Текст книги "Кондуктор, нажми на тормоза"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Радик зашел в кабинет комбрига.

– Товарищ полковник, лейтенант Улич прибыл для прохождения дальнейшей...

Командир остановил его характерным для данного случая движением руки. Дескать, доклад совсем не обязателен... Но Радик-то знал, что эта видимая небрежность обманчива. Попробовал бы он зайти сюда, не доложив о своем прибытии... Впрочем, командир не производил впечатления штабной крысы.

– Лейтенант, для прохождения службы... – в раздумье изрек он. – К нам обычно из училищ не присылают. Значит, не совсем обычный лейтенант... Три звездочки. За что?

– Афганистан.

Радик и сам знал, что в бригаду специального назначения берут уже послуживших и успевших отличиться в деле офицеров. Но ведь он уже девять лет в армии, и боевого опыта у него хватает. Он сам напросился в эту часть, и ему не отказали.

– Где и когда?

– Гардез. Два года – с восемьдесят шестого до самого вывода. Разведрота десантно-штурмовой бригады, на срочной – командиром отделения, на сверхсрочной – старшиной... В Союзе прапорщика получил, затем военное училище...

– После сверхсрочной – военное училище... Это хорошо, значит, служить хочешь.

– Хочу.

– Редкое по нынешним временам качество. А времена неспокойные, скажу тебе. Да сам должен знать. Осетия с Ингушетией, Приднестровье, Абхазия... Чечня опять же, война там идет, оппозиция против Дудаева. Как бы нас туда не кинули. Сам понимаешь, лейтенант, если что, мы в первых рядах пойдем...

– Я все понимаю, – кивнул Радик. – Поэтому я здесь...

– Замечательно...

Командир бригады направил его к командиру третьего батальона. Им оказался тот самый поджарый майор, которого Радик видел в командирской приемной. Высокий лоб с углублением посредине, щетинистые брови, небольшие глубоко посаженные глаза, острый подбородок.

Он также оборвал доклад Радика о прибытии. С широкой улыбкой подал и крепко пожал руку, представился.

– Майор Линьков, Василий Олегович... Прошу!

Он показал Радику на свободный стул. Спросил про ордена, про Афган... Оказалось, что он и сам бывал там же, два года сразу после военного училища.

– Лет тебе сколько? – спросил он у Радика.

– Двадцать семь.

– Совсем большой. Из призывного возраста, считай, вышел... Какие постройки строго ориентированы по сторонам света? – неожиданно и строго спросил он.

Вопрос из курса ориентирования на местности, необходимого разведчику, как волку ноги. Вопрос, может, и сложный для кого-то, но только не для Радика. Он даже немного обиделся.

– Церкви, мечети, синагоги... Алтари христианских церквей обращены на восток, католических костелов – на запад, двери синагог и мечетей обращены к северу...

Радик мог бы продолжать и дальше, но комбат его оборвал.

– Женат? – спросил он.

– Нет.

– Дети?

– Нет.

– Хорошо...

Радик решил, что Линьков закончил экзаменовку, но не тут-то было.

– Боевые характеристики «КПМ-1»? – снова неожиданно спросил он.

– Подрывная машинка «КПМ-1» предназначена для дистанционного приведения в действие взрывных устройств. Дает ток напряжением полторы тысячи вольт, может взрывать до ста последовательно соединенных электродетонаторов, вес – один килограмм шестьсот граммов...

Радик думал, что в этот раз комбат подтвердит правильность его ответа, но тот даже бровью не повел. И снова перевел стрелки разговора на личную тему.

– На сверхсрочную в Афгане зачем остался? Долг-то свой ты на срочной выполнил... Только честно, подзаработать хотел? – доверительно улыбнулся он.

– И подзаработать тоже. У меня брат младший и две сестренки, все в школе тогда учились, а родители не очень зарабатывали. Им помогать нужно было...

– А сейчас нужно?

– Да, в общем-то, нет, – пожал плечами Радик.

Брат и сам уже работает, одна сестра замуж вышла, другую родители содержат... Да и чем он им сейчас поможет? Зарплата прапорщика курам на смех, офицерская чуть побольше, но хватит ее лишь на поддержание штанов.

– Увольняться не собираешься? – как бы между прочим спросил Линьков.

– Это еще зачем? – выразил удивление Радик.

– Воинская служба потеряла престиж, зарплата невысокая, да и с выплатами проблемы... Многие увольняются. Кто фирмы свои создает, кто в охранные структуры идет работать... А кто-то и в бандиты подается...

– Ну, в бандиты я точно не пойду.

– Да тебя туда никто не приглашает, – усмехнулся комбат. – Как раз наоборот, предостерегаю... Профессиональный разведчик-диверсант – это же машина для убийств, а значит, находка для бандитов... Уж если и уходить куда, то в бизнес. Тут один человек у нас в бизнесе, фирма у него своя. На жену оформлена, но своя... Но это так, мысли вслух... – спохватился комбат.

Сначала Радик думал, что Линьков куда-то клонит. Но потом понял, что это в майоре говорит отчаяние необустроенного человека. Наверняка семья есть, зарплата маленькая, с жильем проблемы. Ему государственные интересы блюсти надо, а у него бытовых хлопот полон рот... Это Радику хорошо – он сам по себе, ему зарплаты на жизнь вполне хватит. А семейные офицеры сейчас все в раздумьях – быть в армии или не быть. Да и холостые лейтенанты, чего греха таить, бегут из войск как крысы с тонущего корабля. А в большинстве случаев даже до войск дело не доходит. Сразу из училища на гражданку – с дипломом о высшем образовании. И желания служить нет, и у страны в молодых офицерах особой нужды не наблюдается. Там расформирование, там сокращение, там вообще вывод войск... Короче говоря, в стране патовая ситуация, а офицеры ее заложники – потому и разбегаются они кто куда. Хорошо, если в бизнес, плохо, если в бандиты...

– С жильем проблему решил? – спросил комбат.

– Нет... Но я думал, что здесь общежитие есть...

Он своими глазами видел военный городок, вплотную примыкающий к расположению части и также обнесенный железобетонным забором. Два девяти– и три пятиэтажных дома...

– Ничего здесь нет, – покачал головой Линьков. – В городке в основном уволенные офицеры живут, жилье служебное, но пока свои квартиры не получат, их и бульдозером с места не сдвинешь. Все правильно. Неправильно, что квартир нет. И нам жить негде. Кто где устроится, тот там и живет. Я с семьей комнату в Тихове снимаю. Так что тебе придется тоже подсуетиться... Вот так и живем, проблем бытовых как собак нерезаных... Кстати, способы ухода от собак?

Снова вопрос из «книжки». Радик знал на него ответ.

– Движение по воде, по ветру, движение по «восьмерке», обработка следов борной кислотой, хлорной известью, бензином, содержимым дымовых гранат... Также применяются перец и табак, но в сырую погоду они должного эффекта не дадут, в то время как бензин и хлорная известь своих свойств полностью не потеряют...

– Вот видишь, от собак уйти можно. А от проблем так легко не уйдешь. Ну, да ладно, и не из таких передряг выходили... Выше нос, лейтенант, все будет в порядке...

Радик лишь мысленно усмехнулся. Вообще-то, с ним все в порядке, это у самого комбата наблюдается упадок духа. Понять его можно, но лучше бы он не давил на клапан темой быта. Опрос провел, в душе покопался, пора и к делу переходить... Майор как будто услышал его мысленный призыв.

– Часть у нас особая, недостаток в кадрах восполняется быстро, поэтому некомплекта в офицерских штатах пока нет. Попал бы ты в обычную часть, точно бы роту получил. А у нас на взвод пойдешь...

Радик пожал плечами. От роты он бы, конечно, не отказался, но и взвод его вполне устраивал. Лучше что-то, чем ничего...

– Еще раз скажу, часть у нас особая, – продолжал Линьков. – Если с офицерами все в порядке, то личного состава некомплект достаточно большой. На призывных пунктах одна дохлятина, а у нас, должен сам понимать, очень высокие требования... Как говорится, лучше меньше, да лучше... Взвод завтра примешь. А сегодня займись квартирным вопросом...

– Да я как бы его решил, – сказал Радик.

– Как бы или решил?

– Решил.

Лара сама предложила ему комнату в своем доме. Он-то думал, что ему выделят хотя бы койку в офицерском общежитии, но раз уж вопрос с жильем приходилось решать своей головой, то какой смысл метаться по Тихову в поисках угла, если до Листьевки рукой подать – полчаса пешком, а если прижмет, то и на бег можно перейти.

– Тогда пошли.

Взвод, на который назначили Радика, соответствовал штатам меньше чем наполовину. Всего-то тринадцать солдат с сержантом-сверхсрочником во главе. Подразделение занималось на тропе разведчика – с акцентом на бесшумное преодоление препятствий. Линьков говорил о высоких требованиях, предъявляемых к бойцам особой бригады. Глядя на занимающихся парней, Радик видел, что большинство соответствует им. Крепкие ребята, тренированные, на тропе разведчика чувствуют себя как рыба в воде. Опытным взглядом Радик вычислил молодых солдат – их было пять человек, но и эти держались молодцами. Чувствовалось, что учебный процесс не является здесь чистой формальностью, как в обычных частях разлагающейся армии. И замкомвзвода был на своем месте.

Линьков дал команду прекратить занятия, построил взвод, представил Радика.

– Ваш новый командир, лейтенант Улич, прибыл к нам по окончании славного Рязанского воздушно-десантного училища...

Комбат нарочно выдержал паузу, чтобы посмотреть, как бойцы отреагируют на нового вершителя их судеб. Радик служил в армии не первый год, он знал, что солдаты, как правило, не воспринимают выпускников училищ всерьез. Особенно это касалось «стариков». Они-то считали себя чуть ли не профессионалами, а молодые лейтенанты для них – неоперившиеся орлята... И неудивительно, что на лица разведчиков наползли снисходительные усмешки, наверняка в головах начали рождаться коварные вопросы. Замкомвзвода, тот помрачнел, скривил губы в обиженном молчании. Понять его можно – он считал себя командиром взвода, а лейтенант своим появлением задвигал его в тень... Не хотел бы Радик оказаться в шкуре новичка.

– Участник боевых действий в Афганистане, – продолжил комбат. – Кавалер трех орденов Красной Звезды.

Настроение личного состава резко изменилось. Бойцы как-то внутренне подобрались, ухмылки сползли с лиц. Пусть и староват Радик для своего звания, зато за его плечами реальный боевой опыт. Ясно же, что за красивые глаза орденами не награждают... И замкомвзвода внешне преобразился. Теперь он смотрел на Радика открыто и с интересом. Он готов был признать его авторитет...

Глава 7

По пути к Ларе Радик зашел в магазин. Чутье подсказывало, что хозяйка дома встретит его вкусным ужином. И глупо было бы заявиться в дом с пустыми руками.

Полки обычного поселкового магазина ломились от заморских и отечественных товаров. На смену социализму пришел дикий капитализм, на смену эпохи дефицита пришла эпоха безденежья. Все в магазинах есть, но купить не на что. Или сегодня есть, но завтра может и не быть. Радик со своей зарплатой был ближе ко второму варианту...

Он взял пару бутылок дешевого, но красочно оформленного вина, колбаски, сыра – оказалось, не зря. Не ошибся он в своих предположениях. Лара действительно ждала его. Квартира надраена, начищена, из кухни выбиваются сногсшибательные мясные ароматы. Но сама она выглядела не очень.

Радик думал, что Лара приведет в порядок и себя. Но ничуть не бывало. Все та же несуразная прическа, неряшливые волосы, на лице ни грамма косметики, вдобавок ко всему от нее не очень приятно пахло потом. А одета она была еще хуже, чем раньше. Желтая не первой свежести футболка, старые трикотажные штаны с отвисшими коленками, тапочки со стертыми носками на босу ногу... Зато борщ у нее оказался выше всяких похвал. И котлеты такие же вкусные, как у Юли...

Радик вспомнил, как восемь лет назад он ужинал в гостях у Юли. Она тоже угощала его котлетками... Она-то не ждала его, но как выглядела. И красивая, и свежая, и в сексуальном халатике, под которым не было даже фигового листика... Лара же и не стремилась к совершенству. Казалось, ей было все равно, как она выглядит. То ли она не помышляла произвести на Радика впечатление, то ли считала, что и так сойдет – так или иначе, результата не было: романтически-возвышенных чувств с его стороны не возникло. И даже стакан вина не вдохновил его.

– Как день прошел? – без особого интереса спросила Лара.

Она смотрела на него, но, казалось, думала о чем-то другом.

– Ничего, – сухо ответил он.

День прошел нормально – принял взвод, познакомился с офицерами роты. Но в подробности перед Ларой вдаваться не хотелось.

– Надумал остаться?

– Хотел бы об этом поговорить, – кивнул он. – Было бы неплохо остаться. Сколько будешь брать?

– Нисколько, – покачала она головой.

– Нет, так не годится...

– Тогда продукты можешь покупать. А я тебе готовить буду...

– Что, каждый день?

– А тебе не понравилось? – обеспокоилась она.

– Понравилось, и очень.

– Тогда завтра на обед приходи...

– Смотри, привыкну.

– Привыкай, мне не жалко, – смущенно улыбнулась Лара.

– Как же ты обед готовить будешь? А работа?

– Отпуск у меня. На работу через неделю. На почте я работаю, оператор почтового отделения... Утром и завтрак, и обед приготовлю, вечером ужин...

Радик внимательно посмотрел на нее. Никакого кокетства в глазах или жеманства... Если она и хотела его приворожить, то действовала по примитивному принципу «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок...» Сказать бы ей, что путь этот лежит через обаяние и обоняние. Ванну бы ей принять да приодеться... Впрочем, Радик не считал себя привередой. При надобности он мог есть пауков и личинок, запросто мог бы зарыться в навозную яму, чтобы оттуда наблюдать за противником, ему ничего не стоило сунуть руку по локоть в распоротый живот покойника. И с Ларой в постель бы запросто мог лечь, даже если бы она целый год не мылась – в трезвом виде по приказу, а под мухой можно было бы и собственную инициативу проявить...

Лара почти не пила. Зато на его долю пришлось полторы бутылки вина – дешевого, но достаточно крепкого для того, чтобы закипела молодецкая кровь. Лара девушка, но совсем не юная – лет двадцать, может, чуть больше. И он уже далеко не мальчик. Они взрослые люди, они знают, что может случиться, когда мужчина и женщина оказываются вдвоем под одной крышей. Тем более что она сама предложила ему остаться...

Радик мысленно попенял себе. Сам не ополоснулся с дороги, еще бочку на Лару катнул... Искупаться бы. Может, она захочет присоединиться к нему? Вместе и помоются, спинку друг другу потрут...

– Мне бы ванну принять, – сказал он.

– Лучше душ, – покачала она головой. – Ванну на полный желудок принимать не рекомендуется...

– Тогда душ.

– Хорошо... Мужского белья у меня нет, но полотенце дам. А грязное постираю...

– А это ты зря. За собой стираю сам.

– Как хочешь...

Лара зажгла колонку, пустила в ванну горячую воду. Радик залез в ванну, задернул занавеску, включил душ... Хорошо.

Он позвал Лару. Дверь приоткрылась, но сама она в ванную комнату не зашла.

– Что?

– А спинку мне не потрешь?

Он ожидал услышать «нет», больше похожее на «да». Но Лара вообще ничего не сказала, просто закрыла за собой дверь.

Радик вышел из ванной, позвал ее, но девушка даже не отозвалась. Ее вообще не было в квартире. Но далеко она не ушла. Выглянув в окно, он обнаружил ее во дворе – она сидела на лавочке возле подъезда. Сидит молча, думает о чем-то. Уж не о том ли, что он пытался ее соблазнить? Если да, то вряд ли эта мысль ее радует. Хмурое лицо у нее, задумчивое. И в глазах – какая-то тоска и даже тревога. Как будто она жалела, что связалась с Радиком.

Отсутствовала она недолго, сразу взялась за посуду.

– Ты на меня злишься? – озадаченно спросил он.

– Нет, с чего ты взял?

– Да вид у тебя мрачный.

– Ну что ты, нормально все, – через силу улыбнулась она.

– А я думал, обиделась на меня.

– За что?

– Ну, спину попросил помыть...

– Да я уже и забыла... Ты вещи распаковывать будешь?

– А что, не надо? Уходить, да?

– Я тебя еще и не отпущу... Если что-то погладить надо, я помогу...

– Надо, – кивнул он. – Но я сам...

Повседневную форму он повесил в шкаф на плечики. Из чемодана достал комплект летнего камуфляжа. Форма одежды в части – на завтра и, судя по всему, навсегда – полевая. Чистый подворотничок он подшил еще дома, осталось только погладить куртку и брюки, да берцы начистить. Подготовился к завтрашнему дню, а дальше что? Время – половина десятого, на улице еще светло, да и спать совсем неохота. Радик выгладил и надел футболку, спортивные брюки с лампасами.

Лара сидела в гостиной перед телевизором. Комната окнами выходила на запад, заходящее солнце нагрело ее своими лучами. Душно, а она даже окна не откроет. Хмурая, мрачная.

– Может, сходим куда-нибудь? – предложил он.

– Куда?

– Ну, здесь река рядом. Искупаться можно.

– Грязная река. Там вся таблица Менделеева...

– Ну, просто прогуляться...

– Настроения нет, – покачала она головой.

– Может, случилось что?

– Да нет, – легонько пожала она плечами.

– Может, я сам схожу, прогуляюсь?

– А надо? – неожиданно встревожилась она.

– Ну, воздухом свежим подышать...

– Тогда вместе пошли...

Она поднялась с кресла, и Радику тут же расхотелось куда бы то ни было с ней идти. Неряшливая, нечесаная, потная... Уж лучше он дома посидит.

– Может, лучше во двор. Там у вас хорошо, зелени много...

– Можно и во двор...

В середине двора пустовала железная беседка с оторванными скамейками. Сидеть можно было только на верхней, окаймляющей ее по периметру трубе. Не очень удобно, зато вокруг благодать. Успокаивающая зелень травы и деревьев, аромат цветов и ранних яблок. И людей почти нет. Только две старушки на лавочке возле подъезда, где совсем недавно в одиночестве сидела Лара. И еще мужичок какой-то в сарайчике копается. Дышалось легко, свободно.

– А родители твои где живут? – спросил Радик.

– Мама здесь, в Листьевке живет. А отец в Казани... У него другая семья. Давно уже...

– Но ты к нему ездишь.

– Да, он меня любит, – с грустью сказала Лара. – И мама любит. Очень-очень...

– Ты так это говоришь, как будто есть кто-то, кто тебя совсем не любит...

– Может, и есть... А может, и нет... Знал бы ты, как все это сложно...

– Что сложно?

– Да так, ничего...

– Ты говоришь загадками.

– Да?

– Мне что, пытаться их разгадать или нет?

– Не надо, – мотнула она головой.

И вдруг задрожала – сначала мелко, затем затряслась, словно в ознобе. Радик проследил за направлением ее возмущенно-остолбеневшего взгляда и увидел идущих к ней мужиков. Обоим уже за сорок, один высокий, другой пониже, но оба жилистые, коренастые. Один мордастый, с мощным лбом «в три наката», с плоским безобразно широким носом. У другого лицо маленькое, вытянутое книзу. Но их объединяла непомерная наглость и нахрапистость в глазах и движениях. Оба в старомодных джинсах – один в черных, другой в белых, затертых до желтизны.

Шли они прямиком к Ларе. Высокий ощерился, обнажая длинный ряд золотых зубов. Когда они подошли ближе, Радик заметил наколотые кандалы на запястьях. Он не знал, что означала эта татуировка, но не сомневался, что без уголовщины здесь не обошлось. Из распахнутого ворота рубахи выглядывал какой-то синий треугольник – часть наколки непонятного содержания.

– Ларчик, ну, наконец-то! – прогудел высокий и мордастый.

И распахнул объятия так резко, что Лара от неожиданности шарахнулась назад. А может, еще и от страха. Так или иначе, если бы Радик не поддержал ее, она бы упала на земляной пол. Но он подставил ей свое плечо, вместе с ней встал на ноги. Теперь от блатованных незнакомцев их отделял барьер из решетчатой сетки беседки.

– Вернулась, да? – осклабился мордастый. И свирепо глянул на Радика. – А это что за хмырь?

Радик промолчал. Несокрушимая уверенность в своих силах позволяла ему не отвечать оскорблением на оскорбление. Нельзя ему встревать в драку, это могло закончиться печально для обеих сторон: для него – тюрьмой, а для противника – могилой. Девять лет он учился убивать. И достиг на этом поприще таких высот, что иной раз сам себя боялся.

– Это... Это Радик... Познакомься... – Лара беспомощно посмотрела на Радика, хилым кивком головы показала на мордастого. – А это Егор... Э-э, Егор Данилович... Мой отчим...

– Какой же я тебе отчим? – скорее в шутку, нежели всерьез, оскорбился мужик. – Я твой папа...

– Не, парень, ты что, не понял? – обращаясь к Радику, противным гнусным голосом протянул его дружок. – Тебе же сказали, свали...

– Да ладно, пусть остается, – ухмыльнулся Егор. – Ты, Мартын, с ним поговори тут, ну, о погоде там, да. А мы с Ларчиком домой пойдем, поговорим. Разговор у нас есть, да, Ларчик?

– А я? – От возмущения шакалья морда Мартына еще сильней вытянулась книзу.

– Так это, ты ж ей не отец, да... Потом поговоришь... А может, тебе Радик улыбнется. Смотри, какие щечки у него розовые...

– У кого розовые щеки? – нахмурился Радик.

Что-что, а щеки у него никогда не были розовыми.

– Да ладно, пацан, не колотись, это типа присказка такая... А сказку тебе Мартын сделает, гы-гы! Если захочешь...

Радик уже хотел было сказать ему пару ласковых, но мужик уже смотрел на Лару. И обращался к ней.

– Пойдем, дочка. Соскучился я по тебе...

– Не пойду! – в паническом ужасе встрепенулась Лара.

И, скорее инстинктивно, чем обдуманно, спряталась у Радика за спиной.

– Опля! Это что за номера? – возмутился Егор и зашел в беседку, почти вплотную подступил к Радику.

Долго сверлил его искусственно тяжелым и фальшиво парализующим взглядом. Может, и была какая-то сила в его глазах, но Радик ее совершенно не чувствовал. Зато Лара была напугана не на шутку – слышно было, как стучат в лихорадке ее зубы.

– Ты чо, пацан, не понял? Я уже на твоем месте бежал бы дальше, чем видел...

– Радик, не уходи!

Лара вцепилась в его руку мертвой хваткой. Теперь Радик не мог уйти при всем своем желании... Не хотел он ввязываться в эту историю, чутье подсказывало, что она может выйти ему боком... Но и Лару в беде оставлять он тоже не хотел.

– Не, ну ты борзый...

Егор приподнял руки, чтобы с опасным ускорением опустить их Радику на плечи. Но слишком уж затянул он с разгоном... Рефлексы привели руку в действие еще до того, как мозговой центр включился для того, чтобы рассчитать силу удара. Но Радик не хотел бить на поражение, поэтому кулак ткнулся в солнечное сплетение без мысленного посыла на смерть. И тем не менее мужик вырубился мгновенно и мешком свалился Радику под ноги.

– Эй, ты чо, офуфел?! – тракторным стартером взревел Мартын.

И, на ходу вытаскивая из кармана выкидной нож, бросился на Радика... «Безумству храбрых поем мы песню...» Радик тоже спел – из репертуара наставления по рукопашному бою. Ничего особенного – блок, захват, бросок на противоходе, удар на добивание – опять же без смертельно опасного энергетического выброса.

Радик осмотрел бесчувственные тела.

– Ты их убил? – испуганно и, как показалось ему, с надеждой спросила Лара.

– Нет. Но придут они в себя не скоро... Пошли.

Он обнял ее за плечи, завел в дом, заставил сесть в кресло. Накапал валерьянки.

– А теперь рассказывай, – потребовал он.

– Что... Что рассказывать? – в тщетной попытке успокоиться сказала она.

– Ты знаешь, что... Зачем ты предложила мне комнату в своем доме?

– А, это... Подумала, что тебе негде жить...

– Врешь. Тебе нужна была защита. Моя, чужая, неважно... Ладно, пусть будет моя...

Теперь Радик понимал, почему Лара отказалась намылить ему спину. Не стремилась она к нему в койку. Ей не нужна была мужская ласка, но она нуждалась в крепком мужском плече... И обвинять ее в этом не просто глупо, но и постыдно. По большому счету мужчины для того и существуют, чтобы защищать женщин...

– Почему ты сразу не рассказала мне про этих ублюдков?

Понятна ему была и причина, по которой Лара весь вечер не находила себе места. Причина, по которой она не захотела отпускать его на прогулку по вечерней Листьевке. Она боялась остаться одна. Как чувствовала, что нарисуется Егор со своим таким же мерзким дружком.

– Я... Я думала, что не придут...

– Это правда, что Егор – твой отчим?

– Да... Мама его любит. Очень любит... Ты, конечно, слышал, что любовь зла...

– Да уж, козлов здесь, я смотрю, хватает... Что ему от тебя нужно?

– Он... Он... Я его ненавижу...

Лара крепилась-крепилась, но все же не выдержала – разрыдалась. Закрыла лицо руками, склонила голову до самых колен.

– Он... Он... Он меня изнасиловал... – сквозь слезы выдавила она.

Рыдания усилились – ее спина ходила ходуном.

– Мне... Мне тогда пятнадцать лет было... – сбивчиво, перемежая слова всхлипами, продолжала она. – Я в душе была... А он зашел... Сказал, что маме расскажет... Скажет, что я сама... Потом еще... И еще... А потом его посадили, за кражу. На шесть лет... Недавно вышел, сразу ко мне. Я к отцу в Казань. Хотела у него остаться, а он сказал... Своя жизнь у него, не до меня... Я домой уехала, тебя встретила... Узнала, что ты в Тихово едешь. Ты такой сильный, думала, защитишь... Не у кого мне было защиты искать. Не у кого, понимаешь?..

– В милицию бы обратилась.

– В милицию?! Ты шутишь?.. Одна уже обратилась, на весь поселок опозорилась. Сама, оказывается, совратила. Насильники – герои, а она шлюха... Да и не могу я рассказывать. Если мама узнает, она ж меня проклянет. Ты даже не представляешь, какой Егор скользкий, он же так все повернет, что я крайней останусь...

Радик выглянул в окно. Не было уже ни Егора, ни Мартына. Оклемались уже болезные, убрались восвояси. Хорошо, что в дверь к Ларе ломиться не стали. Для них же и хорошо... Судя по всему, Егор привел к ней своего дружка неспроста. И сам хотел попользоваться ею, и Мартына «угостить»... Хорошо, что эта мразь уголовная уже исчезла из виду. Радик был так возмущен, что попадись они ему сейчас под руку, это могло бы закончиться для них самым плачевным образом.

* * *

Юля ползала на коленях и умоляла о пощаде, как последняя тварь.

– Ну, миленький, ну прости!

Волосы растрепаны, тушь размазана вокруг глаз...

– Умоляю, прости!..

– Сука!

Денис схватил ее за волосы, оторвал от пола. И с силой рванул в стороны полы ее халата... Юля осталась в чем мать родила.

– Что хочешь делай! Только не бей! – закрываясь руками, взмолилась она.

Денис и не собирался ее бить... Он уже получил свою порцию адреналина – разгоряченная кровь уже заполнила капилляры, желание стоит крепко, как флагшток на тугих тросах. И Юля тоже закипела – и верхний клапан срывает, и нижний... Денис толкнул ее на кровать, навалился на нее всей массой своего тела. Он ее простит... Сейчас «накажет», а потом простит...

Юля то умирала под ним, то воскресала... В конце концов они оба выбились из сил, какое-то время приходили в себя на белоснежном «облаке» постели...

– Ну и как тебе? – чуточку насмешливо спросила она.

– Класс... – блаженно протянул он. – Я тебя простил...

– Ну, спасибо...

Она поднялась и, не обращая внимания на собственную наготу, направилась в душ. Зато Денис обратил на нее внимание. Уже девять лет, считай, обращает. И все еще не устал восхищаться...

С Юлей он познакомился на областном сборном пункте, куда приехал за молодым пополнением. Пришлось отбить ее у двух архаровцев. Но он об этом не жалел... До тех пор, пока один из этих архаровцев не повадился к Юле на огонек... Он хорошо помнил эту ночь. Сгоряча он готов был застрелить этого ублюдка. И застрелил бы, если бы тот оказался легкой мишенью... Когда этот гад уполз, в ту же ночь Дениса накрыла новая волна бешенства. Наставил на Юлю пистолет, рука уже почти выдавила слабину на спусковом крючке. Она не могла защититься, но и умирать ей не хотелось.

Юля тогда не просто ползала перед ним на коленях, она целовала ему ноги – лишь бы не убивал. Он смотрел, как она унижается перед ним, но не только презрение мутило его сознание. Он вдруг почувствовал себя богом. Ведь он мог тогда убить Юлю, а мог и помиловать. Ее судьба целиком и полностью была в его руках... Как будто какие-то клеммы перемкнули в голове. Он набросился на нее, она раскинулась перед ним. Это был секс, по крепости своей вплотную приближающийся к ста градусам. Это было что-то невообразимое – и для него, и для нее... С тех пор он уже не может обходиться без дополнительной стимуляции. Приходится устраивать извращенные игры. Но что здесь такого? Ведь это нравится и ему, и ей... Хотя Юля иногда упрямится, если не в настроении, то и послать может очень далеко. Но иногда все же случаются прекрасные моменты...

Юля вышла из душа. Уже другой халатик на ней. Чуть подлинней, но такой же сексуальный. Под ним прозрачный пеньюар... Она любит красивое белье, она обожает модно и дорого одеваться. И она может это себе позволить...

Главное политическое управление армии и флота приказало долго жить еще в девяносто первом году, но отец Дениса еще до этого нашел себе теплое местечке, и не абы где, а в штабе тыла Группы советских войск в Германии. И сына туда же перетянул, правда, не в тыл, а на работу с личным составом в отдельной десантно-штурмовой бригаде. Начал с заместителя командира батальона, а на развалины Союза, в конце девяносто второго, вернулся в должности заместителя командира бригады. И не с пустыми руками – целых восемь иномарок привез. Но это был сущий пустяк по сравнению с тем, какие деньги прилипли к рукам отца. Вот уж кто урвал, так урвал. Счет шел на сотни тысяч немецких марок...

А в начале девяносто четвертого отца крупно подставили. В штаб тыла нагрянула серьезная прокурорская проверка, разгорелся сыр-бор. Генерал-лейтенанта Подольских назначили козлом отпущения, арестовали. Сейчас он находится под следствием, но если дело не развалится, деньги его конфисковать не смогут. Нечего уже конфисковать. Все средства вложены в дело, а именно в фирму, занимающуюся продажей новых и подержанных автомобилей из Германии. И зарегистрирована эта фирма на Юлию Подольских. С нее-то какой спрос?

Денис думал, что Юля будет лишь номинальным владельцем фирмы. Но как-то так вышло, что бразды правления оказались в ее руках. До замужества она окончила юридический техникум, в девяносто шестом заочно поступила в юридический институт. Правда, из-за рождения дочери пришлось взять академический отпуск... После Казахстана была Германия, затем Москва. Здесь Аленка пошла сначала в садик, затем в школу. А Юля снова поступила в институт, на платное заочное отделение. Еще и трехмесячные курсы бухгалтеров прихватила... Но все эти хлипкие знания ничего не стоили, не обладай она деловой хваткой. А в этом Денис мог ей позавидовать... Мог бы, но не завидовал. Ведь она же не чужая жена, и дело, которым она занимается, по праву можно считать семейным. А она не просто им занимается, она развивает его. Дела шли настолько успешно, что в какой-то момент Денис перестал вникать в них и целиком переключился на обеспечение безопасности семейного бизнеса. И, надо сказать, преуспел в этом. Пока все еще состоит на службе, носит погоны, и это здорово помогает ему...