Текст книги "Прощу, когда умрешь"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Завиднов? Не знаю такого... Где выступал?

– Везде. В Таиланде бывал...

– Любительская лига?

– Да.

– Хочешь попробовать себя в профессионалах?

– Не знаю. Просто вызвался...

– Зачем вызвался?

– Завелся. Силы грозиться в себе почувствовал...

– Да? Ну, хорошо. Василий, переодень его. Пусть с Рыжим Конем поработает. Если нормально, давай их на ринг. Публика просит... Или ты передумал, парень? – с насмешкой посмотрел на Тимофея Георгий Алексеевич.

– Да нет.

– Тогда вперед...

Георгий Алексеевич ушел, а плосколицый принес Тимофею тайские шорты, паховый бандаж, бинты и перчатки. Не помешала бы защита голеностопа, но этого не было. Хорошо хоть пах было чем защитить.

Не предоставили Тимофею и монгкон – веревку, скрученную из ста восьми нитей. Но это сакральная, обрядная вещица, и без нее запросто можно было обойтись. Гораздо важней сейчас техника и способность выдерживать убойные удары.

Тимофей долго разогревался перед грушей. Он уже собирался бросить все и отправиться к Насте, когда появился тот самый боец, который вызвал его на бой. Не глядя на него, с высокомерно поднятой головой он прошел на ринг, и Тимофей последовал за ним. Рефери дал сигнал к началу боя, а плосколицый Василий взял на себя роль судьи.

Уровень противника Тимофей прочувствовал с первых же ударов. Рыжеволосый хотел показать, что самозванец и мизинца его не стоит, поэтому с ходу попытался опрокинуть соперника. Для этого он провел свой фирменный лоу-кик, но Тимофей готов был к этому, правильно сместил ногу в сторону бьющего, чем погасил его удар. Свою порцию боли он, конечно, при этом отхватил, но и ногу не позволил отсушить. Закаленные у него ноги, не так уж просто вывести их из игры. И рыжеволосый это понял. Поэтому после нескольких лоу сменил тактику.

Тимофей держал глухую оборону, потому мощный с разворота глаб лан пришелся в сдвинутые предплечья. Но все-таки удар оказался столь сильным, что Тимофею пришлось отскочить назад, чтобы удержать равновесие.

Рыжий продолжал атаковать, Тимофей отвечал редко и неуверенно. Он держал глухую оборону, выискивая слабые стороны противника. А они, как оказалось, были. Но и он сам дал слабину. Два раскрывающих удара подставили под направленный снизу мад сюи подбородок. Хорошо, Тимофей успел увести голову чуть в сторону – удар слегка смазался, но все равно едва не отправил Тимофея в нокаут. Верней, это запросто могло бы произойти, не обладай его подбородок бронированной крепостью. Это была одна из сильных сторон Феоктистова.

Рефери остановил бой и начал счет, но Тимофей знаком показал, что он в норме. Рефери даже удивился, глянув в его глаза. Он-то думал, что Тимофей пребывает в глубоком ауте, а он уже готов продолжать бой.

– Хорош! Нормально!

И Василию понравилась ударопрочность Тимофея, поэтому он решил выпустить пару на ринг в зрительном зале.

Рыжий лишь пренебрежительно усмехнулся, глянув на своего соперника. И еще в классическом жанре киношного героя провел пальцами по горлу. Дескать, на публике он убьет презренного смельчака.

Тимофей выдержал все отсушивающие удары по ногам, но с ринга все-таки сошел, прихрамывая. А ведь он мог идти нормальным шагом, но ему нужно было усыпить бдительность противника.

Прежде чем выпустить Феоктистова на ринг, Василий заставил его расписаться под стандартным текстом договора. Если вдруг что, администрация клуба ответственности нести не будет. Это, конечно, не совсем так, и договор, в общем-то, можно будет оспорить в суде, но Тимофей об этом не думал. Он не собирался опускаться до этого «если вдруг что». Это удовольствие он приготовил для Рыжего.

Конферансье был в ударе. В привычной пафосной для себя манере он объявил бой между «непобедимым» Рыжим Конем и «русским богатырем» Финистом – Ясным соколом.

Тимофей не пытался выискивать взглядом Настю. Не должен он был сейчас думать о ней. Надо сосредотачивать мысли на бое. Ведь это не предварительный спарринг, а Рыжий подвержен влиянию публики, поэтому он будет безумствовать на глазах у толпы. Он и убить сможет, если Тимофей где-то даст слабину.

Рыжий Конь действительно рвался в бой, чтобы замочить его на потеху толпе. Он всерьез думал, что сможет это сделать. Поэтому на какое-то мгновение промедлил с ударом гонга. Зато Тимофей угадал момент и провел упреждающий удар. Всю энергию тела вложил в этот лоу-кик. Он ударил противника в бедро и тут же жестко вошел с ним в клинч. Удар коленом в левое подреберье исполнен был безукоризненно, в момент вдоха. Рыжий Конь не смог устоять перед этой мощью и рухнул на колено, после чего завалился на бок. Сознание от дикой боли он не потерял, но бой продолжать не смог.

Рефери остановил схватку, и только тогда Тимофей нашел взглядом Настю и помахал ей рукой. Прыгать перед возбужденной публикой, как делал этот Рыжий, он не стал. Он же не клоун...

Конферансье восторженно взвыл, объявляя победу зала. Ведь Финист представлял публику, и его победа принадлежала всем, кто наблюдал за боем. Хотя деньги, три тысячи призовых долларов, достались лично Тимофею.

Он уже собирался возвращаться к Насте, когда в раздевалку вошел Георгий Алексеевич. Он крепко пожал Тимофею руку.

– Молодец! Ты действительно превосходный боец, – с прицелом на будущее сказал он.

– Вы тоже молодец. Такой клуб организовали.

– Да, организовал. Чтобы люди знали своих героев... Но ты еще не герой – так, отметился, показал себя. А надо, чтобы публика от тебя с ума сходила.

– Кому надо?

– Тебе.

– Зачем?

– А зачем ты на ринг выходил?

– Себя показать.

– Показал! Очень хорошо показал. Но этого мало. Ты должен стать непобедимым Финистом. И у тебя есть для этого все шансы. Это я тебе как специалист говорю... Ты можешь стать знаменитостью! Ты можешь заработать кучу денег!

– Вы хотите, чтобы я выступал здесь?

– Здесь?.. И здесь. И везде... Ну, так что?

– Я, конечно, авантюрист, но не настолько. Потом, работа у меня есть...

– Что за работа?

– Инженер я, на заводе.

– И сколько ты там получаешь?

– Деньги здесь ни при чем. Главное, что интересно...

– А тайский бокс разве не интересно? Если не интересно, зачем ты им занимался?

– Ну, бокс тоже интересно...

– Учти, я долго уговаривать не буду. От желающих у нас отбоя нет, так что на тебе, парень, свет клином не сошелся...

– А вы владелец этого клуба?

– Да, я владелец этого клуба, – немного подумав, кивнул Георгий Алексеевич.

– Господин Фокин, да?

– Фокин. А что такое?

– Я вообще-то не против у вас работать...

В принципе, условия в клубе неплохие, о бойцах заботятся, обговаривают с ними условия так, чтобы они не шли вразрез с законом. И Тимофея на ринг не выпустили, пока не убедились в его компетентности... А то, что случилось с Игорем, могло произойти даже в любительском поединке. И обычный бокс, и тайский – травмоопасные виды спорта, и Тимофей давно уже привык к этой мысли.

– Что, есть условие? – догадался Фокин.

– Да. И весьма серьезное.

– Слушаю.

– Мне нужна Марьяна.

– Что?! – От изумления и связанного с ним возмущения у Фокина перекосилось лицо.

– Мне нужна Марьяна Гиреева.

– Ты кто такой? – вздыбился Георгий Алексеевич.

– Тимофей я. Марьяна – подруга моей девушки. Она пропала, и я бы хотел ее найти.

– Свою девушку?

– Нет, Марьяну.

– А при чем здесь я?

– Я же вижу, что при чем, – усмехнулся Тимофей.

– Что ты видишь?

– Вижу. И знаю. Знаю, что вы с ней были. А потом она вернулась к Женьке Калинину. И потом пропала...

– Ну, Калинина я знаю, – в досадливом раздумье сквозь зубы процедил Фокин.

Никак не ожидал он нарваться на столь щекотливый разговор, поэтому пребывал в растерянности.

– Конечно, знаете, ваша жена его продюсер.

– Ну, это нетрудно узнать. А то, что я с какой-то Марьяной был...

– Не с какой-то, а с Марьяной Гиреевой. Она с Калининым жила.

– И что?

– Я так понимаю, правды вы не скажете.

– Какой правды?

– Ну, что вы сделали с Марьяной?

– А что я сделал?

– Не знаю. Но ее нет. И она пропала после того, как связалась с вами.

– Я не знаю, что я мог сделать с ней. Но я знаю, что могу сделать с тобой, – хищно сощурился Фокин.

– Что?

– Пошел вон отсюда, урод!

Тимофей оказался в положении цуцванга, и с каждым сказанным им словом ситуация будет ухудшаться, пока не закончится катастрофой. В его случае нужно было сдаваться. И уходить.

Так он и поступил.

Глава 8

Сырой потолок над головой, плесень по углам, холодные шершавые стены, бетонный пол под ногами. Окон здесь нет, только железная дверь с глазком. Из мебели лишь расшатанная кушетка. В углу возле двери стояло ведро, куда справлялась нужда.

На душе жуть несусветная, а тело сотрясает крупная лихорадочная дрожь. Сейчас бы спасительный укол, и тогда весь ужас рассеется в серых стенах подвала, и пространство заполнится яркими радужными красками.

Марьяна встрепенулась, услышав, как открывается дверь. Она бы не отказалась от порции каши с маслом, с удовольствием попила бы горячего чаю, но гораздо важнее было получить заветный укол.

Наркотиками ее пичкали каждый день, и сегодня она должна получить свою дозу. Она понимает, что все это делается неспроста, но ей уже все равно. Главное сейчас – избавиться от этого ужаса, что сдавливает ее со всех сторон, выкручивает изнутри, пилой режет нервы...

Дверь открылась, и в узницу зашел долговязый парень с вытянутым, как у лошади, лицом. Неказистый, несуразный, в той прежней жизни Марьяна бы даже не глянула на такого, но сейчас она целиком зависела от него. Потому что у него в кармане – заправленный шприц с героином.

– Что, хреново? – спросил Митя, глянув на девушку как на последнее ничтожество.

Он и сам осознает свою ущербность, потому и комплексы у него, которые он старается преодолеть, вымещая зло на Марьяне. Он унижает ее и ловит от этого кайф. Но ей все равно, как он к ней относится, лишь бы только получить заветную дозу.

– Хреновей не бывает.

Первое время она вообще не разговаривала с этим уродом, но после того как однажды он лишил ее дозы, решила спрятать свою гордость.

– Хочешь? – Митя сначала похлопал себя по карману, а потом ее – по щеке.

– Хочу, Митенька.

– А ты заработала?

– А что надо сделать? – подавленно спросила она.

Марьяна понимала, что когда-нибудь ее заставят отрабатывать героин. Но пока что речь об этом не заходила, и она с ужасом ждала, когда ее поставят перед фактом. И вот, похоже, дождалась.

– А на лыжах! – Митя сделал неприличный жест и засмеялся, как прыщавый озабоченный юнец, получивший вдруг возможность вдоволь поизгаляться над безропотной бомжихой-проституткой.

В сущности, он и был недоразвитым переростком, и вряд ли ему отдавались нормальные девушки, но Марьяна уже выпала из обоймы обычных людей. Она пленница, рабыня, кто угодно, но только не человек, с которым нужно и можно считаться. Потому и глумится над ней Митя.

– А если нет?

– Тогда останешься без сладкого.

– Митя, ты же хороший парень, ты же не станешь обижать беззащитную девушку.

– Почему беззащитную? Ты под моей защитой, крошка. А то, что я хороший парень, ты сейчас докажешь...

Митя вдруг стал расстегивать ремень, вжикнула «молния»...

Марьяна вспомнила тот день, когда в последний раз была с Женькой. Он еще не понимал, что это прощание, и хотел закончить поскорей. Но Марьяна-то все знала, потому и удержала его ласками, когда парень собрался уходить. Он так возбуждал, с ним так было здорово, что не хотелось останавливаться, и он откликнулся на ее старания, зашел на второй, а затем и на третий круг...

И все-таки он ушел. А она отправилась к Фокину. Но возле дома кто-то набросился на нее сзади, приложил к носу тряпку с хлороформом. Очнулась она в этом подвале, уже под кайфом. Потом появился Митя, предложил укол, Марьяна отказалась. Ведь она же не глупая и прекрасно понимала, к чему приводит героин. Но укол ей сделали силой. На следующий день все повторилось. И вот она уже готова на все ради очередной дозы. И готова, и делает...

Это все Фокин. Он же предупреждал, что ей нельзя спать с Женькой, а она ослушалась его. За что и поплатилась. Бетоном он ее не залил, но запер в каком-то гадюшнике, замуровал заживо. Гадко. И на душе гадко, и вообще...

Митя задергался, крякнул от удовольствия, застегнулся. И бухнулся на кушетку, затылком стукнувшись о стену. Отдышался, достал из кармана шприц:

– Молодец, хорошая девочка. Заслужила!

И Марьяна уже готова забыть все унижения, потому что героин вырвет ее из этой жуткой действительности.

Она потянулась за шприцем, но Митя сжал его в кулак. Марьяна испуганно одернула руку. Корпус шприца пластиковый, может лопнуть от усилия, и тогда весь раствор вытечет. А нового может и не быть.

– Завтра еще отработаешь.

– Хорошо.

– Не со мной.

– Ну, я не знаю...

– Не захочешь завтра, не получишь сегодня...

– Хорошо. Я согласна.

– Надо будет постараться.

– Как скажешь...

– Тогда живи.

Он достал из кармана жгут, перетянул ей руку повыше локтя, Марьяна уже привычно поработала кистью, чтобы проклюнулась вена. Митя сделал укол, и она закрыла глаза в предвкушении прихода...

Она слышала, что наркоманское счастье длится недолго. Кайф бывает только первое время, а потом доза требуется только для того, чтобы убрать ломку. Она еще пока ловит приход, наслаждается сильными ощущениями, но когда-нибудь ей придется увеличивать дозу, чтобы добиться этого. Когда-нибудь эта доза станет для нее смертельной. Что ж, это будет прекрасная смерть...

Но вскоре ей захотелось умереть страшной смертью. Кайф прошел к ночи, к утру вместе со сном схлынуло и умиротворение, тело вдруг наполнилось болью. Уж лучше умереть, чем терпеть такое. Но ведь скоро придет Митя, и ей станет хорошо-хорошо. Правда, придется отработать грязный номер, но это лучше, чем остаться без дозы.

Мысль о том, что скоро ее жизнь наполнится хоть и бредовым, но ярким смыслом, принесла облегчение. А потом появился и Митя.

– Принес? – Марьяна жадно схватила его за руку.

– Пошли! – кивком показал он на дверь.

Она еще никогда не покидала свои застенки, поэтому ей стало интересно.

А он провел ее по длинному коридору к лестнице, по которой они поднялись в холл какого-то дома. Просторно здесь и очень светло, но бедненько – полы дощатые, мебель затрапезная. Впрочем, после подвала дом показался Марьяне дворцом. И ванной она очень обрадовалась.

– Раздевайся.

Мите не пришлось уговаривать девушку. Она сняла одежду, встала под душ. И горячая вода здесь, и холодная, смеситель переплетает эти потоки в комфортную температуру. Шампунь импортный хорошо промоет волосы, гель для душа придаст чистому телу дополнительный аромат. И ничего страшного, если в ванну к ней вдруг залезет Митя. Она отработает и в награду за это получит укол героина.

Но Митя всего лишь наблюдал за ней, а потом принес ей чистые серебристые трусики, шелковый халат. И еще помог феном высушить волосы и уложить их в подобие прически. Тогда она и поняла, что парень старается не для себя. Если, конечно, он не хозяин этого дома.

Дверь открылась, и Марьяна увидела седовласого мужчину с ястребиным лицом и маленькими хищными глазами. Он стрельнул в нее придирчивым взглядом. И грубо спросил:

– Ну что, готова, шлюха?

– Я не шлюха! – возмутилась Марьяна.

– Еще какая шлюха! – ухмыльнулся мужчина.

Оказалось, он нарочно ее раззадоривал, и скоро девушка поняла, почему.

Митя провел ее в комнату, добрую часть которой занимала двуспальная кровать. Дорогая видеокамера на треножнике, софиты – нетрудно было догадаться, для чего все это нужно.

– Меня зовут Роман Павлович, – сказал седовласый. – Я твой режиссер, буду делать из тебя порнозвезду...

– Но я не хочу!

– Митя, что-то я не понял, – нахмурил брови режиссер.

– Слышь, сучка, ты что, припухла? Я же тебе сказал, что ты сегодня в работе!

– Но я же не думала, что это будет такая работа!

– Какая такая? Нормальная работа. Так тебя один трахнет, красиво! А после мы тебя на грязную толпу бросим. Ты этого хочешь?

– Нет, – в ужасе мотнула головой Марьяна.

После того, что с ней уже произошло, она могла поверить во все, что угодно.

– Тогда ложись! – Роман Павлович требовательно показал взглядом на кровать.

Марьяна страдальчески посмотрела на Митю:

– Пойми, я так не могу. Мне доза нужна. Это же порно, его показывать будут, вдруг моя мама увидит...

– Твоя мама смотрит порно? – удивился Митя.

– Нет... Но его смотрит мой парень...

– Я теперь твой парень...

– Да?.. Ну ладно... Ты будешь со мной спать?

– Нет.

– Тогда мне надо забыться. А то я не смогу тебе изменить...

Роман Павлович в раздумье посмотрел на Митю и в знак согласия кивнул. Марьяна ощутила себя самым счастливым человеком, когда он достал заветный шприц.

Волна кайфа замутила сознание. Марьяна легла на кровать, Роман Павлович положил перед ней журнал с голыми мужиками, шлепнул ее по заднице, и она глупо хихикнула.

– Сейчас к тебе придет сантехник, – откуда-то издалека донесся его голос. – Он увидит, что ты читаешь, и предложит тебе живую картинку. Ты немного поломаешься для приличия, а потом согласишься.

Действительно, в комнату вошел симпатичный, спортивной внешности парень, одетый в рабочий комбинезон.

Марьяна смутно понимала, что происходит. Ведь это другой мир, где грезы смешаны с реальными ощущениями. Парень поздоровался с ней, взял журнал, что-то сказал, скинул комбинезон, обнажил свой член и сразу попробовал заняться с нею оральным сексом, но Марьяна вдруг воспротивилась. Она схватила журнал, размахнулась сверху вниз и заехала парню по морде! Сантехник взвыл от боли и возмущения, а на Марьяну набросился Митя.

Но ей не хочется покоряться этому недоумку. Она захохотала, высмеивая его, назвала уродом и даже смогла оттолкнуть от себя. Но ему на помощь пришел сантехник. А откуда-то с небесной высоты до нее донесся голос режиссера:

– Давайте по второму варианту!

Это могло значить, что ее могли убить. Но если умирать, то с музыкой. Марьяна извивалась, брыкалась, лягалась, выла и кричала, но появился еще один парень, он-то и помог заломать ее. А потом сантехник изнасиловал ее. Девушке ничего не оставалось, как расслабиться... Только какое уж тут может быть удовольствие?

* * *

На Женьку сейчас тоже направлены софиты, и скачет он как угорелый под музыку собственного исполнения. Толпа в зале ему аплодирует, девчонки воют от восторга... А Марьяне никто не хлопает. Шлепки по ягодицам не в счет...

Все, сломлено ее сопротивление. И скачет она галопом под свет софитов по согласию с режиссером. Со всем отсюда вытекающим. А что делать? Не дойдешь до финала – не получишь дозу и будешь лезть на стену от дикой жажды...

И сейчас она дотянула до финала. Хорошо, что ей позволят принять душ, хоть за это спасибо.

– На сегодня хватит! – объявляет режиссер, которого она зовет в душе Козлом Павловичем. – Все, спектакль закончен, актеры могут отдыхать и готовиться к завтрашнему дню...

В такую грязь ее втоптали, что в душ хочется больше, чем уколоться. Но все-таки она торопилась помыться, чтобы поскорее попасть в свою камеру. Митя отвел ее туда, помог ширнуться и ушел. Марьяна уже пережила эйфорию кайфа и по плавной нисходящей спускалась в тихую депрессию, когда Митя появился снова. Ужин принес. Он уже знает, когда и что ей нужно.

– Слушай, дружок, может, стол мне принесете, стул... Или вы мало на мне зарабатываете?

– Можно и стол...

– А как насчет в кровать?

Марьяна пододвинулась к стенке и похлопала по освободившейся половине кушетки. После всех обрушившихся на нее безобразий ей ничего не стоило переспать с Митей. Да и была она уже с ним...

Но парень снова пожал плечами.

– Я что, тебе не нравлюсь?

– Нравишься... Даже очень, – отвел он взгляд.

– Да ты хотя бы сядь, а то стоишь как неприкаянный.

Митя подсел к ней, а она обняла его. Он не возражал, хотя и активности не проявил. Впрочем, Марьяна бы этого и не допустила. Наверное... Митя, он, конечно, урод, но хоть какая-то живая душа в этом ее подвальном одиночестве. А так хотелось, чтобы кто-то приласкал и утешил. Желательно без секса... Хорошо, если до него дойдет этот ее мысленный посыл. А то ведь самой с ним на эту тему говорить не хотелось.

– Ты ешь, – проявляя заботу, сказал Митя.

– Тебе-то какое дело? Ну, сдохну от голода, и что? Одной шлюхой больше, другой меньше...

– Да ладно тебе!

– Что ладно? Твой Роман Павлович меня шлюхой назвал. И использует как последнюю шлюху.

– Работа у него такая.

– А у тебя какая работа? Меня охранять?

– Тебя и еще там...

Марьяна уже давно поняла, что попала в притон. Послушные шлюхи живут в доме; тех, кого еще не совсем сломали, держат в подвале. Днем здесь снимают порно, вечером в работу включается бордель, клиенты идут косяком, и кто-то на всем этом зарабатывает деньги.

– Кого еще? Таких же, как я?

– Много будешь знать, скоро состаришься, – совсем не зло сказал парень.

– Издеваешься? Я и так скоро состарюсь. На наркотиках долго не протянешь. Через год старухой буду...

– Да нет, если не бодяжить, то нормально все будет...

– Что, через три года старухой стану?

– Слушай, ты есть будешь?

– А что, если я с тобой хочу посидеть? Ты сейчас уйдешь, а я одна в этой клетке останусь... Честно тебе скажу, сволочь ты, но я к тебе привыкла, – Марьяна еще крепче прижалась к парню.

– И я к тебе привык, – дрогнувшим от волнения голосом сказал Митя.

– Я тебе нравлюсь?

– О, как тебе сказать...

– Ты Женю Калинина знаешь, слышал?

– Слышал. Прикольно поет.

– А ты знаешь, что он мой жених?

– Не гони.

– Серьезно... А тебе что, Фокс не сказал?

– Фокс? А кто это такой?

– Ну, ты должен его знать. Он меня сюда сдал...

– За что?

– Ну, потому что они с женой Калинина продюсируют. Он у них восходящая звезда, а я так себе, девушка из народа. Нельзя мне с ним, а то все сыкухи от него отвернутся, а это удар по кассовым сборам...

– Беспредел.

– Беспредел?! А ты чем здесь занимаешься? Ты хоть представляешь, что с тобой будет, если менты этот ваш притон накроют?

– Что будет?

– Как что? Меня похитили, меня насилуют, это преступление, за это сажают...

– Я тебя не похищал.

– А кто похищал?

– Не знаю. Тебя привезли, мы приняли, сюда закрыли...

– Кто привез?

– Ну, люди какие-то.

– Ты их знаешь?

– Нет.

– А зачем они меня сюда привезли?

– Ну, продали...

– У вас что, пункт приема невольниц?

– Ну, не пункт. Но бизнес идет...

– Да знаю, что тут у вас за бизнес. Смотри, как бы не накрыли вашу лавочку.

– Да нет, Андреич говорит, что ничего не будет.

– Почему не будет?

– Ты же наркоманка, тебе никто не поверит...

– Что не поверит?

– Ну, что тебя силой сюда затащили... Да и не накроет нас никто. У Андреича все схвачено.

– Это ему так кажется, – без всякой на то уверенности вздохнула Марьяна. – Есть специальные подразделения, они террористов ищут... Вот поступит сигнал, что здесь у вас террористы обосновались, заложников держат, нагрянет спецназ, и все, нет вас. А я на свободе. И мне поверят. Потому что вы действительно террористы. Против своего народа воюете. Я же из народа человек, а вы меня в грязь втоптали...

– Да никто тебя не втаптывал, – угрюмо буркнул Митя.

– А что, я сама на иглу села? Сама в порно пошла?.. И ты такая же сволочь, как твой Андреич!

– Я не сволочь.

– Это ты на суде скажешь.

– Да плевать я хотел на твой суд!

– А на меня?.. Тебе нравится, как меня перед камерами всякая мразь трахает?

– Нет, но...

– Что но? Я живой человек и жила как человек, парень у меня, а какая-то падла меня к вам запихнула. Берите, пользуйтесь! И вы пользуетесь! Потому что вы такие же ублюдки!

– Я не ублюдок, – мотнул головой Митя.

– Ты чудовище! – Марьяна оттолкнула его от себя и ногой сбила на пол миску с кашей, что стояла на дальнем краю кушетки. И кружка с чаем глухо стукнулась о бетонный пол.

Она осталась без ужина, но, возможно, оно того и стоило. Похоже, Митя начал таять, как ледышка в теплой руке. Марьяна чувствовала себя миледи в обществе приставленного к ней офицера Фелтона, который должен вызволить ее из заточения. И по возможности убить герцога Бекингема.

– Дура!

Митя руками собрал с пола кашу, сложил ее в миску, подобрал кружку. Но не уходил.

– Я не дура! Я жертва! А ты мой палач... И еще извращенец!

– Кто извращенец?

– Ты!.. Меня трахают, а ты стоишь в сторонке, смотришь и удовольствие испытываешь. Онанист хренов!

– Ну, знаешь!..

– А тебе что, стыдно стало? Меня на камеру записывают, мне, значит, не стыдно! А он как красная девица застыдился!.. Какая ты красная девица? Ты преступник! Тебя судить надо! И повесить на Красной площади!

– Да пошла ты знаешь куда!

Но уходил он сам. И ушел, если бы Марьяна не поймала его за руку и не усадила на кушетку.

– Мить, а давай сбежим отсюда!

– Чего?! – в замешательстве посмотрел на нее парень.

– К Женьке я не вернусь. Он меня предал, мне с ним не по пути. Да и в Москве я не хочу оставаться. Я же теперь порноактриса, а у меня знакомых много, кто-то узнает, расскажет всем, пальцем в меня тыкать будут... Да и не хочу я здесь оставаться. Опасно здесь. Всякие уроды вроде Фокса... У меня дом от бабушки остался, в Крыму. Хороший дом, на берегу моря, – вдохновленно врала она. – Ну, ничего, что Украина. Даже хорошо, что Украина! Все-таки заграница. Там тебя не будут искать... Поверь, рано или поздно ваш этот гадюшник накроют!

– Ну, может быть, – не стал спорить Митя.

– Тебя искать станут. Но не найдут. Мы в это время ребеночка родим, Женей его назовем...

– Почему Женей? – как телок повелся Митя.

– Не знаю.

– Он же тебя предал, этот козел!

– А ты откуда знаешь?

– Я не знаю. Из твоих слов понял, что он тебя предал...

– Ну да, предал... Как скажешь, так и назовем нашего малыша... Или ты не хочешь от меня детей?

– Почему не хочу?

– Я же грязная, мерзкая.

– Ты же не по своей воле...

– Нет, конечно, не по своей... Ну так что, сбежим?..

– Думаешь, это просто?

– А почему нет? У тебя ключи от всех дверей.

– Ага, от всех, только не от самой главной. Я здесь, а дверь в подвал заперта. Я сам здесь как пленник...

– Только не надо прибедняться, – Марьяна пристально посмотрела на Митю, и тот не выдержал, отвел взгляд.

– Я не прибедняюсь. На самом деле так...

– Не так. Просто твой босс подстраховывается. Может, я карате с пеленок занималась; вот возьму, скручу тебе сейчас голову и сбегу...

– Не сбежишь. Вторая дверь закрыта.

– Вот потому и закрыта. Но если ты очень захочешь, то ты ее откроешь... Знаешь, какой у моей бабушки дом! Дед у меня цеховиком был, еще при социализме, он там, в Крыму, фруктами торговал, крупными партиями. У него в Судаке самый большой дом, чтоб ты знал! Дед умер, бабушка умерла, дом стоит одинешенек. Если его в гостиницу переделать, то цены ему не будет. Номеров десять можно оборудовать... Слушай, а давай там притон устроим! В доме знаешь какой подвал! Девчонок наворуем, под замок посадим, курортникам озабоченным будем сдавать...

– Шутишь?

– Ну, тебе же нравится такое безобразие?

– Не нравится...

– А чего ж тогда работаешь?

– Надо.

– Может, все-таки сбежим, а?

– Ну, если ты со мной останешься...

– А что, могу не остаться?

– Кто знает, соврешь еще...

– Я совру?.. Ты для меня наркоту достаешь, а я тебе врать буду?

– С наркотой завязать можно.

– Зачем? Не хочу я завязывать...

– Сама же сказала, что через три года старухой станешь.

– Если поможешь мне, то брошу. Я знаю, это не просто... Я и сейчас не хочу... А ты можешь мне дозу сейчас устроить? По блату?

– Думаешь, у меня там плантация маковая?

– Не думаю...

– Хотя, в общем-то, можно. Только с наркотой завязать надо будет...

– Да? А я думала, с карьерой порнозвезды завязать надо. Я на это не согласная.

– Не понял! – возмущенно захлопал глазами Митя.

– Да ладно, шучу. Блуда не будет, это я тебе точно обещаю.

– А чего не обещаешь?

– Что тебя буду любить без памяти... Ты мне, конечно, очень нравишься, но любить... Мне остыть надо, оттаять, забыть, что ты со мной здесь делал, тогда, может, и полюблю...

Митя тяжело вздохнул и опустил голову. Он и сам прекрасно знал, что делал с Марьяной, и теперь хотел загладить свою вину.

– Ну, так что? Бежим?

– Бежим! – решительно проговорил он.

– Когда? Сегодня?

– Нет, сегодня не получится...

– А завтра меня трахнут как последнюю суку, – сокрушенно вздохнула девушка.

– Ничего, я скажу, что ты заболела. Будто температура у тебя тридцать восемь и восемь...

– Тогда мне предложат больничную сцену. Лежит красотка с температурой, приходит врач, голова болит, в костях ломота, на мужиков тянет. Так у вас грипп, деточка. И как вставит градусник...

– Хватит! – чуть ли не крикнул на нее Митя.

Похоже, он уже считал Марьяну своей собственностью и не хотел делить ее с порнофантазиями неугомонного Козла Павловича.

– Вот и я говорю, что хватит... Забери меня отсюда! И я буду только твоей...

– Хорошо, что-нибудь придумаем. Ты пока спать ложись, а я тебя разбужу, когда все готово будет...

– Может, уколоться дашь? Напоследок...

– Если только напоследок.

Митя ушел, но через какое-то время вернулся с заряженным шприцем и новой порцией ужина. Отходняк у Марьяны еще не начался, уколоться хотелось, но ломка пока душу не выворачивала. Поэтому шприц она положила в карман и взялась за ужин.

Никуда она с Митей не поедет и при первой же возможности сбежит от него. Главное – заморочить парню голову, а там как дорожка ляжет: или скатертью, или минным полем. Первая часть плана вроде бы удалась...

Митя обещал что-нибудь придумать, и Марьяна очень надеялась на его сообразительность. Он мог прийти за ней в любой момент, и девушка готовилась к этому, но усталость брала свое, глаза закрывались. Только вот заснуть никак не получалось. Мысли крутились вокруг шприца, который лежал под подушкой. Не удержавшись от соблазна, Марьяна перетянула жгутом руку и сунула ладонь под подушку...

Видимо, ей не стоило колоться ночью. Приход оказался каким-то непривычным, с галлюцинациями. Сначала к ней в темницу через щель в двери пролезла змея с царской короной на голове; превратилась в трехголового дракона, дыхнула на Марьяну холодным огнем и растворилась в клубах поднятого дыма. Тут же открылась дверь, и появился Валера, старший охранник из этого притона. Это его должен был обмануть Митя, чтобы вместе с Марьяной выбраться из подвала. Но вышло все с точностью до наоборот: это Валера взял его в оборот. Он кричал на нее, ругался, а в руке у него болталась отрубленная голова Мити. Валера держал ее за волосы, а глаза у парня пылали красным огнем. Но дым поглотил и Валеру с отрубленной головой. И сама Марьяна вдруг утонула в нем.

Проснулась она утром от удара по заднице. Над ней стоял Валера. Глаза злые, на губах ядовитая ухмылка.

– К работе готова? Сегодня у тебя групповуха по сценарию.

– А где Митя? – вспоминая ночные глюки, хныкающим голосом спросила она.

– А ты ничего не помнишь?

– Ты ночью приходил... Ругался... Ты отрубил Мите голову? – Только сейчас до девушки дошло, что жуткая сцена с отрубленной головой не привиделась.