 чел. после ранения командира дивизии в районе выс. 201, 5, что сев. – вост. БУСЛАВА, осталась во втором эшелоне группы БОДРОВА; был выделен личный состав для усиления охраны командира дивизии.

6. По пути движения группа наблюдала движение отдельных танков в КОЗЛЫ на ПРОКШИНО (2). Противник имеет две линии обороны: 1-я линия обороны проходит ШЕЛОМЦЫ, лес вост. ШЕЛОМЦЫ и далее на юг, перед которой стоят наши части; вторая линия обороны проходит в районе КОБЕЛЕВО, ДОЛЖЕНКИ, КОЛОДЕЗИ. Противник проводит оборонные работы в районе ГУЛЯЕВО, постройка плотов, заготовка лесоматериала в лесу сев. ШЛЫКОВО. В 1 км создал опорные пункты: ДОЛЖЕНКИ усовершенствовал оборонительные сооружения, сильно укрепил ШЕЛОМЦЫ, колючая проволока встречена только в районе БОЧАРОВО, сожжены КОБЕЛЕВО, РУДНОЕ, ШЕЛОМЦЫ. Просматривалось движение по дороге КОБЕЛЕВО, ДОЛЖЕНКИ в период боев за ЮХНОВ и в момент взятия города. Большое движение транспорта по направлению к ВЯЗЬМА; в середине марта замечалось обратное движение – в направлении ЮХНОВ.

Состояние прибывших: физически сильно утомлены, оказана медицинская помощь, просмотрено состояние всей группы, размещены на отдых и дано питание, имеется один тяжело раненный врач (заражение крови), требуется немедленная эвакуация. Принимаются меры для отправки в медсанбат в ИЗВОЛЬСК.

СЕЛЕЗНЕВ, СЕРОВСКИЙ, ШЕОШВИЛИ,

ТУРАНТАЕВ.

Передано по телеграфу 18.04.42 23.55».

Из суточного оперативного донесения группы армий «Центр» за 18 апреля 1942 года:

«…Штаб 4-й АРМИИ докладывает:

…В результате боев с разрозненными группами из состава 33-й русской АРМИИ за 18.4 убито 44 человека, взято в плен 111 человек, в т. ч. 25 офицеров. Трофеи: 8 орудий, 30 тягачей, 3 ПТР…» [446]446
  ЦАМО РФ, ф. 500, оп. 12462, д. 591, т. 2, л. 38.


[Закрыть].