355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Малов » Рыцари » Текст книги (страница 18)
Рыцари
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 10:55

Текст книги "Рыцари"


Автор книги: Владимир Малов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Рыцарская литература

Кого называли трубадурами

Совсем не случайно предыдущая часть книги заканчивалась стихами – бесхитростной и не очень ладной «пробой пера» Ричарда Львиное Сердце. Какие-никакие, но все же стали королевские строчки маленькой частичкой литературы своего времени.

А рыцарские века – это не только крестовые походы, орден тамплиеров с его удивительными тайнами, беспрестанное соревнование наступательного и оборонительного вооружения, возведение неприступных замков, головоломная наука геральдика и неукоснительное следование рыцарскому кодексу. Как и любое другое время, оставили они и свои собственные литературные произведения – и поэтические, и прозаические. Как и в любое другое время, эти произведения воздействовали на умы и сердца тех людей, для которых они были написаны, но оказали влияние и на литературу последующих веков.

У литературы рыцарских времен множество авторов, причем король Ричард I среди них далеко не единственный представитель самой высшей знати.

Знаменитыми трубадурами – авторами лирических стихов – были король Альфонс Арагонский, герцог Гильом Аквитанский, граф Гильом Пуатевинский, принц Оранский.

Немногим менее знатны Джауфре Рюдель, Бертран де Борн, Гильом де Бергедан, Эн Блакац, Ги де Каваллон. А уж сколько было среди трубадуров, прославившихся искусными стихами, простых рыцарей! Имя за именем можно выписывать – Пейре де Маэнсак, Раймон де Мираваль, Беренгьер де Палазоль, Гильом де Сант-Лейдер, Гильом де Монтаньяголь, Юк де Лобиер, Понс де Брюйель, Роллент де Гассен, Саварик де Маллеон...

Сызмальства обученные владеть оружием, привыкшие к крови и жестокости битв, они чувствовали в себе вместе с тем и чудесный поэтический дар. Сложенные ими стихи о превратностях любви, о служении дамам, нередко ветреным и капризным, быстро становились всеобщим достоянием – их исполняли нараспев, под аккомпанемент какого-нибудь нехитрого музыкального инструмента, профессионалы-певцы, которых в ту пору именовали жонглерами, переходящие от замка к замку, от города к городу.

Кстати говоря, распевая пропитания ради чужие песни, многие из жонглеров сочиняли и свои собственные, и сами таким образом становились трубадурами.

А еще можно найти среди этих средневековых поэтов множество людей, о которых история оставила такие, например, свидетельства:

«Монах Монтаудонский родом был овернский дворянин из замка под названием Вик, что близ Орлака, и был отдан в монахи в аббатство Орлакское. Еще в монастыре стал он стихи слагать и сирвенты на злобы дня, и рыцари и сеньоры округи той, забрав из монастыря его, стали оказывать ему всяческие почести, все ему даря, что ему ни понравится и чего он не попросит...»

«Бернарт Вентандорнский родом был из Лимузина, из замка Вентандорн. Роду он был простого, происходя от служилого человека и булочницы... Впрочем, чьим бы он ни был сыном, Бог ему дал наружность красивую и приятную, а сердце благородное, от какого всякое благородство и происходит, и даровал ему ум, разум, вежество и сладкоречие, и еще владел он утонченным трубадурским художеством складывать прекрасные слова на веселый напев...»

«Фолькет Марсельский был сын некоего генуэзского купца по имени мессер Альфонсо, который, скончавшись, оставил Фолькетта весьма богатым человеком. Но тот больше ценил доблесть и славу и стал служить у достойных сеньоров и доблестных мужей, с ними сходясь и их одаривая в угоду им. В художестве трубадурском был он весьма искусен и собой хорош...»

Нетрудно понять: как и во все времена, в рыцарскую эпоху поэтический дар мог снизойти на выходца из любого сословия. И как и во все времена, живое слово поэта-трубадура много значило для общества, а к самому автору привлекало многих людей.

Кстати, а почему, собственно говоря, поэт в рыцарские времена именовался трубадуром? Слово это до сих пор на слуху, но вот сам его первоначальный смысл давным-давно позабыт. Между тем, по-провансальски это означает, примерно – «находить, изобретать, слагать стихи». А ведь зародилась и расцвела рыцарская поэзия именно в Провансе XI-XIII веков. Здесь, на юге Франции, сложилась особая утонченная культура, зародился культ Прекрасной Дамы, одно из самых привлекательных проявлений рыцарства.

На севере Франции поэты назывались труверами, и дословно перевести это можно примерно так же.

Как создавались рыцарские эпические поэмы

Но, разумеется, не одна только утонченная лирика составляет литературу рыцарских времен. И далеко не одним Провансом и северной Францией очерчивались ее границы. Примечательные произведения создавались и в одно время с трубадурами и труверами, и до них, и после. Создавались повсюду – в других графствах и герцогствах Франции, в Испании, в Германии.

В ранние времена, отличавшиеся суровой простотой и более прямолинейными идеалами, слагалось огромное количество эпических поэм о битвах, рыцарской верности сеньору, данному ему слову. Конечно, далеко не все из них дошли до нас, потому что поэмы передавались устно, подобно нашим русским былинам, и не все из них были записаны в более поздние времена.

Однако на основе именно такого устного творчества безымянных авторов, постоянно видоизменяющих, дополняющих друг друга или, наоборот, опускающих что-то в ходе каждого нового последующего пересказа, появились в конце концов такие шедевры, как «Песнь о Роланде» во Франции, «Песнь о Нибелунгах» в Германии, «Песнь о моем Сиде» в Испании.

Незатейливы были сюжеты самых ранних произведений такого рода. Обычно в основу его бралось какое-то реальное событие, постепенно обрастающее фактами, относящимися к другим временам, к другим героям, и принимающее в конце концов совершенно фантастические очертания.

Различны объемы этих наивных героических поэм – от 1000 до 20000 строк. Первоначально они держались только на ритме, но постепенно, с течением десятилетий, последующие исполнители, которых, безусловно, надо называть соавторами, старались искать для строк рифмы. И придуманная кем-то однажды поэма разносилась по герцогствам и графствам все дальше и дальше, переводилась на другие языки, становясь все более неузнаваемой.

Исполнение того или иного подобного произведения было событием для средневекового города или замка. Остановившись на главной городской площади, жонглер привлекал к себе внимание, собирал вокруг себя сначала небольшой, но все прибывающий круг слушателей. Когда их набиралось достаточно – впрочем, они и потом продолжали подходить, – он энергичным возгласом призывал всех к молчанию и потом начинал петь речитативом, аккомпанируя себе на маленькой арфе или виоле.

Обычно жонглер не успевал закончить всю поэму до ночи, и поэтому исполнение продолжалось на следующий день. Если произведение было очень большим, иногда его хватало и на целую неделю. А пока оно длилось, жонглер уже получал приглашение в соседний город, а то и какой-либо знатный сеньор присылал пажей из своего замка...

Именно так многие века назад звучало по всей Западной Европе и самое знаменитое произведение этого жанра – «Песнь о Роланде». Причем не только в городах и замках для развлечения – ее пели перед битвами для воодушевления воинов. Есть, например, свидетельства о том, что «Песнь» исполнялась а стане норманнских рыцарей в битве при Гастингсе в 1066 году, после которой Вильгельм Завоеватель стал королем Англии, и даже имя певца сохранила история – Тайфьер.

Существовал ли Роланд на самом деле?

Поводом для создания «Песни о Роланде» послужило действительное историческое событие и герой его – реальное лицо, о котором, правда, до нашего времени дошла лишь одна строка в свидетельстве современника-летописца Эйнхарда: «В сражении этом были убиты вместе со многими другими Эггихард, королевский стольник, Ансельм, пфальцграф, и Хруодланд, начальник Бретонской марки».

Этот-то Хруодланд, о котором реально ничего мы не знаем, кроме того, что был он наместником Карла Великого в Бретани, «марки», как назывались части империи, и стал героем поэмы, образцом рыцарской доблести, чести и стойкости.

Сюжет "Песни о Роланде настолько знаменит, что все, наверное, знают о битве в ущелье, о том, что доблестный рыцарь не желал трубить в рог, призывая на помощь основные силы войска Карла, и сделал это, уже умирая. Но вот как трансформировалось реальное событие в поэтическом произведении, как на него накладывались воззрения более поздних времен, проследить любопытно.

В 778 году Карл Великий был призван в Испанию одним из мусульманских правителей, ведущим борьбу против халифа Кордовы. В награду за помощь он обещал отдать франкам город Сарагосу, но правитель Сарагосы не пожелал открыть ее ворота христианам. Карлу со своей армией пришлось уйти из Испании. Однако при переходе через Пиренейские перевалы баски, мстящие Карлу за разрушение города Пампелуны, перебили его арьергард.

«При возвращении, – сообщает летописец, – Карлу пришлось пострадать от басконского вероломства. Ибо, когда он двигался растянутым строем, как того требовали условия местности и ущелий, басконцы, расположив засаду на самой вершине горы (места же эти из-за густых лесов, там находящихся, весьма благоприятны для засад), напали сверху, сбрасывая в долину обоз и тех, которые, идучи в арьергарде, охраняли передних. И, завязав с ними сражение, всех до одного перебили, а сами, расхитив обоз, с превеликой быстротой разбежались во все стороны под покровом уже наступившей ночи. В этом деле басконцам помогли легкость их оружия и расположение той местности, где сие произошло; напротив того, тяжесть вооружения и неудобство местности делали франков во всем неравными басконцам...»

В такой вот заурядной по сути дела стычке и погиб «Хруодланд, начальник Бретонской марки».

Однако все становилось событием в те простые и наивные времена; тем более, по свидетельству современников, сам Карл Великий был очень огорчен произошедшим. По-видимому, самая первая устная поэтическая версия произошедшего появилась по горячим следам. Невозможно только сказать, почему именно Хруодланд был выбран в качестве главного героя – ведь в этой стычке погибли и другие приметные люди. Но как бы то ни было, уже в самом древнем из дошедших до нашего времени рукописных списков «Песни о Роланде», датируемом XII веком, стычка с басками неузнаваемо преобразилась...

Арьергард французского войска, возглавляемый племянником и любимцем короля Карла Роландом, героически погибает во имя «милой Франции» и христианства, сражаясь с несметными полчищами мавров-мусульман. Главным виновником гибели арьергарда стал изменник Ганелон, вступивший из ненависти к доблестному рыцарю в сговор с царем Сарагосы Марсилием. За смерть Роланда, его друга рыцаря Оливье и всех двенадцати французских пэров, жестоко мстит Карл, разгромивший огромную армию, собранную со всех концов мусульманского мира.

Множество раз трансформировалась в бесчисленных устных пересказах незатейливая, видимо, поначалу история. И многое изменилось за это время и в самой жизни Западной Европы. Забылись мотивы похода Карла Великого в Испанию, но зато начались крестовые походы с невероятными по масштабу сражениями христиан с «неверными». Поэтическая фантазия исполнителей добавляла в варианты версий «Песни» новых героев, дополнительные подробности. А сама жизнь делала произведение все более эпическим и значительным.

Оно находило отклик в душах, потому что было необходимым, созвучным. Простыми и ясными были его идеалы: рыцарская доблесть и стойкость, верность сеньору, непримиримая война с «неверными»...

«Песнь о Роланде» была необыкновенно популярна в Европе на протяжении нескольких веков. Известны ее варианты на пятнадцати языках. В поздние времена появились тексты прозаические, причем настолько усложненные, что в них описывалось даже детство Роланда, его первая любовь – эпизоды, не имеющие никакого отношения к сражению.

В Испании сюжет совершенно преобразился – в одном из поздних вариантов не Роланд, а сам Карл терпит поражение. В Дании на первую роль выходит рыцарь Ожье-Датчанин, один из второстепенных героев во французском варианте...

Словом, у великих литературных произведений и судьба великая. А в классическом своем виде вошла «Песнь о Роланде» в историю литературы, как героический воинский эпос с идеалами доблести, дружбы и стойкости, которые никогда не должны устареть.

Как Гильом Оранжский спасал короля Людовика

Но немало и других героических произведений, создававшихся во Франции в одно время с великой «Песней», оставили в литературе заметный след.

Например, «Паломничество Карла Великого», где действуют, кстати говоря, те же герои – и сам Роланд, и его друг доблестный рыцарь Оливье, и Ожье-Датчанин. Здесь Карл Великий вместе с приближенными отправляются помериться силой с греческим императором Гугогон. Совершить все свои подвиги французам помогают святые реликвии, полученные во время паломничества в Иерусалим.

Дошел до нас и большой эпический цикл, объединенный одним главным героем – Гильомом Оранжским.

В древнейшей из этих поэм ясно чувствуется влияние «Песни о Роланде», она даже и называется «Песнь о Гильоме». Здесь действие основано на том, что племянник героя, юный рыцарь Вивьен, поклялся никогда не отступать перед сарацинами. В страшной битве с полчищами высадившегося во Франции кордовского царя Дераме он упорно отказывается обратиться за помощью к дяде и только перед самой смертью посылает к нему своего двоюродного брата.

Сам Гильом – удалой воин с довольно необузданным нравом, горячий, смелый, прямой. Он поклялся отомстить за племянника, но дважды его войска были разбиты. Тогда по совету верной и умной жены, крещеной сарацинки, он требует новое войско у короля Людовика, добивается своего не без королевских возражений, и жестоко расправляется с маврами.

Вообще говоря, Гильому не раз приходится проявлять свой нрав, иной раз он даже действует вопреки воле короля, но зато в интересах королевства. В поэме «Коронование Людовика» герою пришлось буквально силой заставить Карла Великого короновать своего наследника, а предателя Анселина он тут же убил кулаком.

В двух других поэмах – «Нимская телега» и «Взятие Оранжа» – Гильом, обойденный в распределении земель, требует для себя от короля Людовика только Ним и Оранж, города, находящиеся в ту пору во власти сарацин, и сам для себя захватывает их, изгоняя «неверных».

Уже состарившись и уйдя в монастырь, о чем рассказывает поэма «Монашество Гильома», воин сохранил всю свою удаль и буйный нрав. Пугает монахов своей строптивостью, в одиночку избивает целую шайку разбойников. А потом, когда Париж осаждают сарацины, Гильом оставляет монастырь и вновь отправляется спасать злополучного короля Людовика и королевство.

Насчитывает цикл поэм о Гильоме Оранжском ни мало ни много – целых две дюжины. А ведь, конечно, не все из сочиненных когда-либо дошли до наших дней...

Известны во французском эпосе и поэмы о Жераре Русильонском и Ожье-Датчанине. Эти гордые рыцари-вассалы не боятся соперничать и ссориться с самими королями. Вражда, правда, заканчивается примирением. Одна из коллизий прямо напоминает нашу знаменитую былину об Илье Муромце, которого держал в заточении князь Владимир, но вынужден был освободить в тот драматический момент, когда Киев осадили враги. Точно так же и Карлу Великому приходится выпускать Ожье из темницы только тогда, когда на Францию двинулись язычники, и другого спасителя не найти...

Поскольку литература отражает все приметные явления своего времени, не могли героические поэмы не отразить феодальных распрей, родовой вражды, конфликтов вассального долга с родственными отношениями. Все это можно найти в поэме «Рауль де Камбре», которую исследователи датируют второй половиной XII века.

Рауль де Камбре наделен примерно теми же чертами, что и Гильом Оранжский – неукротимостью, своенравием. Все тот же литературный король Людовик лишил его отцовских земель, но даровал чужую – наследственный феод графов Вермандуа. И на протяжении двух поколений тянется в поэме феодальная распря.

Но в отличие от Гильома Оранжского, Рауль де Камбре свиреп, жесток, несправедлив. В поэме ему противопоставлен оруженосец и вассал Рауля – юный Бернье. Поначалу он вынужден поддерживать де Камбре против собственных родителей, даже перенести смерть матери, сожженной вместе со всем женским монастырем своим господином. И все же кончается поэма тем, что Бернье убивает Рауля де Камбре.

Как Родриго де Бивар стал литературным героем

Свой героический эпос одновременно с французским создавался и в других странах. В той самой Испании, куда отправился однажды Карл Великий за обещанным городом Сарагосой, но вынужден был повернуть назад, тоже появился свой шедевр, который можно поставить в один ряд с «Песнью о Роланде».

Во Франции странствующие певцы назывались жонглерами, в Испании – хугларами. Сходны были и «творческие лаборатории» – в Испании за основу эпических произведений тоже брались подлинные события, обраставшие с течением времени множеством дополнительных подробностей, уже мало связанных с действительностью.

Так что нет ничего удивительного, раз герой «Песни о моем Сиде» оказался столь же реальным лицом, что и «Хруодланд, начальник Бретонской марки». Разница лишь в том, что о реальном Роланде мы ничего больше не знаем, кроме этого краткого сообщения историка. Родриго Диас де Бивар более известен.

Он – один из ближайших советников и одаренных военачальников при короле Кастилии Санчо, один из героев реконкисты, не прекращающейся войны испанцев с арабами на Пиренейском полуострове. Арабы же и прозвали его Сидом (аль-сеид – господин).

Всякое случалось в жизни реального Сида. Когда после короля Санчо править стал Альфонс VI и на первые роли выдвинулась не кастильская, а леонская знать, случалось ему бывать в немилости, даже в изгнании.

В изгнании Родриго Диас де Бивар поначалу был важным лицом при при дворе графа Барселоны Беренгария, затем служил мусульманскому владыке Сарагосы. Спустя какое-то время, собрав на свой страх и риск войско, Родриго-Сид начал отвоевывать земли, находящиеся под арабским владычеством. Занял Валенсию и после этого примирился с Альфонсом VI, потом одержал еще несколько блестящих побед в сражениях...

Годы жизни этого человека точно известны – 1040-1099. Поэма о его славных деяниях сложилась, по-видимому, через полвека после его смерти. До современных историков литературы дошел только один список «Поэмы о моем Сиде», составленный в 1307 году. И по нему можно судить, что на этот раз певцы-хуглары и в общих чертах, и в именах действующих лиц не столь уж далеко ушли от подлинных событий жизни испанского героя.

Но, разумеется, о буквальной точности и говорить не приходится. Многие реальные события в «Песне» сливаются воедино, как, скажем, три размолвки Родриго Диаса де Бивара с королем Альфонсом VI превращаются в одно изгнание. Случалось герою «Песни» одерживать такие победы и в тех местах, где реально не происходило ничего подобного.

А само изгнание становится поистине эпическим событием – сам такой мотив распространен во многих литературных произведениях; и в «Песне о моем Сиде» безымянные авторы постарались, конечно, извлечь из него все, что можно.

Очень обстоятельно и с огромным сочувствием описывается, как несчастный изгнанник лишь с кучкой родственников и самых преданных вассалов скитается по стране, не зная поначалу, где приклонить голову. Чтобы одолжить денег на пропитание и содержание своих вассалов, он даже вынужден прибегнуть к такой хитрости – взять деньги у богатых евреев, отдав в залог запечатанные сундуки, набитые камнями.

Но постепенно, обязанный всем самому себе, своей доблести, уму, да еще верности своих самых преданных воинов, Родриго-Сид завоевывает земли, которыми до этого владели арабы, добывает несметные богатства, и только после этого из великодушия и благородства примиряется с королем.

Однако и во время своей борьбы, одерживая победы и отнимая земли у мусульманских властителей, Сид при малейшей возможности подчеркивает свою вассальную верность несправедливому королю, посылает ему часть своей добычи. И не так трудно понять, почему звучит в «Песне» и такой мотив – реконкиста, изгнание арабов с испанских земель, была бы, конечно, невозможной в мятежной и полной своеволия стране, сеньоры и короли неминуемо должны были объединяться ради общего дела...

Если опять-таки сравнивать «Песнь о моем Сиде» с французской «Песнью о Роланде», сразу бросается в глаза то, что Сид очерчен гораздо многограннее Роланда.

Роланд – доблестный рыцарь, верный долгу и слепо следующий своим представлениям об идеалах чести. Он героически неистов в битве, безрассудно смел.

А Сид, напротив, уравновешен, он прекрасный дипломат. Он не только отважный воин, но и рачительный хозяин в своих владениях, полководец, заботящийся о том, чтобы его войско было обеспечено всем необходимым. Вдобавок к этому и семьянин он прекрасный.

«Песнь о Роланде» – героическое произведение только о войне. А вот в «Песне о моем Сиде», не менее героической, речь идет не только о войне, но и об обыденной жизни. Но, собственно говоря, ничего и удивительного в таком отличии нет: испанская «Песнь» начала складываться позже французской, когда сложнее стали взгляды на все окружающее, на отношения между людьми.

Надо сказать, что хоть немало и других героических поэм создано было в ту пору в Испании, а Сид так и оставался долгое время любимым героем. Были сложены и другие сказания о нем, многие эпизоды его жизни были представлены в отдельных романсах – коротких лиро-эпических поэмах, сходных по форме с северными балладами.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю