Текст книги "Рыцари"
Автор книги: Владимир Малов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Геральдические шлемы, щитоносцы, девизы
Второй важнейшей составной частью герба, как и щит, был геральдический шлем.
Появился он, как эмблема, позже щита, да и войдя в употребление, присутствовал не на каждом гербе. Шлем, как и щит, символизировал участие в войнах, турнирах, поэтому включался лишь в те гербы, что принадлежали воинам. Шлем не приличествовал женским гербам, да и щит, кстати говоря, был на них одной определенной формы – ромбический.
Исключение составил лишь герб с рыцарским щитом (но без шлема), пожалованный Карлом VII Жанне д`Арк. Читался он так: «На лазоревом поле золотой меч, сопровождаемый двумя золотыми цветками лилий и поддерживающий золотую корону». Смысл такого герба и объяснять не надо, но можно напомнить, что включение королевских символов в чей-нибудь герб (в этом случае королевских лилий), было высшей почестью, какую мог оказать монарх.
Разумеется, к гербовому шлему тоже относилось великое множество геральдических правил.
Строго определялись размеры – от двух третей до половины гербового щита. Шлем должен был иметь цвет полированной стали, иногда с украшениями из золота и серебра. В гербах высшей знати шлем мог быть целиком золотым или серебряным.
Располагался шлем над серединой верхнего края щита. Если же щит на гербе был наклонен, шлем помещался над тем углом, что был выше.
Согласно общему правилу, на гербе должен помещаться лишь один шлем. Однако при соединении на одном щите разных гербов, шлемов могло быть больше. Тогда они изображались уменьшенными и помещались по почету: главный, относящийся к основному гербу, стоял над правым, почетным углом щита. Если шлемов было три, главный располагался в центре, а следующий по значению – справа.
Все больше и больше с течением времени усложнялся герб. Один из мелких немецких князей, например, включил в свой герб... семь рыцарских шлемов с различными украшениями – перьями, крыльями, рогами. В герб стали включать и корону, обозначающую достоинство владельца. Хоть на деле короны одевали в торжественных случаях лишь короли и герцоги, символическую геральдическую корону имели на гербе и графы, бароны, простые рыцари. Различались они количеством зубцов, украшенных драгоценными камнями: рыцарю полагалось пять, барону семь, графу девять зубцов.
Гербы позднего средневековья совсем уж не похожи на те, что были прежде. Появились на них нашлемники – особые украшения в виде тех же крыльев, рогов, перьев. железных перчаток, человеческих и звериных фигурок, которыми украшали боевые шлемы. Еще одной деталью стал намет – ткань, покрывающая шлем и свисающая с него в виде небольшого плаща.
Важной составной частью герба стали щитодержатели – человеческие, звериные или фантастические существа, помещенные по разным сторонам щита, который они как бы держат или несут. Видимо, вошли такие символы в геральдику, потому что на турнирах и в самом деле оруженосцы носили за рыцарем его щит.
Щитодержатели могли быть одинаковыми, могли быть разными. На английском королевском гербе, например, справа щит поддерживал коронованный золотой лев в синем вооружении, а слева серебряный единорог с золотой короной и длинной золотой цепью на шее...
На развевающейся длинной ленте помещался на гербе девиз – короткое изречение. Девизы были самыми разными. Иногда они представляли собой просто имя, иногда боевой клич. Нередко смысл девиза понятен был только самому владельцу герба.
И наконец весь герб был размещен на фоне горностаевой мантии, ниспадающей по бокам складками.
Соединенные все вместе, эти знаки представляли собой очень сложную, запутанную картину. В королевском французском гербе есть, например, и две короны – одна в качестве нашлемника, другая венчает собой весь герб, и два щитоносца в виде ангелов, и флаги с лентами, и орденские кресты на золотых цепях. А ведь сам рыцарский щит, первооснова герба, очень лаконичен и прост – три королевских лилии на лазоревом поле...
О чем гербы могут поведать историкам?
Давным-давно миновали романтические рыцарские времена, нет больше герольдов, умеющих объяснить смысл любого герба. Однако и сегодня феодальный герб немало может рассказать сведущему и человеку. Прежде всего, совсем не так уж сложно, как кажется, определить, к какой стране он относится.
Дело в том, что хоть и существовали в средневековой геральдике достаточно общие законы, а все же у каждой из западноевропейских стран были свои отличительные особенности. Пожалуй, в этом можно сравнить геральдику с архитектурой средневековой Европы. Общее направление развития совпадало, но везде находятся собственные черты, соответствующие местным вкусам и привычкам, творческой фантазии, свойственной тому или иному народу.
Во Франции, скажем, заметна тщательная разработка геральдических символов. А свойственная французскому народу известная склонность к пышности, роскоши, сказывается в том, что на гербах преобладают металлы и меха. Часто фигуры, обозначающие меха, усеивают все поле щита. Шлемы на гербах почти всегда снабжены решетчатыми забралами, иногда позолоченными или посеребренными.
В старинных французских гербах преобладающим цветом щитового поля был лазоревый – в подражание королевскому цвету. В бургундских гербах распространен был красный цвет – опять-таки в подражание герцогам Бургундским. А особое почитание бургундскими рыцарями Святого Андрея выразилось в том, что часто главной геральдической фигурой был Андреевский крест.
В рыцарских гербах центральных провинций Франции часто встречались такие геральдические фигуры, как глава и перевязь. А гербы Прованса были совершенно не похожи на гербы всех других французских провинций. Объясняется это тем, что большая часть прованской знати ведет происхождение из Италии или Испании. Поэтому и на родовых гербах часто встречаются знаки, больше свойственные итальянскому и испанскому рыцарству – башни, стены, звезды.
В нормандских гербах очень распространены были кресты и раковины, потому что многие рыцари этого края принимали участие еще в самом первом крестовом походе. Столбы и каймы свойственны рыцарям Лангедока, а львы и леопарды преобладают на гербовых щитах Гюйена и Пикардии, как память о том, что этими краями долго владели англичане.
Гласные гербы, намекающие на имя владельца, больше всего были распространены в Италии. Испанцы и португальцы любили делить гербы на большое число частей и усложнять их самыми разнообразными сочетаниями геральдических фигур с крестами, звездами, полумесяцами и фигурками животных. Кроме того на гербах испанских рыцарей распространены были изображения котлов, кружек и цепей. Шахматные фигуры, полумесяцы и звезды обозначали победы над маврами, одержанные в ночных сражениях. В гербах Бискайи, Каталонии и Наварры часто встречались волки.
Свои характерные особенности были у английских гербов – щиты на них чаще всего заостренные, с выступающими верхними углами. Фигуры на щитах обычно были не геральдическими, а взятыми из природы.
Особенно свойственными древней английской геральдике были фигуры леопардов, изображения розы, рукавов одежды, водосточных труб, пересеченных горизонтальной чертой. Позже в гербах появились многочисленные фигуры, связанные с морем и мореплаванием – корабли, паруса, маяки, весла, якоря. Щитодержателями часто служили матросы, тритоны, русалки.
В германских гербах знаки пышности, роскоши встречались гораздо реже, чем в других странах, и свойственны были только высшей знати. Преобладали обыкновенные фигуры, а не геральдические. Особенно свойственны германским гербам пышные украшения-нашлемники.
А о чем еще могут сегодня поведать древние гербы? О многом: о том, как менялись и перекраивались границы государств, о завоеванных и потерянных владениях, о заключающихся и распадающихся союзах, о намерениях владетельных особ, о важных событиях, причем, возможно, и о совершенно неизвестных пока историкам, и даже о быте давно минувших времен. Так что еще не раз исследователи будут обращаться в своих изысканиях к геральдике...
Нам же пришла пора вспомнить один, связанный с геральдикой обычай – украшать гербами ворота и стены домов и замков. Дело в том, что о рыцарских замках и пойдет речь в следующей части книги.
Вот представьте – рыцарь подъезжает к воротам, трубит в рог... Из бойницы выглядывает стражник, поднимается на цепях мост через ров с водой, убирается железная решетка, и рыцарь въезжает под низкие башенные своды...
Сейчас и мы за ним последуем.
Рыцарский замок
Когда начали строить замки
Укрепленный замок – точно такая же неотъемлемая примета рыцарских веков, как геральдика, как стальные доспехи, с головы до ног закрывающие всадника с копьем, как турниры, где победитель избирал королеву любви и красоты. И разумеется, есть у рыцарского замка своя собственная история, по-разному он выглядел в разные времена и в разных странах, и строился тоже по-разному.
Появление замков, как укрепленных жилищ феодалов, относится в западно-европейских странах ко временам правления Каролингов – королевской династии, самым знаменитым представителем которой был легендарный Карл Великий. Проще всего было строить замки в горных местностях – они были и труднодоступны для неприятеля, и строительный материал всегда был под рукой. Самые ранние из замков представляли собой кольцо стен, сложенных из больших каменных глыб и окружающую горную вершину, на которой стоял сам дом.
Выстроенный из тех же каменных глыб дом тоже представлял собой самостоятельную крепость. Особенно мощной была стена, обращенная в сторону самого вероятного места нападения.
В замках, возводившихся на равнинах, архитектурные принципы были примерно такими же: внутри кольца стен строили высокую башню, которая называлась донжоном. Она была четырехугольной или круглой, имела несколько этажей; внутри каменные стены обтесывались, чтобы сделать их более или менее гладкими. На самом верху башни была площадка, окруженная зубцами, которые, как правило, устанавливались на выступающем карнизе.
Поскольку на площадке всегда находился дозорный, то приходилось возводить над ней и высокую остроконечную крышу для защиты от непогоды. Вход в башню располагался на высоте 12-15 метров, и подняться к нему можно было только по узкой лестнице.
Вплотную к башне, которая служила последним оборонительным рубежом, примыкали жилые помещения. В нижнем этаже располагались кухни и кладовые, на втором этаже – большой зал, где проходили пиры и собирались гости, на верхнем этаже были спальни. С этажа на этаж поднимались по наружной лестнице; сначала она была деревянной, а позже стала каменной и винтовой, для нее сооружали специальную башне видную пристройку.
Нижний этаж жилого дома возводился большей частью из камня, верхние этажи из дерева или кирпича. В замке почти всегда была собственная часовня, располагавшаяся или в самом жилом помещении, или в связанной с ним постройке.
Позже такие маленькие крепости стали заметно увеличиваться в размерах и усложняться.
Высокая башня и жилой дом окружались дополнительной стеной, образующей внутренний двор замка. В наружной стене появились ворота с подъемным мостом, переброшенным через ров. Мост поднимался и опускался при помощи крепких деревянных рычагов и цепей. Ворота защищались дополнительными башнями, с которых лучникам легко было держать под прицелом окрестности. Возводилось и еще одно кольцо стен или высокий деревянный частокол, а самым передовым рубежом был глубокий ров, наполненный водой. Между наружной и внутренней стенами могли располагаться жилища воинов гарнизона, а на время вражеских набегов здесь укрывались и крестьяне окрестных деревень.
Несколько по-другому строились замки раннего средневековья в Нормандии. Выше, чем где-либо, было здесь и само строительное искусство. Донжон, главная башня замка норманнского рыцаря, был не только последним убежищем при осаде, но служил также основным жилым помещением.
Поэтому главная башня была гораздо больше размерами. Вход в нее тоже располагался на большой высоте, и подниматься приходилось по узкой крутой лестнице. Если ее захватывал враг, то воины противника были отличной мишенью для лучников, располагавшихся за машикулями – навесными бойницами на вершине башни. Лестницы, соединявшие этажи, располагались прямо в толще стен. Можно было, кроме того, поднимать грузы с этажа на этаж с помощью канатов, проходивших сквозь расположенные один над другим в полах и потолках люки.
Когда в 1066 году норманнский герцог Вильгельм завоевал Англию и стал английским королем, норманнский способ постройки замков быстро привился и за Ла-Маншем. Правда, саксы поначалу чурались всего норманнского, но все же не могли в конце концов не признать, что укрепленные жилища, возводимые на их земле завоевателями, гораздо удобнее и надежнее, чем их собственные.
Как совершенствовались укрепления замков
Однако не одна только Англия переняла норманнский опыт строительства укрепленных рыцарских жилищ – он распространился и по всей Западной Европе. Но, конечно, такое строительство никак нельзя было назвать «типовым» – в любом из замков, несмотря на общие закономерности, можно было бы найти свои собственные неповторимые черты.
Замки строились на склонах гор и на равнинах, на высоких берегах рек и на островах. К XII веку рыцарский замок стал сложным, отлично защищенным по своему времени сооружением. Из-за того, что в нем, случалось, бок о бок жили разные поколения одного и того же рода – деды, отцы, сыновья, – замки приходилось то и дело перестраивать, появлялись новые жилые помещения, потому что донжон становился тесен, новые службы.
Деревянные постройки заменялись каменными. Совершенствовалась строительная техника; если прежде кладка стен и башен состояла лишь из каменных глыб, то позже ее стали сочетать с кирпичной прокладкой, обделывать кирпичом и углы построек, что придавало им более привлекательный и нарядный вид. Постоянно обновлялись, подправлялись оборонительные сооружения.
Вот как был выстроен, например, отлично укрепленный замок, принадлежащий старинному французскому роду Куси.
Стоял замок на высоком холме; его отвесные склоны как бы продолжались высокими стенами с башнями по углам. Замкнутые стены представляли собой неправильный четырехугольник, разделенный на несколько внутренних дворов крепкими зданиями с арками-воротами на первых этажах.
Подход к замку был лишь с одной стороны, но дорога проходила через несколько дополнительных укреплений – рвов, стен. К самым воротам замка можно было попасть, лишь преодолев несколько выстроенных в ряд одна за другой башен с подъемными мостами. В переднем дворе размещались дома для слуг, амбары и склады; жилое помещение самого сеньора защищалось отдельными крепкими стенами.
Но возводились и еще более совершенные и укрепленные жилища, чем замок Куси. Одна из таких феодальных крепостей – замок Плесси-ле-Тур в Турени, куда в XV веке подозрительный и опасающийся всего на свете французский король Людовик XI даже перенес из Парижа свое постоянное место жительства.
Точное описание этой королевской крепости оставил опять-таки сэр Вальтер Скотт, правда, не в «Айвенго», а в другом и не менее знаменитом романе «Квентин Дорвард».
"Замок был обнесен тройной зубчатой стеной с укрепленными башнями по всей ее длине и по углам. Вторая стена была немного выше первой, а третья, внутренняя, выше второй, так что с внутренних стен можно было оборонять наружные, если бы неприятель завладел ими...
В центре этого тройного кольца стен стоял самый замок, представляющий собой тесную группу зданий, построенных в различные эпохи и окружавших древнейшую из этих построек – старинную мрачную башню, возвышающуюся над замком, точно черный эфиопский великан. Узенькие бойницы, пробитые там и сям вместо окон в толстых стенах башни для ее защиты, вызывали то же неприятное чувство, какое мы испытываем, глядя на слепца. Остальные постройки также мало походили на благоустроенное удобное жилье: все их окна выходили на глубокий внутренний двор, так что по своему внешнему виду замок напоминал скорее тюрьму, чем королевский дворец. Царствовавший в то время король еще усиливал это сходство тем, что все вновь возводимые здания приказывал строить так, чтобы их нельзя было отличить от старых, не желая обнаруживать сделанные им новые укрепления (как все подозрительные люди он тщательно скрывал свою подозрительность). Для этой цели на постройки употребляли кирпич и камень самых темных оттенков, а в цемент примешивали сажу, так что, несмотря на новейшие постройки, дворец носил отпечаток глубокой древности.
В эту неприступную твердыню вел единственный вход – то были ворота, пробитые в первой наружной стене, с обязательными в то время высокими башнями по бокам, с опускающейся решеткой и подъемным мостом; решетка была опущена, а мост поднят. Такие же точно ворота с башнями были видны и в двух внутренних стенах. Но все трое ворот не приходились друг против друга, потому что были расположены не по прямой линии; таким образом их нельзя было пройти все насквозь, и, вступив в первые ворота, приходилось идти между двумя стенами ярдов тридцать в сторону, чтобы попасть во вторые. И вздумай забраться сюда неприятель – он очутился бы под перекрестным огнем, направленным на него с обеих стен. Та же участь ждала бы его, если бы ему удалось прорваться сквозь вторые ворота. Словом, для того, чтобы проникнуть во внутренний двор, где стоял замок, надо было миновать два опасных узких прохода, обстреливаемых с двух сторон, и завладеть тремя сильно укрепленными и тщательно оберегаемыми воротами..."
Что скрывалось за укреплениями замка
Давайте, не касаясь быта царственных особ, попробуем заглянуть в обычный замок обычного барона, – достаточно сильного и обеспеченного, чтобы содержать его в порядке и полной боевой готовности. Словом, последуем за тем самым рыцарем, что в конце предыдущей главы – помните? – трубил перед замковыми воротами в рог...
Каждый, кто останавливался перед воротами, обязательно ощущал на себе множество внимательных глаз. Дозорные помещались на стене на узкой дорожке за каменными зубцами, однако снизу их совсем не было видно, потому что стена закрывалась крытой деревянной галереей, которая выдвигалась на каменных стропилах за зубцы и как бы нависала над стеной.
Но вот лязгают тяжелые цепи, и подъемный мост перекидывается на другую сторону рва, можно въезжать в замок. Казалось бы, за мрачными серыми стенами нет ничего, что могло бы обрадовать взгляд, но внутри за воротами лежит достаточно просторный двор, поросший зеленой травой. Есть даже и небольшой замковый сад с лекарственными травами и растениями, которые пополняют несложную аптеку жены барона. К тому же в этом саду можно погреться на солнышке, лучи которого довольно скудно проникают в остальные замковые закоулки.
Здесь же, во дворе, есть свободная площадка для выездки молодых лошадей и воинских упражнений барона и его сыновей. На этой площадке, едва достигнув семилетнего возраста, ребятишки начинают учиться ездить на коне, метать копье, стрелять из лука, сражаться на мечах.
Если первый двор достаточно просторен, то в нем вдобавок могут размещаться и некоторые хозяйственные постройки: мельница, на которой все крестьяне из подвластных барону деревень обязаны молоть свое зерно, большая печь, где они пекут хлеб. Часть зерна и хлеба пополняет при этом амбары хозяина замка. В этом же дворе крестьяне вместе со своими семьями, скотом и нехитрым скарбом находят убежище в случае вражеского нашествия.
Но есть в замке и еще один, внутренний двор, отделенный от первого еще одной зубчатой стеной, укрепленными воротами, а то еще и дополнительным рвом со вторым подъемным мостом. Жилые и хозяйственные постройки в этом дворе тесно примыкают друг к другу без особенного порядка – видно, что строитель мало заботился о красоте, стремясь лишь к тому, чтобы здания были крепкими, надежными и занимали наименьшую площадь. В этих постройках размещаются важнейшие хозяйственные службы замка – кухня, кузница, оружейная мастерская, конюшни, псарни, погреба, амбары, – а также жилые помещения для челяди. Сам же барон и его семья обитают в громадной башне, поднимающейся посреди двора, на главном месте.
Как жили обитатели замка
Чтобы войти в жилой дом, надо подняться по каменной лестнице. Местами каменные ступени сменяются деревянными, их можно легко снять, и тогда в лестнице будут зиять непреодолимые пустоты. Входная дверь окована железом, взломать ее почти невозможно.
В большом парадном зале, где собираются вассалы, где проходят пиры и поют заезжие жонглеры, всегда царит полумрак. Небольшие окна, прорубленные в мощной толще стен, забраны для большей безопасности железными решетками и заклеены от ветра промасленной бумагой или бычьими пузырями. Стекло – мутное, почти непрозрачное – уже известно в Европе, но стоит дорого и позволить себе застеклить окна могут лишь короли и герцоги, да самые богатые из сеньоров. Зимой окна наглухо закрываются деревянными ставнями, и тогда зал освещается смоляными факелами, воткнутыми в железные кольца на стенах, да огнем огромных каминов, где пылают целые стволы больших деревьев.
Во всех жилых помещениях стоит неистребимый запах дыма, гари и копоти. В длинных узких коридорах живут летучие мыши, под ногами носятся крысы. Мрачно, темно и в тех комнатах над залом, что служат спальнями для барона, членов его семьи и гостей. Внизу же, в подвале под залом, помещаются самые верные из слуг, а еще ниже – подземелье с казематами для пленников низкого звания и рода. Как правило, есть здесь и потайная дверь, что ведет к подземному ходу, который оканчивается где-нибудь в чаще соседнего леса. Через этот ход можно было делать неожиданные для врага вылазки во время осады замка или спасаться бегством вместе с семьей и челядью, если уж ничего другого не оставалось.
В мирное время каждое утро с дозорной башни слышался звук рога, которым часовой встречал восход солнца. Со стен ему отвечали другие сторожа. Замок, ночью казавшийся вымершим, вдруг оказывался полным людей. Внутренний двор наполнялся гостями, родственниками, оруженосцами – детьми благородных родителей, ждущими посвящения в рыцари, когда придет для этого срок. Жил в замке и священник, состоящий при домовой часовне, не говоря уж о многочисленных слугах.
Работы слугам всегда хватало. Были они и столярами, и оружейниками, и каменщиками, и кровельщиками. При необходимости на помощь им призывались крепостные крестьяне, которым вдобавок к работам в замке приходилось обрабатывать и господские поля, а также снабжать замок льном, домашней птицей, яйцами, ягодами.
Чем многочисленнее была у барона челядь, тем он считался сильнее и богаче. Слуги, жившие в замке, не только работали по хозяйству, но составляли и военную дружину, отправлявшуюся, когда приходила пора, на войну вместе с хозяином. Управление слугами и хозяйством требовало частого непосредственного вмешательства барона, но это, как правило, лишь развлекало его в свободное от войны время.
Рано утром, прослушав службу в часовне, барон появлялся на одной из площадок лестницы башни, специально отведенной под место разрешения споров, если они возникали среди обитателей его владений. Здесь же барон отдавал приказания слугам, а потом лично шел осматривать свое обширное хозяйство. Впрочем, на крестьянские работы внимания обращалось мало – здесь барон всецело полагался на управляющих, но обязательно он заглядывал на конюшню, на псарню. в мастерские, где ковались мечи, копья, устранялись поломки вооружения.
Скучновато и уединенно протекала жизнь в рыцарском замке, если не было войн. Барон выезжал на охоту, упражнялся в воинском искусстве. Госпожа проводила дни за рукоделием и чтением. По настоящему замок наполнялся жизнью лишь тогда, когда игрались свадьбы, проводились турниры, давались пиры – тогда съезжались гости изо всех окрестных замков, и потом эти события вспоминали долго-долго – до следующего такого же яркого события. В остальное время даже новости нечасто доходили в замок, и его обитатели несказанно радовались, если у его ворот просил приюта любой случайный путник – бродячий монах или менестрель, странствующий рыцарь или сбившийся с дороги купец-чужеземец.
Угостив путника обильным ужином, напоив вином, хозяева замка жадно внимали его рассказам о том, что происходит в далеких землях, а далеким считалось любое место, куда было больше дня пути. Гостя старались удержать как можно дольше, если тому было, что рассказать. Нередко какого-нибудь менестреля вспоминали в замке столь же долго, как блестящий турнир или обряд посвящения в рыцари кого-либо из оруженосцев.
