Текст книги "Авиация великой войны"

Автор книги: Владимир Рохмистров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Нестеров

На Восточноевропейском театре в дни Мариских боев произошло немаловажное для истории военно-воздушных сил событие – был совершен первый воздушный таран.

7 сентября– Пять дивизий 4-й русской армии после артиллерийской подготовки из 264 орудий атаковали австрийцев на 12-км участке фронта и продвинулись в течение дня на 2–3 км.

В 6 час. 30 мин. утра на разведку района Равы-Русской, расположенной на северо-запад от Львова, вылетел штабс-капитан Нестеров с наблюдателем поручиком Титовым. Ввиду важности полета экипаж собственными силами переделал для сбрасывания с большой высоты две артиллерийских трехдюймовых гранаты, которые во время проведения разведки были сброшены на противника. Из донесения в штаб армии: «…Гранаты были брошены над площадью, занятой обозами близ железной дороги у Равы-Русской. До бросания не было видно дыма и пыли, которые появились после. О результатах трудно что-нибудь сказать. Военный летчик штабс-капитан Нестеров». Это было одно из первых бомбометаний с аэроплана, произведенных русскими летчиками в Великой войне.

В этот день Нестеров трижды летал в разведку. Из донесения: «1 час. 35 мин. Из Жолкева. Русская карта 2 версты в дюйме. Вылетев в 7 час. утра на разведку и долетев до боев на линии Рава-Русская, я принужден был возвратиться, так как сломался карандаш. В 10 час. 5 мин. поднялся снова и полетел на Сокаль, Грубешов, где облетел район Варенж, Грубешов, Тышовцы, Лащов, Уно, Бельз. Ввиду того, что мне неизвестно расположение своих войск, доношу о всем замеченном…

У Микулина бой, у Телятина бой, у Лащова резерв около бригады. У Телятина резервная колонна около полка. В районе Тишовцы-Телятин бой, в котором трудно разобраться. Станция Бельз горит. По железной дороге движения нет. Вследствие прекращения бензина вернулся в 12 час. 10 мин. Военный летчик штабс-капитан Нестеров».

Телеграмма из штаба армии командиру 11-го корпуса. Отправлена 1 час. 50 мин. дня. Получена 4 час. 20 мин.: «Только что летчиком доставлены сведения Рава-Русской около полка пехоты на западной окраине, южнее Унува около двух бригад ожидают посадки на станциях Зелена, Юзефовка. Движения к боевым линиям от Рава-Русская нет.

По шоссе Немиров на Яворов обнаружено движение пехоты. У Равы-Русской огромное количество обозов, стоящих в полном беспорядке. От Томашова и Унува производится усиленная железнодорожная эвакуация. У Бельжеца стоит до дивизии пехоты и движется на Раву-Русскую около бригады, дошедшей до Мосты.

Ввиду этих обстоятельств командующий армией приказал X корпусу немедленно перейти в наступление на Немиров – Смолин, поддерживая связь с IX корпусом. Генералу Сиверсу подчиняется бригада XII корпуса, прибывающая к часу дня в Вольдорф. IX корпусу вместе с X энергично наступать на противника с фронта, широко пользуясь для подготовки атаки тяжелой артиллерией. XI корпусу наступать в прежних направлениях, приняв нужные меры к охране правого фланга. Действовать крайне энергично, скорее прервать железнодорожное сообщение у Равы-Русской. XXI корпусу продвинуться вперед против указанной линии, сковать противника, расположенного у Бельжеца. Драгомиров».[53]53
  Приказ составлен на основании весьма обстоятельного донесения наблюдателя штабс-капитана Плотникова, летавшего в разведку утром этого дня с летчиком 9-го авиаотряда 3-й армии Малышевым.


[Закрыть]

Над русскими позициями также летали австрийские разведчики. Особенно настойчиво вел разведку австрийский летчик Фридрих Розенталь, сын владельца имения, в котором расположился штаб 3-й армии. Он уверенно летал над русскими войсками и даже сбросил на аэродром 11-го авиаотряда бомбу типа артиллерийского снаряда, которая, зарывшись в песок, не разорвалась.

Состоялось совещание в отделе разведки штаба армии, расположенном в Жолкевском замке барона Розенталя. Полковник Бонч-Бруевич заявил, что ввиду сложившейся на фронте ситуации «совершенно недопустимо… терпеть наглые полеты австрийца, который может сорвать наши намерения». Нестеров дал честное слово офицера, что «австриец перестанет летать, раз это необходимо».

8 сентября – Русское командование объединяет усилия 4-й, 5-й и 9-й армий, и к исходу дня 9-я армия прорывает позиции австрийцев.

Акт расследования гибели летчика П.Н. Нестерова: «Осмотром разбитых аппаратов и опросом свидетелей воздушной борьбы штабс-капитана Нестерова с австрийским бимонопланом системы „Альбатрос“ выяснилось:

1. Штабс-капитан Нестеров уже давно выражал мнение, что является возможным сбить неприятельский воздушный аппарат ударом сверху колесами собственной машины по поддерживающим поверхностям неприятельского аппарата, причем допускал возможность благополучного исхода для таранящего летчика.

2. Штабс-капитан Нестеров неоднократно выражал мысль, что неприятельская воздушная машина летать над 11-м авиационным отрядом беспрепятственно не будет.

3. Решение таранить и сбивать неприятельские воздушные машины у штабс-капитана Нестерова зародилось уже давно. Так, в г. Дубно, числа 5–6 сего августа[54]54
  18-19 августа н.с.


[Закрыть] им был приспособлен нож к задней конечности фюзеляжа, которым он предполагал разрезать оболочку неприятельского дирижабля. Во время пребывания в Злочеве он решил приспособить к хвосту аппарата длинный трос с грузом, которым надеялся опутать винт неприятельского аэроплана, пролетая перед носом такового.

4. Об опасности такого рода действия товарищи покойного ему неоднократно указывали, настаивая на том, что при ударе в воздухе таранящий аппарат должен обязательно поломаться, на что штабс-капитан Нестеров отвечал, что это еще не доказано, а, наконец, если аппарат и сломится, то это еще ничего не значит, так как все равно когда-нибудь разбиваться придется, а жертвовать собой есть долг каждого воина.

5. 26 августа[55]55
  8 сентября н.с.


[Закрыть] штабс-капитан Нестеров для преследования неприятельского аппарата подымался два раза; при первом подъеме[56]56
  10 час. 30 мин. утра.


[Закрыть] догнать неприятельский аппарат не удалось, кроме того, при подъеме, еще на земле, оборвался трос с грузом[57]57
  Эта идея в несколько трансформированном виде проявилась во Второй мировой войне. Немецкие летчики пытались уничтожить группы сильно вооруженных американских бомбардировщиков подвешенной на 1000-метровом тросе 250-кг бомбой.


[Закрыть], после чего штабс-капитан Нестеров спустился и поехал в канцелярию, велев предупредить себя, если появится неприятельский аппарат.

Вскоре вновь появился тот же аппарат; штабс-капитан Нестеров поехал на аэродром на автомобиле, спешно сел на свой двухместный аппарат системы Моран-Солнье, так как одноместный разбился[58]58
  «…на одноместном были сняты клапаны», – из письма Кованько жене Нестерова. Военный летчик Кованько прибыл в отряд накануне. Он предлагал Нестерову атаковать австрийца в паре и принудить его к посадке. Приказ Нестерова перебрать клапаны на его аэроплане некоторые расценивают как преднамеренный; при повторном появлении австрийца к полету был готов только один аэроплан. На предложение Кованько взять его на место лстпаба, Нестеров ответил отказом.


[Закрыть]; садясь в аппарат, он настолько спешил, что даже к нему не привязался.

На слова поручика Кованько: „что же ты будешь делать, возьми хоть браунинг“, – штабс-капитан Нестеров ответил: „ничего, я как-нибудь обойдусь“.

6. Штабс-капитан Нестеров быстро выиграл высоту и нагнал неприятельский аппарат в трех с половиной верстах (северо-западнее деревни Липина] в 12 час. 5 мин. дня. Здесь, будучи значительно выше неприятельской машины, он спланировал не нее, очевидно, с целью сбить ее колесами.

7. Вследствие трудности учесть поступательную скорость обеих машин, аппарат штабс-капитана Нестерова не ударил австрийский аэроплан колесами, а врезался мотором между двумя несущими поверхностями бимоноплана.[59]59
  Удар колесами шасси снес австрийцу верхнее крыло. Нижнее сложилось само, и машина, порхая, как огромная бабочка, упала вниз.


[Закрыть] Доказательством сего служат: а] совершенно изломанный винт Морана, б] обмотавшаяся вокруг обломка того же винта наружная покрышка Бауденовского гибкого вала от счетчика оборотов, в] поломка вала, отделение мотора от аппарата и отдельное его падение на землю метрах в 130 от первого.

8. По характеру падения Морана штабс-капитана Нестерова спиралью можно заключить, что крылья такового в первый, последовавший после столкновения момент, остались целы, а если прогнулись, то незначительно.

9. Штабс-капитан Нестеров вылетел из аппарата и упал на землю отдельно от машины метрах в 25 от нее, момент отделения его от аппарата установить не удалось; имеются показания, что он вылетел в самый момент столкновения аппаратов, но некоторые показывают, что это случилось значительно ниже указанной точки.

10. Осмотр обломков Морана указывает на то, что шасси прогнулось или подломилось уже в воздухе, нижние тросы ослабли, и в момент касания земли аппарат сложился так, что концы крыльев смотрели в одну сторону.

Из всего вышеизложенного надлежит вывести заключение, что штабс-капитан Нестеров сознательно, презрев личную опасность, преднамеренно поднялся, настиг и ударил неприятельский аэроплан собственной машиной; что от силы столкновения собственный аппарат штабс-капитана Нестерова настолько пострадал, что штабс-капитан Нестеров спуститься на нем не мог, был выброшен из аппарата при одном из резких движений последнего и погиб, разбившись о землю.

Подписал: председатель комиссии генерального штаба капитан Лазарев, члены: военный летчик поручик Передков и военный летчик поручик Кованько».

Из приказа по войскам 3-й армии № 33 от (26] августа 1914 г.: «Слава ему, геройски исполнившему свой долг перед Родиной! Да будет его подвиг всем примером и да найдет в себе силу каждый поступить, как поступил штабс-капитан Нестеров, если обстоятельства этого потребуют…

Командующий армией генерал от инфантерии Рузский,

Начальник штаба армии генерал-лейтенант Драгомиров».

Телеграмма: «Австрийский летчик поручик Розенталь и унтер офицер Молина погибли 26 августа при воздушной атаке их северо-западнее Воля Высоцкого штабс-капитаном Нестеровым также погибшим при этом. Драгомиров».

Вот как описал первый в истории воздушный таран механик П. Н. Нестерова, доставивший тело героя в Киев: «25 августа появились австрийские аэропланы над нашими позициями. Мы насчитали три штуки. Один из них бросил фитильную бомбу, и они улетели. Наша стрельба из винтовок не причинила им никакого вреда. Нестеров попробовал их догнать, но у него почему-то зачихал мотор, и ему пришлось совершить посадку.

На следующий день, едва появились аэропланы австрийцев, Нестеров сразу же бросился к своему аппарату и стал быстро набирать высоту. Поднявшись на высоту 2000 м, он нагнал австрийца сверху и задел его своим шасси. Аэроплан противника стремительно полетел вниз. Аппарат Нестерова после этого стал спирально спускаться. Мы обрадовались, значит он жив и все нормально. Но еще на большой высоте он вдруг опрокинулся и камнем полетел в болото еще быстрее австрийца.

Сначала сорвался с петель мотор и глубоко ушел в землю, затем выпало тело и, наконец, грохнулась в болото рама. После этого упал австрийский аэроплан.

Нестеров был мертв. Осмотр тела показал следующее. Удар Нестерова по противнику был рассчитан точно и произведен правильно. Это доказывает первоначальное снижение аэроплана по заранее заданной ему спирали. Но аппарат в последний момент был случайно задет пропеллером австрийского аэроплана. От неожиданного толчка Нестеров сломал позвоночник о спинку своего сиденья. Смерть наступила моментально.

Оба австрийских летчика также погибли. Рядом с ними нашли две бомбы».

А вот что написал после гибели Нестерова в редакцию газеты «Новое время» Евграф Крутень: «Все мы, военные летчики, уверены, что Нестеров не просто воткнулся, зажмурив глаза, своим аппаратом в неприятельский, как казалось из первых газетных сообщений. Для Нестерова это было бы слишком плоско. Он не стал бы так тратить аппарат. Он знал себе цену, знал, что он нужен авиации общественной и военной как летчик и как конструктор. Нет, он выполнил свою идею, которую высказал на товарищеском обеде в Гатчине после своего замечательного перелета Киев – Петербург в 18 часов всего. Он сказал: „Я не фокусник. Моя первая мертвая петля – доказательство моей теории: в воздухе везде опора.[60]60
  Когда аэропланы впервые начали подниматься в воздух, вопрос о их устойчивости стал наиважнейшим. Конструкторы и летчики стремились к непременному сохранению горизонтального положения аппарата и быстрого выравнивания его в случаях поворота и наклонов. Аппараты с естественной устойчивостью, способные спокойно планировать даже при выключенном моторе были к 1912 г. уже построены. Однако Нестеров, сначала рассчитав и затем доказав на практике свойство аэроплана безопасно возвращаться в положение правильного полета из всякого другого, сделал гигантский шаг вперед в развитии авиации. Его «мертвая петля» означала, что аппарат может лететь прямо вверх, затем опрокинуться (!) и лететь «вниз головой», и после всего вернуться в исходное положение. Для специалистов это означало целую революцию. А для старых генералов – пустые забавы.
  Шишкевич: «Опыты военных летчиков, подобные тому, который проделал Нестеров, бесполезны… Наше Центральное управление отрицательно относится к подобным выступлениям военных летчиков». Здесь можно вспомнить и о наказании В.П. Чкалова за пролет под Кировским мостом в Ленинграде.


[Закрыть] Необходимо лишь самообладание. Перелет такой, как мой, без всяких предварительных подготовок, сами знаете, какое имеет значение у нас в военной авиации.

Теперь меня занимает мысль об уничтожении неприятельских аппаратов таранным способом, пользуясь быстроходностью и быстроподъемностью аэроплана. Например, ударив на лету своим шасси неприятельский аппарат сверху“.

Мы, участники обеда, были захвачены его идеей. Так Просто!..

Как за два года до петли, говоря о ней, Нестеров и показал ее на практике, так и теперь Нестеров не говорил на ветер. 12 мая этого года он сказал о бое, а 26 августа это и было им приведено в исполнение…

Итак, начало боя в воздухе положено… Поручик Крутень».

9 сентября – Бельгийская армия совершает новую военную вылазку из Антверпена.

Утром Мольтке отдает приказ о срочном сближении 1-й и 2-й германских армий.

Германский аэроплан «Таубе» бомбил город Нанси. Вместе с бомбами сбрасывались листовки следующего содержания: «Желаем всего доброго жителям Нанцига, которые скоро сделаются германскими подданными. Мы извиняемся за этот несколько эксцентрический способ рекомендации бомбами и пулями. Скоро мы познакомимся поближе. Лейтенанты Виммер и Шнейдер, военные авиаторы из Страсбурга». На обратном пути аэроплан был сбит французской зенитной артиллерией; оба летчика погибли.

Восточноевропейский театр

8-я германская армия перешла в наступление на 1-ю русскую. На Юго-Западном фронте 4-я русская армия атаковала австрийцев на 26-ти км участке фронта после сильной артиллерийской подготовки. К вечеру наступил перелом, сопротивление австрийцев было сломлено, захвачено много пленных и 30 орудий.

10 сентября – В 18.00 французская главная квартира отдает приказ о порядке преследования отходящих германских армий.

Эскадрилья Гарро перемещается в Сен-Супин.

Восточноевропейский театр

К утру 4-я и 9-я русские армии продвинулись вперед на 7–9 км и, начав преследование 1-й австрийской армии, в течение дня продвигаются еще на 30–32 км.

11 сентября – Распоряжение германского командования о переброске 7-й армии к р. Эн. Мольтке прибывает в штаб 5-й германской армии и приостанавливает атаку фортов Вердена. Директива Мольтке об организации обороны на р. Эн.

Восточноевропейский театр

Перед фронтом 8-й армии в Гродекском районе русская авиация обнаружила сосредоточение крупных сил противника. Благодаря этим сведениям командованию стало ясно, что австро-венгерские войска готовят контрудар по центру армии с целью последующего захвата Львова. Стянув резервы на угрожаемое направление, русские с рассветом 12 сентября внезапно перешли в наступление.

Брусилов: «Около полудня… мной было получено донесение генерала Радко-Дмитриева, что его воздушная разведка выяснила: несколько больших колонн стягиваются к Гродеку и, очевидно, центр тяжести боя переносится к нашему центру. Из этих сведений было ясно, что… австрийцы предполагают пробить мой центр, разрезать армию пополам и по ближней дороге от Гродека ко Львову захватить этот важный административный и политический пункт. Это чрезвычайно важное и своевременное донесение, которое только и могло быть выяснено воздушной разведкой, дало мне возможность стянуть все мои резервы к VII и VIII корпусам…

Мной было приказано VII и VIII корпусам, усиленным… резервами, перейти в наступление. Не потому, что они тут же разгромят неприятельские полчища, сосредоточенные против них, но в надежде, что такое наступление именно в том месте, где австрийцы рассчитывали неожиданно нанести нам всесокрушающий удар, собьет их с толку».

12 сентября – 1-я германская армия отошла на правый берег р. Эн. Бой на р. Вель. Вновь возникает брешь между 1-й и 2-й германскими армиями.

Жоффр отдает приказ: «Сражение, длившееся в течение пяти дней, закончилось несомненной победой. 1-я, 2-я и 3-я германские армии отступают… 4-я также начинает отходить на север…»[61]61
  Именно в этот 43-й день войны, согласно планам германского командования, должна была начаться переброска германских войск на Русский фронт после полнот разгрома французских армий.


[Закрыть]

Эскадрилья Гарро перемещается сначала в Виллер-Котре, затем ее передают в распоряжение бельгийского войскового подразделения, которым командует генерал д’Урбаль.

Восточноевропейский театр

В ночь начинается общее отступление австрийцев на Юго-Западном фронте. Воздушная разведка установила, что австрийские войска отступают за р. Верещица, причем настолько поспешно, что бросают боевую технику. В этот же день русские войска заняли Раву– Русскую.

13 сентября – Сражение на р. Эн, англо-французские войска разворачивают наступление между 1-й и 2-й германскими армиями. XIII французский корпус перебрасывается к Уазе. 5-я и 6-я французские и экспедиционная английская армии переходят р. Эн.

VII резервный германский корпус (из-под Мобежа) форсированным маршем выходит на Краонское плато и на виду у противника занимает стратегически важные высоты Шмен-де-Дам.

Бельгийская армия возвращается в Антверпен.

Английская подводная лодка «Е-9» потопила германский легкий крейсер «Хела».

14 сентября – Бои на высотах Шмен-де-Дам. Последнее распоряжение генерала Мольтке: отвод 1-й германской армии к Ла-Феру (не выполнено). Сражение на Краонском плато: XVIII корпус захватывает высоты Шмен-де-Дам. Подход XV германского корпуса и стабилизация положения.

Мольтке отстранен от должности и заменен Фалькенхайном[62]62
  Фалькенхайн Эрих фон (1861–1922) – германский генерал. В 1913–1914 гг. военный министр Германии, в 1914–1916 гг. – начальник Генштаба. Спят после «Верденской мясорубки». В 1916–1918 гг. командовал армией в Румынии, затем в Турции.


[Закрыть].

Удет: «Временами мы встречали противника. Но мы, пилоты аэропланов-разведчиков, не могли причинить друг другу никакого вреда. У нас на борту почти не было никакого оружия и обе стороны это знали. Поэтому мы расходились как корабли на море. С началом осени война в воздухе становилась все более жестокой. Поначалу с аэропланов на войска внизу стали метать стальные стрелы. Сейчас начали изготавливать бомбы, воздействие которых было почти равно эффекту от разрыва снарядов. Для того, чтобы поразить противника возможностями этого нового изобретения, 14 сентября был предпринят воздушный налет на Бельфор, в котором участвовали все имеющиеся в наличии аэропланы».

15 сентября– Подход XII германского корпуса и контрнаступление 2-й германской армии на Краонском плато.

Жоффр отдает приказ о прекращении наступления на р. Эн.

Восточноевропейский театр

Завершилась Восточно-Прусская операция.

Вновь перегруппировавшись, германские войска вытеснили из Восточной Пруссии 1-ю русскую армию.

Людендорф: «Ренненкампф как будто вообще не думал о серьезном сопротивлении. Во всяком случае, он очень своевременно начал отступать и двигался по ночам. Наши летчики указывали дороги, по которым двигались колонны, но их донесения звучали слишком неопределенно…»

16 сентября– На Французском театре военных действий начался так называемый «Бег к морю», борьба обеих сторон за открытые фланги.

17 сентября– На Гинденбурга, возглавившего вновь созданную в Кенигсберге 9-ю армию, и на 8-ю армию генерала Шуберта возлагается руководство операциями на востоке.

22 сентября – Германская подводная лодка «U-9» потопила три английских броненосца: «Абукир», «Хог» и «Кресси».

23 сентября – Бельгийская армия совершает третью вылазку из крепости Антверпен во время установки перед ней германскими войсками тяжелых батарей.

24 сентября – В районе Вердена германцы овладели городом и фортом Сен-Миель и прорвали французский фронт по маасским высотам.

26 сентября – На Восточноевропейском театре завершилась Галицийская операция.

Австро-венгерские армии потерпели тяжелое поражение в развернувшейся на фронте свыше 400 км операции, начавшейся еще 18 августа. Русские войска заняли Галицию и блокировали австрийскую крепость Перемышль, имеющую 120-тысячный гарнизон.

При этом очень важную роль сыграла русская авиация.

В 3-й и 8-й русских армиях, наступавших на Львовском направлении, воздушной разведкой последовательно освещалась обстановка на фронте, систематически доставлялись командованию сведения о направлениях отхода и пунктах сосредоточения войск противника, о подготавливаемых ими оборонительных рубежах и контрударах.

Авиация все более и более начинает доказывать собственную значимость в военных действиях.

28 сентября – Начало германской атаки юго-восточного сектора периметра крепости Антверпен. Бельгийская пехота отходит на линию фортов.

Разрушительное действие снарядов германской тяжелой артиллерии при обстреле Льежа, Намюра, Мобежа и других укрепленных пунктов не могло вызывать сомнений относительно той участи, которая ожидает Антверпен. Было ясно, что вопреки общепринятому к началу Первой мировой войны мнению, никакие крепости при современной артиллерии уже не могут являться убежищем.

Восточноевропейский театр

Начинается Ивангород-Варшавская операция; германо-австрийские войска переходят в наступление и, не встречая серьезного сопротивления, продвигаются в направлении рек Вислы и Сан.

Из газеты: «…в субботу, около 2 часов дня над Варшавой стал кружить большой германский аэроплан. Первоначально он держался большой, недосягаемой для выстрелов, высоты, затем опустился гораздо ниже, так что простым глазом можно было рассмотреть его конструкции. Воспользовавшись этим случаем, военные стали с двух сторон обстреливать его. Все население города высыпало на улицы и с жгучим интересом начало следить за разыгравшейся в воздухе редкой, небывалой картиной. Канонада продолжалась около получаса. Оглушительные выстрелы раскатывались по всей Варшаве. С балконов, из окон, с площадок трамваев, с мостовых – отовсюду жадно следили за отчаянным, дерзким авиатором. У всех было только одно желание вполне понятное при настоящих тревожных временах: чтобы выстрелы достигли, наконец, своей цели. Авиатор сделал попытку взлететь выше, но аэроплан, по-видимому, уже плохо повиновался ему. Аппарат стало заметно кренить. Еще несколько выстрелов, и аэроплан планирующим спуском начал идти вниз, по направлению к Мокотовскому полю.

– Подбит! Подбит! – радостно загудела толпа народа.

Все облегченно вздохнули: одним, очень опасным врагом стало меньше. Большинство публики на трамваях, на извозчиках и просто пешком поспешили по направлению опускавшегося германца…»

Закончился второй месяц войны, весьма богатый событиями и принесший новые результаты.

Главным достижением авиации в этом месяце является успех французских пилотов-разведчиков. Французские авиаторы вскрыли движение германских войск к Марне, а не к Парижу, как предполагало французское главное командование. Это обстоятельство оказало важнейшее влияние на весь дальнейший ход боевых действий.

Также больших успехов достигла авиаразведка и на Восточном фронте. В этом месяце на Юго-Западном фронте русская авиаразведка помогла вскрыть стратегические планы германского командования в районе гродекской позиции. Генерал Брусилов, в первый же месяц войны оценивший значение воздушной разведки, смог предотвратить катастрофу подобную той, в какую попал генерал Самсонов, весьма скептически относившийся к донесениям русских авиаторов.

Однако в этот период войны еще далеко не все русские военачальники разделяли отношение Брусилова к возможностям авиации. Например, командование 3-й армии не обратило должного внимания на донесения своих воздушных разведчиков о скоплении на ее фронте крупных германских сил. В результате ударной группировки Макензена, удалось прорвать русский фронт и вынудить русских отойти из Галиции.

Однако, быть может, гораздо более важным итогом этого месяца следует считать тот факт, что военное командование обеих воюющих сторон осознало, наконец, чрезвычайную важность еще одной функции авиации. Во время разведки в тылу противника у авиаторов неизбежно возникало желание, видя скопления неприятельских войск, орудий и эшелонов, бросить хотя бы гранату. В то время как французские и русские авиаторы бросали с аэропланов небольшое количество легких бомб мимоходом, в Германии в сентябре по приказу Верховного командования создается бомбардировочная эскадра под секретным названием Brieftauben Abteilung Ostende (BAO] – «Отделение голубиной почты. Остенде».

Келлер: «Сначала планировалось направить действия отряда бомбардировщиков против Англии. Но такое решение было преждевременным и его не удалось привести в исполнение за недостатком аэропланов и из-за дальности расстояния, отделявшего нас от английского берега. Отряд ВАО состоял из лучших и самых опытных летчиков всех авиачастей. Ему был предоставлен специальный железнодорожный поезд (спальные вагоны] для большей его подвижности, и сначала он был размещен на аэродроме во Фландрии. Отсюда отряд предпринял свои первые полеты на Дюнкирхен и другие цели перед фронтом 4-й армии…»

Также искали возможности заниматься бомбометанием с аэропланов и в России, имевшей первый в мире тяжелый многомоторный летательный аппарат, наиболее пригодный прежде всего именно для бомбометания в недоступный для артиллерии тыл противника.

Мачавариани: «Мы получили бомбы Гелпара – первые авиационные бомбы. Представьте себе алюминиевую фляжку, только не сплющенную, а грушевидную, в горлышко которой вставлено жало, соединительное приспособление с капсюлем и предохранитель в виде разрезной чеки. Стабилизатором служила суконная лента около полутора метров длиной и двадцати пяти миллиметров шириной. Весила эта бомба около 600 г. и заключала в себе около 300 г. обыкновенного ружейного дымного пороха! На скаковом круге, служившем нам аэродромом, было произведено испытание. Выбрали место подальше от зданий и аэропланов, очертили круг-цель радиусом в 5 м. Долго обсуждали, с какой высоты сбрасывать, чтобы разрывом не повредить аэроплан, и решили – не ниже 300 м.

Аэроплан взлетел, на борту летчик-испытатель держал картонную коробку с шестью бомбами. Наблюдающие расположились подальше от цели и замерли в ожидании мощного взрыва.

Вот от аэроплана отделилась бомба, несколько раз перекувырнулась, но, направляемая лентой-стабилизатором, выправилась. Ударившись о землю подскочила и разорвалась. Густой дым столбом… Ни взметнувшейся земли, ни сотрясения воздуха, а звук – будто от большой елочной хлопушки!

Когда «отхлопали» все шесть бомб, мы кинулись к цели. Вокруг валялись почерневшие, сильно раздутые, с лопнувшими стенками оболочки бомб со всеми деталями, включая и суконные ленты. На месте первоначального соприкосновения с землей – неглубокие высеребреные алюминием желобки.

Весело посмеялись, но чтобы не доставлять такого же удовольствия немцам, решили эти бомбы на них не сбрасывать…

Через день из штаба 3-го корпуса в отряд явился военный инженер поручик Тарасов с бомбами своей конструкции.

Изобретение представляло собой жестяной цилиндр, охватывающий две кавалерийские пироксилиновые шашки, с одним взрывателем и оседающим на него жалом со взводом. Ни стабилизатора, ни предохранителя от случайного спуска жала не было. При деятельном участии летчиков и техников в течение 2-х дней производилось усовершенствование…

По единодушному решению сбрасывать бомбы должен был сам изобретатель. Перед вылетом конструктор был предупрежден о необходимости соблюдать осторожность при сбрасывании бомб, дабы не угодить в свой винт или в расчалки хвостовой фермы. Было также обусловлено, что все бомбы должны быть сброшены на немецкой стороне…

Аэроплан взлетел. Одну бомбу Тарасов держал в руках, еще две лежали у него на коленях. Перелетев линию фронта, наметив и указав изобретателю объект, летчик трижды пролетел над ним и поднял руку – сбрасывать. В надежде обнаружить места попаданий бомб после каждого захода летчик кружил над целью, но ничего не обнаружил. После третьего захода, считая, что все бомбы сброшены, летчик полетел обратно…

Однако, подрулив к месту стоянки, он увидел все три бомбы в руках конструктора. Инженер очень подробно объяснял, что чеки на всех бомбах заело, что кое-что нужно доработать, изменить… Мы не спорили… Но от его предложения оставить бомбы у нас отказались. Мы предоставили в распоряжение конструктора легковой автомобиль для возвращения в штаб корпуса, наказав шоферу ехать осторожно и, избави бог, не трясти…»

Около этого времени появились зажигательные бомбы. Вначале они были очень примитивны. Например, одна из первых зажигательных немецких бомб имела жестяную оболочку в виде шара, наполненную бензолом. Внутри шара находился стакан, содержащий термит и запальное устройство. На бомбу надевалась попона из ткани, служившая стабилизатором. Русские летчики того времени в качестве зажигательных бомб также сбрасывали бутылки, заполненные паклей, пропитанной смесью керосина и мазута и снабженные пиротехническим воспламенителем.

Сбрасывать бомбы приходилось вручную, перегнувшись через борт аппарата. Такой способ имел два основных недостатка, во-первых, приходилось снижаться, что было опасно, а во-вторых, точность попаданий была весьма относительной. Кроме того, бомбы иногда взрывались прямо в гондоле во время полета, поскольку лежали просто в ногах у летчика.