Текст книги "Такой славный убийца"

Автор книги: Владимир Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Значит, Знака у вас нет, – напряженным голосом констатировал Лигум. – А искейп? Искейп есть?

Наставник скривился:

– Я же сто раз говорил тебе, что не люблю пользоваться искейпом!

– А вы знаете, как он действует? – невинным тоном спросил Лигум, ловя каждое движение Наставника.

– Никогда не этим интересовался!.. Послушай, Дан, почему ты ко мне пристал с какими-то странными расспросами? Что ты от меня хочешь?

Повисла пауза, длинная-длинная. Потом Лигум произнес:

– Я хочу получить хоть какие-то доказательства того, что вы – действительно мой Наставник.

Наставник криво усмехнулся.

– «Если бы от вас потребовали представить вещественные доказательства того, что вы являетесь подлинным человеком, наверняка вы бы рассердились или рассмеялись.

И правильно. То, что человек есть человек, является неким изначальным условием, не требующим доказательств», – процитировал по памяти он. – Кобо Абэ, «Совсем как человек» – классика… А классику, как говорил старик Честертон, надо уважать и чтить, даже если ты ее не читал, не видел и не слышал!

Он был явно доволен самим собой. Разве что руки не потирал от удовольствия. У Лигума возник сильнейший зуд в правой ладони, но что-то удерживало его пустить в ход разрядник.

– А зачем вам потребовался микродатчик-«жучок»? – выложил он свой припрятанный козырь. – За кем вы собираетесь следить, Наставник?

Наставник встал и подошел к юноше.

… Неужели он собирается сейчас прицепить ко мне «жучок»? Если так, то он должен коснуться меня каким-то образом. Что мне делать? Сделать вид, что я ничего не заметил и потом снять с себя датчик? Или спросить об этом в лоб?..

Наставник совершенно естественным образом полуобнял Лигума за плечи сзади.

– Эх, Даниэль, Даниэль, – с горечью сказал он. – Честное слово, я и не думал, что ты не будешь доверять мне… Впрочем, в этом ты, конечно, прав, потому что до конца нельзя доверять абсолютно никому. Даже самому себе… К сожалению, человек до конца непредсказуем.

Лигум слушал краем уха своего бывшего учителя, но плохо соображал, что тот говорит. Ему казалось, что между ними вырастает невидимая, но очень прочная стена – как переборка космического корабля, выдерживающая давление в несколько тысяч атмосфер и прямое попадание метеорита. И когда эта стена стала толщиной с комнату, и воздуха в груди осталось только на два последних вздоха, юноша не выдержал.

Он вскочил с кресла и, крутнувшись на каблуках, направил на того, кто выдавал себя за Наставника, разрядник.

Лицо лже-Наставника не дрогнуло. Словно ему ежедневно приходилось смотреть в черные зрачки спаренных стволов.

– Опять ты за свое, – с некоторой досадой сказал он. – Ну сколько можно тебе повторять, что я вовсе – не киборг?.. И потом, не вовремя ты это всё затеял, Дан, ох как не вовремя!..

– Ну почему же? – ухмыльнулся Лигум, стараясь держать своего собеседника на прицеле так, чтобы не было заметно, что его рука с «зевсом» дрожит. – Куда это вы так спешите, Наставник? Прикончить еще парочку местных жителей, не так ли?

Или взорвать нейтронную бомбочку в центре Клевезаля?

Наставник прикрыл глаза.

– Ну что ж, – сказал он. – В конце концов, другого выхода, полагаю, в данной ситуации нет…

В следующий момент что-то словно взорвалось в голове Лигума, и наступил непонятный черный провал в сознании, похожий на тот, что бывает, когда срабатывает искейп, но когда хардер вновь пришел в себя, то оказалось, что искейп здесь был ни при чем. Лигум лежал на полу, прижавшись щекой к жесткому теплому пластику и пытался сообразить, что случилось. Судя по тому, что «Наставника» в комнате не было, значит, он вовсе не убил перед этим Лигума. Он просто отключил его – мгновенно и со знанием дела…

Это было плохо. Это означало, что киборг, выдававший себя за Наставника, уяснил-таки, в чем заключается слабое место хардера: его нельзя убивать, потому что иначе в дело вступит искейп, с помощью которого убитый воскреснет и пусть даже не с первой попытки, но все-таки сумеет избежать смертоносного удара своего противника, а затем – и уничтожить его… Если хочешь одержать верх в поединке с хардером, нужно просто-напросто заставить его потерять сознание, потому что искейп реагирует на микролептонные токи мозга, которые пропадают при смерти, но сохраняются при обмороке…

Лигум с трудом поднялся на ноги. Голова его кружилась, хотя тело почти не болело. Чем это он так меня?.. Неужели голой рукой? А что, вполне может быть, раз у киборга такая реакция, что он на лету способен поймать автоматную пулю, то и силы ему, наверное, не занимать…

Разрядник хардера лежал на полу, как ни в чем не бывало.

Странно, почему это он не лишил меня оружия? Надеется, что я все равно уже не успею помешать ему? Что же он задумал, что?!.. Очередную пакость? Или он собирается уходить из Клевезаля?..

Юноша, шатаясь, подошел к окну и обнаружил, что за окном уже наступают сумерки… Бог ты мой, сколько же я здесь провалялся в бесчувственном состоянии?

И где теперь искать Мимикра?

Он сдавил больную голову руками и окончательно всё вспомнил. В том числе и то, что перед тем, как угрожать своему собеседнику оружием, незаметно прицепил к его рукаву микроскопический «жучок», позаимствованный у «инфирмьеров». Лигум достал из потайного кармашка комбинезона коробочку приемника сигналов от «жучка» и включил его. На небольшом экранчике появилась круговая развертка, которая показывала мерцающую точку. Судя по всему, Наставник был не так далеко отсюда.

Лигум мысленно построил систему координат с вершиной в мэрии и его осенило:

Информаторий. Наставник находился неподалеку от Информатория!.. Юноша включил звук, но из динамика не доносилось ни звука. Было тихо, только еле слышно трещало что-то. Видимо, кузнечики… Значит, киборг-диверсант готовится нанести свой последний, решающий удар! Всё правильно: будучи запрограммированным на разрушение важных объектов, он не мог оставить в целости и сохранности такую цель, как хранилище информации…

Лигум убрал приборчик в карман и бросился наружу. Тратить время на спуск по лестнице он не стал, а просто открыл окно и сиганул с высоты пяти метров в кусты. Лицо и руки обожгло словно кипятком, и он догадался, что это были не просто кусты, а что-то вроде шиповника или диких роз.

Больше всего в тот момент он боялся не успеть.

14

Всё было как во сне. Или как на экзамене по этике. Причем последнее было более вероятным. Лигум бежал, лавируя между домиками, продираясь напрямую через кусты, перемахивая через невысокие заборчики и прочие препятствия, один раз из сумерек выскочил откуда-то сбоку большой дог, но, не сумев угнаться за хардером, остался позади, а юноша всё несся, и теперь ему всё приходилось делать на бегу: на бегу он достал и приготовил к стрельбе разрядник, на бегу сверял направление с пеленгом «жучка», на бегу думал и боялся опоздать, и только выскочив на площадку перед входом в Информаторий, освещенную светом сиреневых антибактерицидных ламп, то увидел, что примчался сюда вовремя… По дорожке к Информаторию вперевалку направлялась женская фигура с большим животом, прижимавшая к груди стопку книг, и не успел хардер осознать, что это библиотекарь Леда Артес, как из кустов по другую сторону площадки выпрямился во весь рост «Наставник», и хотя он стоял вполоборота к Лигуму, хардеру было отлично видно, что на лице его застыло не выражение страшной ненависти, а спокойное удовлетворение, и что в руке зажат мощный разрядник, а потом мимикр медленно-медленно поднял и навел ствол с раструбом пламегасителя в спину женщине, даже не собираясь ее окликать напоследок – именно так киборги и должны убивать свои жертвы: спокойно, уверенно и в спину, без предупреждения. В общем, не по-людски – скорее, по-хардерски.

Ведь главное для них, как и для хардеров, заключалось не в том, чтобы не доставить жертве боли, а в том, чтобы гарантировать максимально быстрое и надежное ее умерщвление…

Времени на то, чтобы подумать, уже не было, сейчас должны были срабатывать лишь инстинкты и рефлексы, но в голове у Лигума все-таки мелькнула одна мысль, и она сводилась к тому, что неплохо было бы, если бы это все-таки был экзамен на симреале, потому что только на экзаменах можно не беспокоиться о последствиях, а нужно выбрать из двух вариантов один, причем обязательно лучший, а точнее – представляющий собой наименьшее зло, и даже если ты ошибся, то свет погаснет в твоих глазах, прозвучит сигнал окончания Экзамена, и из полутьмы голос Наставника ободряюще скажет: «Что ж, ничего, Дан, ничего, в следующий раз у тебя всё получится» – или, если ты поступил так, как надо: «Молодцом, Дан, молодцом, сегодня ты заслужил отличную оценку!»…

Действуя автоматически, хардер утопил гашетку разрядника до упора несколько раз, и отдача отбросила его руку назад, а ярко-синие молнии метнулись и пронзили фигуру «Наставника», и он сразу куда-то исчез, и каким-то образом хардер оказался возле того места, где он только что находился, и тут он увидел, что Наставника отшвырнуло очередью в кусты и бронекомбинезон на его груди вспучился и лопнул в нескольких местах, и под ним всё – и земля, и трава – было черным, как подгоревшая каша, и отвратительно воняло горелой плотью, и руки умирающего еще рефлексивно цеплялись за траву, словно надеясь удержать в сожженном теле стремящуюся в небеса душу, а потом застыли безобразными скрюченными клешнями, и пару раз дернулся под веком уже не узнающий юношу бешеный зрачок, и это был конец…

Однако, сигнала об окончании экзамена не было. И не было голоса учителя, укоризненно отмечающего ошибку. Это был не просто удар – это был удар в самую больную точку души. Почти не осознавая того, что он делает, Лигум аккуратно убрал еще горячий разрядник на место в кобуру. Запрокинул лицо к свету ламп и прикрыл глаза. На миг ему показалось, будто он, рухнув на колени, хрипло стонет:

«Простите меня, Наставник!», но это, конечно же, было только иллюзией… Хардер не может, не имеет права расслабляться – иначе это не хардер.

Вокруг по-прежнему было тихо, но в голове юноши прозвучал только ему одному слышный голос, и голос этот, принадлежавший кому-то очень знакомому, сказал:

«Хардер становится бойцом только тогда, когда он перестанет бояться смерти.

Сначала – своей. Потом – других людей, ради которых он борется. Но боец превратится в истинного хардера лишь тогда, когда он освободится от страха смерти тех, кто ему дурог»…

Лигум открыл глаза и обнаружил, что Леды Артес уже нет на площадке. И только теперь истинное положение вещей дошло до хардера… Двойка! Если это все-таки экзамен, то курсанта, так бездарно перепутавшего мудрого Наставника и коварного киборга, наверняка ждет стопроцентная двойка!..

Из Информатория донесся чуть слышный шум. Словно там кто-то был… Лигум подхватил с травы оружие и бросился внутрь здания. Дверь оказалась открытой, и он протиснулся в вестибюль, стараясь не издавать ни звука. Потом пересек тускло освещенный зал со стеклянными колпаками над рабочими терминалами, толкнул дверь и оказался в подсобном помещении, где вдоль стен тянулись толстые шланги и кабели, где виднелись нагромождения каких-то механизмов и приборов, где пахло разогретым пластиком и красиво мигали огоньки сигнальных лампочек. Это было чрево Информатория, в котором варилась и переваривалась информация обо всем на свете…

Хардер взвел курок разрядника и принялся красться по проходу между стеллажами и блоками аппаратуры. Каким-то шестым чувством он знал: Мимикр где-то рядом… Он не ошибся. «Леда Артес» была в центре машинного зала. И занята она там была отнюдь не тем, что подобает делать женщинам на седьмом месяце вынашивания ребенка. Платье на ее животе было разодрано, и плоть на животе раздвигалась, образуя большую узкую щель, из которой киборг доставал плоские белые коробочки и аккуратно прилеплял их к одному из компьютерных блоков. Увидев Лигума, робот прекратил извлекать из себя вакуумную взрывчатку – а плоские коробочки были именно упаковками вакуумной взрывчатки типа «сэндвич» – и машинально запахнул одежду, скрывая щель на животе.

Лигум поднял разрядник, собираясь выстрелить, но тут, откуда ни возьмись, сбоку налетела чья-то тощая фигура и повисла на руке хардера, мешая ему произвести выстрел. При этом фигура что-то нечленораздельно вопила, дрыгала ногами и вообще вела себя так, словно у нее собирались отнять ее любимую игрушку.

Лигум с трудом отлепил от себя цепкие потные пальцы и при слабом свете световых панелей разглядел, что это был не кто иной, как муж Леды Артес. И откуда он только взялся?..

Хранитель Информатория, дергаясь, вопил:

– Что вы делаете, убийца?!.. Это же моя жена Леда!.. Вы что, с ума сошли, хардер?!..

– Уйдите прочь, – прошипел сквозь зубы хардер, – посмотрите внимательнее: это же киборг, и он собирается взорвать ко всем чертям ваш драгоценный Информаторий! Да отпустите же меня!..

Лже-Леда стояла, сцепив руки перед собой в жесте фальшивого смирения и потупясь, как девица на первом свидании. Киборг избрал верную линию поведения в этих обстоятельствах. Если бы он попытался сейчас применить оружие против Лигума или хотя бы убежать, он бы проиграл по всем статьям.

– Леда, дорогая! – взмолился Артес. – Что здесь происходит? За что он хочет убить тебя?

Ангельское личико псевдобеременной сморщилось так, словно «женщина» с трудом сдерживала слезы. Лигум впервые видел трюки киборга в деле и должен был признать: силен, бродяга!.. Вернее, те, кто его придумал и создал…

– Не слушай этого подлеца, милый Рай, – сказал Мимикр кротким, дрожащим голоском. – Он хочет убить меня, чтобы скрыть свое преступление. Это же животное, а не человек!.. Он настолько озверел, что накинулся на меня, пытаясь изнасиловать, а когда его старший дружок попытался угомонить его, он застрелил его у меня на глазах!.. Я… я не помню, как оказалась здесь, а он… – Киборг довольно правдоподобно всхлипнул. – Он опять принялся за свое… Видишь, он порвал мне всё платье, милый Рай? Умоляю, останови его, сделай что-нибудь!..

Даже Лигум – и тот на долю секунды оторопел от такого извращенной интерпретации фактов. Что уж говорить про мужа «несчастной жертвы насильника»!.. Теперь он был убежден в том, что обезумевший хардер пытается ни за что, ни про что расправиться с его беременной женой. Отпустив руку юноши, Артес бросился к лже-Леде и заключил ее в свои объятия.

– Он не посмеет! – твердил он, покрывая лицо-маску лихорадочными поцелуями. – Даже такой убийца, как он, не посмеет убить нас с тобой!.. А если он все-таки сделает это – пусть это будет несмываемым пятном на его совести!..

Губы Мимикра тронула торжествующая усмешка, и Лигум разглядел в его правой руке, которую не мог видеть Артес, коробочку со зловещей красной кнопкой.

Лигум представил, какие последствия может принести Клевезалю взрыв вакуумной взрывчатки, в свое время считавшейся более варварским оружием, чем термоядерная бомба, и мысленно содрогнулся. Надо было во что бы то ни стало воспрепятствовать киборгу нажать эту кнопку, но для этого требовалось убить и хранителя Информатория, а это почему-то оказалось сейчас особенно трудно.

– Отпустите ее! – крикнул Лигум Артесу. – Это не ваша жена, поймите!..

Но было уже поздно, и взрыв вспыхнул нестерпимо ярким солнцем почему-то багрового цвета, и боли в теле хардер не почувствовал, потому что тело его испарилось вместе со всем окружающим в созданную взрывом космическую пустоту, и в самый последний момент он испугался, что искейп тоже перестанет существовать, а значит – не сработает, но прибор оказался на высоте, и Лигум вновь ожил…

Он вернулся в тот самый миг, когда Рай Артес обнял и прижал к себе «жену», но теперь хардер знал, что нужно делать, чтобы успеть до взрыва, и, не тратя времени на увещевания хранителя Информатория, он просто выстрелил в его узкую худую спину. Он стрелял короткими очередями, и струи плазмы, прожигая Артеса насквозь, с бешенством били в грудь киборга, раздваивая его, и только тогда Лигум увидел истинный облик Супероба. Это было почти так, как он представлял себе, только лица у робота не было, а вместо него на белом синтепластике каркаса горели красным огнем глазницы, а потом пластик стал таять от сильного жара, и фигура киборга обмякла, словно снежная баба, и, скручиваясь вокруг своей вертикальной оси, мягко осела на пол…

Пульт детонатора взрывного устройства выпал из руки Мимикра и раскололся при ударе о пол. И это был последний звук в зале перед тем, как наступила долгая – на этот раз действительно «мертвая» – тишина.

Что-то обожгло руку Лигума, и он стряхнул с себя оцепенение. Это раскалился ствол его разрядника. Хардер сунул оружие за пояс и наклонился над Артесом.

Смотреть на того было страшно, потому что смотреть было больше не на что. Однако юноша постарался не отрывать взгляда от почерневших останков – словно надеялся таким образом загладить свою вину перед мертвым.

А сигнала об окончании экзамена всё не было.

15

Провал. Словно огромное черное тире длиной в вечность…

Потом – почти сразу, без перехода – алый диск над водой, слепящий глаза, и чьи-то неразборчивые голоса за спиной. О чем это они?..

– Вообще-то вы зря так рветесь поговорить с ним, – произнес голос майора Пличко.

– Готов поспорить: он вас пошлет по конкретному адресу, а камеру вашу разобьет во-он о тот булыжник. Между прочим, на его месте я сделал бы то же самое…

– Что значит – «пошлет»… «разобьет»?!.. Да как вы можете? – возражал чей-то молодой напористый голос. – Да вы знаете, сколько я сюда добирался и откуда?..

Почти с другого края света! Ничего себе заявочки – «разобьет»!.. Весь мир хочет услышать от него правду о том, что здесь произошло, а вы – «пошлет», «разобьет»!.. Что же он за человек тогда, если способен так поступить?!

– Он не человек, – понизив голос, пояснил голос Пличко. – Он – хардер…

Лигум обернулся.

В небе над островом шныряло и висело штук десять летательных аппаратов, из которых три были раскрашенными в камуфляжные цвета джамперами, а остальные представляли собой аэры, на бортах которых красовались названия известных всему миру компаний стереовидения.

Неподалеку от него на берегу командир заслонотряда собственной персоной сдерживал натиск высокого смазливого парня с лихой челкой и стереокамерой на плече. Между берегом и домиками сновали люди в форме оцепления, в белых медицинских комбинезонах и в штатском. Киберы-инфирмьеры пронесли к катеру носилки, на которых, накрытое белоснежной накидкой, лежало что-то черное и обугленное. Лигум поспешно отвернулся.

– Пропустите его, Арчил Адамович, – сказал он майору. – Пусть возьмет у меня интервью, если хочет.

Пока корреспондент торопливо готовил камеру, хардер спросил его:

– Это будет запись или трансляция?

– Что вы! – удивленно сказал корреспондент. – Какая может быть запись? Вы же видите, сколько здесь конкурентов! Знаете, я ужасно вам благодарен…

– Если вы готовы, то можно начинать, – сказал хардер.

Камера зажужжала, нацелившись своим, смахивающим на ствол разрядника, объективом на Лигума.

– Итак, дорогие зрители всей Земли, – затараторил корреспондент, – мы ведем наш прямой репортаж из Клевезаля, где в течение последних двое суток наводил ужас на мирных жителей кровожадный суперубийца-киборг, вырвавшийся на свободу после почти столетнего заточения в секретной подземной лаборатории!.. На ваших стереоэкранах вы видите лицо человека, который сумел остановить разгул насилия и террора и уничтожить робота! Его зовут… – Он сделал знак Лигуму.

– Хардер Лигум, – сказал юноша, стараясь глядеть прямо в объектив.

– Несколько вопросов к вам, хардер Лигум, – бойко продолжал долговязый. – По рассказам очевидцев, киборг скрывался в городке, маскируясь под местных жителей… Как вам удалось его выявить среди людей?

Лигум откашлялся.

– Моей заслуги в этом нет, – объявил он хрипло. – Робот был выявлен моим Наставником, прибывшим ко мне на помощь… Наверное, сам я ни за что бы не додумался до разгадки… Просто однажды группа местных жителей проходила экспресс-анализ на специальным анализаторе. Эта проверка подразумевала интроскопное исследование людей, в том числе с использованием жесткого рентгеновского излучения…

– И что? – нетерпеливо перебил его корреспондент.

– Киборга обнаружить не удалось… он использовал защитные экраны… но не в этом дело. Среди тех, кто подвергался проверке, была женщина на седьмом месяце беременности!.. Она ни словом не возразила против предстоящей процедуры, хотя обязана была обеспокоиться, не повлияет ли излучение на вынашиваемый ею плод…

Поведение Суперробота было запрограммировано в широком диапазоне, в соответствии со способностью к мимикрии, но психология поступков беременной женщины там явно не была заложена создателями киборга. Поэтому неудивительно, что, пытаясь действовать «как все», чтобы не вызвать подозрений, робот допустил ошибку, выдавшую его с головой. Я просто обязан был догадаться, понимаете?.. Но правильный вывод вместо меня сделал мой Наставник.

– Кстати, о вашем Наставнике, – сказал корреспондент. – Судя по его останкам, он погиб в схватке с киборгом, который буквально исполосовал его плазменными очередями!.. Не могли бы вы рассказать подробнее, как это произошло?

Лигум прикрыл на миг глаза.

Вот оно, подумал он. Мне предоставлена удобная возможность обелить себя. Весь мир слышит меня в эту минуту, и от того, что я скажу, будет зависеть в будущем отношение людей к хардерам. Да, это я сознательно убил своего Наставника, приняв его за коварного противника. Да, я виновен в смерти Рая Артеса, потому что был вынужден стрелять через его тело в киборга, и нет мне оправдания в этом… Но стоит ли упоминать об этом сейчас, когда миллионы людей смотрят и слушают меня?

Ведь в моем лице они видят хардера вообще, и разве справедливо будет, если из-за меня мир возненавидит моих сотоварищей? Не ради очистки своей совести я должен сейчас солгать, а ради них, выполняющих самые неблагодарную задачу – уберечь от многочисленных опасностей человечество!.. Подумай, Дан, ведь это же будет так просто, достаточно лишь сказать, что и Наставника, и хранителя Информатория убил Мимикр – и никто не станет проверять тебя, ведь все знают, что хардеры никогда не лгут!.. Кстати, ты уверен в том, что никто из хардеров никогда не лгал в подобных случаях?..

– Вам плохо, хардер Лигум? – услышал он как бы над собой встревоженный голос корреспондента. – Может быть, сделаем перерыв?

Юноша облизнул пересохшие губы.

– Нет, – сказал он. – Не надо перерыва… Я хочу, чтобы зрители знали правду.

Это я убил своего Наставника. Это от моих рук погиб Рай Артес… Так уж вышло. В принципе, этого можно было избежать, но я допустил ошибку. И в первом, и во втором случае… – Лигум хотел сказать еще что-то, но слова почему-то застревали в горле, и он только махнул рукой.

Корреспондент неотрывно глядел на Лигума, бледнея на глазах.

– Вы хотите сказать, что?.. – начал срывающимся голосом он.

– Да, – сказал с горечью Лигум. – Я убил их. И сделал это по одной простой причине: потому что я – убийца. Именно для этого меня готовили целых пятнадцать лет. Мне преподавали единоборства и тактику, вооружение и боевую технику, стрельбу и еще много других боевых дисциплин. Но я должен был стать не просто убийцей… Я должен был стать хорошим убийцей, который убивает ради высоких идеалов, и чтобы воспитать меня таким, мне еще вбивали в голову философию и этику, социологию и психологию… Знаете, те, кто меня готовил к хардерству, словно хотели, чтобы я убивал, а потом мучился от раскаяния за совершенные убийства… Этакий Раскольников с плазменным разрядником!.. А зато вы, все остальные, можете спать спокойно и жить с чистой совестью – вам-то не приходится убивать!.. По большому счету, мы, хардеры, – те жертвы, которые человечество вынуждено платить за свое спокойствие и незамутненную совесть!

– Неправда, – сказал вдруг корреспондент вовсе не интервьюерским тоном, невольно пятясь от Лигума. – Вы не должны так говорить!.. Вы… вы просто не имеете права оскорблять все человечество, хардер!

– Имею, – возразил Лигум. – Отныне я имею право на любой поступок и любое высказывание… Потому что сегодня я окончательно стал хардером!

Вдруг мир вместе с корреспондентом, людьми на берегу, вместе с самим берегом и островом потемнел и ушел во тьму, и последнее, что еще успел услышать Лигум, был странный мелодичный хрустальный перезвон, похожий на старинные фанфары.

Это и был сигнал окончания Экзамена.