Текст книги "Анания и Сапфира (СИ)"
Автор книги: Владимир Кедреянов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
– Внушил мне Господь, что вы правы, возлюбленные мои братья и сестры. Надо бы вас получше кормить. Но нехорошо нам, Святым Апостолам, оставивши слово Божие, пещись о столах. Посему, любезные мои единоверцы, выберите из своей среды семерых достойных, исполненных Святого Духа и мудрости. Их и поставим на сию службу, а мы, Апостолы, постоянно пребудем в молитве и служении Отцу нашему Небесному[23]23
ср. «Деяния Святых Апостолов», VI, 2–4
[Закрыть].
– Отцу Кувшинию вы служите, – съязвил Стефан, но вдовицы, добившись от главы секты уступок, больше не желали с ним конфликтовать и успокоили вождя восстания. Женщины проголосовали и избрали «пещись о столах» Стефана и его дружков: Филиппа, Прохора, Никанора, Тимона, Пармена и Николая Антиохийца, обращенного из язычников («Деяния Святых Апостолов», VI, 5).
В результате этого переворота питание рядовых христиан немного улучшилось. Новые начальники кухни не были, в отличие от апостолов, приблатненными уголовниками и потому оказались справедливее: они меньше воровали. Ну, а Петру удалось удержать в своих руках самое ценное – казну.
Дальнейшая судьба Стефана трагична. Слишком буйный и неразумный, он всюду болтал много лишнего, и иудеи побили его камнями («Деяния Святых Апостолов», VII, 58–60). Стефан официально считается первым христианским мучеником.
Глава девятая
Из любопытства досмотрев до конца безобразный спектакль в трапезной, Анания и Сапфира вышли во двор обители. Ярко светило солнце, потому они присели на большие камни, лежавшие в тени.
– Да, дела… – только и мог вымолвить Анания.
– Ничего, – ответила Сапфира, – теперь, скорее всего, станут сытнее кормить. А где твои носилки?
Муж кратко рассказал о ночном приключении.
– Может, так и лучше, – глубоко вздохнула женщина. – Что, если бы вас арестовали в зверинце? Или на тебя напал лев? Я бы не вынесла…
Анания молча обнял её.
– Смотри, – прошептала красавица, – и Кефас вышел свежим воздухом подышать. Давай отпросимся у него на сегодня? Ты ведь и ночью работал.
– Да, что-то домой захотелось… – согласился плотник и направился к главе общины.
Всего лишь в течение нескольких часов на Петра обрушились три несчастья: он потерял носилки, лишился контроля над кухней и расстался с заветной мечтой о льве-помощнике. Сейчас Симон необычайно горевал и поэтому только с третьей попытки смог понять, что говорит ему Анания. Апостол не стал вредничать и безразлично махнул рукой. Обрадованные супруги стрелой проскочили мимо Товии.
– Не успела тебе сказать. Когда мы с Юдифью вчера вечером были дома, приходил Аарон, сын Иезекииля.
– Зачем?
– Осматривал нашу усадьбу. Говорит, что отец хочет её приобрести.
Наконец-то нашёлся покупатель! Но Анании стало грустно, к горлу подступил комок. Он расставался с домом, в котором провёл всю свою жизнь, где научился работать и познал радость любви. И вот скоро этого родного места не станет… Сходное чувство испытывала Сапфира. Она, как и муж, ничего не сказала, но на её глазах выступили слёзы. Супруги теряли своё уютное гнёздышко, в которое было вложено столько труда! И сейчас, после нескольких недель жизни в общине, перед ними во всей «красе» стало вырисовываться то, что они приобретали взамен. Анания и Сапфира видели, но на своё горе не осознали в полной мере лицемерие сектантов, их ненависть друг к другу и особенно к иноверцам, абсолютную никчёмность христиан как членов общества, ненужность их молитв, постов и прочей ахинеи. Все нарушения верующими моральных норм наши главные герои принимали за нетипичные случаи и не замечали здесь системы.
– А Аарон назвал цену? – спросил Анания.
– Нет.
– Давай зайдём к ним, может, сразу и договоримся.
– Хорошо.
Но не успели супруги пройти и несколько шагов, как увидели, что навстречу им, пошатываясь, бредёт Енея.
– Анания, привет! Захария наконец-то уплатил, – закричал пьяный плотник.
– Приятный сюрприз, – улыбнулась Сапфира. – Я уже на это и не рассчитывала.
– Пошли к Захарии, – решил её муж, – надо получить наши деньги. А то он опять их в товары вложит.
Особняк купца был раз в двадцать больше дома супругов. Анания оставил жену у ворот и вошёл во двор. Слуга провёл его в просторную комнату, и плотник стоя стал ждать хозяина. Наконец, отворилась дверь и вползло существо, похожее на старую, сморщенную и облезлую обезьяну.
– Приветствую тебя, господин Захария!
– А, Анания, здравствуй. Чего пришёл?
– Как новый дом? Сын уже вселился?
– Нет. Пока я внутри обустраиваю.
– Енея сказал, что ты выдаёшь жалование.
Захария поморщился и тяжело вздохнул:
– Мы за два денария договаривались?
– Что ты, хозяин! За пять!
Купец поморщился ещё сильнее.
– Анания, возьми плату товарами.
– Господин, мне сейчас нужны деньги.
С большим трудом, после долгих препирательств, плотник получил четыре денария и отправился с женой к Иезекиилю. Дом ростовщика не был таким просторным, как у Захарии, ибо финансовый воротила вёл весьма экономный образ жизни. Сапфира опять осталась ждать мужа у ворот.
Богач знал, зачем супруги продают своё имущество, и решил его приобрести, чтобы потом реализовать усадьбу по более высокой цене. Его не пугало то обстоятельство, что Анания и Сапфира уже более месяца не могли найти покупателя. Он считал себя очень умным и поэтому был уверен в успехе спекуляции. Ростовщик не решился принять посетителя в своём особняке, ибо боялся, что христианин, подобно апостолу Андрею, осквернит его жилище, и вышел для переговоров во двор. Впрочем, глагол «вышел» не вполне точно передаёт телодвижения Иезекииля. Заинтересованный в сделке финансовый воротила резво спустился по лестнице, но перед входной дверью остановился, и, отдышавшись, степенно подошёл к стоявшему в нерешительности плотнику.
Иезекииль был пузатым коротышкой лет сорока пяти; на его голове блестела большая лысина, а на затылке и висках росли еще не седые, по-еврейски иссиня-черные волосы. Как и почти все жители Иудеи, он, когда думал, говорил или ел, забавно кривил рот. Этот недостаток не могли скрыть даже усы и борода, впрочем, довольно жидкие. Но ресницы у ростовщика были пышными, а брови густыми. В последних нередко белела перхоть и попадались паразиты.
Делец родился в бедной семье и своим богатством был обязан случаю. С детства он прислуживал одному купцу, получая за работу и сопровождавшие ее побои только скудное пропитание. Однажды хозяин написал письмо своему тирскому партнеру и отправил юношу отвезти послание. Иезекииль выполнил задание, взял ответ и, довольный тем, что возвращается домой, неторопливо ехал на ослике вдоль морского побережья. Уже приближался полдень, но погода стояла пасмурная и ветреная. Прошлой ночью бушевала сильная буря, и по сей час солнце застилали грозовые облака.
Вскоре Иезекииля догнал ехавший на муле молодой человек. Ребята разговорились; оказалось, что юношу звали Авиудом, он жил в Вифлееме, а в Тире тоже был по торговым делам. Ругая холод и сырость да споря о том, чей хозяин богаче, спутники коротали время. Вдруг их взорам предстала страшная картина. Ночью о прибрежную скалу разбилось небольшое торговое судно, но морская пучина отвергла свою добычу: волны выбросили на берег трупы, корабельные доски, товары.
– О, да здесь можно поживиться! – обрадовался Иезекииль, и, спрыгнув с ослика, стал бегать по каменистому берегу в поисках «добра». Его примеру последовал Авиуд. Однако что было толку от разбившихся амфор с вином и оливковым маслом, лопнувших сосудов с благовониями, разорванных ураганным ветром тончайших тканей? Предприимчивые юноши уже отчаялись, как вдруг один из потерпевших кораблекрушение очнулся, с трудом поднял окровавленную голову и по-гречески попросил помочь ему. Авиуд приподнял обессилевшего купца, видимо, владельца судна, и у того из висевшего на поясе денежного мешочка посыпались золотые денарии[24]24
в то время монета весила 7,4 г.; ее стоимость равнялась 25 обычным денариям
[Закрыть]. Это обстоятельство решило судьбу несчастного. Юноши переглянулись и поняли друг друга без слов. Иезекииль схватил большой камень и буквально размозжил голову торговца, а затем собрал драгоценные монеты и вместе с Авиудом обыскал другие трупы. Увы, больше денег им найти не удалось. Но и так улов был значительным: каждому досталось по 30 золотых денариев.
Ребята заботливо спрятали монеты в своем скудном скарбе и продолжили путь. Постепенно погода улучшилась: солнце выглянуло из-за туч и согрело продрогших преступников. Заметив небольшой грот, они решили отдохнуть и перекусить. После трапезы Авиуд уснул и громко захрапел, а Иезекииль смотрел на спутника и изо всех сил старался побороть искушение. Он уже разбогател, но его так называемая «душа» желала большего. Тяжело вздохнув, будущий делец встал и пошел искать исконное еврейское оружие – увесистый камень…
Вернувшись в Иерусалим, хитрый юноша крайне осторожно обнаруживал свое богатство. Все были уверены, что успех пришел к нему благодаря удачным ростовщическим операциям, и никто так и не узнал о двойном убийстве. Больше «мокрыми» делами Иезекииль не занимался, поэтому его считали очень честным и добропорядочным предпринимателем.
Такой, с позволения сказать, человек сейчас стоял напротив плотника и, предчувствуя выгодную сделку, кривил рот и потирал руки.
– Здравствуй, Анания! Что, домишко решил продать?
– Приветствую тебя, господин Иезекииль! Да, мне сейчас нужны деньги.
– Аарон смотрел твою усадьбу и оценил её в 250 серебряных денариев. Если ты согласен с такой ценой, я куплю это домовладение.
– Подожди минутку, – попросил Анания и, выйдя к Сапфире, сообщил ей условия ростовщика.
– 250? – удивилась красавица. – Да наш дом стоит все 350!
Присевший за калиткой Иезекииль подслушал её слова и, не выдержав, выскочил на улицу.
– Откуда такие цены? Что ж вы другому за 350 не продали?
– Разве мы не имеем права торговаться? – немного раздраженно промолвил Анания. – Господин, накинь хотя бы 50 денариев.
– Не могу, – сокрушался делец. – Сейчас всё дорожает, а недвижимость дешевеет. Кому, кроме нас, нужен дом в жарком и грязном Иерусалиме? Соглашайтесь.
Ища поддержки, плотник взглянул на жену.
– Но будет ли этой суммой доволен Кефас? – встревожилась Сапфира.
– А что мы можем поделать? – пожал плечами её муж. – Если больше не дают?!
Супруги волновались; сильное внутреннее напряжение чувствовалось во всех их словах и жестах. Иезекииль тоже тревожился, боясь упустить выгоду. Он семенил вокруг продавцов и с неподдельным интересом заглядывал им в глаза, так пытаясь разведать настроение своих собеседников. Наконец, Сапфира едва заметно кивнула Анании и отвернулась, скрывая слезы.
– Хорошо, – согласился плотник, – я уступлю тебе дом за 250 денариев. Мы должны 10?
– Да, – кивнул Иезекииль, – 6 денариев занимали на похороны Руфи, и 4 – проценты. Я вам дам 240.
– Когда?
– Ну, чтобы собрать такую огромную сумму, мне понадобится несколько дней, – по-привычке прибеднился ростовщик.
На следующее утро Анания и Сапфира вернулись в общину в скверном настроении: перед ними уже реально замаячила перспектива жизни в этом муравейнике. Но их обрадовал, встретив во дворе обители, святой апостол Андрей:
– Сегодня я вас окрещу. Готовьтесь!
Супруги замерли, почувствовав всю важность момента и, видимо, подумав: «Наконец-то свершилось»! Они считали этот обряд очень нужным, даже судьбоносным.
– А Кефас будет присутствовать? – спросила Сапфира.
– Нет, он захворал и не встает с постели. Но ты что, во мне сомневаешься? Да я получше Симона всех вас окрещу!
– Мы глубоко чтим твою апостольскую власть, – успокоили супруги Первозванного.
– То-то же, – удовлетворенно пробурчал Андрей и распорядился: – Найдите Ровоама и все втроем спускайтесь в подземелье.
Ровоам был маленьким согбенным старичком. Он имел жену, четверых женатых сыновей, семерых внуков и внучек. Дедушка и в молодости не отличался умом, а на склоне лет совсем помешался и недавно связался с христианами. В жизни ему часто приходилось несладко, и теперь он надеялся разобраться со своими обидчиками на Страшном суде. Петр, естественно, требовал с Ровоама денег, но большая и бедная дедушкина семья не могла, да и не хотела выделить долю своего главы. Родные просили Ровоама вернуться, но старичок проклял их и, сочиняя всякие небылицы, ославил перед соседями. Сейчас выбиванием дедушкиной части имущества занимались Матфей с Иоанном.
Супружеская чета нашла Ровоама в его комнате. Дед ещё спал и нёс какой-то бред. Анания помог ему одеться и потащил на крещение.
В подземелье на торжественную церемонию пришли Иов, Иеремия, Юдифь, Есром, Диана и ещё несколько христиан. Они стояли, если можно так сказать, в зале, а на возвышении сидел Андрей. Апостол велел Анании, Сапфире и Ровоаму стать рядом с ним, а сам поднялся со скамьи и обратился к единоверцам:
– Сегодня у нас знаменательный день. В нашу великую, единственно истинную Церковь вливаются новые силы – два брата и сестра. Помолимся же о том, чтобы они своей верой приблизили Второе пришествие и Страшный суд!
Сапфира поморщилась, предположив, что молитва будет на иных языках, но в этот раз Андрей предпочёл поговорить с мифическим существом по-арамейски. Он опустился на колени; его примеру последовали все присутствующие.
– Отец наш Небесный! – хрипло промолвил уже опохмелившийся апостол, и христиане послушно повторяли за ним. – Помоги Ровоаму, Анании и Сапфире обрести истинную веру, чтобы они стали хорошими помощниками апостолам в борьбе с козлищами. А сам приходи побыстрее. Пожалуйста!
Молитва завершилась, и христиане поднялись с колен. Андрей подошёл к виновникам торжества и облил их водой из кувшина, при этом приговаривая:
– Крещу вас во имя Отца, и Сына, и Духа Святого!
После этого Первозванный, что-то довольно бурча себе под нос, вернулся к скамье и присел.
– Это всё? – удивилась Сапфира.
– Всё, – ответил апостол. – А ты что хотела?
Женщина промолчала.
– Теперь вы уже не ученики, а полноправные члены нашей Церкви, – подытожил Андрей. – На вас сошла благодать Божия!
Но лица новообращенных христиан как были, так и остались кислыми: обряд получился коротким и невыразительным, оттого у супругов и даже старика возникло чувство, будто им что-то недодали.
Сектанты вышли из подземелья и разбрелись по своим «делам». Анания подошел к апостолу.
– Рабби, кажется, мы нашли покупателя.
– Да? – встрепенулся Андрей. – А сколько он дает?
– Пока торгуемся, – ушел от ответа плотник. – Я вот что хотел попросить, рабби Первозванный. Нам с женой нужно готовить дом к продаже, везде наводить порядок. Отпусти нас на сегодня.
– У вас и так там чисто, – молвил грязнуля Андрей.
– Покупатель очень требователен.
– Ладно, идите. Сегодня у вас праздник!
– Анания, – спросила Сапфира, когда супруги уже покинули пределы обители и вышли на дорогу, – а почему ты не назвал апостолу цену, предложенную Иезекиилем?
– Это мы всегда успеем. Кстати, женушка, когда нас крестили, испытала ли ты просветление?
– Трудно сказать… Кажется, что-то было. А ты?
– Вроде бы, – пожал плечами плотник.
Внушение и самовнушение – большая сила, и нет ничего удивительного в том, что нашим героям почудилось, будто нелепый обряд помог им стать лучше. Но, конечно, ни они, ни кто-нибудь другой не сумел бы толково объяснить, чем же лучше и каков механизм воздействия крещения.
Супруги пришли домой и пообедали. Андрей был прав – Сапфира постоянно следила за порядком в усадьбе, поэтому особо готовиться к приему покупателя не стоило. Молодые христиане вышли в сад, с которым расставались навсегда, и с тоскою смотрели вокруг. Красавица нежно гладила стволы смоковниц и яблонь, а плотник нервно кусал губы. За этими занятиями их и застал Тит Росций Капитон. Он стоял у калитки и приветливо улыбался. Его большие карие глаза светились умом; каштановые, чуть волнистые волосы были аккуратно уложены. Резко очерченный, истинно римский профиль придавал красивому лицу ученого мужественное выражение. Тит Росций не носил ни усов, ни бороды и всегда ходил чисто выбритым. Анания с Сапфирой обрадовались гостю и пригласили его в дом.
– Вчера вернулся из Антиохии, – рассказывал римлянин. – Неплохой город. Собрал там кое-какой материал.
– Хорошо, что ты приехал в Иерусалим, – заметил Анания. Он никогда не путешествовал, оттого столицу Иудеи считал весьма привлекательным местом.
– Друзья, – несколько смущенно продолжал Капитон, – а ведь я зашел попрощаться. На днях уплываю на родину, в Рим.
– Почему? – обомлела Сапфира.
– Как почему? Уже несколько лет я живу на Востоке и многое успел узнать о здешних народах. Так что пора возвращаться домой.
– Будешь есть? – машинально предложила красавица. Она ещё не успела прийти в себя от слов римлянина. Как горько разлучаться с другом!
– Спасибо, я отобедал. Ну, а вы как поживаете? Ты что строишь?
– Да я уж больше и не строю, – признался плотник. – Мы в Церковь вступили.
– Куда?! – вскричал присевший было Тит Росций и вскочил со скамьи.
– Не так давно на Землю спускался Сын Бога, – пояснила Сапфира, – и его последователи теперь собираются вместе.
– И вы его видели?
– Нет, – ответил Анания, – Христа распяли.
– Распяли бога?! Почему же он не смог одолеть людей?
– Нет, ты не так понял, – снова вступила в беседу Сапфира, – Он нарочно дал себя распять.
– Зачем?!
– Таким хитрым способом Иисус избавил человечество от первородного греха.
– А не умирая, ваш божий сын не мог помочь людям?
– Неисповедимы пути Господни.
– Сапфира верно говорит, – поддержал жену плотник. – Конечно, Иисус Христос был способен перебить всех своих врагов, но он милосерден и потому предпочел умереть сам.
– Так всё можно объяснить, – засмеялся римлянин. – Любой слабак подобным словоблудием оправдает свое поражение. Но как вы можете верить в такую чепуху? Я абсолютно убежден, что это либо мошенничество, либо безумие. Ладно, не дуйтесь, мы же друзья.
– А ты, Тит Росций, какого вероисповедания будешь? – спросил Анания.
– Я последователь Эпикура.
– Никогда не слышал о таком Боге.
– Назвать его богом можно лишь в переносном смысле. Эпикур ученый, указавший людям путь к истине.
– И в чем же его истина? – допытывался плотник.
– В том, что боги, живущие где-то очень далеко от нас, не вмешиваются в дела человеческие. Это значит, что богов как бы и вовсе нет.
– Как же нет?! – изумился Анания. – Ты отрицаешь очевидное!
– Разве очи твои видели хоть какого-нибудь бога? – поинтересовался римлянин.
– Он у нас всего один, – с необъяснимой гордостью заметила Сапфира.
– Небогаты же вы на богов, – посочувствовал евреям Тит Росций. – Впрочем, у вас ныне пополнение: ведь сынок Иеговы тоже божок.
– Мы не произносим вслух Его имени, – всполошились супруги.
– А вы и не произносили, это сделал я. Так что, Анания, видел ты своего бога? Или, может, слышал?
– Нет, но Создатель виден через дела Его. Посмотри, как разумно Он устроил мир.
– Разумно? – удивился Тит Росций. – Ты называешь разумным то, что пищей и нам, и зверям служат другие живые существа, каждое из которых ценно и неповторимо? Очень странно… Ты только представь, Анания: сквозь землю пробился тонкий росток, он стремится вверх, к солнцу, он пришел в этот мир, чтобы украсить его… и просто для того, чтобы жить. Проходит время, и маленький росток становится пышным, радующим взор растением с гибкими, сочными, цвета изумруда стеблями, нежными, как легкий ветерок, листьями и роскошными, прекраснейшими цветами. Но появляется антилопа, она голодна и ищет пищу. Животное смотрит на растение, но видит не красу его… И вот уже крепкие зубы безжалостно пережевывают цветы и листья, и от былой прелести остается лишь безжизненно торчащий в земле корень. Насытившаяся антилопа возвращается в свое стадо, но по пути слишком поздно замечает притаившуюся в кустарнике львицу… Считанные мгновения длится погоня, и, наконец, острые, как копья наших воинов, клыки и когти хищницы впиваются в гибкое тело жертвы. Борьба продолжается недолго, и изголодавшаяся львица спешит приступить к трапезе, жадно, с бешенством разрывает шкуру антилопы, вгрызается в мясо, рвет сухожилия, ломает кости… А в антилопе еще теплится жизнь, и какой же ужас, какую дикую боль испытывает это несчастное создание! Чем оно прогневило твоего бога?
Анания угрюмо молчал и старался не смотреть Титу Росцию в глаза. Сапфира украдкой смахнула слезу.
– Ладно, слушайте дальше. Поев, хищница забирает тушу и спешит к своим львятам и вечно спящему лентяю-самцу. Но ей не суждено вернуться в семью: ее ждут люди. Звенит тетива, и первая стрела впивается львице в бок. Царица зверей бросает добычу и, извиваясь, зубами вырывает проклятый наконечник, но целая туча смертоносных стрел летит в нее, и уже не спастись… Долго еще люди боятся подойти к умирающей львице, трусливо ширяют копьями в ее неподвижное тело и тревожно озираются, опасаясь льва. Но он не приходит на выручку, и охотники, разжившись продырявленной в нескольких местах шкурой, возвращаются домой. Увы, не исключено, что вскоре они сами станут пищей для какого-нибудь дикого племени. В этом, как ты говоришь, разумном мире все только тем и занимаются, что едят друг друга. Неужели всемогущий творец не мог дать своим созданиям иной пищи?
– Значит, так надо. Имеющий разум да уразумеет!
– Это какую же надо иметь голову, чтобы понять и принять такую дикость! Всякое растение, каждый зверь и человек неповторимы и, следовательно, ценны сами по себе, независимо от вкусовых качеств. Как нелепо видеть в них лишь куски пищи!
– Но мы не всегда истребляем растения, а гораздо чаще пользуемся их плодами, – уточнила Сапфира.
– Эх, друзья, разве для нас растут плоды? Ведь они дети растений!
– Пусть мир устроен несправедливо, – допустил Анания, – но мы всё равно должны возблагодарить Бога за то, что Он вообще его создал. Сотворил и нас, и тебя!
– А почему ты считаешь, что это сделали боги?
– Не могут же лгать рабби!
– Откуда такая уверенность?! Я знаком с несколькими вашими священнослужителями, так они показались мне людьми недостойными и малохольными.
– Какими бы они ни были, – продолжал спорить плотник, – но Истину им подсказывает Небо!
– Тогда почему римским и греческим жрецам Небо вещает совсем другое?
– А как у вас? – заинтересовалась Сапфира.
– Вначале существовал только вечный и безграничный Хаос, в котором заключался источник жизни. И мир, и боги возникли из Хаоса. Заметьте, что об этом говорят жрецы.
– Но могут ли они доказать сие утверждение? – не сдавался Анания.
– А твои рабби в состоянии не на словах, а на деле подтвердить истинность библейских сказок?
Плотник немного подумал и промолчал. Тит Росций улыбнулся:
– Есть у нас такая наука – логика, и одно из её основных правил гласит: «Доказывает утверждающий, а не отрицающий». Хочу его вам проиллюстрировать. Давайте мысленно перенесемся в глубь веков. Тогда все были дикарями, и вот однажды какой-то дурачок объявил соплеменникам: «А вы знаете – существует Бог». «Это кто такой? Он съедобен?» – заинтересовались голодные охотники. «Не кощунствуйте! Бог есть мужик, создавший наш лес, зверей и пещеры». Вот этому-то будущему шаману и должны были сказать люди: «Докажи!». А не послушно плясать под его дудку!
– И что вы, римляне, всё нас учите! – не выдержал молодой христианин.
– Я исследователь, и в разоблачении суеверий вижу свой долг.
Воцарилось неловкое молчание. Супруги не могли принять точку зрения эпикурейца – ведь если бы они согласились с ним, то их христианское подвижничество потеряло всякий смысл. Но и возразить римлянину евреи уже ничем не могли и холодно простились с Капитоном.
– Вы будьте поосторожнее с той сектой, – предупредил Тит Росций, – денег им не давайте.
Провожавший его Анания молча затворил калитку за бывшим другом.
