Текст книги "Дважды коронован"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Так мы тебя сейчас и коронуем, – переглянувшись со своими собратьями по «сану», сказал Ростом. – Нас трое, и мы все «за». Этого хватит.

– Главное, что Придони не против, – кивнул Тархан.

– И много на это времени уйдет?

– Да нет. Мы тебе все объясним, ты дашь клятву. Ну а перстень сам себе сделаешь. И звезды. Потом как-нибудь. Если захочешь...

Как-то несерьезно все это было, на фарс слишком походило. Но все же Спартак согласился. Действительно, если проблему с Мартыном возможно решить словом законного вора, зачем тогда проливать кровь...

Глава 12

Рыжеволосый детина сердито пнул ногой тлеющую головешку. Не нравилось ему, что на пороге ресторана развели костер. Но еще больше не понравилось, что вдруг пнули его самого. Никодим вынырнул из темноты, ударил со спины по ногам и, когда охранник упал, добил его кулаком в солнечное сплетение. Все просто, но очень эффективно.

В Тартарынь Спартак приехал поздно ночью, нашел ресторан, в котором его должны были ждать, но там все было тихо, свет в окнах не горел, только в гардеробной можно было заметить признаки жизни. Оттуда и появился охранник, которого сломал Никодим.

Спартак наблюдал за процессом из окна машины. Вот Никодим и двое его подельников буквально втягивают охранника в ресторан, Гобой заходит туда вместе с ними. Минут через пятнадцать он возвратился, подсел к Спартаку:

– Мартына там нет. Рыжего откачали. Сказал, что Мартын у Робинзона в особняке.

– Где особняк?

– Он не знает, типа просто сторож. И как Робинзону позвонить, не знает. Начальнику своему позвонил, тот Робинзону передаст. Я передал, что мы его в кабаке ждем и что нас пятеро...

На самом деле Спартак привез с собой четыре десятка бойцов. Девять иномарок, оружие – все по-взрослому. Только в ресторан он их с собой не возьмет. Робинзон – хозяин в этом городе, может и ментов подогнать, отвечай потом за незаконное покушение на частную собственность. Может, и менты здесь такие же борзые, как и он сам.

Робинзон припозднился, к ресторану он подъехал только в шестом часу утра, когда в городе было уже светло. Девять черных иномарок, со всех сторон обступившие его эскорт из трех машин, произвели на него угнетающее впечатление, а бойцы с автоматами откровенно напугали. Невдомек ему, что автоматы пневматические, чтобы не было проблем с законом. Пистолеты настоящие, но на них есть разрешение, так что и здесь все в порядке.

Спартак важно вышел из машины, подошел к растерянному Робинзону, тяжело, как он это умел, глянул на него:

– Ты здесь основной?

– Ну, допустим.

– Робинзон?

– Ну.

– А я – Спартак.

Хотелось сказать, что он не просто Спартак, а в законе. Но язык почему-то не повернулся. А ведь с удовольствием представлял себе этот момент... Впрочем, ни к чему сейчас титулами козырять. С Робинзоном всего дюжина бойцов, и оружия у них серьезного нет. Спартак явно сильнее, да и на психику давить умеет. Робинзон уже находился в состоянии, близком к панике, но старался держать марку, поэтому слегка заносчиво спросил:

– И что?

– Сейчас в асфальт тебя закатаю, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал Спартак. – Прямо сейчас. А «быков» твоих на бойню... Ну, чего смотришь? Думаешь, я с тобой тут шутки шучу?

– А где Рита?

– Я знаю, зачем тебе Рита. Но она ни в чем перед тобой не виновата.

– Где Рита? – повысил голос Робинзон.

И Спартак ударил его, без замаха, наверняка. Робинзону повезло, что за спиной стояли «быки», на руках у которых он повис, как боксер на канатах. И все же он минуты три-четыре приходил в себя. Все это время бойцы Спартака держали тартарыньских на прицеле.

– Рита ни в чем перед тобой не виновата, – чуть ли не с улыбкой повторил Спартак.

На этот раз Робинзон согласился с ним. Бледный, растерянный, он закивал головой.

– И нам нужен Фурман, – продолжал Спартак.

– Его нет, – поглаживая распухающий подбородок, ответил Робинзон. – Мы были у него дома, нет его. И дружков нет...

– Значит, ты сам их ищешь?

– Нет. Но твой Мартын попросил, и я все пробил. Да, были у него рамсы с Трюфелем. И уехал он в тот же день, что и Рита. И пацаны его...

– Вот видишь, а ты пальцы не в тему гнешь. Нам вместе работать надо, Фурмана искать, а ты волну гонишь.

– Ну, да, искать надо... А как его найти? – со шкурным интересом спросил Робинзон.

– Не знаю. Где Мартын?

– Дома у меня. Сейчас позвоню.

Робинзон звонил в присутствии Спартака. Распорядился вернуть Мартыну его бойцов, машины и сказал, куда ехать.

– Смотри, если ты хоть пальцем его тронул!.. – ожесточенно сощурился Спартак.

– Да нет, нормально все. Не трогали его...

Мартын подъехал на своей машине, косо глянул на подавленного Робинзона, широко улыбнулся Спартаку, подошел к нему, крепко пожал руку, по-братски приобнял. На лице – ни единой царапины. Не похоже, что Робинзон глумился над ним, но все равно приятного мало – как-никак в заложниках побывал.

Спартак осмотрелся. Его машины перекрыли дорогу с двух сторон, но пробку не создали: и время еще раннее, и горожане вовсе не дураки. Вот один подъехал на белой «шестерке», глянул, что за люди здесь толпятся, и повернул назад, от греха подальше. Только гаишная машина уезжать не собирается, стоит себе в некотором отдалении, ждет, что начальство скажет. А может, слово уже сказано, может, менты с силами собираются, чтобы разогнать толпу чужаков и вызволить своего Робинзона? А может, и всех повязать хотят. В любом случае надо разъезжаться.

– Зла на нас не держи, Робинзон, – сказал на прощание Спартак. – Сам накосячил, сам и огреб. Как говорится, за что боролся... Если Фурман здесь объявится, ты мне скажи. Если я его возьму, тебе скажу. Договорились?

Робинзон в знак согласия угрюмо кивнул. Не нравилось ему, что Спартак унизил его при пацанах. Но при этом он, похоже, понимал, что получил по заслугам. И вряд ли ему захочется дать ответку... Хотя всякое может быть. Но Спартак давно привык, что на него всегда кто-то держит зуб. Без врагов в его деле никак.

Мартын сел к нему в машину и, когда она тронулась с места, закурил.

– Я ему говорил, что за мной сила. Не понял... Надо бы объяснить...

– Что объяснить? – внимательно посмотрел на него Спартак. – Я ему уже все объяснил.

– И что ты сделал?

– Морду ему набил.

– И его «быки» это видели?

– Да.

– Ну, если видели, тогда ладно...

– А ты чего хотел?

– Собирался пацанов к нему отправить. Темной ночкой, из-за угла...

– Наглухо?

– А он разве этого не заслужил? Я что, на «левого» похож, чтобы меня как пацана.

– Били?

– Нет. Но это неважно. В принципе, нормально все было. К себе в особняк отвез. Гостевой дом там, все дела... Но все равно, ты правильно сделал, что размазал его.

– Может, и не совсем правильно, но я не жалею.

– А чего жалеть?

– Не знаю, сможем ли мы Фурмана найти.

– Ищем ведь, – пожал плечами Мартын. – Фурман квартиру снимал, там вещи его остались, ну, шмотье старое, все такое. Впопыхах уходили. И Ритины чемоданы остались... Может, еще вернутся? Я на всякий случай человека там оставил, мало ли... И еще дом его под наблюдение взять надо, здесь, в Тартарыни. Чтобы захомутать, если вдруг нарисуется. Ну, это моя забота.

– Я говорил с Робинзоном, он должен сказать, если Фурмана возьмет. Может, и не скажет. Короче, веры ему нет. Но, думаю, придется к нему обратиться. Он здесь основной, менты у него прикормлены, всё в городе под ним. Рита в розыске, убийство на ней, тебе это нужно?

– Нет, конечно.

– А Робинзон повлиять может. Риту отмажут, а все на Фурмана свалят.

– Я как-то не подумал. А может, и неплохо, что Рита в розыске, – хитро улыбнулся Мартын. – Я теперь защита ее и опора. Куда она от меня денется?

– Боишься ее потерять?

– Боюсь. Она такая... Такая!..

– Тогда дело замять надо, а то вдруг повяжут. Мало ли что...

– Как ее повяжут? Если только спецназ... Да, надо с Робинзоном договариваться. Я что-нибудь придумаю.

– Если не придумаешь, заплатим.

– Кому заплатим? – не понял Мартын.

– Робинзону. Сколько там у него в общаке было?

– Почти четыреста штук зеленью.

– Много. Но ничего, мы не обеднеем. И с Ритой проблему решим.

– И ты что, дашь добро на такие бабки?

– Не в деньгах счастье, а в женщинах. Если у тебя с Ритой все серьезно, заплатишь за нее из общака.

– Спартак, братан! Ну, ты сила! Ну, ты человек!.. Спасибо тебе, брат, за такое ко мне отношение. Но, думаю, нам не надо деньги платить. Плевать на Робинзона и его общак, я сам все организую. Следователя найду, который дело ведет, поговорю с ним, денег дам, чтобы Риту отмазал. Максимум штук в двадцать станет. Это же не Москва, здесь расценки другие...

– Ну, дерзай.

Спартак хотел сказать, что его в эти проблемы со следствием впутывать не надо. Он в законе, и ему не положено идти на сотрудничество с ментами. Западло это, косяк, за который могут дать пощечину. Хотел сказать, но не сказал.

Какой из него вор? Ясно же, что Ростом и Тархан просто хотели поиметь с него, потому и устроили этот фарс с коронацией. Не сегодня завтра поступит вежливое предложение поднять отчисления в воровской общак, и Спартаку трудно будет от него отказаться. Трудно, но, скорее всего, придется. Он никому не позволит себя разводить. Да и перед пацанами будет неудобно.

* * *

Сегодня – понедельник, на рынке профилактический день, и, хотя работа есть всегда, Спартак взял выходной, поэтому можно еще поваляться в постели. Только вот Юля так не считает.

Она выскользнула из-под легкого одеяла, встала и потянулась, расправляя затекшие позвонки. Худенькая она, изящная и стройная, как Дюймовочка; тонкая талия, крутой изгиб бедра, соблазнительная попка.

Спартак помнил, какой она была три года назад. За собой не следила, косметикой почти не пользовалась, волосы красила гидроперитом, одевалась кое-как. Но и тогда он ее любил, хотя и не сразу понял это...

Сейчас все по-другому. Он точно знает, что любит ее. И она ухаживает за собой, волосы гуще стали, здоровый блеск обрели, прическа – каре с прямой челкой, волосинка к волосинке, и макияж грамотный, и одевается стильно. Не стыдно с ней выйти на люди. И в гостях она умеет вести себя как королева, и на кухне хозяйка, а уж как в постели может зажигать... Идеальная жена, одним словом.

Юля ловкими движениями запахнула халат, а Спартак остался лежать в постели. На завтрак уйдет как минимум полчаса.

А потом они отправятся в поселок. Сегодня у них знаменательный день: они вселяются в свой новый дом. Спартак форсировал завершающий этап работ, с мебелью вопрос решил – холл у него уже обставлен, каминный зал, кухня, спальня, тренажерный зал, бильярдная. Осталось только вещи кое-какие завезти, и можно жить...

Спартак недолго нежился в постели. Поднялся, размялся, подтянулся на турнике в коридоре, там же отработал по боксерской груше. Когда зашел на кухню, завтрак был уже готов, но Юля к столу не звала. Кофе в термос наливала, сырные тосты с ветчиной в пищевой контейнер укладывала. Заботливая хозяйка. И запасливая.

– Не на природу едем, к себе домой, – улыбнулся Спартак.

– Да? И что там есть?

– Холодильник есть.

– А в холодильнике что?

– Ну, не знаю точно, чем там Протас его затарил. Сыр, колбаса, яйца...

– Ладно, давай за стол!

Юля разложила по тарелкам омлет с мясом, зеленым луком и горошком, поставила на стол горячие тосты. Спартак не жаловал здоровые завтраки, предпочитал что-нибудь посущественней. Организм у него здоровый, фрукты-ягоды переваривает за секунды, а нужно есть так, чтобы как минимум до полудня даже не помышлять об обеде. Но все-таки без йогурта и творожного сырка завтрак не обошелся, Юля умела настоять на своем.

После завтрака она осталась убираться на кухне, а Спартак решил пока поваляться на диване у телевизора – послушать, что в мире творится, покемарить.

А в мире творилось неладное. Война в Чечне, беспредел в Буденновске, боснийские сербы атакуют, Ельцин в больнице, видно, сердце не в состоянии качать проспиртованную кровь. Сашу Солоника ищут после побега из «Матросской тишины». Короче, не соскучишься.

На экране появился лежащий на земле человек с простреленной головой и красными пятнами на рубашке. Голова откинута на плечо, лица не видно. Черный «Мерседес» с открытой дверью, мент с автоматом, мужчина в белом халате. И журналист с микрофоном. На лице трагическое выражение, но торжествующая улыбка распирает эту маску, рвет ее изнутри.

– По некоторым сведениям, убитый Придони Тамаридзе был вором в законе, пользовался влиянием в криминальном мире. И, судя по всему, погиб в результате так называемых криминальных разборок. Тамаридзе был застрелен неизвестными в момент, когда выходил из своей машины...

Спартак озадаченно почесал щеку. Придони был не просто законником, он возглавлял воровской клан. И вчера вечером его убили. Кто? Вряд ли это из-за Витязя. Гены больше нет, его друзья приняли условия воров, а если бы и решили снять этот вопрос, то расправились бы с Тарханом. И убить его легче, и ответственности поменьше.

Ясно одно. Кто-то уничтожает батумских воров. Их и раньше убивали, вот не так давно Джума погиб. А теперь до самого Придони добрались. Но кому это нужно? Грузинским ворам из других кланов? Может, батумские с тбилисскими что-то не поделили или с кутаисскими? А вполне возможно, что это братья славяне наседают.

Есть и другой вариант. Не на пустом же месте слухи о «Белой стреле» возникли. Говорят, что бывшие, а может, и нынешние гэбисты объявили войну преступному миру, и всякого рода беспредельщики работают на них. Те же курганские, говорят, на чекистов работали. Не зря же Саша Солоник смог сбежать из «Матросской тишины». Только сбежал, и на тебе, нет больше Придони.

И вряд ли в ближайшее время Ростом и Тархан появятся на рынке. Понятное дело, у них большой интерес к сливкам, что Спартак с него снимает, но сейчас им наверняка не до этого. Не до жиру, быть бы живу...

Репчинский рынок – солидное предприятие. Но, как ни крути, сам по себе Спартак не очень большая величина в криминальном мире. Его знают, уважают, но погоды он не делает, на своем стоит твердо, но на чужую территорию не лезет. К тому же владеет рынком на законных основаниях, и, по большому счету, он бизнесмен, а не бандит, и вряд ли представляет интерес для «Белой стрелы».

И к батумскому клану имеет весьма посредственное отношение. Короновали его, но это фарс чистой воды. Те же кутаисские воры не признáют его, хотя и среди них есть «апельсины». О славянских и говорить нечего. Фактически он сам по себе и вряд ли кому-то интересен как представитель батумского клана.

Впрочем, если кто-то и точит на него ножи, то к этому нужно относиться спокойно. За три года он привык ходить по краю и научился ничего не бояться. Главное в его деле – перебороть страх перед смертью, тогда и отлитая для него пуля окажется дурой, и штык не станет молодцом.

– Я готова! – встала перед ним Юля.

Волосы красиво уложены, глаза и губы накрашены, брючный костюм кремового цвета – короткая жакетка и плотно облегающие брюки. Элегантно смотрится, даже сексуально. Только Спартак еле глянул на нее.

– Что-то случилось? – встревожилась она.

– Да так, ничего.

– Значит, случилось.

– Случилось. Но не со мной. Так, стреляют где-то...

– Я боюсь за тебя.

– Все, закрыли тему, – нахмурился он.

Юля покорно кивнула. Она умная женщина и понимает, что разговорами беду не отвести, словами ее можно только накликать. Так что лучше молчать, чем будить лихо...

Спартак оделся, взял сумку с вещами и передал ее телохранителю, поджидавшему за дверью. Подъезд проверен, во дворе охрана, все под контролем.

Хотя, конечно, все предусмотреть невозможно. И снайпер мог прятаться в окне дома напротив, и автоматчики – в соседнем подъезде.

Но все было спокойно. Спартак помог Юле сесть в машину, устроился рядом, и эскорт выехал на дорогу, что напрямую вела к поселку.

Но у ворот его ждала большая проблема в виде микроавтобуса, перегораживавшего проезд. Еще одна такая же машина и несколько легковушек стояли на обочине. А стоило эскорту остановиться, как откуда-то вдруг выскочили вооруженные люди в камуфляже и масках. Появился и человек в штатском – крупная голова, мощные надбровья, приплющенный боксерский нос, крепкая шея, широкие плечи. Он подошел к дверце, за которой сидел Спартак, приткнул к окну развернутое удостоверение – Удальцов Сергей Андреевич, подполковник, Министерство внутренних дел.

Снова менты киллеров в поселке ищут, все никак наиграться не могут. Но в прошлый раз Спартак и Мартын проявили добрую волю, а сегодня у него нет никакого желания терпеть омоновцев у себя под носом. Нужно выйти из машины, объяснить Удальцову, что без санкции на обыск здесь делать нечего.

– Я сейчас, – взглянув на Юлю, сказал он.

– Не ходи! – поймала она его за руку.

– Не бойся, все нормально...

– В чем проблема, командир? – вышел из машины Спартак с выражением досады и усталости на лице.

Удальцов производил впечатление. Видно, что бывалый мент, матерый. Только поведение у него какое-то несолидное. Он нервно оттолкнул Спартака, открыл дверцу и с каким-то нездоровым возбуждением потянулся за его женой. Схватил Юлю за руку и, чуть не вывихнув ей запястье, вытащил из машины.

– Попалась, сука!

– Кто сука? – ошалел от такой наглости Спартак.

Нельзя связываться с ментами, неблагодарное это дело. Выгоды никакой, зато проблем не оберешься... Все это Спартак понимал умом. Но душа взбунтовалась так, что крыша совсем поехала. А подполковник под рукой, и челюсть его уже на прицеле.

В нее со всей силы и ударил Спартак. Как того требовала душа. Но Удальцов уловил момент удара, попытался уйти от него, да только прыти не хватило. Спартак метил в челюсть, а попал по виску. Что-то хрустнуло под пальцами, хлюпнуло, и подполковник безжизненно рухнул наземь, выпустив из своих цепких рук Юлю.

– Эй, да он его убил! – крикнул кто-то.

– На землю! Мордой вниз!

Омоновцы не стали дожидаться, когда Спартак ляжет. Вслед за командой последовал удар по ногам, затем – по почкам.

Его бросили на землю, скрутили за спиной руки и защелкнули на них стальные браслеты. Сбили с ног и его телохранителей. Охранник у контрольно-пропускного пункта метался, как олень в горящем лесу, куда-то звонил, но сейчас никто уже не мог помочь Спартаку.

– Живой? – спросил чей-то голос.

– Да вроде... Пульс есть... Дыхание тоже...

– «Скорую» вызывай!

Спартак с трудом понял, что говорят о подполковнике. Хорошо, что он жив, а то за убийство мента можно лет на пятнадцать загреметь, да еще без права на условно-досрочное освобождение. Но ведь и за нанесение тяжких телесных увечий можно схлопотать солидный срок. Свидетелей много, все в погонах, при оружии, их братвой не запугаешь, и они точно дадут показания. А это суд, приговор и этап...

* * *

Ирония судьбы, или здравствуй, жопа, Новый год! Спартак с мрачной насмешкой рассматривал камеру предварительного заключения. Потемневшие от времени грязные стены, бетонные, с трещинами, полы, нары, сваренные из железных уголков, доски на них некрашеные, но до блеска отшлифованные телами арестантов, маленькое оконце под потолком, забранное решеткой и железной сеткой, из которого в камеру едва поступал воздух, и ржавая труба с краном. Из него, действуя на нервы, медленно капала вода.

Все бы ничего, но Спартак ехал сегодня вселяться в свой новый дом. Ехал в красивую жизнь, а оказался в этом убожестве. Подполковника Удальцова отправили в больницу в бессознательном состоянии, врачи не гарантируют, что он останется жить, и если вдруг умрет, Спартаку долго не видать воли...

– Слышь, ты чего стоишь, как тополь на Плющихе? – гнусавым, но бодрым голосом спросил парень с хищно оттопыренной верхней губой. Во рту тускло блеснула золотая фикса.

– Что, стояк напал? – гоготнул мужик с узким и сильно вытянутым вперед лицом. Засаленные космы волос, копоть на оттопыренном ухе, глаза рыбьи, белесые, взгляд неприятный, мутный.

Они сидели на нижнем ярусе нар, подобрав под себя ноги. Фиксатый тасовал карты, рыбоглазый курил, пуская дым в сторону Спартака.

– Слышь, Бузулук, смотри, какой макинтош на нем! – Фиксатый отложил в сторону карты, вихлястой походкой подошел к Спартаку, обошел его по кругу, шмыгнул носом. – И одеколонами благоухает!

Спартак и сам не знал, зачем надел костюм, ведь у него сегодня не намечалось деловых встреч. Может, потому, что день сегодня, можно сказать, праздничный? Вот и приоделся. Дорогой костюм, черная рубашка из натурального шелка с воротником-стойкой, начищенные до блеска туфли и одеколон французский с терпким мужским запахом.

– А может, духами? Женскими? – в глумливой ухмылке скривил губы рыбоглазый Бузулук. – Слышь, если ты такой весь чистенький, может, у тебя и эти есть, ну, которые с крылышками?

– Есть. Ангелы с крылышками. Ангелы-хранители, – насмешливо ответил Спартак. – Витают где-то над головой. Так что ты лучше не нарывайся, а то настучат тебе мои ангелы, больно будет. И обидно. Не нарывайся, не надо.

– Смотри, Флюс, пряник разговорился! – вскочил со своего места Бузулук, хлопнул в ладоши и, пританцовывая, стукнул себя руками по груди.

– Я не пряник. Я – Спартак... Понимаю, братва, скучно вам здесь. И душно. И карта не идет. Только не надо меня шпынять, я этого не люблю.

– А что ты любишь? Может, девочек?

– Почему бы нет? – усмехнулся Спартак.

Не приходилось ему топтать зону, но и в дисбате хватало своих примочек, на которые не стоило вестись. Да и Гобой много рассказывал об арестантских порядках. От тюрьмы Спартак не зарекался, потому слушал его внимательно, запоминал. А еще Гобой прочитал целую лекцию после того, как узнал, что Ростом короновал его. Его речь больше походила на нотацию, но в ней было и много полезного.

Спартак целовал женщин в губы, и ничего в том предосудительного не видел. Но в неволе об этом говорить нельзя. Логика здесь тупая, но непробиваемая. Бабы за щеку берут, и если мужик ее поцеловал, значит, он осквернился, зашкварился, и среди нормальных арестантов ему не место. В петушатник его, чтобы воздух не портил.

Спартак сел на свободные нары, плечом прислонившись к железной стойке.

– Слушай, ты чо, борзый? – не унимался Бузулук.

– Ну да, – невозмутимо кивнул Спартак.

– Кто тебе сесть разрешал?

– Менты. Садись, говорят, дорогой!

– Здесь у меня спрашивать надо, понял?

Спартак разочарованно посмотрел на арестанта и неожиданно ударил его кулаком под дых. Резко, точно, на вдохе, хотя и не в полную силу. Впрочем, Бузулуку хватило и этого. Хрюкнув, он сложился пополам, со стоном опустился на колени и рухнул на спину.

– Эй, я не понял! – ошалело уставился на Спартака фиксатый.

– Подходи, объясню.

– Ты чо, думаешь, если руками махать можешь, то крутой? У нас тут это не канает! Мы с тебя по-любому спросим, – произнес Флюс.

– Давай спрашивай, – покрутил головой Спартак, разминая шею, расправил плечи и шагнул к фиксатому. Тот шарахнулся от него, вжимаясь спиной в дверь. – Ты еще с хаты ломанись! – ухмыльнулся он.

– Флюс никогда с хаты не ломился! – потрясенно смотрел на него фиксатый. – Я тебя ночью, падлу, на перо!

Спартак ударил его ногой, коротко и невысоко, по коленке. А когда Флюс перед ним склонился, ладонями ударил его по ушам. Флюс взвыл белугой, закрыл ладонями уши и повалился на бок. А Спартак, переступив через Бузулука, спокойно вернулся на место.

Ночь прошла без происшествий. Ни заточки у бакланов, ни боевого духа. Им бы только над слабыми глумиться, а крупная рыба им точно не по зубам. Утром он проснулся, умылся и заставил их навести порядок в камере. Чутье подсказывало ему, что сидеть придется долго, значит, надо всерьез отнестись к тюремному быту, приспособиться к нему. А еще лучше – прогнуть его под себя...