Текст книги "Центровая"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 9

Отца должны были выписать завтра, но забрали его сегодня. Сделала это Варвара Игоревна. Из больницы я прямым ходом отправился к ней.

Я знал, по какому адресу она проживает, но ее дом увидел только сейчас. Большой, двухэтажный, с шиферной крышей, за высоким железным забором.

Калитку мне открыла Лиза. Светлые ровные волосы распущены, ресницы удлинены, модные тени на верхних веках, сочно накрашенные губы, аромат хорошего парфюма. Белый свитерок из нежной ангорки, голубые джинсы в обтяжку, полусапожки на шпильке. Смотрелась она потрясно, и я невольно залюбовался ею.

– Привет! Варвару Игоревну хочу! – голосом из «Мимино» сказал я.

– А меня не хочешь? – Она усмехнулась, разглядывая припухлость у меня под губой. – Что это у тебя?

– Тебя хочу, а это так себе, мелочь. Тебе не холодно?

– Пошли. – Лиза улыбнулась, увлекая меня за собой.

Мне стало не по себе, когда из огромной будки выскочила кавказская овчарка. Собак я не жаловал, поэтому в душе дернулся, но испуг наружу не прорвался. Да и бояться, в сущности, было нечего. Цепь у собаки слишком короткая, чтобы дотянуться до меня. Я не рванулся в сторону и заслужил от Лизы похвалу, которую она выразила взглядом.

Мы поднялись на высокое крыльцо, зашли в дом. В маленьком закутке за прихожей уютно гудел котел, гоняя по трубам горячую воду.

Мебель в доме дорогая, богатые ковры, в зале работал японский телевизор с видеомагнитофоном. Нетрудно догадаться, откуда Сахнина взяла деньги на дом и обстановку. Но я далек был от мысли ее осуждать.

В доме ни Варвары Игоревны, ни отца. Лиза поняла, о чем я хочу спросить, и предупредила меня.

– К наркологу они поехали, – сказала она. – Зачем, ты и сам знаешь. Чай будешь?

– Да, если угостишь.

– Легко.

Мы прошли на кухню, она поставила на плиту чайник.

– Мама все собиралась спросить у тебя… – Лиза нарочно, как мне показалось, потянула паузу.

– Насчет фабричной братвы? – Я угадал, именно этого вопроса Лиза и ждала.

– Ну да. Никто к ней так и не пришел.

– Так решил я вопрос. Ее не тронут.

– Ты уверен? – спросила она, внимательно глядя на меня.

Непростая девчонка, деловая, ушлая, себе на уме.

– С фабричными проблем не будет, но если кто-то другой наедет…

– Эй, что это у тебя? – перебила меня Лиза.

Она коснулась полы моей куртки, отвела ее в сторону и большими глазами уставилась на пистолет, торчавший за поясом.

Здесь, в Панфиловске, я не очень боялся носить оружие. В РОВД есть знакомые менты, и с деньгами, чтобы откупиться, никаких проблем. С пистолетом спокойней на душе. С московской братвой рамсы наметились, тот же Кислов точит на меня зуб. Одним словом, порох нужно держать сухим.

– Да так, на курсы самообороны записался.

– Куртка у тебя кожаная. Ты что, с фабричными?

– Ты же не думаешь, что я навел их на твою мать?

В ответ она пробурчала что-то совершенно неразборчивое.

– Одна думает, что я братву на мать навел, другая… – Я осекся, вспомнив про Марго.

Лизе совсем не обязательно знать, в чем упрекала меня Рита.

– Не наводил я братву. Я тогда с ними не был.

– А сейчас?

– А сейчас у нас договор. Мы закупаем товар на швейке, развозим по рынкам, там у нас его берут оптом. А кто не хочет брать, того воспитываем. Не можешь – научим, не хочешь – заставим.

– И как, получается? – Лиза снова отвела в сторону полу моей куртки и нежно погладила пальцами рукоятку пистолета.

– Получается.

Я не желал хвастаться, но мне вдруг захотелось, чтобы она провела пальцами по другому месту, по переднему карману брюк, где у меня лежала пачка денег, согнутая пополам. Я взял руку Лизы и опустил ее до уровня того самого места. Она не сопротивлялась, хотя смотрела на меня напряженно. Вроде бы и хотела меня, но боялась.

Сначала Лиза коснулась пальцам бугорка в кармане, затем я достал деньги и показал ей. Это были доллары, в которые мы прямо на рынке перевели рубли.

– Такая вот капуста.

– Неплохо. – Она с интересом, но без вожделения глянула на деньги и кивнула.

– Грузчиком мне было спокойней, – вернув деньги на место, сказал я.

– Под грузчика вода не течет. Интересный ты парень, Слава. – Взгляд ее подернулся поволокой, язык скользнул по губам. – Так и хочется прикоснуться к твоему успеху. – Сначала она огладила пальцами оттопыренный карман, затем чуть переместила их, сощурилась в предвкушении удовольствия и спросила: – Ты ведь сказал, что хочешь меня, да?

– Хочу.

– И я тебя хочу.

Джинсы плотно обтягивали ее стройные красивые ноги, но снялись они на удивление легко. Сначала Лиза вынула у меня из-за пояса пистолет, а затем расстегнула мои брюки.

– Ты даже не представляешь, как я тебя хочу.

Она села на стол и с жадностью обхватила меня ногами за бедра. Внутри у нее все пылало, но я не обжегся, когда зашел к ней на огонек. Тропинка давно была протоптана, но я на другое и не надеялся. Да и не в том я был состоянии, чтобы мечтать о романтических встречах с нецелованной девой. Я испытывал обычный, но лютый мужской голод, и с жадностью набросился на горячее блюдо. Плевать, чем все это закончится!

Голодный человек не растягивает удовольствие как искушенный гурман. Он хватает пищу кусками, ест с жадностью и быстро. Именно поэтому меня хватило ненадолго.

Лиза бесновалась в приступе страсти, но при этом тонко чувствовала меня, предугадала финал и отпустила себя. С жадностью обхватив мои бока, она крепко прижалась ко мне и завибрировала в унисон со мной. О столь слаженном дуэте я мог только мечтать.

Какое-то время Лиза висела на мне, наслаждаясь тишиной, затем встала на ноги. Ничего не говоря, она повернула меня к себе спиной, забрала свою одежду и скрылась в ванной. Я зачехлился, вернул пистолет на место и занялся чаем.

Лиза вернулась на кухню в тех же голубых джинсах. Но вместо свитера на ней была шелковая футболка, под которой смутно угадывались ягодки сосков.

– Ничего не было, – сухо сказала она, сев за стол.

– Так никто ничего и не говорит.

Я поставил перед ней чашку с чаем, но Лиза на нее даже не глянула.

– Значит, ты теперь с фабричными? – Она пошевелила пальцами, показывая ими на пачку дамских сигарет, которые лежали на холодильнике.

Лиза и сама могла бы взять их, но ей хотелось, чтобы я поухаживал за ней. Почему нет?

Я подал ей сигареты, открыл форточку и ответил:

– С фабричными, а что?

– У меня парень есть. Он из самарских.

– Слышал о таких, – кивнул я.

– Фабричные их реально опустили. Я к Мише подошла, помоги, говорю, на мать наехали, так он сопли пустил. – Лиза презрительно усмехнулась.

– Зачем он тебе такой нужен?

– Не нужен. Так ведь достает.

– Хочешь, я с ним поговорю?

– Хочу! – Лиза пронзительно глянула на меня.

– Чтобы отстал?

– Да, чтобы отстал.

– Но так у нас же ничего не было, – насмешливо сказал я.

– Ничего и не было. – Она загадочно усмехнулась, затушила сигарету, взяла меня за руку и повела на второй этаж. – А теперь будет! – сказала Лиза, закрывая дверь в свою комнату.

Она раздевала меня медленно и нежно, заставляя трепетать каждую клеточку моего тела. А когда мы снова вошли с ней в унисон, все эти клеточки взвыли от восторга в едином громовом хоре.

Ради таких моментов я готов был поговорить не только с каким-то Мишей, но и со всей самарской братвой сразу.

Мягкая эротичная музыка, интимный полумрак, пьянящий коктейль и горящие глаза напротив. Самоед в баре полный хозяин, одно только его слово, и под нас освободят подсобку, а там кушетка и все такое. Но я не хотела уединяться с ним. Эротическая музыка в красном тумане ничуть не трогала меня, коктейль не пьянил.

– Здорово, братва! – Медяк не просто зашел в бар, но заполнил его собой.

Он залихватски подмигнул мне, с пакетом в руке подошел к стойке, с небрежностью прожигателя жизни бросил на нее стодолларовую купюру, едва глянул на бармена и заявил:

– Организуй нам чего-нибудь.

Зато наш стол он рассматривал со снисходительной ухмылкой на лице. У меня коктейль, перед Самоедом – штофик с водкой и никакой закуски.

Вроде бы наша бригада и держала этот бар, но денег на достойную поляну не хватало. Разве что иногда, а сегодня рядовой, ничем не примечательный день. Дело было вечером, делать было нечего.

Негусто у нас на столе. Медяк заметил это, но ничего не сказал. Он достал из пакета, развернул и развесил на руках роскошную женскую дубленку с меховым воротником.

– Это тебе! – сказал парень, глядя на меня с улыбкой до ушей.

Дубленка супер, именно о такой я и мечтала, но ведь ясно же, что Медяк покупал меня.

– А я тебя просила? – резко спросила я.

– Но тебе же нужно! – Парень слегка опешил.

– Мне много чего нужно! Но я не у всех беру!

– А у Колоды?

– Я у него не брала!

– А дубленка?.. Ты же не отказывалась.

– Это другое дело.

Гена дербанил торгашей. Ему в принципе было все равно, что брать – дубленку для меня или куртку для кого-то еще. А Медяк не вымогал эту вещь. Он за нее заплатил, а теперь меня купить хочет.

– Какое другое дело? – вскинулся Медяк.

– Ты что, не въезжаешь?! – вскипел Самоед. – Тебе сказали, куда засунуть свой подарок? Сказали? Где сортир, знаешь? Знаешь! Иди и засовывай!

Я поощрительно глянула на Лешу. Что-то перегорело в нем с тех пор, как менты закрыли Колоду. Страха перед тюрьмой вроде бы уже и не было, но и в бой он как-то не очень рвался. Ему понравилось дело, которое предложил Слава Кречетов, но сам он почему-то им не занялся, переложил все на Медяка и даже не особо интересовался, как у них там и что. Меня удивляла его столь вялая реакция на происходящее, я выговаривала ему, но Леша так и не встретился с Кречетом, который и коней оседлал, и гнал их во весь опор. У него в упряжке Медяк, Буян, Грыжа, Хомяк, а Самоеду и дела до них нет.

– А тебе что, завидно? – Медяк зло глянул на него.

– Завидно?! – взвыл от возмущения Самоед.

– Сам ты такой прикид сделать не можешь!

– А на какие шиши этот прикид?.. Где бабки и отчет?

– Бабки у Кречета! Он там рулит!

– Бабки должны быть у нас!

– Будут у нас. Как только с товаром разрулимся, шестьдесят процентов на братву, все как договаривались. Кречет не обманет.

– Да, но ты уже из этих процентов снимаешь, – кивком показав на дубленку, с упреком сказал Самоед.

– Так я чисто аванс взял. Ты же не можешь Ритку нормально одеть.

– Кто не может?! – вскинулся Леша.

– Ты не можешь! – в лицо ему выпалил Медяк.

– Ну ты и морда!..

Я помнила, с какой легкостью Самоед размазал его по стенке. Именно это он попытался повторить и сейчас. Но Медяк был начеку, сумел отбить первый удар и сам ответил так мощно, что Леша сел на задницу. А подняться ему Медяк не дал. Он упал на колено перед ним и локтем сверху вниз ударил его в лицо. Голова Леши прилипла к полу. Избиение продолжалось.

Он убил бы Самоеда, если бы я не врезала ему ногой в затылок. Удар у меня не слабый, но Медяк его как будто и не почувствовал. Он еще раз стукнул Самоеда, поднялся и повернулся ко мне. Нахальная насмешливая ухмылка стерла дикую злобу с его лица.

Медяк мог бы меня ударить, но вместо этого он взял со стола дубленку, бросил мне и заявил:

– Примерь!

Я послушно надела дубленку, завязала поясок, только тогда и очнулась. Леша лежал на полу и не мог подняться, а я тешила самолюбие болвана, который его избил.

Но ведь я не пай-девочка, меня растила улица. К тому же Самоеда я никогда не любила. Я просто преклонялась перед сильной личностью. Но ведь сейчас он никто. Его падение началось, когда Леша струсил перед ментами, а сейчас Медяк окончательно втоптал его в грязь. Зачем он мне такой нужен?

– Пошли!

Медяк взял меня за руку, и я двинулась за ним как паршивая овца за пастухом. Но у меня было оправдание перед самой собой. Во-первых, я уводила Витю подальше от беспомощного Леши. А во-вторых, плевать я хотела на Самоеда.

Медяк отвел меня к «Москвичу», за рулем которого я увидела Хомяка, мы сели на заднее сиденье. От Медяка неприятно пахло, и я отодвинулась, но из машины не вышла, хотя и должна была.

– А поехали ко мне! – сказал он. – Посмотришь, какая у меня хата!

Хомяк плавно стронул машину с места, и мы поехали к Медяку домой.

– Не хочу! – решительно запротестовала я.

В конце концов, я не игрушка, тем более не шлюха, которую можно везти кому и куда угодно.

– А чего так?

Медяк пододвинулся ко мне, попытался обнять за плечи, но я ударила его в бок локтем, да так, что у него затрещали ребра.

– Ты в своем репертуаре! – недовольно, хотя и беззлобно буркнул он.

– Отвези меня домой.

– Ко мне поедем. – Медяк мотнул головой, немного подумал и добавил: – К нам.

– К кому это к вам?

– Так я же не один живу. Кречет со мной.

– А он мне нужен? – взбрыкнула я, но машину остановить не потребовала и на ходу из нее не выпрыгнула.

Слава Кречет и раньше волновал мое воображение, но тогда я была с Лешей Самоедом и не могла уйти к нему. А ведь он был не против. Я же действительно нравилась ему, даже очень. Но Леша остался в прошлом, а Слава продолжает шагать в будущее. Дела у него идут блестяще, не зря же Медяк чуть ли не боготворит его. И крутой он, этот Слава, и деньги умеет зарабатывать.

В общем, я готова была поверить, что Слава не сдавал меня своей бабушке. Если появилась возможность объясниться с ним, то глупо было бы ее упустить. И объясниться с ним надо, и дальше пойти.

Мы подъехали к пятиэтажному дому на Октябрьской улице, и я без возражений последовала за Медяком. Мы поднялись на третий этаж. Он своим ключом открыл квартиру, включил свет в прихожей, потом в гостиной, на кухне и в спальне, куда я пошла за ним в поисках Славы.

– А где Кречет? – спросила я.

– У своей подружки, – ответил Витя и с усмешкой глянул на меня.

– У какой подружки? – Я похолодела.

– Морду ей хочешь набить? Так уже! – Он ухмыльнулся.

– Что уже? – не поняла я.

– Уже набила. Она с Мишей Гольцем крутила. Вспомни, как мы самарских разгоняли. Ты двум телкам тогда наваляла, светленькой и темненькой. Кречет светленькую подцепил!

Я вспомнила блондинку, которая неосторожно вцепилась мне в волосы. Тогда я, кажется, от всей души съездила ей по носу. Вот бы повторить этот номер!

– Гонишь ты!

– А где я сейчас, по-твоему, был? Мы со Славой гостили у Гольца. Слава на него наезжал, а я на подстраховке стоял. А зачем он него наехал, угадай?

– Да плевать мне, зачем.

Я повернулась к выходу, но Медяк глыбой встал у меня на пути.

– Нет, не плевать тебе! Со Славой трахнуться хочешь?

– Не твое дело!

– Нет, мое. И ты моя. Понимаешь, моя! – Он жадно смотрел на меня.

Руки Медяк пока не распускал, но в любой момент мог сгрести меня в охапку, завалить на кровать. Я ничего не поделаю с ним, если он навалится на меня всей массой.

– Уйди! – потребовала я.

– Не уйду, – заявил он и покачал головой.

– Уйди! – Я попыталась влепить ему пощечину, но Медяк перехватил мою левую руку.

Я попробовала ударить его справа, но и вторая моя рука оказалась в захвате. Атака коленкой тоже не удалась. Медяк подставил под нее бедро.

– Может, хватит? – зло, но без желания ответить на удар спросил он.

Я поняла, что веду себя как дура, все-таки снова ударила его ногой, но и в этот раз нарвалась на блок.

– Все равно ты будешь моей! – сказал Медяк.

– Хрена тебе лысого! – гневно выплеснула я и вдруг стала успокаиваться.

Самоед окончательно упал в моих глазах, а Медяк, напротив, поднялся. Привлекательней не стал, но возвысился. К тому же со Славой мне ничего не светило. Видимо, он шутил тогда, в подвале, когда говорил, что я нравлюсь ему. Может, и нравлюсь, но не настолько, чтобы бегать за мной.

– Будешь!

– Только в постель меня тащить не надо, понял? – на жалких остатках гнева сказала я.

Квартира у Медяка теплая, уютная и обставлена хорошо. Цветной «Горизонт» в зале, видеомагнитофон «Электроника». В видеосалон ходить не надо, чтобы посмотреть боевичок или мелодраму. Хотя мелодрам, блин, и в жизни хватает.

В кухне на плите стоял чайник, я наполнила его водой из-под крана, поставила на огонь. Мебельный гарнитур здесь далеко не новый, но вполне современный на вид. Да и посуды полно. Только вот грязно, и в холодильнике мышь повесилась.

– Ну и зачем ты меня сюда привел? – спросила я, с победной насмешкой глянув на Медяка. – Чем удивить хотел? Шампанское где? Ананасы? Рябчики в сметанном соусе?

– Это можно! – Он просиял.

– Так уж и быть, поживу я у тебя здесь. Только без постели, понял?

– Да, понял!

Он ушел, а я отправилась в гостиную, включила телевизор, настроила видик, поставила свежий боевичок.

В квартире грязно, жуткий беспорядок, есть нечего, но у меня не возникло ни малейшего желания заняться хозяйством. Другая бы на моем месте все вылизывала бы здесь, выдраивала, но я не такая. Это Медяк должен угождать мне, а не наоборот.

Он вернулся с полными пакетами. Шампанское, коньяк, бананы, сервелат, сыры.

– Тут на Советской кооперативный лабаз открыли. Крутой и бесхозный. Дербануть бы! – мечтательно протянул он.

– Так в чем же дело?

– Зачем нам на такую мелочовку размениваться? Мы на шмотье неслабые бабки делаем. Главное, никакого риска. Ну, почти.

– Колбасу порежь! – приказала я Медяку.

Что-то не очень интересно мне было слушать, как здорово работается ему под началом Кречета. Этот кобель изменил мне с какой-то сучкой, и я не хотела о нем слушать.

– Колбасу?! Ну да!.. – Медяк взялся за нож, но за сервелатом не потянулся. – Гольяновские наехали, что за дела, все такое! Кречет слушал-слушал, потом как даст! Одного вырубил, с другим завязался. Тут мы подскочили и, короче, сделали их. С тех пор никто не наезжает. Подходят, предъявляют, но спокойно, без наездов. Мы договариваемся, все на мази, дела идут.

– Достал!

Я взяла батон колбасы, положила его на разделочную доску, забрала у Медяка нож. Забодал он меня своим Славой.

– А ты говоришь, лабаз! Менты наедут, отбивайся потом. – Медяк махнул рукой.

– С ментами у нас налажено. Деньги будут, так что с этим без проблем.

– Кречет говорит, что беспонтово это. – Медяк покачал головой.

– Кречет ему говорит! – передразнила его я и зло резанула ножом по батону.

Мне бы Славу сейчас сюда, этого комнатного орла. Я бы показала ему, как птичьи головы резать!

– Совсем помешался ты на своем Кречете!

– Нет, я на тебе помешался! – Медяк с вожделением глянул на меня.

Он хотел быть со мной, но возбуждала его не только я. Парень тащился от собственной важности, от тех дел, которые крутил с Кречетом. Он теперь на коне, у него есть деньги – хочешь ананасы в шампанском, без проблем! Все продается, все покупается. Кто угодно продается, только не я.

– А деньги где?

– Да полно! – Медяк хлопнул себя по карману.

– Я о тех деньгах, которыми Кречет крутит!

– Я же сказал, бабки подбить надо. Там же не все так просто, деньги не все сразу отдают, да и у нас еще товар на реализации. Бабки сейчас в обороте крутятся.

– Крутятся? – язвительно спросила я.

– Ну да.

– А может, это ты мне мозги крутишь? Типа я ничего не знаю, и мне можно вправлять, да?.. Денег нет, а сам ты упакован! И Грыжа с Буяном! А остальным что, хрен с маслом?

– Нет, пока без масла. – Медяк хмыкнул. – Но скоро все будет в шоколаде, отвечаю.

– Может, тебе и не нужны пацаны? Грыжа и Буян с тобой, а остальные и на фиг не сдались?

Медяк действительно брал с собой в работу только Буяна и Грыжу, еще и Хомяка, хотя тот и не в счет. Остальные пацаны болтались без дела. А их под рукой у Самоеда немало: Федюк, Лузган, Жульен, тот же Колода с Венчиком, Юрком, Бесом и Фунтом. Если вдруг у Медяка возникнут серьезные проблемы, то он поставит этих пацанов под ружье и поведет за собой на стрелку. Но пока ему удавалось обходиться без них, а Самоеду все по барабану. Вроде и есть у него бригада, а если разобраться, то и нет ничего. Так ведь и самарские могут голову поднять. Пережуют разгром, соберут свои кости в кучу и бросят их на барахолку. Наш бар под себя возьмут.

– Нет, сдались, – как-то не очень уверенно сказал Медяк.

И Самоед ему не нужен. Может, он для того и зашел сегодня в бар, чтобы опустить Лешу, нарвался на грубость и дал ответку? Медяк ведь и со мной мог так поступить, если я ему не дам. Может, он уже не считает меня членом фабричной банды? Вдруг я для него всего лишь телка, которую можно трахнуть, когда пожелаешь?

Если так, то лучше не нарываться на грубость. Да и предъявлять ничего не нужно, просто тихо уйти, пока не поздно. И вообще, почему я должна к кому-то примыкать? Опустился Самоед, ну и черт с ним! Не нравится мне Медяк – путь идет лесом. А я буду сама по себе. Если сегодня останусь собой.

– Что ты там про Гольца говорил?

– Лиза с ним крутила, – сказал Медяк и нахмурился.

Я повернула стрелку на Кречета, и Медяку это не понравилось. Похоже, он уже видел во мне свою собственность. Быстрый парень. Как бы его на повороте не занесло.

– Плевать я хотела на Лизу! Что вы с ним сделали?

– Наехали.

– Вдвоем или всей толпой?

– Нет, Кречет с ним сам поговорил. Мы в стороне стояли.

– На подстраховке?

– Да, типа того.

– А надо было страховать?

– Так в том то и дело, что нет. Гольц реально в штаны навалил.

– Я знаю Гольца, он крутой пацан.

В самарской банде Миша Гольц был вторым человеком после Коли Рогачева.

– Был да сплыл. Сломали мы его. И Рогача тоже. Знаешь, где он сейчас?

– Нет.

– В армию ушел. Сам, по-тихому, без проводов. Это мы крутые, а не самарские. Жестко мы им вломили!.. И на Москве круто стоим! Панфиловских там уважают! – Медяк выкатил грудь колесом.

– Уважают, – эхом в раздумье отозвалась я.

Если там, на Москве, кого-то и уважают, то Кречета, Медяка, Грыжу и Буяна. А остальными в стольном граде даже не пахнет.

– Пусть знают и уважают панфиловских, – заявила я.

Не фабричные мы на Москве, а панфиловские. Что ж, все правильно, не должно быть ни фабричных, ни самарских, ни заречных. Город у нас, мягко говоря, небольшой, и одной бригады на него хватит с избытком.

– И ты меня должен уважать, – сказала я.

– Само собой! – Но глазки у Медяка были очень даже похотливыми.

– Если я сказала «нет», значит, так тому и быть. Сегодня – нет.

Я спокойно вышла в прихожую, влезла в сапоги, надела куртку и открыла дверь. Медяк смотрел на меня большими глазами, но не остановил. Он надеялся, что завтра я скажу «да» и лягу с ним. Смешно это или нет, но в таком вот ключе парень думал на полном серьезе.