Текст книги "Дочь самурая (СИ)"

Автор книги: Владимир Лещенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 16

5 ноября 1992 года

Великий Храм Исэ.

9 часов утра

Императорский Юр-8 приземлился на вертолетной площадке храма Исэ-дзингу, пара боевых машин эскорта замерла рядом. Хикэри и Юкки спустились по спущенной лесенке из вертолета на землю. На краю поля стояла группа женщин. Одеяния в виде заправленного в хакама-хангири кимоно и накинутые накидки «тихая» безошибочно позволяли их определить как жриц Лучезарной.

–Я помощница верховной жрицы Великого Храма Исэ,-жрица, держащая в руке ритуальный веер, обратилась к девушкам,– мне поручено сопровождать вас во внутренний храм и помочь вам провести необходимые ритуалы по дороге в храм. Императрица и Верховная жрица ожидают вас во внутреннем храме. Прошу следовать за мной! К внутреннему святилищу ведет тянущаяся вдоль реки Исудзу дорога. Она выводит к реке Исудзу, за рекой дорога ведущая на территорию внутреннего святилища. Мы все пересечем реку вброд, тем самым совершая обряд омовения. По дороге до реки посетим конюшню внешнего храма, где проживают две лошади Аматерасу и вы их покормите и почистите.

Хикэри прикинула температуру воды и внутренне поежилась.

Еще и лошади.

Покосившись на Юкки она ,как ни странно, увидела на ее лице выражение какого-то детского счастья.

–Скажите, высокочтимая жрица,– обратилась Юкки к жрице,– я слышала у Храма большое хозяйство. Из чего оно состоит?

– Внутри огромного храмового комплекса размещены различные второстепенные святилища, а также подсобные хозяйства. В Исе есть собственные сады, огороды, соляная мельница и производство сакэ. На этих полях и огородах производится пища для почитаемых на территории святилища ками. Вся она готовится в святилище Тоёукэ, на чистом огне добываемом исключительно трением. Посудой ками служат простые глиняные тарелки и чашки без какой либо росписи или эмали. Они также изготовляются на территории Исэ.

–Благодарю Вас – досточтимая жрица!– Юкки о чем-то задумалась.

Когда девушки появились в священной конюшне, на них пахнул слабый, но щекочущий в носу запах конского навоза. Здесь по обе стороны чисто разметенного коридора в стойлах стояли священные две лошади Аматерасу.

Хикэри досталась статная гнедая лошадь, с густой черной гривой и густым волнистым хвостом; на лбу белая звездочка и во всю морду до губ белая узкая полоска; задние ноги по щиколотку также были белые.

Девушки переоделись в рабочую одежду и им дали щетки, скребницы и показали прием чистки, которая заключалась в следующем: прежде всего скребницей оскребается вся кожа, затем щеткой, сильно нажимая, проводится по шерсти и после каждого взмаха пыль со щетки оскребается скребницей; по мере накопления пыли в скребнице ее выколачивают на разметенном земляном полу коридора против стойла; от выколачивания пыли на полу образуется белесый квадрат соразмерно скребнице; следующая скребница выколачивается рядом, и таким образом получаются рядки серо-белых квадратиков. Эти рядки служат указателем степени чистоты лошади. Хикэри сразу понравилась лошадка за красоту и смиренство, а поэтому тереть щеткой ее не представлялось очень тягостным. Правда Хикэри с трудом наскребла семь бледных рядков. Ей было неловко, потому что могли обвинить в лени, – но рубаху у нее можно было выжимать. Час после прихода девушек в конюшне слышались энергичное шуршание щеток и стук от выколачивания скребниц, затем это шуршание и стук затихали, и уже когда чисто разметенный коридор пестрел правильными рядками серых квадратиков, в конюшне водворилась тишина. Пришедшая фрейлина посмотрела на лошадей, поклонилась девушкам и отвела их в душевую, где они смыли пот и переоделись. Перейдя вброд реку ( предварительно пришлось в особом помещении святилища бога реки Такимацури ооками раздеться, одеть длинную льняную рубаху и выпить чашечку сакэ. После перехода вброд, воды было по пояс и она была не особо ледяная, девушек провели в аналогичное святилище, где растерли, дали выпить еще капельку сакэ и переодели в их теплую одежду) они вместе со жрицами пошли к внутреннему храму Исэ по обочине достаточно широкой дороги.

–По середине дороги может идти только ками Аматерасу,– жрица угадала невысказанный вопрос.

Пройдя вторые тории увидели конюшню в которых живёт синмэ – лошадь божества.

–А эту лошадку надо будет чистить?– поинтересовалась у жрицы Юкки.

–Нет, ее может чистить либо сама императрица, либо специально выбранная жрица. Однако в святилище Исэ держат священных петухов синкэй. Данные петухи почитаются посланцами Аматэрасу. Вы будете их кормить.

При взгляде на жирных петухов, Хикэри подумала про завтрак и как было бы хорошо съесть хорошо зажаренную курочку. Видимо императорские петухи что-то почуяли и хотя большинство пришло к Хикэри стали толкаться и шуметь. Пришлось цыкнуть, после чего петухи прекратили скандалить и спокойно все съели. Хикэри посмотрела на Юкки. Удивительно! Петухи чинно клевали еду и никто никого не задирал. Юкки смотрела на них с выражением прям материнским. Жрица внимательно осмотрела петухов, посмотрела на Хикэри, скользнула взглядом по Юкки и повела их к пруду Найко кормить рыб. Не?! Ну как у Юкки так получается? Ее три рыбины жрут корм спокойно и даже вроде по очереди, а у меня их шесть и они постоянно друг друга пихают. О! К ней еще три приплыли и встали в очередь. Как так?

Ритуалы закончились и жрицы повели их к главному храму. Главный храм был закрыт высоким деревянным забором.

– Доступ в главное святилище ограничен,– жрица начала давать необходимые пояснения,– вход разрешён только священнослужителям высшего ранга и членам императорской фамилии. В основную кумирню имеют право входить только Сумеро Микото и императрица. Для Вас, учитывая обстоятельства, сделано исключение.

–Встаньте, сестры,– Асэми была ласкова и доброжелательна.– Познакомьтесь, это принцесса Марико, верховная жрица Аматэрасу Великого Храма Исэ, моя младшая сестра. Мы как раз собирались вкусить угощение богини. Разделите его с нами.

Хикэри и Юкки устроились на подушках, на низких столиках жрицы сервировали на простых глиняных блюдах обед богини. На обед Аматэрасу принесли сушеного тунца, маринованного морского леща, вареный рис, устрицы, салат из водорослей с соевым соусом и сакэ. Юкки по ее просьбе налили в чашку чистой воды. Обед закончился и императрица поудобнее устроилась на подушках.

–Прежде чем обсудить твое ходатайство, Юкки, я расскажу вам о том, как выбирают Императрицу Ямато. Невзирая на все слухи, ее реально выбирают храмы и соответственно своему авторитету Они имеют разное число голосов. Великие храмы Синто и ассоциации при них имеют по два голоса. Это храмы Идзумо-тайся, Хэйан, Ясукуни и Исэ-дзингу, далее по одному голосу а храмы Исоноками-дзингу, Китано-тэммангу, и Трех священных гор Кумано имеет три голоса поскольку в него входят три святилища. Прочие древние святилища-Кунодзан Тосе-гу, Сува-Дзиндзя, Сумиеси-тайся, Атаго, Асакуса, Аманава-симмэй и Хиэ имеют по одному голосу. Император имеет на голосовании голоса трех великих храмов дворца Эдо– три голоса , я голосую за монастыри Синто, это дает два голоса. Храм Мэйдзи отдает свой голос Сумеро Микото. Также один голос у Никко Тосё-гу... Юкки, это как раз твой родовой храм, ты ведь оттуда и взяла родословную? Именно храмы решают кто станет ками– воплощением Аматерасу. Девушки проходят испытания и по их итогам храмы выносят свое мнение. И претендент должен набрать голоса трех из четырех великих храмов и не менее двух третей общего числа голосов. Традиционно Идзумо-тайся и Хэйян голосуют по велению ками Сусаноо, к ним примыкает Ассоциация Трех священных гор Кумано, Сумиеси-тайся и Аманагава-симмэй.

Таким образом Сумеро Микото обеспечивает своей избраннице тринадцать голосов голосов , включая свои. Ко мне прислушивается храм Исэ и святилища Никко Тосе-гу, Исоноками-дзингу, Китано-тэммангу, Кунодзан Тосе-гу и Сува-Дзиндзя. Это еще девять голосов.

Ясукуни, Хиэ, Атаго, Асакуса плотно финансируются сиккэном. Это пять голосов. Очевидно, что я и мой сын обеспечим твое избрание, принцесса Хикэри, при любых раскладах. Сейчас в отборе есть ты и племянница сиккэна виконтесса Мисато Фукадо. Представляется крайне нежелательным, что бы род Фукадо вообще получил какую бы то ни было поддержку храмов. И тут ты, Юкки, прислала свое ходатайство. Получилось к месту. Но...скажи, зачем ты хочешь участвовать в отборе?

Юкки стала на колени.

– Я прошу прощения у Вашего Величества и прошу Великую принцессу простить меня за мое вмешательство, но у меня просто нет никакого иного выхода. Мы сильно обеднели после гибели моего отца, его пенсии не хватает на мое обучение в университете. Я не смогу получить достойное образование и моя семья опустится еще ниже. Недостойная прочитала про двух девушек, которые вместе с Вашим Величеством тридцать три года назад участвовали в отборе. Они после отбора получили стипендию, окончили университет и их положение в обществе было весьма достойным.

Асэми задумалась.

–Спасибо тебе, хитрая лиса снегов, я давно не вспоминала тех кто шел со мной по путям Аматэрасу. Прими перед священным зеркалом клятву на верность принцессе Хикэри и я оглашу свое решение.

В полумраке Зала Священного Зеркала перед укутанным в ткани священным зеркалом Юкки произнесла клятву.

Перед священным зеркалом я, Юкки из рода Китоми, клянусь быть всегда верной своей госпоже Великой Принцессе Хикэри. Где бы я не находилась – в любое время и везде мой долг обязывает меня охранять интересы моей госпожи принцессы Хикэри.. Никогда, в течении всей своей жизни, я не буду злоумышлять и не выступлю против моей госпожи. Когда Храмы провозгласят ее императрицей Ямато, я клянусь:

Ни перед чем не отступать при выполнении долга перед империей.

Быть полезной своей императрице.

Быть почтительной к великой вдовствующей императрице.

Быть великой в милосердии.

Пусть лучезарная Аматэрасу засвидетельствует мою клятву и покарает меня в случае ее нарушения.

Что это??? По залу проносится порыв ветра. Звенят бронзовые колокольчики. Ветер касается Юкки и она ощутила как кто-то смотрит на нее.. Или это лишь сквозняк гуляющий в помещениях старого храма и испуг от торжественности момента??

–Аматэрасу здесь и слышит тебя. Твоя клятва засвидетельствована.– Верховная жрица поднялась и и помогла встать Юкки.– Возвращайся к императрице и принцессе. Тебя проводят.

–Если Юкки будет участвовать в отборе, то , учитывая некоторые события в Константинополе, которым ты, Принцесса, будешь свидетелем,– императрица была на удивление довольна,– храм Ясукуни и следующие по его пути храмы забудут про Фукадо и поскольку мы им дадим, где проявить свою принципиальность, проголосуют за Юкки и набрав шесть голосов она окончит университет и получит выгодного мужа. Перед отбором я ей пожалую титул принцессы Императорского Дома III класса. Фукадо лишатся поддержки храмов Синто и императорский дом навсегда избавится от сиккэнов. То что работало при Аннэй Котэй , при моем сыне на троне России работать не может. Я твердо обещаю тебе, что я и Исэ будем голосовать за тебя.

–Я благодарна Вашему Величеству за столь доброе отношение,– Хикэри решила быть откровенной,– однажды Его Величество спросил меня, не ревную ли я к Иоко. (У Императрицы на губах проскользнула сардоническая улыбка) Я ответила, что мой долг служить Сумеро Микото по мере моих скромных возможностей и я понимаю, что Иоко нужна Ему в Вашей с ним политике. Я не только не смею ревновать, но понимаю почему это глупо с моей стороны. Учитывая клятву Юкки, это относится и к ней, пожалуй, еще в большей степени.

–Ты весьма разумна и обладаешь нужными достоинствами для императрицы.– Асэми махнула рукой появившейся Юкки приглашая ее сесть на подушки.

–Ваше величество,– младшая жрица поклонилась,– клятва произнесена . Сущность богини проявилась и клятва засвидетельствована.

Леди Юкки Китоми,– официально обратилась Императрица. Юкки, вскочив с подушек, склонилась в церемониальном поклоне.

– Храм Исэ допускает вас к отбору. Со своей стороны я жалую вам чин благородной дамы V ранга дворца Эдо. Теперь все зависит от Вас. Официальные бумаги вы получите при вылете в Токио завтра. Присаживайся, дитя мое. Не рассыпайся в благодарности. Дороги власти темны и полны горечи и когда ты пойдешь по ним, то можешь все проклянуть. Ладно, теперь о серьезных делах. Вы обе летите в Константинополь завтра в девять утра. Сумеро Микото прислал за вами самолет. Это какой-то новый сверхскоростной лайнер и он, Хикэри, твой, то есть ты на нем будешь летать к Его величеству. И самое важное. Через четыре дня открывается Высший Совет Альянса. На нем присутствуют делегации от России, Германии и Японии. Мы там решаем важные или как сейчас, особо важные вопросы. К сожалению я в этот раз уже на нем быть не могу. Поэтому я передам тебе малую печать и ты вместо меня будешь присутствовать и потом подпишешь документы Совета и его конечный протокол. Ты послушаешь, о чем будет идти речь. Это важно поскольку речь пойдет о решениях, которые будут сказываться на итогах всех первых годов твоего правления. Мой сын всегда соблюдает разумный компромисс между интересами России и Японии и так будет и сейчас. Так что тебе нужно больше слушать и можешь спрашивать. Юкки, к тебе это тоже относится.

Не сговариваясь девушки согнулись в поклоне.

– Мы поняли указания Вашего величества и ценим оказанное нам доверие.

–Остановитесь вы во Дворце Огня, это мой дворец в Константинополе.

Его службы готовы вас принять. Вам там понравится, впрочем ведь это твой родной город, Хикэри.

–Да , Ваше величество, я там родилась и прожила двенадцать лет.

– Хорошо, но мы все таки в храме и давайте отдадим должное богам.

–Юкки , что ты знаешь о танце кагура?

–Ритуальные танцы "кагура" – "забавы богов" – древняя синтоистская традиция. Мистерии устраивают во время синтоистских праздников и церемоний в святилищах. Существуют два вида кагура – официальные, которые проводили в крупных святилищах и в императорском дворце, и народные. С момента возникновения кагура появилось множество танцев, сюжетом которых было не только сокрытие в гроте, но и сотворение японских островов и другие эпизоды из жизни Богов. К началу века при святилище в Исэ составили традиционный классический список из тридцати семи танцев. Часть из них была посвящена ритуальным предметам: священному дереву сакаки, синтоистским бубенцам, мечу, луку для стрельбы, тканям и т.д. Другая часть танцев рассказывала о Идзанами и Идзанаги, Сусаноо, Удзумэ-но микото и других богах. Только в Исэ и императорском дворце исполняли полный список танцев. Мне посчастливилось изучать официальные танцы кагуро.

–Очень хорошо, тогда вечером ты заменишь приболевшую жрицу в танце который мы с Хикэри посмотрим. И завтра ты будешь хозяйкой чайной церемонии. Это большая честь.

Юкки склонилась в почтении.

– Я и мечтать не могла о такой чести, как принимать ками Аматерасу на чайной церемонии. Я буду стараться.

–Хорошо, а пока вы можете пойти отдохнуть. До вечера. Вас проводят в места для отдыха.

***

НОВОСТИ

Во Челябинске прошел показ фильмов Хаяо Миядзаки в рамках его турне по нашей стране. Мэтр впервые представил свой анимационный фильм «Крылья лейтенанта» – о первом японском космонавте К. Юдзихаре, и перемонтированный и обновленный классический «Корабль призрак».Как сообщил Хаяо-сан, в ближайших его планах -сделать ленту о своем отце– видном авиационном деятеле Страны Восходящего Солнца.

«Уральский следопыт»

Совместная комиссия «Доброфлота» и Академии Наук России в очередной раз отложила оглашение экспертного заключения по вопросу целесообразности строительства в Антарктиде города «Лазарев» -первого постоянного поселения на ледяном континенте. По предварительной информации однако вердикт отрицательный – как по финансовым так и по природоохранным мотивам.

«Наука и жизнь»

***

«ИМПЕРИАЛЪ!»

Одна из лучших водок которой нет и не может быть подражания!! На чистейшей ледниковой воде Юконского хребта!

Водочно-ликерный завод Н.Никитиной-мл. в Новоархангельске Фирма существует с 1901г года.

«Голос Аляски»

***

Храм Исэ. Вечер

Пели птицы, покрытые лесами горы озарялись последними лучами заходящего солнца. В святилище уже было много народа. Все приготовления к представлению были закончены, служители разжигали костры, а в воздухе витал едва уловимый аромат свежей древесины. В этой атмосфере терялось чувство реальности, Хикэри ощущала себя участником мистерии, главными действующими лицами которой были Боги.

–Сегодняшняя кагура была исполнена богиней Амэно-удзумэ для того, чтобы выманить богиню солнца Аматэрасу из грота, куда она скрылась, обидевшись на одного из молодых богов.-императрица решила пояснить действие в танце.– Амэно-удзумэ плясала перед пещерой на перевернутом чане, распустив завязки своей одежды, и боги громко смеялись, гладя на ее пляску. Услышав общий смех, Аматэрасу заинтересовалась и выглянула из грота; тут сильный бог Амэно тадзикарао схватил ее за руку и вытащил наружу.

С наступлением сумерек главный служитель святилища вынес на помост шест, с прикрепленными к нему ветвями дерева сакаки и полосками белой сложенной бумаги, ознаменовав начало представления. Как только он скрылся за пологом, раздались тихие ритмичные звуки барабанов, затем к ним присоединилась флейта фуэ и хитирики, и последним вступил кото. Музыкантов было пять. Они играли мелодию со сложным ритмическим рядом, в которую флейты вносили гармоничные акценты, то тусклые грустные, то яркие радостные. В ней заключался мир вековых традиций, божественного спокойствия.

На сцену вышли восемь девушек в храмовых одеяниях. Лучшего выбора представить было невозможно – божественные танцы исполняли в священной одежде, изготовленной по строгим правилам. Ткань для таких одеяний не разрезали по горизонтали, ее сшивали только по вертикальным линиям. Полотнища материи оставались цельными, что символизировало первозданную нетронутость и чистоту. Такая одежда, связывала человека с богами и охраняла его душу от злых духов. Танец сопровождались пением. Текст почти невозможно было разобрать на слух не только потому, что песни исполнялись на старояпонском языке, но и из-за особого стиля исполнения. Глубокое и протяжное гортанное пение...

Как прочные листья

Душистого сакаки,

Что не увядают

И при восьмикратных морозах,

Вечно юны девы, что служат богам...

Закончилось представление и святилище постепенно пустело. Служители гасили огни, музыканты собирали инструменты. На гладком деревянном полу в беспорядке лежали костюмы для кагура, некоторые из них хранились в святилище уже два века, но все равно выглядели, как новые. Парча и шелк загадочно мерцали в неярком желтом свете фонарей.

***

Великий храм Исэ. Полдень

Хикэри пыталась вспомнить хоть что-нибудь о чайной церемонии. Увы. если она что-то и помнила, то это было надежно спрятано в памяти. В томе прав и обязанностей кронпринцессы нашла только принципы чайной церемонии : гармония ( ва), почтительность ( кэй), чистота ( сэй) и тишина, покой ( дзяку). Еще там была гравюра и определение чайной церемонии как искусства воплощения изящества Пустоты и благости Покоя.

Отлично! Пустота в моей голове присутствует , а Покой, ну а что мне еще остается, плывя по течению. Понадеюсь на Юкки.

Чайная церемония в храме Исэ проводилась в специально оборудованном месте, войти на которую можно было через массивные деревянные ворота. Сейчас, перед проведением церемонии, во время сбора гостей, ворота были открыты, давая гостю возможность войти, не беспокоя хозяина, занятого подготовкой. На территории «чайного комплекса» находилось несколько строений и сад. Непосредственно за воротами располагались вспомогательные строения: «прихожая», где Хикэри переменила обувь, а также павильон, где гости собираются перед началом церемонии. Предупредив ее, что Императрица вместе с верховной жрицей подойдут несколько позднее, жрица покинула гостевой домик. Хикэри поудобнее устроилась на подушках и задремала.

Разбудила ее улыбающаяся Марико. С прибытием императрицы отправились через сад к чайному домику. Переход через чайный сад по выложенной камнями дорожке считался очень важным – он символизировал удаление от суеты, отход от повседневности, отрешение от обыденных забот, тревог и неприятностей. Дорожка к чайному домику (родзи) была выложена природными камнями и выглядела не как искусственный тротуар, а как каменистая тропинка в горах, естественно вписываясь в картину чайного сада.

В конце дорожки, перед чайным домиком, гостей встретила Юкки. После сдержанного взаимного приветствия гости подошли к находящемуся тут же каменному колодцу и совершили обряд омовения.

Вода зачерпывается лежащим тут же маленьким ковшиком на длинной деревянной ручке, гость омывает руки, лицо, прополаскивает рот, после чего омывает после себя ручку ковшика. Обряд омовения символизирует телесную и духовную чистоту.

После омовения гости прошли в чайный домик и расположились там. В соответствии с обычаем входя в чайный домик, обувь гости оставили у порога.

Чайный домик-тясицу является основой воплощения в чайной церемонии принципа «ваби-саби» – естественности и простоты -вспомнила девушка.

Чайный домик состоял из единственной комнаты с узким и низким входом, так что пройти в него можно только сильно наклонившись. Такая конструкция входа имела символический смысл – она заставляла любого, кто входит в домик, низко поклониться, независимо от его общественного положения. Это также символизировало необходимость оставить за порогом все заботы, одолевающие человека в мире, и сосредоточиться на церемонии.

Окон в чайном домике расположены высоко, и были предназначены не для того, чтобы смотреть наружу, а лишь для пропускания в дом необходимого количества света.

Внутреннее убранство домика очень простое – стены отделаны серой глиной, чтобы отражённый ими свет создавал ощущение спокойствия и нахождения в тени, пол устлан татами. Самая важная часть домика – токонома, – ниша в стене, расположенная напротив входа. В нише перед церемонией стояла курильница с благовониями, цветы и висел какэмоно.

Хикэри заметила, что Императрица и Верховная жрица переглянулись.

Юкки выбрала гармонию.

Обязывающе.

Никаких других украшений в чайном домике не было, за исключением картины старого мастера на стене. Это были как гласила подпись -"Снега восточных облаков". Урагами Гёкудо

В центре комнаты располагался бронзовый очаг, на котором и готовится чай. Промытый пепел был выложен в очаге в форме «долины с двумя горами», на нем лежали угли и горел огонь.

Юкки вошла в чайный домик последней, причём не сразу после гостей, а немного погодя, чтобы дать гостям возможность без спешки рассмотреть и оценить предметы в токонома.

Войдя в домик, Юкки поклонилась гостям и заняла своё место – напротив гостей, около фуро (очага). Рядом с ее местом были расположены необходимые для приготовления чая предметы: тябако (деревянная шкатулка с чаем), тяван (чаша) и тясэн (бамбуковый венчик). Пока вода в тягама (котле) нагревается, гостям подали кайсэки – простые, не сытные, но изысканные блюда, предназначенные не для насыщения, а для снятия дискомфорта, вызванного чувством голода.

После кайсэки гости на некоторое время вышли из чайного домика, чтобы размять ноги и подготовиться к основной части церемонии – совместному питью густого чая. В это время Юкки установила в токонома тябана – композицию цветов и веток, состоящую из сосновой ветви, как символа прочности и долговечности, и цветка камелии, символизирующим нежность.

Началась самая важная часть церемонии – приготовление и питьё густого порошкового зелёного чая – маття. Императрица, Верховная жрица и Хикэри вновь собрались в чайном домике, где Юкки приступает к приготовлению чая. Весь процесс проходил как и положено в полном молчании. Все внимательно наблюдали за ее действиями и вслушиваались в звуки огня, закипающей воды, струй пара из кама, к которым позже добавляются тихие звуки, производимые манипуляциями хозяйки с тяван, чаем и утварью. Юкки сначала провела символическое очищение всей используемой утвари, затем приступает к приготовлению чая. Чай был засыпан в тяван, туда же было влито небольшое количество кипятка, содержимое чаши старательно размешано тясэном до превращения в однородную массу и появления зелёной матовой пены. Затем в тяван добавили ещё кипяток, чтобы довести чай до нужной кондиции.

Тяван с приготовленным чаем Юкки с поклоном подала гостям (традиционно – по старшинству, начиная с императрицы). императрица положила на левую ладонь шёлковый платок (фукуса), приняла тяван правой рукой, поставила его на левую ладонь и, кивнув сестре, отпивает из чаши. Затем она положила фукуса на циновку, обтерла край чаши бумажной салфеткой и передала чашу верховной жрице. Марико повторила ту же процедуру и передала чашу Хикэри. Та повторила обряд и чаша вернулась к хозяйке. Юкки снова передала тяван гостям, теперь уже пустой, чтобы каждый мог внимательно рассмотреть чашу, оценить его форму, снова почувствовать в своей руке.

С этого момента началась следующая стадия церемонии – был приготовлен лёгкий чай в отдельной чашке для каждого из гостей -а к чаю – сласти «омогаси».

В хлопотах по поеданию сладостей Хикэри пропустила вступительное слово Юкки и поняла только что она выбрала предметом обсуждения поэта восемнадцатого века Бусона.

Она попыталась вслушаться и хоть что-то понять...

И когда она успела написать и выучить целое эссе?

***

Юкки была полна вдохновения.

–...Бусон стремился возродить высокий стиль поэзии Мацуо Басё. Постепенно он стал главной фигурой в движении, известном как «возвращение к Басё». Бусон вместе с друзьями восстановили хижину Басё, где стали проводить регулярные встречи поэтов, стремившихся вернуть хокку принципы Басё.

Для поэтического творчества Бусона характерны утончённые по колориту стихи, несущие в себе отпечаток внутренних переживаний поэта. Строгость образов и изысканность языка, наоборот, объединяют поэзию Бусона с классической поэзией Басё.

Благодаря стараниям Бусона и его друзей, поэзия хайкай обрела черты, ранее ей несвойственные: лиричность, созерцательность и романтичность. Сам же Бусон ввёл в хайкай тему любви, которая при Басё почти полностью исключалась. Если кратко суммировать отличие Басё от Бусона, можно сказать, что Басё стремился выразить мир, а Бусон – внутреннюю жизнь человека, переживания души. Стиль Бусона считается более чувственным и лирическим, чем стиль Басё, но родственен стилю Басё спонтанностью и стремлением к мгновенному озарению.

Бусону принадлежит известный принцип «удаления от вульгарного». Это означало уход от снижающих образов, поэтики вульгарности в сторону природы и благородных чувств. При этом в принципе «удаления от вульгарного» сохранялась парадоксальность дзэн. Речь шла не об избегании вульгарного, а о его одухотворении. Сам Бусон говорил об этом так: "В хайкай ценнее всего, когда, к вульгарным словам прибегая, удаляешься от вульгарного. Самое трудное – соблюдать это правило, в том заключающееся, чтобы, от вульгарного удаляясь, к вульгарному же прибегать. Один дзэнский монах говорил: «Услышь хлопок одной ладони». Это и есть путь дзэн в хайкай, это и есть правило «удаления от вульгарного». Парадоксальность здесь состоит в том, что Бусон не собирается отказываться от лексики, которую Басё называл вульгарной, потому что воспринимает её употребление как естественный дух времени. Но Бусон говорит о том, что и эту лексику можно «наполнить» благородными и возвышенными чувствами. Суметь это сделать и есть, с точки зрения Бусона, быть естественным: возвышать свой дух, не идя при этом против духа своего времени.

Призыв к простоте поэзии может пониматься по-разному. Сторонники того подхода, который Бусон называл вульгарным, тоже считали свой стиль утверждением простоты и искренности чувств. Весь вопрос в том, что считать простотой: то, что мы говорим каждый день или то, что мы чувствуем в минуты вдохновения. Для Бусона это, несомненно, было второе. Подход своих оппонентов он считал не простотой, а упрощением, сведением реальности только к привычному и ежедневному. Сам же Бусон следовал китайскому трактату «Слово Цанлана о поэзии», написанному в XII веке. В этом трактате говорилось о борьбе с «пятью вульгарностями»: вульгарностью формы, смысла, строфы, знака и рифмы. Бусон также не раз цитировал предисловие китайского поэта Ли Бо к стихотворению «В весеннюю ночь пируем в саду, где персик и слива цветут»: «Мы продолжаем наслаждаться уединеньем нашим, и наша речь возвышенною стала и к отвлеченной чистоте теперь идёт… Но без изящного стиха в чём выразить прекрасную мечту?» Возвращение к поэтике прекрасного Бусон видел в опоре на лучшие традиции китайской классической поэзии.

Как и стихи других мастеров хайку, творчество Бусона пронизано философией дзэн. Вне этой философии понять творчество Бусона невозможно. Это, прежде всего, единство противоположностей, выраженное в древней традиции единством инь и ян, а также известный принцип дзэн «жить настоящим», отдаваясь потоку событий, как волне, которая нёсёт пловца туда, куда нёсёт. Вот что в книге «Сутра листьев» писал об этом сам Бусон:

«В нашем мире никогда нельзя знать заранее, что хорошо, а что плохо, и хорош ли каретный фонарь или нет, кто может сказать?»

«Но, право, где грань между чистым и загрязнённым, светлым и темным, что хорошо, а что плохо? Разве не бывает так, что загрязнённое оказывается предпочтительнее чистого, а тёмное – предпочтительнее светлого?»

«Идущим по пути хайкай не следует упорно цепляться за каноны учителя. Меняясь вслед за мгновением, подчиняя себя мгновению, должно отдаваться внезапному порыву, не оглядываясь на прошлое и не обращая взора к будущему».

В хайкай никто не открывает ни ворот, ни дверей, есть одни ворота, и имя им – хайкай. Вот и в учении о живописи говорится: «Учителя и создатели школы не открывают ворота, не устанавливают двери: ворота и двери сами собой возникают. Входи в любые». Точно так же и в хайкай. Из всех потоков черпая, собираешь в единый сосуд, затем, извлёкши то, что тебе представляется пригодным, используешь сообразно обстоятельствам. И сам при этом в душе – удалось или нет? – рассудить должен, иного пути нет. Впрочем, и тогда, ежели не подберёшь себе друзей-единомышленников и не станешь постоянно сообщаться с ними, достичь желаемого будет весьма мудрёно». Здесь Бусон говорит о поэзии хайкай, как о поэзии, построенной на отклике слушателя-собеседника, о постоянном обмене впечатлениями, мыслями и чувствами с теми, кто живёт такой же внутренней жизнью.