Текст книги "Теневой король"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 7

Душно в камере, смрадно и тесно. И неудивительно, что народ здесь такой злой. И на Вайса все смотрят как на врага. И без того битком набито – по два-три человека на шконку, а тут еще лишнюю задницу ветром занесло… Но это хорошо, если арестанты смотрят на него волками только из-за одной тесноты. Гораздо хуже, если этих здоровенных лбов преднамеренно собрали против него. На эту мысль наводила и сама обстановка, и то, что в камере Вайс не увидел ни единого знакомого лица. А ведь он лично знал почти всех бойцов Цимбала. Их должно быть много в изоляторе, но здесь, похоже, никого.

Зато воровские бойцы на месте. Худой, нездорового вида смотрящий с воровским парусником на груди, четыре амбала с тиграми, быками и прочей агрессивной живностью на голых торсах. Лица прокуренные, дубленые, затемненные холодными лагерными ветрами, изрезанные ранними морщинами и шрамами. Глаза, воспаленные от жары и едкого табачного дыма, взгляды мутные, злобные. Только из-за стола пока никто не поднимается. Чаевничает блатота: большая кружка с чифирем в центре дубка, алюминиевая миска с карамельками-грохотульками, сало тонко нарезано, хлеб крупными ломтями. Прочие арестанты на шконках теснились, но за просторным столом никого из посторонних, только свои.

– Здорово, братва!

Вайс вспомнил, чем ответили ему на такое приветствие в камере предварительного заключения. Но там был постановочный спектакль, а здесь «быки»-уголовники реальные, и, если смотрящий спустит их с привязи, неизвестно еще, чем все закончится.

– Понимаю, что баня здесь у вас. Так я и не хотел брать билет в вашу парилку. Менты, суки, навязали. Иди, говорят, посмотри, как в аду живут. А я им говорю, в аду черти живут, а на тюрьме – реальная братва.

– Откуда ты такой взялся, балабол? – спросил детина с крупной деформированной головой. Видно, пьяный акушер у его матери роды принимал.

– За балабола ответить можно, – не зло, но предостерегающе посмотрел на него Вайс.

– Чего? – агрессивно дернулся «бык».

Но Вайс даже не дрогнул. Он смотрел на него взглядом бездушного забойщика скота, и в какой-то степени это подействовало на детину. Возможно, он ощутил себя в шкуре натурального быка, которого запросто могут забить на колбасу. Так что продолжения атаки не последовало. Впрочем, смотрящий мог дать команду «фас», и злобный детина с удовольствием бы набросился на Вайса.

– Ты кто такой? – низким сиплым голосом спросил смотрящий.

– Вайс я.

– Фамилия Вайс? – заметно напрягся блатарь.

– Нет, братва меня так зовет. Братва моя здесь на крытом, с ментами у нас рамсы, потому шухер большой в городе…

– Вайс – это серьезно, – с уважением посмотрел на него смотрящий. – Если ты реально Вайс.

– Реально.

– Значит, и тебя менты замели?

– По беспределу замели… – уточнил Вайс. – Мне бы разгрузиться…

Он стоял у дверей с постелью в скатанном матрасе, и сумка тяжелила руку. Дачка у него там от Ульяна, и деньги, благодаря которым он смог пронести в тюрьму сотовый телефон.

Прапорщик на досмотре не стал отказываться от штуки баксов, хотя мог силой забрать еще столько же. Но Вайс в двух словах сумел объяснить, с кем и какие дела ему придется после этого иметь. Тюремные менты домой ходят по вольным дорогам, а улицы, как известно, полны неожиданностей…

Похоже, здесь, в камере его имя произвело впечатление. И это хорошо, если, конечно, против него не готовится какой-то подвох.

– Пыж, седьмой шконарь освободи, – распорядился смотрящий.

И «бык» из его свиты ринулся к шконке, на которой ютились два «пассажира» из тихой серой масти. Первого бедолагу он присоединил к одной паре, второго – к другой. Вайс оказался причиной чьих-то бытовых страданий, но его это не смущало. В тюрьме каждый за себя, и если здесь кого-то можно жалеть, то лишь самого себя.

Он бросил матрас на освободившуюся шконку, раскрыл сумку, достал оттуда большой шмат сала, целлофановый пакетик с чаем, из другого кулька зачерпнул пригоршню дорогих сигарет с оборванными фильтрами. Вернулся к столу.

– Это на общак… И это, – приподнял он кусок сала, показывая спрятанные под ним две стодолларовые купюры.

– Нехило… – обрадовался смотрящий. – Присаживайся. Клен, плесни ему дегтя…

Крепко заваренный чай в большой кружке уже остыл, но Вайсу важна была сама церемония. Кого ни попадя в тюрьме чаем не угощают. И хорошие места не освобождают. Похоже, братва уважила его без всякого подвоха.

Смотрящий и сам назвался. Кощей у него погоняло, но Вайсу это ни о чем не говорило. Не знал он такого вора. Оно и понятно, ведь Кощей не законник и в свите городского смотрящего не крутился.

Зато Кощей был наслышан про Вайса.

– Это же ты в девяносто четвертом лохмачей на пресс-хате замесил?

– Дело прошлое, – кивнул Вайс.

Напрасно майор Околотов утверждал, что в тюрьме он – никто. Неправда это: слышали о нем здесь. Потому что попасть в пресс-хату и выйти в схватке с лохмачами победителем – дорогого стоит. А с Вайсом такой случай был, ему тогда руоповцы подляну подстроили.

– А с Алтаем у тебя что вышло? – нахмурился Кощей. – Одни говорят, что ты его застрелил, другие – что все по-честному…

Алтай был законным вором, за него спрос особый. И за него Вайса могли наказать здесь и сейчас.

– А ты Делегату маляву зашли, он тебе отпишет, как там все было.

– Так Делегат тебе и предъявлял…

– Предъявлял. А я ему ответил. Все по-честному. Мы с ним забились, кто кого, жизни свои на кон поставили. Я в себя выстрелил, он – в себя. Мне повезло, ему нет…

– Русская рулетка?

– Она самая.

Вайс мог бы сказать, что такое же испытание он предлагал и самому Делегату, а тот отказался, но не стал этого делать. Слишком уж щекотливая для законных воров тема. Делегат хоть и далеко отсюда, но воровская почта работает четко и быстро. Отношения с ним у Вайса, мягко говоря, неровные, и как бы не вышел рамс из-за неосторожного слова. Лучше всего замять эту тему.

– Я у одного барыги в Москве целое казино так выиграл, – улыбнулся Вайс. – Он мне подляну подстроил, я отбился и предъявил. Тебе, говорю, мое казино нужно, а я бы от твоего не отказался. Давай, говорю, жребий бросим. Бросили…

– Что, застрелился? – заинтригованно спросил Клен.

– Да нет, на очко сел. А это все равно что застрелился. Забрал я у него казино. По-честному забрал. А его кондратий хватил…

– Ну, слышал я, что в казино можно все просадить, но чтобы само казино выиграть… Фартовый ты человек, Вайс! – уважительно протянул мордастый Пыж.

– И как там на Москве жизнь? – спросил Кощей.

– Бьет ключом. И здесь бьет ключом. По голове…

– Да слышали мы, шухер большой в городе. Менты взбесились. Цимбала убили, еще там кого-то…

– Плата. Плата, братана моего, убили. Фарадей, падла, воду мутит. А за ним менты…

– Кто такой Фарадей?

– Бес. Так бывших сотрудников называют…

– Из красноперых?.. Был у нас такой капитан Фарадеев. И майор Пугач… Пугач тогда капитаном был, когда меня на второй ход отправили. Семерик, от звонка до звонка… Они, что ли, воду мутят?

– Хотят, чтобы в городе ментовская власть была. Думают, если Краснополь, то он красным должен быть…

– Беспредел, – осуждающе покачал головой Кощей.

– Меня на этап отправят, Грина, пацанов. Потом Фому сделают. Все под себя возьмут. А Жбона – сюда. С ворами менты делиться не будут. Это мы процент на воровской общак отстегивали, а ментам это не нужно. Они Жбона закроют – и на этап. И тюрьму под себя возьмут. Свою, красную власть здесь поставят…

– Ну, это мы еще посмотрим!

– Ты, Кощей, Жбону маляву зашли, пусть знает, что я здесь. Мне с ним перетереть надо…

Со смотрящим по городу он мог бы связаться и по мобильнику, но, увы, не знал его номера. Цимбал с ним дела решал, у него все ходы-выходы к нему. Были…

– Да, дела серьезные. Хорошо, будет малява…

Похоже, Кощей всерьез заинтересовался проблемой Вайса. Ведь беспредел, который устроили менты, угрожал воровскому общаку, и он не мог оставаться к этому безучастным. Помогая Вайсу, он ставил себя против ментов, а братва обязательно это оценит…

– Дорога у вас работает?

– У нас правильная хата.

– Тогда все путем… Мне с Грином состучаться надо. Надо все про него знать…

– Решим вопрос, – кивнул Кощей. – Наведем коны, пустим коня, все будет путем…

Он настолько проникся интересом к проблеме Вайса, что велел освободить для него шконку над собой. И никто из его свиты не пытался возражать.

В ту же ночь Вайс по телефону связался с Ульяном. Оказалось, что парень не сидел без дела.

– Были в больнице, где лежит Фарадей, – сообщил он. – Палата охраняется. Менты с автоматами, все дела…

– Это они тебя, брат, боятся. Ты сейчас моя правая рука, ты на месте Цимбала, и должен это понимать…

– Ну, я не против, – обрадовался Ульян.

– Хорошо бы Фарадея вывести, но, если с ним охрана, лучше не суетиться. Может, потом как-нибудь, когда все уляжется…

– Я тоже так думаю.

– Думай, брат. Держи руку на пульсе и не дергайся, сиди в схроне ровно, жди, что я скажу. А я скажу. Со свидетелями надо будет поговорить, чтобы на меня не показывали…

– Кто они такие?

– Кто конкретно, еще не знаю. Менты пока не открываются. Но кто-то из дома, где Фарадей жил… Там большой дом напротив, может, оттуда кто-то видел. Короче, на шару ты всех этих людей не найдешь. Так что будем ждать, когда менты мне их предъявят. Только без мокрого…

– Как скажешь, босс.

– Не босс я тебе, Ульян. Мы с тобой на равных…

– Может, с твоим следаком порешать? Говорят, баба там какая-то…

– Не баба, Ульян. И не какая-то. С ней решать ничего не надо, но под наблюдение возьми. Ею Фарадей может заинтересоваться. Вернее, Пугач. Я так думаю, он сейчас рулит… Короче, Стельмах ее фамилия, зовут Марина Германовна. Ты за нее в ответе. Чтобы ни один волосок с ее головы… Да, ты номер Фомы узнал?

– Узнал. И говорил с ним. Он сказал, что надо объединяться. Ждет звонка…

Фома действительно ждал, когда ему позвонит Вайс.

– Я тебя не разбудил?

– Какой там сон? Твоих заметелили, мои на очереди… Пугач ко мне сегодня подъезжал, угрожал, гнида… Менты за ним, потому он такой борзый. Сказал, что мне свалить из города надо. Деньги, говорит, забирай и вали, пока не поздно… Я бы его на месте пришил, а вдруг там спецназ на подхвате? ОМОН за ним, СОБР… Короче, со всех сторон обложили.

– Прессу надо поднять, на ментов плотно наехать. В Москве у меня есть люди, они все сделают. А ты здесь давай волну поднимай. Ментовской произвол, подставы, незаконные аресты, методы тридцать седьмого года… На демократию жми, без этого никак. И на прокурора давить надо, чтобы менты не распоясывались…

– Да я уже озадачил людей по этой теме.

– И к мэру надо подъехать. Ты человек в городе уважаемый, тебя он примет. Спроси у него, на какие деньги его на город ставили. Скажи, что все финансовые отчеты в надежном месте и поднять их не трудно. Если не поймет, прессу на него спускай…

– Да, мэр нам нужен, не вопрос… А по финансам отчеты реально есть?

– Ну да, в качестве компромата.

– Понятно… Может, с Фарадеем вопрос дорешить? Тебя же из-за него прижали.

– Из-за него. А сможешь дорешить?

– Что-нибудь придумаю… Да, но когда мы все на место поставим, надо будет с центром что-то решать, – в голосе Фомы послышались стальные нотки.

– В смысле?

– Треть мне от центра отрежешь.

Вайс думал недолго.

– Договорились. Если отобьемся, если вытащишь меня отсюда, будет тебе нарез.

Он не хотел швыряться территориями, не для того в свое время отвоевывал их у того же Фомы. Но менты на коне, и они смогли превратить эти земли в ожившего медведя. Этого медведя надо снова убить, а потом уже делить его шкуру. И если Фома Вайсу в том поможет, почему бы ему не отдать кусок от нее? Ведь без него вообще можно остаться без шкуры. Все к этому идет. Или уже пришло…

Фарадею нравилась Лена. Маленькая, худенькая, не красавица, но черты лица нежные, милые. Грудь максимум второго размера, попка тощая, но, глядя на нее, Фарадею казалось, что ему давно уже надоели пышные формы. Да и не тянуло его сейчас на женщин, честно говоря. Слишком уж хреново, чтобы думать о сексе. И ту же Каролину он бы сейчас обложил матом, если бы она вдруг появилась здесь, чтобы его развлечь. А вот если бы Лена его приласкала, этому он был бы только рад. Хотелось, чтобы она запустила руку в его волосы и долго теребила их своими нежными пальцами.

Но Лена собиралась приласкать его другим способом. Раны горят в груди, нервы воют, и эту боль нужно заглушить. Поэтому Лена здесь. Сейчас она сделает ему обезболивающий укол, и ему станет легче…

Только руки у нее почему-то дрожат, и взгляд она отводит в сторону. Что-то неладно с ней. Или не только с ней?

– А ну-ка, присядь!

Он взял ее за руку, в которой она держала заряженный шприц, усадил на стул в изголовье своей кровати. Отвернув голову, Лена попыталась высвободить руку, но хватка у Фарадея даже сейчас крепкая.

– Ты же не хочешь, чтобы я вызвал охрану? – спокойно спросил он.

Лена встрепенулась, в смятении глянула на него. И шприц вывалился из ее руки, упал на край постели, откуда скатился на пол.

– Зачем охрану? – Голос у нее звонкий, мелодичный, будет очень жаль, если он погаснет навсегда.

– Вот я и говорю, зачем?

Плохо ему, очень плохо, но при этом он уже может говорить. Значит, организм успешно борется за выживание. Значит, когда-нибудь он отсюда выйдет как живой человек, а не как покойник – ногами вперед.

– У тебя, наверное, с деньгами проблемы, да?

– При чем здесь это?

– При том, что тебе деньги нужны, а они их предложили. И ты согласилась меня убить… Что там в шприце?

– Лекарство, – побледнела девушка.

– А если нет?.. Ты хоть понимаешь, что с тобой будет, если там не лекарство?

Лена обреченно уронила голову на грудь.

– А если во всем признаешься, то будешь жить, – сказал он. – Это я тебе обещаю.

– У меня брат бизнесом хотел заняться, – пришибленно пробормотала она. – Денег много занял…

– И прогорел, да?

– Да… Он должен много денег. А они мне их дали…

– Уже дали?

– Да. Сказали, что больше не придут, а просто убьют, если я не сделаю…

– Так что там в шприце?

– Инсулин… Много инсулина… Смертельная доза…

– Хороший ход, – усмехнулся Фарадей. – Инсулин не оставляет следов… Ты убить меня хотела, Лена. Ты это понимаешь?

– Да! – закрывая лицо ладонями, снова опустила голову девушка..

– Кто дал тебе деньги?

– Не знаю. Он не назвался…

– В лицо его запомнила?

– Да.

– Я обещал тебе, что ты будешь жить. Но не сказал, что ты будешь жить на свободе. Тебе придется ответить за свой поступок. Возможно, тебя посадят в тюрьму…

Он уже собирался вызвать охрану, когда дверь открылась, и в палату в сопровождении врача вошла уже знакомая ему женщина.

– Марина Германовна, рад вас видеть! – стиснув зубы от боли, скривился в беспомощной улыбке Фарадей.

– Вы уже можете разговаривать, Олег Андреевич? – обрадовалась она.

– Я даже могу ловить преступников, – взглядом показал Фарадей на Лену.

Медсестра зарыдала, кулаками размазывая слезы по лицу, но ему уже не было жаль девушку. Он мог бы даже убить ее, и совсем не важно, что совсем недавно испытывал к ней чувство, похожее на нежность.

– Шприц на полу, в нем лошадиная доза инсулина…

Он знал, как действует такая доза, и хотел просветить очаровательного следователя, но ему еще было больно говорить.

Марина Стельмах сама вызвала охрану, велела взять Лену под стражу, шприц уложила в пакет, чтобы отдать на экспертизу. А Фарадею пока сделали нормальный обезболивающий укол. Боль отступала слишком медленно, но лучше так, чем никак.

– Вот так, Марина Германовна, убить меня хотели… Вернее, добить. Мафия, как говорится, бессмертна. Я думаю, это Вайс меня добить хочет. Только я могу сказать, кто в меня стрелял…

– А Калерия?

– Калерия?.. – задумался Фарадей. – Вайс говорил про нее?

– Она была в квартире, когда все это произошло…

– Была. Более того, стреляла в меня… Вайс хитрый, он хотел, чтобы она меня убила. Хитрый и подлый… Представляете, втянул прекрасную женщину в грязное дело. Поставил перед выбором – или он ее убивает, или она стреляет в меня… Она, глупая, не понимала, что Вайс ее все равно убьет… Может, и убил… Я не знаю, где она, но, думаю, он увел ее с собой.

– Свидетели утверждают, что Аникеев не возвращался в квартиру…

– Да? Значит, это сделали его люди. Или вы думаете, он был один? Нет, где-то рядом были его люди.

– Но вместе с вашей сожительницей исчезли ее личные вещи. Думаю, она собрала их в дорогу…

– Умоляю вас, Марина Германовна! Сожительница – это грубо, даже жестоко. Калерия была моей гражданской женой. Мы жили в гражданском браке. В таком же, как и вы с Мишей… Я знал Мишина, когда-то мы пересекались по службе. Очень хороший оперативник, его всегда ставили нам в пример. Говорят, нет такой профессии – «хороший парень». Но именно такая профессия была у вашего мужа. Примите мои соболезнования.

– Вы знаете, что я жила с Мишей? – как-то подозрительно посмотрела на него Марина.

– Я же бывший сотрудник милиции, – в свою очередь удивился Фарадей. – У меня друзья в милиции. И в прокуратуре, кстати, тоже. Неужели вы думаете, что мне было неинтересно знать, кто занимается моим делом? Интересно. Поэтому мои друзья навели о вас справки…

– У вас очень влиятельные друзья. Спецназ вас охраняет…

– Это упрек? – внимательно посмотрел на следователя Фарадей.

Красивая она женщина, сочная, аппетитная, и он был бы совсем не прочь закрутить с ней роман. Хотя бы из деловых соображений. А именно этими соображениями и была сейчас занята его голова. Потому и смотрел на Марину так внимательно, пытаясь разглядеть в ней подвох.

Она возвращалась домой из отпуска в одном поезде с Вайсом. Возможно, между ними тогда возникли серьезные отношения. Сейчас она должна была ненавидеть Вайса, но вдруг до нее дошло, что не он виновен в гибели Мишина. Что, если у них любовь и Марина собирается развалить дело? Тогда ее нужно опасаться. А еще лучше перетянуть это одеяло на себя. Ведь внешне Фарадей ничем не хуже Вайса, даже лучше. И еще он как минимум так же крут. Будет здорово, если Марина влюбится в него. И для самолюбия приятно, и для дела хорошо.

– Нет. Это похвала… Аникеев – опасный преступник, и вас нужно беречь, – совершенно серьезно произнесла Марина.

– Я так понимаю, вам нужно провести опознание.

– Совершенно верно, – кивнула она.

– Но вы же не можете его сюда привести? И я не могу отправиться к нему.

– Мы проведем опознание по фотографии.

– Можете не утруждать себя. Я точно знаю, что это был Вайс.

– Тем не менее формальности должны быть соблюдены.

– Да, конечно… Кстати, мы не закончили разговор. Меня волнует судьба моей Калерии. Вы должны узнать у Вайса… э-э, у Аникеева, где она и что с ней стало… Мне больше не на кого надеяться, кроме как на вас, Марина Германовна. Я слышал, что вы отличный следователь, и почему-то совсем в этом не сомневаюсь… Мне даже кажется, что на месте Аникеева я бы не удержался и сознался бы вам во всех своих преступлениях.

– Вы совершали преступления? – удивленно повела бровью женщина.

– Если бы я был на месте Аникеева. А у него, поверьте, руки по локоть в крови. Мне про него столько рассказали…

– Вам не нужно быть на месте Аникеева, – перебила его Стельмах. – Вы будете полезны на своем, если ответите на ряд вопросов…

– Знаете, боль до сих пор меня не отпустила, в груди все горит. Может, это из-за того, что вы рядом. И раны болят, и дух захватывает, потому и горит все… Но я не отказываюсь выслушать ваши вопросы. И даже готов во всем признаться.

– В чем именно вы готовы признаться?

– В том, что вы мне очень нравитесь. Как женщина. И как следователь тоже.

– Обойдемся без комплиментов, – недовольным и строгим тоном произнесла Марина.

– Да, но больше мне не в чем сознаваться. В остальном я перед вами чист… Кстати, мои помыслы перед вами тоже совершенно чисты. Вы же не думаете, что я набиваюсь к вам в любовники после того, что произошло? Мне кажется, вы очень любили Мишу…

Марина пропустила его реплику мимо ушей.

– Скажите, Олег Андреевич, почему Аникеев хотел вас убить?

– Я мог бы вам соврать, мог бы сказать, что я застукал его в постели с Калерией. И хотя это недалеко от истины, я этого не скажу. Потому что не могу вам врать!

– Что значит «недалеко от истины»?

– Я нашел его в шкафу в спальной. Калерия делала вид, что спала, а он прятался в шкафу. Возможно, между ними что-то было. Возможно, она помогла ему проникнуть в дом…

– Нет, следствием установлено, что преступник проник в дом через балкон. В балконных дверях обнаружены радиальные вырезы, которые позволили их открыть…

– Ну, может быть. Но факт остается фактом, Калерия лежала в постели, а Вайс находился в шкафу рядом с ее постелью. С нашей постелью.

– Почему Аникеев хотел вас убить?

– Отвечу прямо. Не знаю, с какой дурости, но Аникеев решил, что это я убил его друга Цимбала.

– Это, конечно же, не так?

– Нет, конечно! Да, у меня был конфликт с Цимбалом. Этот бандитский выродок надругался над моей Калерией… Честно вам скажу, я собирался ему отомстить. Но пока я собирался, кто-то меня опередил.

– Как это произошло?

– Не знаю. Слышал, правда, что Цимбала застрелил снайпер. Но я-то не снайпер и никогда им не был. В армии служил в танковых войсках, а в милиции вы знаете, какое оружие…

– Я хотела бы знать, как Цимбал надругался над Калерией.

– Это личное. И я бы не хотел об этом говорить, – с трагическим видом вздохнул Фарадей.

– Я слышала, что вы содержите кафе «Пигаль» на улице Свердлова.

– Я содержу?! Нет, я его не содержал. Просто там работала Калерия, поэтому я иногда и бывал в кафе…

– Кем она работала?

– Скажем так, старшей официанткой.

– И какие блюда подавала?

– Горячие. Очень горячие. Но сама не подавалась. Пока не появился Цимбал… Да, кафе это не простое, с эротическим уклоном. Но я имел к нему весьма опосредованное отношение.

– Но ведь имели.

– Умоляю вас, Марина Германовна, не надо делать из меня чудовище. Поверьте, я совсем не такой! Калерия вам это подтвердит. Если, конечно, вы сможете ее найти и если она будет живой… Бедная женщина, мне даже страшно подумать, что с ней могли сделать эти звери.

– Эти звери не пытались выйти на вас? Не пытались шантажировать Калерией?

– Нет. Они думают, что я такая же тварь, как и они. Думают, что, если Калерия меня предала, мне она больше не нужна. А она мне нужна. И я ее прощу. Ведь Аникеев заставил ее предать меня. Под страхом смерти заставил… Я знаю, этот парень умеет обольщать, может прикинуться невинной овечкой. Но на самом деле это волк, очень опасный волк. И мой вам совет, держите с ним ухо востро. Парень он видный, не попадитесь на его удочку. Ему-то все равно, что вы, Марина, трагически потеряли любимого человека… Кстати, ходят слухи, что Мишина убил Вайс…

– Да, говорят, – с грустью в голосе произнесла Марина, – но это к делу не относится.

– Я бы сказал, это мешает делу. Следователь должен быть беспристрастен к подследственному, иначе он будет не объективен.

– Спасибо за прописную истину. Я обязательно это учту. И обещаю вам, что на чары Аникеева не поддамся. На это у меня иммунитет.

– Вам видней… Мне кажется, что лекарство действует: меня клонит в сон. Давайте оформим опознание, пока я не заснул, – снова изобразил беспомощную улыбку Фарадей.

Он действительно чувствовал себя паршиво, но при этом был полон желания действовать. Он должен переиграть Вайса, и эта женщина ему в том поможет. Хотя, конечно, не стоит забывать и о других способах воздействия. Вайс хоть и в тюрьме, но по-прежнему опасен, и сегодняшний случай – наглядное тому подтверждение.