Текст книги "Закон Единорога"

Автор книги: Владимир Свержин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава седьмая

Плод познания был червив…

Адам

Канонада продолжалась. За первым сильным взрывом последовала серия более мелких, сопровождаемых хлопками, напоминающими выстрелы. Кусок черепицы, со свистом пролетев над нашим убежищем, врезался в дорогу.

– Черт возьми! Это в Трезэссаре! – завопил Бельрун, выскакивая из канавы и бросаясь напрямик через лес. Первым моим движением было схватиться за рукоять меча, обычно находившегося у бедра, однако, вовремя вспомнив, что Катгабайл покоится в тайнике, я, выругавшись, побежал вслед за Бельруном.

– И я! – послышался за спиной возмущенный вопль Шаконтона и треск выламываемого деревца.

Наша команда мчалась напрямик по лесу, не разбирая дороги, перепрыгивая через змеящиеся в траве корни и круша на ходу подлесок. Преодолев полосу препятствий за рекордное время, мы очутились лицом к лицу с тем, что еще минут десять назад могло смело именоваться фермой Трезэссар. Из-за высокой каменной изгороди выбивались языки пламени, обломки разрушенной кровли валялись в радиусе сорока ярдов, дощатые ворота были буквально сметены, и ограда торжественно зияла пустым провалом входа. Над всем этим апокалипсическим пейзажем стелился ядовитый желто-бурый дым с резким запахом аммиака и еще Бог знает какой дряни.

– Я знал, что эти чертовы опыты не доведут его до добра! – воскликнул Бельрун, устремляясь во двор. – Мэттью! Мэттью! Почтенный Деметриус, ты где, черт бы тебя побрал! – закричал он.

Со стороны давно пустующего загона для свиней послышались кашель и сдавленное оханье. Обветшавший от времени заборчик загона был проломлен аккуратно посередине, и звуки, доносившиеся из-за него, не оставляли сомнений в том, что снарядом, причинившим эти разрушения, и был почтеннейший алхимик. Мы стремглав бросились к полуразрушенной загородке, и нашему взору представились сперва два деревянных башмака, торчащих из дыры, а затем и вся закопченная фигура горе-ученого, распростертая на земле. Одежда на нем была изрядно поношена и давно не стирана. Он лежал, широко раскинув руки, среди обломков трухлявых досок, с закрытыми глазами и что-то тихо бормотал себе под нос.

Бельрун, наклонившись над своим бывшим учителем, осторожно потрогал его за рукав.

– Эй! Мастер[27]27
  Мастер – в средние века почтительное обращение.


[Закрыть] Деметриус, очнитесь!

Тот слабо пошевелился и произнес чуть громче:

– Получилось!..

Тихо застонав, он приоткрыл глаза и, увидев склонившегося над ним Бельруна, слабо улыбнулся и произнес:

– А… Это ты, Винсент? Извини, мне нечем угостить тебя сегодня… Но ты видел, как это было! Просто потрясающе… – прошептал он и потерял сознание.

– Господин рыцарь! Сэнди! – обеспокоенно запричитал Бельрун. – Отнесите его на поляну! Я тут сейчас… Господи, как это делалось?

Циркач в лихорадочной задумчивости поскреб свои густые курчавые волосы.

– А! Вспомнил! – Он начал выкрикивать какие-то малопонятные слова и, размахивая руками, закружился по двору. Мы вытащили алхимика за ограду горящей фермы и, уложив его на траву, начали приводить в чувство. Через несколько минут Бельрун присоединился к нам.

– Тащите его в возок! Сейчас начнется, – крикнул он нам.

И тут началось. Огромная иссиня-черная туча материализовалась как бы из ниоткуда прямо над нами. Небо раскололось зигзагом молнии, и оглушительный раскат грома, последовавший за ней, заставил наших лошадей испуганно прядать ушами. Мы быстренько подхватили очнувшегося от грохота Деметриуса и поволокли его в возок, пару минут назад подъехавший к ферме. Едва мы успели укрыться под навесом, как крупные капли дождя забарабанили по крыше повозки. Вся труппа, собравшись в первом возке, с интересом разглядывала занятную фигуру алхимика, который горделиво возлежал на свернутом шатре.

– Мой дорогой учитель! – с почтительной насмешливостью обратился Бельрун к Мэттью Мишо. – Поведайте нам, непосвященным, что за несчастье тут приключилось?

– Винсент, мой мальчик! – Алхимик сделал попытку приподняться, но тут же, болезненно сморщившись, вернулся в исходное положение. – Ты называешь это несчастьем?! Это же победа! Быть может, величайшая победа в моей жизни! – Ученый обвел присутствующих горящим от радости взором.

– Да? – удивился Бельрун. – Последний раз я видел подобную же победу, когда сеньор де Фьербуа штурмовал один сарацинский замок в Гранаде.

Эжени в углу тихонько захихикала.

Мэттью укоризненно посмотрел на своего меркантильного ученика.

– Ты уподобляешься тупоумным невеждам, которые, блуждая впотьмах, не видят за деревьями леса! Для которых блеск солида дороже света истины!

Бельрун как-то неопределенно хмыкнул и, высунувшись из повозки, вполголоса проговорил:

– Господи, ну почему я не узнал тогда у этого недоучки-мага, как останавливается дождь?

Ливень хлестал по округе, сбивая пламя над фермой и делая дорогу непролазной.

– Слушай же и восхищайся! – торжественно объявил премудрый Деметриус, горделиво обведя аудиторию взглядом. – Три года тому назад, когда, я работал над получением красного эликсира магистерия, меня вдруг озарило!.. – Алхимик запальчиво хлопнул себя рукой по лбу, но тут же, охнув, скривился и продолжал более спокойно: – Созидательной энергии первичной стихии Огня – вот чего недостает моему эликсиру! Да! Но как передать эту стихию в сосуд, наполненный жидкостью? – Деметриус выжидательно оглядел артистов.

Озадаченный Бельрун пожал плечами, выражая тем самым общее мнение. Удовлетворившись созерцанием наших неумытых физиономий и эффектным зрелищем отвисшей челюсти Ролло, ученый муж радостно продолжал:

– И тут я вспомнил, что в старинном труде Квинта Куруция Руфа «О жизни и деятельности Александра Великого» упоминается, что люди Хинда встречали его войско, метая посредством огня стрелы с крепостных стен. Заметь, «метали стрелы посредством огня». Это было то, что нужно! Я начал искать. Долгие годы я потратил на поиски рецепта этого чудесного зелья. Аполлоний Тианский, Беймирам, Гасси-Аббас, Альмансор – все эти величайшие умы упоминают о нем. Для проведения экспериментов и покупки книг я истратил все имевшиеся деньги, но не прекращал поисков…

– Как?! – страдальчески перебил своего наставника Бельрун. – Все пятьдесят солидов? И те, что я оставлял вам?

– Ну да… – недоуменно воззрился этот чудак на Винсента. – Я думаю, ты простишь меня, мой мальчик… Ведь я был так близок к открытию! И потом, что значат презренные деньги, когда речь идет о торжестве человеческого духа над материей, – назидательно подытожил алхимик.

– Ну да, конечно… – обреченно согласился циркач. – Но без этих денег торжество мне почему-то кажется неполным.

Деметриус возмущенно фыркнул:

– Не неси чушь! Так вот, сегодня мне удалось найти окончательный рецепт! Ты сам был свидетелем тому, какая энергия скрыта в этом порошке!

Я смутно начал догадываться, какой именно эликсир изобрел незадачливый алхимик. Его счастье, что ему удалось остаться в живых по завершении опыта. Мэттью Мишо, расстегнув тощий кошель на поясе, благоговейно достал оттуда кусок пергамента и сунул его Бельруну. Краем глаза я разглядел на нем кривое подобие запятой, вроде тех, что торчат изо рта у героев комиксов, внутри которой располагались два непонятных мне значка, соединенных стрелкой.

– А-а, «Мельница, которая все перемалывает», – медленно произнес Винсент, – или, по-другому, царь всех солей… И древесный уголь или зола? Высшее и низшее? Это гениально!

Польщенный похвалой алхимик радостно улыбнулся.

– А я что говорил! Когда я получил сей субстрат, я решил добавить в него огненную сущность. Для этого одну порцию его я разложил на железном противне и поставил на огонь.

Я в ужасе закрыл глаза. Когда-то, еще в младших классах колледжа, мой одноклассник решил подогреть немного бертолетовой соли на сковороде и посмотреть, что из этого получится… Результаты были сходны.

– И много у вас было этого чудесного порошка? – спросил я.

– Несколько горшков, – отозвался ученый. Я понял, откуда взялась канонада.

– Представь себе, какое разочарование меня постигло! – неожиданно воскликнул Деметриус. – Мне не удалось воочию наблюдать процесс насыщения чудесного состава огненной энергией! Я как раз вышел во двор по нужде…

Алхимик, казалось, был искренне раздосадован своим отсутствием в эпицентре взрыва.

– Но ничего! В первом же городе я непременно повторю эксперимент. – Последняя фраза великого экспериментатора была встречена всеобщим молчанием.

– Это знамение, – робким басистым шепотом прервал тишину из своего угла Ролло, испуганно созерцавший алхимика. – Все мы сгорим в этом нечистом пламени. Недаром говорил наш кюре, что близок последний день, – мрачно завершил он.

– Господи, погляди на этого тупицу! – воздел руки вверх Деметриус. – Какое невежество! Мое открытие – шаг к будущему могуществу человека.

Люка, хмуро молчавший все это время, неожиданно произнес:

– Земля – всего лишь игрушка в лапах Дьявола, и мнимое могущество человека – одна из его козней.

– Не надо, Люка, – взяла его за руку Эжени. – Видишь, господин алхимик очень устал. Давайте я лучше принесу вам поесть.

Клоун исподлобья глянул на обеспокоенную девушку, став при этом неуловимо похожим на большого черного ворона.

«А они – престранная пара, – мелькнуло у меня в голове. – Надо будет приглядеться к этому Люка поближе».

– Я говорю правду, – угрюмо буркнул он, вырывая руку у Эжени.

Между тем почтенный Деметриус стал озадаченно озираться по сторонам. На его лице появилось недоуменное растерянное выражение. Казалось, он только сейчас осознал, что сидят в какой-то повозке и окружают его почти сплошь незнакомые личности.

– Винсент, кто все эти люди? – искренне удивляясь результату своих наблюдений, он обвел глазами наше пестрое общество.

– Милейший Деметриус! Это – лучшие циркачи во всей Франции. – Бельрун широким жестом заправского конферансье обвел присутствующих. – Позвольте представить вам их. Железный Ролло! Способен завязать железный прут в узел за то же время, за которое булочник сворачивает крендель! Силен, как бык!

Жано, польщенный похвалой, расправил плечи и кивнул.

– Умен так же! – завершил свою блиц-характеристику Бельрун. – Непобедимый боец по прозвищу Черная Рука!

Винсент округлил глаза и с деланным ужасом продолжал:

– Способен убить человека одним пальцем! Каждый раз перед выступлением мне на коленях приходится умолять не делать этого… Его ученик Сэнди, по совместительству – наш возница. Аридель, женщина-кентавр, приемная дочь царицы Ипполиты. – Голос Винсента заметно потеплел. – Родом из Энейкура, звать Эжени. Чудесная девушка и непревзойденная наездница!

Эжени слегка порозовела и приветливо улыбнулась алхимику, благосклонно слушавшему представление Бельруна.

– Рядом с ней – Люка Руж. Человек-птица, человек-паук! Может все! Самый веселый клоун на площади и самый грустный человек вне ее…

Деметриус, вспомнив о хороших манерах, привстал и вежливо поклонился.

– Приветствую вас, господа! Но, Винсент, что ты делаешь среди этих добрых людей?

– Я? Всего понемножку. – Он ловко обвел рукой вокруг головы магистра алхимии и, продемонстрировав собравшимся куриное яйцо, протянул его своему учителю, удивленно вскинувшему брови. Эжени радостно зааплодировала фокусу. – Угощайтесь. Вареное.

– Как?! – опешил ученый Деметриус. – Ты, воочию узревший свет истины, – бродячий циркач?

– Я иду своим путем, учитель, – немного грустно усмехнулся Бельрун. – Вы же знаете, мне нагадано стать графом и ближайшим советником короля… Пока же все мои владения – вот этот цирк. И я не знаю, буду ли я счастлив более, если действительно стану сеньором.

Дождь тем временем уже кончился, и мы вылезли из относительно теплой повозки на абсолютно раскисшую дорогу. Зябко поеживаясь и поминая всуе имя Господа нашего и магическое искусство Бельруна, мы стали вталкивать крепко увязшие в грязи повозки во двор фермы. Напирая плечом на борт воза, засевшего по ступицы колес, я спросил пыхтящего рядом Винсента:

– Кстати, дружище, где ты выучился всем этим магическим премудростям? Был учеником у мага?

– Не-ет! – кряхтя, отозвался он. – Я это заклинание у одного мага-недоучки в кабаке в кости выиграл.

В конце концов наши старания увенчались успехом – возы разместились во дворе, а мы за неимением более подходящего помещения нашли себе приют в давно пустовавших конюшнях – самом теплом и сухом углу руин Трезэссара.

– Поезжайте с нами, любезный Деметриус, – услышал я голос Винсента Шадри, устраиваясь поудобнее в стойле на ночь. – Что вам тут делать?

– Я должен продолжать свои изыскания! – упрямо возражал Мэттью.

– Вот и хорошо! В скором времени мне предстоит стать графом, и я сделаю вас придворным алхимиком.

«Веселенькая компания подбирается», – подумал я и услышал сварливый голос научного деятеля:

– Я никуда не поеду без своих коллекций!

– Ладно, ладно, – умиротворяюще отвечал Бельрун. – Это утром…

Решив, что подслушивать задушевную беседу двух старых друзей не входит в число рыцарских добродетелей, я вздохнул и, не смущаясь поздним часом, вызвал Виконта по мыслесвязи.

– О Капитан!!!– изумленно откликнулся мой бывший оруженосец. – А я уж думал, ты меня совсем забыл.

– Прям-таки! – отозвался я. – Тебя забудешь.

– Я к тебе было сунулся тогда, в Англии, после подписания Хартии, да меня Лис удержал. Сказал, что ты в своих путешествиях головой слегка повредился… Ты там как? – заботливо спросил Виконт.

– Спасибо, уже выздоровел. Твоими молитвами, – не успел я начать свои расспросы, как Кристиан, радуясь возможности поболтать с понимающим человеком, задал деловой вопрос:

– Как там у вас погода?

– Стараниями моего нового приятеля Бельруна над фермой Трезэссар только что прошел дождь, – как на исповеди признался я.

– Французское название… – задумчиво произнес Вик. – Это где?

– Насколько я знаю, в полудне пути от Лиможа.

– О! Так ты во Франции? – обрадовался Кристиан де Монгийе. – И Лис с тобой?

– Лис в отпуске, – флегматично отозвался я. – Со мной бродячий цирк.

На том конце канала связи раздалось молодецкое «гы-гы».

– Ты думаешь, это адекватная замена? – пошутил Виконт.

– Ладно, Кристиан, – перейдя на деловой тон, прервал я поток юношеского острословия. – Шутки в сторону. Я здесь по делу. Пусть это тебе покажется странным, но даже по заданию Института.

– И я хочу по заданию в цирк! – веселился агент-стаци. – А еще лучше – в стриптиз-бар!

– Ты невыносим, – обреченно вздохнул я. – Расскажи лучше, что у тебя тут делается?

– Да что делается? Все в порядке. Кормят хорошо. Работать заставляют мало. Возможностей всяческих уйма. Всю жизнь мечтал о такой работе.

– Поподробнее, если можно.

– Вчера на ужин подавали…

Это было возмутительно! Характер недавнего стажера портился прямо на глазах. Воистину отсутствие ременного привода в чувство пагубно сказывалось на его неокрепшей психике.

– Послушай, – со скрытой угрозой пообещал я. – В программу моего турне по Франции входит посещение твоего шефа. Клянусь своими золотыми шпорами, я уговорю его посадить тебя на диету вплоть до Рождества Христова!

Ответом мне было гробовое молчание.

– Капитан! – после долгой паузы пробурчал Вик. – Какой ты нудный! Чего тебе надо?

– Вы сейчас обретаетесь в Париже?

Крис хмыкнул.

– Нужен нам тот Париж! Мы совершаем инспекционную поездку по командорствам с целью поднятия боевого духа доблестного тамплиерского рыцарства. Сейчас мы в Невере, а дальше подадимся на юг к морю. Там в мае, говорят, хорошо! Ты не помнишь, Монте-Карло уже построили или еще нет?

– Нет еще, – разочаровал я его. – Не отвлекайся. Вы по дороге в Клермон заезжаете?

– А как же! Во-первых, там у нас тамплиерская вотчина имеется, а во-вторых, сеньор тамошний, Эблес Клермонский, де Жизору добрый друг. Тот его к заговору привлечь желает.

– Он снова плетет заговор?

– Не без того! Теперь вот Артура Бретонского обхаживает.

– Шейтмур об этом знает? – встревоженно поинтересовался я.

– Непременно. У меня с ним связь каждую неделю, – отозвался секретный агент английской разведки.

– Понятно. Значит, действуем следующим образом. Я с цирком вскоре буду в Клермоне. Сделай так, чтобы, когда я приеду, де Жизор был там. Я горю страстным желанием его лицезреть.

– Сделай, сделай, – недовольно пробормотал Крис. – Как я это сделаю?

– Это уж твоя забота.

– Вот так всегда, – вздохнул де Монгийе.

– Да, вот еще что! – вспомнил я. – Мне тут в руки попалась какая-то шифровка с абраксасом…

– Это наша! – с профессиональной гордостью отозвался Вик. – Что хорошего пишут?

– Ну откуда же я знаю? Как раз собирался попросить тебя передать пергамент Шейтмуру для расшифровки.

– А что за шифр? – заинтересовался Крис.

– Какие-то уголки, квадратики, точки…

– Тоже мне, шифр! – пренебрежительно фыркнул Виконт. – Я им тут каждый день всяческие письма пишу. В общем, слушай, Кэп: система элементарная. Берешь пергамент, рисуешь на нем решеточку, вроде той, что для игры в крестики-нолики, только подлиннее…

– Что значит подлиннее? – с недовольством спросил я.

– Так, чтобы в каждой клетке спокойно помещалось по три буквы, – нетерпеливо пояснил он. – Дальше вписываешь в решетку латинский алфавит, в конце вместо 27-й буквы ставишь запятую. Это понятно?

– Понятно, понятно. Продолжай.

– Потом на место буквы при письме ставим точку…

– А вот это я что-то не совсем понимаю, – раздраженно буркнул я.

– О Господи! Так же все просто! Ну смотри, – Виконт пустился в разъяснения, – получаем кусок таблички, такой себе угол… рисуем три точки. Если нужно написать букву «А» – этот угол и самую дальнюю точку, «Б» – тот же угол и точку посередине. Ясно?

Мне было жаль расстраивать нашего бывшего стажера своей тупостью, но из его пространных объяснений я понял очень немногое.

– Слушай, Крис. Если ты у нас такой грамотный, какого черта мне полощешь мозги своими разъяснениями. Сам и прочитай! – Я поднялся со своей подстилки, приблизился к укрепленному над входом факелу и, развернув пергамент, включил картинку.

– О, пасторальный пейзажик, – увидев стойла, прокомментировал Виконт. – Бычки, коровки, пастушки… Пастушки есть? Ты здесь как, надолго поселился?

– Не перенимай замашки Лиса, тоже мне, агент «два ноля». Молод еще. Давай читай.

Де Монгийе углубился в чтение депеши. Ждать пришлось недолго.

– В общем, тут смысл такой: «Оказывать подателю сего всяческую поддержку, кормить, поить, давать лошадей и так далее, содействовать выполнению вверенного данному лицу поручения всеми имеющимися средствами. Подписано в замке Ренн-ле-Шато, год 1189, великий иерарх граф де Родез».

– Это что, предшественник Жизора? – все еще не веря в такую удачу, уточнил я.

– Он самый, – заверил меня Виконт. – Хороший пропуск, бессрочный. Ладно, жду тебя в гости.

– Буду непременно. Удачи. – Я вырубил связь.

Глава восьмая

Беря на себя миссию правосудия, где-нибудь да нарушишь закон.

Принц Флоризель

Тихий шорох в соседнем стойле разбудил меня. Конюшня уже была пуста, и сквозь щели покосившейся двери пробивались солнечные лучи. Я поднялся, отряхивая солому, и с наслаждением потянулся. Дверь приоткрылась, и молодая наездница, грациозно впорхнув в помещение, направилась к своим вещам. Увидев, что я уже встал, она приветливо улыбнулась мне и произнесла:

– Доброе утро, господин рыцарь. Завтрак скоро будет готов.

– Доброе утро, Эжени, – поклонился я.

Утро стояло солнечное, и только грязь на дороге напоминала о вчерашнем ненастье. В дальнем конце двора эффектно разминался Сэнди. Черноволосый Люка восхищенно наблюдал за ним. По двору со стороны руин лаборатории разносился недовольный голос почтенного Деметриуса:

– Убирай эту балку! Да не эту, а вот ту! Нет, убирай лучше обе!

Послышался сильный треск, и кусок кровли, еще каким-то чудом державшийся на стене дома, рухнул вниз. Из пролома в стене, чихая и ругаясь, выбрался алхимик, сопровождаемый обнаженным по пояс силачом Жано.

– Ну вот, кто тебя просил трогать эту балку! Теперь уж мы точно не доберемся до подвала, – брюзжал ученый.

– Я, это… того… сейчас уберу, – смущенно оправдывался гигант.

– Ничего нельзя поручить! – Деметриус хлопнул себя по бокам, подняв облако известковой пыли. – Ладно, убирай, только быстро. Винсент, где тебя носит? – переключил он свое благосклонное внимание на директора цирка, как раз в этот момент появившегося из фургона с десятком ножей в руках. Мэттью уставился на оружие и сварливо произнес:

– Зачем тебе столько ножей? Ты что, разбойник с большой дороги?

Бельрун, как обычно, находившийся в отличном настроении, быстро оглядел двор и, увидев Эжени, наблюдавшую за этой сценой из дверей конюшни, подмигнул ей. Девушка согласно улыбнулась. Винсент сделал зверское лицо и, поудобнее перехватив три ножа, метнул их один за другим в дверь, около которой стояла наездница.

– Зачем? Да вот зачем! – Лезвия воткнулись в двух дюймах от головы наездницы, которая лишь безмятежно улыбнулась.

– Не смей обижать бедную девочку! – возмущенно закричал потрясенный алхимик. – Я тебя что, этому учил? Нет, Винсент, я окончательно обдумал твое предложение, – без всякого перехода заявил он. – Я не могу ехать с тобой. Это непристойно. И я был бы благодарен тебе, если бы ты довез меня до моего старинного друга, отца Доминика. Помнишь его?

– Конечно, помню, – немного огорченно ответил Бельрун. – Он, кажется, жил в часовне, что близ Лаши?

– Он и теперь там живет. Он, я думаю, не откажется временно приютить меня, – подходя к своему бывшему ученику, произнес Деметриус. – Да и тебе, кажется, не мешало бы исповедоваться…

Циркач пожал плечами.

– Что ж, как знаете, мэтр. Тогда позавтракаем – и в путь.

В этот момент к нашей группе подошел измазанный пылью и копотью Ролло и с гордостью сообщил:

– Ваша ученость, я крышку погреба-то открыл уже, что дальше делать?

Алхимик оживился и рысью бросился к разрушенному дому.

– Ничего не трогай! Я сам!

Уже через минуту оттуда послышался его крик:

– Эй, Жано, куда ты подевался, бездельник!

Покончив с завтраком, мы погрузили на флагманскую повозку отрытые в ходе спасательных работ коллекции лекарственных растений, книг и уцелевших реактивов великого подвижника; и уже через час, вытолкав из грязи фургоны, добрались до сухой дороги.

– Вот. Вот глядите сюда, юноша, – дернув за рукав камизы, требовательно окликнул меня ученый Деметриус, сидевший внутри нашего экипажа и сортировавший свои ботанические сокровища. – Вы мне кажетесь не лишенным ума, а потому глядите сюда скорее.

«Давненько меня никто не называл юношей, не лишенным ума», – с иронией подумал я. Впрочем, юношей, лишенным ума, меня не называли тоже. Если это обращение было вполне понятно в устах Джона Нейвура, качавшего некогда на коленях малолетнего Камдильчика, то Мэттью Мишо, будучи старше меня лет на двенадцать—пятнадцать, явно преувеличивал нашу разницу в возрасте.

– Внимательно слушайте, что я говорю, и используйте каждое мгновение, дабы открывать для себя новые знания. Держитесь общества людей мудрых и понимающих в жизни, – наставлял меня премудрый Деметриус. – Учитесь, и тогда вы не умрете бродячим циркачом.

При последних словах Бельрун, дотоле невозмутимо правивший повозкой, весело фыркнул.

– Не обращайте внимания на моего шалопая-ученика, – раздраженно блеснув воспаленными глазками из-под кустистых бровей, заметил алхимик.

– Вот! – Он сделал указующий жест в сторону своей зеленой аптеки, живописно разложенной по всей внутренней поверхности фургона. Свежая рубаха, насильственно натянутая заботливым Бельруном на его тщедушный торс, запарусила на ветру. – Такой коллекции вы не увидите больше нигде. Здесь, наверное, есть все, что измыслила природа для того, чтобы вернуть здоровье человеку и тварям, живущим рядом с ним. Вот, например. – Без всякого предупреждения выхватив из кучи холщовых мешочков один, он сунул его прямо мне под нос так, что я едва успел отшатнуться. – Алиссум! Растение весьма редкое и полезное. Не забудьте принять его, когда вас укусит бешеная собака.

Он отбросил в сторону мешочек, теряя к нему всяческий интерес, и схватил пучок корешков с острым запахом, перевязанных ниткой.

– Валериана! – торжественно объявил Деметриус. – Название сего могущественного растения уже само свидетельствует о его назначении, ибо в переводе с благородной латыни означает valere – быть здоровым. Ах да! Вот оно! Винсент, мальчик мой. – Алхимик бесцеремонно ухватил нашего возницу за плечо. – Я уж не знаю, где ты и этот ваш стриженый ученик на четвертой повозке заработали такие ужасные синяки, но у меня есть отличное средство!

Он выхватил пучок подувядшей травы и стал угрожающе размахивать им над головой несчастного Бельруна.

– Это резеда! Однако недаром по-латыни resedo значит «исцелять»! Стоит приложить ее к синяку, как он быстро пройдет. На вот, держи, – укоризненно протянул алхимик лекарство своему ученику, упорно не желавшему присоединиться к нашей научной беседе. – Оно растет у тебя под ногами, а ты даже не знаешь, какую пользу можно извлечь из этого растения.

В течение последующих часов мы узнали много нового: о том, что скабиоза превосходно лечит чесотку; что диковинное растение конский хвост ни в коем случае нельзя добавлять в сено, а уж тем более, упаси Господи, есть его самому, ибо случатся ужасные судороги; что трава святого Иоанна – вещь, безусловно, необычайно полезная для заживления ран, лечения желудочной хвори и еще 97 болезней, но пить ее настой мужчинам надо весьма умеренно… и так далее, и так далее.[28]28
  Скабиоза – растение, используемое в средние века для лечения язв (лат. scabies – чесотка). Конский хвост – народное название полевого хвоща. Трава св. Иоанна – название зверобоя в средние века (в Англии – трава св. Джона).


[Закрыть] Словоизлияния ученого мужа прервал звук рога, донесшийся откуда-то из глубины леса.

– Охотится кто-то, – небрежно пояснил Бельрун. Я согласно кивнул.

– Что? А? Вы это о чем? Ах да! – Алхимик более всего сейчас напоминал взъерошенную неясыть, которой во время еды пожелали «приятного аппетита». Полуседые пепельные волосы в беспорядке топорщились, карие глаза удивленно округлились. Видимо, неожиданный звук пустил течение его мыслей по иному руслу, и, отставив в сторону гербарий, он схватил короб с химикатами… Я опасливо покосился на мсье Мишо.

– Скажите, почтеннейший Деметриус, – задал я вопрос, мучивший меня с момента нашего неожиданного знакомства. – Вам никогда не приходила в голову мысль, что ваши изыскания опасны, и причем опасны не только для вас, но и для всего человеческого рода?

– Как вы сказали, юноша? – выходя из состояния самосозерцания, воскликнул алхимик. – Опасны?! Эти слова выдают в вас глупого невежду! Огонь, на котором вам жарят дичь, и вода, в которой вы совершаете омовение, – не менее опасны. Но еще никто не жаловался на то, что на этом свете существуют огонь или вода!

– Но если вы, высокоученый муж, едва не погибли в результате своего опыта, то что можно говорить о простых смертных, чьи знания несоизмеримо малы в сравнении с вашими? – задал я каверзно-витиеватый вопрос.

– А вы не совсем глупы, – обнадежил меня польщенный ученый. – Все дело в том, что я сейчас нахожусь лишь в начале пути; мои исследования огненного зелья во многом несовершенны… Но верьте мне, – алхимик мечтательно закрыл глаза, – придет тот час, когда мое открытие облагодетельствует человечество!

«Да уж», – горько усмехнулся я, неизвестно почему вспоминая вдруг огненный вал, накрывший наш батальон «коммандос» при высадке на Жарль-Жар.

– В ходе своих исследований, юноша, – Деметриус внезапно посерьезнел, – я сделал величайший вывод. Человек есть существо, наполненное творческой энергией, которая во многом предопределяет его жизнь.

Он ненадолго замолчал. Я с некоторым удивлением начал прислушиваться.

– Со времен райского сада в человеке заложена жажда познания нового… Жажда сия неутолима. Человеку постоянно нужно менять что-то вокруг себя, творить новые сущности, создавать новые вещи, искать, ошибаться и находить. Но при всем этом, ежечасно меняя что-то вокруг себя, человек, желая того или нет, меняется сам. И это изменение, в свою очередь, ведет его на путь новых деяний. Я назвал это Законом Единорога.

– Почему именно единорога? – несказанно удивился я, припомнив свою встречу с этими сказочными существами в лесах Германии. Алхимик горделиво выпрямился и, воздев палец, изъеденный реактивами, вверх, важно произнес:

– Я много лет посвятил изучению природы этого зверя!

– Да? И что же?

– По моему глубочайшему убеждению, сие животное существовать не может. Ему нет места среди других.

– Как это существовать не может? – возмутился я. – Да я сам наблюдал единорогов!

– И не вы один! – непонятно чему обрадовался естествоиспытатель. – У меня есть сотни заслуживающих внимания свидетельств об этом удивительном существе.

– Но вы противоречите сами себе, почтенный Деметриус. – Я был окончательно сбит с толку.

Ученый хитро улыбнулся и, наклонив голову набок, произнес:

– Когда вы, скажем, делаете игрушечную лодочку из коры дерева, что у вас получится?

– Лодочка, – хмыкнул я.

– Да! Конечно же! – Мой простой ответ почему-то привел алхимика в неописуемый восторг. – Но не наполнит ли это вашу душу радостью?

– Пожалуй, наполнит… – все еще слабо понимая, к чему ведет высокоученый муж, отозвался я.

– Значит, можно сказать, что, каким-то образом изменяя мир вокруг, вы тем самым изменяете и себя самого? – вкрадчиво осведомился он. Я автоматически кивнул. – Но так же верно и обратное! Изменяясь внутренне, в душе, вы изменяете мир! А поскольку душа есть искра Божьего пламени…

При этих словах я невольно вздрогнул и стал слушать философа с фермы Трезэссар более внимательно.

– …то души, собранные воедино, способны возжечь огонь новой жизни, преобразующий грубую материю в нечто живое. Единорог есть воплощенная человеческая мысль, воплощенное чаяние – тяга к свету, чистоте и надежда на лучшее. Он одновременно пребывает в мире эфирном и материальном. Теперь вы понимаете меня? – возбужденно дергая меня за несчастную камизу, завопил вошедший в раж ученый.

Бельрун обеспокоенно оглянулся.

– Учитель, у вас все в порядке? – с тревогой в голосе спросил он.

Не обращая внимания на этот вопрос, Деметриус продолжал вдохновенно излагать свою теорию. Ему явно надо было выговориться – годы одиночества, проведенные на ферме, давали себя знать.

– Человек в своем творении подобен Богу! И сие есть величайшая тайна алхимической науки. Золото, драгоценности – все это ерунда! – Деметриус сделал широкий пренебрежительный жест, как бы сметая груды золота и драгоценностей со светлого пути всего человечества. – Это незначительные шаги к познанию Величайшего. Ибо только открытие тайны творческой энергии человеческой души есть истинное Великое Деяние. И любая деятельность на сем поприще есть благо.

Алхимик застыл на секунду в античной позе и, неожиданно подавшись вперед, внушительно изрек:

– Как говорит на эту тему великомудрый Аристотель…