Текст книги "Тысяча и одна ночь (СИ)"
Автор книги: Владимир Крылов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
6. Явление героя.
Но и у сказки, пускай даже самой что ни наесть эротической, присущ не только эротический конец. Как говориться, нежданно-негаданно, входная дверь скрипнула, и на пороге появился супруг. В руках Николай держал бутылку водки, настроение у него было уже хорошее и, усевшись на кухне за стол, он старался его не упустить. Водку ссуженный, закусывал сырым тестом, которое на ночь затворила Аннушка, дабы спечь в выходные пирожков, и отнести бабушке, в другую сказку.
Придвинув кастрюлю поближе, Николай задевал тесто большой деревянной ложкой, ел, и всё время нахваливал.
– Ай, молодец Аннушка! Какая вкуснотища то! – причмокивал он от удовольствия – облизывая ложку, – Видать, ждала!
Гулянка продолжалась всю ночь, муж пил горькую, орал песни, и ругал власть. Она же горько смотрела на него, с чувством полного безразличия.
Ещё только вчера, она думала о нём, а сегодня он ей казался совсем чужим. Словно он был из далёкого прошлого, из того самого, в котором, её самой уже не было.
Что бы отвлечься от неприглядной действительности, женщина ушла в ванную и занялась стиркой. Через время, вернувшись в спальню, перед ней предстала картина Ильи Ефимовича Репина "Приплыли".
Над кроватью висел старый сотканный из толстых льняных ниток коврик, видно ещё из бабушкиного сундучка. С одной стороны на нём были вышиты семеро козлят, выглядывающих из окон избушки. С другой стороны коза, несущая бидончик молока, своим ненасытным чадам. А внизу под ковриком, на кровати, лежал – сам…
«Козёл! Коля!» – Отметила про себя Аннушка.
В одной руке он держал большую деревянную ложку, а в другой, ключ от квартиры, в которой никогда не было денег.
7. Ночь шестая, или же – тысяча первая.
Смеркалось. Аннушка лежала скромно у самой стеночки, вжатая мощным телом Николая в тот самый коврик, висевший на стенке. Он, развалившись почти по всему периметру кровати, без штанов но в костюме и в одном ботинке, громко храпел, и дышал в её сторону перегаром. Аннушка ни как не могла уснуть, мысли о «Ветре», ей не давали покоя.
«Неужели это всё, неужели в её жизни, нет больше места для счастья. Кто же ты мой любимый Ветер!? Где же ты мой любимый Ветер»!?
При этих мыслях у неё внезапно перехватило горло, а из глаз потекли горькие слёзы.
А когда спящий супруг, в очередной раз крепко храпнул, при этом всей мощью перегара, дунул ей в лицо – тогда уже она не выдержала, перелезла через, пьяное еле живое тело мужа, накинула халат, и бросилась прочь.
– Ты куда!? – окрикнул её Николай, неожиданно проснувшись.
– До ветру! – возбуждённо ответила она ему …
– А-а-а! – протянул супруг, повернулся на другой бок, сладко улыбнулся и, уткнувшись носом в подушку, снова захрапел.
Натянув на халат сверху плащ, который первый попался ей под руки, женщина выскочила из квартиры, сбежала вниз по винтовой лестнице, на мгновение, остановившись у входной двери.
За считанные секунды, как ей показалось, перед её взором, проплыла вся её прошедшая жизнь, убогая и никчемная.
Так что же ждало её впереди, какие ещё испытания уготовит ей судьба? – Этого она не знала, но знала твёрдо одно – отсюда надо бежать.
С этой мыслью, Аннушка распахнула дверь. И тут же со всех сторон, её обхватил радостный Ветер! Он ждал её! Взъерошив ей волосы, потянул за собой! Она тоже потянулась за ним!..
И забыв обо всём на свете – бросилась в темноту! Навстречу ветру...
Июнь. 2012 года.
Послесловие.
Ну вот, скажете вы, мол, автор насвистел, а обещал написать о достоверных событиях:
– Да разве такое, может быть?– слышу я первый возглас.
– Он просто издевается, – вторит ему второй, – этого не может быть, потому что, не может быть никогда!
– А вот и может! – отвечаю я им.
Всё дело в том, что я старался описать не просто происходящее, а именно эмоциональный, внутренний мир человека. Который гораздо больше в себя вмещает, нежели, кажется на первый взгляд. И представляет собой безграничное пространство. Всё зависит от того, с какого бока на это посмотреть. Какую буку после этого закатить. И какой бякой после этого быть!
Ну, нельзя же сидеть, сложа руки, всю жизнь на одном горшке. Давайте же подвигаем задницей, и вот тогда, возможно удастся – в конце концов, пересесть на более комфортный и, более престижный стульчак!
А что касается Ветра, так это был лишь – ветер перемен…
Часть вторая: Чудило.
Маленькое предисловие.
Не собирался я более возвращаться к данной истории, если бы она мне не приснилась сегодня ночью, ещё раз напомнив о себе, и о своей недосказанности. Посему, сразу с утра сажусь за перо и бумагу.
8. Новая жизнь.
Недолго горевал Николай, после того как от него сбежала Аннушка.
«С одной стороны, и хрен с ней, – думал он, – подумаешь, невелика птица»!
Но неприятный осадок, от случившегося – всё-таки остался.
«Кто же теперь его будет кормить»? – задавал он себе вопрос, и не находя ответа – с горечью махал на всё рукой,
– Эх!
Но уже через минуту-другую, вновь воспрянув духом – Николай начинал воодушевлённо потирать ладони.
Как ни как, а квартира и всё нажитое имущество – осталось ему, и теперь всё это можно было продать и пропить – никто и слова не скажет в упрёк.
– Здо-ро-во-о! – протянул он голосом Никиты Михалкова.
И вообще, Николай был не тот парень, кто станет морщиться над подобной безделицей – издавна привыкший жить одним днём, как-нибудь поживёт и вторым.
А сейчас, нужно было как можно быстрее распродать мебель. И срочно, не затягивая, отметить – проводы семейного счастья!
– Сроч-но-о! – вновь получилось как то по Михалковски.
– Ну а что ему ещё остаётся! – в порыве сострадания делился своим мнением, сосед по лестничной клетке Тимофей Забулдонов, с такой же соседкой по клетке – Екатериной Закусевой.
– Бедняга! – усердно кивала она головой, и даже обронила слезу на бетонный лестничный пол.
Мебель же Николай решил пустить с аукциона, чтобы побыстрее. Церемониться было некогда – ибо уже не терпелось, сесть за праздничный стол.
9. Аукцион начинается.
Всё так и случилось, хозяин расхаживал по квартире, и словно настоящий аукционист, бил ложкой, словно молоточком себе по лбу, во время всего не очень продолжительного торга – ибо имущества было не так уж и много.
В квартире собралось народу – порядком человек десять, в основном соседи по подъезду.
– Шкаф деревянный, ручной работы – со всем барахлом внутри, первоначальная цена – пол литры, – объявил Николай.
– Литру даю, – произнёс Фёдор Безенчук из двенадцатой квартиры.
– Продано! – радостно сообщил хозяин.
– Пудреница фарфоровая! – тридцать пять копеек…
– Да там пудры-то на два мазка осталось, ну разве что за десять возьму, – отозвалась Зося Тихоновна пышная дама с собачкой, снимавшая угол, в углу лестничной площадки.
– Да ладно, забирай, за десять!
Николай перевёл дух, и носовым платком смахнул пот с еле заметной лысины – продолжил:
– Коврик, шестнадцатого века – работы византийских мастериц, с изображением Козла с бидончиком! Первоначальная цена один рубель!
– Давай сюда! – отозвался Пётр Петрович Пеатровско-Адмиралтейский, бывший служитель Эрмитажа – уволенный оттуда ещё в начале семидесятых по тридцать третьей статье, с формулировкой – за честность и порядочность, – я тебе завтра, пива на похмелку возьму.
– Продано! – заключил Николай, воодушевлённый на удивление быстрой распродажей, нажитого. – Четыре стула из дворца!
– А, почему из дворца? – тихо ахнул старичок со странными зелёными усами и в сером пиджаке, по виду, очень нервозного типажа́.
– Да идите вы к чёрту, Киса! Слушайте и не рыпайтесь! – одёрнул его представительный мужчина в фуражке и с шарфом на шее – стоящий рядом.
«Этих не знаю, – подумал про себя Николай, – кто же они такие? Наверное, алкаши из соседнего общежития. Хотя, может быть, они из трамвайно-троллейбусного управления? Этого, в фуражке я кажется, где то видел. Но где? Где, я мог его видеть»?
Слегка замешкавшись, аукционист продолжил:
– И так, стулья из дворца, ореховые – восемьдесят рублей.
Толпа оживилась, стулья это единственное что выглядело действительно достойно в квартире Николая, да к тому же вещь нужная и вполне могли пригодиться в хозяйстве. Одно за другим последовали предложения:
– Тридцать рублей даю!
– Сорок!
– Ящик пива! Двадцать пять бутылок!
При слове – «пиво», у Николая потемнело в глазах, он еле-еле сдержал себя, чтобы не трахнуть ложкой по лбу. Понимая, что стулья – украденные им когда-то из Ленинской комнатки трамвайного парка – стоят куда дороже.
– Что же вы не торгуетесь, товарищ Бендер? – постарался вмешаться в аукцион старичок с зелёными усами, обращаясь по всему, к мужчине в фуражке.
– Киса, идите вон, – ответил тот, стиснув зубы.
– Банка со спиртом, полтора литра! – последовало ещё одно конкретное предложение от гражданина по фамилии Непришейка-Рукавичку.
При слове – «полтора литра», Николай едва не захлебнулся слюной – и уже начал отстукивать ложкой по голове.
– Банка со спиртом, раз! Банка со спиртом, два, Банка со спиртом…
И вот тут, гражданин в фуражке и с шарфом, выбросил вверх руку и негромко сказал:
– Пять бутылок Сабониса… С прицепом!
На Николая, это произвело колоссальное впечатление, он отбросил от себя всяческие сомнения на счёт банки со спиртом, и в долю секунды – что есть силы, трахнул себя полбу деревянной ложкой, соображая что – Сабонис это гораздо лучше. И с криком:
– Продано!
Пустился в пляс. А когда, жар торжества спал, Николай приподнял над головой, ту самую – ложку, и произнёс:
– Ложка деревянная, большого размера! Тоже не хреновая! Так отдаю…
– Оставь себе, – посоветовала из толпы худенькая женщина со странной фамилией Иванова, – когда горе, хлебать начнёшь – она тебе, ой, как пригодиться.
– Ничего! Ещё не всё потеряно, ещё не всё продано, – успокаивал себя Николай, – ничего!
И обведя пустеющую квартиру – отметил, что самое главное всё ж таки, не будь дураком – он оставил себе: кухонный стол, деревянную скамейку, пружинистую кровать, сундучок от бабушки, и ложку деревянную поварёшку.
За время обмена – стульев на водку, Николай несколько раз, тщательно пересчитав к ряду, каждую по отдельности из пяти бутылок по ноль семь, стараясь не ошибиться – а затем неожиданно заявил:
– А прицеп!?
– Забирайте! – произнёс покупатель, и, протянув продавцу – ту самую драную сумку, в которой и был доставлен Сабонис, в целости и сохранности, – Берите, берите, она и есть тот самый – подарочный прицеп!
И через мгновение добавил:
– Лёд тронулся, господа присяжные заседатели! Лёд тронулся!
И тут Николай, наконец, вспомнил: эти чистые глаза, этот уверенный взгляд он видел в Таганской тюрьме в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году, когда и сам сидел там по пустяковому делу.
10. Стол был накрыт с размахом.
Стол был накрыт с размахом, Размахом был сосед по лестнице Теодор, числившийся не то плотником, не то дворником, но скорее всего – всё-таки космонавтом при ЖЕКе, ибо только и делал что летал, выполняя заказы на приобретение вино-водочной продукции. Но главное, это был человек, который никогда не стеснялся сесть на хвоста – как всегда застигая разгулявшуюся жертву – врасплох.
К счастью Николая, на этот раз Теодор Размаха – долго не задержался, он лишь успел помочь разложить на стол всё, что купил на закуску виновник: две банки – «Килька в томатном соусе»! Три сырка – «Дружба»! Яблоко – одно! Две конфетки «Подушечка» в ассортименте, на случай – а вдруг девчонки нагрянут!
Далее Размаха прямо из горла́, засадил четверть бутылки и удалился, предупредив, что вечером – обязательно вернётся с другом Стёпой.
Николай, не любил Размаху – считая, что тот выпил почти половину всего того, что должен был выпить сам, ибо изначально покупал только для себя.
11. Проводы семейного счастья, начались с тоста.
За столом собрались только самые верные и преданные друзья Николая. Это: Исидор Яковлевич, Афанасий Яковлевич, Кирилл Яковлевич, Олег Яковлевич и Паша Эмильевич, все в бывшем разведенцы-брошенки, а ещё ранее дети сироты – посему близко к сердцу принимающие и сопереживающие – боль утраты. А так же две девицы, лет семидесяти.
Нет, этих вертихвосток, Николай и вовсе не собирался приглашать, они прибыли, частным порядком – вместе с Исидором Яковлевичем, и с пятилитровым бочонком квашеной капусты.
На вопрос:
– Зачем?
Исидор Яковлевич, отвечал:
– Когда по балде – трахнет! Будет с кем – по обниматься!
А пока скромно усевшись в уголочке, старушки тщательно пережёвывали – квашню, да так что заглушали треск стереофонического радиоприёмника – врубленного на полную громкость.
– Ну, Чудило! – произнёс Паша Эмильевич, обращаясь к Николаю.
Кстати, познакомьтесь ещё раз – «Чудило» – это настоящее прозвище Николая, ещё во времена своего юношеского возрождения, он подхватил это заразное имечко от не совсем здоровых, психических людей – за свой чудной, непредсказуемый характер.
С тех пор, так оно и повелось, не многие знали его настоящее имя, но зато все поголовно знали что он – Чудило и есть! Самый настоящий!
– Ну, Чудило! – произнёс Паша Эмильевич, – Будем!
– Будем! – поддержали его Исидор Яковлевич, Афанасий Яковлевич, Кирилл Яковлевич, Олег Яковлевич и Чудило.
Вторым тост поднял, по старшинству Исидор Яковлевич:
– Ну, Чудило! Будем!
– Будем! – присоединились к тосту Афанасий Яковлевич, Кирилл Яковлевич, Олег Яковлевич и Паша Эмильевич…
Ах да, и Чудило тоже присоединился, про него то – чуть было не забыл.
С третьим тостом вырулил из своего угла Афанасий Яковлевич, уже изрядно покачиваясь:
– Будем!
– Будем! – поддержали его Исидор Яковлевич, Кирилл Яковлевич, Олег Яковлевич и Паша Эмильевич в обнимку с Чудилой.
В общем – было весело, старухи уснули, Яковлевичи – ели кильку, а Эмильевич лишь скромно наливал себе и заливал в одну харю, далее уже безо всяких там – будем!
Четырёх бутылок через пару часов, было – как не бывало! Оставалась одна. Гулянье находилось в самом разгаре, и словно уже перевалив через хребет Памира, подступало к своей главной вершине – ту-Пик Коммунизма! Вот он! Оставалось лишь только занести ногу, и произвести последний – решающий шаг!
И никто даже не заметил, что Чудило, давно уже не присутствовал на перевале между хорошо, и очень хорошо! А первым занёс ту самую ногу –между прошлым и будущим, да так и упал, запнувшись о настоящее.
– Ну вот! Нажрались, теперь станут песни орать! – заявила одна из проснувшихся старушек. Всю капусту нашу сожрали, на месяц вперёд. Сволочи!
И действительно, далее были песни, была возня, был звон стаканов, и битая посуда: Исидор Яковлевич, Афанасий Яковлевич, Кирилл Яковлевич, Олег Яковлевич и Паша Эмильевич – буянили часов до двух ночи, причём они крепко набили морду, явившемуся невзначай к вечерней – Теодору Размахе, а так же его другу Стёпе.
Больше всех в потасовке усердствовал Паша Эмильевич, которому совершенно не понравилось, что Теодор, чем то напомнил ему – бездельника Карлсона – из мультфильма про тётеньку Фрекенбок – которой и сопереживал последний во время просмотра сказки – ещё в детстве.
Ровно в два часа пятнадцать минут ночи – входная дверь захлопнулась и гости удалились восвояси.
12. Ночь – тысяча вторая. В которой красные трусы – заменили – Алые паруса.
Смеркалось! Да, какое там смеркалось.
Близился рассвет! Да ну, какой там ещё рассвет, до него ещё почитай часа четыре. Так как же начать главу?
Ага! Была ночь, Николай спал на полу рядом с кроватью – ему снился сон: Впервые за много лет, яркий и радужный – не то, что те, которые сопровождали его в последние годы – наполненные занудной семейной неурядицей.
Ему снился берег, не то Крымский, не то Новороссийский. Много солнца, много воды и много красивых загорелых девушек в пляжных кружочках – Танечек, Леночек и возможно даже Галочек!
Как же было приятно это созерцать, вдохновляясь дивным воображением, свалившимся, словно из зазеркалья, в котором отражалось только прекрасное.
О, это ли не счастье, о котором он мечтал всю свою сознательную жизнь. Тёплый морской ветерок, навеявший с моря прекрасное настроение – трепал ему волосы и раздувал красные семейные труселя – словно алые паруса.
Он будто предчувствовал, что сегодня обязательно встретит свою Ассоль. Семейные труселя весело раздувались, и при каждом порыве ветра, словно хотели сорваться с его тощих ляжек, и умчаться в сторону резвившихся на берегу – прекрасных амазонок.
В одном шерстяном носке, он разудало шлёпал по самой кромке длиннющего морского пляжа, мелкая волна – то накатывалась ему под ноги, то отступала, приятно хлюпая в намокшем ботинке, надетом ещё в прошлую неделю – на вторую ногу – после бани.
«Что же я плавки то с собой не прихватил». – Думал про себя – Чудило. – А, девушки! Ах, какие тут девушки, пальчики оближешь!
Обычно в последнее время Николай сторонился приличных женщин. А возможно, это они его сторонились, да и понять их можно, ведь, по сути, кто он есть – обыкновенный зачуханный сорокалетний синяк – вечно пьяный, с мутным взглядом, красным носом, и с ярко выраженным шрамом под левым глазом. Далее шрам переходил в заманчивую складку по горбинке кривого носа, сломанного ещё в эпоху надвигающейся перестройки, в восьми круговой очереди вокруг универсама, за одной-единственной бутылкой портвейна.
Но, издалека, метров с двести, Николай выглядел очень даже достойно, и это подмечали многие его кореша, а с метров триста – он и вообще был просто красавчик!
Ну, да оставим это, и вновь окунёмся с головою в воды самого Чёрного моря:
И вот когда, в очередной раз вынырнув из пен морских, с Чудилой случилось чудо! Он увидел её! И сразу всё понял – это и есть та самая Ассоль!
Она стояла на камешке – совершенно нагая, и ждала его! В левой руке она держала бутылку – Русской, а в правой бутылку Сибирской!
И уже, не в силах сдержать эмоции – Чудило восстал из водной пучины, а его красные труселя – наполнились ветром и дунули ей навстречу! Стремительно! Молниеносно! Словно в трамвае – переведя ручку реверса на… Полный вперёд – он еле поспевал за ними!.
И вот она встреча! Банальная! Но, такая прекрасная, всё оттеняющая от себя! Преображающаяся! Скоропалительно-превосходная! Как удар молнии – пронзительная! Как гром среди ясного неба – оглушительный до бесчувствия!
Хрупкая девчонка – обхватили его, подняла на руки, и понесла! Высоко приподняв над бытием – это костлявое, но уже с приличным животиком тельце. Она щекотала его лобком! А он громко хихикал, переходя на, полную ржачку, и наслаждался – совершенно не свойственной ему – телячьей нежностью, переходящей в непомерную лошадиную радость! Успевая иногда что-то, даже крякнуть из себя – типа:
– Ой, даже и не знаю, чем я так смог приглянулся!
А, Ассоль положила его на подстилку из зелёных пикантных водорослей, пропитанных запахами – всевозможных чужестранных благовоний.
Она словно убаюкала его! Всё плыло и летало, небо крутилось над головой! Вместе с восхищением, застрявшим где-то под ложечкой – взметнулись к солнцу – красное нижнее бельё! Всё было – хорошо! Прекрасно! Замечательно! Но!..
– Но, может быть не стоит торопиться!? Ну, зачем же так сразу!
Начал было издалека, оттягивать Николай – совокупление, понимая, что он по любому не в силах будет отоварить свою любимую Ассоль – как следует! В виду полного отсутствия – сексуальной подвижности.
– Может, для начала выпьем – хотя бы по бутылочке водочки! – продолжил он, как бы невзначай – практически уже сдавшись.
– Тебе уже, и так хватит! – произнесла вдруг Ассоль, хриплым мужским басом, – Тем более что, уже всё давно выпито!
И тут Николай опешил. Он обернулся – и о ужас! – Это была уже не Ассоль, это был, вероятно сам капитан Грей, мускулистый долбила – с накаченной лодыжкой!
И тогда Чудило рванул, что есть мочи в сторону моря – позабыв в кустах красную тряпку. Инстинкт самосохранения ещё пытался его спасти – но тщетно…
После крепкого пинка, он, не удержавшись на ногах, плюхнулся в воду…
И тут накатило! Волна была крепка! Беглеца, буквально накрыло с головой! Сначала забросило далеко в море, а затем огромным потоком выбросило на берег – трахнув задницей о большой острый камень!
– У, больно бля! – простонал Николай.
Но новая волна, ещё более огромная, ещё более косая налетела на берег, и, прихватив с собой Чудилу, закрутила его словно в водовороте.
Не разбирая пути, несчастный замолотил руками и ногами, но бесполезно – он был совершенно не в состоянии противостоять безумной стихии, которая снова и снова – била его хрупкое тело о береговые кряжистые камни!
Сходу накатив, схватила Чудилу за шиворот своей ручищей, и несколько раз ткнула бедолагу в самую гущу, мутной и мерзкой водной канализации – где он чуть-чуть, было, не задохнулся. А затем приподняла его и со словами:
– Да пошёл ты! Засранец!
Вышвырнула его на берег… Сдобрив полёт – крепким пружинистым пинком.
Порыв холодного ветра пронёсся над ним, после чего всё утихло. И лишь форточка продолжала хлопать – время от времени, да сквозняк, тянувшийся по полу – вызывал нервный озноб.
Долго он лежал недвижимо, приходя в чувства после пережитых в – 3D приключений.
– Вот это сериальчик, – простонал он.
И припомнил о том, что рассказывала ему Аннушка, про свои ночные видения.
– Вот, это круто! Вот, это да! – под нос, бормотал он, – Да тут… Не три, а все четыре D будут! С гаком!
Николай открыл глаза и приподнял голову. Он лежал на полу в метре от кровати, при полном обмундировании, но со спущенным брюками и нижним бельём.
Сильно гудела задница.
Да к тому же проведя по ней рукой, Николай обнаружил деревянную ложку – которая торчала прямо от туда.
– Вот же бля! – выругался Николай, припоминая капитана Грея, – Вот же подонок! Как же он меня – опустил то! Как же он меня – на самое дно то!
