Текст книги "Биография в фотографиях (СИ)"

Автор книги: Владимир Файнберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

61

Та девочка, которая в 1917 году ехала на санях с подружками в гимназию и впоследствии дала мне жизнь, так вот та девочка, ставшая моей мамой, умерла в 1980 году.

О трагических обстоятельствах, при которых это случилось, о том, как за день до смерти она выразила желание креститься и как я сам её крестил, написано в романе «Здесь и теперь».

…Мы с отцом остались без нашего земного ангела.

Отец получал свою маленькую пенсию, порывался снова ходить на работу, терял зрение, слабел. Очень стеснялся, когда я помогал ему мыться в ванной.

Теперь, уезжая в очередную командировку, приходилось оставлять его на попечение друзей.

Он пережил маму на пять лет. Умер в больнице, когда меня не было в Москве. Санитарка потом рассказывала, что в последние часы всё звал: «Володя, Володя…»

Хорошие были у меня родители. Не получилось дать им радости…

62

На много лет мой дом стал для меня лишь базой, откуда я уезжал и куда возвращался.

Отпирал дверь, входил в комнату и видел: над изголовьем тахты среди других семейных фотографий висит особенно дорогое для меня фото – Маяковский положил руку на плечо Пастернака. Фрагмент по моей просьбе выпечатал из группового снимка знакомый кинооператор.

Это были проводы Маяковского за границу.

63

И вот случилось так, что в 1981 году, ещё до перестройки, мне предложили включиться в туристическую группу писателей, отправляющихся в поездку по ГДР.

– Обязательно поезжайте! – сказал мне отец Александр. – Вам необходимо видеть мир.

Так я впервые пересёк границу Советского Союза. Побывал во многих городах Восточной Германии. А в Берлине покурил у самого «железного занавеса» в виду Бранденбургских ворот.

64

И началось! Судьба неожиданно становилась по–царски щедрой.

Весну 1983 года я встретил в Испании – самой любимой стране. А несколькими годами позже совершил большое путешествие по Египту от Каира до Асуана, переплывал на парусной лодке Нил.

И это оказалось только началом моих зарубежных странствий.

За рубежом, повинуясь инстинкту, каждый вечер заносил впечатления в записные книжки.

65

Кроме большого романа к концу восьмидесятых годов была написана повесть «Что с тобой случилось, мальчик?». Несмотря на начавшуюся эпоху перестройки и гласности, опубликовать роковым образом ничего не удавалось.

Отец Александр Мень зачем–то забрал у меня машинописный экземпляр романа.

Он и Сонечка Рукова – прихожанка нашего храма – опекали меня как могли. Не давали впасть в отчаяние.

– Ваше дело – писать! – не уставал говорить отец Александр. – Завтрашний день сам о себе позаботится.

Однажды он попросил у меня накопившиеся стихи. Я дал большую пачку. С трепетом ждал – что он скажет?

Примерно через неделю он приехал ко мне, сказал неожиданное: «Это очень мужские стихи. Ничего подобного сейчас никто не пишет».

К тому времени, кроме отца Александра и таких людей, как Сонечка, у меня никого не осталось. Отец Александр так щедро одарил меня своей дружбой, доверием! Казалось, этому счастью не будет конца…

66

Признаться, до сих пор не могу окончательно понять, почему излечиваются мои больные. Нервничаю. Заставляю исцелившихся пройти окончательную проверку в клиниках. Не хочу прослыть шарлатаном.

Как–то удалось вернуть слух оглохшему болгарскому мальчику. После этого случая родители подобных детей затребовали меня в Болгарию. Отец Александр благословил поехать.

Возили меня из Софии в Пловдив, в другие города. Потом на море – к турецкой границе. Оттуда снова в Софию, где у меня произошла встреча с ближайшей подругой знаменитой Ванги – тоже ясновидящей, бывшей партизанкой. Она многое рассказала о моём будущем. Всё–таки удивительно, потом почти всё сбылось в точности! И не вообще, а буквально. К концу пребывания в Болгарии я оказался в 70 километрах от Софии – в городке Самокове в гостях у своего давнего друга художника Христо Нейкова.

…Там есть маленький женский монастырь. Чудесный. Монахини с сестринской любовью приняли меня. Угощали, надарили подарков. А я рассказывал им об отце Александре.

На прощанье сфотографировались.

67

Всё лучшее, что было в мире, исчезло. Навсегда.

С убийством отца Александра 9 сентября 1990 года время сломалось.

Что мне было теперь до того, что отец Александр, оказывается, переслал рукопись моего романа «Здесь и теперь» в Лондон и мне там присудили первую премию на каком–то конкурсе?

Я остался сиротой.

…Он был на пять лет моложе меня.

68

Чтобы хоть как–то спастись от горя, от сиротства, записывал по горячим следам воспоминания об отце Александре.

Тем временем стали названивать, преимущественно по ночам, обещая отправить на тот свет за моим духовным отцом. Я долго терпел.

Осенью 1992 года приятель сказал: «Это плохо кончится. Тебе нужно хоть на время уехать». Он взял на себя все хлопоты.

…В конце ноября я вылетел в Грецию, где у него был совместный морской бизнес с фрахтовщиком из Пирея – Йоргасом.

Йоргас оказался фантастически добрым человеком. Он дал мне денег, вручил ключи от своего старинного дома на каком–то острове, затерянном в Эгейском море.

Меня посадили в самолётик местных авиалиний, и через час полёта я высадился на острове Скиатос.

Без языка. Без единого знакомого человека. В двухэтажном каменном неотапливаемом доме.

Наступила греческая зима. По ночам было холодно. В тёмной комнате на первом этаже я ночевал, завернувшись поверх одеяла в ковёр. Утром поднимался по наружной лестнице на второй этаж, где в светлой комнате можно было работать.

В течение той зимы написал «Все детали этого путешествия», большую часть романа «Скрижали», множество стихов.

69

Немногочисленное население острова несомненно обратило внимание на меня – единственного чужеземца. В местной церкви, на улочках кивали, здоровались. И это лишь подчеркивало моё одиночество.

В ночь на новый, 1993 год я сидел один в верхней комнате перед бокалом вина, когда без десяти двенадцать услышал чьи–то шаги по наружной лестнице. Кто–то робко постучал.

Я отпер дверь. И увидел забрызганную дождём пожилую женщину с накрытой фольгой тарелкой в руках. Под фольгой оказались греческие пирожки с корицей и орехами. Ещё горячие. Из чего следовало, что она живёт где–то по соседству.

Ни за что не хотела переступить порог. Из ответов на расспросы смог разобрать, что её зовут Мария, что она действительно живёт где–то рядом и поздравляет с Новым годом.

Так у меня на острове появился первый знакомый человек.

70

Умение ловить рыбу очень мне пригодилось.

По утрам на закидушку ловил с пустого пирса незнакомых средиземноморских рыб, что давало существенную экономию средств.

Со временем хозяин находящегося на набережной бара «Неос космос», с грохотом открыв стеклянную дверь, стал призывать меня выпить с ним стопку виски.

Кажется, от него я узнал, что на острове есть некто Никос – зубной врач, знающий русский язык.

Через несколько дней этот Никос пришел ко мне. Русский язык знал он через пень колоду, но всё равно было счастьем говорить с ним на родном языке.

Никос оказался в высшей степени сердечным парнем. Немедленно притащил два электрических обогревателя – для нижней и верхней комнаты, по вечерам забирал в гости в свою семью, перезнакомил чуть не со всеми обитателями острова.

Наша дружба жива до сих пор.

71

Наступила ранняя греческая весна. Пора было возвращаться домой, в Москву.

На корабле доплыл до одного из ближайших портов материка, где меня встретил Йоргас. Первым делом я отдал ему ключи от дома. И мы поехали на машине в Афины.

Богач Йоргас поселил меня в отеле «Президент», где я прожил несколько недель, знакомясь с греческой столицей, её музеями. Совершил путешествие на Парнас, побывал на южных островах. И всё думал об уникальном опыте своей жизни последних месяцев, как бы оглядывался на людей, покинутых на Скиатосе. Этот опыт взывал к воплощению.

Чем я и занялся, прибыв в Москву.

Результат – роман «Патрида», прибавившийся к другим неопубликованным моим романам. Хотя, впрочем, за год до поездки в Грецию издательство «Советский писатель» всё–таки выпустило «Здесь и теперь» пятнадцатитысячным тиражом.

72

1993–й был годом бурных политических событий. Особенно в Москве. И я никак не мог предположить, что именно в это время кипения митингов–демонстраций в один воистину прекрасный день ко мне нежданно–негаданно явятся два человека – муж и жена, Миша и Люба, с предложением издать все мои ещё не опубликованные произведения! Пятидесятитысячным тиражом каждое.

Ещё не веря в осуществимость этой затеи, я, конечно же, согласился.

И очень быстро книги были изданы. Мало того, вдогонку я собрал томик стихотворений – «Невидимая сторона».

Сам видел, как работницы отдела распространения день и ночь паковали пачки моих книг, чтобы рассылать их по заказам читателей.

И началось! Со всей страны полетели ко мне письма.

Чудеса этим не закончились.

В сентябре того же года с группой православных верующих я ехал через всю Европу во Францию – в знаменитую католическую общину Тезе. По пути побывал в польском Вроцлаве, в Нюрнберге.

На вторые сутки пребывания в Тезе я сбежал – купил билет на поезд и к вечеру вышел на Лионском вокзале в Париже.

Остановившись у знакомых эмигрантов, прошлялся неделю в этом действительно прекрасном городе. А потом несколько дней был гостем настоятеля монастыря в парижском пригороде – Медоне, ждал прибытия автобуса со своими попутчиками.

То, что я увидел и пережил во время этой поездки, в дальнейшем стало материалом повести «Про тебя».

73

Одно за другим продолжали происходить чудеса. Мои больные исцелялись. Читатели искали мои книги. Исчезло чувство одиночества, угнетавшее меня всю жизнь.

Я мог бы считать себя счастливым, если б не кровоточащая, незаживающая рана: мир для меня опустел после убийства отца Александра Меня.

Всерьёз подозреваю, это он с того света продолжает молить за меня перед Христом. Ещё одно ошеломляющее доказательство тому – появление в моей жизни Марины.

Оказалось, её фамилия – Мень! Она на 31 год моложе меня. Умница. Ни на кого не похожа.

Неисповедимым путём оказываемся вместе в Италии, совершаем большое путешествие по стране.

Потом венчаемся в батюшкиной церкви в Новой деревне.

74

Дон Донато Лионетти – настоятель католического храма в приморском южноитальянском городке Барлетта – часто бывал в Москве, знал русский язык. Он был знаком с Мариной. Она познакомила его со мной.

Мы подружились. Некоторое время дон Донато жил у меня, с восторгом читал книги отца Александра.

Пригласил нас с Мариной к себе. Устроил нам целый тур чуть не по всей Италии. Его друзья передавали нас с рук на руки. Неаполь, Рим, Венеция, Флоренция – вот лишь часть мест, где нам повезло пожить в семьях гостеприимных итальянцев.

А потом, когда вернулись в Барлетту, нам было подарено море.

…Однажды утром, плавая на спине, я увидел в небе то, что принято называть НЛО.

75

Огромная голова священника склонилась над ней, как земной шар.

Не плакала во время крещения.

Мы назвали дочь Никой. Она родилась 1 февраля 1997 года. И я вдруг осознал, что мне уже шестьдесят семь лет… Неужели это я – мальчик Володя – должен считаться теперь стариком?

Так хотелось дожить, увидеть, как наша девочка встанет на ножки, начнёт ходить, бегать. Пойдёт в школу.

Я знал, шансов у меня мало.

76

Свалившиеся с неба издатели практически не заплатили мне денег.

Выпустив книги, растворились в небытии. Таков стиль теперешнего лихого времени.

Однако телефонные звонки, электронные и обычные письма продолжают и продолжают поступать. То этот прилив читательского внимания нарастает, поднимая меня, то начинает спадать.

А я продолжаю работать.

Критика не заметила моих книг. Я, что называется, нераскрученный автор. И слава Богу! Есть особая, тайная радость в том, чтобы творить в безвестности.

Но когда очередное произведение окончено, начинаешь мучительно думать о том, как его выпустить в свет. И тут ниоткуда появляется очередной читатель с деньгами на издание книги.

Так в последние годы, договорившись с типографией, я сам издал свои книги – «Навстречу Нике», «Словарь для Ники», «Карта реки времени». Поневоле познаю счастье независимости от редакторов и цензоров, чуждых мне вкусов.

Очень поддерживают друзья. Особенно дорожу дружбой с братом покойного отца Александра – Павлом Менем.

77

Сперва самолётом. Потом поездом, и не куда–нибудь, а на юг Италии. С мамой и папой к дону Донато.

В три с половиной года всё впервые. Самолёт, поезд. Море за окном вагона.

Поневоле смотрел на мир глазами моей Ники.

Донато открыл нам Италию. Благодаря ему пять или шесть раз приезжал я в Барлетту. Вдосталь плавал, много работал, путешествовал.

«Папа, смотри, чтобы тебя не съела акула», – тревожилась Ника.

78

Дорогой читатель! Я старался не писать в этой книге о катаклизмах, потрясших страну, о политике, суровых буднях, когда порой нечем заплатить за квартиру. Ты и сам всё это пережил.

…Акула меня не съела. Болезни пока что не отправили на тот свет.

Спасибо судьбе за всё.

Маленький документальный фотофильм на бумаге, каким является эта книга, кончился неожиданно. Для автора. Как неожиданно зачастую кончается жизнь.

Но так у меня происходит с каждой новой книгой.