Текст книги "Авторитет, или Лагерный пахан"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Дверь в четвертую комнату была обита новеньким, еще пахнущим химией кожзамом. Наличники свежевыкрашены в практичный темно-серый цвет. Чувствовалось, что муж у Кристины человек хозяйственный и основательный. Трофим не прочь был глянуть на него, но еще больше хотел застать свою зазнобу в полном и тягостном для нее одиночестве. Вдруг она все же пригласит его на чашку чая, вдруг захочет уронить свою голову на крепкое мужское плечо. Он надел форменные брюки, но отбросил в сторону рубаху – пусть Кристина увидит его голый и отнюдь не чахлый торс. Ведь женщине куда приятней, когда голова падает на обнаженное плечо. И вряд ли ее смутит выколотый на груди олень, символ свободы, и демон с крыльями, знак жестокости…

Трофим очень хотел увидеть Кристину, но дверь ему открыл низкорослый лысый толстячок лет сорока. Большая голова, маленькие бегающие глазки, тонкая шея, короткое бочкообразное туловище, кривые, как у монгольского всадника, ноги. Впечатление комическое – шарик-лошарик на колесике…

– Что вы хотели, молодой человек? – заискивающе улыбнулся он.

– Э-э, а Кристину можно?

Трофим заглянул ему за спину. Некогда замызганная комната Гаврилыча преобразилась, не узнать. Новые обои с золоченым орнаментом, пышный азиатский ковер на стене, шкаф, отливающий лаком. Кристина сидела в кресле за журнальным столиком. В руках журнал «Работница», полы халата разведены.

– Можно! – отозвалась она. – Но не всем…

Отбросила в сторону журнал, сначала прикрыла ноги полами халата и только потом поднялась с кресла. Но сделала она это лишь затем, чтобы переместиться в другую, скрытую от глаз половину комнаты.

– Вы слышали? – лукаво улыбнулся толстячок. – Можно, но не всем.

– А ты вообще кто такой? – довольно грубо спросил Трофим.

– Как это – кто? Шмаков Викентий Вячеславович…

– Шмаков?.. – оторопело выдавил из себя Трофим. – Так это ты муж Кристины?

– А вас что-то удивляет?

– Да нет, я просто хренею…

Нестерпимой была сама мысль, что Кристина может быть замужем за этой нелепостью. Это ж до какой степени нужно опуститься, чтобы спать с таким уродцем?

– Э-э, а тебе что, можно с ней, да? – скривил губы Трофим. – Ну, мне типа нельзя, а тебе можно, да?

Толстячок свел к переносице хлипкие бесцветные брови. Он пытался создать угрожающий эффект, но вышла умора, вызывающая истерический смех.

– Боюсь, что я вас не понимаю…

– Слышь, мужик, ты дурака не включай, не надо. Все ты понимаешь… Спишь с Кристиной, да?

– Позвольте!

– Слышь, ты интеллигента здесь не строй! Интеллигенты у нас на параше живут, понял!..

– Прекратите! – потешно топнул своей кривулькой толстячок.

– Чо ты сказал?!

Трофим уже собирался схватить его за грудки, когда из комнаты, отталкивая в сторону мужа, вынеслась Кристина. Волосы дыбом, в глазах огонь, брови чуть ли не на кончике носа. С разгона, свирепо толкнула его в грудь:

– Ты чего это о себе возомнил, придурок?

Она была похожа на матерую квочку, защищающую свой выводок от ястреба. Трофим опешил от столь безжалостного натиска.

– Эй, ты чего?

– Много на себя берешь, понял! – не унималась она.

– А что я сделал?

– Ты на мужа моего не наезжай, понял!

Она так уверенно и хлестко сыпала словами, как будто всю жизнь только тем и занималась, что отбивалась от мужиков. Трофим потрясенно смотрел на нее. Не ожидал он от нее такой прыти.

– Это, я утюг хотел взять… – подавленно обронил он.

– Обломайся, понял!

Она резко повернулась к нему спиной и скрылась в своей комнате. Дверь с шумом закрылась за ней. Трофим остался стоять как оплеванный… Кто бы мог подумать, что Кристина так шибко печется о своем плюгавом муженьке. Уж не любовь ли у них случаем?..

Глава 2

Ветер дул со стороны железной дороги, отчего шум несущегося по рельсам товарняка казался особенно громким. На то и рассчитывал Трофим. В рваном пыльном тулупе он с трудом перелез через шаткий забор. Овчарка кинулась к нему с лаем, зарычала, вгрызаясь в подставленный рукав из толстого слоя тряпок. Не по зубам оказалась ей матерчатая броня, зато сама она стала легкой добычей для ножа, клинок которого Трофим всадил ей в шею. Пронзительный предсмертный скулеж, недолгая агония. А товарный состав продолжал греметь сотнями своих колес…

На часах половина второго ночи. Терпила ничего не слышит, спит в оба глаза и в ус не дует. Беда нечаянно нагрянет…

Трофим махнул рукой – подозвал к себе уже перемахнувшего через забор подельника, кивком головы показал на дверь. Тот деловито достал из кармана связку отмычек, сунул в скважину замка сначала одну, затем вторую. Тонко щелкнула пружинка, ригель испуганно забился в свою норку. Но дверь так и не открылась. Трофим свысока глянул на взломщика. Как чувствовал, что дверь будет закрыта на внутренний засов. Но это несмертельно. Известное дело, если вора не впускают в дверь, он лезет в окно.

Трофим спокойно сел на скамейку в самодельной беседке. Плотная занавесь из стеблей дикого винограда, зеленеющие деревья – с улицы и со стороны соседей его не видно. Было бы лучше затаиться в саду, там вообще темная глушь, но оттуда двери не видать, а она должна быть под присмотром. Петруха подсел к нему. Оба закурили. Тлеющие огоньки сигарет прятали в ладонях – и по привычке, и чтобы себя не выдавать. Бестревожно дождались следующего поезда и только тогда приступили к делу.

Петруха плечом выдавил одно стекло в окне, второе. Просунул вглубь руку, сорвал нижнюю щеколду, затем верхнюю. Он первым забрался в дом, за ним – Трофим. В комнате пусто, темно и спокойно, на душе тоже безветрие. Если б и дальше так продолжалось…

Терпилу они обнаружили в соседней комнате. Мужик натурально давал концерт для храпака без оркестра. Трофим усмехнулся. И на кой они мудрили с поездами, зачем только время теряли? Мужик храпел так, что выстрел над ухом не услышал бы. Пожалуй, и будить его не надо. Пусть дальше дрыхнет, а Петруха за ним присмотрит.

Если верить наводчице, схрон должен был находиться под шкафом. Она говорила, что сама видела, как цеховой отодвигал его, чтобы достать деньги. Типа, подглядывала за ним, потому и засекла тайник. Соврала или нет – в этом Трофим и должен был сейчас убедиться.

Массивный шкаф отодвинулся достаточно легко – как будто его ножки были смазаны солидолом. И обрезок доски так же легко вышел из своей ниши в дощатом полу. Тайник, а в нем денежные пачки, «котлеты» – некогда считать их и смотреть, какого достоинства купюры. Трофим хапнул все. Накрыл доской опустевшую нычку, собрался вернуть на место шкаф, когда уши сдавила внезапно навалившаяся тишина. Это хозяин дома перестал вдруг храпеть, проснулся, вскочил с кровати. Скрип панцирной сетки, ошалелый вопль.

– Я вам покажу!.. Ой-е!..

Нож вошел в тело с глухим хлюпаньем. Короткий, затухающий вскрик, конвульсивно дернувшееся тело… Нет больше цехового, Петруха постарался – на перо его поставил.

– Ну и на кой ты это сделал? – вызверился на него Трофим.

– Так это, у него ж волына!

Петруха вырвал «наган» из коченеющей руки покойника.

– Под подушкой, гад, ее держал… Хорошо, что нож под рукой был… А ты чем-то недоволен? – набычился он.

– Не, ля, спляшу щас на радостях! Нам же теперь мокруху шить будут!

– А пусть сначала спалят… Слышь, а если нам петуха сюда пустить, красного, а? Что скажешь?

– Сечешь фишку, братан!

В гараже они нашли машину и четыре полные канистры бензина. Почти что новая «тройка» так и просилась на грех. Трофим ухарски подмигнул подельнику:

– Прокатимся?

– Ну, если с ветерком…

– Ага, и с покойничком заодно… Жмура давай сюда…

Труп загрузили в «Ладу», дом щедро окропили бензином, сделали самодельный фитиль из простыни… Пламя занялось уже после того, как машина выехала за ворота.

Путешествие было недолгим. Трофим загнал автомобиль глубоко в лес и снова устроил пожар – с таким расчетом, чтобы мертвое тело сгорело дотла. Ждать, пока машина сгорит, не стал. Ушел сам и увел за собой подельника.

Вышли к речке, Трофим присел на поваленное дерево на берегу. Ночка лунная, настроение отменное – еще бы, карманы от бабла лопаются. А то, что терпилу прижмурили, так сам виноват.

– Держи!

Трофим вытащил из-за пазухи чекушку водки, сорвал пробку, жадно припал к горлу. Остановился ровно на половине, протянул бутылочку Петрухе. Тот выпил, выбросил опустевшую склянку в реку, вперил в Трофима вопросительный взгляд. Пришлось выкладывать на кон общими потугами добытые деньги. Две пачки «катьками», три «четвертными», столько «червонцами».

– Тридцать косарей и пятихатка, не хилый улов, да, братишка? – осклабился Трофим.

Петруха жадно облизнул пересохшие губы.

– Пятихатку себе оставь, – сказал он.

– Да нет, ее тоже пополам разобьем…

– Ты не понял. Пятихатку себе забираешь, а остальное мне.

Трофим ошалел от такой наглости. В лютой злобе сощурил глаза.

– Ты хоть понял, что сказал?

– А чо тут понимать? Я хазу пробил, я терпилу сделал. А ты всего лишь пса завалил, вот и возьми за это свою пятихатку…

– Это беспредел, в натуре.

– А баб чужих топтать – это не беспредел?

– Каких баб? Юльку?! Ты с крыши съехал, да? Я чо, просил? Ты сам дал!

– Не я дал. Она дала.

– И ты давать будешь, козел! Ты через понятия переступил, понял? Тебе это задом выйдет!

– Какие понятия? Кто ты такой, чтобы меня на понятия ставить? Ну, по бакланке срок мотал, ну и чо?..

– А ты кто такой? По амнистии вышел, да?.. Не было никакой амнистии. По условке ты вышел. Козлил небось, да! Братву мусорам сдавал! Да я тебя, гниду!..

Трофим полез в карман за ножом. Но Петруха его опередил – наставил на него «наган». Финка сама вывалилась из руки.

– Маслины там есть, я смотрел. Только дернись, вмиг форточку тебе открою…

Трофим не хотел умирать, но разбушевавшаяся в нем злоба оказалась сильней страха перед смертью.

– Ты, крыса! – в бешенстве заорал он. – Я же тебя урою, падла!..

– Ото ж… – кивнул, соглашаясь, Петруха. – Кончать тебя надо…

Он нажал на спуск, только вместо выстрела послышался холостой щелчок. Осечка. Но барабан провернулся, а очередной патрон мог оказаться нормальным… Не дожидаясь, пока Петруха повторит попытку, Трофим кинулся на него, сбил с ног и сцепился с ним в жестокой схватке.

Петруха умел драться, и силы в нем хоть отбавляй, но и Трофим не лыком шит. Он смог выбить револьвер из его руки. Оседлал врага, обхватил его голову руками, несколько раз приложил затылком к булыжнику на земле. Но Петруха извернулся, скинул его с себя, начал душить. И выдавил бы из него душу, если бы Трофим не избавился от захвата… Он снова завладел инициативой, затем потерял, чтобы вновь обрести… Силы их были равны, и победить мог только тот, в ком крепче дух и прочнее воля…

Первым выдохся Петруха. Изнывая от усталости, трясущимися руками Трофим подобрал с земли камень, шарахнул им по вражьей голове. Раз, второй, третий… Он бил до тех пор, пока Петруха не затих…

Какое-то время он лежал на земле, пытаясь осознать, что все уже закончилось и больше ему ничего не грозит. И сил набирался, чтобы подняться на ноги…

От покойника надо было избавляться. Сначала Трофим напихал камней за пазуху его рубахи, а затем с обрыва скинул труп в глубокую воду. Смыл с лица кровь, рассовал по карманам брошенные деньги. Нет больше Петрухи, и не надо ни с кем делиться. На душе полегчало, на губах зазмеилась злорадная улыбка…

* * *

«Не идет, а пишет…» Именно с такой легкостью шла по улице Кристина. Все та же тесная кофточка, опять же короткая и узкая, но уже не джинсовая, а велюровая юбочка. Не женщина, а мечта. Мужики пучат глаза ей навстречу, пускают слюни вслед, а она идет, никого не замечает. Как будто выше всех и каждого… Соблазнительно красивая, вызывающе грациозная – ягодка-малинка, так и просится в роток. И странное дело, никто не пристает к ней, никто не пытается навязать ей знакомство. Было в ней что-то незримо ядовитое, но, видимо, отпугивающее. Радиоактивная она, что ли…

Трофим крутанул ручку газа, мотор взревел всеми своими лошадиными силами. Снова заставил работать двигатель на малых оборотах… «Коза» у него что надо – чешский «Чезет», но даже на ней боязно подъезжать к зубастой красотке. Без малого две недели прошло с тех пор, как она устроила ему головомойку, а все равно страшновато… Но медлить нельзя, ведь уйдет. Поймает такси и тю-тю… Он оттолкнулся ногой от земли, без суматохи укоротил норов рванувшего вперед «зверя», тихонько подъехал к Кристине, застопорил ход.

– Садись, прокачу!

Она остановилась, вздернула брови – признак удивления.

– А где здрасьте?

– Э-э, привет… Кататься поехали, да?

– Куда?

– Ну, просто.

– А я что, на простуху похожа, чтобы со мной просто?

– Да я бы в ресторан тебя пригласил…

– В ресторан? Как мило!.. Я смотрю, ты на колесах. Да и прибарахлился…

– Да так, по случаю обломилось.

Случай, о котором говорил Трофим, заключался в награбленных деньгах. Тридцать тысяч – колоссальная сумма, трудяге на стройке лет десять надо горбатиться, чтобы столько заработать. А то, что кровь на них, Трофима ничуть не смущало.

Мотоцикл купил, монтановским прикидом обзавелся – штаны и рубаха из джинсы. Хату снял, чтобы дома не появляться. Избегал встречи лоб в лоб с Лешкой, не хотел объясняться с ним за брата – где он, что с ним. А так ни Трофима нет, ни Петрухи, значит, на «гастролях» они где-то… Все в ажуре у Трофима. И малина своя собственная, и мотор под седлом, и «наган» за поясом под рубахой навыпуск. Осталось только Кристину обуздать для полного счастья.

– И ко мне по случаю подъехал? – задорно улыбнулась она.

И снова Трофиму показалось, что Кристина заигрывает с ним. Но теперь он знал, что это всего лишь видимость. Она как тот пустынный мираж – зовет, манит, а в руки не дается. И все же он будет гнаться за ней. Ну не может так быть, чтобы она крепко любила своего замухрышистого мужа. Наверняка не прочь наставить ему рога. А может, уже вовсю крутит с кем-то на стороне.

– Да по какому случаю? – торопливо мотнул он головой. – Грусть-тоска без тебя заела.

– О-о! Да ты никак в любви мне признаться хочешь? – развеселилась Кристина.

– Да не вопрос, – замялся он.

– Ну так признавайся!

– Э-э, может, сначала в ресторан?

– Ты хотя бы спросил, куда я иду.

– Куда?

– На работу. Работаю я.

– Где?

Время, примерно половина второго пополудни. Поздно уже на работу идти… Разве что во вторую смену, на завод. Но Кристина не могла работать там, очень сложно было представить ее в грязной робе у печного трансформатора в электроплавильном цеху.

– В районной библиотеке.

– Ну, нормально… Так это ж пока доберешься. Садись, подвезу.

– Я лучше на автобусе.

Улыбнулась она игриво, если не сказать, завлекательно, а головой мотнула категорично. Настаивать Трофим не стал, он уже знал, чем это может закончиться. Уж лучше расстаться на мажорной ноте…

– Ну, тогда пока…

Он дал понять, что уезжает. Ждал, когда Кристина продолжит путь, но она не торопилась уходить. И смотрела на него в легком насмешливом недоумении.

– Ты куда?

– Так это, ты же сказала, что на автобусе…

– А до остановки сколько идти?

– Ну, метров сто…

– Это, по-твоему, мало?

– Да нет… Просто я подумал, что если ты не хочешь со мной…

– Парень, ты не глупи, не надо! – перебила его Кристина. – Каску давай, поехали!

Трофим ощутил себя китайским болванчиком, которого сбросили с комода прямо на мотоцикл. Действительно, сглупил он конкретно. Кристина сама напрашивается, а он пургу какую-то метет…

Каска у него была одна. Он ею не пользовался, поэтому она украшала собой багажник мотоцикла. Трофим открепил ее, подал Кристине и замер в ожидании чуда.

Она приподняла и без того короткую юбку, перекинула ногу через сиденье, обняла его двумя руками… Ощущение искросыпительное. Душа развернулась на ширину первомайского транспаранта, нервы загудели как провода под высоковольтным напряжением…

– Может, сразу в библиотеку? – спросил он.

– Ты еще спрашиваешь? Поехали!

Чем круче вправо забирала стрелка спидометра, тем крепче Кристина прижималась к нему. Но и гнать быстро – время сжимать. До библиотеки не так уж и далеко – километра три-четыре, не больше. А ему хотелось, чтобы время растянулось до бесконечности, хотелось, чтобы Кристина обнимала его целую вечность… И он нашел выход из положения, принялся кружить по городу. Он знал Чернопольск как свои пять пальцев и мог водить вола сколь угодно долго.

– Ты что, заблудился? – крикнула Кристина.

– А что?

– Мне уже на месте надо быть.

– Надо – будем!..

Он ей не верил. Не хотела Кристина ехать на работу, ей нравилось кататься в обнимку с ним, она бы не отказалась прокатиться с ним на речку, под кусток… Он мог бы прямо сейчас отвезти ее на реку, сначала искупаться с ней, ну а потом… И все же Трофим решил не торопить события. На работу так на работу, а вечером он за ней заедет…

Они подъехали к библиотеке, Кристина сошла с мотоцикла, оправила юбку.

– Закружил ты меня, – с легким, несерьезным упреком сказала она.

– А я такой! – задорно улыбнулся он. – Как насчет вечера?

– Да, ты такой! Наглый, как таракан!

– Спасибо, что не крыса… Так что насчет вечера?

– Я через час освобожусь…

– Так быстро?

– А я ударными темпами… Если хочешь, подожди. Только внутрь не заходи, не надо…

– Заметано.

Но Трофим не выполнил обещание. Выждал время за сигаретой, тихой сапой через черный вход проник в библиотеку… Кристину он обнаружил в вестибюле. Темный халат, плотно завязанная косынка, швабра в руках. Оказывается, она здесь техничкой работала…

Кристина не обманула, ровно через час она вышла из библиотеки, но даже не глянула на Трофима – прямым ходом направилась к автобусной остановке. Как будто забыла о его существовании. Но он уже не сомневался в том, что это всего лишь игра-завлекаловка. Недотрогу из себя изображает, цену набивает. И так планку подняла, что Трофим готов был ради нее поступиться своей гордостью. Если она делала вид, что забыла о нем, значит, и он не должен был напоминать о себе. Развернуться да уехать. Но нет, он снова подкатился к ней, рыкнул мотором на холостом ходу.

– А-а, Трофим! – всколыхнулась она. – Я думала, ты уехал.

– А ты бы вокруг глянула.

– Да как-то не подумала.

– Нехорошо… Придется тебе загладить свою вину.

– Как это загладить?

Ее возмущение трудно было назвать яростным, но дыхание у нее перехватило.

– А так, в ресторан со мной сходишь.

– Ну, если только на часик-другой…

Ни жеманства в ее взгляде, ни кокетства, но это и не обязательно, главное, что она согласна… Трофим чувствовал себя рыбаком, на крючок которому попалась брыкастая щука. Осталось вытащить ее на берег и посадить на кукан.

– За пару часиков мы только до Москвы доедем…

– А потом еще столько же в очереди ждать, когда место освободится, – усмехнулась она. – Если вообще дождемся… Не надо в Москву. Разве здесь ресторана нет?

– Есть, но не фонтан.

– Не знаю, не была.

– Разве что немного посидеть, ну а потом… – Трофим нарочно затянул паузу.

– Что потом? – мнительно глянула на него Кристина.

– Ну, ко мне можно заглянуть. Я домик на Побережной снимаю… Река совсем рядом, погода какая, искупаться можно…

– А дальше что?

– Ну ты как маленькая…

– А ты у нас уже большой, – усмехнулась она. – Рано ты меня домой к себе зовешь, ох как рано… И вообще, не надо меня никуда звать. Не хочу я с тобой!

– Да ладно тебе…

Трофим потянулся к ней, чтобы обнять ее одной рукой, но Кристина резво сделала шаг в сторону.

– Уже и руки распускаешь… Быстрый же ты… Не надо было с тобой миндальничать, сглупила я…

Момент истины был так близок, но «щука» снова срывается с крючка… Трофим закусил губы с досады. И на кой он тянул ее к себе домой?..

– Но в ресторан же ты хотела, – понимая, что дело дрянь, тускло сказал он.

– Это чтобы тебя не обидеть.

– Так я же не обиженник, чтобы обижаться.

– Вот и гуляй вальсом. А я домой.

Он вспомнил, как час-два назад она не позволила ему уехать, в сущности, сама в пассажиры к нему напросилась. Что, если этот номер и сейчас пройдет?..

– Ну, тогда пока.

Он сделал ручкой, но не уезжал. Зато она повернулась к нему спиной и продолжила свой путь к остановке.

– Эй, погоди! – не выдержал он.

Но Кристина даже не обернулась.

* * *

Настоящие пацаны не сдаются, не гнутся и не ломаются. Трофим выждал день и снова навязал себя Кристине. Она возвращалась с работы, а он подъехал к ней, безропотный и смиренный. Он тоже умеет создавать видимость.

– Тебе не надоело за мной гоняться? – спросила она.

Голос звучал недовольно, но в глазах угадывались шалые блестки.

– Так делать все равно нечего, – небрежно пожал он плечами.

– Дома почему не бываешь? Мать бы навестил…

– Так я и подъехал для того.

– Хочешь, чтобы я тебя за ручку к маме привела?

– Да нет, если б ты ей денег передала…

– О, нет! Когда у нее деньги, на кухне становится очень шумно! – в мажорной улыбке обнажила она белоснежные зубы.

– Тогда я сам передам.

– Это что, шантаж?.. – скорее притворно, чем всерьез возмутилась Кристина.

– Ну да. Или – или. Или ты идешь со мной в ресторан, или…

– То вину загладить, то шантаж… Далеко пойдешь, парень!

– Да мне далеко не надо. В ресторан и с тобой…

– Боюсь, это только начало…

– А ты не бойся.

– Не бойся и расслабься… – безрадостно усмехнулась она.

– Ну так что, едем?

– Какой же ты быстрый… Ладно, поехали. Но только недолго.

И снова Кристина оседлала мотоцикл, снова обняла Трофима сзади.

Ресторан в Чернопольске сложно было назвать шиковым. Просторное овальное помещение, широкие окна с выходом на главную городскую площадь, ассортимент вроде бы ничего, кабацкая музыка. Но публика несолидная да и опасная – шушера блатованная да трудяги-алкоголики. Поножовщина здесь – дело обычное. Оттого, видимо, и официантки такие хмурые – как фронтовые санитарки с переднего края.

Но днем здесь спокойно. Музыки нет, но и народу едва-едва – командированные да местные алкаши со звоном в кармане… Но именно тишина и не нравилась Трофиму. Ему размах был нужен, чтобы вокруг все гремело и бурлило, чтоб ощущение тревоги щекотало нервы, чтоб можно было начистить чей-нибудь борзой хрюльник. Скучно, когда тишь да гладь, и ощущение собственной крутизны, как та улитка, все норовит уползти в свою раковину…

Трофим выбрал столик поближе к эстраде. Возможно, Кристина войдет во вкус и не захочет уходить отсюда, а там и вечер наступит, музыканты лабать начнут. На столе несвежая скатерть, затасканный стаканчик с одним-единственным пластмассовым цветком, заплеванная горчица в треснувшей вазочке. Официантка подошла к ним с таким видом, будто Трофим собирался навьючить на нее пару ящиков со снарядами.

– Заказывать что будем? – кисло спросила она.

– А меню где?

– Да зачем? Из первого только харчо, из второго только шницель с гречкой…

– Зачем тогда спрашиваешь?

– Пить будете?

– А что есть?

– Только водка.

– А шампанское?

– Говорю же, только водка…

– А в три цены?

– Ну, бутылочка найдется…

Повеселевшая официантка ушла, вернулась с подносом. Шницель с гречкой, капустный салат, шампанское и водка.

– Бедлам, – Трофим презрительно оттопырил нижнюю губу. – Говорил же, не фонтан…

Не так он представлял свое рандеву с Кристиной. Шик-блеск вокруг, а он посреди всех такой крутой и недоступный, официанты в пояс кланяются, стол от деликатесов ломится, а она вся такая в фильдеперсах… Хоть с одним все в порядке – Кристина выглядела на загляденье хорошо.

– Ничего, зато отобедаем…

Принужденной улыбкой она пыталась скрыть разочарование, но этим нагнетала еще большую тоску. Уж лучше бы прямо сказала, что дело табак.

– Шампанское теплое… – проворчал Трофим.

– А мы не будем его пить.

– Что, водку будешь?

– Если шампанское не буду, то водку подавно… Меня же муж дома ждет.

Трофим вздернулся, как будто под нос бутылку с техническим нашатырем сунули.

– Я не понял, ты сейчас со мной или с мужем?

– С тобой. Но не для того же, чтоб ты мне мужа заменил. Мы же с тобой соседи, вот и пообедаем по-соседски… Я понимаю, ты рассчитываешь на большее, но извини…

Она смотрела на него вроде бы виновато, но напористо и непоколебимо. Как будто на все сто была уверена в том, что не уступит Трофиму…

Он чувствовал, как в нем закипает желчь. Не для того он заманивал Кристину в ресторан, чтобы отпускать ее от себя нецелованной. Там, возле библиотеки, она еще могла брыкаться и топать ножкой. Но здесь, в кабаке, в этой святыне блатного мира, она уже не вправе его динамить. Раз она пришла сюда, значит, согласна на все. И если ей это непонятно, придется объяснить…

– Ты что-то не то говоришь, – угрожающе насупился он.

– Что не то? – ожесточенно глянула на него Кристина.

И он понял, что не сможет наехать на нее ни сейчас, ни потом. Был в ней какой-то кремниевый волнорез, о который разбивались волны его агрессии. И она знала об этом, потому и чувствовала себя так уверенно. Потому и не боялась вилять хвостом… Семижильная красотка, и повезло ж кому-то… Шмакову, этому бочонку с дерьмом, повезло…

И все же Трофим не терял надежды.

– Ничего… – сконфуженно мотнул он головой.

– Пойми, я люблю своего мужа, – увещевательным тоном сказала она.

Он мятежно глянул на нее… Она что, издевается?

– Не понимаю. Как можно любить такого прыща?

– Напрасно ты так. Викентий – очень хороший… Ну, не красавец. Но ведь в мужчине это не главное… Давай не будем об этом. Все равно ты ничего не поймешь…

– Это вряд ли.

– Знаешь, почему волков санитарами леса называют? – спросила Кристина и сама же ответила: – Потому что они слабых пожирают… И ты такой же волк. Слабых ты за людей не считаешь. Я не буду говорить, хорошо это или плохо, скажу, что Викентий – не слабак. Поверь, был бы он слабаком, я бы его не полюбила…

– Значит, любишь! – снова завелся Трофим.

– Ты же не глухой, чтобы повторять.

– А как же я?

– Ты думаешь, зачем я здесь? Чтобы договориться с тобой, по-хорошему… Парень ты с норовом, дров сгоряча наломать можешь. Так вот, я тебе хочу сказать, что если с Викентием что-то случится, то я тебя сама, своими руками…

Она улыбалась, но в глазах минус сорок по Цельсию и твердокаменная уверенность в собственных силах. Такой взгляд, что оторопь берет…

– Странная ты какая-то, – усмиренно покачал головой Трофим.

– Какая есть… Ладно, так уж и быть, выпью с тобой на посошок.

Она лишь пригубила из рюмки, ковырнула вилкой шницель, и на этом трапеза закончилась.

– Домой меня отвезешь? – спросила она.

Но Трофим еще не потерял последнюю надежду.

– Может, лучше ко мне?

– Снова ты за свое? – укорила его Кристина.

– А если ты мне нравишься?

– Найдешь себе девушку…

– Такую не найду.

– Извини, но я тебе ничем не могу помочь… И вообще, сколько можно извиняться? Будь мужчиной, веди себя достойно… Ладно, оставайся, я сама…

Но Трофим все же последовал за ней. Но вернулся в ресторан, как только отвез Кристину домой, вернулся…

* * *

Горемычная душа искала забвения на дне бутылки. Трофим пил, не зная меры. И, как ему казалось, совершенно не пьянел.

За окнами ресторана давно уже темно, лабухи устали дуть в микрофоны, под соседним столом лежит в дуплет упитый мужик, где-то рядом гогочет пьяная компания, чьи-то расплывчатые рожи перед глазами… Трофим тряхнул головой, натужно сфокусировал зрение… Ну да, знакомые вывески. Котя Сом и Рома Конопля. Когда-то, еще до зоны, Трофим тусовался с ними. Пришли в кабак, увидели его, подсели…

Трофим напряг память. Да, он помнил, как пацаны подошли к нему, а что дальше – разрешил он приземлиться или нет? И еще вопрос – сколько уже выпито и кто за все платит?..

– Давно вы здесь, пацаны? – спросил он.

– О, ля, очнулся? – осклабился Сом.

Морда у него здоровенная, шеи почти не видно – такое впечатление, будто одна голова прямо в плечи врастает. Ну точно Сом.

– Это кто ля? – взбесился Трофим. – Ты за базаром следи!

– Извини, братан, ляпнул, не подумал, – прижух Сом.

– Ляпнул он… За такой ляп без башки остаться можно!

– Да говорю же, не подумал.

– Ладно, живи… – успокоившись, махнул рукой Трофим.

Столовый нож со звоном упал на пол из гранитной крошки. Только сейчас до Трофима дошло, что на Сома он бросался с железкой в руке. Нож хоть и тупоносый, но все же… Похоже, водка капитально заклинила мозги. Так и до греха недалеко. Ноги делать надо.

Но неожиданно его взгляд зацепился за белокурую грацию в дальнем конце ресторана. Она сидела к нему спиной за столиком в компании нехлипких на вид мужичков, от которых можно было огрести по пятое число. Но ее светлые волосы стали для Трофима зажженной спичкой, брошенной в бочку с порохом. Точно такие волосы были у Кристины… Что, если это она развлекается с кабацкой пьянью?..

Никто не стал удерживать его, когда он сорвался с места. А сам он застопориться не смог – тормоза сорвало вместе с башней.

Трофим подошел к девушке, с силой опустил руку ей на плечо, развернул к себе… Нет, это не Кристина. Обознатушки… Но поздно поворачивать назад. Уже всплыла перед ним красная от злобы морда. А глаза как у мужика светятся – видно, что давно ждал повода кулаки разуть.

– Ты чо, мурло! В бубен давно не получал?

Сначала в нос ударил спертый запах перегара, а затем в том же направлении полетел здоровый, как дыня, кулак. Трофим и сам не понял, каким чудом успел отскочить назад. Не дотянувшись до него, мужик завалился вперед, не смог удержать равновесие и плашмя рухнул на пол. Трофим не растерялся и со всей силы двинул его ногой по голове. Раз-два, и все с левой…

Но на помощь своему дружку ринулись остальные, Трофим понял, что сейчас из него сделают котлету. И вовремя он вспомнил про «наган»…

– А-а-а!.. Бах! Бах!..

Визги, крики, шум падающих стульев – все смешалось в пьяном сумбуре. Кто-то из нападавших упал, хватаясь за живот. Это и отрезвило Трофима. Голова еще пока плохо соображала, но ноги уже несли его к выходу…

На улице его снова накрыло, да так, что в памяти образовался провал. Он не помнил, как добрался домой, как поднялся на второй этаж, как кто-то из соседей открыл ему дверь. Сознание включилось, когда он стоял у дверей в комнату Шмаковых и со всей мочи молотил в нее рукоятью «нагана».

– Открывай, сука!

В сознание он пришел, но мозги на место не встали. Вокруг соседи, мать вцепилась в рукав, но Трофим не унимался.

– Зашибу! Открывай!

Но дверь оставалась закрытой. Открывалась она наружу – ногой не выбить… Подсказку дал сам черт, дергавший за извилины мозга, как ямщик за поводья конной упряжки. Трофим вспомнил, что у соседа Бунякина есть топор.

Тот заупрямился, инструмент дать отказался, пришлось кулаками выбивать у него согласие.

Топор большой, тяжелый, Трофим бил по двери с размаху – хватило нескольких ударов, чтобы снести преграду со своего пути. Он ворвался в комнату, но наткнулся на ствол охотничьего ружья. Если бы в него целился Викентий, он бы не остановился – уверовал бы в то, что этот хлюпик не посмеет выстрелить, и бросился бы на него. Но ружье держала Кристина. На лице суровое спокойствие и сосредоточенность, в глазах стужа. Никаких сомнений в том, что выстрелит. У Трофима опустились руки. И «наган» с глухим стуком упал на пол.