Текст книги "Приключения в Ирии и на Земле (СИ)"

Автор книги: Владимир Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

«Дурдом. Весь мир дурдом», – так воскликнул я и, велев Маше выдать мне реквизиты для перечисления денег на её счёт, добавил: – «Всем бедам есть объяснение. Оно в одном слове: Москва. Всё в этом звуке слилось, всё им объясняется. Тебя, Маша, бессонница утомила. Приляг, поспи, сон развеет твои страхи. В комнате вчера марафет навёл, там светло и чисто. Сказку во сне не гарантирую, но пока спишь, решу твою денежную проблему. Есть кое-какие связи, так что найду тебе и работу». Не следовало мне произносить последнюю фразу. Тот же Макс умнее меня; не помню уж, по какому поводу он обронил свой девиз: «Никогда никому ничего не обещай».

Маша заснула, а я лёгкими ударами пальцев по клавиатуре и мышке отсёк добрую половину спасательного круга – и праведно заработанные денежные средства помчались по электронным путям с острова, забытого всеми богами, кроме Меркурия, на расчётный счёт Марии.

В грозные дни под городом Грозным и в горах Дагестана, где очутился по причине бардака в военкомате славной Российской армии и где ни дня не служил по своей воинской учетной специальности, за квартиру был спокоен: Мария держала оборону, то есть, платила по счетам, а заодно успешно окончила институт и получила классное образование экономиста. Как и ранее, она вселилась в спальню с окнами, выходящими во двор. Самая спокойная комната. А двор у нас вполне питерский: из него можно выехать в другой двор – и на улицу, параллельную нашей. Свою машину редко там оставлял: жильцы выбрасывают из окон, например, помидоры, недоеденную пиццу, et cetera, и всё почему-то летит на крышу и капот моей развалюхи или на другие машины.

Можно было бы и самому вздремнуть…

Да’с, насчёт того, чтобы покемарить в гостиной, я подумал да отставил это желание. Взгляд упёрся в комп, сиротливо стоящий за шкафом. Сопли кабелей, что высовывались из-за шкафа, напомнили о необходимости поддерживать уставной порядок. Любопытство взяло верх. Что кому за дело, что у меня болело?! А что болело у моего коллеги? Подсоединение к родному монитору заняло считанные минуты.

« Ну’с, что сказать? Солидный переводчик. Работал с бандитами, пардон, олигархами», – к такому выводу я пришёл через полчаса работы, то бишь, беглого просмотра документов и текстов. – « Мне с ним детей не крестить. Хотя, о человеке надо судить, прежде всего, по книгам, что он читает. Скажи, светик, что читаешь?» Нашёл фолдер «чтиво». Раскрыл. Ба-а, какая пошлятина! В том фолдере был ещё фолдер, названный «Untitled». Судя по пошлятине, что узрел, можно биться об заклад с самим собой, что сей фолдер скрывает порнуху. Открыл его – и, фигурально говоря, завис. Что за лох этот переводчик!

И потекли мысли, одна за другой: « Что он, что я – оба лохи! Начисто у нас отсутствуют понятия о безопасности. Но если мой комп без паролей, то я не храню там конфиденциальную информацию. Твоё благо, коллега, что ни Макс, ни воры ничего не читают. Иначе бы твои капиталы уплыли бы в их карманы. А здесь что? Файл с паролями и снимком карточки кодов доступа к банковскому счету! Ну да, а вдруг оригинал будет утерян?! А до банка далеко. Надо же, тот самый банк под теми же пальмами! Это дело ясное: видел ты, светик, ту же рекламку оффшоров, что и я».

Мне как-то стало нехорошо. Ранёхонько ещё, но Макса надо было трясти за жабры. Выскользнув на улицу, завёл машину и поехал по пустынным улицам с редким среднеазиатским людом, вышедшим на уборку вверенных им территорий. Свеж был воздух, напитанный осенней прелью. Почему так мил людям сей признак умирания природы и знак прощания?

У подъезда дома, где жил Макс, две лавочки. Народ повсеместно ставит кодовые замки на подъездах, а лавочки почему-то исчезают. Обшарпанный дом Макса был исключением. Не сгинул советский дух и порядок из этого дома. Несмотря на раннее утро, на лавочке под сенью кустиков с листвой в багровых тонах сидели две пожилые женщины, прервавших живое обсуждение местных сплетен при моём появлении.

– К кому вы? – беспардонно спросила меня та, что потолще.

В памяти вспыхнуло: Трофимовна, соседка Макса.

– К Максу иду, Трофимовна. Надо бы нам на кладбище съездить, к могилкам родителей.

– Нет твоего Макса. Вчера убили. Ментов вызвала, так они почти до полуночи разбирались, кто да почему?

Сглотнув, спросил:

– Кто ж его?

– Бандюганы. Первым делом дверные глазки нам залепили, потому никто их не видел. Не шумели, не кричали. Поговорили да отчалили на своих мерсах. А у меня ключ от его квартиры: Максик мне его дал давным-давно. Глянула я – а там два трупа. Максик, в голову стреляный, и бандюган Птах. Его я опознала. Частенько наведывался. Так и сказала. В понятых была.

Я приложил ладонь к сердцу. Неровно оно стукнуло.

– Квартиру, верно, опечатали?

– Опечатали. Запиши-ка телефон ментов. Если знаешь что, позвони следователю.

Записав номер телефона, сказал на прощанье:

– Ясно. Но неясно, как земля таких сволочей носит?

Разное приходило на ум, пока вертел баранку. Одно было понятно: всему причиной тот сворованный комп, что у меня в кабинете. Надо отомстить за Макса и слинять на время. Вряд ли Макс выдал меня. Тотчас бы навестили. Но вычислят, как пить дать. По мобильным номерам входящих-исходящих. Они все под одними крышами ходят, что бандиты, что менты.

Машину загнал во двор и через чёрный ход поднялся к себе. Маша ещё спала, и я решил не будить её. Из её сумочки достал паспорт, спустился на первый этаж и позвонил в дверь Михаила Моисеевича. Сонливо и недоумённо он уставился на мою персону, но я скоренько объяснил ему, что нужна доверенность на имя племянницы. Мол, специально вызвал её, да с дороги притомилась и спит, а дело безотлагательное, поскольку должен срочно отбыть по делам. Покряхтел Михаил Моисеевич и пригласил войти. Конечно же, бывшая моя картина висела на видном месте, напротив стола юриста, ублажая и успокаивая его взор. Нотариальное дело хлопотное, а потому и дерут безбожно. Хлопоты опытного Михаила Моисеевича растянулись аж на пятнадцать минут. Распечатал, где надо приложил штамп и печать, заверил мою подпись – и протянул ладошку для принятия оплаты. Ладошка у него маленькая, а размер оплаты большой. Но я не возражал. Поблагодарил и пожелал всех благ ему и его супруге. Бездетно они прожили жизнь. Но такая радость не для всех.

Без лишнего шума, дабы не нарушить безмятежный сон Маши, открыл на кухне бутылку минералки. Воздушные капли стремились наверх, к своей родной стихии. Последую их примеру – и бог знает, куда меня выбросит. Но иного выбора нет. Осушив фужер одним глотком, решительно направился к компу. Вывел файл с банковскими кодами, вошёл в Интернет. На счету моего коллеги, по моей догадке, либо убиенного, либо сбежавшего, сумма превышала двадцать лимонов. Внутрибанковская операция свершится мгновенно. На всякий случай указал по-английски: «для закупки оборудования по контракту». И перешёл Рубикон, оставив небольшой «хвостик» на счету. А перейдя, зачистил следы своих действий. Отсоединив кабели, упрятал железо в сумку. Утопить её – минутное дело.

Начал собирать вещи. Когда-то у отца имелся «тревожный чемоданчик». У меня наготове тревожный «back-pack», а по-русски «рюкзак». Уложил дополнительно то, что мне будет необходимо, и то, что дорого, иначе говоря, несколько фотографий моих родителей. Не мог представить их мёртвыми, потому что видел их только живыми. Мама была второй женой отца; с первой он расстался ещё в пятидесятых. А я, единственный сын, оказался поздним ребёнком. И надо бы восполнить то, что не успел отец, да вот – постоянно что-то удерживает меня в рядах холостяков.

Возможно, нечаянный стук дверцы шкафа или мои движения разбудили Машу, и она позвала меня. Приоткрыв дверь её комнаты, я сказал:

– Надо вставать, Маша.

– Мне показалось, что кто-то звонил. Точно, кто-то звонил долго и настойчиво, но у меня просто не было сил встать и открыть дверь.

– Странно, кто бы это мог быть? – ответил я.

В самом деле, странно. Вряд ли бандиты. У них, как в армии, утренний развод. Да’с, человек всегда способен найти утешительную мысль. Тем не менее, столь ранний утренний звонок в моё отсутствие мне был не понятен. Мобильник я всегда отключаю на ночь с тех пор, как мои работодатели звякнули мне раза два в ночное время из Штатов. Работы следует сбрасывать по электронной почте, а не звонить по ночам. Ныне мобильник был отключён, и никто до меня не пытался дозваниваться. Это-то ясно: зачем раньше срока пугать дичь?!

– Вставай, Маша! Я на тебя оформил доверенность. Как хозяйка, будешь платить за квартиру. Все бумаги для этого на кухне, рядом с твоей сумочкой. К сожалению, мы оба должны сейчас уехать. Деньги тебе перечислил, тебе их на год хватит.

Маша подозрительно всматривалась в мои невинные глаза. Она не стала меня укорять, но молвила:

– Говорила ведь вчера, что над нами довлеет чьё-то проклятие.

– Ах, Маша! Люди сами себя заводят в дебри таких обстоятельств, из которых только одно спасение… И я завёл себя в дебри, и мне надо скрыться на время. Не будем спорить, просто играю тебе подъём, как в армии. Время пошло! Я тебя прямо до твоего дома довезу.

Пока Маша умывалась, достал отцовский ТТ и сбрую для скрытого ношения. Одел пиджак, плащ бросил на рюкзак. Маша вышла из ванной, и в этот момент раздался звонок в дверь. Соседи не стали бы звонить так долго. По спине пробежал холодок. Указав Маше на спальню, вытащил пистолет и подошёл глянуть в дверной глазок.

– Открывай, старина. Это я, Сашка. Не забыл, надеюсь, наш спортлагерь?

Визуальная проверка подтвердила явление пропавшего народу, и я открыл дверь.

Сашка поставил тяжёлую и объёмистую сумку на пол, бросил на неё плащ, и мы обнялись. Он разительно изменился. Обритая голова с седельцом Ю la запорожец выдавала его, по моему разумению, модное увлечение, характерное в среде молодых ребят, но сам-то он ведь не молод! По фасу видно: истрёпан жизнью. Моего друга впору можно называть «Старым». Впопыхах я сунул ТТ в карман, а Сашка, узрев его, спросил:

– Знаешь, значит, что тебя пасут?

– От тебя первого слышу об этом.

– Начали серьёзную охоту. Напротив дома, в сквере, двое ждали твоего возвращения. Ты куда-то уезжал на машине. Они увидели: дверь на балкон открыта, значит, вернёшься. Хотели проникнуть через балкон и встретить тебя в квартире. Могли бы. Пришлось их попытать и выспросить. Дали адресок босса. Практически рядом. Доехал на их машине до Депутатской, что на вашем Крестовском. Там, в особняке, зачистил всех. Кое-что прихватил за труды и риск. Судя по всему, их цепочка гораздо длиннее. Есть такие, которых невозможно достать.

– Ты такой крутой?

– Намного круче, чем ты себе представляешь.

Из спальни появилась Маша, пролепетала «Здрасте», и в ответ на её приветствие вместе с книксеном Сашка широко улыбнулся.

– Твоя племянница, полагаю?.. Учитесь? Работаете?

– Окончила экономический.

– А ведь нехорошо вплетать племянницу в жуткую ситуацию, – Сашка укоризненно посмотрел на меня.

– Обо всём догадался лишь сегодня утром. Уже после приезда Маши узнал, что моего приятеля убили, – голос мой звучал глухо: много непонятного было в новом облике и речах Александра, чересчур много, включая его странную униформу. – Вижу, Сашка, ты в органах работаешь?

– Да, парочка! Маша и медведь. Медведь очень догадливый. Я тебе опосля расскажу. Сейчас я Машу провожу на вокзал, потом вернусь за тобой. От моего предложения, думаю, ты не откажешься. Прощайся с Машей. Твой дядя, Мария, уедет со мной надолго, а может быть, навсегда.

Маша всхлипнула, изобразила «чмок» на моей щеке. Я напомнил ей о платежах за квартиру. И мы присели на дорожку.

Сашка достал несколько пачек зелёных в банковской упаковке и, затолкав деньги в дорожную сумку моей племянницы, сказал ей:

– В качестве компенсации за дядю. Чтоб не поминала лихом.

Проводив с балкона взглядом отъезжающее такси, вернулся в гостиную и хотел было… Какая разница, что я хотел?! Как током пронзило: « Он же из этих! Сыграл на доверии! И ведь внушил, зараза! А я безвольный лох!»

Такси догонять и спасать Машу? Поздно! Надо же так повестись и лохануться! Но по поговорке, кол колом вышибают. А дома родные стены помогут. Идея оформилась в считанные мгновения. В прихожей – укороченная штанга от турника. Когда лень бежать в парк на утреннюю разминку, подтягивался на ней до седьмого пота. Там же, в шкафу прихожей, снасти для охоты и ужения. Считанные разы выезжал на охоту с отцом, но, повзрослев, наверстал. Вывалив из шкафа несущественные для предстоящего дела спиннинги, вытащил ловчую сеть. Распутывая сеть, подумал: « На фига тебе, козёл, баян? Есть ТТ. Если что, он живым не выйдет». Оттащил от греха подальше его сумку, заглянул: в ней – разного типа оружие и пачки банкнот. Ради достоверности баек и убеждения!

Запомнил его движение: он сбросил на пол свой плащ, что лежал-переливался светом на сумке. И где ж тот плащ? Пошарил рукой по полу – и нашёл. Ещё одно доказательство! Что-то читал о новых разработках. Простой смертный таким плащом-невидимкой владеть не может. На кого же ты, Сашок, работаешь?

Томительное ожидание ответа на этот вопрос наконец-таки прервалось цивильным звонком домофона. Снял трубку, спросил: «Кто?» – «Саша Буйнович». Открыл дверь подъезда и, когда звякнул дверной звонок, крикнул: «Входи. Не заперто!»

Буйнович захлопнул дверь, обернулся, увидел пистолет в моей руке.

– Садись на пол. Руки за голову. Без резких движений. Стреляю метко и без предупреждения.

Он сел, уселся и я на стул и задал первый вопрос:

– Куда ты отвёз Машу?

– Посадил на отходящий. Билетов не было. Сунул на лапу проводнице. Обещала довести Машу в целости и сохранности до станции Бологое. Маше выдал ценные указания, как себя вести.

– На кого ты работаешь?

– На себя. И на свою колонию на Урале.

– Ага, колония зеков, а ты их олигарх, а точнее, пахан.

– Круче, намного круче. Князь я.

– Клёвая кликуха. Значит, и меня решил упечь в колонию?

– Если дашь добровольное согласие. Насильно никого не заставляю. Мог бы показать картинки той колонии…

– Руки!.. Твоим байкам не верю. Очевидно одно: ты следил за мной, прежде чем вломиться со своим грузом. Мог бы всё иначе провернуть. На фига вся эта показуха и желание втереться в доверие?

– Врать не буду. Следил. Дней десять, с перерывом. Тоскливо было внимать твоему молчанию, когда работал над переводом. Заказ, кстати, я тебе выдал. Считай, что оплатил. Мне надо было всё о тебе вызнать. Ночью проник через балкон. Ты бездумно оставляешь дверь открытой. Большой, так сказать, минус. Проверял бы тебя ещё денька два-три, да видишь, обстоятельства помешали.

– Так ты жучки установил?

– Не только. Прилепил тебе, спящему, датчик на спину. Могу сказать: ты физически здоров, и язвы, о которой ты шептал Мастеру, тоже нет. Мастер меня заинтересовал. Его проверка заняла меньше времени. Он уже дал согласие. Будет, как ты говоришь, зека в нашей колонии. Выдал ему денег на закупки холста и красок. Через два дня явится с сыном и привезёт материалы в лагерь. Арендую тот самый, где мы когда-то занимались самбо. Там все ребята и дивчины более или менее молодые, все специалисты. Женатых пар нет. До отбытия в колонию проходят курс молодого бойца.

– Чем вы там в колонии занимаетесь?

– Строим свою жизнь, дома, предприятия, стадион. Работаем на полях да в огородах. Никому мы там не подвластны. Отличная рыбалка, а охотничья угодья – сразу за периметром.

– Знаю я о нынешней охоте. Пять патронов на человека плюс куча ограничений.

– Так это здесь. А там другой Урал.

– Что значит другой?

– Там нет городов. Там моё княжество, окруженное горами и лесами.

– Если желаешь усыпить меня фантазиями, то номер не пройдёт. Фантастику не читаю. Не вешай лапшу…

– Так и я её не читаю. Я тебе дело предлагаю. Даже два дела. Будешь обязан дежурство нести, через день, как говорится, на ремень. Будешь переводами заниматься. Парни под моим чутким руководством изымают оборудование со складов в Штатах и прочих странах. Перевод документации к оборудованию – твоя работа по совместительству.

– Ясно, воруют станки и машины по указке пахана. А как платить будешь? Из расчёта за каждый лист объёмом в тысячу восемьсот печатных знаков?

– А никак!

– Понятно! Колония есть концлагерь. У вас там висит плакат с надписью «Труд освобождает»?

– Не ты один меркантилен. Для желающих, возможно, проведу посещение золотых приисков. Весь золотой песок, что намоете, и самородки – ваши.

– А мне этого не надо. Я уже себе намыл.

– Да знаю я. Прежде, чем хлопнуть босса в особняке, выведал, почему они так рьяно охотятся за твоей персоной. За тобой, оказывается должок, ни много ни мало, а сорок миллионов.

– Почему сорок? Двадцать.

– Ну, не знаю, может быть, проценты набежали. Так что здесь тебя и под землёй найдут.

После этих слов что-то затуманилось в моей голове. Последнее, что безвольно пришло на ум, было: « Ах, гад! Усыпил-таки».

* * *

Пробуждаясь из тенет сна, не открывая глаз, пытался поймать увиденную жар-птицу за хвост и прочие видения и диалоги. Фрик с грубо намалёванным фасом наяривал на аккордеоне, и, вроде бы, я очутился в прошлом, в далёком Лондоне. Моя Подруга, забыв о моём присутствии и похабно виляя бёдрами, пошла прочь от меня и исчезла за портьерой, из-за которой в тот же миг вышли два парня, преграждая мне путь. Да ради Бога! Не желаю видеть похабство! Фрик по-прежнему играл грустную мелодию, а я заказал тёмное пиво. Вслушиваясь в звуки музыки, начал воспринимать, говорить и думать по-английски. Пальто, что держал на сгибе руки, вдруг исчезло, а фрик, пронзительно выражая сочувстие, запел скрипучим голосом о русских, что распродали свою империю, и о бедном русском, что продаёт последнее пальто. Горьким было пиво, горьким казалось и сочувствие… Всё прочее вылетело из памяти так же, как и жар-птица.

« Ага, перетащил в кресло. Странно, что не связал. Да уж ясно, что он не из этих». – кажется, такие первые осознанные мысли возникли, едва я успел стряхнуть наваждение сна. Припомнил я разговор с Сашей, и что-то мне прошептало: « Не враг он тебе!» А он сидел на другом кресле, за журнальным столиком, под образами Рюрика и волхва. Пистолет лежал рядом со мной, но его взведённый курок уже был спущен.

– Извини, надоело сидеть на полу. За Машу не беспокойся. Я ей дал работу: будет подыскивать людей для следующей партии. Может быть, и жениха себе найдёт. Те работы для тебя, что я упомянул, для тебя не главные. Помню наши беседы, и согласен с твоей идеей: мы здесь живём в тумане лжи. Много есть таких загадок, что мы должны разгадать и прояснить. Каждый археолог, независимо от того, где он копает – в своей душе или истории прошлого, – авантюрист. С твоим складом ума надо бы не корпеть над переводами, но вникать в загадки и интерпретировать их.

– Ты, Саша, темнишь. Выкладывай все карты, тогда смогу ответить тебе, причём кратко: да или нет.

– Ладно! Имей ввиду, я доставлю тебя в лагерь, а там никто не ведает истины. Полагают, что едут за границу. Иначе, многие из них послали бы меня или моих агентов грубо и по известному адресу. В моём маленьком княжестве нет ни храмов, ни церквей, но есть полная свобода для творчества в свободное время, хотя поначалу придётся пахать как рабам. Такой вот проект. Личный состав не большой, и вам необходимо будет выполнить множество работ. А тебе, думаю, придётся подумать о том, как оборонять городок от возможных наездов из степи. Шастают там кочевники. Здравый смысл, предполагаю, заставит тебя усомниться в моих байках, но скоро, уже сегодня смогу тебе кое-что доказать. Итак, как обещал, вводная. Для затравки, немного о себе. Перед собой ты видишь царьградского вора, промышлявшего в стольном граде Византии, и, благодаря стечению обстоятельств, сумевшему получить в распоряжение «Валькирию», темпоральный модуль, способный шастать в пространстве-времени. Так его именовали потомки немцев, в которых взыграла кровь предков. Решили они переиначить историю. Всего у них было три модуля, найденных в просторах космоса на планете, забытой всеми богами. Могли бы преуспеть, но их авантюра завершилась крахом. Два из тех модулей были уничтожены моим другом. Сегодня с ним познакомишься. У тех немцев из будущего имелась база их корпорации, некое осиное гнездо, и эта база была разбита и развеяна их противниками, после чего третий модуль попал в лапы американцев. Громко поименовав себя темпоральной полицией, они устремились на поиски двух исчезнувших модулей, а также с целью устранения всех возникших в прошлом аномальных явлений и тех лиц, что стали им известны из архивов корпорации. Ведомо им стало и о моей персоне. Нашли меня по датчику, что до сих пор ношу под кожей. Нашли на свою беду.

– Как же, дорогой мой, ты на «Валькирию» попал?

– Немцы из корпорации ныряли в разные эпохи прошлого. С разными целями. Попутно ловили прототипов для боргов, иначе говоря, рабов. Попалась им и моя бедовая головушка. До пленения я сподобился совершить жуткое преступление: размозжил весьма ценную голову магната и капитана модуля. За его погибель мне вынесли приговор и выбросили в диком краю во времена былинные. Спустя некоторое время, узрев мои подвиги, перебросили в иную эпоху. Задумали они, полагаю, коварные планы по моему использованию, да что-то у них не срослось, и корпорация приказала долго жить. Вмешались бравые пиндосы. Не знаю до сих пор, благодарить или ругать хозяйку модуля, но она даровала мне специфические особенности. Могу воздействовать на людей путём внушения или гипноза. Похоже на то, что стал мутантом. Когда американцы освободили меня из клетки, чтобы выбросить из модуля, одного за другим усыпил их и убил. Мнится мне, не без помощи хозяйки модуля. Не нравились ей те типы.

– Что за хозяйка? Ты постройнее не мог бы рассказывать свои фантазии? Твой сценарий совершенно невнятен.

– Её имя Жива. Была когда-то богиня с таким именем. Всё в мире смертно. Задолго до смерти она перенесла свою божественную сущность на матрицы своей виманы. Борги сожгли останки Живы, а её вимана погрузилась в долгий сон на планете-кладбище. Там-то и нашли немцы её и две других виманы. Предназначение их сугубо транспортное, то есть, мирного характера.

– По правде если, твоя повесть звучит охренительно. Надо, батенька, ближе к Земле. О народе думать и сочинять. По примеру того царя, что Федоту-стрельцу покоя не давал.

Сашка улыбнулся и сказал:

– Могу и ближе к Земле. Вот послушай-ка мою притчу.

Он картинно встал, заслонив собой свет от окна, произнёс «притча об Ирии». Кашлянул и, перед тем как сказывать байку, повторил:

– Притча об Ирии.

Совсем не важно, как звали князя и попа. Допустим, князь Глеб и архиепископ Фёдор. Притча не о них.

Из Киева в безбожный Новгород князя и архиепископа сопровождала малая дружина.

Гридни дремали и грелись у костров. Осенняя прохлада уже давала знать о приближении холодов. Князь и архиепископ безмятежно спали под одеялами из лебяжьего пуха. Знатные люди многое могут себе позволить; и они вряд ли сомневались в том, что властны над судьбой и душой каждого гридня.

Ладьи у берега и весь стан в тусклом лунном свете казались призрачными. Гридень Василий любовался звёздами на безоблачном небе, вспоминая недавно слышанные им сказы. В какое-то мгновение ему показалось, что звёзды исчезли. Протёр глаза – и точно: нет над ним звёзд! Видно, ветер облако пригнал.

Он толкнул задремавшего друга и задал ему вопрос: «Слышь, Кирилко? Хошь, поведаю тебе об ирии?» – «О рае?» – «Об ирии. Искушал мя старец волхв. Сказывал об ирии. Все наши души, глаголил, туда устремляются». – «Хо-хо, и души злыдней тож?» – «И души злыдней. Для них там, в Ирии, отдельная земля, морем-окияном окружёна. Вселяются души злыдней в чёрные тела, и нет никому ходу до ихней чёрной земли. Ему видение было. А на нашей земле в Ирии палаты до небес. Округ них сады. А люди летают в небесах и меж палат, и живут все в мире и согласии». – «Ты нашему попу расскажи. Он тебе враз учинит покаяние. Разгреби угольки. Должно быть, поспела».

Гридень разворошил тлеющие угли. Вверх взметнулись искры. Выкатив несколько испечённых картофелин, полюбопытствовал: «Знатно уродилась нынче картошка. Наш князь аж десять лодей с картофелем в Царьград отправил. Кирилко, ты ж был в Царьграде?! Ни единого слова не молвил о нём». – «Город как город, – ответил Кирилко, – Большой вельми. Нищих уродов много; попов там видимо-невидимо! И все в чёрном. Как злыдни в твоём ирии».

Гридни от души рассмеялись. Один из них большим пальцем показал в сторону спящего архиепископа, а другой понимающе кивнул головой.

После недолгой паузы Александр, которому я решил дать прозвище Мутант, высказал мораль: «Не глас народа, а его смех нам строить и жить помогает».

* * *

– Стало быть, кое-кто там нашу Землю называет Ирием? – спросил я Мутанта, не оспаривая его баек, например, о картофеле. Не видел смысла в спорах с параноиком.

– Ты, как всегда, догадлив! – ответил он и добавил: – А теперь представь Ирий, затерянную в дальнем космосе планету земного типа, где огромный океан разделяет два континента: северный и южный. Те, кого переселили на ту планету, воссоздали почти зеркальное отражение нашего мира. Но на той Земле помнят о нас.

– Зеркальце, конечно, кривое?

– Весьма кривое. Спешить не буду… Ты сыграешь одну из главных ролей. Придёт время – введу тебя в курс, но – увы! – сценарий всего предприятия осложнён рядом обстоятельств непреодолимой силы…

– Так ты что, кино будешь снимать?

– Ага, сериал. Скрытыми камерами.

Мой друг криво и цинично ухмыльнулся, точно также, как недавно, когда сообщил о зачистке в особняке на Крестовском острове. На вопрос, сколько душ он отправил на тот свет, он лишь махнул рукой и заметил: «Не считал. Да какая тебе разница?!»

А я не смог послать его куда подальше: сам оказался в тенетах форс-мажорных обстоятельств.

Не могу сказать, что поверил Мутанту. Байки многие горазды травить. В череду событий, связанных с Мутантом, идея о съёмке кино никак не вписывалась. Мутант, по моим соображениям, не из тех, кто снимает, а из тех, кто играет, причём роль убийцы или вожака банды. Способен ли убийца быть творцом или художником? Сомневаюсь. Полагаю, что низменные чувства вытесняют из душ убийц, а также бизнесменов стремление к творчеству. По себе сужу: отправил к аллаху не менее дюжины ваххабитов, и это отбило всякое желание к созиданию или чтению нетленного и высокого искусства в стихах и прозе, а сей дневник нечто вроде личного письма. (Угу, тебе, мой друже!) С другой стороны, есть иные примеры. Убийство не помешало знаменитому Караваджо творить превосходные живописные полотна.

За этой тягостной мыслишкой последовала другая, замешанная на здравом смысле, и в моей внутренней речи, обращённой к себе, Окаянному, прозвучала иная нота: «Он же не убийца, а твой защитник, Окаянный!»

Александр взирал на меня с улыбкой. Прервав моё раздумье, он заявил:

– Вот, пожалуй, достаточно для начала. Если желаешь лицезреть Живу, руки в ноги и за мной.

Сумбурный пересказ сценария и его притчи ясно доказал, что Мутант не из тех, кто сочиняет иль снимает. Чёрт с ним, с этим сценарием! Меня волновало иное.

– Нас из города не выпустят с твоим багажом и оружием. Наверняка, уже введена в действие операция перехвата. У моста Володарского нас и повяжут.

– Зачем нам туда ехать? Есть же поблизости дороги без интенсивного движения?! Доедем до Приморского парка, где строят стадион. Там наш след затеряется. Возьми свой арсенал для рыбалки. Пригодится. Ну так, да или нет?

– Скорее да, чем нет.

– Тогда даю тебе пять минут – и на выход!

Как по тревоге, натянул я практически новенький камуфляж с капитанскими погонами, наскоро собрал снасти. Порыскал по шкафам в последней попытке найти паспорт. Последний раз держал его в руках ещё в мае. Отчётливо помнил, что оставил паспорт на видном месте в гостиной. Всё хотел подать заявление о пропаже, да ноги не доходили. Бывали моменты, когда выручал загранпаспорт и намёк на свою забывчивость. Махнув в досаде рукой, выудил коробку с мамиными драгоценностями и цацками, что купил в Индии, и обошёл в последний раз квартиру.

Вышли во двор, разместили багаж, и на прощанье я погрозил рукой соседям, успевшим метко попасть пакетом с прокисшим молоком в капот Лады. Наш народ неисправим: к парковке на тротуарах и во дворах относятся с классовой ненавистью.

Через полчаса с дороги у Приморского парка мою машину подняла неведомая сила.

Закрылся люк транспортного люка «виманы».

И я громко сказал:

– Ёпть!

Хотел было выйти, но Сашка остановил меня:

– Сиди. Не рыпайся. Нас вот-вот выгрузят рядом с лагерем.

Нас выгрузили, и из «виманы» следом за нами мягко приземлился на редкость худой по комплекции человек. Глянул на него, посмотрел наверх. Увидел лишь мерцающее марево без очертаний. « Это ж надо! До чего додумались военные», – с этой мыслью, мелькнувшей в моей ошеломлённой голове, снова сфокусировал взгляд на незнакомце.

– Представляюсь: сержант Сергий, – сказал он почти по-уставному.

– Герой Галактики в моих глазах. Не могу понять, почему он не нравится Живе? – иронично добавил Сашка.

Юмор Александра мне был решительно непонятен. Салаги в армии не понимают дедов, а я себя на мгновение ощутил салагой.

– Креста на тебе нет! – воскликнул Сергий.

– А я его в кармане ношу, по завещанию Матушки.

Так вот и познакомились. И расстались. Как ни странно, то была первая и последняя встреча с Сергием. Повернулся я к Александру: хотел спросить его, что за хрень с колючей проволокой они установили на въезде в спортлагерь, но меня отвлёк некий свистящий звук за спиной. Сергий исчез, словно его и не было. « И где ж притаился Хотабыч», – не стал выяснять сей вопросик. У Сергия свои дела. У меня свои.

– Что это за КПП? Ни дежурного, ни дневального. И к чему тогда эта вывеска в/ч 54712?

– Камуфляж, – ответил Александр. – Выясни у Семёныча, администратора, почему никто не дежурит. Две недели тому назад здесь был выставлен пост. Непорядок!

Забрал я свой рюкзак. Снасти оставил. С машиной простился и передал ключи от неё Александру. Александр обещал переправить снасти в мой новый дом, а новый транспорт, по его словам, давно меня там ждёт-дожидается.

– В лагере в твоём распоряжении автобус ПАЗ с водителем.

Сказал так, словно наградил. Эх, но ПАЗ не ВАЗ.

Прошли мы через пустующее КПП. Дорогу от КПП в лагерь с обеих сторон ограничивали два стройных ряда деревьев. Тронув меня за плечо, Александр показал на два деревца, стоящие друг против друга. Я кивнул головой. А как же, памятны они мне!

– Вот наши дубки. Помнишь, сажали.