Текст книги "Бесштановый переворот (СИ)"
Автор книги: Владимир Черепнин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)
– Конечно, конечно. – Спектакль продолжался. – Граждане! Окажите содействие пострадавшему. Какую-нибудь вещь. Только до отделения довести. Там вернем в целости и сохранности.
– Ему и так хорошо! – Крикнул из толпы все тот же шутник.
Нашлась сердобольная старушка, которая извлекла из хозяйственный сумки только что приобретенное на рынке полотенце. Я быстро соорудил вокруг пояса подобие юбки, и мы втроем отправились в отделение, расположенное на прилегающей к проспекту улочке.
– Тебе повезло, имеются бесхозные шмотки, – шепотом сообщил сержант, после того как пенсионерка заполучив обратно свое полотенце удалилась, он достал из шкафчика потертые джинсы и футболку. – На, одевайся. Пару недель назад пьяного задержали, раздели, чтоб не сбежал. У нас ведь тут не отделение, а так, опорный пункт, так что нету ни камер, ни элементарного обезьянника. Вот, и решили, что в трусах никуда не денется. Уложили в комнату отдыха, – он кивнул на прикрытую дверь, – чтоб проспался, и часа не прошло, как задержанный пулей мимо просвистел, только его и видели…
Тем временем я облачился в столь удачно подвернувшиеся вещи. На пару размеров великоваты, но ни в моем положении привередничать.
– Я верну.
– Не надо. Только скажи там, что это мои вещи. Ну, рассказывай, про новую передачу. – Он продолжал играть в шпионов, говорил едва слышно.
– Можно нормально разговаривать, здесь они уже не снимают.
– Не в этом дело. Там, – новый кивок на дверь, – дежурный старлей отдыхает, всю ночь на ногах.
Стало понятно, почему когда наша процессия подошла к опорному пункту, сержант велел нам со старушкой немного обождать снаружи, предварительно поинтересовавшись у меня (сквозь зубы, естественно), будет ли съемочная группа заходить внутрь. Я сказал, что ни в коем случае. Мол, они не желают раскрывать свою инкогнитость, так как слух о новой передаче тут же разнесется по городу, и милиционеры будут вести себя не как обычно, а с поправкой на возможную съемку.
– Да, я, вроде как, уже все рассказал. – Я пожал плечами. – Я же сам многого не знаю. Только в общих чертах. Я на телевидении не работаю. А то стал бы я тебя предупреждать. Просто меня наняли роль сыграть. А вообще-то я – актер театра. Сейчас ни в одном спектакле не занят, вот и приходиться шабашить где придется.
– И сколько же платят за такие роли?
– Сто баксов.
– И ты согласился за сто баксов голым в самом центре города?!!!
– А что делать? Жрать-то хочется. Причем сотня за каждый эпизод. Сейчас в Северный район поедем, потом в Юго-Западный. Вот, уже – триста. А если кто из твоих коллег еще и харю мне начистит – премиальные положены. Ладно, пойду я. А то решат, что вы тут ко мне силовые методы применяете, тогда на выручку подошлют кого-нибудь. Шум поднимут. Старшому твоему не дадут отдохнуть.
В подтверждение того, что в соседней комнате отдыхается по полной программе, что-то звякнуло, булькнуло и приглушенно хихикнуло, почему-то женским голосом.
– Иди, конечно. Только, что теперь будет?
– Точно не знаю, вроде бы самого воспитанного милиционера пригласят на передачу в студию, и сообщат начальству, с ходатайством о поощрении.
– А сейчас мне что делать?
– Ничего. Минут через пять-десять выходи и продолжай нести службу. Я пошел?
– Иди… Погоди. – Сержант покопался в кармане, достал два сильно помятых червонца и протянул мне. – На, вот, на дорогу.
– Не надо. У меня ж там все есть, и одежда, и деньги.
– Бери, бери. И обязательно покажи главному. Расскажи им там, какой я отзывчивый и добрый.
А еще говорят, что все менты – беспредельщики. Нельзя всех под одну гребенку. На кого попадешь. Мне повезло. Уходил из опорного пункта одетый и даже с деньгами. О том, чтобы в этот же день попробовать завершить начатое, мысль даже не попыталась возникнуть. Там чуть не погиб, тут опозорился, как говорится, хорошего понемножку. Я дошел до ближайшей остановки и укатил домой. В городскую квартиру, само собой.
Да и было чем скоротать остаток дня. Удалось запустить свою старинную железяку, которую компьютером можно было назвать только по недоразумению. Однако, техника прошлого столетия не подвела. Жутко скрипя жестким диском, антиквариат минут через десять все же выдал подробную топографическую картинку родного города.
Утром, на свежую голову, еще раз прикинул место по карте, которое должно соответствовать резиденции Ханбайдуя. Задачка не из простых. Маловато отправных точек. Вернее, конкретная только одна. Место моей материализации на проспекте. Остальное же желало лучшего и большего. Имелось лишь визуальное наблюдение дворца до начала облавы и примерное направление нашего бегства. Оставалось надеяться на свой глазомер и чувство расстояния, преодоленного во время панического бегства по закоулкам Шайчулана.
Даже не смотря на такую скудность данных, в одной координате я не сомневался, уж слишком длинен был дворец, чтобы промазать. А вот с другим направлением было посложней. Тут ошибаться никак нельзя. И если не попасть с одной стороны означало оказаться всего лишь по другую сторону кордона янычамураев, неусыпно и круглосуточно охраняющих здание, что не так страшно: пара лишних перемещений с корректировкой, то неточность в другую сторону чревата чем-то неизвестным. А посему более страшным. Можно было угодить в реку. А она мне, ой, как не понравилась даже за то краткое мгновение, что постоял на краю обрыва. А ведь я даже не успел на нее взглянуть. Только слышал. А если еще вспомнить взгляды Оляпа и Блюма, коими они меня одарили, когда я предложил сигануть с обрыва и переплыть водоем, то перспектива вырисовывалась весьма неприятная.
Так что лучше было ошибаться в другую сторону. Но не очень сильно. Попасть просто в Шайчулан близ дворца также не устраивало. Ведь буду как всегда обнажен, чем, несомненно, привлеку всеобщее внимание. А ведь накануне заработал себе такое множество врагов из числа граждан данного княжества, которые будут помнить меня до конца дней своих и узнают, в каком бы виде я не появился. А лишний ажиотаж в любом деле ни к чему.
Короче, требовалось поточней «прицелиться». Да еще и надо было учесть место предполагаемого перехода в нашем мире. Исходя из моих расчетов, улочки там старые, сплошь застроенные пятиэтажными хрущевками. Однако, бывал там всего пару раз и довольно давно, так что вполне могло получиться так, что древние постройки снесены, а на их месте возвышается или элитное жилье, или какой-нибудь торговый комплекс.
Ночи я не дождался. Стало просто невыносимо слоняться в ожидании темноты. Воображение рисовало всяческие страсти из разряда предполагаемого развития событий, как бы я не гнал прочь любые мысли на данную тему. И чтобы до темноты не свихнуться, я поехал на место, вроде как пока на разведку, но вещи одел старые и денег не взял, только пару червонцев, чтобы было чем расплатиться за дорогу.
Никаких новостроек. Оно и понятно. Это в центре стараются натыкать многоэтажек где ни попадя из-за престижности. А сюда влезать не имело смысла. И снесенным потребно жилье предоставлять, и потом еще подключаться к древним коммуникациям. Куда проще вести строительство на новом месте. Городу пока есть куда расширяться. Да и район не очень. Ни развитой инфраструктуры, с транспортом вообще туго – лишь одна маршрутка раз в полчаса. Да и старое кладбище по соседству не располагает.
Времени было около семи вечера. Хотя визуально на вечер совсем не тянуло. Еще бы, разгар лета, дни только-только пошли на убыль. Зато тепло. А если бы вся хренальтенция зимой приключилась? Не приключилась бы. Из-за невозможности выполнения мной возложенной миссии. Не умею я голым на морозе. А если и умею, то совсем недолго. Максимум пару минут… Зато никто бы не тыкал пальцами, мол, ай-яй-яй, голый парень, а, наоборот, было бы: ой-ёй-ёй, замерзнет бедненький, и пытались бы укрыть, обогреть. Народ у нас, не смотря на всю зловредность, все ж таки сердобольный. А воображение выдало еще одну картинку на зимнюю тему: девственный снежный покров, нарушенный лишь одинокой цепочкой следов, которая неожиданно прерывается кучей теплой одежды, будто кто-то разделся и улетел. И обалдевшие менты вокруг…
Опять в сослагательную степь занесло. А ведь пора и место для телепортации присматривать. Кабы не было поздно. Увидел, как из подъезда, как раз в том месте, где по моим расчетам надо бы переместиться, вышла старушка и уселась на скамейку. Явно надолго. Сейчас скорей всего подтянутся товарки, и бабушки-старушки просидят до темноты, лясы тачая. А потом, вероятно, вахту примет молодежь. Да и вообще, безлюдной и так местность не назовешь: кто-то входит в окрестные дома, кто-то выходит, мамаши с детишками прогуливаются, а тут и из других подъездов пенсионерки повалили. Либо какой-нибудь сериал закончился.
Я решил действовать. С физиономией человека, знающего, куда идет, то есть не озираясь и не замедляя шаг, но и особо не торопясь, я продефилировал мимо бабули прямиком в подъезд. Под ее пристальным взглядом, само собой. Там сразу шмыгнул под лестницу, авось в темном закутке будет время незамеченному одеться, ежели в параллельности занесет не туда, и придется возвращаться и менять координаты перехода. Подумав напоследок, что янычамураев бояться – в Шайчулан не ходить, я переместился. Когда уже давил на камень, вдруг дошло, что не все так просто, если попаду не по назначению. Слишком увлекся вычислением плоскостных координат, а про третью повысотную составляющую совсем позабыл, и вернуться обратно под лестницу вряд ли получится…?
Ай да я со своим глазомером! Попал почти что во дворец. Оказался на невысокой (всего ступеней десять), но широченной, обрамляющей все здание лестнице.
Правда, в локальном смысле удачным перемещение нельзя было назвать. Ступни попали аккурат на ребро ступени. Секунду побалансировав, я все ж не удержался и соскочил на ступеньку ниже, слегка ударившись о край задней частью голени левой ноги. Непроизвольно ойкнул, кажется, матом. Чем и привлек к себе внимание. А привлекаться было кому. У них работа такая. У подножия лестницы, вдоль всей ее протяженности, на расстоянии шагов десяти-пятнадцати друг от друга, выстроилась цепь янычамураев. То ли почетный караул, то ли последний рубеж обороны. Словом, однозначный «но пассаран», окажись я по ту сторону, ни за что бы не прошел.
Гвардейцы стояли спиной ко мне, но на звук моего появления отреагировали мгновенно, как минимум трое ближайших. За телодвижениями двоих дальних я наблюдал лишь боковым зрением, а вот с ближайшего не сводил глаз, готовый в любой момент вернуться в родное измерение при малейшем намеке на агрессию со стороны охранника.
У воина, как и накануне у его соплеменника, раскосые глазки округлились, рот приоткрылся. Но и только. И тут до меня дошло: я же оказался за спинами янычамураев, значит, по логике, вышел из дворца. Значит там или живу в гостях у князя, или работаю. Да, выгляжу немножко экстравагантно, учитывая полную обнаженность. Не их собачье дело. Дабы воин укрепился в своих догадках, что имею право расхаживать где угодно в любом виде, я скорчил недовольную мину, мол, службу надо нести как положено, а не пялится на княжьих гостей, затем зевнул, потянулся и отметив, что янычамураи начали разворачиваться, чтобы продолжать наблюдение за вверенным им участком, развернулся и сам. Неспешно поднялся на верхнюю площадку. Там, не удержавшись, оглянулся. Мало ли, вдруг кто крадется? Нет. Все путем. Стоят, бдят в положенную сторону.
Пока все складывалось. Дабы успех не захирел, его надо развивать. Вдоль всей лестницы тянулась терраса. Колонны, бортики, кадки с пальмами, диванчики. Короче, уютные уголки на свежем воздухе. А по другую сторону от ступеней – несколько проходов (никем не охраняемых) во внутренние помещения. И я вошел во дворец. Внешняя прямолинейность сразу же закончилась. Залы, коридоры с множеством ответвлений, опять залы. Лабиринт, да и только. Не останавливаясь ни на секунду, я уверенно шел, на самом деле, понятия не имея, в какую сторону надлежит двигаться.
Хоть и редко, но люди встречались. Воины, слуги, наверное, еще и кто-то рангом повыше, судя по одеяниям и властным физиономиям. Но куда им до меня? Я шел с такой надменной харей, что ни у кого и мысли не возникло остановить и поинтересоваться: что это я разгуливаю в столь непотребственном виде. Всем своим видом я показывал, что имею на это полное право. И пока верили. Останавливались, провожая недоуменным взглядом, но пока молчали.
Я отлично понимал, что это до поры до времени. Стоило натолкнуться на какого-нибудь более менее значимого вельможу из числа приближенных к князю, и все, кранты. Никакая наглая рожа не спасет. И не факт, что кто-то уже не доложил по инстанции, мол, разгуливает парнишка, в чем мать родила и каковы будут инструкции на его счет, ежели встретится вновь?
Так что оказавшись в небольшой и спокойной комнатке, я, недолго думая, сдернул со стены портьеру, бесцеремонно отодрал от нее узкий и длинный прямоугольный клок и соорудил себе из него приблизительное подобие туники. С одной проблемой разобрался. Уже не так буду бросаться в глаза. Да и хоть уже понемногу начал привыкать к своей периодической бесштановости, дискомфорт все ж имел место быть.
Осталось всего ничего – начать и кончить. Найти князя и известить его о наличии принцессы. Знать бы еще, куда идти. Хотя бы в какую сторону. И спрашивать нельзя, сразу спалюсь. Я решил, что рано или поздно попаду куда надо. И продолжал бродить по закоулкам дворца. А в башке крутилась киношная цитата: «Ну, кто так строит?».
Вышел на балкончик с видом на реку. Так и не понял, почему мои провожатые накануне решили, что я рехнулся, когда предложил переплыть на ту сторону. С виду река, как река. Почти как наш Дон. Странный непонятный звук, что-то утробно-глотательное, как и в прошлый раз вызвал мурашки по всему телу. Но источник увидеть не удалось. Как раз лупился в другую сторону, а когда повернулся, то взору предстали лишь расходящиеся кругами волны, словно плесканулась огромная рыба. Типа белой акулы. Скорей всего, в водоеме водились какие-то хищники, пожирающие всех попавших в реку. А там кто его знает? Да и не столь важно. Других дел по горло кроме изучения фауны.
Я покинул балкончик и вновь продолжил скитания, держась речной стороны, где преобладали узкие коридорчики и прочие мелкие помещения. Задворки дворца. Людей встречалось мало, а кто и попадался, прижимался к стеночке, пропуская важного господина какого-то хрена забредшего на служебную половину.
Конечно, понимал, что по этим закуткам могу бродить вечно. Князь уж точно никогда тут не появляется. Поэтому периодически я делал осторожные вылазки на хозяйскую половину. Пока безрезультатно. Но, как говорится, упорство вознаграждается.
Протиснувшись в очередной раз по непонятно для чего построенной щели (назвать коридором этот узкий проход язык не поворачивался), попал за портьеру, выглянул и понял – я в апартаментах княжича. Тот восседал на маленьком троне всего метрах в трех от моего укрытия, лицом ко мне.
Исходя из рассказов Блюма о попытке наследника заставить девчонок на кухне плясать непотребные танцы, я ожидал увидеть тинейджера примерно одного возраста с юным разбойником. Однако княжеский отпрыск оказался совсем ребенком. Лет десять максимум. Успела мелькнуть мыслишка насчет моего провожатого, мол, нехорошо маленьких обижать. Мелькнула и тут же пропала. Чуть приглядевшись, понял, что детеныш одним только своим видом, без непотребственных поступков, напрашивается на тумаки и затрещины. Доселе абстрактные для меня определения, такие как «ублюдок», «выродок» и «гаденыш», приобрели образ. Теперь я знал как они выглядят на самом деле.
А я еще только что ратовал за то, что умею корчить надменную рожу. Да по сравнению с этим пацанчиком, все мои физиогномические упражнения тянули лишь на изображение из себя добряка-парня. Ненависть, презрение, высокомерие, – все это так неестественно смотрелось на детском личике, что антипатия зародилась мгновенно и продолжала возрастать.
А княжич не замечал, что уже не один. И продолжал свое занятие. Как и положено детишкам этого возраста, он играл. В свою своеобразную игру. Вел разговор с воображаемым собеседником. Вникнув в смысл слов, я понял – ублюдок играет в «короля».
– Да, да. Полозий у моих ног. Умоляй, не умоляй, уже ничего не изменишь! – Голос, хоть и тонкий, но какой-то дребезжащий, и надменные интонации вполне соответствовали внешним данным, так что моя неприязнь еще прибавила в весе. – Отныне так и будет! Я отделился от Юпалтыны и создал новое королевство! И теперь я тоже король! Великий и Могучий Байдуйхан! И Традичайное княжество не верну. Я его завоевал, и оно теперь мое! Все, Кульдульперпуксушка, убирайся с глаз моих долой! И помни, скоро возьмусь и за Срединное!
Вот оно как! Конечно, если перефразировать известное выражение, то плох тот князь, который не мечтает стать королем, но не в данном измерении. Оно и у нас в лихие века с самого начала зарождения власти любые посягательства на нее карались самым жесточайшим образом. Конкурентов травили, душили, казнили, в орде, так вообще, додумались до профилактической ломки хребтов вероятным претендентам. Но периодически заговоры прокатывали, власть менялась. Однако, это у нас. А здесь, где король поставлен выше всех богов, и десятой доли подобных речей достаточно для искоренения всего княжеского рода.
Забавная тенденция просматривается. Перпуздок спит и видит себя на королевском троне. Этот наследничек мечтает об отделении и создании собственного государства. Интересно, юный сепаратист сам до такого догадался или за папашей дразнится? Скорей всего, последнее. Хотя, не мое это дело. По крайней мере, пока. Вот станет Паля королевой, тогда совсем другой расклад будет. И опять же, мечтать не вредно, пусть себе мечтают, лишь бы не начали воплощать свои грезы в реальную действительность.
А в данный момент я решил немножко припугнуть княжича и с его помощью добраться наконец до Ханбайдуя. Детенок играется? Что ж, я тоже не против сыграть. В чертика из табакерки.
Я резко отдернул портьеру и в два прыжка оказался нос к носу с княжичем. Как ни странно, но Байдуйхан не испугался. Почти. Только слегка вздрогнул, но это от эффекта неожиданности. А вот во взгляде не читалось ни капельки страха. Недовольство, ненависть – да, но не испуг.
– Ага! Новый воспитатель вместо нечаянно упавшего в речку? – Определил мой статус наследник. – Шпионишь? Плохо кончится. Если расскажешь папуле про то, что видел, он меня, конечно, выпорет. Но и ты долго не протянешь. Нечаянно гибнут почему-то мои воспитатели, то в речку падают, то травятся. А за воспитателей папуля меня не порет. Не ругает даже, а наоборот, молодцом называет и достойной сменой. Ну, что, будешь ябедничать?
– Еще как. Только не папуле. Ты немножко ошибся. Я действительно шпиён, но не твоего папаши, а короля. Так что вам обоим мало не покажется.
Как же быстро сменилось выражение физиомордочки! Только что пуп земли, а спустя мгновение, уже плаксивая гримаса. Видно, понимал, что играется в запрещенные игрушки.
– Это не я. Я не виноват. – Захныкал княжич, и, что интересно, из глаз покатились натуральные слезы. – Это изверг-отец заставляет! Все он. Не я! Он во всем виноват. И не только в этом. Он постоянно проворачивает темные антикоролевские делишки. Его надо судить и казнить. А меня на его место. Буду править правильно и хорошо. Во славу Великого Кульдульперпукса. А отец и сейчас проворачивает какую-то тайную сделку. Если доложишь королю, что я невиновен, а наоборот, помогал разоблачить предателя, то проведу в такое местечко, откуда очень удобно шпионить за князем-бунтовщиком.
Действительно, молодец и достойная смена. Лихо наследничек перевел стрелки. И еще так ненавязчиво открестился от папаши: сначала вместо папули назвал извергом-отцом, а потом и вообще – князем-бунтовщиком, мол, никаких родственных связей.
– Договорились? – Теперь слезки пропали, и княжич даже улыбнулся. Гаденько так. Заискивающе-подхалимски.
– Посмотрим. Веди пока.
– А когда его казнят, я сразу стану князем? – Подленький наследник уже витал в своих грезах.
– Это не мне решать. Может, король и не станет папашу твоего трогать.
– За такое станет. – Уверенно заявил Байдуйхан. – Но, на всякий случай, ты еще прибреши от себя, чтобы уж наверняка. А я в долгу не останусь, отблагодарю по-княжески.
– Прекращай торговаться, веди уже! – Я начинал терять терпение. Ощущение от общения с этим выродком было еще то, словно вляпался во что-то.
– Сейчас, сейчас. А ты князя сразу арестуешь?
– Ты что, забыл кто я? Я только шпионю, а арестовывать явятся другие.
– Но ведь ты наделен властью? Полномочия имеешь?
– Само собой. Данной мне властью принимаю тебя в героический отряд пионеров-стукачей имени Павлика Морозова.
– А это почетно?
– Очень. Для таких, как ты. – Заверил я юного предателя, хотя понимал, что Павлику, ой, как далеко до этого выродка, наш стукачок родителя сдал ради идеи. Хотя и этот тоже не просто так от скуки. А идеи разные бывают. Меркантильные тоже. – Все. Пошли. И если еще слово вякнешь, про папашу умолчу, а тебя заложу по полной программе. И прибрешу еще.
Угроза подействовала. Княжич повел. А чтобы он ненароком не вздумал дать стрекача в какой-нибудь закуток, я крепко держал его за шкирку.
Совсем непонятно было, зачем понастроили эти узкие галереи, всяческие ответвления, какие-то тупички и прочие загогулины, совсем не соответствовавшие моему представлению о дворцах. А, может, это и есть так называемые задворки?
Минут через десять пришли. Почти. Княжич состроил страшную мину, поднеся палец к губам, и перешел на цыпочки. Мне-то попроще было. Босиком я и без того беззвучно передвигался. Крались мы около минуты. Впереди замаячила очередная портьера. Наследный пионер-герой указал на нее пальцем, мол, там его папаша должен в данный момент обделывать темные делишки. Вроде не сбрехал, потому как с той стороны отчетливо слышались голоса.
– Я свободен. – Произнес Байдуйхан практически беззвучно, и что интересно, он не спрашивал, а утверждал. Кипелов, блин.
Я махнул рукой, давая понять, что он может уматывать. Что тот и не преминул сделать. Я же, отыскав щелку между двумя портьерами, прильнул к ней и начал шпионить без каких-либо угрызений совести.
Оказалось, что я нахожусь чуть выше основного помещения. Не знаю, как правильно называется этот архитектурный изыск, может, приступок или балюстрада. Узкая полоса, всего в полметра шириной, уходящая в обе стороны, возвышаясь над полом где-то на метр. Вероятно, раньше по ней были расставлены какие-нибудь вазы, скульптуры или еще какие украшения, а потом князю захотелось сменить интерьер, и он велел задрапировать стену.
Помещение не отличалось размерами. Примерно десять на десять. Да и убранство свидетельствовало, что комната не предназначена для официальных приемов.
Собеседников было трое. Который из них князь я понял сразу. И даже не по надменной харе, богатому одеянию и офигительному сходству со своим отпрыском. Просто остальные двое никак не тянули на высокородный титул. Одного я знал, и весьма удивился, увидев его здесь. По идее, он никак не мог находиться в данном месте. Это был управляющий сюсюлятником Малабук. Вторая личность вроде как тоже была знакома, но полной уверенности не было. Нам же даже представители другой человеческой расы все кажутся на одно лицо, что тогда говорить про тварюгапиенсов? Однако, по логике, это должен быть именно тот ктотышка, что сначала мелькал в сюсюлятнике, а затем управлял зыкчугом. Иначе, Малабук не смог бы так быстро пересечь королевство. Электричек-то у них нет.
И что могло объединять эту троицу? Князь, ктотышка и управляющий сюсюлятником. Непонятно. На первый взгляд. Но стоило перевести персонажей в нашу плоскость, воспользовавшись аналогией, все становилось на места. Крупный губернатор, представитель торгового капитала и директор государственного предприятия. Тут уж без вопросов. Незаконный бизнес. Как выразился наследник, темные делишки.
До меня доносился лишь гул голосов. Пытаясь прислушаться, я присел у щели. Уже лучше. Теперь можно было разобрать обрывки фраз. Как я понял, князь требовал от Малабука доставить несколько маленьких сюсюлей, чтобы наладить производство здесь, потому как воровать готовую продукцию весьма опасно, так что Ханбайдуй заботится о безопасности управляющего. Да и экспорт товара все равно проходит через земли княжества. Однако Малабук наотрез отказывался, во-первых, потому что считал что в таком случае в нем отпадет надобность, и он потеряет свою долю прибыли. А, во-вторых, по той причине, что смерть за воровство маленьких сюсюлей гораздо страшней смерти за воровство сюсюлевой ткани.
А вот, чем она страшней, дослушать не удалось. Подлый княжич, тихо подкравшись, пихнул меня, и я кувыркнулся с возвышения прямо пред светлые очи всей троицы. Благо невысоко, я каким-то чудом умудрился сгруппироваться и, завершив эффектный кувырок, быстро поднялся на ноги, оказавшись метрах в трех от государственных преступников. В принципе, мне было по фигу, что они обворовывают Кульдульперпукса, вот станет Паля королевой, тогда другое дело, а пока пусть себе воруют…
Только я хотел объяснить свою позицию, в смысле ее первую часть, до начала царствования моей знакомой, как раздался паскудный голосок:
– Папуля, это я поймал королевского шпиона. Его убивать надо, а то всем нам – капец!
– Молодец, сынуля! Достойная смена. Конечно, убьем, вопросов нет. – И свистнул.
Мгновенно из каких-то укрытий появилось четверо янычамураев. Странно, мне думалось дворец охраняется только по внешнему периметру. По крайней мере у княжича не было никаких телохранителей, иначе я досюда бы не добрался. Скорей всего Ханбайдуй подстраховался перед встречей. А что? Кокнут прохиндеи вельможу, ограбят, да и улетят на зыкчуге. С них станется.
Меня схватили быстро, но не больно. А то я б уже смылся в родной Воронеж, и по фигу где бы и в каком виде появился. Они даже не достали свои большие кривые ножики, видимо наблюдали из укрытия и решили, что я не представляю опасности. Просто двое телохранителей с двух сторон взяли меня за руки, крепко, но без увечий.
Князь задумался, видимо решал какому виду экзекуции предать незваного гостя. Я воспользовался паузой.
– Погоди, Ханбайдуй, выслушай, а потом будешь решать, казнить или миловать. – И, не дожидаясь высочайшего соизволения, сразу продолжил. – Я никакой не шпион. Пришлось так сказать княжичу, чтобы он меня сюда привел. – Была мыслишка сдать гаденыша, рассказав, как он хотел папулю на казнь отправить, но пожалел: маленький, глупенький… гаденький, подленький. – Я тут совсем по другому делу. Я должен поведать тебе великую тайну. У Кульдульперпукса в заточении находится законная наследница, принцесса Пальпулькидра, дочь пропавшего короля Сильбульлиона. – Как только выговорил? Сам удивился. Про их приставку Кля не стал упоминать, а то еще что-нибудь другое получилось бы нечаянно, неудобное. – Так вот, ты на праздник прихвати с собой побольше своих янычамураев. Желательно всех. На всякий случай. И надо потребовать от узурпатора, чтобы был проведен обряд первородства.
– Что-то я не верю в твою сказочку о принцессе, – князь продолжал смотреть на меня крайне подозрительно, – пытаешься жизнь спасти? Не выйдет, однозначно.
– Хочешь, не верь, мое дело маленькое, новость передать. – Я состроил самую равнодушную рожу, на какую только был способен. – Только Ненебаб поверил сразу и явится с армией. – Я сбрехал, не моргнув глазом, хотя соседнего князя еще и не видел. – А вы с ним, вроде как, не очень дружите и даже периодически воюете. Конечно, на празднике никаких конфликтов, сразу в Глоталку, но на обратной дороге он ведь может и подкараулить тебя… Короче, поступай, как знаешь.
Вроде как все. Миссия выполнена. Можно и домой. Только куда там занесет? А ведь еще и не стемнело. Здесь-то пока не убивают. Опять накаркал…
– Живым ты отсюда не выберешься. – Безапелляционно заявил Ханбайдуй. – Вопрос лишь в том, какова будет твоя смерть. Если хочешь легкой, говори, как попал во дворец? Кто тебя провел?
– Ты не поверишь, сам, без чьей-либо помощи, перенесся из параллельного мира. – С чего меня на правду потянуло? Уж точно не из желания легкой смерти.
Не поверил.
– Не хочешь говорить, не надо. Без тебя найдут предателя. Тебя даже пытать не будут. Потому как самая страшная пытка не терзание тела, а мысленные мучения. – Ни фига себе, он еще и философ. – Так вот, тебе уготована самая страшная участь. Остаток жизни ты проведешь в ожидании живогрызов. – И посмотрел на меня так злорадно, словно ничего страшней и не бывает. Вполне вероятно, но я понятия не имел, о чем речь, так что не оправдал княжеские надежды: не стал просить пощады и даже в лице не переменился. – Не передумал? Крепкий парень. Ну, что ж, у меня дела. Прощай. – Князь обратился к держащим меня янычамураям. – Ведите его в Камеру Страха.
И меня повели. Даже руки отпустили. Так что со стороны я выглядел вполне крутым меном. Иду себе, а по бокам два телохранителя. Я попытался завести беседу, в смысле расспросить немного о страшных живогрызах, но янычамураи хранили молчание, и я оставил попытки разговорить истуканов.
Шли достаточно долго. Сначала пересекли весь дворец, покинули его через торцевой выход, а потом еще метров триста по тропе вдоль реки. Свернули в широкое ущелье между невысокими скалами, прошли по нему еще метров сто. Наконец добрались. Вырезанная в скале лестница поднималась метров на пятнадцать и упиралась в небольшую башенку.
Поднялись. Один из моих сопровождающих постучал в дверь. Условным стуком. Как будто кто-то посторонний захочет сунуться сюда по доброй воле. Судя по тому, что князь считал данное место страшней телесных пыток, никто не должен иметь желание попасть сюда самостоятельно. Хотя, кто их знает, может имеются местные экстремалы.
Дверь открыл стражник. Обыкновенный. В смысле не янычамурай. Мы прошли внутрь. Там находился еще один воин.
– Приговоренный? – В голосе встречающего слышалась надежда на отрицательный ответ.
Гвардеец молча кивнул.
– Значит буду оповещать. Давненько не приходилось. – Стражник подошел к стене, являющейся частью скалы, взял небольшой молоточек и трижды ударил им по металлической пластине, вмурованной в скалу. – Теперь ночью явятся.
Под неусыпным надзором янычамураев меня провели по высеченному в скале коридорчику, ведущему прочь от белого света, вглубь каменного монолита, который метров через пять закончился очень массивной дверью. За которой я благополучно оказался через несколько секунд.
