Текст книги "Полет Кондора"

Автор книги: Владимир Лещенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

– А вот тебя почему Кондором кличут?

– Ну, это особая история. – Кондор подпер щеку ладонью. – Я когда в Зону пришел, все любил мелодию одну старую насвистывать, «Полет кондора» называлась. Не слыхал? – И он изобразил несколько тактов знаменитой когда–то песни.

– Нет, не слыхал, – прищурился Игорь. – Хотя… может, и слыхал, но не помню… Что–то не помню… Но романтично.

– Чего романтичного–то? – пожал сталкер плечами. – Кондор, если хочешь знать, самый обычный гриф–стервятник – вонючая голошеяя птица, питающаяся падалью. Только и романтики, что в горах живет. Так что, – он чуть усмехнулся, – если подумать, для сталкера кликуха вполне подходит.

Игорь обескураженно промолчал в ответ, на чем разговор как–то сам собой закончился…

А час спустя горизонт сперва побледнел, затем его линия засветилась едва видным светом, будто кто–то зажег люминесцентную лампу в глубине стоячих вод. Затем послышался как бы звон множества колокольчиков, сквозь который на самой грани слуха донесся нежный тонкий шелест – как будто звенели ледяные кристаллы, разбивающиеся о сталь.

В глубине лесов медленно разгоралось тусклое свечение. Словно неведомые обитатели разожгли там огромный костер холодного мертвого огня. Вслед за светом появился звук. Невнятное хриплое курлыканье – как будто это улетал на юг клин драконов.

– Что это? – осведомился Игорь, нервно погладив «Грозу».

– Кто знает? В Зоне и не такое творится иногда! Тем более выброс, похоже, на носу. – Прозвучавший над ухом вопрос–ответ заставил Игоря судорожно перехватить автомат, а Кондора – потянуться к кобуре, но силуэт появился со стороны лагеря, поэтому они тут же успокоились. Тем более в свете костра Кондор узнал старого если не приятеля, то доброго знакомого.

– Здравствуй, давно не виделись, Краб! – усмехнулся он. – Но все равно, ты эти шутки свои прекращай: так и под пулю попасть недолго. Вон человек чуть заикой не остался!

– Человек? А, так ты человек? Очень приятно, контролер! – повторил старую хохму пришелец. – Приятно увидеть тебя живым и здоровым. Ну а ты кто будешь?

– Игорь, – ответил журналист, поняв, что обращались к нему.

– И даже клички еще нет? Первый раз, надо полагать? Кстати, Кондор, с чего ты изменил своим традициям?

– Это не «отмычка», – бросил Кондор с непонятным раздражением.

– Это хорошо. Ну так зачем ты сюда пришел? – демонстративно проигнорировал недовольство Кондора гость. – Что–то мне подсказывает, что вовсе не за деньгами. И для любителя приключений на задницу ты уже слегка староват. Тогда, полагаю, ты ищешь отгадки всяких великих тайн?

Кондор покачал головой – с Крабом, немолодым, удачливым и очень умным сталкером, иногда случались приступы того, что он сам называл не без иронии «философская диарея». Вот и сейчас, похоже, он был настроен поговорить о мировых проблемах, так сказать, «в разрезе Зоны».

Краб присел рядом с ними, вытянул ноги.

– Ну что, как, говоришь, тебя?

– Игорь…

– Хм–ммм… Игорь… Значит, другого имени у тебя пока нет… Непорядок! Решительно непорядок. Кстати, а знаешь, почему тут все носят клички?

– Так уж и все? – пробормотал Игорь. – И кстати, кличку мне уже вроде бы дали. Мур…

– Это тоже хорошо. А насчет кличек – именно что все. Зона – она, как бы тебе сказать… в Зоне ты как заново рождаешься… без этого не получится. Почему, думаешь, кличку первым делом дают? Вроде как знак нужно поставить, клеймо – мол, свой. Не для нас, бродяг, мяса радиоактивного, – для Нее.

Он затянулся прикуренной от костерка «беломориной». А Игорь вдруг вспомнил, что Северина ничего такого не говорила и уж точно ни разу не назвала ему своей клички. Хотя она же не сталкер… Или все же сталкер? Ведь и впрямь, известно даже ему: не важно, кто ты, перед Зоной все равны, и в той или иной мере все здесь сталкеры – и бандиты, и военные, и… просто сталкеры. Ну да, говорят же – военный сталкер, сталкер–ученый… А еще он не мог не думать сейчас, что лицо того… человека (?) было подобно лицу Северины, когда они предавались любви. И не тогда, когда в самые горячие и безумные минуты их близости она превращалась в бешеную, пылкую тигрицу, готовую задушить в своих страстных объятиях и с рычанием впивавшуюся ему в плечо – так, что иногда выступала кровь. А в иные, когда на нее накатывало другое настроение, и она соединялась с ним неторопливо и медленно – но как раз когда наслаждение было самым долгим и острым… Нет, нет, этого не может быть! Как он вообще смеет даже так думать о ней?!

– Эй, дружище, ты чего – не улетай! – Над ним нависал насторожившийся Краб. – Что, старина, плохо было? Лицо у тебя стало не того совсем. Я даже подумал, не завелся ли тут контролер поблизости, а то смотрелся ты точно прямо из–под Радара!

Игорь озадаченно покачал головой.

– Эй, а это не твои штучки? – весело осведомился Кондор. – Я–то помню, как ты Копатыча в отключку послал – всего–то парочку «снежинок» в кармане соединить потребовалось… Что ты вообще парня грузишь? Лучше расскажи уж свое фирменное, просвети человека. Что мы все тут – дети Зоны и Большой Земле больше не принадлежим. Только все по–разному: мы так себе, не пришей… козе рукав, а мутанты – это Дети Зоны с большой буквы. Вот и расскажи, как с этими Детьми нужно общаться. Ты–то сам, правда, помнится, всегда, если болотная тварь на тебя лезла или там крысы, не проповедями пользовался, а все больше «хеклер–кохом»!

– А чего говорить – все так и есть! – серьезно сообщил Краб. – Потому и пользовался, что чужие мы здесь, хотя и свои почти.

– Ага, чужие, хотя и свои, но свои – хотя и чужие! – прямо анекдот.

– Верно, – кивнул Краб. – Потому и не можем мирно… Только вот что смешного–то? Небось тебе бы вот не понравилось, если бы вдруг из Зоны кровососы с бюрерами начали шастать в нормальный мир да по улицам разгуливать. Ну а им, может, тоже мы не нравимся. И вообще, – решительно продолжил он, – мы вот привыкли всех тварей здешних монстрами называть. Чуть чего – ааа, мутанты! И давай палить! А кто сказал, что они монстры и мутанты? А если просто Зона это не наш мир, пусть и искаженный, а просто другой?

Игорь вновь только что рот не открыл от удивления.

– Слышал я от Дегтярева… – И видя, как невольно напрягся Кондор, Краб добавил: – Еще до того, как он стал тем, каким его все знают. Он как–то сказал, что Зона – это вроде как другая сторона нашего мира, так сказать, кусок ее. Вот наша сторона, где мы все живем – хорошо ли, плохо ли… А вот есть наше отражение – как бы обратная сторона Зеркала. Да не простого, а кривого. Ты ее как хочешь обзови, суть не меняется. Другая сторона мира – понятно?

Видя, что Игорь в недоумении, Краб пояснил:

– Ну, Зона – это вроде сквозной дыры в нашем мироздании. Такая вот дырка, прохудилась, стал–быть, ткань бытия, а зашить забыли…

_ Кто забыл зашить? – Кондор сплюнул в огонь. – Дегтярев тебе не подсказал случайно?

– Кто ж знает? Зона и двух десятков лет не существует – это если считать со Второй Аварии, а уже столько легенд бродит насчет нее по свету, – осторожно сказал Краб. Только вот не об этом бы думать надо. А о другом…

У Кондора возникло ощущение, что Краб не просто так пришел к старому знакомому. Что–то он от него хотел…

– Ты говоришь сейчас как проповедник из телевизора, – тем не менее с нарастающим раздражением сообщил Кондор. – Слыхал я одного такого, пастора из Калифорнии. Мол, все зло от златого тельца и от того, что, мол, люди всякими спутниками да атомными станциями занялись и Бога забыли… Вот он и организовал нам Зону эту!

– Можешь смеяться сколько угодно. – Краб был сама невозмутимость. – Только вот Зоне нет дела до твоего смеха. Она просто есть, и все тут! Зона… Знаешь, иногда мне кажется… – Он примолк, щурясь на огонь. В его светлых глазах плясали странные отсветы. – Иногда мне кажется, что это и в самом деле было послание. Или предупреждение… Но мы опять все неверно поняли.

– Кто мы?

– Все человечество. Все мы. Мы неверно поняли послание. А может, оно не туда дошло. Или не полностью дошло. Или исказилось по дороге…

– А, так это было все же послание? Хорошее послание, нечего сказать! Воистину, уж послали так послали! – ехидно пробормотал Игорь.

Оба сталкера синхронно повернули лица в его сторону – как два умудренных опытом взрослых недоуменно смотрят на юного недоросля, некстати встрявшего в их разговор.

– Все–то вы молодые знаете и понимаете лучше нас – старых пеньков! – сообщил Краб. – Только не знаю, как сейчас у вас, молодых, а по–моему, глупо смеяться над непонятным только потому, что чего–то не понимаешь!

– При чем тут это? – чуть стушевался Игорь. – Просто… Если насчет того, что неверно поняли, то вот чего терпеть не могу – так это разговоры про все эти знаки да предзнаменования. Вот предки наши… Рухнул, например мост, потому что строители неверно рассчитали, – Божий гнев или раба под мостом в жертву не замуровали. От того что, извиняюсь, помои на улицу выливали и гадили где ни попадя – эпидемия. Тем более кара небесная. Неурожай – это ведьмы виноваты, сжечь ведьму! Ну а сейчас ведь не сильно лучше! Я читал – сколько после обеих аварий про «Звезду Полынь» говорили – мол, «третий ангел вострубил» и все такое. А сейчас Зона вот сколько времени расширяется по–тихому – и ничего, никому дела нет. Потому как информационный повод отсутствует! Даже когда мутанты из Зоны поперли, Периметр снесли и вперед помчались, так что последних кабанов с собаками чуть не под Киевом отстреляли, – месяц от силы трескотня шла. По–моему, если где–то конец света и случится, так у народа в мозгах – да там и сейчас света точно уже никакого нет!

– Во многом ты прав, – неожиданно одобрил Краб. – Но вот что ты скажешь на такую, например, вещь: предки наши часто видели всякую нечисть. Причем не слышали о ней и не верили в нее, а именно видели ее и знали, что она есть… Очевидно, что в Средневековье было не меньше разумных людей, чем в наше время. Они, конечно, меньше знали, но не могли так упорно верить в то, чего не видели, – психология не та. Наши предки знали – знали, а не верили, – что в одних местах домашняя скотина растет и размножается, а в других болеет и дохнет. Знали, где строить дом, а где нет. Знали, в какой лес можно ходить, а в какой леший запрещает… Они знали, понимаешь, знали о гиблых местах.

Почему бы Зоне не стать таким вот гиблым местом – возникшим потому, что люди забыли древнюю мудрость и слишком уж увлеклись? Или вот: один неглупый человек еще в прошлом веке выдвинул теорию «альтернативного разума», что, мол, рядом с людьми жили другие разумные, и альтернативные формы неразумной жизни. Причем по каким–то причинам они не могут соседствовать с человеком слишком тесно. И вот в Зоне образовался вакуум, своеобразная территория, свободная от людей. Ну и вот эти создания, прятавшиеся от рода хомо сапиенс в самых глухих углах мира, двинулись сюда – и разумные, и не очень. Но, правда, тут им тоже оказалось неуютно… Понимаешь? Что, если все эти химеры и контролеры – это мутанты не наши, не наших людей и зверей? Кто–нибудь из подчиненных господина Сахарова или всех этих институтов проблем Зоны по всему миру об этом думал?

Краб помолчал, предоставляя переваривать собеседникам гипотезу, которую, как прикинул Кондор, он мог выдумать в эту же минуту.

– Темные знают многое, – продолжил он минуту спустя, – и даже иногда говорят кое о чем тем людям, что сумели сблизиться с ними… Но кто их слышал, предпочитает помалкивать… Но все же ходят среди людей Зоны – от бандитов до военных – рассказы о местах, куда и самый отмороженный из них не сунется. Пусть там молчат счетчики Гейгера… Но есть плохие места в плохом месте, именуемом Зоной, и их все больше. И есть те разумные, кто там живет… Говорят, что есть такие… Но знаешь, – вдруг сменил тему Краб, – я иногда думаю, что мы бы могли, наверное, ужиться с Зоной и даже извлечь настоящую пользу из соседства – раз уж не можем заштопать дыру в мироздании. Могли бы, может быть, даже узнать, как это сделать. Но мы не можем – потому что боимся.

Из страха мы окружили Зону Периметром, из страха мы лезем в Зону – вдруг там есть что–то полезное, а мы ведь боимся, что оно проплывет мимо наших загребущих рук. Может быть, мы однажды найдем что–нибудь не то, и рванет, так что обе катастрофы покажутся досадной мелочью – не более. И сметет она всех нас – и ей будет все Равно, боимся мы или нет… А даже и не рванет – Зона–то Растет, как ты правильно заметил, Игорь, пусть не так быстро, но неуклонно: как пустыня наступает. Когда–то там, где Сахара и Кара–Кум, были города и процветающие плодоносные земли – и где они? Теперь там мертвый песок да тушканы; правда, одно хорошо – не такие, как здесь. – Краб грустно усмехнулся. – А что, если время, когда что–то можно было сделать, люди уже упустили? Зона ведь не успокаивается: симбионтов все больше, появились сдвоенные аномалии; или вот даже такая простая вещь: куда чаще, чем раньше, разные аномалии появляются одна вблизи другой. А когда ты начинал – помнишь, – даже «миражников» еще не было. А, например, совмещенные «карусель» и «жарка» – ты такое представить можешь? Ну а я вот своими глазами видел.

Кондор подумал, что уж в этом Краб, увы, прав – аномалии разного типа, почти, что называется, «сросшиеся», попадались в последнее время нередко.

– И что делать посоветуешь? Сразу зарезаться? – тем не менее сыронизировал он.

– Да зачем же? Подумать бы толком. Вот, брат, допустим, лес…

– Рыжий? – вновь схохмил Кондор.

– Простой, – не поддержал юмора Краб. – Растут себе в лесу кусты, грибы, травки разные, зверушки дикие бегают – и хорошо, и слава Богу. Радуйся, человече, творению Божию! Но ходи осторожно, если уж приперся, не мусори, от волков и медведей держись подальше, рысей или там лосей не задирай. Ну и не тащи из лесу всякую дрянь; и не ешь ты, если жить хочешь, поганок с мухоморами. И тушканчиков тебе приручать не стоит – лучше уж пусть они где–нибудь подальше бегают, не жильцы они в твоем дому.

– Да уж, насчет тушканчиков это ты точно подметил, – буркнул Кондор.

Тут словно по заказу за пазухой у Краба что–то зашелестело, зашипело…

Брови Игоря поползли вверх, да и Кондор в первую секунду прикидывал – какие звучащие артефакты имеются в Зоне и какие мутанты такие звуки могли издавать? Но Краб улыбнулся и извлек из–за обшлага самодельной бронекуртки совсем не тушканчика и не котенка химеры – хотя Кондор не очень бы удивился, – а обычный маленький радиоприемник, правда, вида Игорю незнакомого.

– Знаешь, что это? «Космос–М». Я по нему иногда, когда свободное время, всякие разные станции ловлю. Говорят, иногда в Зоне можно поймать радиопередачи из прошлого и будущего – или там из параллельного мира. Врать не буду – сам не слышал, да и недосуг мне искать. Но что надо – ловит. Я его нашел в подвале в гараже в Рассохе – это, считай, на Периметре. Кстати, ему же больше лет, чем тебе, Кондор, а вот работает. Вот подумай, кстати, – почему? Помню, монеты полученной за «медузу», не пожалел – купил армейский «Сигалл» филипсовский.

Кондор кивнул, он слышал много восхищенных отзывов об этом широкополосном автоматическом пеленгаторе радиочастот – незаменимый при прослушивании военных переговоров, позволяющем еще и определять расстояние и направление на передатчик, тем самым устанавливая, далеко ли вояки.

– Так вот – он у меня сдох в третьем походе. А этот живет себе – разве что пару конденсаторов перепаял да батарею алкалиновую поставил. Вот мелочь, а ведь показательная! Кстати, почему здешние научники катаются по всему бывшему Эсэнге и скупают чудом сохранившиеся советские приборы? Причем, что интересно, если вдруг попадется что–то сделанное до Первой Аварии, так можно гарантировать, что будет работать как часы. При этом еще и возможности, техпаспортом не предусмотренные, проявляются.

– Ага, приемник твой, конечно, хорош, – кивнул Кондор. – Чистый антикварьят! И впрямь древность… Да только вот нет тут никакой мистики – чем проще, тем лучше, потому что ломаться нечему. Им, чего доброго, и гвозди можно забивать! Так же и с приборами. Тем более наши все сэкономить норовят: если новое покупают, так турецкое барахло или еще чего такое взять стремятся.

– Эх, Кондор, ничего–то ты не понял… – процедил Краб. – Хоть и умный ты, а все равно не врубаешься.

– Ну так объясни нам, сирым, поучи жить! – раздражение вновь вспыхнуло в душе.

– А смысл? – кротко улыбнулся Краб. – Есть вещи, которые только сам поймешь или не поймешь, а объяснять – даром время тратить. Впрочем, напоследок загадаю тебе одну загадку. Ты кровососов хорошо знаешь?

– Ну, наверное, недурно. Дюжину с гаком завалил за всю жизнь, если не больше! – с явным вызовом ответил сталкер, не понимая, куда клонит старый знакомый и при чем тут кровососы? – А что с ними не так?

– Тогда скажи ,тебе среди них старые попадались?

– Ну, бывало. А какая разница? – удивленно сдвинул брови Кондор.

– А такая, что не может быть ни одного кровососа старше пятнадцати лет, как и контролера. В принципе не может! Второй взрыв когда был, прикинь! А вот есть они, старики, я видел. И бюреры есть старые. С чего бы им появиться?

– Может, они живут мало и быстро стареют, – пожал плечами сталкер. Честно сказать, данный вопрос занимал его меньше всего.

– Да нет, дружище, вот тут ты промахнулся. Старых кровососов с бюрерами уже давно видели – еще когда я начинал. Опять же, Караманлис, конечно, был жучок еще тот, но одно доброе дело сделал – всю секретную документацию бывшего Спецкомитета выложил в Интернет в открытый доступ. Так вот, там по детенышам кровососов тоже есть – что растут они лишь незначительно быстрее человеческих и жить должны лет до сорока, если не больше. Видишь, раньше как–то и детенышей ухитрялись отлавливать, не то что сейчас. И куда что девалось? – нарочито удивленно развел руками Краб. – Ну ладно, бывайте, – бросил он, поднимаясь.

Кондор с Игорем посидели еще некоторое время в молчании.

– Не особо обращай внимание… – бросил вдруг Кондор с плохо скрытым раздражением. – Краб – отличный товарищ и Зону знает как никто, но иногда кажется, что он настоящий сумасшедший.

Игорь подумал, что если и сумасшедший, то не простой, а очень умный и толковый.

– Вот тебе сейчас коротко скажу, может, и не все правильно, но голова у него варит не хуже котелка. И…

У Кондора опять возникло ощущение, что Краб не просто так пришел поболтать к старому знакомому. Что–то он от него хотел, и все эти туманные намеки должны были его к чему–то подтолкнуть или о чем–то предупредить… Но ощущение пропало, растворившись в ночном сумраке.

– Ну ладно, давай поспи – завтра же нам в дорогу. А я постерегу – еще час продержусь. Отдыхай давай – мы ведь не за хабаром идем, а по делу…

В следующую секунду он забыл о Крабе и вообще обо всем. Игорь, спокойно сидевший у костра, вдруг с перекошенным лицом резко перегнулся вперед, и его вырвало чуть не прямо в огонь. Какое–то мгновение Кондор растерянно взирал на блюющего спутника, и в голове у него возникла четкая и простая мысль – что Муратова кто–то отравил. А прикончить его хотят именно из–за всей этой истории с Севериной – и история, само собой, имеет слабое отношение к тому, что Игорь ему рассказал. Он уже мысленно прикидывал, что из содержимого аптечки может выручить спутника, как вдруг ощутил вибросигнал ПДА в нагрудном кармане. Уже вытаскивая его, он знал, в чем дело, и предчувствия его не обманули – светосигнал индикации аномальной энергии внизу экранчика стремительно наливался.

– Кондор, – отплевываясь, Игорь вытирал рот ладонью, – черт–те что со мной…

– Не с тобой, приятель, – выброс на носу!

А через несколько секунд над Старым Колхозом замяукал автомобильный клаксон, заменявший здесь сирену.

– Давай пошли…

Когда они торопливыми шагами подошли к бару, там уже собралась изрядная толпа полусонных сталкеров. Многие еще шатались после пьяного сна, но большая часть выглядела уже вполне собранными. У многих включенные ПДА бормотали тихими голосами одну и ту же фразу: Внимание! Ожидается выброс, всем срочно найти укрытие! Повторяю, ожидается выброс! ИЩИТЕ УКРЫТИЕ!»

У входа стоял уже знакомый им бармен, а сбоку пристроились пять или шесть человек с оружием наизготовку. Предосторожность не лишняя: в Лиманске почти тридцать человек погибли именно потому, что при спуске в убежище возникла паника, поднятая какими–то придурками, вовремя не пристреленными, и двери не успели закрыть.

– Так, братья–сталкеры, – торопил бармен, – выброс может начаться с минуты на минуту, так что быстрее давайте ховайтесь в норку! Быстрее! Кто не спрячется – я не виноват!

Вниз Кондор и Игорь спустились одними из последних, ежась под порывами усиливающегося ветра. Уже оглядываясь, сталкер увидел, как черные, затянувшие небо облака начинают изнутри наливаться багряным – верный признак приближающегося выброса.

Но тут бармен захлопнул двери и задвинул засов, надежно заперев его на здоровенный висячий замок хитрым ключом, что болтался на цепочке.

Последним, что Кондор рассмотрел, был мужичонка, пытающийся задвинуть люк у стенки врытого в землю армейского прицепа, – видать, решил пересидеть выброс в отдельном убежище. Потом бармен опустил две стальные жалюзи и запер еще одну дверь – уже внизу. Отныне пробиться к ним можно было лишь при помощи гранатомета (и такое, впрочем, в истории Зоны случалось).

…Бар был забит до отказа – туда набилась куча народу, так что яблоку пришлось бы постараться, чтобы упасть. Было странновато видеть, например, сидящих рядом «долговца» и «свободовца», хотя обычно они старались выбрать столики как можно дальше друг от друга.

Большинство, не заморачиваясь, тут же принялись дремать, прислонившись к стене или плечу соседа, кто–то принялся за недопитую водку, вполголоса матерились курильщики, лишенные возможности подымить.

Снаружи не доносилось ни звука – отголоски аномальной бури, когда сходят с ума физические законы, почти не проникали сюда. Лишь помигивали лампы, питавшиеся от артефактов, в такт биению невидимого сердца Зоны, да иногда откуда–то, причем не сверху, а словно снизу, доносился далекий слабый гул. Но вот ощутимо вздрогнул пол, сдвоенный удар грома недобро пророкотал, заставив всех невольно замереть, ощутив себя на миг слабыми смертными существами.

– Здорово фигачит, – хриплым полушепотом прокомментировал кто–то. – Баллов семь!

– Каких семь, и пяти нету, – возразил голос из темноты, – просто эпицентр поближе к нам.

–Пять – это по Бергману, а по Джексону–Хвылевому как раз семь, если не больше…

– Тут запасной–то выход есть? – громко осведомился кто–то из дальнего угла. – А то ведь впендюрит нам этот выброс «электру» или «карусель» под дверь – и шо делать будем?

– Есть, не тряситесь! Тут дурных нема! – рявкнул бармен, уже устроившийся за стойкой, куда надвинулись желающие перехватить стакан–другой по случаю: тем более что в таких ситуациях действовала особая скидка – и не дай бог какому–то бармену нарушить это святое правило, а уж тем более – поднять цену на время выброса!

– Это славно, что есть, – пробурчал какой–то незнакомый сталкер слева от Кондора. – Помню, в девятнадцатом году мы так попали – в погребе на Янове спрятались, а «жарка» аккурат выход и перекрыла. А у нас запасов было кот наплакал и воды полфляги – как раз на обратном пути прихватило. Спасибо пэдэашки не сдохли – нашлось кому помочь. Трое суток Дракон с «отмычками» перекрытия пробивали – вылезли мы оттуда, что называется, краше в гроб кладут. Половину хабара отдали – богатый был хабар…

Кондор хорошо понимал, что происходит снаружи, ибо дважды наблюдал происходящее воочию. Один раз, когда, работая на ученую братию Института, торчал на КПП, ожидая, что их караван пропустят, и тут над близкой уже Зоной вдруг сгустился мрак и из низких облаков, налившихся красным, ударили молнии, а навстречу им поднялись змеящиеся жгуты тонких высоких вихрей… Вторично – в триплексе брошенной бронемашины на Диких Территориях, внутри которой вместе с Одноглазым прятался от выброса.

Он воочию представлял, как трясется окружающий мир в жутких конвульсиях, как мчатся по исполинской спирали низкие черные облака, внутри которых все подсвечено цветом накаленного металла, как рвут превратившуюся в сумерки ночь многохвостые молнии. И еще, что сейчас по всей Зоне умирают, царапая в последних судорогах землю, те люди – вольные бродяги, мародеры, вояки, – кого судьба застигла вдали от места, где можно укрыться.

Он машинально нащупал в кармане карту и шепотом выругался – теперь она стала наполовину бесполезной. Дьявол, повремени выброс еще дня четыре, они могли бы успеть дойти – на худой конец, отсиделись бы на АТП. А теперь намеченные маршруты запросто могут оказаться напрочь перекрытыми аномалиями в диких количествах или тварями Зоны, на которых после выбросов нередко нападает гон.

Блин, и посоветоваться не с кем – насколько он мог приметить, Краба среди собравшихся в баре не было – видать, засел в каком–то из мелких бункеров на территории лагеря. Не заметил Кондор и того странного сталкера, столь напугавшего его спутника, – чем, признаться, был совсем не огорчен. Он покосился на Игоря – как тот? Вроде все в порядке… Можно и вздремнуть.

…Игорь чувствовал себя неважно. Хотя тошнота и головокружение отпустили, но слабость никуда не девалась. И было еще одно странное и жутковатое чувство – явственное ощущение, что за казавшимися не слишком надежными бетонной и земляной толщей над головой засело нечто… Что–то чуждое привычному, знакомому миру было рядом.

– Хреново тебе, брат? – обратился к Игорю сосед – заросший, как медведь, крупный сталкер. – Глотни водочки немного – но немного, а то вырвет. – И добавил: – Не грусти так, ты ж везучий! Если в команде есть бродяга, который выбросы чует, – это ж отлично. Я всего в двух таких командах был – в одной это вожак был, Рик, во второй – Якут…

Позади послышался сдавленный стон, заставивший собеседника оборвать разговор на полуслове.

Обернувшись, Игорь увидел, как с перекошенным лицом рухнул на колени высокий скуластый парень в армейском комбезе, неровно заштопанном на груди. Он что–то нечленораздельно мычал, судорожно пытаясь встать на ноги… Потом на губах его выступила пена, и он повалился на пол, под ноги вскочившим соседям.

Его тут же подхватили на руки товарищи и оттащили, переступая через ноги и автоматы собравшихся, к стене, где принялись хлопотать, приводя в чувство.

Как ни странно, Игоря это происшествие успокоило – не один он такой и в самом деле. С этим ощущением он погрузился в сон – тяжелый и мутный, в котором на фоне тусклого фиолетового света двигались непонятные тени.

Проснулся он от того, что чья–то рука крепко встряхнула его за плечо.

– Живой? – осведомился Кондор.

Игорь в ответ промычал что–то неопределенное, кивая.

– Ну и славно, а то, чую, придется поднапрячься: перекроет нам маршрут парой аномальных полей или мутантов нагонит туда, где не надо, и придется в обход топать.

Выброс уже закончился, народ выбирался наружу, так что в зале оставалось с десяток человек. Выбрались и они.

Утро было сырым, но не промозглым, а холодная чистая вода (большая ценность в Зоне) окончательно сняла сонливость. Наскоро обтерев лица салфетками, Кондор и его спутник пожевали чуть разогретой тушенки, собрались и двинулись в путь, покинув вновь вернувшийся к обычной жизни лагерь. Часовые, вновь выставленные у ворот, даже не окликнули двух путников, покинувших временный приют. Тут, в Старом Колхозе, всегда так – кто–то приходит и уходит, лишь бы не бандиты.

Напоследок Кондор еще раз взглянул на ПДА – не ради того, чтобы посмотреть список погибших, а в надежде, что прояснится ситуация с аномалиями на пути или братья–сталкеры предупредят о стаде слепышей или псевдогигантов. Но ничего полезного не было – разве что почему–то зацепило сообщение от какого–то Перца, что чуть западнее Старого Колхоза наткнулся на четыре трупа попавших под выброс неизвестных бродяг без ПДА, и теперь пусть идущие мимо будут осторожны, ибо наверняка придут любители полакомиться падалью…

Пожав плечами, сталкер спрятал устройство.

Им пришлось пропустить давешний «рафик» – тот, видимо, сумели починить, хотя ехал он заметно медленнее. Посмотрев вслед удаляющемуся авто, Кондор вспомнил мрачные слухи, что сталкеров, решивших покататься по Зоне, забирают ее Хозяева – водить те самые «грузовики смерти», которых никто, правда, толком не видел…

– Так на чем те мародеры навернулись? – отвлек его от мыслей Игорь, вспомнив, видно, вчерашний разговор.

– Какие это?

– Ну, ты, помнишь, говорил – где психованный офицер заправлял. Вурдалак, что ли?

– Не Вурдалак – Волчара, – поправил сталкер. – А мародеры… Ну это совсем просто было. Обнаглели до того, что на авто по Зоне катались. Поперлись они однажды на трех машинах всей кодлой сталкеров потрошить – ну и попали под выброс. Трейлера–то у них были натовские трофеи, со специальными защитными кунгами: все путем, а вот электроника на зажигании и впрыске, хоть и апгрейженная, этого безобразия не пережила. Так что застряли они посреди Зоны–матушки. Стал Волчара помощь по радио вызывать со своей базы, да только не один он связью пользоваться умел: прилетело звено «скай–фоксов», ну и долбануло с дальней дистанции – пару штук глубоковакуумных не пожалели, чтобы наверняка. У «западников» на Волчару большой зуб имелся – «Бригада Мародеров» лагерь научный еэсовский разгромила, кучу яйцеголовых порезала да еще охрану прикончила – почти полный взвод, ну еще и целого майора подстрелили, который как раз на проверку приехал. На лагерь, главное, напали не ради хабара или там снаряжения – девок, вишь ли, им не хватало. Ну а как костяк банды сгинул, так базу их «долговцы» ушу–чили – сам понимаешь, живых не осталось. Вот так… Ну пошли, что ли?

И они тронулись в путь.

– Ну что, бродяги, готовы? – осведомился Шторм. – Через час выступаем. Пропустим наших друзей слегка вперед да в путь тронемся.

Его команда, выстроившаяся на дне балки, однообразно закивала. Лица у них были слегка осунувшиеся и сонные – все же ночевать на голой земле не то что в уюте лагеря после хорошей порции выпивки и закуски в баре. Но что поделать – не сильно с руки лезть же следом за «дичью» в скопление народа? Правда, опознать их никто не мог – по вполне объективным причинам, но мало ли? В Зоне народ наблюдательный. Тем не менее Шторм собирался было уже рискнуть сунуться в Старый Колхоз – в конце концов, не подыхать же ради конспирации. Но, к счастью, удалось найти убежище.

Двигаясь вдоль заброшенной просеки, они случайно нашли вот эту узкую, не очень приметную со стороны балку, окруженную густым кустарником. Тут было очень удобно и легко устроить засаду, держа под присмотром все окрестности.