Текст книги "Страсть по понятиям"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава шестая

Для кого-то наглость второе счастье, а для частного сыщика – первое. Ведь за нами нет мощного прикрытия в лице Министерства внутренних дел, и «корочками» нашими никого не напугаешь. С нами особо не церемонятся, а как разговаривать с человеком, если он с тобой не считается. Вот и приходится выкручиваться.

– Здравствуйте, я из газеты «Вятский край»! – Я улыбался устало, расслабленно, но вместе с тем и радушно. – Евгения Максимовна, надеюсь, вы не откажете мне в аудиенции!

И еще руку к груди просяще приложил. Дескать, такой путь длинный проделал, чтобы каких-то несколько вопросов задать, и так обидно будет, если откажут.

– Да, конечно, – стараясь скрыть волнение, пожилая сухонькая женщина показала мне на стул, ткань на котором прохудилась от времени и от ерзающих на них задниц проштрафившихся учеников.

В некрасовскую школу меня занесло неспроста. Здесь учился Ремезов, а мне так хотелось узнать о его прошлом. Скорее всего, этот путь ведет в никуда, ну, а вдруг кривая куда-то выведет? Да и время мне надо было как-то скоротать до завтрашней поездки на завод. Хоть и не хотелось туда ехать, но все-таки я там побываю. Своими глазами посмотрю, что там к чему, а заодно с Игорем поговорю.

Лето, каникулы, но выпускники еще сдают экзамены, поэтому в школьных коридорах людно. И директор на месте.

– Я корреспондент, у меня редакционное задание. Мне надо написать статью о герое нашего времени, об уважаемом в наших краях человеке, и я решил начать с вас. Евгения Максимовна.

– И что это за человек? – еще больше разволновалась директриса.

Похоже, она решила, что это до нее на старости лет снизошла слава народная.

– Ремезов. Меня интересует Ремезов Эдуард Андреевич.

– A-а, Эдик… – слегка разочарованно произнесла женщина. – И какой, интересно, он подвиг совершил?

– Ну как же! – удивленно распахнул я глаза. – А завод построил! Лесоперерабатывающий завод! В рекордные сроки!

– Да, я слышала. Но для кого он его построил?

– Для кого?

– Для себя и построил. Он – собственник, он прибыль с этого завода и будет получать.

Я бы не сказал, что в словах женщины звучала классовая ненависть, но и любви к современным капиталистам она точно не питала.

– Да, но налоги и в бюджет района, рабочие места? К тому же завод государственного значения…

– Ну, может быть, – пожала плечами директриса.

Не восхищалась она Ремезовым, и это мне нравилось. А то ведь это не разговор будет, если она елей мне на уши начнет лить.

– Вы давно знаете Эдуарда Андреевича?.. Э-э, для вас он Эдик…

– Эдика я знаю давно. С тех пор как стала работать здесь. Он тогда в седьмой класс перешел… Или в восьмой, – задумалась женщина. – Нет, в девятый он не переходил. То есть переходил, но я уже работала здесь, когда он экзамены сдавал…

– И как он экзамены сдал?

– Да я уже и не помню… Двадцать лет уже прошло… Да, двадцать. В прошлом году они юбилей справляли, в кафе меня приглашали…

Насчет кафе я сделал в уме заметку и продолжил разговор.

– Если не помните, как он экзамены сдал, значит, не очень это у него получилось…

– Да, это верно. Успехами он не блистал. Хотя и двоечником не был.

– Я так понимаю, в девятый класс он перешел?

– Да, перешел. Десять лет у нас отучился.

– Неприятностей с ним не было?

– Неприятности? Да нет. ровно все было…

– А успехи?.. Меня, если честно, больше успехи интересуют. Может, он в трудовом обучении блистал?

– Да нет, не блистал… Обычная посредственность…

– Может, в математике успехи были? Он же хороший экономист, ну, я так полагаю…

– Математику я у него вела… Нет, у него тройки по математике были.

– Но ведь не двойки!

– Нет, двоек у него не было. Может, и были, но я не припомню. К урокам он относился старательно, домашние задания всегда делал, правильно их оформлял…

– Если домашние задания делал, то почему тройки?

– Так неправильно делал. Но ведь старался. Если на двойку сделает, то я тройку ставила. А у него всегда хоть одно задание, но правильно сделано… Да, это я помню. Это я хорошо помню, – закивала женщина.

– А как у него с одноклассниками отношения складывались? Может, он лидером был? Сейчас он все-таки лидер, людей за собой ведет!

– Сейчас, может, и ведет, а раньше ничем таким не выделялся…

– А друзья у него были? С кем он дружил?

– С кем дружил?.. Ни с кем… То есть раньше он дружил. С девочками дружил.

– Ну вот. герой-любовник! – наигранно обрадовался я.

– Да нет. любви там не было. Просто дружба. Ему с девочками интересно было общаться, а ребята это поняли, высмеяли его. Даже побили, кажется… Хотя точно не скажу…

– Значит, не стал он больше с девочками дружить?

– Нет.

– А с ребятами сошелся?

– Ну. отношения у него с ними ровные были. но. кажется, он ни с кем из них не дружил. Сам по себе был…

– Но вы же говорите, что его били.

– Ну, да, один раз было. Хотя и не уверена… Нет. мальчиком для битья он не был.

– Может, у него с кем-то из девочек романтическая дружба началась?

– Романтическая?

– В смысле, любовь.

– Я поняла, что вы имеете в виду… Нет. ни с кем у него ничего не было… Тихим он парнем был. стеснительным…

– Значит, хулиганом не был? Это уже хорошо… Так, что же еще я могу узнать! Вот! Школе он помогает?

– Нет. не помогает, – вздохнула Евгения Максимовна.

Именно это я и ожидал услышать. Я бы не сказал, что директриса осуждала или даже завидовала Ремезову, но и симпатией к нему не страдала. А ведь он не был хулиганом и домашние задания старательно делал… Оказывается, он школе материально не помогает.

– Быть этого не может! – удивленно протянул я. – Он же социально ответственная личность! Он не может не помогать школе! Он не может не жертвовать на церкви!

– Насчет церквей не знаю, а на школу он еще ничего не пожертвовал.

– Надо вызвать его на ковер! – Я обвел рукой кабинет. – Пропесочить, как в былые времена! Пусть возьмется за ум! Школе вашей ремонт нужен, а он не знаю о чем думает!.. Да. кстати, вы говорили, что у их класса юбилей был.

– Да, был.

– Я так понимаю, он в школе был. Почему вы с ним не поговорили, не призвали к совести?

– Юбилей был. а Эдика не было, – лаконично ответила женщина.

– А хотите я с ним поговорю? Я сегодня материал собираю, а завтра к нему на завод поеду, у нас уже встреча с ним назначена. Я спрошу, почему он родной школе не помогает, пристыжу! Нас же не просто прессой называют! – вдохновенно импровизировал я. – Мы на самом деле пресс, который давит! И я на Эдика надавлю! Вам же не помешает миллион рублей?

– Нет. миллион рублей нам не помешает, – загорелась Евгения Максимовна.

– Ну и отлично! Сейчас я отправляюсь собирать материал об Эдуарде Андреевиче, а завтра у меня будет с ним разговор… Да, кстати, а к кому мне можно обратиться? Кто мне может рассказать про Ремезова…

– Из учителей… Из учителей никто вам не скажет, – развела руками директриса. – Сколько лет уже прошло… Хотя нет. есть еще его классный руководитель.

Татьяна Петровна. Она сейчас на пенсии, но я могу дать ее адрес…

– Спасибо!

Адрес я записал с удовольствием. Меня уже мало интересовало школьное прошлое Ремезова, но ведь классные руководители поддерживают связь со своими питомцами еще какое-то время после школы, к ним стекается информация об их успехах и неудачах.

– А может, кто-то из одноклассников поддерживает с ним отношения? – спросил я.

– Из одноклассников?.. Это я вам сказать не могу… А вы у Оксаны Борисовой спросите, она у них в классе всегда была заводилой, и юбилей она организовала, – оживилась Евгения Максимовна. – Она все про всех знает… Только вот адрес я не знаю. – И тут же сникла.

– Но есть же какие-то архивы.

– Архивы есть, но так время…

– Так и у меня время! Но я же обещал поговорить с Ремезовым о ремонте школы! И я поговорю!

– Ну, хорошо…

Прошло полчаса, прежде чем Евгения Максимовна сообщила мне адрес Оксаны Борисовой. Но это ожидание было вознаграждено самой Оксаной. Она жила в отчем доме, и мне повезло ее там застать.

Это была средних лет женщина, маленькая, плотно сбитая, сутулая, с короткой шеей, на которой крепко сидела крупная голова. Кучеряшки волос были настолько жесткими, что казалось, будто ее голова покрыта париком из проволочных мочалок для мойки посуды. Неказистая она, нескладная, не по годам состаренная, зато глаза молодые – озорные, с огоньком.

Я ее застал у калитки, она выходила со двора с ведрами в руке. Дом старый, бревенчатый, без удобств, колодец находился в самом конце улицы, но женщину ничуть это не смущало.

– Ведра пустые? – весело спросил я.

– А вы суеверный? – бодрым, полным живой иронии голосом отозвалась женщина.

– Да. Вот я сказал себе, если не пойду прямо сейчас к Оксане Борисовой, то никогда не застану ее дома. А я пошел, и думаю, что застал. Вы же Оксана?

– Да, я Оксана.

– Оксана Борисова с пустыми ведрами, – прибавил я в шутливом тоне.

– Да. Оксана Борисова с пустыми ведрами.

– Давайте-ка я понесу ваши ведра. И мне спокойней, и примета вдруг сработает, – забрал у женщины ведра, и мы вместе пошли за водой.

– Какая примета?

– Ну, женщина с пустым ведром – к несчастью, мужчина с пустым ведром, наоборот, к удаче.

– На самом деле все это глупости. И плохая примета – это когда с пустым ведром от колодца возвращаешься. Если с пустым ведром, значит, колодец пересох. А без воды как жить?.. Да. кстати, а ты кто такой? – перешла на «ты» Оксана.

– Журналист. Корреспондент газеты «Вятский край». Пишу заметку про вашего мальчика.

– Про моего Ваську?

– Нет, про вашего Эдика. Про Эдуарда Ремезова. Собираюсь петь ему славу.

– В честь чего? – искренне удивилась Оксана.

– Ну как же! Передовик капиталистического труда, гордость района и края!

– Да ну!

– Только вот родной школе не хочет помогать…

– Ну, этого я не знаю.

– Как это не знаете? Евгения Максимовна сказала, что вы все про всех знаете. И про Эдуарда Андреевича знаете… Когда вы с ним в последний раз виделись?

– Виделась… К его маме приходила, он подъехал, мы поговорили. С работой у нас тут плохо, а у него на заводе хорошо зарабатывают. Только попасть на завод непросто. Там все автоматизировано, специалисты в основном работают…

Мы подошли к колодцу. Оксана открыла дверцу, а я вылил на траву остатки из привязанного к веревке ведра, потянул вниз «журавля». Может, я и городской, но кое-какие деревенские премудрости мне доступны.

– Специалисты, говорю, работают. А какой мой Леша специалист? Но там и чернорабочие нужны, вот Эдик Лешку моего к себе и взял. Только через месяц выгнал. Но это Лешка виноват, – наблюдая за мной, чпокнула себя пальцем по горлу Оксана.

– Выпивает Леша?

– Выпивает… Пьет! Пьет как зараза!

– Креста на нем нет… Но Ремезов все-таки молодец! Не отказал своей школьной подруге… Говорят, он с девочками в школе дружил?

– Когда это было!

– Но ведь было.

– Ну да, с ребятами у него как-то не складывалось. Он тихий был. спокойный, по крышам бегать не любил, из рогаток не стрелял. В куклы тоже не играл, но с нами ему интересно было…

– А любимая девушка у него была?

– Ну что вы! Он стеснительный был!

Я перелил поднятую воду в одно ведро, снова пригнул «журавля» к колодцу.

– А после школы он с кем-нибудь дружил?

– Нет. после школы он в Киров уехал учиться. Университет там окончил.

– На тройки учился, а университет окончил.

– А я на «отлично» школу окончила, – вздохнула Оксана. – А никуда не поступила, сразу на работу пошла… А Эдик в люди выбился. В газетах про него пишут…

– Газета у нас хорошая, мы о людях плохого не пишем… А где после университета Эдик работал?

– В Кирове работал. Потом домой вернулся. Здесь несколько лет работал.

– Где?

Я взял полные ведра и понес их к дому.

– В леспромхозе, – сказала Оксана, с благодарностью глянув на меня.

– В каком?

– Да он у нас один.

– И кем там работал?

– Начальником участка работал, заготовкой древесины занимался. Встретились как-то. разговорились, он хорохорится, вроде все хорошо, а вид усталый. Потом еще встречались, он уже повеселей был. брюшко отпустил. Говорят, они химичили там. лес куда-то налево вывозили, но тогда все воровали. Да и сейчас тоже…

– Ну. зачем Ремезову сейчас воровать? У него свой завод, сейчас он. наоборот, другим воровать не дает.

– Оно-то, может, и так. Да только самый лучший лес у нас в Серпиловском заповеднике, а там вырубка запрещена…

– И что?

– Ничего, – покосилась на меня Оксана.

Хоть и не причастна она к производству Ремезова, но все-таки они живут в одном городе. Я – весь такой веселый и хороший – уеду, статейку разоблачительную тисну, а ей оставаться. Начнет Ремезов разбираться, кто информацию слил, выйдет на нее. проблемы будут.

– Да вы не переживайте. Оксана, я же не фельетон собираюсь писать, у меня задание, о Ремезове или хорошо, или никак… Так что там в Серпиловском заповеднике?

– Я же говорю, ничего.

Оксана попыталась перенять у меня ведра, но я их ей не отдал.

– Ну, хорошо, хорошо, не хотите говорить, не надо…

Не все чисто с заповедником. Возможно, там полным ходом идет браконьерская вырубка леса, который затем Ремезов – незаконно, вполцены – выкупает для своего предприятия, тем самым снижая себестоимость конечного продукта. Если так, то мне какое до этого дело? Какое отношение эти махинации могут иметь к Альберту Караваеву?.. А если не имеют, то мне вникать в эти криминальные тонкости не надо.

– Вы мне лучше расскажите, какой Ремезов хороший человек. От девушек у него, наверное, отбоя не было?

– Не знаю, не слышала…

– Ну. в школе понятно, там он еще не раскрылся. Но после института домой приехал… Высшее образование, начальник участка. Женщины, наверное, в очередь за ним выстраивались?

Мы подошли к калитке, я поставил ведра на скамейку.

– Никто за ним в очередь не выстраивался.

– Ну, может, он сам за кем-то бегал. Может, любовь с кем-то была…

– Зачем вам это? – подозрительно посмотрела на меня Оксана. – Вы что, про его любовь писать собираетесь?

– Да нет. просто интересно, что за человек он. Ремезов Эдуард Андреевич. Друг познается в беде, а мужчина в любви.

Мне нужна была женщина, с которой у Ремезова был роман. Старая любовь хоть и ржавеет, но не забывается. Оксана Борисова может и не знать про Алину, а бывшая женщина Эдуарда Андреевича, наверное, сможет рассказать про нее что-нибудь интересное.

– Не было у него никакой любви. Ну. до того, как обратно в Киров уехал, никого у него не было. Бобылем жил. Пытались ему девушку сосватать, говорят, не захотел он.

– А кого именно хотели сосватать?

– Ну. хотели… Вам что, даже такие подробности нужны? – удивленно и с подозрением смотрела на меня Оксана.

Но я сделал вид, что не воспринял этот вопрос как риторический.

– А из Кирова он с женой приехал?

– Когда он из Кирова приехал?

– Ну. четыре года назад. Приехал из Кирова, начал строить завод, ну. вы в курсе…

– Я не знаю, с кем он приехал. Я знаю, что у него женщина появилась. Он на ней потом женился. Алина ее зовут…

– А когда она появилась?

– Я хронологию его семейной жизни не веду… Года два назад она появилась…

– Именно появилась? Не из Некрасова взялась, а именно появилась? Или Алина здесь раньше жила?

– Нет. не жила она здесь. Из Кирова она появилась.

– Но так из Кирова он четыре года назад вернулся, а Алина появилась только два года назад…

– Вот видите, вы больше меня знаете.

– Ну. кое-что знаю, потому что информацию собираю. Курочка по зернышку, как говорится… А Ремезов на свадьбу вас приглашал?

– Нет. не приглашал. Мы для него не тот уровень. У него все городское начальство на свадьбе гуляло, ну, и заводское тоже…

– А кто-нибудь из его старых друзей на свадьбе был?

– Я откуда знаю… Хотя нет. Юра Шептулин был. Он с нами в школе учился, только на два года младше. Они в школе дружили, а потом работали вместе…

– Ну. вот видите, а говорите, что Ремезов ни с кем не дружил!

– Эдик с одноклассниками не дружил. А Юра был на два года его младше. Эдик тихий был. спокойный, но я бы не сказала, что застенчивый. А Юра застенчивый был. всего стеснялся. Чуть что не так, сразу краснеет. И заплакать мог. если обидят… Эдик его защищал.

– Защищал? Какая прелесть! Так и напишем – Эдуард Ремезов – защитник слабых и обездоленных!.. Значит, Эдик нашел кого-то послабее себя и взял его под защиту. Десятиклассник восьмиклассников не боится!

– Да. наверное, – туманно улыбнулась Оксана.

– Значит, он с этим Юрой в школе учился, а потом еще и работал с ним.

– Да. работал… Юра до него еще в лесхозе работал, простым водителем, а Эдика начальником участка поставили. Ну. может, и не сразу, но поставили…

Отличная пара, подумалось мне. один лес на участке рубит, другой налево его возит…

– А сейчас где этот Юра работает?

– Не знаю… Раньше у Эдика работал, личным его водителем. А на свадьбе подрался с ним. говорят. Эдик его после этого уволил…

– Подрался? С Ремезовым?! – встрепенулся я как бойцовский пес, учуявший запах свежей крови.

– Ну. не подрался, просто в драку полез. К Ремезову его не подпустили, там охрана у него…

– А в драку из-за чего полез?

– Да со спиртным перебрал, вот и полез.

– Ну да, свадьба без драки – деньги на ветер… А как мне Юру этого найти?

– Не найдете вы его. Уехал он.

– Куда?

– В Киров. Сестра его говорила, что работу ему там хорошую предложили. Он с сестрой жил. Тут недалеко, через улицу. Евдокия ее зовут, можете с ней поговорить, она вам скажет…

– Ну, спасибо вам. Оксана Борисова!.. Ведра в дом занести?

На радостях я даже готов был еще раз сходить за водой, даже бак десятиведерный мог наполнить. Чутье подсказывало, что через этого Юру Шептулина я смог серьезно продвинуться в своем расследовании.

– Да не надо, сама уж как-нибудь, – отстраненно отмахнулась Оксана.

Она смотрела на меня отсутствующим взглядом. О чем-то думала она сейчас – интенсивно, напряженно. У меня возникла догадка, что за вопрос ее мучает. И я очень хотел, чтобы мои опасения не оправдались…

Глава седьмая

Бревенчатый, обитый вагонкой дом блестел на солнце, как новенький автомобиль. Не просто его покрасили, но еще и покрыли лаком. Крыша металлочерепицей покрыта, забор из профильного железа. Целая полянка перед домом, трава здесь скошена, березки стройными рядами, пацан лет пяти за девочкой чуть постарше бегает – смеется заливисто, хворостиной махает. И за всей этой идиллией наблюдал мужичок лет сорока – не просто худой, а высохший какой-то, с темным, землистого цвета лицом и желтушными глазами. Тепло на улице, рубашка на нем клетчатая с коротким рукавом – вроде бы по погоде одет, но впечатление такое, будто холодно ему. На скамеечке он сидел, съеженный, обняв себя за живот левой рукой. И правую руку он прижимал к боку, вскинув ладонь кверху, там у него в пальцах дымилась сигарета. Табуретка перед ним. полная пивная кружка с темным напитком, похожим на портер. Наверное, там и было пиво.

А где-то за скамейкой у него, скорее всего, бутылка водки припрятана, которой он подкрепляет «ерша» в кружке. Почему я так подумал? Да потому что вид у мужика забулдыжный. Маевка у него, на солнышке он греется, за детьми сонно наблюдает. Меня заметил, но в лице даже не изменился. Движением головы проводил меня до своей завалинки.

– Здравия желаю, командир! Мне бы Юру Шептулина увидеть.

– Нет его, – сказал мужик.

– А где?

Я нагнулся, провел рукой по шероховатой поверхности скамейки, глянул на ладонь. Есть, конечно, пыль, но едва-едва.

– Уехал.

– Куда? – усаживаясь, спросил я.

– А ты кто?

– Журналист.

– А надо чего?

– С Юрой поговорить.

– Так нет его.

– Ну, это я понял. Может, ты мне про него расскажешь?.. Да. кстати, меня Костя зовут!

Я протянул мужику руку. Тот сунул сигарету в рот. вытер правую ладонь о штанину, ответил на мой жест рукопожатием. Неторопливо все это проделал, с достоинством.

И сам он в ответ представился: Виктор, можно просто – Витя.

– А ты, Витя, Юру знаешь?

– Ну а то! Шурин мой.

– Значит, ты муж его сестры.

– Ага, муж. Единственный… И она у меня единственная.

– Что, по бабам не гуляешь?

Витя вынул сигарету изо рта. послюнил ладонь, затушил о нее окурок, бросил его на землю, какое-то время растирал «бычок» ногой, а затем посмотрел на меня с возмущением оскорбленной невинности.

– Я от своей бабы не гуляю!

– Молодец… Я ведь тоже такой. Никогда и ни с кем, – приложив руку к груди, заверил я.

– Это хорошо, – совершенно серьезно сказал Витя.

– И еще я крестиком вышивать умею.

– А я нет. – И снова он не уловил юмора.

– А баба твоя где?

– На работе.

– А работает где?

– На заводе.

– У Ремезова?

– А ты откуда знаешь? – удивился Витя.

– А какой еще у вас здесь завод есть?

– Паркетный завод есть.

– Наверное, маленький?

– Ну. небольшой.

– А жена твоя на большом заводе работает, у Ремезова.

– У Ремезова. Бухгалтером у него работает.

– Она тоже в лесхозе работала?

– Работала. И там бухгалтером, и здесь.

– Юра тоже и там работал и здесь?

– Работал.

– Говорят, он с Ремезовым у него на свадьбе подрался.

Витя вытянул правую ногу, чтобы легче было достать из кармана брюк пачку сигарет.

– Кто говорит?

– Ну, говорят…

– Не знаю ничего, – замотал головой мужик.

И это сыграло с ним злую, хотя совсем и не опасную шутку. Сигарету он держал во рту. поднес к ней огонек, но, пока вращал головой, не мог зажечь кончик.

Водил сигаретой над зажигалкой, даже не замечая этого.

– Ну, не знаешь и не знаешь… Что там у тебя в кружке? Пиво?

– Нет, квас. – Он сунул руку за скамейку, достал оттуда полуторалитровую бутылку с магазинным квасом.

– А может, пивка?

– Не пью я, – снова удивил меня Витя.

– Болеешь?

– Не пью, и все.

– Не пьешь, по бабам не ходишь… Ну ты прямо идеальный муж. А работаешь где?

– Нигде.

– А чего так?

– Работы нет.

– А что, на завод устроиться не можешь? Там. говорят, платят хорошо.

– Платят хорошо, только работать надо. А мне вот за детьми смотреть надо.

– И то дело… Дом, я смотрю, у вас хороший, сам крышу крыл?

– Зачем сам? Людей нанимали.

– Хороший ты мужик, Витя. Не пьешь, не гуляешь… не врешь, – пряча усмешку в кулак, сказал я. – Курить бросать не собираешься?

– Да нет пока.

– Значит, Юра, в Киров поехал работу искать?

– Кто такое сказал?

– Сказали…

– Ну да. в Киров он поехал, – не очень охотно согласился Витя.

– Давно?

– Да нет, не очень.

– Месяц, два. полгода, год?

– Ну, с полгода уже… Может, чуть больше…

Я заметил, как малыш с лозиной с разгону влетел в придорожную канаву. Я еще испугаться за него не успел, как он уже выскочил из нее – без плача, без крика, но в жидкой грязи по колено. Витю явно тяготил разговор со мной, и он мог воспользоваться моментом, чтобы избавиться от меня. Схватил бы сына под мышку и утащил в дом. Но ему явно лень шевелиться. Хорошо ему на скамейке под солнцем, пригрелся он. Да и ребенок не жалуется, как бегал, так и бегает.

– И как он там?

– Да ничего, нормально…

– Где работает?

– Ну, водителем где-то…

– Где-то?

– Я не вникал… У Евдохи надо спросить, она знает.

– А позвонить ему можно?

– Можно. Только номер телефона у жены…

Мне показалось, что Витя приободрился. Похоже, радуется, что догадался перевести стрелки на жену. Пусть она отдувается… Вопрос – за что отдуваться? Что не так с Шептулиным?.. Может, беда с ним какая-то приключилась, а Витя не хочет о том говорить…

– А когда она с работы приезжает?

– Ну, часам к восьми будет. Вахта в семь приходит, а она своим ходом…

– Машина у нее?

– Ну да.

– Хорошо живете.

– Не жалуемся…

– Я так понимаю, жена хорошо зарабатывает.

– Нам хватает.

– А чего ж Юра-то в Киров подался? Ну. и работал бы на заводе… Или тесно у вас тут? – кивнул я в сторону дома.

– Да нет. не тесно…

– А он с вами жил?

– С нами.

– А детей у вас сколько?

– Четверо. Дочка уже работает. Васька на рыбалке с пацанами, эти вот бегают…

– Дочка с матерью работает?

– А ты правда журналист? – насмешливо посмотрел на меня Витя.

– Журналист.

– А из какого журнала? «Хочу все знать»?

– Витя, да ты фонтан юмора! – Я весело засмеялся и легонько хлопнул его по плечу. – Я думал, ты бука, а ты остряк! Браво! Так держать!

Мужик долго смотрел на меня, не понимая, всерьез я говорю или издеваюсь.

– С матерью дочка работает, – наконец сказал он.

– Семейный подряд?.. Семейный подряд – это хорошо… И Юра с вами работал. И дальше бы работал, если бы на свадьбе не подрался.

– Тебе не все равно?

– Да нет. просто интересно. Слышал про английских журналистов? Очень важные исследования проводят. Например, на кого больше комары возбуждаются, на блондинок или брюнеток…

– И на кого больше?

– Ну. исследование пока не закончено, но как только, так я сразу тебе сообщу. А я узнаю, потому что сам такие исследования провожу. По заданию Британской академии наук. Выясняю, какой процент русских свадеб заканчивается дракой. Какой процент с драки начинается. Ну. и так далее… Мне каждый такой случай интересен… Вот у тебя на свадьбе драка была?

– Не было у нас драки.

– И у меня не было. А у Ремезова была. Отсюда вывод – каждая третья свадьба заканчивается дракой. Так или не так?

– Ну, так.

– Значит, все-таки была драка у Ремезова?

– Не было.

– Это у тебя не было, а у Ремезова была.

– Чего ты ко мне пристал?

– А чтобы тебя развеселить…

– Да не скучно мне.

– А Юра часто звонит?

– Ну. звонит…

– Не жалуется?

– Да нет… – Витя отвел в сторону глаза – то ли это реакция на собственную ложь, то ли за детьми взглядом проследил.

– А дом у вас большой? Сколько комнат?

– Нам хватает, – покосился на меня мужик.

– Ну, это сейчас хватает. После того как Юра съехал, да?

– Ты это к чему клонишь? – нахмурился Витя.

– Да ни к чему я не клоню. Просто мысль в голову пришла. У вас четверо детей, у Юры там сколько-то. Может, еще и родители в доме живут. А в тесноте, да не в обиде – так только в сказках бывает. Или нет?

– Не было у Юры детей. И родители с нами не живут. Юра с нами жил.

– А жена его?

– Не было у него жены… Не мешал он нам.

– А с женой мешал бы?

– Ты что, глухой, не слышишь? Не было у него жены!

– Что, вообще, никогда не было?

– Никогда.

– А девушка была?

– И девушки не было…

– А как же он тогда без женщин обходился?

– Так и обходился, – Витя отвернул вдруг от меня голову, похоже, для того, чтобы скрыть от меня наползающую на губы ухмылку.

– Тихосам с собою?

– Ну, и так, наверное, тоже…

– А еще как?

– Слушай, иди ты к своим английским ученым!

– Кстати, английские ученые утверждают, что каждый десятый мужчина на планете – тайный или явный гомосексуалист.

– Плевать я хотел на твоих английских ученых!

– Вить, не злись, не надо. – Вразумляющим взглядом я посмотрел на мужика и доверительно положил руку на его хлипкое плечо. – Я понимаю, неприятно сознавать, что твой шурин не такой, как все…

– Что значит не такой, как все? – скинув мою руку с плеча, возмущенно спросил Витя.

– Ну, тихий, застенчивый, женственный… Или не женственный?

– Кто, Юрка?

– Ну вот, ты сам понял, о ком речь… У таких ребят не складывается с женщинами, тогда они начинают искать дружбу с сильными парнями. Может, и с Юрой так было?

– А это не твое дело!

Я усмехнулся в ус. Ну вот, еще одна трещина появилась на льдине, которую я пытался расколоть. Еще небольшой нажим, и я получу признание, что Юра был мужчиной нетрадиционной ориентации. Все равно, если признание будет косвенным. Главное, что появится возможность двигаться дальше, к вершинам, на которых засел господин Ремезов…

Но вдруг я понял, что этот небольшой нажим на Витю может и не состояться. Я заметил, как по улице катится печально знакомый джип «Гелендваген» с затемненными окнами. Что-то подсказывало мне. что появился он неспроста.

Заподозрив неладное, я облегченно вздохнул, когда машина прошла мимо. И сердце ухнуло в груди, когда она вдруг остановилась и сдала назад.

Остановился «Гелендваген» как раз напротив нас. Сначала из машины вышел «монгол», за ним вышли еще два доморощенных качка в майках-борцовках, покрой которых особо подчеркивал рельефную тяжесть готовой обрушиться на меня мышечной массы. В безрукавках парни, в спортивных брюках свободного покроя, на ногах не кроссовки, а тяжелые боты с тупыми ударопрочными носками. Трое против одного… Нет. их уже четверо. Из машины неторопливо выходил тяжеловес – бронебойная голова на мощной шее. плечи с метр шириной, кулаки с мельничный жернов, как раз для того, чтобы стереть меня в муку.

«Монгол» шел ко мне, распахнув руки, будто собирался обнять меня на радостях. Его спутники потирали кулаки в предвкушении большой потехи.

– А я думаю, кто это здесь такой сидит! – глумливо хохотнул мой враг.

Я скосил взгляд на автобус, который стоял в сотне метров от нас. Ваня должен был наблюдать за обстановкой и сейчас уже бежать мне на подмогу. Но не видно его. Похоже, снова заснул. А ведь он мне сейчас нужен, как никогда. Сам я с этим квартетом точно не справлюсь. Но нет Вани, снова зевнул он. А может, и струсил… Ну и на какой черт он мне такой нужен?

Не торопился ко мне Ваня, зато спутники «монгола» обошли меня с флангов, прижав к забору. Витю как ветром сдуло, хотя его никто и не собирался трогать.

– Чего ты тут вынюхиваешь? – спросил «монгол». – Меня ищешь? Так ты меня нашел. Вот он я!

Одной рукой он ударил себя в грудь, несильно, а другой – меня, в голову, и со всей мочи. Правда, на этот раз я ждал удар и успел уклониться. Более того, ударил ногой в живот стоящего справа качка. «Монгол» промазал, зато мой удар оказался точным, правда, недостаточно подготовленным, а потому – маломощным. А пресс у качка крепкий, не смог я пробить его. И тут же схлопотал в ответ – кулаком в челюсть. А сзади на меня обрушилось что-то тяжелое…

Не смог я вырваться из окружения, попал под раздачу. Первые несколько ударов я выдержал на ногах, хотя ничего уже не соображал. Даже, кажется, махнул несколько раз кулаками. Попал или нет. точно не скажу, но сам пропустил удар, который все-таки опрокинул меня на землю. А потом на меня упало само солнце.

Во всяком случае, мне так показалось…