Текст книги "Время наступает"

Автор книги: Владимир Свержин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 5

Каждому снаряду – высокую цель!

Лозунг войск ПВО

Толпа у дворцовых ворот была много гуще, чем возле дома Сусанны. Любопытствующие зеваки через плечи стражи пытались заглянуть во двор Валтасарова чертога, чтобы сквозь открытые ворота разглядеть драгоценные подарки. Воины городской стражи, не особо церемонясь, с руганью отталкивали наглецов древками копий. Однако те по-прежнему напирали, не обращая внимания на пинки. На месте глазеющих бездельников, которых увесистые тычки и брань заставляли отступить, появлялись новые зеваки – и так без конца.

Нубийцам, расталкивающим праздный люд перед дочерью хозяина, по мере приближения к воротам приходилось все труднее.

Наконец, они уперлись в цепочку стражи и остановились в ожидании нового приказа.

– Мне нужен Даниил – царский советник! – пробившись к одному из стражей, гордо заявила девушка. Тот, не удостаивая ответом, повел копьем, отталкивая назойливую просительницу. Однако толчка не последовало. Рослый нубиец вклинился между стражником и хозяйкой, перехватывая оружие и скалясь так, словно намеревался перегрызть обидчику горло. Возмущенный таким бесцеремонным поведением, вавилонянин с силой дернул копье на себя, нубиец разжал ладони, и его противник с размаху уселся на мостовую под общий хохот. Прочие стражники поспешили сомкнуть ряд и с еще большим усердием начали отталкивать напирающую толпу.

– Я Сусанна, дочь Иезекии бен Эзры! – во весь голос, как учил отец, крикнула девушка. – Мне нужен Даниил – советник царя Валтасара!

– Кому это здесь нужен Даниил? – вдруг раздалось чуть сзади и сверху. Расталкивая столпившихся крупом своего коня, к ней приближался богато одетый всадник. Спина его скакуна была покрыта шкурой барса, и он гордо, как будто только что лично убил этого зверя, восседал на ней, сжимая коленями мерно вздымающиеся конские бока. Сусанна тут же узнала надменного всадника. Не далее как вчера он командовал негодяями, схватившими царевича Даниила. Да и раньше она часто видела его у ворот Иштар. Это был Нидинту-Бел – начальник городской стражи. Поговаривали, что отцом его был сам Набонид, и хотя официально о таком родстве нигде не упоминалось, внешнее сходство со старым Набонидом действительно просматривалось.

– Я Сусанна, дочь Иезекии бен Эзры! – вновь, уже значительно тише повторила девушка. – Мне нужен Даниил.

– Это я уже слышал. – Нидинту спешился. – Зачем тебе этот мошенник?

Он протянул руку и, ухватив край накидки, закрывавшей лицо Сусанны, резко отдернул белую ткань в сторону.

– О! – В глазах молодого вельможи блеснул огонек нескрываемого восхищения. – Неужто сама Инанна[11]11
  Инанна – богиня плодородия, плотской любви и распри.


[Закрыть] почтила царский двор своим вниманием?

– Мне нужен Даниил, – упрямо продолжала твердить дочь Иезекии, поправляя накидку и опуская глаза, чтобы не обжечься о горящий взгляд молодого царедворца.

– Ты так и не ответила, зачем он тебе. Поверь, он недостоин твоего внимания. Слышала бы ты, как смердел этот пророк, когда мои люди вытащили его из львиного рва. Впрочем, если он так уж тебе нужен, останься со мной. Нынче вечером царь устраивает пир в честь своего нового персидского союзника. Там будет и твой вонючка. А до того часа у нас будет немало времени поближе узнать друг друга. – Он властно обхватил тонкий стан девушки и беззаботно притянул ее к себе. Сусанна уперлась руками в грудь вельможи. Нубийцы недовольно ощерились, но не двинулись с места. Уж в очень плохой компании находилась хозяйская дочь.

– Мне нужен Даниил – царский советник! – Голос Сусанны был полон отчаяния. Она звала на помощь, но ждать подмоги было неоткуда.

– Я Даниил! – послышалось со стены, окружающей дворец. Между зубцами показалось суровое лицо с длинной, чуть седоватой бородой цвета воронова крыла. – Кто это зовет меня?

Намму, перегнувшись через парапет, начал всматриваться в толпу, стараясь увидеть ту, которая выкрикивала его новое имя. Сделать это было несложно. Рослые чернокожие рабы и вельможа в драгоценном вызолоченном доспехе служили достойным обрамлением для юной красавицы.

– Постой, я тебя знаю! – Он взмахнул рукой. – Ты дочь хозяина лавки, что у ворот Иштар.

– Да, да, – быстро закивала Сусанна. – Мой господин, я принесла вашу суму.

– Эй, стража! – Намму моментально напустил на себя вид знатного царедворца. – Пропустите ко мне эту девушку!

– И не подумаю! – вспылил Нидинту. – Кто знает, может, она умыслила что-либо злое против нашего царя или же повелителя наших друзей-персов? Впрочем, – начальник городской стражи окинул Сусанну плотоядным взглядом, – я с удовольствием ее обыщу.

– Ничего она не замыслила, – сдвинул брови к переносице царский советник. – За это я ручаюсь.

– А кто поручится за тебя?

Перепалка грозила разгореться не на шутку, но тут толпа восторженно заревела, радостно выкрикивая имя, которое еще утром шептала с тревогой и ужасом:

– Кир! Кир!

– Мы расстанемся ненадолго, – скороговоркой заверил Сусанну разочарованный вельможа, подозрительно смахивающий на молодого Набонида, и рывком вскочил на коня с такой ловкостью, что даже пятнистая шкура барса на конской спине едва шелохнулась.

– Я сейчас к тебе спущусь! – донеслось со стены.

– Кир! – продолжала орать толпа, и начальник городской стражи, недовольно расталкивая сгрудившийся люд, направил скакуна туда, куда звал его долг службы.

Стражники с крайней неохотой подчинились воле нового царского любимца. Однако и сопротивляться ей им было не с руки. Многие, если не все, стоявшие нынче в карауле, слышали и о чуде со львами, и о ночном пророчестве. Молва разукрасила реальные события, как искусный кондитер кремовыми розами обычный бисквит. Если верить тому, о чем шептались сегодня у ворот, новый любимец царя просто воздел руки к небу – и львы послушными собачонками приползли на брюхе к его ногам.

Даниил, гордо подняв голову, прошествовал сквозь ряды стражи, ведя за собой девушку и ее спутников. Несмотря на всеобщее ликование, ему было отнюдь не весело. Нынешняя нелепая стычка, сколь бы мелка она ни была сама по себе, заставляла задуматься и насторожиться. Намму отлично помнил, как именно он узнал о готовящемся вторжении персов и почему Северные ворота оказались вдруг открытыми перед неприятелем. Однако прийти к царю и открыто, прямо в глаза обвинить знатного вельможу в измене было невозможно.

Невозможно по многим причинам. Во-первых, сообщение о том, что не откровение небес, а всего только подслушанный разговор послужил основой его божественного прозрения, сводило на нет с трудом добытую славу пророка. Во-вторых, даже пожелай Валтасар проверить сказанное им, никаких доказательств не сыскалось бы. Стража у Северных ворот была найдена убитой. Кем? Кем же, как не персидскими шпионами. В таком огромном торговом городе, как Вавилон, их могли быть сотни. И уж конечно, Нидинту-Бел к этому не причастен, ведь он же лично сопровождал пророка в царский дворец. А стало быть, его и близко не было у Северных ворот.

При этом и сам начальник стражи вполне может подозревать, что в деле с пророчествами не все так просто. Правда, и он об этом никому рассказать не посмеет, но уж среди друзей числить его вряд ли придется, а тут еще эта девушка…

Намму обернулся. Вырванная из рук сластолюбивого вельможи посланница шла за ним, робея и не решаясь нарушить затянувшееся молчание. Вряд ли начальник стражи простит, что он помешал прибрать ее к рукам.

– Я принесла тебе суму, мой господин, – расценивая взгляд пророка как разрешение говорить, начала Сусанна. – И приглашение на пир. Конечно, это будет не такой большой пир, какие устраивают здесь, во дворце, но зато там будут люди, которые искренне преданны тебе. И я… – она запнулась, вспоминая отцовские наставления и стараясь глядеть высокородному царевичу прямо в глаза, – я тоже буду рада видеть тебя.

«А девушка и впрямь очень хороша собой», – не отрывая взгляда от ее лица, подумал Намму.

Глаза Сусанны светились, точно какой-то чародей умудрился заточить два солнечных лучика в черном агате. Ее бархатистая кожа казалась необычайно светлой в сравнении с местными смуглолицыми красотками. А губы… Намму отвернулся, хмурясь, не желая, чтобы дочь Иезекии заметила горячий интерес в его взоре. Однако та приняла молчание и гримасу досады на свой счет.

– Прости, что я дерзнула, – тихо прошептала она, в своей беззащитной робости становясь еще более привлекательной.

– Заверь своего отца, – делая вид, что разглядывает выстраивающуюся посреди царского дворца процессию, выговорил государев советник, – что если дела при особе Валтасара позволят, я непременно навещу вас. Когда вы устраиваете пир?

– По окончании дня шестого, лишь только взойдет первая звезда, – с удивлением отозвалась Сусанна.

– Ну да, конечно, – с деланной рассеянностью кивнул Намму, – глупый вопрос. – «Нет, я ни в коем случае не пойду на этот пир. Там соберется толпа бедолаг, которые, должно быть, глядели на этого самого Даниила, почти как на бога. А я мало того, что не знаю, о чем с ними говорить, но и о традициях и вере эбору имею самое туманное понятие!»

Намму бросил еще один взгляд на собеседницу. Глаза ее сияли, и на лице читалась неподдельная радость. У царского советника невольно защемило сердце. Вспомнив прожитые годы, он с неотвратимой определенностью вдруг ощутил, что прежде никто так не радовался его обещанию прийти. С удивлением и почти ужасом Намму осознал, что готов дорого заплатить, лишь бы вновь, а лучше вновь и вновь видеть эти глаза, эти приоткрытые в детской улыбке губы.

«О, Мардук, озаряющий небеса светом предвечной мудрости своей! – подумал он. – Прежде и на царских пирах бывать мне не доводилось. А вот, поди ж ты, жив. Да что там жив, – сын Абодара провел рукой по толстой золотой цепи, висевшей у него на шее, – царский советник!»

Видели бы его сейчас сограждане, еще совсем недавно улюлюкавшие вслед нищему изгнаннику!

«Лишь бы теперь это все не закончилось, как сон. – Течение мысли Намму прервало невесть откуда проросшее дикое опасение. – А может, это все же сон? Может, там, у кромки пустыни, силы все же оставили меня? И я упал между камней, и вот теперь мне грезится все это: и черноокая красавица, и царский двор, и Кир с его войском? Быть может, на самом деле все это лишь предсмертная судорога моего воображения, и мерзкий ухеель кружит где-то над головой, подстерегая, когда долгожданная трапеза перестанет наконец конвульсивно дергаться?»

Намму тряхнул головой, стараясь отогнать наваждение, и поднял глаза к небу, чтобы лишний раз убедиться, не реют ли над ним, распахнув вырезные кожистые плащи-крылья, ухеели. Драконов не было. Они вились тут с самого рассвета, но, видя, что мертвые тела предаются земле или огню, разочарованно улетели прочь.

Звук длинных, оканчивающихся витыми морскими раковинами, медных труб, гулко известил народ о заключении вечного союза между Персией и Вавилоном. Громогласный вопль ликования вознесся к небесам, распугивая окрестных птиц и привлекая внимание богов как своего, так, возможно, и соседских пантеонов. Валтасар и Кир вышли на ступени дворца, где были установлены для них золотые троны. По правую руку от них располагались телохранители вавилонского царя в мохнатых волчьих шкурах поверх чешуйчатых панцирей. По левую – под командованием царевича Камбиза, блистая начищенными бронзовыми пластинами, наклепанными поверх кожаных доспехов, были выстроены «носители яблок». Этот отряд личной гвардии Кира был прозван так из-за тяжелых бронзовых противовесов-яблок, которыми заканчивалась нижняя часть их длинных копий.

Едва смолкли трубы и цари уселись на свои места, Кир хлопнул в ладоши. Послушные жесту великого государя, слуги без лишних слов начали представлять взору царя Вавилона драгоценные подарки, которые подносил ему великий Кир. Чего только не было среди этих подарков! Вино и оливковое масло из далеких городов Ионического побережья, золотые ритоны,[12]12
  Ритон – кубок в виде рога, заканчивавшийся обычно фигуркой какого-либо животного.


[Закрыть] легкие, невесомые, почти прозрачные ткани из Масула и крепчайшие доспехи из Эллады. Здесь величаво ступали крепконогие ниссийские жеребцы – гордость Мидии, и тонкорунные бараны шли, понурив голову, предчувствуя скорое расставание с шерстью. Никогда прежде Намму не приходилось видеть такой роскоши, а уж собранной воедино – и подавно. Он искренне любовался царскими дарами, невольно завидуя счастливцу, который, благодаря его сообразительности, нынче получил все это. Подарки сменяли друг друга. Наконец на площадку перед царскими тронами неспешно, как и положено уважающим себя верблюдам, выступил бактриан, покрытый синей, расшитой золотом попоной. За общим гомоном Намму не слышал слов, которые царь персов говорил своему вавилонскому другу, лишь видел, как он жестикулирует, указывая на шатер между горбами. Наконец он кивнул слуге, сопровождавшему бактриана. Тот потянул за край тяжелой накидки, покрывавшей остов шатра. Едва та спала на каменные плиты, как все присутствующие невольно ахнули. Светловолосая красавица с едва прикрытой грудью и чреслами поднялась во весь рост на крошечной деревянной платформе и, извиваясь станом, начала неспешный завораживающий танец. Точь-в-точь кобра перед броском. За первым верблюдом последовал еще один, с той лишь разницей, что попона и шатер на нем были зелеными, а волосы девушки – ярко-рыжими. Собравшиеся во дворе мужчины, а их было подавляющее большинство, не отрывая взгляда следили за усладой глаз.

– Мой господин. – Сусанна осторожно положила руку на плечо Даниила, точно опасаясь своим движением отвлечь его от чего-то важного. Тот обернулся, хотя и не слишком довольный тем, что необыкновенно захватывающее представление было прервано столь неожиданно.

– Эти шатры, – запинаясь, начала Сусанна и, увидев удивленный взгляд Даниила, робко продолжила, указывая на танцовщиц. – Все они благоухают, точно райские кущи, но вон тот, – она показала на верблюда, ждавшего своей очереди в ряду других, – из-под покрывала там слышится запах въевшегося конского пота. Женщины так не пахнут.

Намму сей же миг вспомнился воришка Зарбар, совсем еще мальчишка с тонким, почти девичьим лицом. Он успешно прятался от преследований, переодеваясь в женское платье. Пока вот так же, посреди улицы, его не вынюхала одна из его жертв. Да, женский нос приставлен богами не только для красоты! Намму вздохнул, и у него тут же перехватило дыхание. «Запах пота из-под покрывала?!»

Он бросился опрометью вниз со стены, перескакивая ступени и сбивая с ног устроившихся там зрителей:

– С дороги! С дороги!

Бактриан в красной попоне, вальяжно переступая с ноги на ногу, приближался к установленным перед дверьми Валтасарова дворца тронам…

– И наконец, – донесся до Намму голос Кира, – истинный рубин…

Он увидел, как рука служителя тянется к покрывалу, и из последних сил припустил еще сильнее. Какой-то телохранитель попытался схватить его, однако у Намму был очень богатый опыт выворачиваться из любых захватов…

– …который украсит все часы твоего досуга, – продолжал Кир.

Намму, словно таран, ударил плечом в бок стоявшего около верблюда слугу, сбивая его наземь.

– Здесь кобра! – ни с того ни с сего закричал он и, хватая расшитую ткань занавеси, скользнул под верблюжье брюхо. Острая стрела ударила камень в том самом месте, где находился царский советник лишь миг тому назад. Что было дальше, Намму не было видно, он лишь услышал свой крик, затем рядом с ним рухнуло мертвое тело, сжимающее в одной руке украшенный костяными накладками лук, в другой – косо оперенную, на лидийский манер, стрелу. В теле лучника красовались два кинжала. Один из них он уже видел сегодня утром на поясе скифа-телохранителя, другой…

– Он хотел убить меня! – раздался почти над самой головой хриплый от волнения голос Валтасара.

– Нет, мой друг, здесь две стрелы, – послышался совсем рядом жесткий голос Кира. – Этот лидиец хотел убить нас обоих.

Кархан придал лицу каменное выражение, стараясь поглубже упрятать обуревавшее его волнение. Мертвое тело лежало на мраморных плитах, и на холщовой рубахе, в которую был одет неизвестный, проступали все больше и больше багровые пятна. Когда в Институте на мастер-классах Мишеля Дюнуара курсанты учились метать ножи, топоры, гвозди, даже кафельные плитки – Руслан и помыслить не мог, что приобретенный навык сработает так. Правду говоря, он и понять не успел, что произошло. Невесть откуда взявшийся Даниил с его диким воплем… Выглянувший из-под расшитой накидки изогнутый рог натянутого лука сознание Кархана отфиксировало прежде, чем он успел понять, что, собственно говоря, увидел!

Прозорливость Даниила вновь спасла жизнь вавилонскому царю. Скиф поймал себя на мысли, что ни секунды не сомневается в том, на кого охотился неведомый стрелок.

«Вряд ли настоящий лидиец решил одним махом убить обоих владык. И уж во всяком случае он не стал бы надевать национальное платье и брать оружие, присущее его народу. Если убийце-одиночке хватило ума пробраться в царский караван, то уж скорее всего он сообразил, что троны Вавилона и Персии недолго останутся пустыми, а ответный удар обоих царств может стать таким сокрушительным, что само название Лидия сотрется из памяти будущих поколений. Стало быть, это заговор против Валтасара. Впрочем, нет. Заговорщики действительно могли охотиться на Валтасара и Кира. Возможно, кто-то из приближенных царя Персии решил захватить престол таким вот образом, а лидийцев подставить под удар в качестве козлов отпущения. Могло такое случиться? Вполне. Во всяком случае, – подумал Кархан, – это отличный повод для того, чтобы свести более близкое знакомство с пророком».

Рука Кира потянулась к кинжалу, торчавшему в груди убитого лучника. Он выдернул его из раны и чуть отступив в сторону, чтобы не испачкаться хлынувшей кровью, брезгливо отер клинок об одежду мертвеца.

– Прекрасный бросок! – выпрямляясь и возвращая кинжал в ножны, проговорил он, с уважением глядя на стоявшего близ Валтасара косматого бородача с тяжелым взглядом темно-карих глаз. – Я был готов поспорить, что в целом мире никто не метает кинжал так же быстро и точно, как я. И если бы поспорил, – он указал на оружие, торчащее в горле жертвы, – конечно, проиграл бы.

Лицо Валтасара просияло гордостью, будто он сам метнул злополучное орудие смерти.

– Кархан – скиф. Эти люди молятся на свое оружие. Их Бог – меч! Их жизнь – каждодневный бой! Мне прежде никогда не доводилось видеть воина лучше, чем он.

– Воистину он настоящий Энкиду,[13]13
  В мифологии народов Междуречья герой-соратник Гильгамеша, дикий стихийный человек, обладающий невероятной силой и воинским умением.


[Закрыть] – уважительно глядя на молчаливого гиганта, согласился персидский царь. – Я бы очень дорого дал, чтобы иметь такого храбреца среди ближних своих. – Он выразительно посмотрел на косматого бородача, но тот лишь молчаливо выдернул свое оружие из переставшего биться в агонии тела и теперь молча обозревал окрестности так, будто выискивал новую жертву. Система «Мастерлинг» позволяла ему понимать любую речь в этом мире, но доброе напутствие, полученное перед отправлением сюда, Руслан Караханов запомнил прочно: «Знай много, говори мало, и никогда ничего не пиши». Впрочем, кому бы здесь взбрело в голову требовать письменных отчетов от дикого скифа.

Не дождавшись реакции на комплимент от мрачного телохранителя, Кир удостоил взглядом высвободившегося из-под покрывала Намму.

– Сам Бог говорит с этим человеком, – предвосхищая вопрос персидского царя, начал разливаться соловьем Валтасар. – Ни в небе, ни на земле, ни на дне морском нет тайн, которые бы были недоступны его разумению. Воистину бог народа эбору гневлив, но верным своим он посылает неоценимые дары.

– Он из эбору? – обращаясь к повелителю Вавилона, переспросил Кир. Намму перехватил его взгляд. В нем интерес и тревога смешались, как смешиваются на морском берегу раскаленный песок и холодная вода.

– Да, из царского рода, – горделиво подтвердил Валтасар. – И он мой советник.

Намму предпочел учтиво склонить голову пред земными владыками, чтобы уклониться от сверлящего пристального взгляда Кира.

«Кажется, перс заподозрил подвох, – стучало у него в висках. – Кажется, заподозрил».

– Счастлив царь, которому служат такие замечательные слуги, – раздался вновь голос Кира. – Но, мой великий друг, прежде мы намеревались отпраздновать лишь наш союз, теперь же – чудесное избавление от гибели. Идем же!

Цари и их свиты чинно удалились во дворцовые покои, где шедевры кулинарного искусства вавилонских и персидских поваров ожидали достойной оценки монарших особ. Намму продолжал стоять посреди двора, отсутствующим взглядом смотрел, как суетятся расторопные слуги, засыпая песком и опилками кровавое пятно, как молчаливые караванщики, следуя за казначеем, увозят неведомо куда царские дары.

– Мой господин, – услышал он вновь нежный голос Сусанны. – Прости, что потревожила твои размышления, но… сума. – Она протянула Намму скорбное наследство истинного пророка, и взгляд ее теперь выражал нескрываемое восхищение, которым нечасто женщины балуют мужчин. – Что прикажешь ты передать моему отцу? – продолжила красавица.

– Да, – не в силах оторваться от сияющих глаз, кивнул Намму. – На исходе дня шестого, едва взойдет первая звезда.