Текст книги "Побочные эффекты (СИ)"
Автор книги: Владимир Геп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Открыв глаза, увидел склонившегося над ним человека в белом халате.
– Ай эм файн,– сказал он , вставая и пошатываясь.
В кабинете стоял Михаил и еще несколько человек в форме.
– Я уже думал, все.
– Надо было собрать больше улик… вещдоков. То, что сказали Вы – было бы вещдоком против Вас. Да и сама запись – получена незаконно. А теперь – Вы – потерпевший.
– Могло быть и хуже…
Говорить было тяжело. Он собрался с силами. Попытался вспомнить что-то подходящее на иврите. Потом сказал:
– Беседэр!
– Беседэр!– ответил Михаил, улыбнувшись . И показал соединенные кружком большой и указательный пальцы – «о’кей».
…Снова показания, очные ставки, протоколы. Через переводчика, официально.
Цель посещения страны, что он делал в Центре, почему произошло нападение…
Пытался найти следы пациента, который отправился туда из России на лечение, и пропал. Сам он в Израиль отправился как турист. Остановился у друга. Заодно решил разузнать о Центре и пациенте. Друга просил подстраховать – на всякий случай. Как полиция узнала об этом? Наверное, кто-то позвонил. В любом случае, он благодарен правоохранительным органам Израиля за оперативную и четкую работу. Почему напали на него? Вопросы, да и он сам, наверное, не понравились. Решили устранить внезапную проблему.
Фамилия, имя , диагноз пациента и его адрес в России?– Извините, врачебная тайна. Не имею права сообщать без письменного согласия его самого или законных представителей.
Что я сам думаю об этом Центре? – Что-то здесь, наверное, не совсем законно. Надо бы проверить.
С разными вариациями, день за днем – одно и то же. Он стоял на своем. Вечера и ночи скрашивала Вера.
Разнообразие внес офицер, допрашивавший его после исчезновения Павла.
Виделись они раньше, или нет? Нет, в прошлый раз на этот вопрос он уже отвечал. Как могло случиться, что летели из России вместе, а встретились только в автобусе в Израиле? Самолет большой, пассажиров много. Рядом они не сидели… А то, что он числился охранником в Центре, где на него напали? Совпадение. Не слишком ли много совпадений? Всякое в жизни бывает…
Бюрократическая машина здесь казалась более неповоротливой, чем в России. Он уже с ностальгией вспоминал Евгения Викторовича. Набравшись наглости, сказал следователю, что у него кончаются деньги , а билет пропал. Еще тогда, в Центре. Тот вежливо попросил не беспокоиться, пообещав, что будет предоставлен билет с открытой датой. И предложил подписать заявление для выплаты компенсации. За причиненный вред здоровью. Освидетельствование он уже прошел, диагноз установлен. Решив, что хуже не будет, он подписал все бумаги.
Дело после этого стало продвигаться быстрее.
Лицензия Центра была приостановлена. В местных газетах прошли сообщения о расследовании его деятельности, связанной с использованием изъятых у живых людей клеток и тканей. И о возможной связи с «русской мафией». Его фотографий, да и других фигурантов не было – расследование еще продолжалось. Официальные комментарии были скупыми – «идет расследование, выясняются обстоятельства».
Наконец, формальности были завершены. Следователь вручил ему билет. Извинился за предоставленные неудобства. Расписавшись в последнем протоколе, он с облегчением вздохнул. Пора домой.
Оставив у Степаныча несколько сотенных купюр под скатертью на столе, хотел уехать по-английски. Взял дипломат, подошел к двери. Не получилось.
Щелкнул замок, и вошла шумная компания.
Михаил с девушкой, Вера, Света. Процессию замыкал сам Степаныч.
– Это еще что такое? Узнаю своего однокурсника! Только ты не в России, а в Израиле! И у нас здесь – везде свои люди! Так что, разворачивайся и за стол!
– Но у меня самолет…
– Знаем мы, когда у тебя самолет! Сейчас, девушки быстро все организуют!
Девушки уже организовывали. На столе появился знакомый набор. Водки и вина прибавилось. Степаныч, на правах хозяина, открыв бутылку, начал разливать водку по стопкам. В том числе и дамам. Он свою стопку убрал.
– Ну! На посошок!– умоляющим голосом попросил Степаныч.
– Ты же знаешь – я не пью. Но тост скажу.
Он налил минеральной воды в бокал. Поднялся и сказал:
– Спасибо вам. Всем и за все. Там, в России, мне вас будет не хватать. Правда.
Степаныч отвернулся и вздохнул, скрывая лицо. Вера опустила голову. Все встали, молча чокнулись и выпили.
Он часто посматривал на часы. Беседа не клеилась. Михаил со спутницей , как оказалось, тоже «русской», быстро распрощались. Степаныч вызвался довезти до аэропорта. Он сел рядом с ним, Вера со Светой – сзади. Ехали тоже молча.
Встал в очередь на регистрацию, получил посадочный талон. Пошел дальше – сдавать «дипломат» в багаж. У всех были тележки с багажом, чемоданы. Миловидная девушка из службы безопасности внимательно посмотрела на него, затем спросила – говорит ли он на английском.
– Да.
– Где Ваша одежда?
– Вся моя одежда на мне,– ответил он, оглядев себя. Кожаная куртка, джинсы, рубаха, кроссовки, бейсболка. Вот и вся одежда.
– Где Ваша одежда?
– Вся одежда на мне,– снова ответил он.
– Где Ваш багаж?
– Вот он,– и показал «дипломат».
Лицо у девушки вытянулось. Она попросила его подождать и ушла. Степаныч с девушками стояли за барьером для провожающих и с тревогой посмотрели на него. Степаныч знаком спросил – «что случилось? Он только пожал плечами.
Наконец девушка вернулась. Уже с двумя мужчинами в темных костюмах. Наушник с витым шнуром, уходящим за ворот рубахи, и маленький микрофон указывали на то, что это – охрана.
Показывая на него, девушка что-то быстро говорила на иврите. Один из них взглянул на Виктора Сергеевича. Что – то прошептал в микрофон. Постоял молча, выслушивая , видимо , ответ. Сказал несколько слов коллеге. Тот улыбнулся, махнул рукой. Потом что-то сказал девушке – опять на иврите. И оба ушли.
Та, уже без прежнего энтузиазма ,спросила о наркотиках, взрывчатке, лекарствах в багаже. Затем быстро поставила свою отметку в талоне.
Он повернулся к провожающим, помахал рукой. Света, улыбаясь, помахала в ответ. Степаныч поднял вверх ладони, сомкнутые в замок. Вера пыталась улыбнуться, но мешали слезы. Их он не видел. Понял, что та плачет по платку, который подносила к глазам. Вздохнув, пошел дальше, кивком ответив на приветствие стюардессы. Он снова летел самолетом «Эль-Аль».
Парень, сидящий в кресле рядом с ним , достал книгу на английском и углубился в нее. В иллюминаторе скрывались пальмы , высотки Тель-Авива. Задремал. Проснулся, услышав женский голос, спрашивающий у него что-то на иврите.
Открыв глаза, увидел смуглую стюардессу с тележкой, заполненной пайками. Та опять что-то спросила. Он повернулся к соседу.
– Салат или омлет?– монотонно перевел тот.
– Салат,– ответил он.
Услышав перевод, стюардесса протянула паек и пошла дальше. Он поблагодарил соседа, тот кивнул. Салат оказался вкусным.
Через четыре часа в иллюминаторе показались лес, поле.
– Россия,– тихо выдохнул он и улыбнулся…
Таможенный и паспортный контроль прошел быстро. Уже на выходе увидел знакомое лицо – Евгения Викторовича. Тот , улыбаясь и протягивая руку, не спеша шел навстречу.
– Здравствуйте. С благополучным прибытием!
– Здравствуйте, – ответил он на рукопожатие. Молча взглянул на него
– Хочу обрадовать – все подозрения с Вас сняты. Как Вы и предполагали, покойный оказался жертвой самолечения. Так что – работайте спокойно,– дружелюбно улыбаясь, громко сообщил он.
Потом, тише, спросил:
– Да, я слышал, Вы уже принимаете заказы?
– По рабочим дням,– машинально ответил Виктор Сергеевич. После полета в голове шумело, звуки доходили, словно через перегородку. Потом, подумав, недоуменно спросил:
– Какие заказы?
– Ну, конечно, я понимаю. Это тема для отдельной беседы. В другое время и в другом месте. Еще раз – всего Вам доброго,– пожав снова руку и вежливо улыбнувшись, распрощался Евгений Викторович.
Он еще долго смотрел ему вслед…
… Осмотрев замочную скважину, достал ключи от двери. Царапин и повреждений не было. Открыв ее, постоял у входа. Потом вошел, захлопнув дверь за собой. Дома…
Разделся, прошел на кухню, приготовил кофе. И тут раздался звонок. Еще один. Тихо подошел к двери. В глазок заглядывать не стал – открыл и широко распахнул , стоя за ней.
– Хозяин дома? Можно войти?– услышал он знакомый женский голос.
Он вышел. На пороге стояла Таня. На ней был все тот же плащ. Большая дорожная сумка – рядом. Они молча посмотрели друг на друга.
– Заходи. Кофе готов, – наконец сказал он, взяв сумку.
Помог снять плащ, пошел на кухню следом за ней.
– Вот, учеба закончилась. Решила заехать, на всякий случай. Попрощаться. Подумала – вдруг застану?
– Застала. У тебя что – поезд сегодня?
– Да. Отходит поздно вечером.
Он молча разлил по чашкам кофе, достал из холодильника остатки сыра, копченой колбасы.
– Больше ничего нет пока. Только что прилетел.
– А я чувствовала… знала, что тебя застану!
– А я вот – ничего не чувствовал. Только устал. Давай приступим, а то кофе остынет.
Зеленый чай в этот раз она просить не стала. Кофе выпили молча.
– Как Израиль?– наконец спросила она.
– Отдыхать там, наверное, прикольно. А вообще – на любителя.
– А ты разве там не отдыхал?
– Нет.
– Что же ты тогда там делал?
– Это была деловая поездка.
– Что значит – деловая?
– Расскажу как – нибудь… Позже… Ну а ты, как ? Как учеба? Всюду успела?
– Да… Театры, музеи… учеба… все хорошо, – опустив глаза, тихим голосом сказала она.
– Ну-ну, рассказывай. Что случилось?
Подняв глаза, она взглянула на него. Потом, вздохнув, сказала:
– Ты опять на меня рассердишься!
– Что-то не помню, чтобы на тебя сердился.
–Ну… я узнала, что у вас тут, оказывается, большие заработки. На одну ставку я могу получать раза в четыре больше, чем у себя!
– А ты что, не знала?
– Нет. Вот, когда узнала, решила…
– Что неплохо бы здесь и осесть, да жилье дороговато?
– Да! Снять однокомнатную квартиру, это такие деньги… Снимать комнату – неизвестно с кем по соседству – не хочется. Свой дом продавать – за него все равно не выручишь даже на однокомнатную… Вот я и подумала…
– Может, и я на что сгожусь?
– Ну вот, ты опять…
– Но я же такой грубый, настойчивый,– подойдя к ней и положив одну руку на грудь, а другую – на бедра тихо сказал он.
– Ну, ты что… Нет, не сейчас,– прошептала она.
Он , не слушая , продолжал гладить , расстегивать пуговицы на кофточке, потом на платье. До дивана они опять не дошли, остались на паласе…
Проснувшись, посмотрел на Таню. Та тихо дышала, по лицу во сне пробегала легкая улыбка. Осторожно отодвинулся, подошел к компьютеру. Вошел в сеть, открыл «Скайп». Замигала желтая точка – сообщение. Открыл. Оказалось – от Степаныча.
«Твои деньги» – было единственной фразой без мата . Правда, заканчивалось оно оптимистично – «Приезжай!»
Подумав, напечатал –«Беседэр!». И нажал на «Enter». Поглядел на обнаженную Таню, которая все еще спала. Лег рядом. Прошептал на ухо :
– Не пожалеешь, что осталась – с грубым и настойчивым?
Она, не открывая глаз, отрицательно покачала головой.
– Никакого билета у тебя, конечно, нет?
Она, немного помедлив, утвердительно кивнула.
– Ну и ладно. Беседэр,– крепко обнял он ее и прижал к себе…
МЕРЫ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ
1
… Он долго сидел на диване, опустив голову. Пошел на кухню, перебрал ножи. Выбрал тот , что показался острее, проверил , чиркнув по ногтю. Крепко сжал в руке, прошел в комнату, сел и долго рассматривал, покачивая клинком из стороны в сторону. Прижал острием к сердцу и лег лицом вниз, прижимая к груди все крепче. Холод и пронзительная боль усиливались, сквозь звон в ушах он услышал женский крик. И потерял сознание…
2
– Пригласите новенького!
Работать по совместительству в психиатрическом стационаре Виктору Сергеевичу пришлось для погашения кредита на квартиру. И работы хватало. Суициды, самые изощренные попытки закончить свое существование не переставали удивлять. Все госпитализации были недобровольными. Все после спасения считали себя психически здоровыми, требовали немедленной выписки и уверяли, что подобного больше не повторят. Все замыкались при расспросе о причинах ,планировании и способах самоубийства. И после выписки каждого всегда оставался вопрос – « А что, если снова?»
Размышления прервало появление санитара с новичком.
– Спасибо. Присаживайтесь. Я Ваш лечащий врач, меня зовут Виктор Сергеевич. Хотел бы узнать, что с Вами произошло.
Сидящий напротив исподлобья взглянул на него, потом отвернулся. Спортивного сложения , выше среднего роста. Во всей позе чувствовалась напряженность, готовность взорваться в любую минуту. Он сжал кулаки, пижама на груди распахнулась и стала видна повязка. Направление из госпиталя было кратким – совершил попытку самоубийства, нанеся непроникающее ножевое ранение в область левой половины грудной клетки. Проведена ПХО (первичная хирургическая обработка ) раны, направлен на обследование и лечение. Последняя должность – оперуполномоченный . Характеризуется положительно, «однако, последнее время стал замкнутым, раздражительным». И то, и другое было отчетливо написано на его лице.
– Меня надо немедленно выписать !
– Но мне необходимо выяснить, что произошло. Из-за чего пытались покончить с собой , что думаете делать дальше? Я должен побеседовать с Вашими близкими, в первую очередь-с супругой.
Последние слова произвели неожиданный эффект. Лицо пациента исказилось, кулаки сжались еще сильнее, он вскочил и неожиданно оказался рядом.
– Да ты знаешь, кто я? Как ты со мной разговариваешь? Да я тебя сейчас!
Кулак , размером с два кулака Виктора Сергеевича, застыл рядом с его лицом. Он проглотил слюну, затем сказал:
– Я обращаюсь к Вам на «Вы». И если продолжим в том же духе, точно останетесь здесь надолго.
Кулак опустился, собеседник шумно выдохнул, отошел к своему креслу и сел.
– Извините.
– Ничего, бывает. Продолжим?
–Что Вам нужно?
– Узнать причину, по которой Вы пытались покончить с собой. Что думаете об этом сейчас, что будете делать дальше. В первую очередь – собираетесь ли повторить эту попытку снова.
Собеседник опустил глаза, задумался. Потом неохотно начал цедить одно слово за другим:
– Вы знаете, что это такое – когда предает близкий тебе человек? Которого ты любишь? Когда кругом мразь, и с ней сталкиваешься каждый день? Когда никому нельзя доверять, любой урод может пырнуть ножом, выстрелить в спину… Нужен этот человек, единственный и преданный… Она изменилась. Позже приходила домой, от нее попахивало спиртным. В постели стала холодной ко мне. Говорила, что устает. А с чего ? Работает учительницей? Так и раньше работала. Денег не хватает? А кому их хватает сейчас? Может я стал уже не тот? Не удовлетворяю ее, как мужчина?
– Поговорить с ней не пытались?
– А она так и скажет, что спит с другим? Я следил , куда она идет после работы… как раз в тот дом… А мы были с ним друзья… Ходили в гости друг к другу.
– К кому?
– Неважно. Он тоже… С работы… Тогда я все понял. И почему вдруг она бывает повеселевшей, с румянцем на щеках. Почему молчит, когда пытаюсь с ней заговорить. Почему отворачивается в постели. Когда в тот день пришла домой, я высказал все и потребовал, чтобы призналась в измене. Она , конечно, все отрицала. Говорила, что была у подруги… Я не сдержался, ударил ее…
– И что она?
– Ну, что? Заплакала и ушла.
– А Вы?
– Я? Решил покончить со всем этим. Сразу. Взял нож, приложил острием к сердцу и лег грудью на него. Нажимал на нож все сильнее, пока не отключился. Но не вышло.
– И что теперь обо всем этом думаете? Особенно – о попытке самоубийства? Что дальше думаете делать?
– Жаль, что не удалось. А дальше ? Выйду на работу, там посмотрим.
– Насчет работы, думаю, будут проблемы. А может, все-таки ошибались насчет жены? Ведь с другим не застали, да и она, наверное, навещала Вас в госпитале?
– Я не ошибаюсь. Никогда. В госпиталь приходила, только не захотел я ее видеть . И говорить с ней не о чем. А меня нужно выписать отсюда, мне здесь не место.
– Такой порядок. Всех , пытавшихся покончить с собой, после неотложной помощи направляют в психиатрический стационар. Независимо от их согласия. А здесь врач должен разобраться и сделать так, чтобы этого больше не повторилось. Если повторится, и удачно, разбираться будут уже с самим врачом. Начальство из-за его некомпетентности. Родственники, из-за того, что лишил кормильца, и теперь можно предъявить иск о возмещении ущерба. Мне это ни к чему. Поэтому, все как обычно : я собираю объективные данные; наблюдаю за Вами , потом решаю вопрос о выписке. Но может возникнуть еще проблема: вопрос о Вашей трудоспособности.
– А что с моей трудоспособностью?
– Вы много знали случаев, когда Ваши коллеги возвращались к работе после психиатрической больницы?
– Они мне не докладывали.
– Понятно. У Вас есть ко мне вопросы или просьбы?
– Выпишите отсюда быстрее.
– Насчет выписки я все объяснил. До свидания.
Собеседник, не прощаясь, развернулся и покинул кабинет.
3
С работы Виктор Сергеевич не торопился. Впереди было дежурство – неудобно отказывать, когда просит завмед. Он постучался в кабинет медсестер, дверь открыла симпатичная брюнетка Ниночка.
– Ой, а мы тут чай пьем! Садитесь с нами!
Лицо ее раскраснелось, глаза блестели.
– Спасибо. Я вообще-то хотел белье попросить – дежурю сегодня. Но раз такое дело – схожу за конфетами.
– Нет-нет, не надо. У нас все есть, да и за фигурой надо следить!
– Ну, фигура у Вас отменная. Вам бы в модели идти, а не здесь чахнуть.
– Ой, Вы скажете тоже. Проходите, проходите.
Видимо, что-то отмечалось . На столе были торт, ваза с конфетами. Спиртного не было. Присутствовавшие отреагировали на их появление оживленным хихиканьем.
– Доктор, к столу! Вы, наверное, голодный? Мы Вас сейчас накормим!
– И напоим!
– Спасибо. А что, кто-то именинник?
– Еще про возраст спросите!
Чаепитие протекало оживленно. Ниночка периодически поглядывала на Виктора Сергеевича и улыбалась. Когда он поблагодарил за угощение и поднялся из-за стола, засуетилась.
– Извините, совсем забыла. Сейчас принесу все в ординаторскую.
– Давайте я сам.
– Нет-нет. Мне еще надо все найти, а Вам на все это смотреть необязательно.
Через некоторое время Ниночка постучалась в ординаторскую, открыла дверь. Белье было новое.
– Сейчас я Вам застелю.
Виктор Сергеевич молча наблюдал за ее манипуляциями. Повернувшись спиной, она медленно наклонилась перед кушеткой, держа простыню в руках. Халатик, и без того короткий, приподнялся, позволяя увидеть бедра. Она наклонялась все ниже, медленно расстилая простыню. Он молча подошел к ней, обхватив одной рукой грудь, другой – ягодицы. Повернул к себе. Она часто задышала и прижалась к нему. Они легли на так и не заправленную кушетку…
…От Ниночки его оторвал звонок из приемного покоя.
Миловидную молодую женщину с бледным лицом, держащуюся за шею, сопровождали два милиционера в форме. Лицо ее было печальным, голова опущена. Казалось, вот-вот заплачет.
Направление было, как всегда, кратким: работает следователем. Совершила дома попытку самоповешения. Извлечена из петли «сотрудником по работе». Осмотрена в госпитале терапевтом, реаниматологом. Направляется на обследование и лечение в психиатрический стационар. Диагноз. Статья Закона о психиатрической помощи, по которой направлена недобровольно. Подпись врача.
– Здравствуйте. Я дежурный врач. Вы не могли бы рассказать, что произошло?
Женщина продолжала сидеть все так же , молча, только отвернулась в сторону. Плечи у нее начали вздрагивать.
– А вы?– обратился он к сопровождающим.
Те почти одновременно пожали плечами.
– Ирина? Можно я буду Вас так называть? Что могло заставить такую привлекательную и симпатичную женщину пытаться преждевременно уйти? Убежден , у Вас масса поклонников. Даже сейчас, после всего, что произошло, Вы очень привлекательны. Говорю это искренне, поверьте.
Она успокоилась, повернулась, и даже попыталась улыбнуться. Руки опустились, и на шее стал виден багровый полукруг – странгуляционная борозда. Глаза повлажнели, быстро наполнились слезами, она, всхлипнув, застонала.
– Хорошо. Только пусть они выйдут,– и она кивнула на сопровождающих.
Те молча продолжали стоять. Ему пришлось сказать:
–Вы можете идти.
Они переглянулись , но не уходили.
– Непонятно? Вы сопровождающие, пациентка доставлена, где-то еще надо расписаться? Нет? Тогда до свидания, это режимное учреждение, здесь вам больше делать нечего. Пока.
После этого они ушли. Дежурная медсестра тоже вышла из кабинета, они остались одни.
Вздохнув, она тихо начала говорить:
– Я верила ему… Любила… А он … Предал меня. Оказывается, я у него была не одна.
– У кого?
– Письмо… Там были перечислены все его любовницы, и прошлые, и те, кто сейчас. От одной даже был ребенок. А еще – у него семья. Он из нашего отдела. Обещал мне, что разведется, останется со мной … Я следила за ним, он даже заметил. Это были те самые адреса. Он любил всех нас. По очереди…
Она снова надолго замолчала, опустив голову.
– Пытались с ним объясниться?
– Объясниться? Да он все отрицал. Снова начал уверять, что любит только меня. Что да, раньше у него были женщины, но это в прошлом. А теперь кто-то из них пытается мстить ему. Я сказала, что знаю все, и кто у него сейчас, кроме меня; что следила за ним. Что если он действительно любит меня, должен немедленно развестись и остаться со мной. Как с женой, а не с очередной своей шлюхой.
– А он?
– Снова начал обещать… Просить подождать немного… Говорить, что я у него одна, что ошибаюсь и должна верить только ему. Я не выдержала, заплакала. Сказала, что видит меня в последний раз и убежала в ванную. Закрылась . Там был пояс от халата. Сделала петлю, закрепила . Встала на край ванны, чтобы видеть его в окошко, которое выходит в кухню. Тут и он увидел меня, начал кричать, дергать дверь. Когда она начала открываться, я… Думала, что он успеет…
– А если бы не успел?
– Не знаю… Но не видела другого выхода. Я и любила его , и ненавидела. Он должен был остаться со мной… А как его было удержать?
– И что потом?
– Не помню… Очнулась в машине «скорой». Потом госпиталь. Я просила, чтобы не отправляли сюда, но они сделали по-своему. Мне даже не сказали, куда везут… Отпустите меня, пожалуйста… Я… больше не буду…
– Здесь не детский сад. Давайте уточним. Мысль покончить с собой приходила и раньше, или только тогда?
– Никогда не думала об этом.
– А что же случилось?
– Сама не знаю… Захлестнуло что-то… Сама не понимала, что делала.
– Наверное, понимали. Это называется суицидальный шантаж.
–Шантаж?
– Или оставайся со мной, или будешь виноват в моей смерти.
– Я не хотела шантажировать. Просто… Сама не знаю…
– Ну а сейчас?
– Сейчас? Нет, конечно , нет. Ничего подобного не сделаю. Теперь я все поняла. Отпустите меня… пожалуйста…
– Как же я Вас отпущу? Пытались покончить с собой, что подтверждается объективными данными. Да и след от петли никуда не делся. Это основание для недобровольной госпитализации . Вы представляете непосредственную угрозу для своей молодой жизни.
– Я… я вас очень прошу…
С этими словами она неожиданно встала перед ним на колени, протянув руки и пытаясь расстегнуть джинсы.
Он отодвинулся.
– Я не для этого просил всех отсюда выйти.
Потом открыл дверь и сказал медсестре:
– Оформляйте. Историю потом мне занесете.
Она поднялась, села на кушетку и заплакала.
4
Утром после дежурства надо было успеть на прием в диспансер. Возле кабинета уже ожидали пациенты. Первым был Иван Иванович Иванов. Рот у него был растянут в улыбке, но глаза – не улыбались. Одет был в куртку и брюки цвета хаки полувоенного образца, обут – в высокие берцы.
– Здравствуйте, доктор. Давно у Вас не был.
–Здравствуйте.
–Мне нужна справка.
– Какая?
– В Бюро Занятости. О работе, которую смогу выполнять.
– Пособие?
– Да. Они думают, что меня легко выследить. Ничего не получится.
– У кого?
– Это спецслужбы. Они всюду наблюдают за нами.
– Зачем?
– Причина найдется. Ликвидируют кого-нибудь, подкинут улики другому. Чтобы обвинить его. Или – направить на экспертизу, чтобы признать невменяемым. Тогда он долгие годы проведет на спецу. Это все равно, что концы в воду. Кто поверит сумасшедшему? Пусть он хоть каждый день твердит, что невиновен! Вот Вы, думаете, наверное, что в безопасности?
– Ну… не знаю…
– Вот я зашел к Вам – поговорить. Как к врачу. А Вы – уже у них на прицеле. Теперь и за Вами будут следить.
– Вы так уверены? И что я должен делать?
– Каждый решает сам. Я решил – нечего от них скрываться. Хочешь что-то спрятать – положи на видное место! Я путешествую. Пешком. Вот недавно… город на Волге… Там еще колокольня. Наполовину в воде. Знаете этот город?
– Знаю.
– Потом Углич, Ярославль…
– И все пешком? А ночуете где?
– Где получится. Еду иногда на автобусе. Останавливаюсь в монастырях. Когда идешь по дороге один, рядом только электрические провода. И больше никого. Просто так им меня не взять!
С этими словами он приподнял брючину и достал из голенища берца чехол. Оттуда выглядывала костяная рукоятка. Потянув за нее, извлек внушительных размеров тесак.
– Видите? Я готов ко всему.
Приоткрывшаяся было дверь с очередным нетерпеливым пациентом, быстро захлопнулась.
– Вот если Вас остановят на улице сотрудники органов и попросят предъявить документы, что сделаете? Сразу покажете им паспорт? – продолжил Иван.
– Да.
– Нет. Это они должны сначала предъявить свое удостоверение в развернутом виде и показать так, чтобы можно было прочесть. Если нет , значит Вы – их цель… Я готов ко всему. Это продолжается еще с тех пор… Когда меня взяли в первый раз… Они думают, что меня так просто будет снова запереть в четырех стенах. На долгие годы. Снова навесить свои грязные дела . Тогда – получилось. А сейчас – еще посмотрим … Еще посмотрим, – и снова улыбнулся. Одними губами.
– Да. Лучше быть немного паранойяльным, чем немного мертвым, – поддержал беседу Виктор Сергеевич.
– Хорошее выражение. Мне понравилось, запомню.
– Спасибо. На справку Вы имеете право, сейчас я ее оформлю.
Беседу прервал телефонный звонок. Сняв трубку, услышал мягкий и вкрадчивый голос:
– Виктор Сергеевич?
– Да.
–Здравствуйте. Вас беспокоит психиатр Специальной врачебной комиссии – Костянский Леонид Борисович. Я хотел бы поговорить о нашем пациенте…
– Если Вы действительно психиатр, то знаете, что никаких разговоров о пациентах по телефону мы не ведем,– прервал Его Виктор Сергеевич и повесил трубку.
Быстро оформив справку и вежливо распрощавшись с Иваном Ивановичем, облегченно вздохнул. Пациенты тянулись один за другим. Возникшую паузу, в которой он собрался выпить кофе и перекусить , прервало появление эффектной блондинки в обтягивающем черном платье.
– Здравствуйте , доктор. Извините, что прервала. Приятного аппетита!
– Спасибо. Здравствуйте. Проходите, присаживайтесь.
– Я жена Вашего пациента – оперуполномоченного Бондарева. Он поступил вчера . Хотела бы узнать о его состоянии.
– Но Вы навещали его в госпитале и уже знаете обо всем.
– Хотелось бы услышать Ваше мнение как специалиста.
– Кто Вы?
– Что? Извините, не поняла.
–Вы все поняли. Он отказался от ее посещений. Кто Вы? Кто и для чего Вас сюда прислал?
Блондинка начала искать что-то в сумочке, достала платочек, и, опустив голову, приложила его к лицу. Она молчала , плечи ее начали вздрагивать. Платочек вдруг упал рядом с ним. Блондинка медленно наклонилась , демонстрируя полуобнаженные бедра и ягодицы. Упругая грудь коснулась его плеча. После паузы она подняла платочек и снова поднесла к лицу. Вытерла глаза, посмотрела на Виктора Сергеевича .
– Я ее подруга. Это она меня попросила.
– Не сходится. Она была в курсе.
Она взяла со стола лист бумаги, молча написала что-то на нем, затем печально произнесла:
– Жаль, что Вы мне не поверили. Она сама просто не могла придти, собирается завтра. Вот и попросила меня все разузнать. До свидания.
– До свидания.
После ее ухода он взял бумагу и прочел : « Здесь нас могут прослушивать. Позвоните , это важно ..» Дальше был номер сотового. Положил бумагу в карман и забыл о ней.
5
…Он закрыл гараж изнутри, сел в машину, захлопнул дверь. Опустив голову, долго сидел с закрытыми глазами. Завел двигатель и стал ждать, когда все кончится. Сквозь забытье, в которое погружался все глубже, услышал стук в дверь и крики. Но это его уже не волновало…
На этот раз Виктора Сергеевича дожидался заведующий отделением, попросивший зайти к нему в кабинет. Обычно, во второй половине дня его уже не было. Сейчас он был чем-то смущен и смотрел в сторону. В кабинете сидел незнакомый мужчина. Глаза его маслянисто поблескивали. Лицо было полным, щеточка усов – аккуратной ; рот кривился то ли в улыбке, то ли в ухмылке.
– Это психиатр СВК – Леонид Борисович. По поводу вчерашнего пациента, – сказал заведующий.
– Здравствуйте, это я звонил сегодня,– приподнялся тот и протянул ладонь.
Виктор Сергеевич неохотно пожал ее. Ладонь была влажной, ответное рукопожатие – мягким , а улыбка гостя стала какой-то сальной .
– Не совсем понимаю – почему пациенты, относящиеся к Вашему ведомству, поступают сюда?
– Такова установка. Обследование, лечение, диагноз и решение вопроса об инвалидности – у вас. Решение вопроса о годности к дальнейшему несению службы – на основании вашего заключения – за нами.
– Об инвалидности?
– Ну, решайте Ваши вопросы, а у меня много работы. Ординаторская свободна,– все так же глядя в сторону, сказал заведующий.
– Да-да, спасибо большое,– поблагодарил Леонид Борисович.
Виктор Сергеевич жестом предложил собеседнику пройти первым.
– Что Вы, что Вы! После Вас!
– Не люблю, когда кто-то у меня за спиной.
– Как изволите.
Покачивая бедрами, собеседник вышел.
Виктор Сергеевич посмотрел на зава. Тот проводил взглядом гостя, потом взглянул на своего ординатора. Пожал плечами, вздохнул и начал озабоченно листать истории болезни на столе.
В ординаторской Леонид Борисович сел в кресло, закинув ногу за ногу и продолжая улыбаться.
– Видите ли, мой друг, хотел бы обратиться с просьбой. После попадания к Вам, наших сотрудников необходимо оформлять на инвалидность. Здесь же. Такова установка. Хотел бы добиться взаимопонимания как в случае с Бондаревым, так и в дальнейшем. Если, конечно, подобное произойдет.
– А должно?
– Ну, не знаю. Сами понимаете, специфика работы… Профессиональная вредность. Нервное перенапряжение, стрессовые нагрузки… Кто-то не выдерживает. Даже если ранее успешно прошел обследование.
– Ходатайство из Вашего ведомства будет?
– Именно поэтому я и обращаюсь к Вам с просьбой. Вы понимаете: мы не можем требовать, чтобы каждый наш сотрудник , попавший сюда,обязательно переводился на инвалидность. Но рассчитываем на взаимопонимание.
– Я не Инга Зайонц. Да и Вы – не Костя Остен – Бакен.
