Текст книги "Диалог с зеркалом о граде вожделенном"
Автор книги: Владимир Васильев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Владимир Германович Васильев
Диалог с зеркалом о граде вожделенном
Фантазия на тему романа А. и Б. Стругацких «Град обреченный»
Действующие лица:
Автор, он же Лирический Герой, он же Путник вожделеющий,
Исторический Оптимист, в обиходе ИО.
Исторический Пессимист, в обиходе ИП.
«Аж за рекою стоит град злат, и в том граде сад и винограды. И как о половине дни прииде солнце среди граду, и с полудни поиде солнце из града вон, и в том саду многие птицы райския…»
«Повесть о двух монахах в «Новеграде»
«И сей град Болший Китеж невидим бысть и покровен рукою
божиею, иже на конец века сего многомятежна и слез
достойного покры господь той град дданию своею…»
«Повесть и взыскание о граде сокровенном Китеже»
«Наилучшим государственным строем должно признать такой,
организация которого дает возможность всякому человеку
благоденствовать и жить счастливо»
Аристотель «Политика»
«И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и
прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я Иоанн увидел
снятый город, приготовленный как невеста, украшенная для
мужа своего… Храма же я не вндел в нем…»
Откровение святого Иоанна Богослова
Часть I В ЗАКОЛДОВАННОМ КРУГЕ
«Ну, вот, Андрей, – произнес с некоторой
торжественностью голос Наставника.
– Первый круг вами пройден…
Не забудьте, преисподняя вечна, возврата нет,
а вы ведь еще только в первом круге…»
Автор: (всматриваясь слезящимися глазами в снежную круговерть) Господи! Когда это было?! Да и было ли?.. Кажется, тогда – в круге первом – я действительно звался Андреем… Хотя это такой же круг, как Изя Кацман китайский император. Виток это был первый внутри замкнутого объема. Бегаю, как таракан по унитазу: вверху – клеймо, внизу -дерьмо… Где эта бледная немочь, называемая солнцем? Опять вырубили… Что-то мерцает впереди… Движется мне навстречу?.. Чертов факел отсыревший больше коптит, чем светит – не разглядеть… Где же это поганое солнце?! В тот раз хоть видно было его, в зените. «А ежели в зените, – говорил Изя, – что-то будет». Как в воду глядел, жрец носатый, блудник храмовый… Человек! Он приближается. И что-то мерцает перед ним… Ну да, факел… Фу ты, господи! Какое страшилище – доходяга из Гулага… На первом витке, помнится, жара была несусветная. И пыль. Песок. Мерзость скрипучая. И этот проклятущий пистолет… Нет, больше я оружия при себе не держу… Хватит… А этот-то смотрит на меня из-за снежной пелены… И за спиной у него кто-то прячется… И еще!.. Да, с пистолетом бы поспокойней было… А вдруг!.. Надо оглянуться и проверить. Вот! Я же чувствовал – и за мной гуськом выстроились доходяги, только почему-то с головой, повернутой назад… Откуда здесь эти толпы? Я же был один!
И вдруг снег кончился, словно его и не было. И включили солнце. И я ослеп… А когда глаза привыкли к этому светоизвержению, я узрел, что стою уткнутый носом в Желтую Стену, отполированную до зеркального блеска. Но!.. И за спиной моей уходила в зенит Желтая Стена… Маленькое морозное солнце, множась в зеркальных стенах, безжалостно выжигало мои зрачки… Но я узнал их мерзкие рожи…
ИП: Холодно, черт побери!.. Экспериментаторы хреновые, не могут сделать, чтобы и светило и грело.
ИО: Ишь ты какой! Тебе надо, чтоб и коммунизм был, и жрать было чего., (швыряет в снег чуть попыхивающий факел, толпа оптимистов за его спиной следует его примеру. Толпа пессимистов швыряет свои факелы в ту же кучу.)
АВТОР: Вот и встретились три одиночества, развели на дороге костер…(Поджигает груду своим факелом) Эх! Спустил бы кто-нибудь воду!.. Эй вы, Наставники дрисливые!..
ИП: Что это вы, милейший, расшумелись тут? Из дерьма локального захотелось в дерьмо глобальное?.. Кстати, вы и есть Наставник.. Так что, можете дергать за веревочку…
АВТОР: Я?! Наставник?!
ИП: Ну, не я же… Кто среди нас автор?
АВТОР: Автор-то, автор, да, так сказать, не первой свежести. Не я этот мир сотворил. Все претензии, пожалуйста, братьям Стругацким. Хотя не советую: пошлют они вас, сердешных, куда подальше – к «Люденам» или в «Государство» Платона, или в его же Атлантиду – самый что ни на есть «град обреченный». Не угодно ли будет в жидкой глине на дне морском покой обрести?..
ИО: Уж лучше в Космоград Зенона под сень забот его божественного величества Эроса.
АВТОР: Не рекомендовал бы. Общая жена – это совсем не то, что чужая.
ИО: Серьезно, мужики, что делать-то будем? Как из этой зайцеловки выбираться? Не солнечные зайчики, поди…Что там Натанычи советуют?
АВТОР: Хрена в томате они советуют, с лимончиком. Храм культуры, видишь ли, возводить они советуют!
ИП:(обалдело) Где? Здесь?!.. А они нюхали то, что там – под этим растреклятым снегом?
АВТОР: По-моему, так нанюхались, что и со страниц несет – не продохнешь.
ИО: А что, храм культуры – это выход. Какие-никакие стены с крышей. Обсушиться, обогреться, душу отвести…
ИП: Выход… Выход из мира есть выход из жизни.
ИО: Но наше пребывание здесь доказывает вашу неправоту, историчнейший вы наш пессимист, шерсть на носу… Из мира реальностей всегда есть выход в мир возможностей. Беда только в том, что наш Автор пытается перебраться изодной реальности в другую, а это, действительно, дело дохлое, как жареный павиан.
ИП: Но пребывание в мире возможностей – разновидность смерти, интеллектуальный кайфобадеж.
ИО: Ага, опиум для народа… Да чтоб мне стать пессимистом! Мир возможностей или, иными словами, фантастическая реальность – раздвигает границы реального мира, организует осознанную взаимосвязь материальной и идеальной сферы мира. Осознание же вносит элемент активности…
ИП: Лучше бы оно его не вносило… Гармония достижима только в саморегулирующейся системе, а это ваше недоношенное сознание со своим активным элементом подобно слону в посудной лавке. И слон этот называется – Утопия.
ИО: Тогда уж – слониха…
АВТОР: О! Если бы вы видели, что творилось в Городе, когда в него вошли слоны!
ИО: А как на это отреагировал господин Президент?
АВТОР: Его удушили хоботом, хотя он категорически возражал. Стеклянный Дом разлетелся вдребезги!..
ИО: А вы куда же смотрели?
АВТОР: Куда бы смыться!.. Вы не представляете себе стадо бешеных слонов!
ИП: Зато мы видели, что такое стадо бешеных танков на улицах города…
АВТОР: Какого?
ИП: Тбилиси, Вильнюс, Баку, Прага, Эль Кувейт, Москва, Белград, Багдад…
АВТОР: Подождите-подождите, кто в каком мире живет? Это должен был видеть я!..
ИО: Мир един. Даже если у каждого он свой.
АВТОР: Это мысль… Только как с ее помощью выбраться из этого дерьмового межзеркалья?
ИО: А что было потом, после слонов?
АВТОР: Как и раньше – Эксперимент… А слонов мы приручили. Правда, иногда они начинали крушить все подряд. Но мы научились прогнозировать эти. приступы и даже обращать их во благо…
ИП: Во-во, похоже, что нам никогда отсюда не выбраться, потому что мы все научилась обращать во благо… Конформизм – доминанта человеческой сущности…
ИО: И замечательно! Иначе человечество давно бы вымерло… Но у человека есть другая обнадеживающая черта – способность к пониманию.
ИП: У отдельных хануриков, называемых гениями, может быть, и есть… Но у человечества – извините меня…
АВТОР: Было сказано: мир един. Значит, если понять фантастическую реальность и найти для нее выход из заколдованного инфернального круга, то это изменит весь мир в целом!
ИП: Фигня наифигнейшая!
ИО: И, тем не менее, в нашей ситуации единственный шанс – понять этот мир и попытаться найти выход… Что мы будем, к примеру» делать, если грянет жара и растает этот снег?
ИП: Как обычно – плавать в дерьме и прославлять мудрость Создателя…
АВТОР: Почему бы и не поплавать?.. Эксперимент есть Эксперимент…
Часть 2. НА КРУГИ СВОЯ…
«Дворник должен быть метущий…»
АВТОР: Представьте .– вот он Город крупным планом: «K западу – неоглядная сине-зеленая пустота – не море, не небо даже – именно пустота синевато-зеленоватого цвета. Сине-зеленое Ничто. К востоку – неоглядная, вертикально вздымающаяся желтая твердь с узкой полоской уступа, по которому тянулся Город… Этажи громоздились над этажами, здания громоздились над зданиями, и ни одно здание не было похоже на другое. Желтая Стена. Желтая абсолютная Твердь. Бесконечная Пустота к западу и бесконечная Твердь к востоку. Понять эти две бесконечности не представлялось никакой возможности. Можно было только привыкнуть… По ночам в пропасти что-то светилось слабым зеленоватым светом, будто -там в бездне что-то тихо гнило из века в век…»
ИП: Шаг вправо, шаг влево…
АВТОР: Не растекайтесь, гвозди хреновые, держите мысль – на что похоже?
ИО: Дай Бог памяти…
АВТОР: Не тужьтесь, конфуз .получится…Я, когда вернулся, специально по книгам рыскал, как Изя,, крыса архивная… Даю адрес: Теопомп Хиосский, утопический роман «Меропия» (IV в. до н.э.). Там тоже граница страны Меропии обозначалась пропастью, называвшейся Безвозвратием. Это замечательное место, ни дна ему – ни покрышки, не знало ни мрака, ни света, и на нем лежал туман, смешанный с грязной краснотой… Иная цветовая гамма, но знакомая картинка, не правда ли? И Город с Антигородом, хотя я до него еще не добрался, тут как тут: Сражаевск и Благочестивск. Похоже, что уже в то время Эксперимент шел полным ходом… Докопаться бы – когда он начался… Изя ничего раньше IX века не обнаружил… Но продолжим знакомство с Городом. •Направление на солнце – юг. Там болота, поля, фермеры – житница, в общем. А на север – сам Город, кончающийся громадной свалкой мусора, отделяющей настоящее от прошлого.
ИП: Мусорка – это хорошо… Это уже похоже на правду.
ИО: Итак, этот бредовый мир называется Город. По мне хоть Город, хоть Деревня – один черт – выгребная яма, но, все-таки, почему именно Город?
АВТОР: Думаю – влияние древней полисной утопической традиции: «Наилучшим пределом для государства является следующий: возможно большее количество населения в целях самодовлеющего его существования, притом легкообозримое.» (Аристотель. Политика.). У Гипподама Милетского в его Идеальном Городе этот предел -10000 граждан. Платон поскромней и пожестче: у него в «Государстве» всего 1000, граждан (но каково им там?), а в «Законах» – 5040, но там и «идеальность» поплоше. В этой «легкообозримости» и кроется разгадка проведения Эксперимента именно в Городе.. Эксперимент подразумевает тотальный контроль – то же и у Платона, и у Аристотеля, и у средневековых утопистов: Т. Мора, Т. Кампанеллы, Ф. Бэкона, Д. Вераса, и у утопистов-практиков: Оуэна, Сен-Симона, Фурье, Кабэ, и у антиутопистов нашего века, например, Город под Куполом в романе «Мы» Е. Замятина, и, наконец, «Град обреченный», в который меня, как котенка в унитаз, сунули А. и Б. Стругацкие. Населения в этом «обреченном» один миллион, но тотальному контролю способствует здесь компьютерная система. По крайней мере, на бирже труда. Хотя дело не столько в контроле со стороны управляющих структур Города, сколько в контроле Наставников, а уж они, судя по антуражу, оснащены не только интеллектронной, но и фантоматической техникой. То есть Стругацкие, работавшие достаточно успешно и в «космической утопии», как я выяснил, выскочив из первого круга, в «Граде» возвращаются к основной полисной традиции утопии. Как вы думаете, почему?
ИП: Да потому что именно она породила тот мир, из которого бегут в Город его жители.,
ИО: Бегут?
ИП: Конечно! Из-под русского танка, из концлагеря, из коммунальной квартиры, из послехрущевского похолодания, из маодзедуновского «большого скачка», из скуки «государства всеобщего благоденствия» – бегут, как призывал и проповедовал старецЕвфимий: «Сам бог пророкам бегати заповеда, глаголя бежите из среды Вавилона, сиречъ мира сего». Бегут, хватаясь за соломинку надежды, как русские «бегуны», внявшие слову Евфимия, бежали в страну Беловодье, расположенную на семидесяти островах в «окияне-море», омывающем берега «Опонъского государства». Кстати, населения в Беловодье «сот до пяти тысяч или более», то есть близко к «Граду» Тут уже, видимо, русская утопическая традиция проявилась. И по степени интернационализма Город подобен Беловодью, где над входящим в «землю обетованную» достаточно было произнести заклинание: «Вы все осквернились в великих и разных ересях антихристовых, писано бо есть: изыдите из среды сих нечестивых человеки и не прикасайтесь им…» Мне кажется, это и про наших «горожан» сказано.
ИО: Вынужден согласиться, коллега. Действительно, Андрей по уши увяз в ереси ленинизма-сталинизма» из нее же и бежал. Ван бежал из ереси маоизма, Дональд, Сельма – из ереси кейнсианства, Фриц, Отто, Румер – из ереси гитлеризма, Изя – из ереси наивного хрущевизма…
ИП: Только для них любые заклинания, как бисер для свиней – большинство из них так и продолжают барахтаться в своих ересях…
ИО: А вот детям в «Гадких лебедях» и «Туче» удалось очиститься от скверны.
ИП: На то и утопия!
АВТОР: Но если все это ереси, то где истинное учение?
ИО: Известно где – в Новом Завете.
АВТОР: Ну уж!..
ИП: Да не ереси это вовсе, а самое что ни на есть Учение… Учение делают Ученики, а не Учителя… И еще о Беловодье: самое принципиальное для нас то, что «в тамошних местах тяжбы и воровства и прочих противных закону не бывает. Светского суда не имеют; управляют народы и всех людей духовные власти», то есть этакая теократическая демократия. Именно отсутствие «светского суда» – генетическая болезнь «Беловодья» и «Града»… Боюсь – неизлечимая…
АВТОР: Помнится, будучи мусорщиком Ворониным на демократической попойке я тоже говорил, что Наставники продолжают дело Сталина. На что хрущевский выкормыш Изя прогундосил, брызгая слюной, мех на ушах: «Двойка тебе по «Основам». Дело Сталина это построение коммунизма в одной отдельно взятой стране, последовательная борьба с империализмом и расширение социалистического лагеря до пределов всего мира. Что-то я не вижу, как ты можешь эти задачи осуществить здесь». Тогда я нес комсомольско-дуболомную чушь про диктатуру пролетариата, но теперь-то мне ясно, что целью всех классиков утопизма было «построение коммунизма» в отдельно взятом городе-стране. По этому параметру ленинизм-сталинизм вполне в русле классической утопии. И Наставники, поставив себе целью провести экспериментальную проверку разных утопий, а сдается мне, это и было их целью, вполне могли затратить усилия и на проверку утопии ленинизма-сталинизма в отдельно взятом полисе-государстве, коим является Город.
ИП: Это тебе столько лет понадобилось, чтобы достойно ответить Изе?
АВТОР: Сколько лет? Не больше, чем разница между нашими поколениями. Что же касается идеи мировой революции, то это второй этап утопии, и никто не может воспрепятствовать Наставникам перейти к нему на следующей стадии эксперимента.
ИП: Да вот, незадача – первый этап никак не удается… И неужели Наставники такие лопухи, чтобы не удовлетвориться «экспериментами» в реальном мире? Неужели иммало Страны Советов, Китая, Кореи и т.д. и т.п.?
ИО: Разумеется, они не лопухи вовсе – вся штука в том, что Наставникам Эксперимент и на фиг не нужен.
АВТОР: Интересно – какого же хрена они все это затеяли?
ИО: А для тебя, дурака. На кой сельдерей тебе прививки делают – оспу там, АКДС?
АВТОР: Для иммунитета, ясное дело.
ИО: Так вот, и Эксперимент – для иммунитета. Утопией надо переболеть, чтобы приобрести иммунитет. Трагедия: – когда ею болеют миллионы в реальных временах и странах, легче – когда только добровольцы и в фантастической реальности.
АВТОР: А какой от них толк – от добровольцев? Во-первых, они – капля в море, во-вторых, в фантастической реальности.
ИО: И Заратустра был один, и Сиддхартха, и Иисус, и Магомет… И учения их были и остаются реальностью фантастической. Тем не менее, влияние их на реальную историю человечества трудно переоценить…
ИП: Не столь уж велико это влияние, если человечество постоянно суется в тупики, и вообще, движется, куда ветер дует, мало реагируя на присутствие в мире великих учений великих религий…
АВТОР: И все же… И все же… Замечание ИО мне кажется плодотворным. Получается, Город – это цех по производству мессий для всех времен и народов?
ИО: Мессий не мессий, а уж приобретших иммунитет к утопии – наверняка. Я бы их назвал реалистами.
АВТОР: Но какой от них толк, если они пребывают в фантастической реальности?
ИО: Так мы ведь уже выяснили, что мир един, а материальное и идеальное – его естественные атрибуты. То есть то, что осуществилось в сфере Идеального, неизбежно оказывает влияние на сферу материального. Литература, философия, наука – лишь различные формы существования Идеального.
АВТОР: Красивая гипотеза, но мы-то с вами торчим здесь – между солнцем и дерьмом, между зеркалами прошлого и будущего. И жаждем выхода! Куда? А все в тот же мир реальности! Как туда попасть?..
ИП: Дональд понял….
АВТОР: Ну, это уж слишком!.. Да и понял он вовсе не это. Он понял, что его эксперимент провалился.. Он же социолог. Профессиональное фиаско…
ИП: И Андрей Воронин случайно обнаружил, как…
АВТОР: Нет! Только не это! Это ложный вывод! Надо жить!..
ИП: Столь эмоциональная реакция доказывает, что я прав.
АВТОР: Тогда с чего бы я оказался здесь снова?
ИП: Мир не может ни с того, ни с сего потерять одно свое измерение. Поэтому мы всегда возвращаемся сюда.
АВТОР: Но какого черта он вдруг теряет измерение реальности?
ИП: Теряет?.. Реальности? Неужели вы полагаете, что «фантастическая реальность» «Града» только фантастична?.. Да «реальная реальность» так и прет из его строк, а между строк только она и пребывает – реальность! Обратите внимание – насколько реален каждый герой: Андрей, Сельма, дядя Юра, Ван, Изя. Каждый достойно представляет свое время – оттого, быть может, они порой даже слишком концентрированно реальны – типизированы: Сельма – слишком шлюха, Андрей Воронин – слишком комсомолец, Изя Кацман – слишком еврей. Это добавляет «смачности» их образам и читабельности роману, но сей факт надо постоянно иметь в виду… К сожалению, смерть в утопии – тоже не выход: самая наиреальнейшая жизнь – на девяносто процентов утопия, ибо реальные люди утописты на все сто… Из этой ловушки выхода нет!..
ИО: Не о смерти речь, а о гармонии двух миров – идеального и материального в единой реальности, об излечении идеального мира от утопичности.
АВТОР: Интересно, от какой дряни излечивали Наставники на первом витке мой идеальный мир?.. Если излечивали, а не сами болели… Мне казалось, что я прибыл сюда, чтобы продолжать дело Сталина в совершенно других условиях… Но вот насколько они были другие? Итак, я, недоделанный «звездный астроном» и правоверный комсомолец-сталинец, уверенный в том, что Эксперимент нацелен на создание модели коммунистического общества, засучив рукава и забыв про астрономию, «на своем месте» вывожу городской мусор на свалку. Так мне и надо, ибо я «ассенизатор и водовоз, революцией мобилизованный и призванный», и мне «век велел – на выгребные ямы». Но вот Дональд Купер – вполне доделанный профессор-социолог – тоже мусорщик, а журналист Кэнси Убуката – полицейский, тогда как рядовой вермахта Отто Фрижа – товарищ министра. Бардак!
ИП:Очень знакомо: сегодня маршал – завтра зек…
АВТОР: Но!.. Дворник Ван, как был, так и остался дворником, фермер дядя Юра, как был крестьянином, так и остался при земле; да и «шлюха божьей милостью» Сельма Нагель – лакомый плод сексуальной революции – так и осталась шлюхой!
ИО: Видимо, это те профессии, без которых ни один мир существовать не может… Так сказать, три кита…
АВТОР: А должности определяет «распределяющая машина» на бирже труда: «Придешь на биржу, заполнишь книжку, бросишь в приемник…» А по какому алгоритму осуществляется расстановка кадров – никому не известно.
ИО: Разве только Наставникам.
АВТОР: То есть существует некая Система Административного Управления совершенно отчужденная от горожан, в том смысле, что никаких механизмов влияния на нее нет – судьбами людей распоряжается Черный Ящик – некий Абсолют Административной Системы – вне личностный, вне человеческий… Единственное, что добавляет каплю меда в бочку дегтя – вроде бы перед этим Ящиком, на первый взгляд, равны все. Должны быть равны все… Собственно, как и перед властью тирана, того же Сталина… Если отвлечься от программы, заложенной в «распределительную машину» то, пожалуй, мы имеем в Городе реализацию модели «утопии равных возможностей».
ИП: Сколько их– таких утопий! Несть числа…
АВТОР: Верно… «Обществом равных возможностей» провозглашает себя демократическое государство, стоящее на фундаменте частной собственности и конкурентной борьбы на рынке…
ИО: Капиталистическое?
АВТОР: Ну, если вам нравится подобная терминология, извольте… Я теперь, после кружения по утопиям, предпочитаю осторожность в пользовании однозначными ярлыками… На мой взгляд, скорее уж, неколлективистское… Но «обществом равных возможностей» провозглашает себя и государство с тотальным проникновением в общественную, хозяйственную, частную жизнь своих граждан, с целью обеспечения этих самых «равных возможностей», и базирующееся, разумеется, на государственной собственности, на государственном планировании и управлении производством..
ИО: Социализм!..
АВТОР: Я уже высказался по вопросу ярлыков… Скорее уж коллективизм…
ИП: Но первое – перечеркивает «равные возможности» неравными способностями и стартовыми условиями…
ИО: Небольшое уточнение: неравные способности находятся в компетенции матушки-природы, а не государства, а равные стартовые условия могут быть обеспечены через кредитование начинающих предпринимателей.
ИП: И, тем не менее, «побеждает сильнейший», и равные возможности в принципе не могут быть реализованы… Второе же – тоталитарное общество – уничтожает равные возможности специфическими «волюнтаристскими» правилами отбора и расстановки кадров – той самой программой, заложенной в «распределяющую машину». Происходит отбор, удовлетворяющий требованиям самой Системы тотального управления и распределения. Не будем углубляться в специфику этих правил, но отметим, что они реализуют кастовый принцип строения общества.
АВТОР: Но в утопии «Града» реализован принцип случайной расстановки кадров, и равным возможностям не мешают уже ни неравные способности, ни волюнтаризм государственных чиновников – «сегодня ты, а завтра я»…
ИП: И наш наидобрейший Автор полагает, что теперь-то уж принцип равных возможностей восторжествует?
АВТОР:(пожимая плечами) Во всяком случае, ничто ему не мешает восторжествовать.
ИП: Кроме того, что он полностью теряет свой смысл. Равные возможности чего?.. Обрести и потерять?.. Необязательно обрести, но обязательно потерять. Программа случайной расстановки – тоже программа, и беспрекословность выполнения ее рекомендаций – тот же тоталитаризм, но, так сказать, обезличенный… К тому, же есть и запланированные исключения из распределительной свистопляски – фермеры. Внешне это похоже на политию Аристотеля, где земледельцы и ремесленники не являются гражданами государства, то ость не принимают участия в управлении им. Но у Аристотеля они – рабы. Сейчас же фермеры – свободные хозяева своего труда и его плодов. То есть Абсолют сталинского варианта Административной системы на момент появления Андрея и дяди Юры в Городе усовершенствован освобождением крестьян – так сказать, социализм плюс фермерская вольница, что приводит к появлению социальной силы, в принципе, независимой от Города, и готовой, в случае чего, защищать свою независимость: «Мы вам, мать вашу так, ошейники себе на горло положить не дадим!» – говорит дядя Юра.
АВТОР? А вот на мой 1991 год, увы, такой силы в нашем разнесчастном кроличьем государстве мы не имеем. Посему нам остается только завидовать дяде Юре, у которого «одного три коровы», который «это молоко и государству сдает, и сам ест, и свиней кормит, и на землю льет». Правда, в Городе все равно молока нет, хотя, надо думать, по отчетам там молочные реки текут вместо улиц.
ИП: Отсюда практический вывод: освобождение крестьян» переход к фермерству при сохранении прежней бюрократизированной политической системы не снижает социальной напряженности в Городе, но может породить его – Города – могильщиков. Равновесие политической системы и ее экономического базиса становится неустойчивым – ведь «дяди Юры» могут быть довольны жизнью до тех пор, пока им не «потушат солнце»… И фермеры – не единственная «белая ворона». Административного Абсолюта – в Городе существует еще и рынок. Но деньги вроде бы не в ходу, процветает натуральный обмен, хотя наблюдается и мелкая частная торговлишка, вроде лавки зеленщика Гофштаттера. Только не давайте запудрить себе извилины: «жалкое зрелище частной торговлишки» – декорация, существует нормальный «черный» соцрынок – для своих, где есть все, что угодно, ибо у Гофштаттера тесные связи с фермерами. И даже Андрей Воронин с его комсомольским интеллектом, не в обиду присутствующим будь сказано, понимает: «Какой уж тут Эксперимент, если такие дела делаются…». И это еще один урок: в тоталитарных системах всегда возникают теневые структуры – людям необходимо удовлетворять свои потребности. И в то время, как разоружена полиция – каждый желающий вооружен: И Дональд, и дядя Юра, и все фермеры – на рынке есть все» Теневые структуры вовсе не антагонистичны Системе – постепенно налаживается их симбиоз. Правда, до поры полному симбиозу мешает Идея Эксперимента, поскольку существуют в Городе такие ее носители, как Андрей… Но, чу! Уже и Воронин приобщился к теневым отношениям – отоварился вместе с Отто Фрижей у Гофштаттера, хоть и нос воротил, да под самогон пошло за милую душу… «Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола…»
ИО: В «Град», что ли?
ИП: Не исключено… «И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камнии сии сделались хлебами…». А герой наш, комсомолец, конечно, догадываясь, что «не хлебом единым будет жить человек», а Экспериментом, понимал в то же время, что пить самогон, не закусывая – последнее дело, комсомольца недостойное, и поддался на искушение диавольское. А диавол и рад… И был это первый шаг на долгом пути грехопадения правоверного комсомольца и апостола Эксперимента Андрея Воронина… А что не власть?.. Власть адекватна гражданину – она тоже демонстрирует готовность принять в себя все, как болото. Павианы?.. А что ей павианы – зарегистрировать каждого и тем узаконить: «Хаос, безобразие сделать таким образом элементом стройного порядка, присущего правлению нашего доброго мэра!»… Так худо-бедно и существует система, функционирующая по своим законам, хотя в ней и заложены «антитела», – «теневые» следствия тех же законов.
АВТОР: Да уж, извилины мне этими законами распрямили знатно: «Эксперимент есть эксперимент» Действие прежде всего…», «каждый на своем посту, каждый – все что может»… Кстати, когда вернулся в реальность, ушам своим не поверил: «Участвовать в перестройке на своем рабочем месте!». Ну, мать вашу…
ИП: И вопрос еще – свое ли это место? Почему ты находишься на этом месте – по воле «распределительной машины» или до технического ее варианта – бюрократа?.. Вернее, дело даже не в этом – если равные способности, так и Бог с ним… Вопрос в том, что происходит с обществом, когда врач работает кровельщиком, астроном – мусорщиком, а сексуальный маньяк – мэром?.. То есть система случайной расстановки кадров неизбежно ведет к тотальной некомпетентности социума, и результат – каждый не на своем месте и каждый ничего на может.
АВТОР: Но все-таки в том, что каждый имеет вероятность занять любую должность, испытать все, «побыть в шкуре» каждого – есть что-то от справедливости…
ИП: Не больше, чем в яичнице от цыпленка!.. Похоже, настала пора защитить великих утопистов от нашей некомпетентности… Мы отыскали, что в «Граде» общего с античной полисной утопией. Теперь надо признать принципиальную разницу между ними, ибо она стала явной, как дыра в носке… Заврались мы, братцы, как генсек на трибуне очередного съезда…
АВТОР: Кажется, я начинаю понимать, что вы имеете в виду… Выдвинутый Сократом «принцип компетентности»?
ИП: И не только Сократом – Пифагор, Демокрит, Гераклит и другие умные люди твердо стояли на том, что управлять жизнью должны мудрецы. Платон довел эту мысль до абсолюта, и даже до абсурда… слегка.
ИО: Но Аристотель его скорректировал в своей «Политике».
АВТОР: То есть вы хотите сказать, что в Городе отсутствует принцип разделения труда, который практически незыблем в греческой античной утопии. Верно, это существенное отличие – как у дерьма с котлеткой… Но вспомните китайского философа Сюй Синя из школы «нунцзя» (IV-III в. до н.э.), который говорил, что (мудрый правитель должен вместе с народом обрабатывать землю и кормиться этим, готовить себе пищу и одновременно править…» То есть были предтечи…
ИО: Слава Богу, китайская философия на Сюй Сине не закончилась…
ИП: Но, пожалуй, впервые лишь T. Mop как официальный родоначальник «утопического социализма» (будто существует иной социализм!) серьезно посягнул на принцип разделения труда: «У всех мужчин и женщин есть одно общее занятие – земледелие, от которого никто не избавлен…» Как у Сюй Синя… Но, окончательное категорическое отрицание разделения труда, как основы идеального общества, звучит у Энгельса в «Принципах коммунизма», да и во всей «марксистской» литературе,.. Это и есть подлинные предтечи утопии «Града», где, как и положено в антиутопии, – принцип гротескно доведен до логического конца, то есть до абсурда…
АВТОР: Но в «Граде», обращаю ваше внимание, реализован и другой «оригинальный» принцип, как-то: «Действие – прежде всего… Непонимание – это непременнейшее условие Эксперимента» – принцип веры!
ИО: То есть полная противоположность марксову тезису: «Идеи становятся материальной силой, когда они овладевают массами».
ИО: Не совсем противоположность, ибо для овладевания массами у идей есть два пути: осознание и вера. И Маркс, и Ленин рассчитывали на осознание пролетариатом его исторической миссии, но, в конце концов, пришлось провозгласить: «Грабь награбленное!» Это осозналось быстро и овладело массами намертво, А что до коммунизма – пришлось поверить в то, «что сегодня может быть как угодно тяжело и плохо, и завтра – тоже, но послезавтра мы обязательно увидим небо в звездах и на нашей улице наступит праздник…».
АВТОР: А вместо этого появились павианы!
ИО: 0 да – павианы! Павианы – это щекочет нервы, так гвоздь в перине! Не совсем, правда, понятно, зачем понадобилось Наставникам напускать на Город павианов… Но впечатляет!
ИП: Да причем здесь Наставники?! Павианы – родственники рыжего карлика из «Миллиарда лет…» – они порождение самой Системы Города, Системы Эксперимента, основанной на принципе тотальной некомпетентности. Случайное, но неизбежное. Случайное в проявлении – это могли быть крысы, кошки, НЛО, домовые, массовые отравления, эпидемии, аварии на атомных станциях, нефтепроводах, газопроводах, резня мирноживших народов – все, что угодно… Неизбежное в явлении – что-то обязательно должно случиться… Последний раз, как нам стало известно, были слоны. Громоздко, но вполне вероятно.
