Текст книги "Саракш: Кольцо ненависти"

Автор книги: Владимир Контровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

…Интересно, думал Мак, возвращаясь к себе, и почему это Странник счел меня более подходящим для этой ответственной дипломатической миссии, чем себя? Темнит?..

* * *

– Вот, ваше превосходительство, – сидевший на переднем сиденье невысокого роста ротмистр пограничной стражи, одетый в изрядно поношенную и выцветшую форму Легиона, махнул короткопалой кистью, перевитой жилами и похожей на старый древесный корень. – Мы почти приехали.

Ротмистр был стар. Служить он начал, по всей видимости, еще во времена Империи, многое видел, многое пережил, карьеры не сделал, и потому выработал философский взгляд на жизнь. К «высокоуполномоченному Временного Совета» он обращался почтительно, но без подобострастия, и это Максиму нравилось – слишком уж надоел ему за последнее время явный и скрытый подхалимаж, царивший в коридорах власти.

Кортеж – длинная черная бронированная машина «представительского» класса и два транспортера с охраной (один спереди, другой сзади) – перевалил через гребень пологого холма и покатился вниз, к реке. Последние двадцать километров пришлось преодолеть по земле: пандейцы нервно воспринимали появление летательных аппаратов у своей границы, и Максим сменил летающую штабную платформу на эту автоколымагу, которую он сразу же окрестил «катафалком». Окна в «катафалке» были маленькими и подслеповатыми, и поэтому видно из него, да еще с заднего сиденья, массаракш, было плохо: Максиму удалось только различить впереди мост через реку и какие-то строения на том берегу. Ему страшно надоело сидеть в тесном чреве посольского авто, где удушливо пахло старой кожей обивки салона, и как только кортеж остановился, Максим сразу же выбрался наружу, вдохнул полной грудью воздух – хороший, чистый, настоящий воздух, без примеси дыма, не говоря уже о радиации, – и огляделся.

Да, подумал он, прав был Странник. Это действительно райский уголок, невозможное место среди исполинского кладбища полуживых, именуемого Саракшем. Неширокая река с прозрачной водой: видны желтое песчаное дно и рыбная мелочь, резвящаяся у дна. Пара пестрых птах, сосредоточенно прыгающих у самой воды в поисках снеди; живая и сочная зелень лугов, разрезанная бурой полосой ненаезженной дороги, по которой прибыл кортеж. Оазис жизни в мире смерти, оставшийся не тронутым атомной чумой, – за рекой лесистые горы, скругленные и уютные, словно греющиеся на солнце домашние коты; и где-то там есть засеянные поля и уютные города без грязи. Вот какая ты, Пандея, мир древней магии и лихих амазонок… Хотя, быть может, это всего лишь прихожая, а дальше там все как везде на этой несчастной планете: и пыль, и мусор, и неустроенность, и ложь, и злоба. И все-таки – красиво и похоже на Землю, бережно хранимую руками людей, ставших людьми…

Так, сказал себе Максим, отставить расслабляться. Хозяева – и хозяйки – всей этой буколики настроены не слишком дружелюбно по отношению к бывшей Империи, бывшей Стране Отцов, а ныне Республике: они вроде бы имеют к ней основательные претензии. И ты, Ваше превосходительство, Высокий уполномоченный по дипломатической части, прибыл сюда не отдыхать-дышать свежим воздухом, а дело делать. Так, и что тут у нас насчет дела?

Имперский берег реки был пустынным, только у основания моста, возле полосатого шлагбаума и такой же полосатой будки, стояли двое часовых-пограничников с автоматами. На противоположной стороне моста, возле серого шлагбаума и серой будки, виднелись две фигуры в пятнистых камуфляжных комбинезонах пандейской пограничной стражи, а сразу же за этим контрольно-пропускным пунктом начинался городок, вернее поселок: несколько десятков игрушечных разноцветных коттеджей, беспорядочно разбросанных вдоль берега. И еще Максим заметил вдалеке, на заречном холме, какие-то развалины, похоже старинные, – они были сплошь увиты дикой зеленью.

– Что это? – спросил он пограничного ротмистра, вылезшего из машины и стоявшего рядом с ним, показывая на эти развалины.

– Руины древней пандейской крепости Гааг-До, Ваше превосходительство. Восемьсот лет назад войска имперского маршала Габеллу Непобедимого…

Вот это да, подумал Мак, вглядываясь в расплывшиеся очертания разрушенных стен и башен. Случайно или умышленно пандейцы выбрали для «дипломатических переговоров на высшем уровне» именно это место? Ох, чую, неслучайная это случайность… Значит, мы ехали там, где когда-то шагали через леса железные батальоны этого самого Габеллу, как его там, светоча острия? Лесов давно нет, свели их начисто за сотни-то лет, а вот развалины – развалины остались. Историческая память, массаракш…

– Значит, это там сожгли пандейскую жрицу? – спросил он, в упор глядя на старого служаку.

– Да, если верить легенде, – ротмистр пожал плечами. – В старину воевали жестоко, Ваше превосходительство. Где-то вон там, – он махнул рукой в сторону лесистых пандейских гор, – есть Роща Черепов, в которой ведьмы согнутыми стволами деревьев разрывали на части пленных солдат Империи. Если верить легенде, Ваше превосходительство.

На противоположном берегу реки вспыхнул яркий огонек, похожий на солидных размеров солнечный зайчик, и ротмистр встрепенулся.

– Идемте, Ваше превосходительство, – сказал он, подбираясь и становясь как-то даже выше ростом, – вас уже ждут.

Они – Максим, ротмистр, переводчик-секретарь и четверо солдат почетного эскорта – подошли к основанию моста на этой стороне реки, когда на той стороне показалась группа людей в форме, быстрым шагом двинувшаяся им навстречу. Дипломатический протокол официально-конфиденциальных встреч на высшем уровне соблюдался до мелочей: имперцы (для хозяев этих мест они оставались имперцами) и пандейцы встретились точно на середине моста.

Пандейцев было пятеро. Все они были одеты в комбинезоны «хамелеон», менявшие окраску с зеленой на серо-голубую, – в униформу пандейского спецназа, – и все они были молодыми женщинами. Об их принадлежности к элитным частям говорили зеленые береты, скрывавшие волосы, и нагрудные знаки: дикая кошка, вытянувшаяся в прыжке. У четырех «кошек» висели за плечами автоматические винтовки, у пятой на правом боку – кобура, из которой виднелась рубчатая рукоять пистолета, на левом – клинок, представлявший собой нечто среднее между длинным ножом и коротким мечом. Наверное, мелькнуло в голове Мака, такими вот ножичками предки этих девиц, если верить легенде, и творили бусы для своей богини. Для Духа Лесов – или как там будет «дух» в женском роде?

Максим не часто общался с саракшианками, и поэтому сейчас он во все глаза (стараясь все же не выходить за рамки дипломатической вежливости) разглядывал пандеек. Девушки были симпатичными, однако их портило каменное выражение лиц, делавшее их похожими на ожившие статуи. Интересно, умеют ли они улыбаться, подумал он. Наибольший интерес у Максима вызвала старшая из «кошек». На вид ей было около тридцати, и она была вооружена мечом. Старшая, несомненно, была красива, но глаза… Зеленовато-серые глаза амазонки источали льдистый холод – это были глаза профессионального убийцы, и хотя пандейка нисколько не походила внешне на незабвенного ротмистра Чачу, Максим ничуть не сомневался в том, что по духу они брат и сестра – одного поля смертоносные ягоды. Вот же головорезка, подумал Максим, и откуда только такие берутся…

– Есаул Аанни, – представилась «головорезка». – Имею радость препроводить вас в Дом Беседы.

Она говорила на староимперском, твердо выговаривая согласные, но никакой особой радости ее ледяные глаза отнюдь не выражали. Ритуал, подумал Максим. Есаул? Ну да, в Пандее кавалерия как род войск существовала дольше всех других стран континента, а затем кавалерийские чины и звания перекочевали в спецназ, в корпус «яростных лесных кошек». И тут только он сообразил, что «кошек» только пять, а не семь, как имперцев, и что Аанни – всего лишь командир эскорта, а никак не глава миссии. Странно… Неужели пандейское посольство возглавляет какая-нибудь ветхая старушка, которой сложно добрести до моста?

– Высокий уполномоченный Временного Совета Республики Мак Сим, – ответил Максим по-пандейски (не зря практиковался!), соблюдая вычурные обороты речи. – Радуюсь встрече, есаул Аанни, и готов идти с вами путем, который вы укажете.

На красивом лице пандейки не дрогнул ни один мускул. Она повернулась и пошла, нимало, похоже, не заботясь, следуют ли за ней гости. Аанни шла перетекающей походкой, походкой сильной, ловкой и уверенной в себе хищницы, и Максим подумал, что пяток таких вот «кошек» могут стать серьезными противниками даже для него.

Они шли недолго. Миновав пандейских пограничников (эти оказались мужчинами, механически-отточено взявшими «на караул»), делегация прошла метров сто и остановилась у одноэтажного белого здания с тонированными окнами и широким каменным крыльцом.

– Здесь, – лаконично уронила Аанни, показывая на крыльцо. – Вас ждут, Высокий уполномоченный.

Сказав это, она спокойно отошла в сторону (ее солдаты последовали за ней), села на невысокую скамеечку слева от крыльца и застыла-окаменела. Богопротивным колдовством они превращают мышцы своего тела в камень, вспомнил Максим. Пограничный ротмистр со своими легионерами расположился напротив (он казался ничуть не удивленным), а Максим в сопровождении секретаря-переводчика поднялся по ступенькам крыльца и потянул на себя тяжелую деревянную дверь.

* * *

В просторном холле было полутемно. Вероятно, это было сделано специально – кому-то, наверное, хотелось проверить, как будет себя вести посол бывшей Империи, прибывший на переговоры и оказавшийся вдруг в пустом помещении, где мало света. Но этот кто-то не знал, что Максим хорошо видит не только в полумраке, но и в полной темноте.

Максим огляделся, не обнаружил ничего примечательного, спокойно пересек холл и раздвинул висячую занавеску из стеклянных бус, разошедшуюся с легким звоном; секретарь следовал за ним безмолвной тенью. Комната за занавеской была освещена и не была пустой: в самой ее середине за низким квадратным столом из темного дерева сидела темноволосая женщина в строгом сером брючном костюме: смуглая, с яркими и очень выразительными глазами. А перед столом стояло второе кресло, пустое, и поодаль, у стены, – еще одно.

– Мак Сим, Высокий уполномоченный Временного Совета Республики. С кем я имею радость встретиться?

– Итана Энгу, великая кёнигин Пандейская, – ответила женщина, беззастенчиво рассматривая его с головы до ног. – Радуюсь встрече с Маком Симом – я слышала о тебе.

Голос у кёнигин был бархатно-вкрадчивый. Мягкая кошачья лапка с коготками, подумал Мак, пытаясь собрать в кучу мысли, разлетевшиеся сухими листьями под порывом ветра. Вот это да… Фактическая правительница Пандеи собственной персоной – кто бы мог подумать? Так вот почему она не вышла мне навстречу – статус не позволяет: кто она и кто я… Но обращение на «ты» – это отнюдь не фамильярность царственной особы: согласно пандейскому этикету, оно означает предрасположенность. Хороший знак… И одновременно он понял, что почувствовал маршал Габеллу восемь веков назад, глядя на плененную жрицу, – это было как удар в сердце. Да, пандейские ведьмы действительно существуют, это тебе не сказки… Сколько же ей лет? По виду – лет тридцать, не больше, да и Странник говорил о «молодой жене» кёнига Торира Энгу. И тут вдруг Максим ощутил легкое, почти незаметное покалывание в висках. Э, нет, на экстрасенсорику нас не возьмешь…

– Садитесь, гости, – Итана чуть шевельнула рукой, – будем говорить.

Только тут Мак заметил еще одну женщину, сидевшую за спиной кёнигин, – скорее всего, та была переводчицей. Вряд ли правительница Пандеи в ней нуждалась – она без всякого акцента говорила по-имперски, – однако протокол есть протокол. Каммерер сел, продолжая чувствовать на себе ощупывающий взгляд великой кёнигин. Ах так, сказал он себе, ощущая какую-то странную неловкость, ладно, я тебя сейчас тоже буду рассматривать, ведьма лесная…

Взаимный обмен испытующими взглядами продолжался недолго. Но даже если бы у Максима было больше времени, он вряд ли смог бы описать внешность великой кёнигин. Он сказал бы коротко: эта женщина совершенна (и даже удивительно, что она дочь дикого варварского мира). Единственное, что запомнил Максим, – глаза Итаны, словно две «черные дыры», два провала в параллельные вселенные, где умирает и вновь рождается свет. Да, пандейские ведьмы действительно существуют, и встречаться с ними – не самое простое дело…

– Итак, – похолодевший голос кёнигин вернул его к действительности. – Мне очень бы хотелось, чтобы наша встреча оказалась полезной для обеих наших держав. Запоминайте и записывайте, – она посмотрела на секретарей, – все, что услышите. Волею великого кёнига Пандейского, являющегося также законным императором всех северных земель, я имею сказать: наилучшим разрешением противоречий между Пандеей и бывшей Империей, ныне именующей себя Республикой, станет присоединение бывших имперских областей к Пандее и признание населением этих областей Торира Энгу, великого кёнига, императором Новой Империи. Что имеет на это сказать Мак Сим, Высокий уполномоченный Республики?

Максим выдержал небольшую паузу.

– У меня вопрос, великая кёнигин: зачем это нужно Пандее?

– Вам незнакома суть нашей истории, господин Высокий уполномоченный? – на смуглом лице Итаны проступило легкое презрение.

– Более чем знакома. Но мне известно, что ваша страна под мудрым управлением его светлости кёнига Пандейского процветает: у вас нет ни особых внутренних трудностей, ни насущных проблем, требующих немедленного решения. Зачем же вам брать под свою руку разоренную страну с полуразрушенной экономикой и неустойчивой политической структурой? Какая вам от этого польза? Вам остро нужны заговоры, преступность, неустроенность и озлобленность сорока миллионов голодных людей? Чем вы их будете кормить, и какой вам от них прок? Вы получите закон сообщающихся сосудов: наша разруха перетечет к вам и уровень жизни в Пандее снизится – это неизбежно. Мир изменился, и многие земли уже не столь ценны, как это было в прежние времена… Так не выгоднее ли Пандее заключить прочный союз с Республикой и торговать, извлекая из этого гораздо больше пользы? Или, преследуя суть истории, вам непременно нужна война? На это я могу сказать одно: единственное, что мы еще не разучились делать, – это стрелять. Война с нами не будет для Пандеи ни легкой, ни победоносной. Будут горы трупов с обеих сторон, и что в результате? Чего вы добьетесь? Того же, с чего мы начали, – присоединения земель, уже окончательно доведенных до нищеты. Вам это надо? Великому кёнигу Пандейскому мало власти? (Максим чуть было не сказал: «Тебе, великая кёнигин, мало власти?», но вовремя себя одернул.) А если дело дойдет до атомных бомб – нужна ли великому кёнигу власть над радиоактивными пустынями: такими, как за Голубой Змеей? А эти пустыни могут появиться и здесь, на месте этих живописных гор. Подумайте об этом, правители Пандеи. А я волею Временного Совета Республики имею сказать: мы гарантируем вам ненападение с нашей стороны. Республика – это не Страна Неизвестных Отцов, великая кёнигин Итана, у нас иные планы на будущее.

– И какими же планами вы можете нас увлечь? – спросила пандейка. В ее голосе крошился лед.

– Просто жить. Хорошо жить и радоваться жизни. И все это – не за чужой счет.

Наступило долгое молчание, прерываемое только шорохом бумаги – оба секретаря торопливо поправляли свою скоропись.

– Я выслушала, – произнесла кёнигин, нарушая затянувшееся молчание. – А ты не только… – она вдруг запнулась, – ты еще и умен, Мак Сим. Это хорошо…

Итана сделала знак своему секретарю, та исчезла за стеной, оказавшейся искусно выполненной ширмой, и вскоре вернулась, неся маленький поднос с четырьмя чашечками, истекавшими ароматным паром. Лесной чай, вспомнил Максим, – он подается, когда между гостями и хозяевами наметилось взаимопонимание. Хороший знак…

– Я обдумаю твои слова, Высокий уполномоченный, – сказала пандейка, поднося к губам чашку и пристально глядя на Максима, – и я отвечу тебе сегодня вечером. Приходи, когда начнет темнеть, – приходи один, и без оружия.

И великая кёнигин Итана Энгу, правительница Пандеи, рассмеялась – звонко, как молоденькая девочка, беззаботно радующаяся жизни.

Что бы это значило, думал Максим, возвращаясь со своим эскортом во временный лагерь дипломатической миссии за рекой. Он знал, что саракшианская идиома «приходи один, и без оружия» означает «можешь ничего не опасаться», но ему почему-то казалось, что в словах Итаны таился и другой смысл.

* * *

Максим, разумеется, не воспринял слова Итаны «приходи один, и без оружия» буквально. Высокий уполномоченный Временного Совета, в одиночестве отправляющийся под вечер к верховной правительнице Пандеи через имперско-пандейскую границу – это выглядело бы до крайности нелепо. Не хватало еще переправиться через реку вплавь, выше или ниже по течению, а потом в темноте разыскивать в поселке нужный дом. Максим возглавлял важную дипломатическую миссию, и ему и в голову не могло прийти совместить эту миссию с чем-либо еще. Вечерний визит на пандейский берег был обставлен официально: Максим прибыл в сопровождении своего привычного эскорта и сверх того прихватил с собой двух офицеров контрразведки, раздосадованных тем, что они не смогли принять участие в утреннем визите к великой кёнигин. Последнее было со стороны Мака чистым мальчишеством: ты сказала мне прийти одному, а я приведу с собой еще больше народу – я сам это решаю.

Впрочем, кёнигин Итана и не предполагала, что Мак Сим поймет ее буквально: в Доме Встреч, судя по накрытому столу, ждали не гостя, а гостей – во множественном числе. Сам по себе накрытый стол был еще одним хорошим знаком, но Мак испытал вдруг что-то похожее на разочарование: ему почему-то хотелось, чтобы Итана ждала только его – одного. Несуразность этой мысли была очевидной, и Максим постарался выбросить ее из головы.

Банкет был строго официальным. Дружеским его назвать было нельзя: слишком много взаимных обид накопилось между двумя странами за долгие века, и забыть эти обиды было не так-то просто. Поднимались тосты за здоровье Исполреша Республики, за здоровье кёнига Торира Энгу и его несравненной супруги, за взаимопонимание и за процветание, за мир и дружбу, но холодок не уходил, он отчетливо витал в воздухе: кёнигин Энгу так еще и не дала ответа на предложение Мака Сима. Есаул Аанни с холодной улыбкой принимала цветистые комплименты офицеров-контрразведчиков, поочередно глядя на них обоих из-под полуопущенных ресниц, переводчики молчали и слушали, и только старый ротмистр налегал на пандейское вино и дичь, радуясь редкой возможности скрасить свое унылое пограничное существование. Максим ждал слов кёнигин, но Итана, сменившая свой деловой костюм на длинное искрящееся вечернее платье, молчала – казалось, она погружена в какие-то свои тайные мысли, не имеющие никакого отношения к переговорам на высшем уровне. Время от времени она бросала на присутствующих быстрые взгляды, и когда Максим встречался с ней глазами, ему казалось, она что-то намерена ему сказать. Отчего-то хотелось, чтобы все остальные участники банкета поскорее наелись и ушли, оставив их с Итаной наедине.

Что за наваждение, думал он, опять пандейская экстрасенсорика? Или древняя пандейская магия, в которую он готов был с удовольствием поверить? Или?.. Ну, же кёнигин! – говорил он себе, заедая душистыми лесными ягодами терпкое вино.

Максим ждал, и все-таки развязка была для него неожиданной. Итана допила бокал, встала из-за стола и сказала, глядя на Мака своими бездонными черными глазами, – сказала так, словно вокруг никого больше не было:

– Ты ждешь моего ответа, Высокий уполномоченный? Идем – я дам тебе ответ, Мак Сим.

И Мак встал и пошел за ней, чувствуя, как плывет под ногами прочный деревянный пол. Он ощущал спиной взгляды имперцев и взгляд Аанни и понимал, что ему все это безразлично. Он шел за Итаной, желая получить ответ, и не особенно признавался даже самому себе, что ждет от нее большего, чем несколько слов, пусть даже слов государственной важности.

Они миновали несколько комнат, оставляя за спиной ширмы, смыкавшиеся с тихим шорохом, и оказались в почти полной темноте, прореженной множеством слабо светящихся зеленых огоньков, окружавших их со всех сторон и казавшихся живыми. Итана повернулась к Максиму – глаза ее мерцали в такт живым огонькам на стенах – и прошептала:

– Ты ждешь ответа, посланник? Вот мой ответ: между нашими странами будет мир.

С этими словами она резким движением рванула рубашку на груди Мака.

Ну вот, промелькнула в голове Максима несвоевременная и предельно нелепая мысль, оправдывайся теперь перед интендантом Департамента за испорченную новенькую форму. Вторая – любопытная версия дипломатии. И третья мысль, гораздо менее нелепая: а как же Рада? Но тут же эти мысли были смыты потоком взбунтовавшейся крови. Он подхватил Итану на руки – она показалась ему легче перышка – и понес ее к широкому ложу: землянин Максим Каммерер отлично видел в темноте.

* * *

– Я не ошиблась в тебе, посланник, – шепот Итаны вырвал Максима из накатывавшей на него дремоты. – Скажи мне, откуда ты появился?

– Что? – последние слова пандейки стряхнули с него сонное оцепенение. – А с чего ты взяла, что я откуда-то появился?

– Я смотрела тебя – так, как умеем делать это мы, потомственные ведьмы лесов. Ты не прост, Мак Сим, и дело даже не в том, что ты силен, как демон Тайных Пещер. Ты другой – есть в тебе что-то, чего я не встречала раньше ни в одном мужчине, а их я познала немало.

Ведьмовское чутье, подумал Максим. Да, Страннику не стоит направлять в Пандею своих сотрудников-землян: наверняка кёнигин Энгу не единственная ведьма на всю эту экзотическую страну. И версия с горцами не прокатит – за сотни лет пандейцы что-нибудь о них да узнали и отличат подделку от подлинника. Да, об этом надо обязательно сообщить Сикорски.

– Я не знаю, откуда я, то есть не помню. Ученые называют это амнезией, а я сам…

– Не хочешь говорить – не надо, – Итана дотянулась до шеи Максима и ощутимо ее куснула. – Думаю, ты пришел из-за небесной тверди, есть у нас легенды о таких пришельцах. Но это не важно – важно то, что ты подходишь.

– Подхожу для чего? – подозрительно осведомился он, приподнимая голову.

– Для исполнения древнего пандейского пророчества, Мак Сим.

Пророчества, мелькнуло в сознании Мака, уж не того ли самого пророчества жрицы Итаны, о котором сообщал преподобный Туку в своих «Хрониках»?

– Ты станешь отцом моего сына, – Итана зажмурилась и закинула руки за голову. – У меня будет сын – мы умеем регулировать пол ребенка, – он вырастет, у него будет много жен, которые родят ему много сыновей, моих внуков, и через несколько поколений новая раса людей овладеет всем нашим миром. Древнее пророчество исполнится, посланник.

Оригинальный способ прогрессорства, ядовито подумал Максим, надо будет предложить его КОМКОНу. Но что самое интересное, в нем есть рациональное зерно: земляне биомодифицированы и отличаются от аборигенов Арканара или Саулы, и от своих предков-землян они тоже отличаются. Вот тебе и ведьма пандейская…

– Так ты затеяла все это лишь потому… – спросил он, ощущая себя уникальным образцом.

– Не только, – Итана обняла землянина и с неожиданной для Максима нежностью поцеловала его в щеку. – Ты понравился мне – сразу. Женщины редко обращают внимание на мужчин только по необходимости, и никогда это не доставляет им большого удовольствия. У меня будет сын, Мак Сим, и он будет расти в мире – между нашими державами не будет больше войн.

– Так ты решила покончить с враждой Пандеи и бывшей Империи только по этой причине?

– Не только, – повторила Итана. – Ты мудр, ты нашел простые и понятные слова и показал мне бессмысленность старых вассальных распрей между нашим странами. И я окончательно решила, что ты обязательно станешь отцом моего ребенка.

Благодарность, выраженная в очень своеобразной форме, подумал Максим.

– Спасибо и на этом, – он усмехнулся, надеясь, что в темноте Итана не заметит его усмешки.

– Только спасибо? Мне этого мало… – пандейка привстала. – Наше путешествие еще не закончилось, посланник…