Текст книги "Авиация великой войны"

Автор книги: Владимир Рохмистров

В Великобритании в 1913 г. было подготовлено 115 самолетов для летного корпуса и 49 для морской воздушной службы. Этого казалось вполне достаточным. Однако высокие военные потери уже в первые месяцы войны показали, что запланированной производством продукции ничтожно мало. Великобритания страдала прежде всего от того, что в распоряжение авиастроителей поступали непригодные авиамоторы. Английская авиапромышленность была в этот момент полностью зависима от французских поставок авиамоторов 70-сильных Рено и 80-сильных Гномов.

Авиапромышленность Франции с начала войны, благодаря заказам Великобритании, России и Италии, нуждавшихся во множестве аэропланов и прежде всего моторов к ним, а также насущной необходимости восполнять быстро растущую нужду собственных военно-воздушных сил, наращивала темпы производства гораздо значительнее, чем в Германии. Но и французская авиапромышленность страдала от так называемого военного удара. Скоро стало недостаточно шарикоподшипников, стальных труб и кабелей, а также и квалифицированных рабочих. Поэтому производительность французской авиапромышленности поначалу даже снизилась в среднем с 96 самолетов в месяц в 1913 г. до 50 в августе 1914 г., и лишь затем стала вновь возрастать – в сентябре было произведено уже 62, а в октябре – 100 самолетов.

Требования мировой войны принуждали производителей всех стран, изменить подход к мобилизации и использованию военно-научных потенциалов. Это было особенно актуально для такого молодого производства как авиапромышленность. Спрос на авиационную продукцию неимоверно возрос благодаря новому характеру сбыта (боевым действиям].

Более того, теперь, по исходу первых месяцев боевых действий, всем стало ясно, что вместо блицкрига все должны приготовиться к длительной затяжной войне. Из подвижной война превращалась в статичную, что предъявляло отчасти и совершенно новые требования к вооруженным силам и к вооружению.

Что касается конкретного применения аэропланов в боевых действиях, то уже в этом году обозначились едва ли не все возможные виды их использования.

Все шире стали применять аэропланы для корректирования артиллерийской стрельбы.[68]68
  В Германии вопрос о необходимости совместной работы артиллерии с авиацией обострился настолько, что высшее командование вышло с предложениями в военное министерство о создании специальных авиационных отрядов для обнаружения целей и корректирования артиллерийской стрельбы.


[Закрыть] Как действенное средство сигнализации стали рассматривать в 1914 г. ракетницу. Во Франции применялись, как правило, следующие уведомления: артиллерия сначала стреляла на далекое расстояние, а артнаблюдатель красной ракетой корректировал дальнюю, а зеленой – ближнюю стрельбу. Затем устанавливалась успешность стрельбы по сторонам. Вместо ракет можно было также направлять стрельбу благодаря правому или левому наклону крыльев. Такой способ корректировки оказался не только весьма трудоемким и медленным, но еще и способствовал множеству ошибок. Часто один сигнал принимали за другой, особенно с тех пор как артиллерия стала применяться массированно, и работали многочисленные батареи одновременно. Техническое решение было найдено благодаря развитию беспроволочного телеграфа.

Что касается организации воздушных сил, здесь также выявилось немало недостатков.

В британской армии, например, выводы были сделаны уже в конце 1914 г., RFC были распределены в эскадрильях по армиям и созданы специальные отряды для артиллерийской и фоторазведки с соответствующими пригодными образцами летательных аппаратов. Французской стороной раньше всех были развиты тактические концепции, которыми отводилось все повышающееся значение воздушной борьбе. Это позволяло конструировать соответствующие образцы машин. С начала войны генеральные штабы всех воюющих стран скептически обсуждали возможности воздушной борьбы, однако уже в сентябре 1914 г. почти все летные подразделения были вооружены тяжелыми пистолетами, карабинами или скорострельным оружием. У французских и позднее у английских воздушных сил с октября на аэропланах с ферменной хвостовой частью и толкающим винтом стали устанавливать в носовой части пулемет.

Наряду с истребителем и его самостоятельной боевой тактикой стали образовываться специальные бомбардировочные воздушные силы. Правда, бомбардировочные части поначалу страдали от еще несоответствующих типов самолетов для этой цели и от неясных тактических и оперативных начальных принципов. Их развитие было форсировано установлением позиционной войны с обеих сторон фронта; из-за провала молниеносной войны в них увидели средство, способное ухватить в оперативном глубоком тылу фронта то, что недоступно длинной руке артиллерии. Здесь снова Франция опередила всех; аппараты Вуазена использовались как многоцелевые, способные также выполнять функции бомбардировщиков.

Ввиду незначительной грузоподъемности представленных в распоряжение самолетов и перед лицом чрезмерно преувеличенных в Германии ожиданий от цеппелинов как бомбоносцев развитие самолетов-бомбардировщиков относительно долго сдерживалось. Бросание бомб рассматривалось как попутная задача самолетов-разведчиков.

В этом смысле даже образование «Почтового отделения в Остенде» (ВАО), не принципиально. Первые бомбардировочные эскадры германских ВВС были в истории воздушной войны прежде всего не авиационными союзами бомбардировщиков, но некими элитными подразделениями, которым было поставлено задание, служить в качестве резерва высшего руководства. В ВАО насчитывалось 36 самолетов в шести отрядах, и они применялись для многообразных задач, в том числе и для бомбардировки. Основными задачами для них были: усилить стрельбу тяжелой артиллерии, нанося удары по недоступным для нее целям, препятствовать воздушному прорыву противника и проводить в глубоком тылу собственные боевые задачи, связанные прежде всего со стратегической разведкой. Таким образом, это были многоцелевые подразделения.

Также с британской стороны производились воздушные бомбовые атаки против ангаров воздушных судов в Кельне и Дюссельдорфе. Гораздо лучше соответствовали требованиям бомбардировочного нападения созданные в 1913 г. в России И.И. Сикорским большие самолеты «Илья Муромец». Но в 1914 г. они еще не участвовали в боевых действиях. Бомбардировочной деятельностью занимались другие самолеты. Летчики 28-го русского авиаотряда совместно с летчиками гренадерского авиаотряда произвели удачный воздушный налет на станцию Виткеман и германский аэродром. Было сброшено 39 авиабомб, уничтожен ангар с самолетами и вызваны большие пожары. Перед штурмом крепости Перемышль русские летчики сбросили на позиции германских защитников крепости 200 бомб.

На протяжении всей борьбы за Перемышль, особенно в период его блокады, русская авиация играла весьма важную роль. Она систематически вела наблюдение за гарнизоном крепости, бомбардировала укрепления и другие важные объекты, а также корректировала огонь артиллерии. Русские военные опередили всех остальных участников боевых действий еще и в активном применение аэрофотографирования[69]69
  Британская разведывательная авиация в 1914 г. за время боевых действий сделала 40 аэрофотоснимков.


[Закрыть].

Воздушное фотографирование Перемышля, его крепостных и полевых укреплений велось систематически. Аэрофотоснимки развертывались в планы, на основании которых артиллеристы вычисляли данные, необходимые для ведения точного огня. Степень точности артиллерийского огня проверялась по аэрофотоснимкам после каждой стрельбы, и при необходимости вносились соответствующие поправки в расчеты артиллеристов. Аэрофотоснимки применялись также для постановки задач на бомбометание и для контроля их выполнения.

В случае осады Перемышля воздушная разведка оказалась единственным средством, при помощи которого были выяснены все объекты обороны крепости, а также попытки австрийцев деблокировать гарнизон крепости вылазками изнутри и ударами извне, что позволяло командованию русских принимать соответствующие и своевременные меры. Таким образом, в истории военного искусства борьба за Перемышль является первым примером активного участия авиации в осаде крупного населенного пункта, а также применения эшелонированной бомбардировки.

С самого начала войны в русской армии широко использовался опыт корректирования огня артиллерии с привязных аэростатов. Теоретический спор, который велся до начала войны между Генеральным штабом русской армии и Главным инженерным управлением о целесообразности применения в военных действиях змейковых аэростатов, разрешился довольно быстро. Оказалось, что аэроплан не в состоянии полностью взять на себя боевую работу привязного аэростата. За аэростатами еще долго удерживалась задача ближней разведки, общее отыскание целей и пристрелка. Довольно быстро возникла и совместная работа привязных аэростатов с аэропланами. Аэростат, подолгу вися в воздухе, позволял, в отличие от аэроплана, непрерывно наблюдать за полем сражения. Наконец, очень большое значение имела хорошо налаженная постоянная телефонная связь между наблюдателями, находящимися на аэростате и артиллеристами. Видимость с аэростата достигала 10–12 км. Змейковый аэростат часто одним своим присутствием деморализовывал противника.

Из воспоминаний участника войны Шабашева: «Аэростат невольно казался глазом, все видящим, от которого ничто не может скрыться. Следствием этого нередко являлось: артиллерия противника во время нахождения аэростата в воздухе во избежание ее обнаружения не открывала огня, усиленно стреляя лишь в то время, когда аэростат приземлялся для смены наблюдателей; всякое передвижение обозов и войск, расположенных ближе к нашим позициям, днем останавливалось, и таковые передвижения производились под прикрытием ночной темноты, вне наблюдения аэростата».

Несмотря на очень ограниченные возможности русской авиации, роль ее в боевых действиях 1914 г. оказалась весьма заметной. За весь период кампании 1914 г. русская авиация произвела 3229 боевых вылетов.

С вооружением аэропланов пулеметами русская авиация наряду с выполнением задач воздушной разведки начала успешно противодействовать воздушной разведке германских и австро-венгерских войск. Так, летчики 20-го корпусного авиаотряда уже в декабре 1914 г. систематически патрулировали над своими войсками, не допуская в район их расположения разведывательные аэропланы противника.

Однако, несмотря на это, русская авиационная техника значительно уступала темпам развития количества и качества авиационной техники двух основных соперников – Франции и Германии. В общем же в первые месяцы войны авиационная техника воюющих держав была еще очень несовершенной и малочисленной для того, чтобы оказывать действительно сильное влияние на ход боевых действий.

Однако будущее уже начинало грезиться военным умам.

Фош: «Наступление, оснащенное всеми… средствами, не будет, как и во времена Наполеона, знать позиционной войны. Оно вновь приобретет подвижность, которую оно утратило из-за худосочия, из-за своего бессилия перед препятствиями… темп развития войны зависит от имеющихся налицо машин и материальной части. Человек, каким бы доблестным он ни был, не может один его изменить. Без… техники он совершенно бессилен. А так как количество… техники все время увеличивается, то одна из первых задач бойца в армии заключается в том, чтобы одухотворять, обслуживать эту технику.

Таковы были уроки войны уже к концу 1914 г. Чего только нельзя ожидать в войнах будущего от успехов авиации и развития химической войны…»

И это написал тот самый Фош, который еще совсем недавно говорил об авиации: «Это хороший спорт. Но для армии самолет ни к чему».

Таким образом, уже первые месяцы войны в корне изменили отношение военных к авиации. Теперь они вдруг поняли, как хорошо наблюдать сверху за разворотом событий, а иногда и вмешиваться в них. Именно под этим знаком прошла кампания 1914 г. И теперь недалек уже тот день, когда у летчика возникнет желание не только кидать гранаты в наземные цели, но и стрелять в походные колонны из пулемета, а у командующего – руководить боем по радиопередатчику, наблюдая за ходом сражения с борта самолета.

Недаром русский летчик Н. Попов сказал в 1914 году: «Если бы в сражении при Ватерлоо у Наполеона был хотя бы один летчик, Наполеон непременно выиграл бы».

1915 год «Отделение голубиной почты»

 
Воздушный путь свободен мой;
Воздушный конь меня не сбросит,
Пока мотора силен вой
И винт упорно воздух косит.
Над пропастью полуверсты
Слежу неутомимым взором
За неоглядным, с высоты,
Географическим узором.
Стальные жилы дальних рек
Блестят в отрезах желтых пашен.
Я мимолетный свой набег
Стремлю к массивам вражьих башен.
На ясном зареве небес
Поет шрапнель, взрываясь бурно…
Как невелик отсюда лес!
Как цитадель миниатюрна!
Недвижны кажутся отсель
Полков щетинистые ромбы,
И в них – войны живую цель,
Я, метясь, сбрасываю бомбы.
Германских пуль унылый свист
Меня нащупывает жадно.
Но смерклось: резкий воздух мглист;
Я жив, и ухожу обратно.
Лечу за флагом боевым
И на лугу ночном, на русском,
Домой, к огням сторожевым
Сойду планирующим спуском.
 

A.C. Грин. «Военный летчик» (1914)

В кампанию 1914 г. Германия не смогла осуществить своих планов. Против всяких ожиданий ей пришлось едва ли не дольше воевать с Бельгией, чем она намеревалась воевать с Францией. Расчет германского генерального штаба на блицкриг не оправдался, война приняла затяжной характер.

Россия успешно выполнила союзнические обязательства, русские армии, выручая Францию, отвлекли на себя кадровые корпуса германской армии и ее лучшие авиационные силы. Однако осуществить свои собственные планы России также не удалось.

Англия втянулась в войну гораздо серьезнее, чем предполагала изначально. Ее стратеги недооценили возможности летательных средств, сводящих практически на нет все прелести островного положения. Британцам пришлось срочно заниматься развитием и совершенствованием собственных воздушных сил.

Франция успешно выдержала первый натиск. И показала зубы.

На кампанию 1915 г. Германия изменила установку. Она поставила себе стратегическую цель – вывести из войны Россию, а затем, используя ее ресурсы, довести до победного конца войну против Англии и Франции. Главный удар по России австро-германское командование предполагало осуществить в виде грандиозного охвата обоих флангов русского фронта с целью окружения и разгрома всех сил русских. Для этого планировалось наступление по сходящимся направлениям: германцев – из Восточной Пруссии и австро-венгров из района Карпат.

В соответствии с решением нанести главный удар по России, на Западноевропейском театре германский штаб предполагал ограничиться стратегической обороной.

Русское командование со своей стороны также планировало нанесение двух одновременных ударов: войсками Северо-Западного фронта – по Германии, войсками Юго-Западного – по Австро-Венгрии. Главные усилия направлялись на Берлин, в качестве ближайшей задачи выдвигалось овладение Восточной Пруссией.

Осведомленное о русских планах, германское командование создает ударные группировки в Восточной Пруссии и на Карпатах.

Англия и Франция, задавшись целью накопления людских и материальных резервов, решили обороняться. «Мы предоставили Россию ее судьбе» (Ллойд Джордж).

Таким образом, центр тяжести кампании 1915 г. переместился на Восточноевропейский театр.

Теперь, в условиях установившейся позиционной войны, с обеих сторон главной задачей стало решение проблемы прорыва фронта, и, соответственно, перед воздушными силами на первый план выступала тактическая, ближняя разведка. Главными задачами летчиков стали теперь: наблюдение фронта, обнаружение артбатарей, депо, складов амуниции и боеприпасов, фронтовых сообщений и передвижений в прифронтовом тылу. Марнская битва и осада Перемышля доказали высокую эффективность авиации в такого рода делах.

С другой стороны, наземные войска стали перемещаться гораздо быстрее, начинали лучше маскироваться и приноравливаться к местности. Теперь благодаря простому визуальному наблюдению даже с близкого расстояния нельзя было более обеспечивать точности разведданных. В результате потребовалось создать для воздушных наблюдателей специальные фотокамеры. До сих пор применявшиеся единично приборы с 25-см фокусным расстоянием, которыми снимали вручную наискось, в 1915 г. стали заменять на более тяжелые аппараты с 50– и 70-см фокусным расстоянием, которые фотографировали перпендикулярно вниз, позволяя делать снимки с большой высоты и тем самым успешно уклоняться от все совершенствующейся зенитной артиллерии[70]70
  Русские авиаразведчики с начала этого года были снабжены полуавтоматическим фотоаппаратом системы Потте, рассчитанным на 50 фотоснимков и позволявшим четко фотографировать отдаленные предметы в масштабе 100 м в 1 см.


[Закрыть].

Также все более важное значение обретала работа аэроплана с артиллерией; разведка укрытых или закопанных батарей противника и корректировка стрельбы собственной артиллерии. Теперь привязные аэростаты из-за ограниченных высоты и угла наблюдения становились все более недостаточным средством корректирования артогня и наблюдения за линией фронта.

Возросло значение и ударной силы авиации, возможности наносить бомбовые удары по стратегическим объектам и местам скопления войск, недоступным артиллерии. Из новых условий ведения воздушной войны с неизбежностью вытекали высокие требования и к производству самолетов. В Германии из-за первоначального ориентирования на блицкриг возникло большое отставание в военно-воздушной промышленности, что вынуждало форсировать развитие производства. В России и Англии строительство аэропланов очень тормозилось отсутствием собственных авиамоторов[71]71
  С начала 1915 г. французское правительство, озабоченное прежде всего созданием собственного мощного воздушного флота, распорядилось отменить выданное рапсе разрешение на ввоз в Россию авиадвигателей «Сальмсон».


[Закрыть].

Пока лучше всего дело по производству и организации воздушных сил обстояло во Франции. Революционным оказалось решение французских военных, созревшее на рубеже 1914–1915 гг., создавать вместо прежних многоцелевых аппаратов машины, предназначенные для конкретных целей и соответственно с этим разрабатывать их конструкцию и вооружение. Исходя из этого французы первыми стали создавать тип аппарата, специализирующегося прежде всего на уничтожении воздушного противника – истребителя[72]72
  В этом году создаются два первых истребительных авиаотряда и в русской армии. Один для защиты Варшавы, другой – царской Ставки.


[Закрыть].

Уже в октябре прошлого года в ВВС Антанты были опробованы различные системы установки пулемета. Поначалу в чрезвычайно выигрышном положении оказались аппараты с толкающим винтом, позволявшие устанавливать пулемет на носу аэроплана. Именно с такой машины и был сбит первый германский самолет в октябре 1914 г. Однако эти машины оказались совершенно незащищенными с хвостовой части. Кроме того, находящийся в передней кабине летнаб почти неизбежно погибал при достаточно часто случавшемся капотировании[73]73
  Однажды летнаб даже был задушен в результате захвата винтом его шарфа.


[Закрыть].

Тогда отдали предпочтение установке пулемета на аппаратах с тянущим винтом на подвижной турели, перенеся место летнаба в заднюю кабину.[74]74
  В России большинство летчиков все еще продолжало летать на «Фарманах». Когда в начале 1915 г. ГВТУ попросило начальников авиаотрядов указать «случаи и результаты применения на некоторых аэропланах пулеметов и маузеров», то один из командиров авиационного отряда ответил: «Пулеметы на войне не применялись (хотя были установлены) ввиду невозможности запять выгодное маневренное положение. Маузеры не применялись (выбрасывание гильз не дает уверенности при ветре сзади), желательно нечто вроде ружья Льюиса».
  Впрочем, пулеметы «Максим» все же использовались, для облегчения у них срезали половину кожуха. Однако использовались они в начале войны в России только для вооружения тяжелых самолетов «Илья Муромец».
  Вначале на них устанавливались пулеметы «Максим», затем «Льюис» калибром 7,62 мм, имевшие скорострельность около 400 выстрелов в минуту. На верху фюзеляжа, между плоскостями, располагались два пулемета, стрелявшие вперед, в боковых окнах по одному пулемету, которые стреляли в стороны под углом около 60°. Один пулемет помещался в нижнем люкс стрелка и, наконец, на хвосте самолета устанавливалась задняя пулеметная точка, которую летчики называли «вороньим гнездом».


[Закрыть] Однако из-за свойственного проволочным растяжкам аэроплана перенапряжения пришлось впоследствии отказаться и от подвижных пулеметных установок и связывать вооружение неподвижно с носом аппарата.

В первом удачном французском истребителе, биплане «Ньюпор-11-Бебе», пулемет устанавливался на верхней несущей плоскости и стрелял поверх омета винта. Это вооружение не оправдало себя из-за его сложного обслуживания в воздушном бою[75]75
  Стрельба поверх винта из пулеметов новейших систем крайне затрудняла летчиков, даже несмотря на то, что гашетка находилась на рукоятке управления. Как только расходовались имевшиеся в магазине пулемета «Льюис» 47 патронов, надо было, наклон и в пулемет, сменить диск. Все это приходилось проделывать одной рукой, что затрудняло маневрирование самолетом и давало явное преимущество противнику.


[Закрыть]. У улучшенного истребителя «Моран-Солнье», тип N или L, пулемет был закреплен неподвижно параллельно оси мотора, так что пилот целился всем самолетом[76]76
  В этом году в России был создан самолет-истребитель (РБВЗ-16), вооруженный двумя пулеметами, из которых один синхронный.


[Закрыть]. Он стрелял через омет винта. Чтобы избежать повреждения лопастей пропеллера, их с февраля этого года укрепляли с внутренней стороны стальными скобами, которые перехватывали и отклоняли относительно мягкие медные пули (изобретение Гарро]. Правда, при этом, хотя и незначительно, терялась работа мотора и около 30 % пуль.

В результате всех этих нововведений на рубеже 1914–1915 гг. со стороны Антанты на фронт стали поступать новые образцы аэропланов, и испытывающие недостаток в вооружении германские машины несли тяжелые потери. Немецкое руководство вынуждено было полностью отказываться от дальней разведки, а ближняя и артиллерийская разведка осуществлялись только при особенно острой необходимости.

Впервые в войне было установлено полное воздушное превосходство одной стороны. Германские воздушные силы в первые месяцы этого года на Западноевропейском театре военных действий выпали почти полностью. Германское руководство частично старалось компенсировать недостатки вооружения благодаря улучшению технических свойств и снаряжения своих машин. В связи с этим все имеющиеся в Германии самолеты были поделены на различные типы, обозначаемые заглавными латинскими буквами:

А – двухместный моноплан без вооружения;

В – двухместный биплан без вооружения;

С – двухместный биплан с вооружением.

Было принято решение постепенно в течение года все самолеты типов А и В переводить в разряд учебных и вытеснять их с фронтов самолетами типа С. Однако этого оказалось недостаточно. Германским конструкторам и авиаторам пришлось предпринять более энергичные усилия в воздушной деятельности, дабы преодолеть британо-французское превосходство в воздухе.

Инспекция летных войск в Германии, обсуждая возможности роста продуктивности авиапромышленности на заседании в военном министерстве, предлагала в корне изменить научную мобилизацию авиастроения. Промышленность, со своей стороны, требовала твердого заказа на длительное время, обеспечения квалифицированными рабочими, финансовой поддержки и бесперебойной поставки сырья и материалов, что в условиях тотальной морской блокады было не так-то просто осуществить. Сами заинтересованные в прибылях авиапредприятия переходили на многосменную систему и эксплуатировали рабочих – как говорилось в одном меморандуме – «до предела возможностей». Военное министерство со своей стороны тоже делало все возможное, прежде всего обеспечивая твердый государственный заказ, по крайней мере на три месяца.

Несмотря на все эти экстраординарные усилия, производство продукции увеличилось ненамного. В здании рейхстага в течение года постоянно проводились совместные встречи представителей военного управления, гражданской власти, рейхстага и авиапромышленности. Авиапромышленность ультимативно требовала выдачи большого кредита в виде задатка на будущие поставки, увеличения заказа, дальнейшего направления людей и материалов. В секретном меморандуме есть следующая запись: «со стороны всех органов власти и народных представителей была выказана направленная к общей цели поддержка, особенно поставили на вид необходимость поощрения выдающихся успехов».

В военном министерстве был создан специальный центр, принимавший все пожелания авиапромышленников с целью их наиболее адекватного и своевременного обеспечения. Он состоял из высоких чинов офицеров-летчиков, членов рейхстага и служащих управления. Авиапромышленность наконец стала получать вместо небольших серий от 6 до 12, как практиковалось до сих пор, заказ сразу на сотни самолетов. Причем государство взяло на себя обязательство заботиться о предоплате заказа и незамедлительной оплате готовой продукции. Военным поставщикам были даны указания не затягивать поставки посредством переговоров о ценах, дабы обеспечить промышленности «достаточную выгоду». Как это было выражено в уже упомянутом меморандуме: «Деньги государства, отпускавшиеся в мирное время для этой цели в незначительной массе, оказались отныне практически неограниченными».

Высокие прибыли, которые достигались в авиапромышленности таким путем, побуждали большие концерны – особенно Сименс и АЕГ – бросить на строительство аэропланов все силы. Благодаря их и без того ведущей роли в системе военного хозяйства они быстро выиграли значительное положение и в авиапромышленности. Сверх того военное министерство, помимо увеличения продуктивности существующих заводов, поощряло строительство новых заводов по производству аэропланов.

Следующим шагом военные стали требовать от авиапромышленников наряду с повышением производительности существенного улучшения качества самолетов и ставили в зависимость от этого повышение заказа. Причем военный аппарат предпочитал отдавать заказ таким фирмам, которые перестраивали себя на серийное производство. Такие гиганты освобождались от ремонтной деятельности. Но в то же время поддерживались и маленькие фирмы как лаборатории, разрабатывавшие модели, соответствующие требованиям времени.

Кроме этого, ввиду неожиданной поначалу большой убыли летчиков, теперь главным требованием к совершенствованию конструкций аэропланов стало уменьшение рисков. В связи с этим военное снабжение брало на себя обязательства поддерживать так называемую полноту заказа. Такая полнота заказа состояла в строительстве учебных самолетов, а также в лицензионном строительстве. Столь тесная взаимосвязь между военными и промышленностью способствовала тому, что на авиазаводах были специально созданы заводские школы по обучению военных пилотов. Военное ведомство осуществляло лишь надзор за этим образованием.

Важнейшим следствием такого взаимодействия было еще и то, что производство аэропланов в Германии в 1915 г. действительно значительно возросло и качество их улучшилось[77]77
  Германия построила в 1915 г. – 4532 самолета.


[Закрыть]. Устаревшие аппараты 1914 г., так называемые А и В типы были в течение 1915 г. изъяты с фронтов и заменены новыми едиными аэропланами типа С. Они были снабжены 160-сильными моторами, достигали высоты 3000 м и располагали грузоподъемностью, позволявшей брать аэрокамеру, радиоприемник и вооружение. В двухместном аппарате типа С наблюдатель и пилот поменялись местами. Теперь наблюдатель, сидящий сзади пилота, был в состоянии применять фотокамеру вертикально и отражать воздушного противника при помощи турельного пулемета.

Хотя часть самолетов типа В все еще в начале этого года продолжала специализироваться на артиллерийской разведке и в каждой армии еще оставался в распоряжении отряд из 4-х таких машин, руководство воздушных сил неуклонно вело дело к полной унификации воздушного оружия. Это позволило германскому руководству в противоположность к фактическому состоянию, требовавшему в затянувшейся позиционной войне добиваться еще более тесного взаимодействия между воздушными силами и наземными войсками, перейти к развитию специальных аппаратов и разработке соответствующей тактики, позволяющей прибегнуть почти исключительно к глубокому бомбардированию незащищенных селений противника. Именно с начала 1915 г. в Германии стали выпускать аэропланы, специально предназначенные для бомбардирования[78]78
  В начале этого года граф Цеппелин заявил, что если авиация будет развиваться такими темпами, то его дирижабли очень скоро станут ненужными.


[Закрыть]. В этом году было выпущено 185 таких аэропланов.

С авиабомбами в Германии дело обстояло лучше, чем у союзников. В начале 1915 г. в штаб русского верховного главнокомандования стали поступать сведения о германских авиабомбах, дающих большое количество осколков. Такие бомбы имели в головке длинный наконечник и взрывались над землей. Осколками, разлетавшимися над самой землей, они буквально косили траву и поражали все живое, встречающееся на пути.

Тогда же командующий ЭВК Шидловский доносил в Ставку: «Наши бомбы, насколько позволил судить опыт последних бомбометаний, имея значительные фугасные свойства, почти не дают осколков… ходатайствую о присылке для опыта бомб с зарядами в 10, 15, 25 пудов тротила в бомбе, не менее двух снарядов каждого типа». Шидловский настаивал на необходимости «снабжения воздушной эскадры снарядами, дающими большое количество осколков». Поступали подобные требования и из других авиачастей. В результате в России под давлением фронта ГВТУ приступило к срочной разработке специальных авиационных бомб фугасного и осколочного типа.

Много вопросов было предъявлено в первые месяцы войны и к принципам организации воздушных сил. Наиболее рациональное их построение исследовалось военными в течение всего 1915 г. На основе всеобщих тенденций развития этот процесс во всех странах был примерно одинаков.

В связи с установившейся позиционной войной события на фронтах в 1915 г. имели не такую плотность, как в предыдущие пять месяцев. Частыми были затишья, особенно на Западноевропейском театре военных действий, имевшем в этом году второстепенное значение.