Текст книги "Их послал на смерть Жуков? Гибель армии генерала Ефремова"

Автор книги: Владимир Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Если бы Кучинев пошел тем направлением, которое ему было указано в приказе командарма, то он уже через полчаса вступил бы в бой с противником в районе Беляево. Дальше на указанном ему направлении все до единого населенного пункта занимал враг, то есть все его движение было бы сплошным боем. Но это теория, а на практике 338-я СД дальше Беляева продвинуться бы не смогла и навечно осталась бы там. Полковник Кучинев прекрасно это понимал и поэтому сознательно ушел со своего маршрута.

К тому же за несколько часов до начала выдвижения случилась трагедия в 1136-м СП 338-й СД. Во время артиллерийского обстрела противником района деревни Шпырево, в окрестностях которой по неизвестной причине были сосредоточены подразделения полка, один из снарядов попал в группу командиров 1136-го СП, в результате чего погибли командир полка майор П.П. Андреев и несколько офицеров. Смерть майора Андреева самым негативным образом отразилась на морально-психологическом состоянии личного состава полка, красноармейцы очень уважали своего командира и были уверены в том, что с ним они смогут выйти из окружения.

Этот, с позволения сказать, маневр 338-й СД не только «спутал все карты», но и привел к тому, что колонна 160-й СД, в составе которой следовали штаб оперативной группы армии и обоз с тяжелоранеными, превратилась в длинную, незащищенную со всех сторон вереницу частей и подразделений, которым в случае встречи с противником было бы очень сложно организованно принять бой.

Двигаясь такой колонной, окруженная группировка войск 33-й армии резко снизила свои, и без того невысокие, боевые и маневренные возможности. Что получило свое подтверждение уже во время первого столкновения с противником на дороге Беляево – Буслава.

Спустя несколько месяцев после выхода из окружения командир 338-й СД полковник В.Г. Кучинев неожиданно получил приказ письменно доложить о ходе боевых действий подчиненной ему дивизии в составе западной группировки 33-й армии во время прорыва из окружения. Очень странно, но полковник Кучинев не стал в своем объяснении останавливаться ни на разгроме штаба дивизии, ни на побеге полковника Тетушкина, что на самом деле существенным образом затруднило управление подчиненными частями.

Не стал он и описывать подробностей выхода, хотя именно Владимиру Григорьевичу было что сказать. Интересно ведь получается: Кучиневу, раненному, с обмороженными ногами, удалось вырваться из окружения, а здоровому и физически развитому Ефремову, находившемуся вместе с ним в одной группе, – нет.

В объяснительной нет ни единого слова о том, как проходил выход из окружения и почему 338-я СД шла не по своему маршруту. Абсолютно ничего не говорится о распоряжениях, которые получались от командующего армией. Ни одним словом не обмолвился командир 338-й СД о том, почему уже в районе Новой Михайловки 338-я СД действовала отдельно от группы командарма.

Почему? Потому, что все эти действия явно шли вразрез с полученным от командующего армией приказом.

Вызывает неподдельное удивление и тот факт, что В.Г. Кучинев в подтверждение сказанного им берет в свидетели полковника Тетушкина, подло сбежавшего из района окружения без его же разрешения, и полковника Киносяна, который также улетел из района окружения за неделю до того, как окруженная группировка пошла на прорыв.

Так что ни Киносян, ни тем более Тетушкин не могли быть свидетелями того, что на самом деле происходило в период выхода из окружения. Почему же именно на них ссылается Кучинев? Этот вопрос навсегда остался без ответа. Как, впрочем, и вопрос о том, почему доклад о выходе из окружения было приказано полковнику Кучиневу написать не сразу, а уже по прошествии нескольких месяцев? Кто мог дать такую команду? Все это тоже загадка.

Сбившись в одну общую колонну, бойцы и командиры двух дивизий продолжили движение в таком составе, не задумываясь о возможных последствиях. Да и что-либо изменить уже было невозможно: буквально через две-три минуты колонна была подвергнута сильному артиллерийскому и минометному обстрелу противником. Снаряды и мины рвались в самой гуще колонны, справа и слева от нее. Особенно в тяжелом положении оказался обоз с тяжелоранеными, который только начал выдвижение: повернуть назад было невозможно. Этот АД продолжался минут пятнадцать-двадцать. Потери частей были очень большими. Об этом и сейчас свидетельствуют двенадцать крупных по размерам ям, находящихся в 600–700 метрах от дороги Беляево – Буслава, где много лет спустя после войны были обнаружены останки бойцов и командиров, погибших тогда.

Преодолев первые минуты смятения, бойцы и командиры, находившиеся в голове колонны и наименее пострадавшие от огня вражеской артиллерии, бегом устремилась к дороге Беляево – Буслава. Однако здесь их поджидал противник. Разгорелся жестокий бой. По всему периметру Шпыревского леса, на путях лесных дорог, и особенно на их перекрестках, занимали огневые позиции пулеметчики, были выставлены разного рода дозоры и секреты. Основная их задача заключалась в том, чтобы с началом выдвижения колонны частей 33-й армии вызвать огонь артиллерии, располагавшейся на огневых позициях у деревни Шумихино в районе высоты с отм. 202,3, и одновременно оповестить об этом специально подготовленные мобильные подразделения пехоты, усиленные танками и бронетранспортерами, находившиеся в Беляево и Буславе.

Оказать серьезное сопротивление такой массе людей эти небольшие по численности группы противника в одном конкретном месте не могли, к тому же ночь и лесной массив значительно затрудняли ведение боя. Немецкие полевые командиры, планировавшие эту операцию, довольно хорошо продумали порядок своих действий, прекрасно понимая, что в ходе одного боя им не справиться со всей окруженной группировкой. Поэтому основной целью противника было – постепенное расчленение группировки войск 33-й армии на мелкие части, с последующим их пленением или уничтожением. Все окрестные лесные дороги были пристрелены немецкой артиллерией.

Как и в любом бою, самый большой урон наносили нашим подразделениям пулеметные расчеты противника, которые, по воспоминаниям очевидцев, буквально косили перебегавших дорогу командиров и красноармейцев своим огнем. Немецкие пулеметчики, полностью блокировавшие подступы к дороге Беляево – Буслава в районе небольшой лесной поляны, заставили бойцов и командиров прорываться в обход этого места. Наши бойцы стали обходить противника со всех сторон, поставив его в крайне тяжелое положение. Часть вражеских огневых точек была уничтожена бойцами, действовавшими в авангарде колонны. Однако огонь противника по-прежнему был настолько плотным, что перейти дорогу было очень сложно.

Николай Николаевич Бунин, переводчик разведотдела армии, вспоминал:

«…Уже начало светать, когда я с майором Смирновым и Ю. Штурмом, обгоняя бесконечную цепочку подвод с ранеными, увидели впереди небольшую поляну перед дорогой Беляево – Буслава. Слышалась ожесточенная винтовочно-автоматная перестрелка и работа немецких пулеметов. Через дорогу ползком, оставляя сзади себя глубокие желобки в снегу, перебирались какие-то бойцы и командиры. Автоматчики в маскхалатах старались подавить огонь немецких пулеметов.

Дорога Беляево – Буслава. Именно в этом месте шла на прорыв окруженная группировка 33-й армии во главе с М.Г. Ефремовым.

Снимок 2008 г.

Поднявшийся со снега полковник Самсонов моментально получил пулю в голову и осел вниз, на колени (полковник И.Г. Самсонов исполнял обязанности начальника тыла западной группировки. – Прим. автора).

Мы уже были почти рядом с дорогой, но вот ползущий впереди майор Смирнов замер. Сзади кто-то крикнул: «Да ползи же!..» Переползая сбоку, увидел кровавую дыру в виске Смирнова и тотчас почувствовал два тяжелых удара: в спину и в ногу. Через мгновение боль дала понять, что я ранен. Одна из пуль пробила полевую сумку и ремень и застряла где-то в области позвоночника. Кое-как успел отползти в сторону и почувствовал – кто-то тащит меня назад в лес. Придя в себя, увидел рядом с собой сержанта-связиста. Сержант сказал, что через дорогу перебраться уже нельзя. Этот сержант и еще какой-то боец подняли меня и повели на север, надеясь найти там своих. В течение многих часов немцы интенсивно обстреливали минами Шпыревский лес. Тут и там раздавались разрывы мин. Часть из них попадала в лошадей, в сани с ранеными. Стоны и крики почти не прекращались…»

Есть сведения, что, с целью введения противника в заблуждение, генерал Ефремов еще за сутки до начала прорыва из окружения приказал командиру 113-й СД полковнику Миронову отправить один из полков в район Федотково, с тем чтобы сымитировать в этом районе прорыв из окружения и отвлечь противника от дороги Беляево – Буслава.

По приказу полковника Миронова с этой задачей в район Федотково был отправлен 1292-й СП под командованием капитана И.С. Степченко. Достоверных данных о результатах действия полка нет, вместе с тем, по воспоминаниям бывшего начальника штаба полка младшего лейтенанта П.И. Побегайло, полк получил задачу играть роль бокового охранения, продвигаясь в восточном направлении. Достигнув деревни Песково, повернуть на север и, прорвав оборону противника, выйти к своим. Однако полк не смог пробиться к Песково и оказался в лесном массиве, находящемся в районе населенных пунктов Борисенки, Староселье, Малая Бославка. После долгих метаний в этом районе, непонятно каким образом разойдясь с группой командарма, 1292-й СП очутился в окрестностях деревни Шпырево. Затем вновь вышел в лес севернее Малая Бославка, откуда и начал выход из окружения в район партизанского отряда Жабо. Из воспоминаний Петра Исидоровича Побегайло:

«…B ночь с 11 на 12 апреля 1292 стр. полк начал движение (правильно, в ночь с 12 на 13 апреля. – Прим. автора).Лесом в 1,5 километров к востоку от села Щелоки полк с боем прорвался к югу от села Беляево, восточнее села Дорки. После этого полк начал беспрепятственное движение на восток. Двигались лесами южнее деревень Беляево и Буслава. В полку насчитывалось 296 человек. Шли осторожно, с охранением и разведкой. На севере слышались яростная пулеметная стрельба и орудийные выстрелы. Командир полка капитан Степченко порывался изменить маршрут движения полка и прорваться через немецкую оборону на соединение с основными силами армии.

Мы отговаривали его. Было видно, что дивизии попали в ловушку, что немцы ведут истребление наших. Мы ничем бы не помогли, а сами пошли бы на ненужное уничтожение своих бойцов. (Возобладал лозунг – «Спасайся, кто может!». – Прим. автора.)Продолжали маршрут на восток. Однако стычки с немцами участились. Раненые, отставшие от прорвавшихся из ловушки отрядов ефремовцев, рассказывали, что где-то внутри находится и сам командующий. Однако наша разведка докладывала, что заслоны немцев на восток и на юг стали очень плотными. Мы повернули в район Шпыревского лесного массива.

Там творилось что-то страшное. Кругом были убитые и раненые. Люди метались в поисках выхода. К нам примкнуло сразу же несколько сот человек, отбившихся от своих подразделений. Но мы не брали всех, проводили отбор.

Даже сейчас, 67 лет спустя, Шпыревский лес и его окрестности хранят немало свидетельств ожесточенных боев воинов 33-й армии с противником

В лесу насмотрелись многого. Были случаи даже людоедства. Немцы уничтожили, по-моему, всех раненых, находившихся здесь…»

Несмотря на сильный пулеметный огонь, примерно треть колонны смогла преодолеть дорогу Беляево – Буслава. Вражеская пехота под натиском наших бойцов была вынуждена отойти, большая его часть была уничтожена. Однако на помощь противнику, оборонявшемуся в районе перекрестка Шпыревской дороги и дороги Беляево – Буслава, из деревни Беляево, расположенной всего в полутора километрах от этого места, успело прибыть до роты пехоты с двумя танками и несколькими бронетранспортерами.

Вражеское командование было неплохо осведомлено о возможных направлениях действий окруженной группировки: красноармейцы и младшие командиры, в больших количествах ежедневно пропадавшие без вести, подпитывали врага необходимой информацией, как с этим ни боролись особисты и политработники. К тому же в значительной степени поспособствовал разглашению планов командования окруженной группировки перенос наступления на сутки позже.

Около двух тысяч бойцов и командиров 338-й СД, оперативной группы штаба армии, ряда подразделений 160-й и 329-й СД, которым посчастливилось прорваться через дорогу, продолжили движение по направлению к деревне Родня. Эту часть колонны возглавлял генерал Ефремов. Противник не пытался преследовать прорвавшуюся группу, посчитав свою задачу на данном этапе выполненной: окруженную группировку 33-й армии удалось расчленить на две части, и обе они продолжали оставаться в кольце его окружения.

Основная часть колонны, примерно около 4500–4600 человек, считая и обоз с ранеными, который перед началом выдвижения вместе с медицинским персоналом и охраной насчитывал 2650 человек, пройти через дорогу не смогла. Прибывшее из д. Буслава подкрепление, совместно с другими подразделениями противника, кинжальным огнем отбросило прорывавшихся в глубь леса. Врагу удалось намертво перекрыть дорогу не только в этом месте, но и на всем ее протяжении от Беляева – Буславы. К этому времени сюда подоспели еще несколько подразделений из других населенных пунктов. Попытки окруженных прорваться на других участках дороги ни к чему не привели, и они, понеся большие потери, были вынуждены отойти к Шпыреву, где по-прежнему находилась основная часть обоза с тяжелоранеными. Уже развиднелось, тем не менее противник не стал преследовать отошедшие группы наших бойцов и командиров, явно не желая вести бой в лесной чаще.

С этого времени окруженная группировка 33-й армии действовала двумя частями. Первую часть составляли те бойцы и командиры, кому удалось вместе с командармом прорваться через дорогу Беляево – Буслава и продолжить движение к Родне и далее на Новую Михайловку.

Во вторую входили части и подразделения, которым не удалось прорваться в эту ночь через дорогу, общей численностью немногим более четырех с половиной тысяч человек. Помимо 160-й СД, тылового обоза, а также обоза с ранеными, к ней еще относилась и 113-я СД, которая в то время, когда главные силы окруженной группировки пытались прорываться через дорогу Беляево – Буслава, продолжала сдерживать вражескую пехоту на рубеже Федотково, Семешково.

Во время артиллерийского обстрела противника и в ходе боя у дороги Беляево – Буслава погибло около 700–800 бойцов и командиров. Среди погибших, по всей видимости, оказался и начальник штаба 160-й СД подполковник В.М. Русецкий, о котором с той поры ничего не было известно, однако свидетелей его гибели не было. Основные потери окруженные понесли от огня артиллерии – около 400–500 человек.

Еще около пятисот человек во время артиллерийского обстрела и боя в районе дороги в суматохе случайно, а некоторые и сознательно, поодиночке и отдельными небольшими группами разбежались в других направлениях.

Имеющиеся данные о том, что на этом участке дороги имел место многочасовой бой с противником, мягко говоря, не соответствуют действительности. Сошедшиеся здесь «нос к носу» в ночном бою в лесу наши и немецкие части просто не могли вести многочасового боя, ибо он тогда просто бы шел до полного истребления одной из сторон, тем более что противопоставить бронированной технике врага нашим командирам и красноармейцам, кроме винтовок и пистолетов, было нечего. У ефремовцев была одна цель – прорваться через дорогу, тем более что в сознании многих бойцов и командиров окруженной группировки эта дорога была как бы той чертой, которая отделяла их от главных сил. Многие, кому удалось прорваться через дорогу Беляево – Буслава, тогда и в самом деле думали, что они уже вырвались из окружения. Об этом после войны рассказывали на своей встрече те из бойцов и командиров, кому удалось уцелеть и дожить до Победы.

Не соответствует действительности и рассказ о том, что генерал Ефремов с наганом в руке в полный рост первым перебежал дорогу, увлекая за собой остальных, и получил ранение в области спины. В этом не было никакой необходимости. Командарм – на то он и командарм: главная его задача руководить войсками, а не «шашкой махать» и бежать в первой шеренге атакующих. К тому же не надо забывать о том, что впереди шел авангард, потом часть главных сил, а уже затем оперативная группа штаба во главе с командующим. Судьба еще предоставит генералу Ефремову случай вспомнить свою боевую молодость, но это будет не в этот день. Никакого ранения Михаил Григорьевич в этом районе не получал: об этом свидетельствует вскрытие его тела, произведенное в 1943 году.

После того как прорвавшаяся часть окруженной группировки двинулась к д. Родня, те, кому не удалось этого сделать, стали отходить к деревне Шпырево. С величайшим трудом командирам и политработникам удалось навести порядок среди деморализованных красноармейцев и младших командиров.

Командиру 160-й СД полковнику H.H. Якимову и комиссару дивизии Н.И. Коншину удалось собрать южнее Шпырево в районе лощины Цикунова, возле обоза с ранеными, около полутора тысяч бойцов и командиров. Почти три часа ушло на то, чтобы разобраться с убитыми и ранеными, а также с обозами: тыловым и тяжелораненых. На узкой лесной дороге развернули остатки этих обозов, отнесли и сложили в стороне убитых: хоронить их было некогда.

Перед выходом только обоз с тяжелоранеными имел в своем составе 199 саней, то есть длина его составляла около 2 км. Поэтому, когда начался артобстрел противника, а затем и бой у дороги, половина обоза с тяжелоранеными еще даже не успела отъехать от лощины Цикунова, где он находился последние сутки. Многие раненые и больные погибли во время артобстрела противника.

Бывший командир партизанского отряда В.И. Ляпин, находившийся в авангарде 160-й СД, писал после войны:

«…Стремительным броском мы ворвались в оборону противника. Враг дрогнул. Уничтожив его, мы двинулись на деревню Родня. Вслед за нами пошел штаб армии во главе с генералом М.Г. Ефремовым. Но вместо тылов штаба и обозов за нами почему-то двигались части 338-й стрелковой дивизии. Как выяснилось, во время движения от деревни Красное они сбились со своего маршрута и вышли в расположение 160-й дивизии. Тылы штаба армии и обозы с ранеными остались на прежнем месте…» [413]413
  См.: Ляпин В.И. Тайна Шпыревского леса. – М.: «Русавиа», 2006. С. 142.


[Закрыть].

А вот как описывает начало прорыва из окружения западной группировки 33-й армии полковник С.И. Киносян в отчетном документе под названием «Описание операции 33 армии по овладению гор. Вязьма»:

«…Утром 14.4, подойдя к дороге БУСЛАВА – БЕЛЯЕВО, были встречены сильным пулеметным и минометным огнем. Перейдя в атаку, уничтожили противника, занимающего дорогу, и частью сил прошли в лес в направлении РОДНЯ. Противник из БУСЛАВА и БЕЛЯЕВО подтянул танки, пехоту и открыл по дороге перекрестный огонь, отрезав обозы с тяжелоранеными и часть сил 16 °CД во главе с командиром дивизии полковником ЯКИМОВЫМ.

В бою был убит врид зам. командарма по тылу полковник САМСОНОВ. Пулеметным и автоматным огнем наш конский состав был полностью уничтожен, раненых дальше возить стало не на чем. Начальник связи армии полковник УШАКОВ допустил ошибку – взятые для связи рации оставил в обозе, который также был отрезан противником. В результате чего связь ударной группы армии со штабом фронта и армиями, действующими с востока, прекратилась…» [414]414
  ЦАМО РФ, ф. 388, оп. 8712, д. 179, л. 68.


[Закрыть].

Начальник связи 33-й армии полковник Н.К. Ушаков

Со второй половины дня 13 апреля связь с западной группировкой 33-й армии отсутствовала, что значительно затрудняло ведение согласованных действий по оказанию ей помощи соединениями 43-й и 49-й армий. Предположения, почему не стало связи с западной группировкой армии, были разные.

Ряд должностных лиц Западного фронта, в частности генерал армии Г.К. Жуков, считали, что генерал Ефремов приказал выключить радиостанцию армии по соображениям безопасности.

Имелись сведения, что радиостанция утонула вместе с радистом во время перехода через болотистую местность в районе деревни Ключик 16 апреля 1942 года. За что якобы начальником Особого отдела армии капитаном госбезопасности Д.Е. Камбургом был расстрелян начальник связи армии полковник Н.К. Ушаков. Кстати, это наиболее распространенная версия. Но она имеет один существенный изъян: если радиостанция утонула 16 апреля, то почему не было связи 13–15 апреля? Значит, дело не в этом.

Указанная полковником С.И. Киносяном причина отсутствия связи вследствие того, что радиостанция осталась в обозе, который не смог преодолеть дорогу Беляево – Буслава, представляется автору наиболее вероятной. В отрезанной противником колонне осталась не только часть обоза, где и находились сани, в которых передвигался радист с радиостанцией, но и незначительное количество командиров и бойцов, входивших в состав оперативной группы штаба. Скорее всего сани вместе с радистом и радиостанцией попали под огонь артиллерии и были уничтожены, или радиостанция пришла в негодность вследствие повреждения ее во время артобстрела. В рассказах командиров, которые выходили из окружения в группе командарма, имеются противоречивые сведения, касающиеся причины отсутствия связи и судьбы полковника Н.К. Ушакова.

Начальник особого отдела 33-й армии капитан госбезопасности Д.Е. Камбург. Фото сделано в марте 1942 г.

В своих воспоминаниях о выходе из окружения офицер связи штаба 113-й СД, находившийся все эти дни при штабе оперативной группы армии интендант 2 ранга Ахромкин Алексей Петрович, писал:

«…Смерть полковника Ушакова произошла на моих глазах вечером 14 апреля, перед тем как идти на последний прорыв к своим. Его застрелил начальник Особого отдела армии Камбург. Дело было так: когда стало темнеть, группа оторвалась от преследования немцев и решила сделать привал – все очень устали. Камбург пригласил Ушакова отойти в сторону, потом слышим слова: «Вот тебе за потерю радиосвязи…», и прозвучал выстрел. Командующий этим был недоволен. Я не могу судить, прав был или не прав Камбург и достоин ли был такой расправы Ушаков, но как и при каких обстоятельствах был убит Ушаков, я могу всегда подтвердить…».

В то же время есть показания одного из воинов-ефремовцев, который после войны рассказал о том, что он, находясь в одном из концлагерей, разговаривал с полковником Ушаковым, который, по его словам, был в том бою ранен и захвачен в плен.

Начальник артиллерийского снабжения 160-й СД майор А.Р. Третьяков, вышедший из окружения 18 апреля 1942 года в районе Большого Устья, также свидетельствует о том, что он лично видел, как полковник Ушаков был тяжело ранен во время прорыва через дорогу Беляево– Буслава и никто его не расстреливал. Третьяков хорошо знал Ушакова и ошибиться не мог.

В архиве сохранился еще один очень интересный документ:

«Сообщаю сведения рации «ТУРИСТА»

В 16.35 17.4.42 рация ЕФРЕМОВА вызывала чью-то рацию, но неразборчиво. Свой позывной давала правильно. Слышалась очень слабая работа микрофона. В 18.55 она снова появилась в эфире. Давали только свой позывной и позднее передавали шифровку, но очень неразборчиво. Цифры записать не удалось.

Рация «ТУРИСТА» работает беспрерывно.

м-р ПРОХОРОВ (из ШТАРМА ЗЗ)» [415]415
  ЦАМО РФ, ф. 388, оп. 8712, д. 177, л. 44.


[Закрыть].

Таким образом, 17 апреля, когда группа командарма находилась в районе Новой Михайловки, была зафиксирована работа радиостанции оперативной группы штаба армии, однако сигнал был очень слабым, вероятно по причине разряженности аккумуляторных батарей. А возможно, это была «радиоигра» разведки противника, которой после уничтожения обоза удалось захватить радиостанцию оперативной группы штаба армии.

Офицер связи штаба 113-й сд Ахромкин А.П., прошедший весь путь в группе генерала Ефремова и плененный незадолго до гибели командарма

Версий много. Однако с большой долей вероятности можно констатировать, что наиболее вероятная причина отсутствия связи с командармом во время прорыва из окружения заключалась в том, что сани с радиостанцией оказались отрезанными от группы командарма.

Кстати, лет двадцать назад в ходе поисковых работ в районе Шпыревского леса была найдена радиостанция, подобная той, что была в оперативной группе штаба армии. Сейчас она является одним из экспонатов музея с. Темкино. Может быть, это и есть та самая радиостанция?

Потеря обоза привела к еще одному крайне негативному последствию. Вместе с радиостанцией колонна потеряла все свои скудные запасы продовольствия. И до этого было очень тяжело с продовольствием, теперь его не стало совсем. Оставшиеся дни окруженные питались всем, что попадалось им на глаза, начиная от побегов молодых елок до уже разложившихся трупов лошадей, случайно обнаруженных в тех местах, где они шли на прорыв. Имелись, пусть и немногочисленные, случаи людоедства.

Прорвавшиеся через дорогу Беляево – Буслава подразделения продолжили под покровом темноты продвигаться вперед, когда неожиданно по колонне был открыт сильный артиллерийский и минометный огонь, а на подходе к опушке леса 1 км северо-западнее д. Родня колонна была встречена сильным пулеметным огнем противника. В ходе короткого боя авангарду удалось уничтожить и рассеять противника, и колонна продолжила движение в направление д. Пожошка.

Наступило утро 14 апреля 1942 года.

Командование 12-го АК противника, штаб которого находился в деревне Добрая, находившейся всего в 13 километрах южнее Шпырево, получив сообщение о начале выдвижения окруженной группировки в направлении Родня, Шумихино, отдало приказ командирам частей, чьи подразделения занимали здесь оборону, принять решительные меры по недопущению прорыва наших войск в указанном направлении. Для чего было приказано, используя результаты артиллерийского и минометного огня, задержать продвижение частей армии на маршруте движения, используя, где это позволяла сделать местность, танки и другую бронетехнику.

Одновременно командиры 15-й и 131-й пехотных, 3-й моторизованной, 5-й и 20-й танковых дивизий, чьи части были задействованы в ликвидации окруженной группировки 33-й армии, получили приказ активизировать свои действия, с тем чтобы максимально сузить занимаемый ею район.

Продвигаясь по дороге от Родни до Пожошки и выйдя на опушку леса 600 м восточнее д. Пожошка, колонна была встречена пулеметным огнем противника практически в упор. 160-я СД, действовавшая в авангарде, понесла очень большие потери. Завязался тяжелый бой, проходивший под диктовку противника, который успел подготовиться в этом районе к упорной обороне.

Бывший военный комиссар Темкинского района Смоленской области майор запаса Е.М. Сидоров показывает радиостанцию, найденную в Шпыревском лесу

Ситуация складывалась таким образом, что противник, подтянув часть своих подразделений с дороги Беляево – Буслава, мог окружить колонну в этом районе, полностью блокировав пути отхода ей. Генерал Ефремов понял, что продолжить движение по дороге на Шумихино теперь вряд ли удастся: везде были заслоны врага, усиленные танками и другой бронетехникой. Тогда командарм принял единственно верное в этой обстановке решение – не ввязываясь в затяжные и кровопролитные бои с противником, свернуть в лес и продолжить движение параллельно выбранному маршруту, используя для этого имевшиеся лесные дороги и просеки.

Оставив прикрытие, основная часть прорвавшейся группы свернула в лес и продолжила движение по лесу в направлении высоты с отм. 191,5, находившейся в 2,5 км северо-восточнее д. Пожошка. Впереди выдвигался майор П.Ф. Толстиков с группой проводников, которые вели колонну в указанном им направлении. Перед тем как свернуть в лес, колонна была вынуждена бросить на опушке все имеющиеся в ее распоряжении сани и возки и продолжить путь пешком. «Оставил здесь свои сани и командарм, – вспоминал впоследствии Василий Иванович Ляпин, – коней всех забрали с собой, ведя их под уздцы по узким лесным тропинкам».

Вскоре противник открыл сильный артиллерийский и минометный огонь по предполагаемому району нахождения колонны. Оторвавшись под прикрытием арьергарда от немецкой пехоты, колонна, пройдя около двух километров, по приказу генерала М.Г. Ефремова остановилась в районе высоты на дневной отдых. Тем более что дальнейшее движение было связано с большой опасностью – с утра активизировала свои действия немецкая авиация. Сразу после остановки на отдых командарм собрал командиров частей, оказавшихся с ним в этой колонне на небольшое совещание, в ходе которого уточнил дальнейший порядок действий.

Артиллерия противника продолжала беспрестанно обстреливать Шумихинский лес. Анатолий Сизов, четырнадцатилетний мальчишка, сын погибшего партизана, проживавший до войны в деревне Малое Виселево и проделавший весь путь в группе командарма, вспоминал: «…Много людей поубивало там. Немцы постоянно обстреливали и бомбили лес. Казалось, что этому аду не будет конца. Снаряды с корнем вырывали большие деревья, летели сучья, срезанные осколками. Здесь погибли от разрыва снаряда мой товарищ и знакомый повар из 160-й СД…»

Остаток дня так и провели в лесу, в 3 км северо-западнее деревни Шумихино, где, по данным разведки, в это время находился большой немецкий гарнизон. Так прошел день 14 апреля 1942 года.

Несмотря на все пережитое, прорыв в Шумихинский лес добавил красноармейцам и командирам сил и энергии. Многие из тех, кто здесь находился, считали, что главное сделано, осталось только дойти до Новой Михайловки. Накануне наступления до личного состава была доведена задача, которая заключалась в том, чтобы выйти к Новой Михайловке и там встретиться с войсками 43-й армии.

Из воспоминаний ветеранов:

«…Когда все вышли в Шумихинский лес, на большой поляне было построение, на котором выступил генерал Офросимов и поздравил всех с выполнением этой важной задачи, сказав, что теперь осталось потерпеть немного. Это прибавило нам настроения».

Ближе к вечеру стали собираться в дорогу и, как только стемнело, продолжили движение. Впереди шел авангард, выделенный от 338-й СД, так как подразделения 160-й

СД, находившиеся до этого в голове колонны, понесли очень большие потери в ходе предыдущих боев и уже не могли обеспечить безопасное продвижение колонны. За авангардом выдвигались главные силы 338-й СД, оперативная группа штаба армии, подразделения 160-й и 329-й СД. В арьергарде находился отряд, собранный из разных частей и подразделений.

Из журнала боевых действий 33-й армии:

«14.4.42…О положении западной группировки армии сведений не поступало из-за отсутствия связи…

Связь с дивизиями западной группировки армии прервана» [416]416
  ЦАМО РФ, ф. 388, оп. 8712, д. 26, л. 97.


[Закрыть].