Текст книги "Попаданец в Содружество (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Обращайтесь, боец.

– Вроде нас завтра отправляют? Хочу увольнительную в город получить. Как мне это сделать?

– Вот наглый, увольнительная ему, – усмехнулся Лобанов. – Боец, в роту бегом марш.

Козырнув, я развернулся и побежал в сторону плаца, где у роты перед обедом проходила по плану строевая. Мои слова предназначались не Лобанову, а сержанту Васюку, писарю при штабе. Ходил слушок, что тот вполне мог достать увольнительную. Тем более за мной никаких грехов не было. А вот когда обед был, я уже заканчивал, отметил что сержант Васюк, маякнул мне, намекая на разговор. Так что, выходя из здания столовой, пошёл не как все, нам дали полчаса на послеобеденный отдых, а свернул за угол, следом за сержантом. Отойдя к курилке, даже за неё, та не пуста, тот повернулся и сказал:

– Чирик, и будет тебе сегодня увольнительная. На четыре часа. Покупатели из частей уже прибывают, времени больше нет.

– Мне хватит. Получу увольнительную, червонец твой.

– Хорошо.

Тот направился в штаб, я кстати отметил, что Лобанов со стороны за нами приглядывает, а я к составу роты, что устроились в тени, тоже рядом присел, облокотившись спиной о стену здания. Многие бойцы уже спали, как вырубило. Причём, мы за здание столовой ушли, офицеры не любят таких отдыхающих и праздношатающихся солдат. Даже не успел прийти наш ротный, поднять, дальше вроде марш-бросок с полной выкладкой до вечера, когда Васюк вернулся, и показал сначала увольнительную прапору, тот не возражал, потом мне передал. А червонец скользнул незаметно в его руку. Вот и все дела. Так что я поспешил в казарму, привёл себя в порядок, и на выход, к воротам, к которым я подошёл в сопровождении трёх сержантов, включая Лобанова. Те тоже увольнительные имели. Впрочем, даже рад, они машину нашли, на которой доехали до окраин, а в городе наши пути разошлись. Всё дело в том, что кач идёт, на данный момент уже шестьдесят пять килограмм имею, а занято едва на шесть кило. Это две банки с тушёнкой, добыл ещё в поезде у старшины, и сразу убрал, как накачалось, в столовой по куску хлеба незаметно, но прибираю, три десятка уже скопилось, потом все мои документы, средства гигиены, я уже бриться начал, ранее пушок был, ну и сто тринадцать патронов к «калашу», «пятёрка» была. А хапнул из цинка незаметно, на стрельбище. Отметив, что гильзы не пересчитают, а лопатами сгребают в ящики и куда-то увозят. Больше не рисковал так, следят за нами. Это всё что имел. Из денег, червонец ушёл, а остальное я не тратил, было девять рублей, плюс за два месяца выдавали оплату срочника, а это три рубля и восемьдесят копеек в месяц. По сути семь с половиной рублей, всего шестнадцать с мелочью имею, но хотелось бы закупиться перед тем, как отправиться на чужие земли. Да хотя бы сладким, у молодых бойцов это самая страсть, сладкое получить, и бабу найти.

На рынок я не пошёл, а ушёл в частный район, где подходил к оградам, вежливо приветствовал, и узнавал, не нужно ли где на хозяйстве поработать? Сначала старик был, помог ему перекидать дрова в сарай. Купленные дрова-то. Сам тот с трудом ходил, в спину ступило. Пообщались, сообщил, что завтра отбываю на территорию Афганистана, хочу сладкое прикупить. Нет ли у того варенья? А дед был фронтовиком, воевал в Великую Отечественную, награды имеет, орден Отечественной войны второй степени на пиджаке носил. Так тот мне вынес мешочек сухофруктов, килограмм пять, в основном изюм и курага, а также три банки с персиковым вареньем, и денег брать отказался. Правда, всё же продал мне неплохой медный котелок на четыре литра примерно. Английский, как тот сказал. С дужкой, подвешивать над костром. За три рубля отдал. Я незаметно прибрал в хранилище. Дальше начал поиски, и одна молодуха, тоже узбечка, предложила подработку. Передвинуть шкаф надо. Правда, когда зашли в дом, обняла. Ну понятно что было ей нужно, по шальным глазам понял, так что на час задержался. Ох и хорошо произвели время. Да там и горячих лепёшек выдала, пять штук, помыла котелок и налила шурпы доверху. Только сготовила. Варенья разного, я незаметно в хранилище убирал, сушёного мяса выдала несколько кусков, говядина, но главное отличное шерстяное одеяло, а также кусок брезента. И за многое я честно платил. Да вся наличка ушла. Правда, меня прогнали, скоро дети с речки вернутся, не хотела чтобы те меня застукали. В хранилище осталось свободным восемь килограмм, так что продолжил, есть куда убирать добытое. Ну а то что было, я изменой не считал. Более того, произошло кое-что такое, что заставило меня сильно задуматься. Вот так искал подработку, а быстро нашёл у одной старушки, и размышлял.

Работы у старушки хватало, нужно в курятнике весь навоз собрать и вынести, очистить, а там, похоже, несколько лет не убрались, целые кучки. Эвересты. А в качестве оплаты шла неплохая польская туристическая палатка, от внука осталась. В горах незаменимая вещь, особенно ночами. Цвет, правда, оранжевый. Я осмотрел оплату, другой более интересной нет, вес девять килограмм, четырёхместная, вполне годиться в качестве оплаты. Беру, целая, вполне неплохая палатка. Так что отложил ту, снова в тюк свернул, разделся донага, старушка штаны дранные выдала, сменная одежда, дальше активно работал лопатой, и бегал с двумя вёдрами, тачки у той не было, в сад, всё вываливал в одну кучу, на компост, навозу ещё перегнить нужно, под персиковые деверья позже та сама разнесёт. А времени мало, ещё и в часть нужно ввернуться, вот я и носился как угорелый. Ну знаете, это всё же получше марш-броска, что у нас бывали чуть ли не каждый день. Утром бег на десять километров, это обычное дело, налегке же. А марш-броски вообще жесть. Из нас к слову, мотострелков готовили. В общем, времени мало, вот и носился. И ведь успел, всё сделал, даже доски водой из колодца окатил, и помыл тряпицей, потом сам помылся у корыта, так что палатку честно заработал, по пути убрал, еле вошла. Пришлось достать мешочек с сухофруктами. Всё равно парням планировал отдать, меня не поймут, если с пустыми руками вернусь, так что было куда. Плюс, приметив кур, убрал одну что худее. Как раз ушла. В этом и причина моих размышлений, что уже больше часа не дают покоя.

Когда я получал у молодухи нужное, то та выдала двух связанных кур, отбежала, а я их убрал в хранилище. А потом в голову пришло, на черта сделал это? Тут лучше забить, общипать и тушки убрать. Достал, а те живые, я в шоке был. Этого не могло быть. Так что куриц не взял, вернул, не до них было. А у старушки, дважды ловил кота. Убирал и доставал. Живой. Полчаса в хранилище пробыл один раз, и никаких заметных следов пребывания в хранилище не было. Похоже, общий удар псионов всё же зацепил хранилище, а я только сейчас об этом узнал. Свежая еда, я про хлеб, что кусочками убирал, имелась, достал по очереди все и убрал. Свежие, не засохли, значит, стазис действует. Но живое хранилище принимать может. Чудеса. Поэтому ещё раз на пойманной курице проверил, но вскоре отпустил. Я не вор, у афганцев взять, ничего не дрогнет, а у своих, узбеков я своими считал, это против правил брать. Вот так и бежал, попутной машины не было, еле-еле успел, прошёл КПП и к казарме, по пути ещё две банки с вареньем достал, сладкое все любят. Так что когда рота с марш-броска вернулась, все потные, еле ноги переставляли, я отдохнувший ожидал в казарме, полы мыл, поступил в распоряжение дежурного по казарме. Так что после ужина, когда помылись и отдыхали, личное время было, форма сохла после стирки, наш главный заводила, которому до всего есть дело, рядовой Казанцев, он ещё претендовал на место комсорга к слову, спросил у меня:

– Антошин, а за какие такие заслуги ты увольнительную получил?

– Чирик писарю и получил на руки, – пожал я плечами.

Все замерли вокруг, а тёзка, Казанцев тоже Валера, медленно спросил:

– Ты хочешь сказать, что заплатил писарю и получил увольнительную?

– Ну да, при нас же обсуждали сержанты у курилки. Забыл?

– А-а-а, точно. А я не понял. Чёрт, я уж думал, ты на особиста работаешь, постукиваешь. Местные парни говорили, их можно вот так, по увольнительным вычислить. Им бывает дают.

– Ну да, бывает, – согласился я, заканчивая подшивать воротничок. – Я узнал у писаря. Покупатели уже прибыли, завтра распределение.

– Да это итак известно.

– Да? А известно, что нашу роту всю в Шестьдесят Шестую мотострелковую бригаду направляют? В Джелалабад.

– Нет, – медленно проговорил Казанцев, он кстати из Брянска. – Я про это не слышал.

Тут в казарму зашёл наш прапор, за ним семенил дежурный по казарме, младший сержант Гузеев.

– Антошин, быстро сюда, – велел дежурный, и я подбежал, в трусах и майке.

– Рядовой, ты в городе сегодня был? С сержантами? – спросил прапор.

– Так точно.

– С ними был?

– Нет, товарищ старший прапорщик, как машину покинули, разошлись, они вроде на базар, а я в частный район. Больше их не видел.

– А зачем тебе частные подворья? – заинтересовался прапор.

– Так денег нет, а парням что принести надо. Помогал одному старику дрова сложить. Фронтовик он, банку варенья дал. Потом старушке курятник от навоза очищал, сухофруктов и тоже варенья дала. Сладкого-то хочется.

– Угу, ясно.

Прапор развернулся и стремительным шагом покинул казарму, а Гузеев потёр бритый затылок, он вообще русак, на кавказца ничуть не похож, но мелкий и шустрый.

– М-да, – только и протянул тот, с интересом рассматривая меня. – Навоз значит носил?

– А что с парнями, товарищ младший сержант?

– Сами не знаем, в комендатуре сидят, что-то натворили. Вроде статья ждёт.

Развернувшись, тот двинул к каптёрке, а я вернулся к койке. Мы стали живо обсуждать, что это вообще было. Похоже, сержанты вляпались в какое-то дело. А так вскипятив воды в стеклянных банках, шесть нагревателей было, заварки нашли, всё в дело пошло, не только варенье, но и сухофрукты. Да, меня ругали, что спиртного не принёс, но другие наоборот защищали, мол, правильно сделал.

– Первая и последняя увольнительная, – воздохнул я.

– А что, в Афганистане увольнительных нет? – спросил Казанцев.

– Лобанов сказал, что не бывает. Кто тебя в чужой город отпустит? Самоволки только.

Вот так и легли спать. А с утра, до завтрака беготня, сдать оружие по описи, подсумки и магазины, я быстро отстрелялся. Нас оказывается, в часть повезут безоружными, на месте выдадут. Помню, читал неделю назад книгу «Живые и Мёртвые», там вышел отряд из окружения, оружие приказали сдать, и повезли в тыл, а там их танками давить немцы стали. Что-то мне это не нравиться. А то, что в учебке использовали, это учебное пособие. Ну да ладно. Уже после завтрака погрузка в машины. Я думал, построят, «покупатель» осмотрит, но нет, в машины загрузили, с вещами, да пересчитали перед этим. Вещмешки под ноги, и двинули к выезду. Я же ещё когда забирался в машину, удивился, увидев хмурого Лобанова, что лез следом.

– А вы чего, товарищ старший сержант? – спросил я у него.

Тот только щекой дёрнул и буркнул:

– Куда вы без меня? Пропадёте.

Мы же с парнями переглядывались, пока «Урал» двигаясь в колонне, покидал территорию учебки. Сержанты не раз говорили, что они тут службу закончат, не их дело моджахедов гонять, но видимо вчера хорошо повеселились, раз командование части их с нами, новобранцами, направило с новым назначением. Лезть в душу никто не стал, видно, что взводный не в настроении, сел на лавку у заднего борта, швырнув вещмешок на пол, и сидел, нахохолившись. Могло и прилететь от него, уже сто дней до приказа пошло, дембель. Правда, долго тот не сидел, а кликнул меня, я у кабины был:

– Антошин! Иди сюда. А вы подвиньтесь, дайте место бойцу.

Я приземлился рядом, вещи под ноги, а тот спросил:

– Что вчера ночью было? Это правда, ты восемь дембелей спать отправил?

– Сами полезли, – пожал я плечами.

Что было, то было. Ночью меня сдёрнули с койки, и потащили в каптёрку, а там другие старослужащие. Я так понял за Лобанова и двух других сержантов мстили, правда, до сих пор не знаю, что те натворили. Однако избиения не получилось. Я тут не только по программе обучения солдат-срочников тренировался, но и проводил свои специальные тренировочные комплексы и зарядку. Находил время, зачастую и ночью, поэтому моё тело очень хорошо натренировано, а я отличный боец-распашник. Так что просто навалял всем дембелям, старался без следов, и вернулся в постель, прихватив новую простыню из стопки, ту, в которой меня спеленали, в клочья порвал. И было их больше, одиннадцать, помниться мне.

– Угу, – кивнул Лобанов. – Кто-то настучал, тобой интересовались.

– Кто? Особисты? Или замполит?

– Сам не понял. Хмыри какие-то, может из разведки. Без понятия, раньше не видел. А спросить не успел, вон приказ в зубы и быстро собирайся.

– Надеюсь, сейчас им не до меня будет. А вас одного, или остальных сержантов тоже с нами?

– Тоже, – буркнул тот, и отвернулся от меня, глядя на пыльную дорогу и морду следующего за нами грузовика, тоже «Урал был. Интересно, что же они сделали? Перегаром не пахло точно.

Я возвращаться не стал, так и сидел рядом со взводным. Тут в кузове почти сорок парней набилось, переполненная машина, места едва хватало, но едем. Так и добрались до пункта сбора колоны, тут наливняки, разные грузы, и хорошая охрана, и с ними до заставы, и при пересечении границы, проходили досмотр. Да просто заглядывали в кузов, не везём ли чего опасного, когда меня окликнул молодой офицер, в камуфляжном комбинезоне «Берёзка», с автоматом, у которого подствольник был:

– Антошин? Кто тут рядовой Антошин?

– Это я… – поднял руку и замешкался, пытаясь определить звание неизвестного.

– Лейтенант Ромашин. С вещами из машины, вон та «шишига». Грузитесь, боец.

– Спецура, – сплюнул Лобанов, когда лейтенант отойдя, начал со старшим колонны мои документы искать. – Второй день у нас на базе крутился, запомнил его. Ищут спортсменов, крепких бойцов, из нашей роты двоих забрали, ты третьим будешь. Видимо недобор, вот и тебя решили прихватить.

Делать нечего, спрыгнул на пильную и утрамбованную землю, мне вещи подали, так что прощаясь, пожимая протянутые руки, я направился к указанной пыльной «шишиге». А жара уже такая стояла, в кузове сидели, потом обливались, все мокрые были. И река недалеко, но не искупаешься. На всех нас форма «хэбэ» была, полевая, образца шестьдесят девятого года, она уже почти вся пропиталась потом. Да и застиранная, за два месяца каждый день стирка, с утра сырую, потому как ни фига не сохнет, надеваем, и новый марш-бросок. Лейтенант догнал меня, как раз когда я к заднему борту подходил.

– Потеснитесь, у нас пополнение, – велел он тем, кто в кузове был.

Вот так я вещи подал, потом сам забрался. Да, знакомые лица есть, действительно двое из нашей роты, мы приветливо кивнули друг другу. Оба боксёры, насколько я помнил, мы из разных взводов. Места мало, в машине почти два десятка парней. Вещей ещё хватало, на них развалился и спал здоровый такой прапор, тоже при оружии, так что потеснились, а вскоре машина вклинилась в колонну и мы уже покатили по дорогам Афганистана. Я же гадал, что это было и куда меня? Неужели, простое избиение дембелей, на что, кстати, никаких претензий не было, на это повлияло? Вот так и ехали, подняли тент снизу, чтобы хоть как-то остужало это пекло, пыль стояла, дистанцию удерживали, вот и катили. Я кстати не сразу и понял что у лейтенанта не одна машина, а три, за нами следовало два армейских «ЗИЛ-130», не вездеходные. Там тоже были новобранцы из нашей учебки. Лобанов сказал спецура, ну возможно, узнаю по прибытию, но разве туда набирают обычный молодняк без серьёзной подготовки? Вот и я сомневаюсь. Об этом и размышлял. У нас в учебке и разведчиков тренировали, большая часть парней оттуда, но и из обычных рот были. Фляжка быстро опустела, мы заполняли перед выездом, да и напились, а я ещё и шесть литров залил в хранилище самотёком. А что, пять было свободно, от мешка сухофруктов и банков варенья что достал, плюс за ночь накачалось сколько-то, так что когда фляжки заполняли, залил. НЗ вода. А пить пока нельзя, пьёшь, только хуже делаешь, вот и терпели.

Надо сказать, прапор так и проспал до первой остановки у блокпоста, там в туалет бегали, оборудованные места были, ноги разминали. А встали на обед. Ближе к часу дня. Всё сухпай доставали, полевых кухонь тут не было. Нам в дорогу по два суточных сухпайка выдали, ещё на базе, вот я и достал с парнями, сидя в тени у машины, ветра нет, марево от жары, вот так и прямо холодное и ели, разогревать просто сил не было, эта жара убивала. А что вы хотите, конец июля. Главное вода тут была, пополнили запасы во фляжках, ну и дальше двинули. А на Кабул, с ночёвкой в одном селе, но добрались, наши три машины свернули на въезде, и встали у какого-то большого здания, где и началось оформление, выдавалось оружие и остальное. Так мы и узнали что попали в Сто Семьдесят Седьмой отряд специального назначения, и на данный момент отряд действует в Панджшерском ущелье. Даже мы слышали, какие там бои идут, в учебке слухи ходили. Вот чёрт. А пока мы оформлялись, документы делали, я получил «АКС-74», подствольник попросил, нас учили из него стрелять, подсумки, боезапас. Заодно выясняли, что где-то неделю мы тут пробудем и уже в подразделение. В Кабуле тылы отряда находились. А так, узнав адрес новой полевой почты, отправил первое письмо Анне, чтобы знал куда писать. Ну и дальше потянулась служба. Да тоже-самое обучение, но уже куда сложнее и много, очень серьёзные нагрузки.

Глава 10

Надо сказать, что у инструкторов, нами занимающихся, что старались подтянуть нас до своих стандартов, да тут год надо, а не неделю, были свои методики, и очень неплохие, так что осваивали. Снятие часовых, ходить тихим шагом, всякое разное. Минно-взрывное дело. Изучали разное спецоружие, включая бесшумное. Мне вот выдали «ПБ», пистолет Макарова бесшумный. В скрытой кобуре носил. Два ножа, их всегда имеют по два, ну и оснащение, стало куда круче. Вместо обычных на вид вещмешков, десантные ранцы, куда вместительнее. Всё лучшее и новое. Да, прибыл командир отряда в город. Вызвали вертушкой в Кабул на совещание, нас познакомили с ним, я из строя, испросил разрешения обратиться:

– Что вам, рядовой? – спросил тот.

Командир был хмур, отряд понёс потери, поэтому понятно, почему у него такое настроение.

– Носить РПС неудобно, особенно в бою. Опытные солдаты хвалят китайские «Чи Ком», разгрузочные жилеты. Разрешите себе сшить такой самостоятельно, для переноски магазинов и гранат к подствольному гранатомёту.

Тот помедлил несколько секунд, рассматривая меня, и кивнул:

– Добро.

Да, привычных «лифчиков» тут нет, есть подобие, в виде китайских разгрузочных жилетов, вот и хотел себе сшить такой. А как без разрешения носить? Однако, если командир разрешил, всё в моих руках. Мы уже пятый день как в Кабуле, тренировки проходят за окраиной, тут у военно-полевого лагеря мотострелковой дивизии, хороший тренировочный полигон, его и используем. И пополнение было из шестидесяти девяти бойцов. Пятеро отсеялись, из них трое с травмами. Очень нагрузки тяжелы. Да ещё двое инструкторов на меня взъелись, когда я их в учебном поединке по рукопашному бою валял как хотел, а те были в этом деле экспертами. Теперь постоянно занимаемся, и в спаррингах работаем. Они двое на меня одного. Хотел сделать вид что поддаюсь, но те это сразу заметили и велели не жульничать, работать по полной. Если по полной буду работать, тут одни трупы останутся. Я только приступил к шитью «лифчика», взял две системы РПС, часть отрезал и начал сшивать ремешки, наплечные ремни. Старшина, я в каптёрке у него сидел, всё поглядывал. Тут и зашёл к нам один из инструкторов, сержант Васильев, больше пяти лет служит в бригаде, из состава которой и создали наш отряд. Где-то около батальона по размеру. Сама бригада в Союзе осталась. Вот сержант и сказал:

– Так, Антошин, оставляешь все дела. Тебя включили в группу патрулирования. Будем изображать патруль комендачей. Обучение в изучении афганских жителей. Старший патруля, прапорщик Григорьев.

– Есть.

Отложив всё, вечером доделаю, немного осталось, я быстро собрался. Ремень автомата на плечо, и вот наш патруль из четырёх человек, двинул по улочкам Кабула, в старый район. Прапор ориентировался на местности, как будто родился тут, ну и пока шли, тот тихим голосом обучал. На что обратить внимание, что обычное дело и интереса нашего не стоит, как правильно носить местную одежду. Здорово обучал. Кстати, ещё шесть таких ложных патрулей в город ушло, там свои инструктора обучали схожему. Ближе к обеду я подал голос:

– Товарищ прапорщик, разрешите посетить рынок. Маршрут чтобы был там.

– Тебе зачем? Местных денег у тебя всё равно нет, а чеки вы ещё не получали. Да и афганцам они не особо нужны.

Что есть, то есть, военнослужащим советской армии не плотили денежное довольствие в Афганистане. А выдавали чеками, которые можно обналичить в Союзе в магазинах «Берёзка», ходят слухи что кто-то так на машину накопил, или тут в магазинах «Военторга».

– Не в этом дело, товарищ прапорщик. Четыре года назад у меня родители пропали в Афгане. Под Кандагаром.

– Ещё до ввода войск? – с интересом посмотрел тот на меня, остальные парни молчали.

– Да.

– Четыре года прошло, много. Кто такие?

– Врачи-добровольцы.

– А наши что говорят?

– Говорят, что по их сведеньям, они мертвы. В руки толпы попали.

– Если толпа, то да. Шансов найти живыми нет. А на рынке что хочешь?

– Найти самого уважаемого торговца и попросить найти их, может всё же есть шансы? Врачи всё-таки. Мне жена фотографию их общую прислала, лица хорошо видно.

– Хм, выкупить хочешь?

– Да.

– Это же дорого. У тебя деньги есть?

– Добуду. Цену назначит, сделаю. А нашим я не верю.

– Хм, из уважаемых торговцев, если только к Амар Шерифу обратиться. Это конечно не его круг интересов, но связи у него большие, в Кандагаре и окрестностях точно есть. Так, рынок нам не нужен, тут его сеть магазинов, нужен центральный, где у него рабочий кабинет. Идём.

Думаю, бурю в штабе отряда я подниму своими инициативами. Прапор доложит, обязан доложить. Мало того, что новобранец у них может стать неблагонадёжным, родители в Афгане сгинули, мало ли кто выйдет на меня и предложит сотрудничество, и родителей вернут, если живы, так ещё они об этом не знают. Такая спешка с моими переводами довела до этого. Ну теперь узнают. Вот так и дошли до нужного магазина. Да целый гипермаркет со множеством отделов. Торговец оказался вполне себе крупным. И что важно, вышедший к нам его помощник подтвердил, здесь он, у себя в офисе. Прапор ушёл к нему, оставив нас на улице, но чуть позже вернулся, за мной. Так что вошёл в кабинет, торговец оказался пожилым, да ему лет семьдесят. И вполне неплохо говорил по-русски.

– Роман, – кивнул тот на прапора. – Описал мне твою беду, юноша. Хочешь найти родителей, и вернуть домой. Достойный поступок. Я скажу своим людям, их начнут искать. Нужны их данные и фото.

Я тут же достал фотографию. С обратной стороны были написаны данные родителей, торговец забрал её, я поблагодарил того за помощь, и на этом всё, покинул помещения магазина и мы продолжили патрулирование. Я же не отвлекался. Урок не закончен, и два часа, пока не вернулись на базу, не заканчивался, нас толково и неплохо обучали. Чуть позже, ужин уже прошёл, сидя в каптёрке, заканчивал с «лифчиком», я размышлял, не о том, что пытаюсь принудительно инициировать Дар псиона. Да я на второй месяц после попадания, решил, а вдруг он всё же на месте? Шансы мизерные, но решил проверить. Уже сотня попыток было, около десяти тут, в Кабуле, и ничего, Дара нет, но я всё равно пытаюсь, мало ли? Да и времени это много не занимает. Нет, я размышлял понятно о родителях Валерия. Почему он в Афган добивался отправки, сходу не скажу. То ли мстить за родителей, а такое должны отслеживать соответствующие органы, то ли сам поискать хотел, как я это делал, но теперь уже не узнаешь. Теперь уже на меня по наследству перешли их поиски. Сделаю, чего уж там. Что по средствам, я действительно не видел особых проблем их добыть. Тут например ограбление банка, желательно не в Кабуле, чтобы на меня не подумали, и средства на руках. Впрочем, средства будут крупными, всё равно подумают. Значит, грабить нужно тех, кто не заявит. А моджахедов. Вот об этом всём и размышлял. Ну и какие выводы сделает командование, узнав, что я в этих краях не просто так? Да и тупой догадается, что за родителями приехал.

Я не ошибся, за следующие четыре дня, пока мы в Кабуле были, со мной трижды наш отрядный особист работал. Тот ещё жучара. Заодно проверил психологическую устойчивость, не рвану ли мстить или искать родных? Убедился, что разум твёрдый и последствия осознаю. Да ещё обещал поискать следы по своим каналам. Может и выгорит. Ну а так, нас молодых собрали, на машины, и повезли к месту дислокации отряда, кишлак Руха. И там раскидали по подразделениям. Я попал в группу лейтенанта Зверева. Не стоит думать, что мы сидели на базе и нас продолжали обучать, хотя учить нас и учить, нет, считается, что нужно закрепить уже изученное практикой, так что мы постоянно в движении были. Иногда уходили на три-четыре дня. В кишлаке стояли мотострелки, они держали оборону вокруг него, плюс артиллеристы и танкисты, а мы бегали вокруг и работая из засад, или выслеживая банды, уничтожали их. И надо сказать работы было много. Дня не было, чтобы без интенсивных перестрелок обходилось. Местный глава банд, Ахмад Шах Масуд, поклялся выбить нас за месяц и кидал своих людей в бой. К середине сентября, больше месяца активных боёв, только на моём личном счету больше сотни уничтоженных боевиков. Кстати, это отметили, я получил орден «Красной Звезды», в начале сентября наградили. То, что стрелок я исключительный, было замечено и принято к сведенью. Ага, мне «ПКМ» выдали заместо автомата. Пулемётчиком стал. Опыт рос, это видно, правильно опытные солдаты говорили, без практики никакая теория не поможет.

У меня у меня ещё на сорок два килограмма накачалось. С момента как очнулся в этом теле и запустил кач, уже сто один килограмм имею. В основном воду держал, тут без неё никуда. Да ещё проверенная вода должна быть. А с хорошей водой в Афганистане беда, мало источников. Так вот, трофеи время от времени попадали в руки, но места мало и я довольно избирательно подходил к подбору. Да и не всё незаметно к рукам можно прибрать. Кстати, не забываю допрашивать пленных и раненых, кто русский знает, по родителям официально, но ещё старался узнать, что у банды есть ценного и где оно. Я планирую вернуться в Союз обеспеченным. Так вот, добыл пистолет «Стечкина», четыре запасных магазина, запас патронов имею. Пистолет «Кольт», трофей с тела мёртвого советника. Явно из Штатов. Ну и пулемёт. «ПК» к сожалению, добыть не смог пока, зато «РПД» есть, три запасных банки и патронов россыпью около трёхсот. Шесть ручных гранат. Это всё. Говорю же места мало, качается. По мне так для начала неплохо. Это по оружию. Также имею полный набор афганской мужской одежды, обувь. Да с пленных добыл или мёртвых снял. Понемногу и набралось. Также камуфляж, горный, натовского образца, и отличные горные ботинки. С того же советника с которого «Кольт» снял, неплохой бинокль. Вот теперь точно по трофеям всё. Тем более я варенье ем, чай добыл отличный чёрный, люблю его пить с вареньем, по-тихому уходит, место появляется.

Так вот, почти середина сентября, в кишлаке находился, наша группа только что вернулась, замочил в корыте свою окровавленную форму. Да она залита ею была. Уже высохла, бой три часа назад проходил, и вот стирал с мылом. Сам, ну почти. На подворье где мы стояли, были афганские женщины и за небольшую сумму вполне могли постирать, что одна из женщин и делала. А я сидел в тени, потягивая морс, делаю его из варенья, и отслеживал. У меня запасной формы нет. Есть комбез «Берёзка», как раз в нём был, но и только. А бой был вообще неожиданный, по нему сейчас лейтенант докладывает. Мы засекли банду, два миномёта тащили, решили нас накрыть в кишлаке, место не очень для засады удобное, поэтому одна группа занимала высоту, дозорных пропустим и вдарим, а небольшая, под командованием прапора Игнатьева, с четырьмя бойцами, я среди них, двинула в обход, ударить с тыла. Пошли по узкому ущелью, где стены метров на сто вверх уходили, а ширина внизу и десяти метров не имела, дно песчаное, с валунами, а тут раз, лоб в лоб столкнулись с моджахедами. Те тоже по нему шли. Для бокового дозора многовато, два десятка, скорее всего усиленное охранение. В самой банде их почти две сотни, а нас едва три десятка, но дело привычное. Стрелять нельзя было, шуметь первым, выхватив ножи, я рванул вперёд. А так как я в дозоре был, впереди наших, первым и врубился в ряды душманов. Работал двумя ножа и быстро, молниеносно меняя цели. В общем, только крики и раздавались. Не успели моджахеды использовать оружие, да и вооружены в основном старыми английскими винтовками и редкими китайскими «АК». Основная группа не узнала что их охранение уничтожено и продолжало идти на засаду. Двадцать два тела, наши даже не успели принять участие, только добили подранков после меня. Мы успели занять позицию, и не дали отойти выжившим, когда наши сначала из гранатомётов и пулемётов накрыли, потом шквальным автоматным огнём. И мы с тыла добавили. Осмотрели, ворочая тела, оружие уничтожили, я оптику снял с «СВД», жаль пулей изувечена винтовка, хочу поставить прицел себе на пулемёт, целый тот, ну и так по мелочи. Набрал, в основном боезапас. Места для чего другого серьёзного не было, но копиться. И обыскивать вот так на виду нельзя, ещё объявят мародёром, но скопил пачку местных афгани, около полторы тысячи долларов, у одного в подсумках две пачки русских рублей нашёл, трёшки. Всего тысяча двести рублей, мотом большой золотой портсигар с каменьями, два богато украшенных камнями кинжала, и мешочек с необработанными изумрудами. Всё это на телах нашёл за полтора месяца боёв. Неплохо идёт.

Вот так вернулись на базу, стирка, я пулемёт чищу и воду попиваю, а тут окрик:

– Антошина, к командиру отряда.

Быстро собрав пулемёт, вставив короб и заправив ленту, и рванул в нужную сторону. Не смотря на то, что за длинным столом сидело ещё шестеро из нашей группы и прапор Игнатьев, оружие без присмотра я не оставлял. Отучили. Наши не все стояли в кишлаке, а рядом землянок нарыли, так оно безопаснее, однако меня перехватили по пути и отправили в нужную землянку. А там знакомый особист ждёт.

– Ну что Антошин, пляши. Для тебя радостная новость. Мать твою нашли, она действительно в одном из южных кишлаков находилась. Как врача используют, а моджахедов там госпиталь. Сейчас идут переговоры по обмену на несколько важных полевых командиров. Договорились уже, рабочие моменты обсуждают.