Текст книги "Ведун (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Последние два месяца я провёл в Африке. В Израиль я так и не попал, избежали всё же носатые моего налёта, хотя даже сейчас нахожусь от них не так и далеко. После Ватикана я почти сразу улетел в Африку. Рейс Рим-Каир. Из Каира на своей машине добрался до побережья, искал место подальше от поселений, вон, два месяца палатка на берегу стоит и ни одного местного я так и не видел. На море ходили всякие местные лоханки и большие суда, но далеко от берега, я особо не присматривался. Больше работал, да изредка купался. А море здесь просто замечательное. В прошлой жизни на Красном море не удалось побывать, а здесь решил исправить этот пробел. Решил уже в Каире. Просто из Рима ближайший рейс был именно в Египет, вот и улетел сюда.

Вспоминать, что произошло в подвалах Ватикана, я не любил. Не раскаивался, знал, что поступил как надо, правильно, по-мужски ответку обратно двинул, но не любил. Я ведь не такой и злой, но монахи реально заслужили то, что я сделал. Да и сам призыв занял с полчаса времени. Это прогнать демона не одна неделя уйдёт, а вот призвать легко. Тот привязку заметил, да и я почувствовал его внимание. В общем, оставив мёртвых монахов в подвале, забрал всё, что может пригодиться и уже в полной темноте отправил в аэропорт. Ах да, искупался ещё в питьевом фонтане во дворе дворцовой площади, смывая кровь. Всё равно никого не было. Ну а в аэропорту ближайший рейс, как я уже говорил, был в Каир. Все три старика умерли с теми же следами, что я им нанёс до призыва, да и монахи не имели никаких следов на теле. Это только в фильмах жертвенный нож и остальная чепуха. На жертвоприношение идёт не тело, душа. Такие шептуны как я становятся лучшими демонологами, демоны тоже животные, только разговаривать умеют и чуть умнее дельфинов. Хотя и среди них очень умные встречаются, но это из переродившихся злодеев-людей.

После жертвоприношения, убедившись, что привязка легла очень хорошо, я достаточно жёстко отметил границы действий демона. Покидать территорию Ватикана он не мог, а не то весь мир так приберёт под себя, но вот уже кто находился на территории, тот его законная добыча. Правда, редко он будет работать, не могут демоны находиться долго в нашем мире, максимум пару недель раз в полгода. Сама привязка была с отсрочкой, только через полгода демон сможет ею воспользоваться. До этого нет, сил не хватит, так что монахи, когда нашли своих в подвале, конечно, подняли вой по всему миру, я по радио слышал, обидели их бедненьких, но когда демон придёт в этот мир, думаю, мои детские шалости быстро подзабудут. Ах да. Радио. Мне удаётся слышать Союз, но что там могут сказать, цензура. Стало известно, что Генсеком стал некто Громыко. Не знал такого, но вот часто в эфире как ближайший помощник Генсека стал мелькать некто Машеров. Пётр.

Кстати, когда я покидал территорию Ватикана, то услышал, как кто-то сказал в ухо нежным девичьим голосом:

– Спасибо, Воин.

А ещё кто-то погладил по спине. Я не видел кто, даже истинным зрением, но подозреваю, что несколько сот лет назад кроме сильных одарённых здесь была особо жестоко умерщвлена юная, но сверхсильная природная колдунья. Не инициированная естественно. От жутких мук она превратилась в достаточно сильное приведение, раз я её не мог видеть, но похоже возможностей навредить как-то монахом у неё не было, и скорее всего те о её существовании даже не подозревали. Сначала я принял эти мысли за свои предположения, а потом понял, что всё так и было, девушка, прощаясь, поблагодарив меня тем касанием по спине, невольно передала свои воспоминания. Жутко. Когда те её воспоминания пронеслись перед моими глазами, у меня даже ноги ослабли, такой моральный удар я получил. Что же за звери жили в те времена, как так можно? Если до этого я где-то в глубине души мучился что убил монахов, после этого всё как отрезало. Я тогда чуть из аэропорта обратно не рванул, вендетту устраивать. То, что монахи другие и прошло сколько его знает лет меня не волновало, мстил не людям, а этой католической секте.

В общем, заглянул в Ватикан не зря, что не могло не радовать, ну а история с монахами, так фоном прошла. Я о ней постарался забыть и как ни странно очень быстро забыл, не возвращаясь мыслями к тому подвалу. Устроившись на берегу Красного моря, я принялся за порталы. Изредка, чтобы не замылился взгляд, прерывался и работал по другим проектам. Пока у меня было только два таких проект, самолёт и вертолёт.

Проведя предварительные расчёты, я понял, что сделать самолёт куда легче и проще. Им поначалу и занялся. Почти две недели расчётов, в потом опыты в мастерской. Пятнадцать дней назад я поднялся на истребителе в воздух. Что я скажу, восторг, другого эпитета у меня на тот момент не было, только матерный ещё. А как местные забеспокоились, здесь же в воздухе несколько десятков самолётов были подняты. Ещё бы, в небе самолёт видно, а ни один радар его не показывает. Наверное, думали, что русские что-то новое придумали, силуэт-то сразу узнали. Да и практические стрельбы я устроил. На безлюдный островок несколько заходов сделал, тренируясь. Кто-то удивится, умения вертолетчика, а здесь истребитель. Нет, тот лётчик истребителем не был, чистый вертолётчик. Пришлось подумать. Оказалось, в Египте была советская база, причём с аэродромом. Выяснить, кто самый лучший и прославленный военный лётчик и снять с него слепок труда не составило. Дальше думаю, объяснять не стоило. Кстати, снаряды к пушкам и ракеты самовосстанавливаемые. Если в других, настоящих самолётах боекомплект ограничен, то у меня он после отстрела возвращается. Как тот пятак, что не купи, а он всегда в кармане. Нет, снаряды взрываются, наносят увечья и повреждения, но спустя несколько секунд осколки исчезают, чтобы снова превратится в снаряд в боекомплекте моего истребителя, ну а то что он исчез с места подрыва кого волнует, раз увечья он уже нанёс? Вот такие дела. Истребитель меня откровенно порадовал, и я старался хотя бы через день летать по часу, практику нарабатывал. Тем более заряды накопителей тот тратил не так и много, нашёл я одну схему как эту проблему обойти. Тот сам подзаряжался в полёте. Я схему эту уже обкатал, вот и в вертолёт её внедрить планирую.

За месяц я, наконец, разобрался с порталом, модернизировал его, на что ещё ушла неделя, и вот уже как третью неделю открываю окна по координатам линейки Земля. Работал по списку. Уже восемь сотен миров проверил, из них в двенадцати были двухтысячные. В одном полное совпадение, как раз шесть лет с хвостиком прошло, но нет, в этом мире генерал в отставке Бор вообще не существовал. Я проверил архивы и узнал что старший лейтенант Бор погиб во время освобождения Украины, таранив бомбардировщик противника. Похож, но действительно не мой мир. Ничего, нужно только время и терпение, найду.

Закончив с рисунком плетениями на сегодня, уже треть нарисовал, я разогнулся и, убрав Книгу Мага в котомку, покинув палатку, нагишом направился к кромке воды. Палатка в десяти метрах стояла. В тени большой скалы. Первоначально в воду заходить неудобно было, сплошные камни, но после неоднократного использования амулета бытового применения погодников, все камни были перемолоты до стояния… песка, так что когда муть осела, у меня на берегу появился отличный пляж. Мне он нравился.

Покупавшись, почти полтора часа из воды не вылезал, вон за время своих купаний и отдыха на берегу до черноты загорел, я вернулся в мастерскую и продолжил эксперименты с окнами. До наступления темноты мне нужно было проверить десять окон, потом ещё немного поработаю с плетением вертолёта, зарисовывая его в Книгу Мага, и можно ложиться спать. Завтра меня ждал точно такой же день. Уже и привыкать стал.

В шестой раз окно вывело меня на современную Землю. Я теперь даже не заходил в него, прямо из окна выводил магоантенну и если есть связь, проверял что это за мир. Интернет особенно в этом помогал. Тут он был… Хм, время совпадало. На запрос я получил огромное количество ссылок с разными заголовками, но привлекала одна: «Жестокое убийство детей, внуком фронтовика. Кто ответит за это?»

Это был заголовок из самых ещё спокойных, встречались и по круче. Меня обвиняли в убийстве бритоголовых, как будто я не отморозков с собой прихватил, а херувимчиком. В общем, на меня выливалось столько грязи, что у меня сердце сжалось в недобрых предчувствиях.

– Деда, – тихо прошептал я, чувствуя как ресницы повлажнели. Если шла такая травля, значит и деду досталось, а он у меня старенький. Если с ним и бабушкой что случилось, мир вздрогнет в ужасе, уж я постараюсь.

Как бы то ни было, похоже, я нашёл свой родной мир и не знаю радоваться ли мне или печалится. Рефлексировать можно долго, но пара собираться. Не стоит тратить ни секунды.

Отметив нужные мне координаты, я их теперь до каждой циферки и буковки кода помнил, закрыл окно в свой мир и пробежался по мастерской. У меня здесь домовые по моему приказу многочисленные ящички сбили сверху донизу одной из стен. Маленькие и большие. Разные. С дверцами, но без замков, да и ручки были деревянные. Лишь петли были бронзовые, я наделал в лаборатории нужное количество, полдня только на них одних убил. Так вот, после того как они сделали эти ящички, я укрепил их магически, почти все экранировал изнутри специальной материей, чтобы лежавшие в соседних шкафчиках амулеты или артефакты, не пошли в разнос из-за не совместимости магии и теперь активно пользовался этими хранилищами. Пододвинув лестницу на колёсиках к нужному сектору, я поднялся под самый потолок, четыре метра до выложенного мраморной плиткой пола лететь и, открыв два соседних ящика, стал доставать амулеты и артефакты.

Набрав нужный запас, я быстро поужинал в столовой и, прихватив с пяток бутербродов, мне сделали в запас, выбежал наружу и стал сворачивать палатку. Высоко в небе шла пара истребителей, наши летели, «семнадцатые». В последнее время я постоянно играю в прятки с нашими лётчиками, египетскими, британскими и израильскими. Пока счёт в мою пользу, в первое время я просто уходил, пользуясь большей скоростью, но в последнее время устраивал учебные бои. Жаль всего трижды удалось это сделать. Правда другие лётчики не понимали, что это учебные бои и дрались как черти в аду. Правда до стрельбы не доходило, и я не стрелял и они. Шло, можно сказать, соревнование на лучшую боевую подготовку, крепость духа и возможности техники. Всех остальных я с некоторым напряжением, но делал, а вот наши, советские, на своих «МиГах», крыли меня во всём. Я сперва думал, что ошибся с донором умения летать, но нет, просто нужно нарабатывать практический опыт, которого хватало у советских лётчиков. Обычно в это время я поднимаю свой «МиГ» в воздух, но сегодня извините парни, можете меня не ждать. Всё, мои дела здесь закончены.

Как только палатка свернулась, я убрал её в котомку, после чего достав амулет перемещения Древних, внёс в него координаты, трижды перепроверил всё, после чего скользнул в режим тьмы и активировал. Амулет стал тянуть из меня Силу. Почти половину запасов маны потерял в режиме тьмы, но переход произошёл. Этот амулет мог забросить меня в любое место на планете, если я не внесу кроме кода мира координаты точки перемещения на самой планете. Когда я нашёл тот мир, то окно-портал открылось где-то на территории России, точно не скажу где. Из окна было видно широкое поле и колосившуюся позднюю пшеницу, уже жёлтую, снимать урожай пора. Время я знал точно, сейчас был две тысячи шестнадцатый год конец августа. Шесть лет назад, в десятом году, погибнув, я переместился в это своё новое тело. Сожаления не было, честно говоря, я вообще был всем доволен, но сейчас не о том. Амулет сработал как надо и перенёс меня в то самое поле. Передо мной бескрайними морями колосилась пшеница. Обернувшись, из окна-портала я видел только одну сторону, приметил вдали лесополосу на горизонте. А между ней и мной мелькали машины. Далеко, километрах в двух, но много. Видимо там была трасса, причём серьёзная, возможно даже федерального значения.

Посмотрев влево-вправо, я отметил, что справа сплошная пшеница до самого горизонта, а вот левее метрах в двухстах виден кустарник. Там или овраг или полевая дорога. Думаю и то и другое. В том месте, где я переместился, был идеальный круг подмятой пшеницы, размером в два метра, сойдя с него, стараясь не ломать пшеницу, я направился к кустарнику. Пшеницу не я сажал, почему я должен топтать чужой труд? Дед приучил беречь хлеб, при возможности я старался это делать.

С предположениями я не ошибся. Небольшой овражек, заросший кустами ивы, вился рядом с полевой дорогой. Та тоже крутилась, повторяя контуры овражка. Тот был неглубоким, с полтора метра, а где и метр. Выйдя на дорогу, я вызвал свой «Запор», сел за руль и, захлопнув дверцу, покатил в сторону шоссе. Трасса действительно оказалась недалеко, доехав до нее, я пропустил три фуры и, поднимая пыль, поднявшись по высокой обочине на дорогу, стал их догонять. Догнал быстро, а потом, пользуясь свободной трассой, пошёл на обгон. Первый же указатель прояснил ситуацию с моим местонахождением. Оказалось, что я только что пересёк черту границы, покинув Московскую область и въехав в Смоленскую. Притормозив, съехав на обочину чтобы пропустить три фуры, которые только что обогнал, я включил поворотник и, развернувшись, погнал обратно. Дальше указатели подсказывали куда ехать. Время местное было в принципе такое же, как и на Земле, которую я только что покинул. Тут шёл седьмой час вечера. Успею.

Гнал я на ста пятидесяти, иногда под горочку переходя на сто семьдесят. На крутых поворотах сбрасывал до девяносто, и такое бывало. Номеров на машине не было, гаишники пытались остановить, четырежды, но всё безрезультатно. Попытки догнать тоже не увенчались успехом, не смотря на быструю разрядку накопителя, скорости я не сбрасывал. Да и не собирался я тормозить, торопился.

– А это что удумали, черти? – пробормотал я.

В фарах машины у меня были встроены плетения наблюдения, правда, дальность невелика, всего километров на пять я видел трассу впереди, зато хорошо, поэтому видел, как дорогу перекрывают грузовиком. Ага, остановить решили, во чтобы-то ни стало, наверное, и сзади преследователи есть, как я упрусь в затор, сразу дорогу заблокируют. Шоссе здесь высоко поднято, видимо снегом задувает, вон посадки молодые, съехать можно, но очень опасно, можно перевернуться. Естественно меня это не остановило, за полкилометра до затора я юзом, поднимая пыль, скатился вниз со склона и, проехав небольшую пашню, здесь видимо урожай был снят и выехал на едва заметную тропинку у посадки. Между посадкой и дорогой было метров семьдесят, не больше. Втопив педаль газа в пол я проскочил мимо затора из машин. Менты на дороге размахивали руками на мой манёвр. Не слышал, но думаю, ругались. В это время в машину что-то прилетело, раз-другой и третий. Заряд накопителя сразу скакнул вниз.

– Вот уроды, стрелять вздумали?! – яростно заорал я, и ударил обеими ногами по педали тормоза, чуть не вбив её в пол.

Выскочив наружу с автоматом в руке, со стороны я напоминал боевика, разве что бородки не было, цифровой городской камуфляж, разгрузка, кепи, армейские ботинки, автомат в руке. Почти сразу я открыл огонь. По людям не стрелял, ещё чего, но машины начали пятнадцать дыры. Двое дэпэсников что бежали в мою сторону, просто упали в овраге. Сейчас они в мёртвой зоне, я их не достану, пусть не боятся. Другие попрыгали на противоположную обочину, тоже в мёртвой зоне, зато машины вот они, на виду. Сменив автомат на гранатомёт, я прицелился и выстрелил в «Форд» с эмблемами «ДПС» и работающими проблесковыми маячками. Вспухнув изнутри, разбрызгивая в разные стороны стёкла, даже одна дверца вылетела, а другие распахнулись, тот зачадил. Это я фугасом пальнул. Встав в приёмник следующую гранату, я выстрелил в «десятку» той же службы. Эта не загорелась, но вид стал плачевный, трудно узнаваемый. Снарядив третью гранату, выстрелил в «уазик» имеющий эмблему «ППС». Видимо на помощь пригнали. В четвёртую машину я стрелять не стал, водитель грузовика здесь не причём, а ремонт машины наверняка на него повесят, хватит и того что колёса расстрелял, да немного тент на трейлере попортил.

На этом обстрел из гранатомёта я закончил. Кстати, стрелок, кажется прапор пэпээсник, тоже откатился в мёртвую зону. Шустрый. Дав пару очередей по машинам, намекнув чтобы пока не вылезали, я вернулся в салон своего магоавтомобиля и, сменив накопитель, рванул дальше. Через пару километров был подъём на дорогу, так что, выехав на дорожное полотно, снова развил приличную скорость. Через пару километров ещё один «уазик» с мигалками встретился, гнал в сторону места расстрела, экипаж мою машину не сразу распознал, так что в зеркало заднего вида я видел, как тот заложил крутой поворот, даже встав на два колеса, и рванул за мной следом. Правда, быстро отстав. Я даже жалеть стал, что не поставил в «запор» рацию со сканером, вышел бы на полицейскую волну и спросил, есть потери или нет. Всё же старался не стрелять на поражение.

Дальше пришлось остановиться, что-то ментов в округе стало на удивление много, вертолёт здесь ещё в небе. В общем, поставив на машину амулет отвода глаз, я помчался дальше. Объехал три поста, где досматривали машины, и наконец, вот она, окраина Москвы. Въезжать в город я не стал, ни к чему. Повезло, что подъезжал с нужной стороны, вот он поворот, деревянный мост через небольшую речку и сосновый бор. Раньше здесь была охраняемая территория, но с падением Союза охрана была снята, и дома разных академиков, генералов и других высших чиновников и учёных остались представлены самим себе. Какие-то из них пустые не один год стоят, а в других жили, даже постоянно, как мой дед и бабушка. После того как их родная дочь выгнала из московской квартиры, по-другому я это скотство назвать не мог, они жили на даче. А что, отопление газовое, вода есть, всё есть. До магазина далеко, но ходили, да и бабушка в больнице ближайшей работала терапевтом. Сейчас-то она конечно на пенсии, но иногда принимает пациентов из соседей, запас медикаментов у нас в доме всегда был.

Обогнав какой-то рыдван, вроде старый «опель» восьмидесятых годов, я на повороте на территорию дачи пошёл юзом. Но всё же в ворота вписался. Раньше здесь будка охраны стояла, да ворота, но будку давно разобрали предприимчивые соседи, а ворота кто-то снял и унёс. Кто, до сих пор неизвестно, так как ни у одной из дач они не красуются. Пару поворотов по узким улочкам и вот я юзом останавливаюсь у ворот такой родной дачи, где прошло моё детство и юность. Выскочив из машины, машинально свернув её и убрав амулет в карман, я подскочил к воротам. На калитке висела новая ещё блестящая цепь, которую венчал замок. Перелететь через ворота мне не составило труда. В переносном смысле перелететь, здесь два моих роста было, но ничего по перекладинам поднялся, спрыгнул, и вот я во дворе. В глаза сразу бросилось запустение и высокая трава, дед скосил бы. После этого я рванул к дому. Заперто, на крыльце старый мусор, листва, веточки. Окна, покрытые пылью, бабушка бы не допустила. Подбежав к гаражу, я посмотрел щель, гараж, вмещающий две машины, да и стояло их всегда там две, был пуст, а оббежав дом, я обнаружил, что огород на участке не трогали несколько лет. Сев прямо там, где стоял, я закрыл лицо руками. Надежда умирает последней. Плакал я тихо, лишь плечи подёргивались от той безутешной и страшной потери, что я понёс. Парень я уже достаточно взрослый, хоть и в теле мальца и понимал, что значит все вокруг. Нет моих дедушки с бабушкой, совсем нет. Некуда им больше идти, последний оплот, последняя собственность.

Тут от калитки послышалось позвякивание цепи и какие-то голоса, настороженно прислушавшись, я стал вытирать мокрое лицо. Достав платок высморкался. Приведя себя в порядок, посмотрел в зеркальце и поморщился, веки покраснели и припухли, видно, что я плакал. Нахмурившись, удивляясь, кто это ко мне пришёл, я был единственным наследником дачи, дед как наследство его на меня отписал, обошёл дом и вышел к гостям. Те меня не замечали в зарослях сирени, так что по тропинке из дикого камня обойдя её, я посмотрел на гостей. Не сказать что приятных гостей.

– Тетя Лена? – удивлённо сказал я с вопросительной интонацией. – Вы-то какого хрена здесь делает?

Дочь деда, уже пожилая располневшая женщины с неприятным злым лицом удивлённо обернулась и осмотрела меня.

– Хамишь мальчик. Ты кто, соседский?

– Ты меня тварь не слышала? Какого хрена ты у меня на даче делаешь, где дед и бабушка, куда ты их сука дела?

– Ах ты гадёныш, – рванул ко мне её муд, Степан. – Я научу тебя со взрослыми разговаривать!

Махнув рукой, спуская воздушный кулак, я с безразличием посмотрел, как тот улетел в сторону. Правда на то, что тот влетит в окно дачи, проломив раму, и исчезнет внутри под звон стекла, я не рассчитывал, случайно получилось.

– Что не узнала? Я Егор. Твой племянник, тварь. Повторяю вопрос. Где дед с бабушкой и что ты здесь делаешь? Дед что сказал? Чтобы ноги твоей здесь не было.

– Егор? – растерялась та, испуганно глядя на меня и с ужасом в сторону выбитого окна. – Ты ведь умер.

– Не твоё дело, – ответил я, и воздушным кулаком сбил её с ног, после чего ещё двумя кулаками прокатил по участку, в результате чего серьёзно пострадали кусты крыжовника, вид и одежда тётки. Я не любил когда игнорируют мои вопросы.

– Ты ещё кто такая?! – грубо спросил я у третьего и последнего посетителя участка моей дачи.

– Риэлтор, – тихо ответила девушка, в аккуратном костюме, прикрываясь от меня такой же аккуратной папочкой.

– Уходи, не трону, – глубоко вздохнув, сказал я.

Девушка действительно была перепугана, поэтому воробушком, быстро и незаметно покинула территорию дачного участка. Подойдя к тетке, я поднял ногу и силой опустил подошву ботинка ей на лицо.

– Пришла в чувство? Я слушаю.

– Дача наша, мы получили её как наследники. Это ты здесь никто! – взвизгнула она.

– Ах ты тварь, ещё права качаешь?! – добавив ещё раз, разбив губу и порвав щеку, я продолжил допрос. – Где дедушка с бабушкой?

– Где им ещё быть, здесь, на кладбище.

Я на секунду замер, зажмурившись, задержав дыхание. Последняя надежда рухнула. Эта надежда довела меня до того что я серьёзно думал что после моей гибели тётка забрали их к себе. Глупо конечно, но надежда она такая.

– Дача моя, дед оставил мне её в наследство, – глухим и безжизненным голосом устало сказал я. – Значит вы здесь никто, поэтому валите. Если через пару минут вас здесь не будет, живьём сожгу.

– А вот и нет! – яростно воскликнула тётка, характер она имела. – После того как ты умер, отец переписал дачу на Нюшу. Она в университете учится, замуж собралась, квартиру ей надо, поэтому мы дачу и продаём. Она сейчас в самой цене.

Я уже поднял ногу, чтобы выбить зубы этой твари, золотые между прочим, когда замер. Младшая дочка в отличие от матери и отца характер имела золото, и я её любил, впрочем, как и старшую сестру, мы общались с ними, да и внучки бывали у деда. Хорошие девочки, что старшая уже лет десять замужняя женщина, что младшая. Ей сейчас получается девятнадцать. Молодая совсем.

– Если Нюше то ладно, против воли деда не пойду, – вздохнув, сказал я. – Вещи свои только из дому заберу, фотоальбомы.

– А нет там ничего, – криво усмехнулась тётка разбитыми губами. – Что следователи не забрали, то мы сожгли на заднем дворе дома. Альбомы тоже, зачем они нам?

– Сука, – с чувством сказал я и футбольным ударом ноги в голову вырубил тётку.

Какой бы тварью она не была, но характер сталь, хрен сломаешь. Закатив глаза, та завалилась на поломанный крыжовник, а я, сплюнув, пошёл к выходу. Тут меня ничего не ждало, и ничего для меня не сохранилось, всё подчистили. Выйдя через открытую калитку наружу, я посмотрел на знакомый синий «опель», который обогнал на дороге, и направился в сторону выхода с дач. Девушка-риелтор стояла у ближайшего перекрёстка и большими глазами смотрела на меня, а когда я к ней почти приблизился, она перевела взгляд за мою спину, её глаза в ужасе распахнулись, хотя куда больше и она воскликнула:

– Осторожно!…

Мгновенно обернувшись, я встретил грудью сноп картечи, что ударила в меня. Вернее защита встретила и отбила в сторону. В основном вверх. Степан стоял у калитки и держал в руках мою двустволку подаренную дедом. Я даже царапину на прикладе рассмотрел. С щелчком открыв патронник, он выстрелил дуплетом, и стал вытаскивать патроны. Взяв автомат, который продолжал висеть и покачиваться у меня на боку, я вскинул его к плечу, и хладнокровно прицелившись, дал короткую очередь. Пули пробили грудь и снесли верхушку черепа. Из спины брызнул фонтан брызг, запятнав машину, пули были разрывные, и дядька упал на спину, конвульсивно подёргиваясь. Подойдя, я поднял двустволку, протёр её платком и убрал в сумку. Хоть какая-то память от деда. Подумав, я вернулся на участок и пошёл к дому. Дверь была распахнута, так что труда попасть внутрь не ставило. К сожалению все три тайника были пусты, лишь в одном пару пачек патронов нашёл к своему ружью. Их тоже прибрал. Дело в том, что документов двустволка не имела, утеряны были и держали мы её в этом тайнике. Остальные ружья были в оружейном сейфе, их видимо полиция забрала после смерти деда. Я надеялся, что раз ружьё сохранилось, ещё что найду, но нет, выгребли всё подчистую. Не удивлюсь, что тётка и награды дедова продала, с неё станется.

Та ещё не очнулась, поэтому покинув территорию дачи, я перешагнул через труп Степана и заторопился к выходу. Своего кладбища дачи не имели, здесь рядом деревенька была. Если кто умирал, свозили туда. Тетка сказала, что похоронили здесь, значит на кладбище. Риелтор уже убежала, так что ничего мне не мешало покинуть дачные участки, хотя на звук выстрелов и стали выглядывать соседи. До деревни было километра полтора, тропинка вилась, на машине долго объезжать, да и мостик через овраг был пешеходный. Добравшись до кладбища, не встречая ни одной живой души, я стал осматривать надгробия, искал свежие могилы. Нашёл не сразу, но нашёл. Бабушка пережила деда на две недели. Пять с половиной лет как похоронили, зимой одиннадцатого года. Полгода выдержали после моей гибели.

Памятник был новеньким, из гранита, с изображением молодого деда со всеми наградами и Звездой Героя. У бабушки памятник был попроще, железный сваренный из арматуры крест и простая фотография в рамочке. Обе могилки были обнесены оградой, тоже из простых, места было мало, но скамейка имелась. В общем, было всё сделано аккуратно и хорошо. То, что о могилах заботится не тётка со своим мужем, а из ветеранского совета было ясно. На памятнике так и было написано, от боевых товарищей.

Пройдя по слегка заросшей тропинке к памятнику, я обнял деда, и прислонился лбом к изображению на граните, замерев так. Не знаю, сколько я сидел на карачках, но очнулся от глухого прокуренного покашливания. У открытой калитки ограды стоял очень старый мужчина, по ауре он давно перешагнул восьмидесятилетний рубеж. Да и знал я его. Обернувшись, посмотрел на ещё более постаревшее лицо ветерана-фронтовика, что проживал в деревне, они с дедом частенько сидели, самогону попивали, вспоминая прошлые времена, и поздоровался:

– Здравствуйте, дед Прокофий.

– Вот те так, – удивился тот. – Я, значит, сижу в засаде, жду, кто памятник придёт поганить, а здесь незнакомый мальчонка, что меня знает. Откель будешь-то?

– Не узнаёте? Это я, Егор. Я только сейчас смог вернуться.

– Точно Егор?

– Помните, я у вас в девяносто четвёртом зимой с крыши сарая свалился, и порося Гузю придавил? Он по всему двору потом носился, визжал.

– И правда Егор, – удивился тот и присел на лавочку, устало потирая колени.

– А что вы говорили про порушенные памятники? – нахмурившись, спросил я.

– Да понимаешь Егор, поставили памятник, поломали. Заменили, снова поломали. Сейчас вот этого красавца гранитного поставили. Три дня назад. Вот меня совет ветеранов и попросил проследить. Только я и сам собирался, ещё не хватало по просьбе такое дело выполнять. Всё же не чужой человек.

Дед спокойно скручивая самокрутку, пояснял причину своего нахождения здесь, да и крепкая трость тоже была не просто так, видимо вместо оружия приготовил, раньше дед Прокофий без неё ходил. То, что я смог опознаться и что я действительно Егор, деда, конечно, удивило, но особо он своих эмоций не высказывал. Егор так Егор. Старик вообще был на удивление флегматичным человеком. Вот сейчас он совершенно спокойно говорил о вандалах на кладбище. Причём приходят они именно на могилы бабушки с дедушкой. Редко, участковым было зафиксировано за пять с половиной лет, семь случаев, но бывает. Главное что все эти случаи были зафиксированы в разные временные промежутки. Первый вандализм произошёл почти сразу после похорон бабушки. Потом перерыв на пять лет, и вот за последние два месяца вандалы побывали на кладбище шесть раз.

– Почему не спрашиваешь, где сам похоронен?

– Да я даже не подумал, – как-то растерялся я, вопрос действительно удивил.

– Твой гроб в Сибирь отвезли, рядом с родителями похоронили. Дед твой так решил.

Я молча кивнул, и стал, щипая убирать траву на оплывших холмиках могил. Старик молча наблюдал, как я очищаю могилы и убирая всякий мусор. Мы так и молчали, пока я не закончил. После этого я поправил старый венок у бабушки, у деда не было, да и атеистом он по жизни был. Закончив с уборкой, я незаметно расставил вокруг оградки разных амулетов.

– Закончил, – скорее утвердительно сказал старик, чем вопросительно, после чего вздохнув и посмотрев на темнеющий небосклон предложил. – Идём ко мне, переночуешь. А я вернусь и всё же ночь досижу.

– Ненужно дед Прокофий, я здесь сигнализацию поставил. Кто придёт, мы увидим.

– Надёжная?

– Будь уверен, родные всё-таки. Расстарался.

– Идём тогда.

Старик с трудом, с кряхтением поднялся, не без моей помощи и мы, закрыв калитку, весь мусор я уже отнёс к контейнеру у входа, пошли к выходу с кладбища. Кстати, когда покинули его, то я заметил, что со стороны дач по тропинке быстро двигается несколько человек с фонариками в руках. Если тётка очнулась, а это наверняка так, то она могла сказать, где меня искать, умная стерва. Видимо это сотрудники правоохранительных органов. Далековато, не рассмотреть, а бинокль не достанешь, чтобы не насторожить фронтовика. Восемьдесят лет, а мозги у него на месте, шустрый.

К их дому, немного покосившейся избе на три окна, мы подошли уже, когда окончательно стемнело. На средине пути у меня в кармане завибрировал амулет. Достав его, я посмотрел на экран. На него шли картинки с магических камер на ограде.