Текст книги "Русский хан. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Владимир Лошаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

* * *

Перед поездкой пришлось помыть мотоцикл, а то неудобно будет. Предупредил Марьям, чтобы не пугалась звука мотора. Она впереди на лошадке, мы с Сынком сзади на «ижаке». Как и договорились, в кочевье она въехала одна – сообщить о предстоящем визите чужаков, а то паники не избежать. Все обошлось, тем более движок я заранее вырубил. Так и толкал до самого главного шатра. Выскочившая Марьям провела меня с Сынком мимо телохранителей к отцу. Ну что сказать за Толгатхана? Мужик как мужик – типичный тюрк, глаза умные, а вот реакция его меня удивила. В первую минуту у него был настолько ошарашенный вид, будто привидение увидел. Но хан быстро овладел собой, пригласил сесть, и пошла беседа с восточным колоритом. Поблагодарил за спасение дочери, открытым текстом объявил, что наградит и даже более того. Что он имел в виду? Его несколько странное заявление я списал на неточность перевода. Ничего подобного, толмач ничего не напутал – сам потом убедился. Нас с тигром поместили в юрте, которую нукеры поставили неподалеку от главного шатра. В нее я и мотоцикл закатил. Кстати, когда сказал девчонке: жаль, мол, шкуры волчьи пропадут, она только улыбнулась – слуг уже послали. Ничего не скажешь, хозяйственная девица. Меня она зацепила крепко: мало того, что красавица с точеной фигурой – она, помоему, и человек неплохой. Амуры крутить с ней мне не с руки, головенку быстро снесут, а жениться вроде не ко времени. Незачем забивать голову, за нами уже пришли – зовут к хану на праздничный пир. Толпа собралась приличная, родственники, военачальники, кумыс или айран лился рекой. Я его особо не потреблял, тут привычка нужна. Попросил вина, особо не надеясь на его присутствие. К моему удивлению, нашелся кувшин – литра на три. Неплохое винцо. Сынок лежал рядом и, урча, обгладывал очередную кость. Не обошлось и без художественной самодеятельности: стайка девушек в прозрачных шальварах исполнила восточный танец, да не один. Затем местный акын спел нескончаемую песню, аккомпанируя себе на домбре или какомто похожем инструменте. Присутствующие выглядели ярко и импозантно: много золота, перстни, цепи, дорогое оружие. Одежда, в основном, из замши и кожи, но все выделано очень тонко и искусно. Отрывались, кстати, одни мужики, по их обычаю женщинам тут не место. В чемто они правы. Хан никаких деловых разговоров со мной не вел, так, о том, о сем. Нужно гостя напоить, накормить, а потом уж в печь сажать. Когда я начал клевать носом, по его знаку нукеры бережно отвели меня в нашу юрту. Следующий день начался с приятных сюрпризов. Выделенный слуга сразу же пытался одеть меня в чужую одежду. Пока я отбрыкивался, он с пятого на десятое объяснил: это, дескать, подарок. И сабля с кинжалом, лежавшие рядом, тоже. Отказываться нельзя – обида кровная. Так, весь в серой замше, я и поперся к хану, удивляясь, как это они сапоги точно по размеру подобрали? Большое спасибо, конечно, кроссовки совсем развалились. Боярин, блин.

Во мне боярского – одна золотая гайка на пальце, купленная по случаю квартальной премии. Присутствие Сынка я оговорил еще вчера: пусть будет всегда со мной, и днем, и ночью. Никто не возражал. За завтраком посыпались вопросы: кто я, да откуда. Толгатхана мои ответы вроде удовлетворили, он поинтересовался моими планами, а мне скрывать было нечего. Отдохну малость, и на Владимир. В ходе беседы выяснил: на дворе сейчас тысяча двести тридцать четвертый год от Рождества Христова. Касаемо монголов, хан ответил: да, он много о них слышал, но пока не сталкивался. Пять зим назад они проходили значительно южнее его орды. Помня курс школьной истории, я слегка напустил тумана, выступая в роли оракула, намекнул на большие беды от татаромонгол в будущем времени. Толгатхан реагировал в нужном направлении, что меня обрадовало. Я закинул удочку насчет заключения военного союза с Русью. Из ответа понял, что скорее да, чем нет. В общем, как фишка ляжет. Насколько я помню хронологию событий – битва при Калке.

«А если взять матчреванш? Может, меня для сей миссии и закинуло в тринадцатый век? Да врезать так, чтобы монголы навсегда забыли дорогу на Русь. Но как это сделать?» Не вовремя я отвлекся, хан оказывается ответа ждет – что за «шайтан арба» у меня? Протолмачила Марьям. Пытался объяснить, да только язык стер.

Задним числом поинтересовался: как его дочь оказалась в одиночестве и вдали от кочевья? Она, оказывается, травки лечебные собирала, ну и отбилась от сопровождающих. Решив отблагодарить хана за гостеприимство, предложил прокатить его с дочерью вокруг стойбища, которое оказалось не меньше иного райцентра по размерам. Предупредил: не пугайтесь рычания моего железного коня, он, мол, всегда так делает. Прокатил их с ветерком. Хан малость побледнел, а так стойко держался. Марьям, как и положено женщинам, ахала и взвизгивала. По моей просьбе охрана держалась от нас подалее, не хватало тут взбесившихся коней. Все население кочевья высыпало поглазеть на невиданное зрелище. Вояж удался на славу…

* * *

Спустя пару недель я изучил стойбище вдоль и поперек, правда, всегда в сопровождении пары воинов и Сынка. Звереныш уже успел парудругую собак порвать, а пусть не лезут. Я заметил некоторую странность среди местного люда. Какието неправильные башкиры. То русые, то сероглазые, и рост выше положенного, особенно среди молодых. Пристал к Марьям – объясни, дескать, что за племя у вас нетипичное. Она в ответ такое выдала, ешкин кот. Все, дескать, началось во времена ее прадеда. Он правил сравнительно небольшим племенем «Рыси». Недаром у ТолгатХана перед юртой торчит флаг с мордой этой кошки, ну и бунчуки по количеству туменов. Так вот, прадед стал замечать – народ его вырождается и хиреет. Потомство от разных рас получается здоровее и умнее. Свои наблюдения и выводы Манулхан, так его звали, стал претворять в жизнь. Короче, занялся селекцией нового вида башкир. Его дело продолжили последующие правители. Папаша Марьям, соответственно, продолжает семейный наказ и ориентируется в основном на русичей. То есть берут в рабство (в набегах) или покупают, что значительно реже, молодежь репродуктивного возраста обоего пола. И с давних пор существует закон: если раб или рабыня вступили в брак – они свободные люди, ну и их дети, само собой. В результате орда Толгатхана – явный лидер среди остальных и по выучке, и по количеству воинов. Слов нет, одни крепкие выражения. Для их времени военная подготовка на высоком уровне, дисциплина железная. Приказ командира – закон. Никого не перевоспитывают, нарушил – смерть, головы нет. Смертная казнь за крысятничество – у своих не воруют. По моей просьбе хан выделил лучшего мастера клинка, натаскивать меня сабельному бою – нужное дело в этом времени. Поначалу я уставал с непривычки, потом втянулся. Кстати, у башкир, как и у монголов, защитные доспехи всегда спереди – спину закрывают только трусы, вот такие понятия. По вечерам приходит Марьям с нянькой, учит меня языку, а я ей сказки травлю. Взаимопонимание у нас полное, что слегка настораживает. Не женить ли на себе хочет? С нее станется: что в голову втемяшит, то и сделает. Пытался перевести ее энергию в мирное русло – получается плохо. Только сверкает своими синими глазищами, да норовит прижаться то грудью, то бедром. Тогда привел последний аргумент: хан за меня свою любимую дочку никогда не отдаст. В данный момент я бедный. Кроме стального коня и Сынка, ничего не имею. Гдето через неделю вытащила меня на природу, нам накрыли дастархан в тени большой березы. Сотня нукеров расположилась в пределах видимости, кольцом. Я понял: объяснения не миновать. Она славная девушка и очень мне нравится, но жениться не могу сразу по двум причинам. Первая – не хочу рисковать ее жизнью, впереди война с монголами. Вторая – я из другого мира, из будущего, и сколько здесь пробуду – неизвестно. Выдал все открытым текстом. Реакция была неожиданной: смех. Что смешного? Ей серьезные вещи говоришь, а у нее все хиханькихаханьки.

– Я тебя люблю и хочу быть рядом всегда, – заявила девушка. Война, мол, дело привычное для ее народа, и это не повод, чтобы не создавать семью. Вторая причина: «Ты такой сказочник, чего только ни придумаешь, лишь бы не жениться».

– Ты меня совсем не любишь? – вот и слезинки на щеках.

Пришлось срочно успокаивать – прижал, убаюкал. Люблю, мол, больше жизни и прочие глупости, что говорят в таких случаях. Слово «женюсь» из себя со скрипом выдавил. Слезы сразу высохли, обняла за шею и, глядя в глаза, сказала:

– Ты мой мужчина, я это поняла в тот день, когда ты спас меня от волков.

– А как же отец?

Она только беззаботно махнула рукой. Я обнял Марьям и поцеловал ее, фактически – в первый раз.

Как она потом призналась, для нее мой поцелуй был действительно первым в жизни. У них поцелуи вообще не приняты.

– Скоро праздник, соберутся все родичи, будет много гостей из соседних кочевий, и наверняка несколько молодых ханов приедут свататься. На празднике тебе нужно совершить какойнибудь подвиг.

– Зачем?

Девушка посмотрела на меня как на сопливого пацаненка:

– Затем, чтобы все увидели – дочь Толгатхана, принцесса Марьям, выходит замуж за достойного мужчину.

– Ну, подвиг – это всегда пожалуйста, а вот насчет согласия твоего отца сильно сомневаюсь.

В ответ красавица жарко меня поцеловала и предложила отведать всяких местных деликатесов. Попытался разбудить Сынка, дрыхнувшего рядом на кошме, – без толку.

* * *

Дня за два до праздника случайно подзаработал полкило золотых монет. На очередной вечеринке у хана я молча попивал винцо да поглядывал на раздухарившихся темников – айран, поди, в голову ударил. Один все нахваливал свою саблю, какая, мол, замечательная и рубит все подряд. Потом до меня докопался – достал в конец, басурманин.

– Спорим, Муса, что я своим ножом твою саблю пополам развалю.

Муса от хохота упал на пол, аж ногами дрыгает. Остальные не лучше – смеются, нехристи.

– Ты, – говорю, – не хихикай. Если не боишься, давай прямо сейчас спор решим.

«На слабо» их взять элементарно, ну чисто дети.

Вывалили все из юрты, включая Толгатхана. Муса на кон поставил мешочек золота, я – своего «ижака».

– Доставай саблю и держи вверх лезвием, параллельно земле.

В сущности, я ничем не рисковал: сталь, из которой выкован мой нож, больно хороша. Дело не только в ней. Скорость – вот мой главный аргумент. Момента удара, естественно, никто не увидел.

Муса остолбенело смотрел на обрубок своей сабельки и не верил своим глазам. Остальные так заголосили – переполошили всех собак в округе.

Темник золото отдал без разговоров.

Все опять вернулись за стол в юрту, мой нож пошел по рукам. Зацокали языками от восхищения – ойвай, ойвай и т. д.

Тут же попытались мой нож купить, предлагая огромные деньги.

– Не продается. – решительно отказал я. – Дорог как память о Родине.

Отстали, слава богу. Но я заметил, что хан с шаманом переглянулись и покивали головами. Да фиг с ними, их заморочки.

На сабантуй народу навалило тьма. По всему кочевью поплыли вкусные запахи, считай у каждой юрты казаны на очагах. Ханского главного повара я научил делать шашлык – теперь одно из любимых блюд местной знати. Первый день праздника ознаменовался большим и продолжительным пиром в главной ханской юрте. Я смылся пораньше: Марьям ждала.

– Завтра будут скачки. Приз – отара овец в сто голов. Ты должен выиграть! – решительно заявила она.

– Помилуй, Марьяша, какой приз, я на коня ни разу в жизни не садился!

Пока с ней препирались, мелькнула мысль:

– Скажи, а на своем стальном коне я могу принять участие в скачках?

– Нашел на чем соревноваться! У многих очень хорошие скакуны, быстрые, как ветер.

Бедняжка не догадывалась, какую скорость может развить мотоцикл. В общем, разрешение Толгатхана я получил, никаких правил не нарушал. Утром пораньше осмотрел трассу: длина в одну сторону с километр, и поверхность довольно ровная. Участников заезда набралось человек триста. К старту мотоцикл нукеры дотолкали. После сигнала вся толпа под улюлюканье зрителей рванула вперед.

Я не удержался и коекому пощекотал нервы. Завел «ижака» и медленно, на первой скорости, прополз первые пятьдесят метров. Потом, конечно, притопил газ. Как писали авторы «Золотого теленка», железный конь идет на смену крестьянской лошадке. Шансов у соперников не было – обошел всю ораву еще на первом отрезке дистанции.

Ну и что мне с этой отарой делать?

Вечером Марьяша шутливо колотила меня кулачками в грудь:

– Вся испереживалась за тебя.

Пришлось ротик поцелуем запечатывать. Отдышавшись, заявила:

– Завтра для тебя самое серьезное испытание – борьба.

– Не понял юмора. В чем подвох?

– Да потому что соберутся самые сильные и известные батыры.

– Ерунда, не бери в голову. Лучше обними меня, а я тебе расскажу сказку, ты ведь их любишь.

Так закончился второй день сабантуя.

На пятачке размером с хоккейную коробку боролись сразу несколько пар. Приз довольно весомый – двадцать золотых монет. Я решил вопрос о своем участии заранее: буду выступать сразу в финале. Хан был не против. После обеда осталось два претендента – амбалистые парни, сплошные мускулы. Супротив них я бледновато выглядел, мой рост метр семьдесят.

В последней схватке победил русоволосый башкир, сильный и быстрый борец. Глашатай объявил:

– С победителем будет бороться русский батыр Владимир.

Через полчаса, дав отдохнуть местному аборигену, возвестили о начале поединка.

Раздевшись до пояса и скинув сапоги, я вышел на арену.

По здешним меркам мой противник был гигантом, этакий шкаф под метр восемьдесят, но с добродушной физиономией. Надо с ним аккуратнее, не стоит калечить парня. Двигаюсь в обычном режиме. Потолкались минут пять, и хватит для публики. Осторожно положил местного батыра через бедро – припечатал на лопатки. Фиксация – чистая победа. Дал ему руку, помог подняться с травы. Батыр расстегнул свой широкий пояс с серебряными бляшками и протянул мне. Оказывается – чемпионский пояс.

– Мне чужого не надо, надень обратно.

У парня слезы в глазах.

– Рахмат, спасибо тебе, я пятый год этот пояс завоевываю, – и поклонился.

– Да будет тебе, носи на здоровье.

Обнял за плечи: давай, мол, народу помашем. От восторга ревело все кочевье. После схватки я стал в Орде очень известным человеком. Толгатхан вручил мне приз – кожаный мешочек с золотом, и сказал:

– Я рад, что не ошибся в тебе, Владимир, ты не только сильный батыр, но и великодушный человек. Вечером, после пира, нужно поговорить.

Нужно, так нужно. Мне и самому не мешало бы выяснить пару вопросов. Самый наболевший: сколько еще торчать в Орде? Загостился по самое не могу. Подозреваю, Марьяша к этому руку приложила. После пира остались в юрте втроем, кроме нас с ханом присутствовал еще шаман Карчи. Он, кстати, порусски лучше хана разговаривает. Посидели, помолчали. Первым начал Толгатхан:

– Десять зим назад наш старый шаман предсказал твое появление.

Я поперхнулся чаем: разве такое возможно?

– Старый шаман славился своими предсказаниями, почти всегда они сбывались. Его пророчество я запомнил накрепко. Шаман умер через две зимы после предсказания. Кстати, он был отец нашего Карчи, – хан кивнул в его сторону.

– Слушаю тебя внимательно, хан, – я отставил пиалу.

То, что я услышал, не укладывалось в голове.

– Карчи, повтори пророчество, порусски у тебя лучше получается.

– Слушаюсь, повелитель. Пророчество гласило: на семнадцатую весну твоей дочери к тебе явится человек с белым тигром, он не из нашего мира. Отдашь ему в жены свою дочь и то, что ты найдешь у Седой горы. Поможешь ему в его великих делах.

На этом шаман закончил. По знаку хана шаман достал изза спины небольшой кожаный сверток и развернул его. На куске тонкой кожи лежал пистолет «ПМ» без магазина. Полный писец.

* * *

Любых сюрпризов ожидал, но таких – найн.

– Что это? – спросил хан, указывая на пистолет.

– Личное оружие, убивает на триста пятьдесят шагов, – честно ответил я, но не стал в подробностях приводить ТТХ. – Ваш старый шаман был прав, я из другого мира, из будущего. Только насчет твоей дочери и Седой горы большие сомнения.

Толгатхан развеселился:

– Ай, вай, какой скромный юноша. Кто обещал моей дочери взять ее в жены?

Все, охомутала меня красавица, папочке проболталась – отлетался вольный сокол. Хан продолжил:

– У Седой горы мои воины нашли огромный шатер из серебристого железа. В нем много чего есть.

То, что мы тебе показали, это оттуда. Карчи, покажи Владимиру бумагу.

Шаман достал изза пазухи халата деревянный круглый пенал, вытащил из него свернутый в трубку лист и положил передо мной.

– Мой толмач вместе с Карчи пробовали перевести текст – не получилось.

Я всмотрелся в бумагу.

Да уж, накладную № 0003527 склада № 3 С. А. в этом мире никто не расшифрует.

– Хан, здесь на бумаге список оружия, находящегося на хранении в складе.

– Уже не хранится, все у меня, – оскалился ТолгатХан.

Список впечатлял.

Карабин СКС – 12000 шт.

Патроны 7.62 мм к СКС – 3 млн.

Автомат АКС74 – 300 шт.

Патроны 5.45 – 1 млн.

Пулемет КПВ – 30 шт.

Патроны 14.5 мм – 6 млн.

Ротный миномет 82 мм – 10 шт.

Выстрелов к миномету – 30 тыс. шт.

Пистолет «ПМ» – 200 шт.

Патроны 9 мм – 300 тыс. шт.

АПС – 100 шт.

Мины «МП» – 4 тыс. шт.

Глушители к «Стечкину» – 60 шт.

Гранат РГД – 5 тыс. шт.

Ниже перечислялись всякие магазины, ленты к пулеметам и т. д.

От такого богатства у меня в глазах зарябило.

– Так, спокойно, нужно все обмозговать.

– Если оружие отдам, что будешь делать? – полюбопытствовал хан.

Прокрутив в голове варианты, я ответил:

– С таким оружием можно раскатать в блин любую орду. Я имею в виду монголов. Правда, есть препятствие – нужны обученные воины.

Сталинское выражение: «Кадры решают все», здесь было более чем уместно.

– Отложим заботы на утро, – решил Толгатхан.

Весь следующий день я провел в размышлениях: где взять солдат на такую гору оружия? Обучить кочевников? Не знаю, не знаю, слишком большой разрыв во времени. Хотя попытаться можно. Обедал в обществе Марьяши и Сынка. Тигр налопался мяса и дрых у входа в юрту, высунув наружу нос.

– Попилипоели, пора делом заняться.

Выдав сей афоризм, девушка ухватила меня за руку.

– Пошли, Владимир, к отцу, свататься будешь.

И потащила из юрты. Когда начал вякать, что, дескать, женитьба не ко времени – было уже поздно. Мы стояли перед Толгатханом. Расслабился, вот и получи семейную жизнь, балбес. Всю инициативу Марьям взяла на себя, я только поддакивал. Хан веселился вовсю, потом, состроив серьезную морду, заявил:

– Владимир, отдаю тебе в жены свою единственную и любимую дочь.

Речь закатил минут на пять.

– Не обижай, люби и будьте счастливы. Затем пошло перечисление приданного.

– Какой калым даешь за невесту? Кроме «ижака», у меня ничего ценного не было.

Не предлагать же карабин с Сынком в придачу. Ударили по рукам, но я сразу Хана предупредил: бензина – корма для стального коня – осталось мало. Отару овец и пятьдесят золотых монет хан не принял, сказал, что молодой семье нужнее будет. Свадьбу играли три дня, погуляли от души. Подарков надарили много, особенно всякой живности: табун лошадей, сто пятьдесят голов, двести овец и сто верблюдов. Первая брачная ночь и последующие были фейерверками любви. С женой мне действительно повезло, она не только красива и умна, но хорошая хозяйка. Интересно, что, при всей большой отцовской любви, Марьям не стала чванливой и надутой белоручкой. Кобылу подоить, мяса нажарить – для нее не проблема. Она очень порядочна, чистоплотна и с огромным чувством юмора. Наверное, в папу пошла. Одним словом, отрада воина. Неожиданно я поднялся по статусу – стал ханом, о как! Когда Толгатхан объявил о передаче мне тумена всадников, я согласился, но с одним условием: выбирать буду сам. Через неделю вместе с Толгатханом осматривал найденное оружие. Хан долго в себя приходил после показательной стрельбы из пулемета КПВ. При отборе стрелков я руководствовался прежде всего психологическом состоянием воина: кто как поведет себя после выстрела. В целях безопасности карабины заряжал одним патроном. Отбор проходил километра за два от кочевья. На импровизированном стрельбище из десяти карабинов в день отстреливалось до трехсот человек. Мишени – бараньи шкуры на шестах – висели чисто символически. Я объяснял правила стрельбы каждой сотне. Намучился выше крыши. С грехом пополам набрал четыре тысячи воинов, тех, кто при выстреле не бросал карабин на землю и не бежал сломя голову куда подальше. Просеял все два тумена – адская работа. И винитьто их не за что, они дети своего времени. Остальные шесть тысяч обкатывал у стрельбища. Лошади и люди должны привыкнуть к стрельбе и разрывам гранат. Стало очевидно: обучение затянется до будущей весны. До прихода Батухана с ордой два года. Думаю, успеем подготовиться.