Текст книги "Диалог с зеркалом о граде вожделенном"
Автор книги: Владимир Васильев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
АВТОР: Ну и зачем?
ИО: А затем, чтобы запаслись энергией длямногомерного бытия.
АВТОР: А на кой кутем мне это ваше многомерное бытие, да и Хнойпеку с Мымрой за компанию?
ИО: Это столь же некорректный вопрос, как вопрос – зачем червяку ползать или птице – летать. Устроены они так. Природа у них такая.
АВТОР: Так какая у меня природа – ползать или летать?
ИО: А это – смотря на каком этапе застрял зародыш твоей личности, Массаракш ее забодай!.. А вообще-то, давно оказано: «Человек рожден для счастья, как птица – для полета». Такая вот природа у человека – искать счастье и обретать его.
АВТОР: Этот твой любимый «чувственный интеграл от многомерного спектра потребностей», что ли?.. Ну-ну…
ИО: А к чему эта ирония?
ИП: Мысль без иронии, как пища без соли.
ИО: И все же. Счастье – хитрая штука. Этакий индикатор оптимальности положения человека в многомерном пространстве Бытия.
АВТОР: М -да, формулировочка… Непонятно» кто из нас здесь экс-господин Советник по науке…
ИО: Ты – советник у Фрица, а мы – у тебя.
АВТОР: Индикатор оптимальности, значит?..
ИО: Ну да… Чем полнее удовлетворен спектр человеческих потребностей, тем счастливей человек… И духовных, заметь, потребностей – это когда он знает, зачем. То есть имеет цель жизни и смысл ее. А чем счастливей человек – тем он человечней. А из человечных человеков, знаешь ли,, образуется их Коллективный Разум – не безумие толпы, которой «овладела идея», а. разум, способный к мышлению… Тут, мне кажется, такая штука: несчастные – каждый тянет в свою сторону, у кого чего болит: у кого – душа, у кого – живот, у кого – чирей на заднице… Какое уж тут коллективное мышление… Сложная интерференция… А счастливый – имеет возможность решить проблемы с пищеварительным трактом, половыми органами и чирьями па заднице, то есть освободиться от них, подчинив своей воле, или удовлетворить, что надежней и. правильней, имеет возможность для такой роскоши, как выбор приоритетов потребностей: то ли пиво пить, то ли стихи читать, то ли с Богом общаться, если такового разыщет. Собственно – именно поэтому он и счастливый! А это уже – обретение внутреннего космоса, то бишь порядка. Пока человек не осознал своих потребностей, не научился управлять ими – он раб их… Человек со своими потребностями подобен сообщающимся сосудам: если падает уровень удовлетворения естественно-биологических, то может не оказаться и духовных – когда человек умирает от жажды, ему не до загадок вселенной. Если у него отнимают любимую работу ~ он может потерять аппетит… То есть спектр потребностей – это единое живое целое. И если не научишься или не имеешь возможности управлять им сам, то это будут делать за тебя: – Стратеги. Зажимать одни трубочки, поддавать давление в другие… Пока потребности человека удовлетворяет не сам человек, а общество, человек – раб общества!..
АВТОР: Все это понятно, мех на ушах! Все это элементарно, шерсть на носу!.. Конечно же, цель – счастье! И я, помнится, стремился к всеобщему счастью, и Фриц, мир мокрому месту его…
ИО: Опять двадцать пять!.. Уже и павиан бы понял разницу между всеобщим счастьем и счастьем каждого… А ты все стремишься, сгремительный ты наш… Каждый человек – цель! То есть цель – полнота реализации каждого человека как Человека! И счастье – индикатор близости к этой цели. Ибо именно счастье показывает полноту человечности…
АВТОР: Ага, понятно. Это как у Изи: все – дерьмо, и все – дерьмецы, но зато храм культуры на этом удобрении, как шампиньон, даже еще лучшерастет… То есть все потребности – дерьмо, а вот духовные – это да! Это коралл, это яспис с хризолифом и хрисопрасом… Я ему, Изекеилю сопливому, так и сказал, что не по мне, когда меня превращают в «душонку, обремененную трупом»…
ИП: И правильно сказал, хрисопрас ему в глаз!.. Духовные потребности ничуть не лучше естественно-биологических или социальных, и наоборот… Этого Изя не понимал, или не хотел понимать. Строители храма ему, видишь ли, свиньи, жрут, видишь ж, наслаждаются, педерасты, пьяницы, шизофреники… Вместо того, чтобы «в одеждах белых» кирпичи в стены храма культуры класть… И не желает понимать, это дерьмо, обремененное душонкой, что кирпичи – его вонючие из наслаждения жизнью и лепятся, в страстях человеческих обжигаются-спекаются до бессмертия! И не ему, деръмоделу, считать бутылки Хемингуэя и лазить в ширинку Чайковского! Личность суверенна и неподсудна никому, кроме себя самой… А ежели ты – жрец, так и жри, что дают. А не нравится – пшел вон!.. «Когда б вы знали, из какого сора…» – в этом и задача творца – делать из дерьма конфетку.
АВТОР: Просто он управлял своими потребностями согласно вашему рецепту… И хотел, чтобы строители тоже управляли. А они – фиг ему…
ИО: Главное – понять, что все участки спектра потребностей равноценны и едины. Любой перекос – уродлив, лишает человека внутренней гармонии его космоса..
АВТОР: Той самой гармонии со вселенной, которую оберегал Ван?
ИО: Именно, именно!.. Равно уродливо и обжорство, и знаменитое «царство мое – не от мира сего», ибо последнее есть обжорство духовное и нарушение гармонии человеческой… «Мир сей» един, как едина христианская Троица: Бог Отец – то есть идея-замысел мира, Бог Сын – то есть мир сей, и Бог Дух Святой – то есть сущность мира, его смысл и цель. Это единый вектор мира, имеющий три главных измерения.
ИП:(усмехнувшись) «ти-ли-ли, ти-ли-ли!»
АВТОР: (вздрогнув от неожиданности) Так это ТЫ?!
ИП: Я это, я…
АВТОР: Нет, это ТЫ – «кто-то третий, кто до сих пор всегда молчал, вое тридцать лет молчал – то ли спал, то ли пьяный лежал, то ли наплевать ему было – вдруг хихикнул и произнес одно бессмысленное слово: «Ти-ли-ли, ти-ли-ли!..»?
ИП: Почему же бессмысленное? Ты меня понял и натянул нашего общего друга (кивает в сторону ИО) по высшей категории… Молодец, хорошо натянул, со смаком: «А ведь я кое-что понял, Наставник… господин Воронин-второй, совесть моя желтая, резиновая, пользованный ты презерватив…».
ИО: Подумаешь, гадость ляпнул… У него вообще словарь на уровне городской канализации. Ассенизатор, что с него возьмешь?..
АВТОР: Так вот вы кто!.. И здесь настигли… Раздвоились, Наставнички, чтоб удобней голову морочить было, свечи вы геморройные.
ИО: Ну, я же говорил!.. Лексикончик!.. С ним о Духе, а он…
ИП: Правильно – а он бунтует! Ему свободу подавай. Ты его опутал своими измерениями, вот он и дергается.
ИО: Неправда! Я ему показал путь к свободе – познай себя!
АВТОР: Ну ладно… Хрен с вами, презервативчики отечественные… Поехали дальше к Софии вашей… Зачем все-таки счастье каждого?
ИП: Да затем, что счастье обеспечивает гармонию в человеке, гармония в человеках, резонируя, образует гармонию в человечестве, то есть его Коллективный разум, который становится способным познать сущность вселенной – от микромира до макрокосмоса – и на основе этого знания обеспечить гомеостазис – равновесие, сохранение, спасение вселенной или, по крайней мере, ее Идеи, ее Разума, то есть Жизни. Счастье каждого человека – это реализация инстинкта самосохранения вселенной. Если угодно – Бога! Ибо Бог не может быть ничем иным, кроме как единством Коллективного Разума, Коллективной Души и Коллективного Духа Разумной Материи, включающей в себя и человечество. Есть счастливые люди – есть .Бог, нет – Бог умирает… Если счастье превращается в жажду удовлетворения какого-то одного участка спектра потребностей, то Бог становится безумцем, охваченным манией самоубийства – или в обжорстве: «Хлеба и зрелищ!», или – в идейном фанатизме религиозно-утопической нетерпимости к инакомыслию: «ворожеи не оставляй в живых… Приносящий жертву богам, кроме одного Господа, да будет истреблен.» («Исход»). Так что врал тебе Изя: жизнь – не «все прочее», никакие не «строительные леса у стен храма»! Нет в жизни главного и неглавного, первостепенного и второстепенного, и никакого храма, кроме жизни, кроме счастливой жизни каждого – нет! АВТОР: А храм культуры?
ИО: Храм культуры – лишь пристроечка к Храму Жизни, часовенка для уединенного общения с собой и с человечеством.
АВТОР: Но тогда… Что есть Храм Жизни? Из чего он?
ИО: А вот тут Изя тебе точно выдал. Только не совсем о том… Что есть жизнь? – Это Поступок!.. «Сначала поступок, потом – легенда, а уже потом – все остальное», то есть культура. Посему «храм строится еще и из поступков. Если угодно (угодно, но не еще, а только из поступков, ибо любое произведение культуры – Поступок, а если не Поступок, то дерьмо), храм поступками цементируется, держится ими, стоит на них…».
ИП: Распятие Xриста – тоже поступок. И уничтожение цивилизаций двух Америк – тоже поступок, и Гражданская война – поступок, и нынешняя резня в Армении, Азербайджане, Грузии, Узбекистане – тоже поступки… Шикарный храм получается, не правда ли, оптимистичнейший вы наш?
ИО: Ни хрена не получается!.. Все это – антипоступки – акты разрушения. Поступок же – акт созидания.
ИП: Ну да. Антигород, антипоступок, антижизнь, антилюди… Как козлищ-то от агнцев отделять будем?
ИО: Да никак. Нет никаких козлищ, нет никаких агнцев – есть люди, счастливые или несчастные. И Храм Жизни то строится, то разрушается, хотя пристройки могут и оставаться в целости. И кому-то они могут нравиться больше, чем Храм – вольному воля..
АВТОР: Но какого же черта тогда Изя перся за мной с Плантации к Башне, от Башни к Павильону, от Павильона к Хрустальному Дворцу, а от него – в пустыню эту проклятущую? Сидел бы в своей часовенке и балдел до опупения – в Хрустальном Дворце были все возможности для общения с культурой…
ИО: Тогда ты ничего про Изю не понял. Он же не за произведениями культуры носился по Городу и. вокруг, как павиан запаленный, а за информацией о Храме Жизни – где, кто, как жил и какие поступки совершал…
ИП: А что до Хрустального Дворца – так человек никогда не уймется на достигнутом, как бы блаженно оно ни было… Если, конечно, он не совсем уж «нищий духом». Этот проклятый спектр духовных потребностей обеспечит ему шило в заднице, чтоб не засиживался во всяких там Хрустальных Дворцах, а бежал, тащился, полз за ускользающей сутью Бытия. Вечно ускользающей… И обязательно будет то умирать – от жары и жажды в пустыне, то околевать от холода и голода в снежной круговерти, то вляпываться в собственное дерьмо, то попадать под чужие помои… А счастье?.. Счастье – это интегральная иллюзия, горизонт, который, как известно, не существует… Недостижимая цель, конечно, тоже цель, но вряд ли она способна наполнить жизнь смыслом… Смертный не может быть счастлив. А бессмертие – такой не горизонт, как счастье… Так что шагать тебе, Автор ты наш задрипанный, солнцем палимому к недостижимому… Пока не упадет флажок на Твоих Часах,.. А дальше – Пустота, Ничто, Нирвана…
АВТОР: Но Город-то останется?!
ИП: Нет. Это ведь Твой Город…
ИО: Ты его слушай, да дерьма его не кушай – делай поправку на исторический пессимизм… Это чушь собачья, что смертный не может быть счастлив. Как говорил Эпикур: «Когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет». Пока строится Храм Жизни – у тебя есть все для счастья, ибо счастье, по Аристотелю, деятельность души. А деятельность твоей души, как струя Великого Потока Жизни, неуничтожима, потому что это означало бы распад, невозможность существования самого Потока… И Город твой не исчезнет – хрен ему с кисточкой, пессимисту вонючему, – хотя это, действительно, Твой Город. Но он станет одним из Городов Мира. Другое дело – захочет ли кто жить в нем? Пересечет ли его «река жизни» или наступит великая засуха – это уже зависит от тебя. Заметь, что идея Храма жизни хороша еще и тем, что за нее противопоказано не только умирать, но и жить за нее. Идея Храма Жизни требует жить для себя. «Каждый день жить, изо всех сил и на всю катушку…» Не за Идею, не ради Идеи, а ради своего счастья жить, жаждая и утоляя жажду своего многомерного спектра потребностей. Жить, сознавая, что твое счастье ~ это цель Мироздания, ибо только в твоем счастье оно достигает своей гармонии, когда родившийся Мировой Разум берет на себя управление Мировым Телом и ведет его по пути, начертанному Мировым Духом. Твое счастье и есть свидетельство того, что ЭТО свершилось, черт побери!
ИП: Совсем наш ИО инфандибнулся!.. И растворится «Я» Андрея Воронина – эта незримая капелька разумного праха – в Океане Мирового Духа, и должен будет Андрей Воронин лизать задницу этому Океану за то, что тот его растворил в себе… Старо! Все это уже было. Растворялись и в «царстве божием», и в нирване, и в «идее мировой революции»,– и в идее Эксперимента – «все эти попытки кончались уничтожением Храма, чтобы не возвышался, да отрубанием торчащих над общим уровнем голов..».
ИО: Никаких океанов! Херувим твою в матрицу! Никаких растворений!.. Не капля в океане, а мир во вселенной! Система самодостаточных ми ров, связанных всемирным законом тяготения тел, разумов, душ.… Растворение же – смерть Системы… Да, Храм Жизни – у каждого свой. ,L Для себя. Но он может вмешать весь мир… Когда каждый Храм Жизни вмещает в себя все остальные Храмы – тогда и наступает Мировая Гармония. Это и есть счастье… Это и есть Космос…
АВТОР:(до этого внимательно вслушивавшийся в страстные монологи собеседников, но к концу поглядывавший на них со все более явной иронией) Ах, вы, Рабби мои махатменные, , Учителя-Наставнички оголтелые, двойнички-сквознячки междустенные, конспекты вы мои зачирканные, отражения вы мои перекошенные, шли бы вы, Массаракш вашу в зеркало, в Станы Желтые, да «валяли» б там Мымр своих, Сельм с Амалъями… А дерьмовый мир – мой до атома, и с рассветами моими, и с закатами. Разберусь как-нибудь с ним по-своему. А корежить его не позволю вам! Кыш!..
(Автор поднялся, растирая отсиженные у костра икры и ягодицы. Посмотрел по сторонам. Справа и слева в глубину Желтых Стен, уходили вереницы обиженных Исторических Оптимистов и Пессимистов.)
АВТОР: То-то же!.. Не видите, что ли, солнце в зените… Значит, что-то будет… Расселись тут, навалили дерьма-терема слов с идеями… Действовать надо, Наставнички, действовать!.. Шаг вправо, шаг влево… Стены Желтые… Вперед-назад – все исхожено… Остается только (задирает голову на солнце) Вот именно: остается только в зенит… Э-эх, мех на ушах да вся душа во вшах, где наш не пропадала!.. Вперед и вверх, а там… ведь это наши стены – они помогут нам…
(Разувается. Упираясь руками и ногами в стены, как по узкой горной расщелине, медленно поднимается вверх. Вдруг почва под костром начинает вспучиваться, и раздается резкий взрыв, от которого во все стороны летят комья грязи, горящие факелы, тлеющий мусор и слежавшийся снег со льдом. За первым взрывом следует целая канонада, и «русло» между зеркалами «вскрывается» – начинается ледоход.)
АВТОР: Уходя, уходи вовремя!.. Ну и картинка!.. (упершись «враскоряку» руками и ногами в Желтые Стены наблюдает ледоход) Что это?.. Да никак мусорка, на которой я с Дональдом сидел!.. Ишь, как сердешную зажало… А это?.. Это же Красное Здание, как атомный ледокол «Ленин»,, распихивая льдины, залитые жидким павианьим калом, спешит против течения… Матушки-Батюшки! А это ж Хрустальный Дворец в дерьме до шпиля!.. А вокруг статуи, статуи… Кто «кролем», кто «брасом», а кто и, по-чапаевски, «саженками»… А это что?.. Да это же «саркофаг» четвертого блока… И еще какой-то саркофаг коричнево-красного мрамора… И кто-то стоит на трибуне, рукой машет: «Да здравствует…»…А следом пешком, «аки по суху», кто-то весь в белом с сиянием вокруг головы, будто в шлеме с подсветкой… И тоже руку воздел… А дальше: головы, руки, плечи, знамена – красные, разноцветные, черные, белые, транспаранты, портреты, хоругви, иконы»… И неумолчное «А-а-а!»… И какой-то крейсер проржавевший пушечкой «пук-пук-пук.»…
(Вдруг он начинает дергаться и извиваться между стен) Ой, не могу! Ой, щекотно!.. Кто это?.. Ах, это вы вернулись?.. Кыш, говорю, массаракш вашу вдребедень!… Ой-ей-ей!.. (ИО и ИП, каждый в своем зеркале, меланхолично щекочут босые ступни и ладони Автора) Ой! Не могу! Изверги!.. Ха-ха-ха-а.. (Падает в медленно текущий под ним селевый поток)
ИП: «С таким стремлением повержен будет Вавилон, великий город, и уже не будет его…». Плю-ух! Буль-буль-буль…
ИО: «Так надлежало пострадать Христу и воскреснуть из мертвых в третий день…» Глубже вдох!.. Вдох глубже!..
* * *
«Ну, вот, – устало произнес голосами братьев Стругацких дуэт Наставников. – Очередной круг вами пройден».
В световом круге от торшера на письменном столе лежали исчирканные листы рукописи, журнал «Нева» с «Градом обреченным», том Аристотеля, журнал «Вопросы философии» и Новый Завет. Жена в другой комнате строчила на пишущей машинке, как дядя Юра – из пулемета по мэрии. Да телевизор сообщал кровавые известия о гражданской войне между советскими республиками. Стояла Перестройка.
– Очередной? – переспросил я.
– Очередной, – подтвердил дуэт.
«
– Папа! Поцелуй меня! – позвал отходящий ко сну сынишка…
– Нет, – твердо ответил я Наставникам. – Больше кругов не будет. Мой Город здесь!..
В комнате было пусто. Лишь в зеркальной глубине ночного окна, у которого я стоял, что-то происходило. Я сунулся лицом к самому стеклу. На улице шел дождь. Ливень. Как из ведра…. По асфальту текло и булькало…
Май 1991 г.
P.S. Опубликовано в журнале «Звезда Востока» №1, 1992 г.
