Текст книги "Их послал на смерть Жуков? Гибель армии генерала Ефремова"

Автор книги: Владимир Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Оперативная сводка Западного фронта № 209 к 8.00 15.04.42 г. Штаб Запфронта Карта 500 000, 100 000:

«…Данных о положении частей западной группировки армии не поступило, ввиду отсутствия связи с ней в течение дня 14.04 и ночи 15.04 высланными группами пешей разведки (в полосе 43 АРМИИ) и авиаразведкой, местонахождение частей группировки не обнаружено. Дальнейшее выяснение их положения и действий продолжается» [417]417
  ЦАМО РФ, ф. 388, оп. 8712, д. 174, л. 63.


[Закрыть].

Вернемся к той части окруженной группировки, которой не удалось прорваться через дорогу Беляево – Буслава. К середине дня не сумевшие преодолеть дорогу части и подразделения под командованием командира 160-й СД полковника Якимова отошли к Шпыреву и расположились 1,5 км юго-восточнее деревни. Посланные во все стороны разведгруппы вскоре возвратились назад с неутешительными сведениями: везде был противник.

Вскоре удалось установить связь с командиром 113-й СД полковником Мироновым. Два малочисленных полка дивизии около трех часов дня 14 апреля под угрозой окружения противником, который начал мелкими группами просачиваться им в тыл, были вынуждены оставить занимаемый рубеж и стали отходить к Шпырево. К 18 часам 1288-й и 1290-й СП сосредоточились в районе Шпыревского леса. Сведений о местонахождении 1292-го СП не было.

Через некоторое время состоялось совещание командования 113-й и 160-й СД, на котором было принято решение выходить из окружения в направлении села Песково. Планировалось лесными дорогами выйти к Песково, выдвигаясь по маршруту: лес 1,5 км южнее Шпырево, вдоль реки Семезга, лес 1 км севернее села, и, уничтожив противника в населенном пункте, преодолеть р. Угра северо-восточнее его. В дальнейшем колонна должна была продвигаться по лесным массивам, расположенным на восточном берегу р. Угра. Конечной целью был населенный пункт Большое Устье [418]418
  ЦАМО РФ, ф. 388, оп. 8712, д. 177, л. 106.


[Закрыть], который, по имевшимся сведениям, занимали части 43-й армии. Надо отметить, что был намечен крайне тяжелый, если не сказать, абсолютно бесперспективный, маршрут. Конечно, сейчас рассуждать очень легко: но, по всей видимости, выбор его был обусловлен отсутствием достоверных данных о противнике. Общее руководство колонной взял на себя командир 113-й СД полковник К.И. Миронов.

Однако самым главным вопросом, который предстояло решить, был вопрос: что делать с ранеными? Было ясно, что забрать с собой всех раненых и больных не было никакой возможности: изможденные бойцы и командиры сами держались на ногах из последних сил. Было принято решение: обоз с тяжелоранеными оставить здесь в районе Шпырево под присмотром санитаров и местных жителей, а всех остальных, кто мог идти, забрать с собой. Очень сложным было для всех это решение, но иного выхода не было. Оставалось только уповать на милость противника, но фашисты не проявили никакого снисхождения к раненым.

Судьба обоза с тяжелоранеными и больными оказалась весьма трагичной. После того как он был захвачен противником, все тяжелораненые и тифознобольные были расстреляны. Остальные раненые бойцы и командиры были помещены в лагерь для военнопленных в Вязьме, где большинство из них погибло. В живых остались единицы.

Вместе с ранеными в Шпыревском лесу были расстреляны главный эпидемиолог 33-й армии военврач 2 ранга Капусто Михаил Леонтьевич и партизанский врач Афанасьев Григорий Николаевич, которые до последней минуты находились с ранеными, оказывая им помощь.

Старший батальонный комиссар Кривошея, вышедший из окружения 21 апреля 1942 года, докладывал:

«…Противник подтянул танки вечером 15.4, огнем артиллерии, минометов и танками уничтожали раненых и обозы в лесу южн. ШПЫРЕВО…» [419]419
  ЦАМО РФ, ф. 388, оп. 8712, д. 177, л. 152.


[Закрыть].

Колонна командарма всю ночь совершала марш по направлению к Новой Михайловке. Пройдя лесными дорогами от высоты с отм. 191,5, 4 км северо-западнее Шумихино до опушки леса севернее Малой Буславки и повернув в районе большой поляны на юго-восток, колонна к утру 15 апреля 1942 года достигла высоты с отм. 191,6, севернее которой расположилась на отдых. Все надеялись, что здесь, у этого села, они встретятся с 43-й армией, которая по приказу генерала Жукова должна была выйти именно в этот район. Но чем ближе подходила колонна к Новой Михайловке, тем тревожнее становилось на душе у бойцов и командиров. Грохота боя слышно не было, а это свидетельствовало о том, что частей 43-й армии здесь нет.

Разведка, высланная по приказу командарма, через некоторое время вернулась, подтвердив самые худшие предположения: немецкая пехота с танками занимала оборону не только в Новой Михайловке, но и вдоль всего тракта Кобелево – Климов Завод. Командарм собрал командиров на короткое совещание, поставив задачу: дневное время использовать для отдыха и подготовке к прорыву через дорогу. Генерал Ефремов принял решение: с наступлением темноты нанести сильный удар по врагу, оборонявшемуся на подступах к Новой Михайловке, и, прорвав его оборону, продолжить движение к р. Угра. Предположительно группа командарма насчитывала в тот момент 1200–1300 человек.

В то время, когда колонна во главе с командармом совершала марш по направлению к Новой Михайловке, колонна частей 113-й и 160-й СД, а также ряда других подразделений, оказавшихся в районе Шпыревского леса, под командованием командира 113-й СД полковника К.И. Миронова совершала марш по направлению к Пескову.

Начав выдвижение около 23 часов 14 апреля, колонна уже через полтора часа вышла к опушке леса северо-западнее Песково. Пока подразделение, выделенное в разведку, уточняло расположение огневых средств и опорных пунктов противника в районе села и на подступах к р. Угра, личный состав получил возможность для небольшого отдыха. Разведка противника была произведена поверхностно, и, когда колонна продолжила движение в направлении Песково, она была неожиданно для нее встречена сильным пулеметным огнем. Завязался ожесточенный бой. Встретив упорное сопротивление немецкой пехоты, поддерживаемой огнем артиллерии, минометов и трех танков, 113-я и 160-я СД, понеся большие потери, попытались продолжить наступление, действуя в обход Песково с юга, но были отброшены назад огнем противника. После чего дивизии были вынуждены отойти к опушке леса, откуда начинали свой прорыв. В ходе боя был ранен в ногу командир 113-й СД полковник Миронов.

После сосредоточения всей группы в лесу командованием обеих дивизий было принято решение изменить направление выхода из окружения и попытаться форсировать р. Угра в районе Абрамова. Наступившее утро не позволяло скрытно выйти в запланированный район, поэтому было решено днем не предпринимать никаких активных действий, а переждать в лесу. Начало марша было отложено на вечер. Ранение полковника Миронова хотя и не было опасным для жизни, полностью лишило его возможности двигаться. Бойцы соорудили из подручных средств носилки, на которых планировалось поочередно нести комдива. День в целом прошел спокойно, несмотря на то что самолеты-разведчики противника усиленно пытались уточнить местонахождение колонны.

По свидетельству начальника артиллерии 113-й СД полковника Бодрова, дивизия была разбита на две части. Передовую часть, в которую входили подразделения боевых частей, возглавил начальник штаба дивизии подполковник Н.С. Сташевский и оставшуюся часть, где находился раненый комдив, – военный комиссар дивизии старший батальонный комиссар Коншин Николай Иванович. Действиями частей 160-й СД руководили полковник H.H. Якимов и подполковник И.К. Кириллов.

Пока окруженная группировка предпринимала попытки пробиться к главным силам Западного фронта, штаб 33-й армии и фронта терялся в догадках: почему нет связи с окруженными частями и где они сейчас находятся. Сталина и Жукова все больше беспокоила судьба командующего 33-й армией. Правда, не за жизнь генерала Ефремова волновались они, а за то, чтобы в плен врагу не попал живым очередной командарм.

Для сбора данных по выходу из окружения западной группировки войск при штабе 33-й армии была создана оперативная группа во главе со старшим помощником начальника 1-го отделения штаба армии майором В.И. Кондыревым, куда стекалась вся информация, которая пока была довольно скудной. Никаких конкретных сведений о местонахождении частей западной группировки, за исключением данных авиаразведки, не было.

Из оперативной сводки штаба Западного фронта № 210 к 20.00 15.04.42 г.:

«…О положении западной группировки сведений не поступило. Данных от пешей разведки о местонахождении и действиях частей к моменту составления сводки не поступало.

Авиаразведкой армии между 10.00–10.40 обнаружено движение колонны пехоты от НАУМЕНКИ на ЖОЛОБОВО; колонны пехоты с обозом от ЖОЛОБОВО на БУСЛАВА; обоза от БЕЛЯЕВА через РОДНЯ на ШУМИХИНА, головой ПОЖОШКА; от БЕЛЯЕВО на ЖОЛОБОВО движение 15 повозок (движение войск противника. – Прим. автора).Принадлежность войск не определена. Экипажи самолетов условными сигналами обозначили себя, но ответа с земли не получили. Утром радиостанция ВВС армии приняла конец радиограммы, передаваемой позывными радиостанции западной группировки; принятый текст раскодировать не удалось. Наземная, воздушная и радиоразведка, с целью установления положения частей группы, продолжается…» [420]420
  ЦАМО РФ, ф. 388, оп. 8712, д. 174, л. 65.


[Закрыть].

Поздно вечером 15 апреля командующий 43-й армией генерал Голубев отдал распоряжение командирам подчиненных дивизий о проведении общего наступления с задачей: пробиться навстречу группе генерала Ефремова, прорывавшейся из окружения.

«Командирам соединений 43 АРМИИ

Копия: Начальнику штаба ЗАПФРОНТА

КОМАНДАРМУ-33, 49

15.04.1942 г. в 21.00

1. Имею основание считать, что части тов. ЕФРЕМОВА находятся в непосредственном тылу противостоящего противника;

2. Для соединения с группой ЕФРЕМОВА назначаю общую атаку пехоты в 22.00 15.04. 1942 года;

3. С целью недопущения в условиях ночи поражения огнем частей ЕФРЕМОВА, приказываю:

Выбросить вперед от каждого соединения и от каждой части специальную разведку.

ГОЛУБЕВ, БОГОЛЮБОВ» [421]421
  ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 2511, д. 1123, л. 280.


[Закрыть].

Однако наступление своей цели не достигло, несмотря на то что потери принимавших в наступлении частей вновь были очень большими. Но самое интересное заключается в том, что никто в группе командарма, находившейся в это время северо-западнее Новой Михайловки, на удалении всего в 5–6 километров, даже не слышал шума боя.

Проведя весь день в лесу в районе высоты с отм. 191,6, группа генерала Ефремова готовилась с наступлением темноты предпринять попытку прорыва через Кобелевский тракт. Около десяти часов вечера все стало приходить в движение. Бойцы и командиры начали подтягиваться к опушке леса, находившейся между Новой Михайловкой и Ключиком, занимая исходное положение для наступления.

Несмотря на то что командиры получили все необходимые указания о порядке действий, события у Новой Михайловки развивались совсем по другому плану, чем это было предусмотрено решением командарма. Сейчас можно сколько угодно говорить о долге и воинской чести, но у каждого человека свое понятие этих терминов. С одной стороны – большинство бойцов и командиров понимали, что только благодаря активным действиям всей группы можно прорвать кольцо окружения противника и пробиться к своим. С другой стороны – обозленность, вызванная сложившейся обстановкой, безразличием, проявленным командованием Западного фронта к их судьбе, отсутствием питания, большими потерями личного состава, привела к тому, что большая часть бойцов и командиров видела свое спасение в том, чтобы прорываться из окружения маленькой группой людей. Многие считали, что такой большой группой из окружения не выйти. Об этом никто не говорил вслух, но действия основной части бойцов и командиров было направлено на то, чтобы оторваться от основной массы и действовать самостоятельно. Это самым отрицательным образом сказывалось на состоянии воинской дисциплины, как среди бойцов, так и среди командиров.

Все как будто чувствовали беду, и надо сказать, что предчувствие их не обмануло. После того как отряд командарма распадется на ряд мелких групп, выход из окружения будет более походить на просачивание через боевые порядки немецких подразделений, нежели на ведение боевых действий. Практически из каждой такой группы к своим смогут пробиться хотя бы несколько бойцов и командиров, и только группа командарма будет окружена и практически полностью уничтожена. Лишь несколько человек были захвачены противником в плен, остальные погибли в своем последнем бою в районе Горнево, несколько восточнее села Слободка, 19 апреля 1942 года.

Забегая несколько вперед, надо отметить парадоксальность ситуации, которая сложилась в период прорыва из окружения. По воспоминаниям оставшихся в живых, имелось немало случаев, когда красноармейцы, объединяясь в группу для выхода из окружения, не принимали в ее состав своих же командиров, как это ни странно звучит. Нередкими были случаи, когда группами руководили младшие офицеры, а старшие состояли у них в подчинении.

Например, ответственный секретарь дивизионной партийной комиссии 160-й СД старший батальонный комиссар Кривошеев, докладывая о том, как ему удалось выйти из окружения, в своем объяснении пишет:

«…B лесу южнее КОЛОДЕЗИ встретил батальонного комиссара НОВИКОВА и ст. л-та БАДАЕВА с группой в

11 чел., присоединился к ним. Группу возглавил ст. л-т БАДАЕВ и вывел ее на БОЧАРОВО…» [422]422
  ЦАМО РФ, ф. 388, оп. 8712, д. 177, л. 152.


[Закрыть].

Наиболее наглядным примером в этом отношении является тот факт, что самой большой группой в 670 человек, которая вышла впоследствии к отряду майора В.В. Жабо, командовал вначале капитан И.С. Степченко, а затем недавно получивший воинское звание подполковника И.К. Кириллов, а ведь в ее составе было три полковника: два командира дивизии (Якимов и Кучинев) и начальник артиллерии 338-й СД Панков, а также военный комиссар и начальник политотдела 113-й СД – Коншин и Молчков.

Многие красноармейцы, младшие, а порой и средние командиры, не надеясь на благополучный исход прорыва, уходили в леса якобы для организации партизанских отрядов, и командиры никак не могли повлиять на подобные явления. Надо сказать и о том, что значительное число партизан, сражавшихся в последнее время в составе стрелковых частей, самовольно оставили их еще до начала выхода из окружения, направившись в родные места, где многие из них уже в самое ближайшее время были схвачены карателями по доносу своих же соотечественников и расстреляны.

В период выхода из окружения появилась еще одна кровоточащая проблема: практически не было никакой возможности оказывать помощь раненым, и по условиям обстановки, и ввиду отсутствия медикаментов. По воспоминаниям оставшихся в живых ветеранов, тяжелораненых и раненных в ноги бросали там, где их настигла эта беда. В лучшем случае оставляли оружие, 2–3 патрона и убегали от них. Именно убегали – так говорили ветераны. Было стыдно и больно, но иного выхода просто не было. Оказать им какую-то помощь не представлялось возможным: многие красноармейцы и командиры, даже не будучи раненными, сами из последних сил еле передвигали ногами. О продуктах питания речь вообще не велась: их не было ни у кого. Тяжело было всем: и бойцам, и командирам. А.Я. Якимов рассказывал, что многие не выдерживали свалившихся на их плечи бед и невзгод. Шедший вместе с ним в составе группы Ефремова его товарищ старший лейтенант Зигун, доведенный всем этим до крайности, на четвертый день пути застрелился.

Но было еще и такое, о чем рассказывать своими словами просто невозможно. Вилор Павлович Юношев, многие годы пытавшийся узнать судьбу своего отца, старшего лейтенанта Юношева Павла Петровича, командовавшего артиллерийским дивизионом 910-го АП 338-й СД, весной 1982 года получил письмо от бывшего политрука И.А. Снеткова, хорошо знавшего его отца и выходившего с ним из окружения. В своем письме он пишет:

«…K вечеру вышли на высотку. Из леса впереди просматривалась заболоченная лощина, за лощиной взгорок и темнеющие дома какой-то деревни (Новая Михайловка. – Прим. автора).

Справа от нее тоже виднелся дом или сарай. Нас заметили немцы и открыли огонь из деревни и появившихся бронемашин, которые остановились на взгорке. В группе появились убитые и раненые. Мы вынуждены были отойти в лес и дожидаться полной темноты.

Здесь в сумерках я и увидел раненых из числа моих знакомых командиров. Одному из них, младшему лейтенанту Яроцкому, пуля раздробила колено. Он начинал бредить и выкрикивал: «Комиссары!.. Комиссары!» Словно звал кого-то к себе. Яроцкого я знал еще по боям в районе дер. Дорки. Рядом лежал Юношев, командир 1-го артдивизиона. Он был тяжело ранен и тихо стонал. Понимая свое положение, мои друзья не хотели попасть в плен к немцам живыми. Как ни тяжело мне было, но я вынужден был выполнить последнюю просьбу моих однополчан и застрелил их…»

Существующее представление о том, что после боя за Новую Михайловку выход из окружения приобрел вид неуправляемого процесса, несколько неточно. По мнению автора, это произошло еще до прорыва группы генерала Ефремова через тракт Кобелево – Климов Завод у Новой Михайловки. Обстановка в окруженной группировке к тому времени была очень сложной, что и получило свое подтверждение уже в этот же вечер.

Не успели еще все красноармейцы и командиры занять указанное им положение, как авангард, выделенный от 338-й СД, неожиданно для всех, намного раньше установленного командармом времени, устремился через тракт Кобелево – Климов Завод. Эффект внезапности в данном случае сработал полностью. Используя замешательство врага, который не ожидал такой прыти от окруженных, авангарду удалось прорвать его оборону в районе Новой Михайловки и продолжить наступление в направлении высоты с отм. 179,5. Противник, оказавшийся на пути этой раскаленной до предела человеческой лавы, был буквально растоптан и отброшен в сторону. Прорывавшиеся также понесли очень большие потери, но, несмотря на это, уже через полчаса бой шел в районе высоты, находившейся в полутора километрах юго-восточнее Новой Михайловки.

Самое удивительное, что в эту атаку устремилась значительная часть бойцов и командиров 338-й СД, многие из которых не относились к авангарду. В этой группе непонятно каким образом оказались и командир 338-й СД полковник Кучинев, и большинство подчиненных ему командиров. Как и почему это смогло произойти, остается загадкой. В.Г. Кучинев никогда об этом не вспоминал. «Случайный» выход колонны 338-й СД на маршрут 160-й СД, как две капли воды нашел свое отражение в «случайной» атаке Новой Михайловки.

Полковнику Кучиневу и начальнику артиллерии дивизии полковнику Панкову повезло: с небольшой группой бойцов и командиров им впоследствии удалось, совершив двенадцатидневный марш по тылам противника, выйти в район действия партизанского отряда майора Жабо. Но многие не смогли преодолеть эту дорогу.

Конечно, нельзя сказать, что происшедшее – результат злого умысла полковника Кучинева, но разве от этого стало легче остальным? Весьма точную характеристику дал ему командующий 49-й армией генерал-лейтенант Захаркин, в подчинении которого он впоследствии находился:

«…Кучинев слишком доверчив. В донесениях его часто обманывают. Он, не проверив донесение, принимает его за правду, на деле оказывается очковтирательство…»

То, что удалось отряду Кучинева, не удалось главным силам группы генерала Ефремова. Но самое интересное было в том, что в составе группы Кучинева непонятно каким образом оказались майор П.Ф. Толстиков и вся группа проводников. Учитывая, что основная часть группы командарма дорогу перейти не смогла, положение ее после этого еще более ухудшилось. Людей, которые бы знали этот район местности, не осталось. Теперь группе генерала Ефремова предстояло идти наугад, не зная не только расположения обороны противника, но и особенностей местности. Это еще хорошо, что рядом случайно оказался обычный деревенский мальчишка Толик Сизов, который был родом из Малого Виселево и неплохо знал близлежащие окрестности, в противном случае было бы совсем худо.

Из объяснения старшего помощника начальника оперативного отдела штаба 33-й армии майора Толстикова Павла Федоровича, вышедшего из окружения 18 апреля 1942 года:

«…Здесь командующий приказал мне выйти в голову колонны. Выйдя в голову колонны, перебежали вместе с ней дорогу КОБЕЛЕВО – КЛИМОВ ЗАВОД. Сосредоточились в лесу восточнее НОВ. МИХАЙЛОВКА, не встретив сопротивления противника. Всего перешло дорогу около 60 человек. Посланная назад для связи разведка сообщила, что колонна главных сил прошла по лесу севернее КЛЮЧИК.

Я с группой пошел по лесу, вышел на свежую тропу и услышал стрельбу в направлении высоты 179.5 (на ЖАРЫ). Рассчитывая, что там ведет бой колонна главных сил, пошел туда. Подойдя к высоте с севера, встретил наших красноармейцев, сообщивших мне, что ЕФРЕМОВ здесь и наши ведут бой. Наша группа развернулась и начала наступать на высоту. В районе высоты был лагерь противника. В результате боя на высоте уничтожено до 60 солдат и офицеров противника. Далее наступали на МОСЕЕНКИ. Западнее МОСЕЕНКИ встретил начальника разведотдела штарма ГЛАДЧЕНКО и батальонного комиссара ФЕТИСОВА и выяснил, что здесь не главные силы западной группировки армии, а часть сил авангарда (подразделения 160 и 338 СД) с полковником КУЧИНЕВЫМ…

Участники встречи ветеранов-ефремовцев, сражавшихся в окружении, у памятника генералу Ефремову в Вязьме. 1993 г.

…Связь с ЕФРЕМОВЫМ потерял в лесу восточнее НОВ. МИХАЙЛОВКА 16.04.1942 г. Командарм и перечисленная выше группа командиров была здорова. Больше о них сведений не имею…» [423]423
  ЦАМО РФ, ф. 388, оп. 8712, д. 177, л. 71–72.


[Закрыть].

Очень странное и очень неправдоподобное объяснение, особенно если, читая его, смотреть на топографическую карту. Вникнем в суть написанного.

Разведка доложила, что группа Ефремова пошла севернее Ключика, то есть северо-восточнее Новой Михайловки. Майор Толстиков, услышав стрельбу, двинулся в направлении высоты с отм. 179,5, рассчитывая, что там ведет бой колонна главных сил под командованием Ефремова. Но ведь высота с отм. 179,5 находится юго-восточнее Новой Михайловки, то есть в противоположной стороне! И от нее до Ключика более 2 км. Как генерал Ефремов со своей группой вообще мог оказаться в этой точке, да к тому еще и впереди майора Толстикова?

По словам Толстикова, посланные им бойцы два раза без проблем перешли Кобелевский тракт – к группе Ефремова и назад, в то же время никому из основной группы командарма не удалось преодолеть дорогу в этом месте и пришлось прорываться севернее Ключика.

К тому же очень тяжело верится в то, что генерал М.Г. Ефремов додумался бы до того, чтобы отправить вместе с ним всех проводников. Все, что пишет Толстиков, далеко, очень далеко от истины.

История выхода из окружения западной группировки войск 33-й армии очень запутана и крайне неоднозначна в описании. Официальных архивных документов, в которых рассказывается о выходе из окружения, как уже отмечалось, сохранилось очень мало, и они не позволяют увидеть целостную картину происшедшего. Эти документы практически полностью представлены в данной главе. Основная же часть информации почерпнута из послевоенных воспоминаний бойцов и командиров, которым удалось выйти из окружения или, пройдя все круги ада немецкого плена, остаться в живых и возвратиться после Победы домой.

Возможно, что не все было так, как об этом рассказали после войны в своих письмах бойцы и командиры. Возможно, что ими были забыты какие-то отдельные важные моменты тех событий, а может быть, иногда в рассказах проскальзывала обида за то, что другим удалось выйти из окружения, а на их долю выпало почти три года унижений и скитаний по лагерным баракам и позор плена.

Вернемся к событиям в районе Новой Михайловки. Противник, придя в себя, открыл ураганный огонь из пулеметов и танков, которые были расположены севернее и южнее Новой Михайловки и использовались им в качестве огневых точек. Закрыв брешь в своей обороне, вражеская пехота заставила оставшуюся часть группы, которая с некоторым опозданием предприняла попытку пересечь тракт Кобелево – Климов Завод, повернуть назад. Артиллерия противника в этот период огонь не вела, ввиду того, что бой принял настолько ожесточенный характер, что наступающих и обороняющихся порой разделяли всего несколько десятков метров.

Командарм, видя, что преодолеть дорогу у Новой Михайловки не представляется возможным, дал команду на отход в исходное положение. Потеряв около ста человек, группа отошла к лесу, а затем углубилась в него метров на 300–400. На опушке леса было оставлено боевое охранение. Через некоторое время на небольшой поляне собрались оставшиеся в живых командиры частей и подразделений, здесь же были командиры из состава оперативной группы штаба армии. Постановка задач была недолгой: командарм принял решение попытаться прорваться через дорогу несколько севернее Ключика. В составе группы Ефремова осталось к этому времени не более семисот человек.

Группа бросилась к Ключику, однако и здесь их поджидал враг. Непосредственно у деревни находились подготовленные позиции нескольких пулеметных расчетов, которые открыли губительный огонь по ефремовцам. Сильный огонь вела по наступавшим минометная батарея, расположенная здесь же, у Ключика. От Новой Михайловки открыл огонь один из танков.

Части противника, которым было поручено уничтожение окруженной группировки войск 33-й армии в этом районе, безусловно, не имели столько сил и средств, чтобы буквально каждый метр дороги Кобелево – Климов Завод прикрыть войсками. Для этого и не было никакой необходимости, так как труднопроходимая, из-за сильного таяния снега во многих местах, местность, превратившая низины в полноводные ручьи, позволяла противнику перехватывать наиболее вероятные направления движения больших и маленьких подразделений окруженной группировки, что и было сделано противником.

Бой севернее Ключика был яростным. Полностью уничтожив оборонявшегося на подступах к деревне врага, группа во главе с командармом, также понесшая большие потери, пересекла дорогу севернее деревни и углубилась в лес. Именно здесь, много лет спустя, после войны найдет А.Н. Краснов вместе со своим поисковым отрядом две братских могилы, в одной из которых были найдены останки пулеметчика с пулеметом Дегтярева на груди. Останки погибших в этом районе воинов 33-й армии были перезахоронены в братской могиле у дороги, недалеко от бывшей д. Горнево, где сейчас стоит обелиск, посвященный командарму.

Здесь же, у Ключика, была найдена немецкая медаль за боевые действия во Франции: сюда, как раз накануне боев, были переброшены немецкие части из Франции.

Есть сведения, что прежде чем идти в район Новая Михайловка, Ключик, авангард пытался пробиться к д. Рупасово, но, встретив сильный огонь противника, был вынужден отойти. Возможно, это было сделано для того, чтобы ввести противника в заблуждение относительного истинного направления движения колонны, и в районе Рупасово действовала какая-то часть группы. Может быть, этого и не было. Однако это и не столь важно. Остается непреложным фактом, что в ночь на 16 апреля колонна командарма предприняла прорыв через дорогу Кобелево – Климов Завод в районе Новой Михайловки и Ключика. Об этом говорится практически во всех воспоминаниях оставшихся в живых бойцов и командиров.

В то время, пока группа командарма прорывалась через Кобелевский тракт в районе Ключика, полковник Кучинев во главе уже значительно поредевшего отряда вышел к д. Жары, где натолкнулся на хорошо подготовленную оборону противника. После короткого и ожесточенного боя группа Кучинева была вынуждена отойти назад к высоте с отм. 179,5. Немецкая артиллерия нанесла сильный огневой налет по району леса, куда отошла группа, нанеся ей большие потери и посеяв панику в ее рядах. Спасаясь от огня противника, бойцы и командиры стали разбегаться в разные стороны. Группа оказалась разбитой на ряд мелких групп, которые стали самостоятельно прорываться из окружения. Именно в составе одной из этих групп и вышел из окружения майор П.Ф. Толстиков.

Полковник Кучинев, поняв, что прорвать вражескую оборону на этом участке не удастся, с небольшой группой бойцов и командиров повернул назад. Владимир Григорьевич решил выходить из окружения в район действия партизанского отряда Жабо, для чего сначала было необходимо вернуться в Шумихинский лес и, обойдя Слободку с запада, двигаться по направлению на юг. Обмороженные ноги плохо слушались Кучинева, и если бы не помощь полковника Панкова, вряд ли комдив-338 вышел бы к своим.

Пройдя севернее Ключика, колонна под командованием командарма, в которой на тот момент насчитывалось уже не более шестисот человек, продолжила движение в направлении д. Малое Виселево, до которой оставалось не более полутора километров. Бойцам и командирам казалось, что для соединения с главными силами осталось совсем немного – выйти к р. Угра. Никто не знал, что противоположный берег, который казался всем спасительным местом, был занят противником. Деревня Костюково, служившая для всех ориентиром надежды, находилась в руках противника.

Рано утром 16 апреля 1942 года, подойдя к реке и увидя спасительный противоположный берег, бойцы и командиры, не раздумывая, бросились в ледяную воду, в надежде переплыть реку и забыть о многодневном кошмаре окружения, постоянном риске быть захваченным в плен. Главное – доплыть!

Кто звал тебя на нашу землю?

Но неожиданно с противоположного берега открыли огонь сразу несколько пулеметов противника. «Тысячи ракет вспыхнули над рекой», – вспоминал Анатолий Николаевич Сизов. Не поняв, что происходит, бойцы и командиры еще некоторое время по инерции шли к воде, но когда рядом начали десятками падать их товарищи, сраженные вражескими пулями, поняли – здесь западня. Потеряв около ста человек убитыми и ранеными, людская волна хлынула обратно, теряя по пути своего отступления еще десятки убитых и раненых.

«…Уже светало, – рассказывал Сизов, – и видно было, как Угра красной течет от крови. Красная вода просачивалась сквозь льдины. Вот рядом уже спасение за рекой, рядом свои! Все сразу прахом пошло.

Нет! Верили еще. Шли за командармом, но раньше крылья за плечами шумели – теперь этого не было…».

Старший сержант Щуковский из 160-й СД, находившийся, по его словам, в группе охраны командарма, также подтверждает выход группы командарма к Угре, несмотря на то что его сведения о переправе командарма через реку несколько неправдоподобны, но это не главное:

«…в ночь на 16.04 лесом пошли на КОСТЮКОВО. Вел нас сам ЕФРЕМОВ. С ним были начальник артиллерии 33 АРМИИ генерал-майор ОФРОСИМОВ, начальник Особого отдела и много других старших командиров. Я был в личной охране ЕФРЕМОВА. Когда первая группа во главе с командующим стала входить в КОСТЮКОВО, остальная часть колонны (большая) находилась на середине реки Угра, противник из района КОСТЮКОВО открыл сильный огонь из пулеметов и автоматов трассирующими пулями. Те, кто был на середине реки или не успел войти в реку, повернули обратно. А те, кто выходил из реки в КОСТЮКОВО, пошли прямо и, по-видимому, свернули в лес. Больше сведений о ЕФРЕМОВЕ и кто с ним перешел реку я не знаю. Больше о нем ничего не слышал. Та часть людей, которая вернулась, пошла в лес севернее КЛЮЧИК, откуда стихийно, разбившись на группы, пошла лесом на ЖАРЫ и КРАСНЫЙ ОКТЯБРЬ» [424]424
  ЦАМО РФ, ф. 388, оп. 8712, д. 177, л. 70–71.


[Закрыть].