Текст книги "Комсомолец. Осназовец. Коммандос (сборник)"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 61 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]

– Взводный идет, – сообщил Васильев, когда я закончил. – Похоже, есть, что доложить.

Обернувшись, я кивнул, соглашаясь:

– Похоже, что так.

Через десять минут мы приступили к допросу пленных бандеровцев или оуновцев, как их тут называли. В смысле, ребята из осназа приступили, а Васильев дирижировал. Я же смотрел на этот театр, встав в проеме двери в амбар. Скажу честно, не фонтан. Расколоть они бандитов раскололи, но сколько времени ушло!

Первая неожиданность была в том, что один из сдавшихся бандитов был идейным вдохновителем оуновцев, можно сказать, лидер тех, кто работал в этой и соседних областях. Естественно, он знал предателя в наших рядах. Все оказалось куда проще, чем предполагал Немцов. Предателя в наших рядах действительно не было, это так. НКВД села Колки располагался в доме бывшего польского дворянина. И в некоторых комнатах находились замаскированные под античную лепнину переговорные трубки. Как, например, в кабинете начальника. Одна из уборщиц ранее работала тут кухаркой, то есть политически была близкой к пролетариату, вот ее и взяли на работу, тем более личное дело было чистым. А та, пылая по своим причинам ненавистью к советской власти, и организовала таким образом сбор информации, передавая ее через племянника оуновцам. То-то нашим вот уже который месяц не везет и они попадают в засады!

Васильев, получив эту информацию, схватил главаря за шиворот и уволок, отдав приказ Лешему продолжать работу по оуновцам. То есть закончить допросы эти и проехать по следующим адресам. Сам же Васильев погрузился с одним отделением на грузовик и усвистал к начальству.

Пока бойцы переговаривались, я подошел к одному из связанных бандитов, вид которого давал понять, что он квелый и, по моему мнению, быстро расколется, присел перед ним на корточки и ласково сказал:

– Твой хозяин сообщил нам, что вы уничтожали подразделения Красной Армии и гражданских. Целью был автотранспорт. Где он сейчас находится и какое там количество техники?

Бросив быстрый взгляд на своих подельников, тот мотнул головой и ничего не сказал.

– Вот ничему вас не учит личный опыт. Видел же, что сейчас делали с вашим главарем, а все равно про свое, – сказал я и, встав, подошел к вилам, прислоненным к стене. Подхватив их, танцующей походкой и слегка напевая я направился обратно. Бойцы и командиры, включая участкового, с интересом следили за моими действиями.

– Я все скажу! – выкрикнул квелый, с ужасом глядя на меня.

– Да теперь это уже не важно, – обходя его, сообщил я и с размаху пригвоздил его ноги к деревянному полу. Через секунду по ушам ударил дикий крик.

– Вопрос – ответ. Где техника, где ваши схроны и где скрываются остальные члены ваших банд?

Всхлипывая, оуновец начал говорить. Один из сержантов, достав тетрадь, записывал, задавая уточняющие вопросы, а мрачный Леший, ухватив меня за рукав куртки, вывел из амбара.

– Васильев был не прав, говоря, что ты не умеешь улыбаться. Сейчас ты это делал, но так, что у меня мороз прошел по коже. Что, свои счеты?

– Есть такое дело, – кивнул я, поправляя ремень пулемета на плече.

– Понятно. Значит, так, работать будем вместе, но без фанатизма, понял?

– Да.

– Ребят я предупрежу, проконтролируют тебя. Сейчас этих отправляем в отдел и приступаем к дальнейшим операциям.

– Народу мало, и машина всего одна, – напомнил я.

– Да тут рота НКВД стоит недалеко, с ними же следователи. В работу из-за предателей не выпускали. Сейчас ею нас усилят. Сразу разобьемся на три отряда и будем работать по твоим наводкам. Список составил?

– Сейчас сделаю.

* * *

– Пока, дядь Жень, – пожал я руку участковому. – Валерка, следи за отцом, понял?

– Хорошо, – как взрослый, козырнул пацан.

– К пустой голове руку не прикладывают, – машинально сказал я и направился к запряженной повозке. Остановившись на полдороге, развернулся и подошел к старшине, взмахом руки отправляя пацана подальше. – О скорой войне слышал, дядь Жень?

– Слухи ходят, – настороженно позыркав по сторонам, ответил он.

– Это не слухи, двадцать второго в воскресенье на рассвете они ударят. Так что уходите, информация проверенная. Три дня до начала войны осталось. Тут останетесь – соседи сдадут, и будете висеть на сосне, стукаясь ножкой о ножку. Немцы в плен не берут, они собираются использовать тактику выжженной земли.

Однако участковый упрямо наклонил голову и ответил:

– Я присягу давал. Это та территория, что я должен охранять и обеспечивать безопасность.

– Тогда другой вариант. Отправляй семью куда-нибудь за Волгу, это обязательно, тем более у тебя там родственники. А сам создавай в лесу склады с оружием, продовольствием и начинай подбирать надежных людей. А эту территорию можно охранять и из леса. Партизанить там…

– Думаешь, немцы досюда дойдут?

– А что тут идти – меньше восьмидесяти километров. Через два дня будут.

– Я подумаю, спасибо за совет.

– Ну, смотри, дядь Жень, все, что мог, я сказал. Пока.

Запрыгнув на облучок, я погладил Шмеля и щелкнул поводьями, давая сигнал к отправке. Хорошо отдохнувший Красавец потянул повозку, и мы выкатили со двора на улицу, после чего к околице деревни. Обернувшись, я встал и помахал хозяевам рукой. Старшина в завернутых до колен галифе и белой рубахе навыпуск стоял с сыном у ворот и смотрел мне вслед.

Моя работа здесь закончилась, но участковому еще работать и работать. Скоро за ним должны заехать, и они продолжат операции по поимке бандитов – это уже работа милиции. Благо наводку мы им дали, задержанные, которых уже отправили в луцкую тюрьму, многое рассказали. Наша работа – это диверсанты и шпионы противника. Бандитов должна ловить наша родная милиция. Хотя работы им мало осталось. Мы тут все населенные пункты и отдельные хутора как гребенкой прочесали.

В данный момент бойцы мотострелковой бригады откапывали захоронение, где лежали тела красноармейцев их пропавшего взвода. Мы своих уже отправили по назначению. Кто жил недалеко – домой, остальных похоронили на кладбище под воинский салют.

Выехав из леса на полевую дорогу, повернул в сторону Луцка – как и договорились, я ехал в город для отчета. А то мне и Немцов про них говорил, и Васильев раза три, потом, с сомнением, в четвертый. Наверное, вспоминал, говорил об этом до этого или нет.

На перекрестке меня тормознули армейцы и попытались обыскать повозку. Ага, это звоночек. Значит, все-таки мои стенания про безалаберность постов дошли до тех ушей, до каких надо. Да и проверки в частях зачастили. Некоторые, вон, сменили дислокацию. Перемещения какие-то подозрительные начались. Но это так, фоном все прошло. Значит, не зря я капал на мозги начальству про все это. Немцов на совещаниях с начальством непроизвольно наверняка меня повторял, потому как видел, что я прав, вот так вот, с одной песчинки, и началось это броуновское движение. На это я и рассчитывал.

Как бы то ни было, эти два дня мы скакали, как сайгаки, но взяли почти всех. Часть все-таки успела уйти, проскользнув мимо кордонов – местные знали нужные тропки. Ими занимались другие сотрудники, а меня, сообщив, что в моих услугах больше не нуждаются, отправили в Луцк. Вчера еще, так что я переночевал у участкового, которого тоже отправили домой, и сегодня, плотно позавтракав и прихватив пирогов на дорогу, неспешно катил в город. В тот самый город, в котором очнулся в этом теле и с которого все началось для меня. Сегодня было девятнадцатое июня, четверг, утро. Война начнется меньше чем через три дня.

От поста я отмахнулся бумагой, те ее с подозрением осмотрели, как и меня, но пропустили без обыска. У меня появился дополнительный спецпропуск, чтобы проезжать посты без досмотра. Васильев выдал. Похоже, знал, что меня постоянно тормозить будут. Протянув руку за спинку, я достал узелок с пирогами и, развязав тряпицу, вытащил кусок с капустой. Вкусны-ы-ый! Шмель, вон, уплетал за обе щеки, да и я от него не отставал.

Пока ехали, я размышлял об этих прошедших днях. Одно расстраивало – для меня все эти дни прошли безрезультатно. Я всего двух бандитов убил. Срезал их, когда они пытались прорваться из деревни. И все! Так что это была рутинная работа, о которой неохота вспоминать. Какие все-таки были светлые денечки, когда я один устраивал охоту на оуновцев! Красота-а-а. Нет, с конторой работать себе дороже. Сотрудничество у нас, конечно, взаимовыгодное, но в «поле» или «зеленке» лучше работать одному. Не дают творчески проявлять себя, паразиты.

Особо я не торопился. Да и куда мне торопиться? Вечером буду в Луцке, переночую, благо есть где, а завтра весь день проторчу в отделе, пока бумажные крючководы от меня не отстанут. Ну а вечером поеду к границе, в леса справа от Владимира-Волынского. Там бандиты еще не пуганые, про меня не знают. Буду отлавливать диверсантов, что завтра, по рассказам деда, начнут диверсионную войну против наших войск. Уничтожая связь, посыльных, одиночных командиров на дорогах и совершая другие преступления. Вот такие у меня планы.

Доехал нормально, только один раз остановились на берегу речки, чтобы искупаться, дать попить Красавцу да и помыть его, а то три дня уже не обихаживал, и на запах его пота мухи да слепни слетаются. А тут чистенький и посвежевший конь потянул повозку дальше. Причем неплохо так, к окраинам Луцка я подъехал в восемь вечера.

Остановившись на перекрестке после благополучного прохождения поста на въезде в город, я на миг задумался и повернул в сторону отдела. За зданием есть небольшой дворик, где находился гараж на три машины и пара сараев, так что, думаю, можно там оставить Красавца со Шмелем, а самому для экономии времени начать писать отчеты. Комнаты, чтобы переночевать, в отделе тоже имеются.

Ехал я все так же в изрядно запыленной одежде крестьянина с низко надвинутой на глаза шляпой. Была случайная возможность, что меня опознают, вот я и старался замаскироваться. Ну кто подумает, что тот крестьянский сынок на повозке – тот самый контуженый Женька Иванов, как меня называли в классе?

Видимо, поведение раннего владельца тела и теперешнего сильно разнились, раз меня так называли.

То, что наши приняли некоторые меры в связи с приближением войны, я понял по часовому у здания отдела, что прогуливался с карабином на плече.

Там же, рядом с «газиком» оперотдела, стояла «эмка» Немцова. Это было хорошо, он мне был нужен. Кто, кроме него, пропустит меня в закрытую зону и обеспечит необходимыми бумагами? А как убедить его, я знал.

Часовой с интересом посмотрел на появившуюся повозку, что катила по улице к отделу. Меня он сразу узнал, парень был из отдельной роты НКВД, с которой мы в последнее время очень плотно работали, поэтому на мой незаметный знак рукой подошел и распахнул ворота во двор, куда я незамедлительно въехал. Народу на улице особо не было, так, пяток, поэтому о моем появлении в городе пока никто не знал. Это хорошо, не хочу, чтобы обо мне знали. А если кто и обратил внимание на неприметного паренька-крестьянина, то наверняка подумал, что я привез продукты в столовую отдела.

У открытого выхода во двор курили двое следователей, они меня тоже знали, поэтому кивнули на приветствие, лениво наблюдая, как я подгоняю повозку в тень забора, распрягаю Красавца и бегаю с ведром во флигель, где была кухня, за водой для коня. Щенок, особо не обращая внимания на незнакомую обстановку, бежал рядом, изредка игриво подпрыгивая. В столовую он бегал со мной не зря – пока я мыл ведро и наполнял его водой, Шмель умудрился выпросить у поваров сахарную косточку, поэтому, когда я шел назад, ухватил ее и потащил следом. После чего улегся у забора в тени и начал смачно ее грызть. Он уже не был тем пушистым шариком, подрос, вытянулся. Большенький такой стал, но все равно еще щенок.

Обиходив Красавца и бросив ему под ноги две охапки сена, я отряхнулся, проверил, как выгляжу, и пошел переодеваться. У меня в повозке была припрятана выходная одежда – когда семья Ивановых провожала, я в ней был. Рубашка немного запылилась, пришлось ее встряхивать, а так нормально. Надо будет еще постирушки устроить, уже пора, а то две недели в одном и том же хожу, попахивать начало. Тем более для этого два бруска мыла купил.

Только после этого я направился ко входу. Один из следователей уже скрылся в здании, а вот второй продолжал стоять, явно ожидая меня.

– Привет, Васильевич, – крепко пожал я ему ладонь. – Как дела в отделе?

– Дела идут. Без выходных работаем. Как привозят задержанных, так даже домой не уходим. У меня жена на что спокойная, а уже ворчать начала, неделю меня не видит. Сегодня приходила, пирог приносила, ворчала.

– Пирог – это повод, – уверенно ответил я, обернувшись, чтобы посмотреть на въезжающую во двор полуторку с бойцами НКВД. Судя по всему, это была еще одна доставка задержанных.

– Да это и так понятно, – ответил он, пропуская в здание и следуя за мной.

– Немцов у себя? – спросил я, когда мы поднимались по лестнице на второй этаж.

– Да, часа два назад приехал. Если хочешь с ним поговорить, поторопись, он собирался домой.

– Лады, понял. Сейчас побеспокою.

Побеспокоить не получилось, у начальства шло совещание. Поэтому, как дисциплинированный ученик при вызове к директору, я занял диванчик в приемной и, закинув ноги на противоположную мягкую боковушку, прикрыл глаза и уснул. Закончится совещание – разбудят.

Поспать мне не дали, только-только я начал проваливаться в сон, пятнадцати минут не прошло, как зазвучали голоса, и двери распахнулись. Реакция у меня была молниеносной, поэтому при выходе они видели молодого паренька, что сидел на краешке дивана и смущенно мял кепку в руках. Только секретарь, который с интересом наблюдал за моими ужимками, несколько раз хихикнул.

– А, ты уже здесь? – выглянул в коридор Немцов, как будто секретарь его не предупредил. – Заходи. Чай, кофе?

– Чай, – ответил я и протиснулся мимо него через дверной проем.

– Игорь. Два чая и один кофе.

– Хорошо, товарищ капитан, – откликнулся секретарь.

Этот был новый. Тот, что работал с ушедшим на повышение майором Рогозовым, ушел вместе с ним. Как-то Васильев признался во время одной из ночевок в лесу, что ушел майор не один, кроме секретаря забрал с собой еще трех сотрудников отдела. Видимо, в Киеве ему требовались свои люди в подчинении, те, на кого он мог положиться.

В кабинете кроме хозяина находились еще двое – это лейтенант Леший, командир взвода осназа, и лейтенант Григорьев, командир второго взвода отдельной роты НКВД. Отношения у нас с ним не сложились, поэтому я тепло поздоровался с Лешим, пожав ему руку, и холодно кивнул последнему. Не люблю зазнаек и выскочек.

Судя по тому, что Григорьев стоял и лицо его краснело пятнами, шла выволочка. Леший же сидел на одном из двух диванов, на том, с которого можно контролировать вход, и был спокоен как удав.

Когда принесли мой чай, я стал его пить вприкуску с печеньем, Немцов же, не особо обращая внимания на свидетелей, знатно пропесочивал Григорьева. Тот пытался оправдаться, вставляя фразы, что только благодаря его командным умениям удалось избежать особых проблем, только трое раненых с нашей стороны. Правда, один был тяжелым, сейчас он находился в госпитале.

Причина крика Немцова была в операции по захвату бандитов на одном из хуторов. Из-за ошибки в планировании операции командира взвода, этого самого Григорьева, захват чуть не закончился трагически. Меня лейтенант даже слушать тогда не стал, поэтому я следил за моральным опусканием лейтенанта с некоторым интересом. Может, пойдет ему на пользу? Хотя вряд ли, такого так вот не перевоспитаешь. Удовольствия особого не было, тот просто был идиотом, чуть полвзвода не положил, но ведь этот дуралей реально старался, просто умений не хватило.

– А ты что скажешь? – выровняв дыхание, спросил вдруг у меня капитан.

– Врет от начала до конца, – вынес я вердикт.

Лицо Григорьева пошло еще более крупными пятнами. Видимо, он именно так стыдливо краснел.

– Поясни, – потребовал Немцов.

– А что тут пояснять? Из-за ошибки планирования чуть левый фланг не попал под удар пулемета бандитов, что был установлен на чердаке дома. Дальше свалка была и бой за хутор, разбившийся на отдельные очаги… Снайперы молодцы, хорошо поработали. В общем, повезло. Трое раненых – это довольно неплохой результат. Бой был выигран за счет профессионализма рядового состава и младшего командного звена.

– Могли они уйти? – косо посмотрев на Григорьева, спросил Немцов. Того от взгляда начальника аж пошатнуло.

– Да, если бы заслон оставили на хуторе, то краем болота спокойно ушли бы. Тихо, без шума, там у нас постов не было.

– Так все было? – спросил у взводного капитан.

Григорьев промолчал, хмуро глядя в одну точку.

– Свободен. Чтобы через час нормальный рапорт о бое на хуторе был у меня на столе. А не та филькина грамота, где между слов было написано, что командир взвода за захват хутора достоин награды. Пшел!

Когда взводный вышел, я вздохнул:

– Ох, намаетесь вы еще с этим типчиком. Он ведь пока реки крови не прольет, не успокоится. Или анонимку на вас напишет начальству. Для таких моральный кодекс командира – ничто.

– Писать замучается, – немного успокоившись, ответил Немцов и, глотнув остывшего кофе, поморщился, после чего убрал стакан. – Что-то ты запоздал. Где пропадал? Я тебя раньше ждал.

– Да и так торопился, не думал, что раньше приеду. Вот решил сразу к вам, приступить к писанине. Да просьбу озвучить.

– Рапорты на мое имя напишешь в кабинете Васильева, его как раз нет, вылетел в Киев, так что можешь всю ночь писать. А что за просьба?

– Думаю, завтра к обеду к границе поеду.

– Это еще зачем? Я думал, ты отдохнуть хочешь. Решил тебя в наш подотчетный дом отдыха отправить. Заслужил.

– Тут у нас тылы подчищены, а там банды орудуют очень продуктивно, с огоньком, я бы сказал, – мельком посмотрев на полусонного Лешего, я добавил: – Про войну вы знаете…

– Это еще не подтверждено точно, но ты прав, будет что-то серьезное, вроде конфликта на Халкин-Голе.

– Ну, это вам так кажется. А я уверен, что будет вой на. Более того, мне известно, что за два дня до начала войны активизируется деятельность диверсионных сил противника на нашей территории, в основном это хорошо говорящие по-русски члены банд оуновцев и других националистов. Напомнить вам, для чего они снимали с наших бойцов и командиров форму? То-то.

– То есть ты хочешь половить в приграничных территориях этих диверсантов? – задумчиво протянул Немцов.

– Да. У нас все тут почти подчищено, да и запугали мы их – вон, сколько арестов за эти месяцы. А там они еще непуганые. Вот и хочу поработать в тылу одной из застав, – встав, я подошел к карте на стене и, найдя нужный участок, ткнул пальцем: – Здесь.

– Двенадцатая застава… – задумчиво пробормотал капитан, встав рядом со мной. – В принципе я не против, позвоню в комендатуру, в которую входит эта застава, и предупрежу их. Как о тебе сообщить?

– Скажите, что прибудет специалист по противодиверсионным действиям. Будет работать автономно рядом с заставой, и сообщите мои данные. Только внешние не надо. Также нужны бумаги, разрешающие нахождение на этой территории.

– Имеющиеся у тебя и так подойдут… Принимается, утром пошлю посыльного, он сообщит о тебе. Пользоваться связью в этом случае неосмотрительно. Уже взяли одну телефонистку, что на узле связи подслушивала наши переговоры и передавала их бандитам. Спецсвязь повреждена и не работает со вчерашнего дня. Ищут обрыв.

– Вот уж чему я не удивлен. Местных жителей через одного надо ставить к стенке, а вы все с ними миндальничаете.

– Жестокий ты, – покачал головой Немцов, возвращаясь к столу и занимая свое место.

– На общем фоне еще нормально.

– Ладно, иди в кабинет Васильева, дежурного я сейчас предупрежу, он принесет ключи, а я пока с лейтенантом поговорю.

Оставив капитана с Лешим, я дошел до кабинета Васильева и, дождавшись, когда придет дежурный и откроет мне дверь, прошел внутрь. Стопка чистых листов лежала с краю стола, чернильница-непроливайка стояла рядом, туда же в держатели были воткнуты перья. Васильев всегда был аккуратистом.

Отодвинув стул, я сел на него, пододвинул первый лист и, на секунду задумавшись, с чего начать, стал накладывать часть своих приключений в лесу на лист бумаги. Естественно, не все, только то, что гарантированно можно приписать мне. Блин, надо отказываться от своей привычки проводить контроль.

Когда Немцов зашел в кабинет, было восемь часов утра пятницы двадцатого и я дописывал последние листы рапорта.

– Ты что, не ложился? – удивился он.

– Почему? – теперь уже удивился я. – Не срочно же, соснул на диванчике часов шесть. Выспался и часа два назад продолжил. Даже к своим успел сбегать, покормить да напоить.

– Не закончил еще?

– Последний лист допишу, поставлю подпись, и вниз, в секретариат, подшивать. А так почти все.

Капитан сел рядом, взял со стола первый лист рапорта и углубился в чтение. Я уже все закончил, когда он, наконец, оторвался и положил последний лист в стопку.

– Я тут не все вижу. Была перестрелка одиннадцатого июня возле Озерного хутора. Банды сцепились. Твоя работа? – поинтересовался Немцов.

– Да они и так машутся друг с другом, только пыль стоит. Я три раза был очевидцем, когда они вели бои не на жизнь, а на смерть. В одном случае одна из банд в количестве шестнадцати оуновцев была полностью уничтожена польским отрядом.

– Это ты указал. Я про Озерный спрашиваю.

– Ну, я там тоже присутствовал… – нехотя признался я. – Да я там вообще случайно оказался. Заметил банду, начал выслеживать. Нашел лежку, чтобы они прошли мимо меня, и начал их отстреливать. Сперва радиста и командира, потом пулеметчиков. Те начали отвечать, и вдруг залп недалеко от меня. Оказалось, параллельно еще одна банда шла, там кого-то зацепило от выстрелов этих, ну, и они начали месить друг друга, а я в сторонку отполз и дернул оттуда.

– Случайность… на месте боя обнаружено тридцать два трупа, а сколько еще раненых было? – хмыкнул Немцов. – Сколько еще вот таких случайностей, о которых ты не сообщил?

– Это единственная, – честно глядя ему в глаза, нагло врал я.

– Ладно, будем считать, что я тебе поверил и в той драке бандиты начали сами бой друг с другом. Твой отчет я забираю, сам проведу его через секретариат. Насчет твоей просьбы, все в порядке, посыльный отправлен. Думаю, насчет отдельной бумаги ты был прав. Я ее подготовил, заберешь у секретаря. Это еще не все. Приказ наркомата: отделы переводятся на усиленный режим работы, поэтому я своей властью решил удовлетворить еще одну твою просьбу. В оружейке получишь «наган» и карабин Мосина. Документы на оружие получишь также у секретаря. Выезжать можешь в любое время. Это все, ладно, пойду, у меня совещание через семь минут начинается.

Встав, Немцов протянул руку, которую я пожал, спокойно глядя ему в глаза.

– Удачи, – тихо пожелал он.

– Спасибо, Анатолий Гаврилович.

Забрав у секретаря все необходимые бумаги – как раз в кабинет Немцова начали проходить командиры на совещание – я спустился в подвал и получил у пожилого сержанта свое оружие. Оно выглядело как новенькое, хотя год выпуска у обоих стволов был более чем приличный. Карабин так вообще дореволюционный. Но дареному коню в зубы не смотрят, поэтому выбил дополнительно к каждому оружию по пятьдесят патронов. Тяжелее всего было выбить патроны для снайперской немецкой винтовки. У заведующего арсеналом они были. Но, как всякий куркуль, он чах над златом. Как бы то ни было, но пять бумажных пачек с двадцатью патронами в каждой выпросил. После этого с охапкой нового имущества я вышел во двор и сгрузил все прямо на сено в повозке. Вытерев лоб, я чуть не отпрыгнул – сено зашевелилось, и показалась забавная зевающая мордочка Шмеля, на которую налипли травинки.

– Тьфу на тебя, – хмыкнул я, погладив щенка.

Уложив в повозке новое имущество и вооружение так, как мне удобно, я снова переоделся под крестьянина. Потом, напоив Красавца, повесил ведро на место и повел коня на поводу к выезду. Там спокойно уселся на скамейку, проверил, где находится Шмель – тот спал в сене, только уши остроконечные торчали, прислушиваясь, – и направил Красавца вниз по улице в сторону рынка. Прежде чем исчезнуть из города, мне требовалось прикупить некоторые вещи личной надобности.

Когда я со своей корзиной прогуливался между рядов – кроме Шмеля повозку охранял пацаненок, нанятый за десять копеек – то наткнулся на бабульку, что продавала платки из разной материи. Подойдя ближе, я присел рядом и стал перебирать товар.

– Тебе на кой, милок? – спросила она на украинском. – Маме али бабушке?

Старушке было невдомек, что брал я себе. Еще бегая по лесу, я с ностальгией вспоминал банданы. А что? Удобно. Пот глаза не заливает, и голова прикрыта от солнца. Самое то. Выбрал я три штуки, два черных и один зеленый. По размеру как раз для меня. Буду завязывать на голове перед операциями.

Перед оплатой я сказал, что покупаю в подарок тетке, информация прошла нормально. Вернулся к повозке с полной корзиной. Бросив пацаненку монетку за работу, стал укладывать покупки. Продовольствие в шкафчик к крупам. Остальное под сено. Платки – где лежал мой комбез, я уже включил их в свою боевую униформу. Шмелю бросил мячик – он в последнее время все на зуб стал пробовать, пусть играет.

Отвязав Красавца, развернул его и, сев на свое место, неспешно покатил к выезду из города.

Луцк я покинул вполне благополучно, дальше началась монотонная дорога. Останавливался всего дважды: покушать да оправиться. И пережидал у одного из многочисленных деревянных мостов многочисленных речушек, пока пройдет войсковая колонна.

К границе двигалась какая-то артиллерийская часть. Похоже, гаубичный полк, я узнал стодвадцатидвухмиллиметровые орудия. Большую часть орудий тянули восьмерки мощных богатырских артиллерийских коней, и только всего четыре – тягачи-тракторы. По дороге они еще шли нормально. А как на поле свернут? Упарят ведь лошадей.

В Луцке, еще когда я был в отделе, попросил узнать, уехала ли в отпуск семья Ивановых. Ответ меня слегка расстроил. Нет, тетя Нина, забрав дочек, действительно села в автобус и поехала в Ровно, в сторону ближайшей железнодорожной станции, но сделала она это всего два дня назад. Поздновато, на мой взгляд, но надеюсь, все пройдет благополучно.

Когда начало темнеть и до окончания пути осталось километров двадцать, я решил поискать место для ночевки, однако вокруг были одни поля. Ни рощицы, ни озерка, даже пруда завалящего не имелось. Двигался я, естественно, не по шоссе Луцк – Владимир-Волынский, а по проселочным дорогам, можно сказать, от деревни к деревне. Поэтому дороги были в основном пусты. Вот и сейчас, как проскакали два десятка кавалеристов, так никто больше не встречался.

В это время вдруг прозвучал хлесткий выстрел, как раз впереди, причем недалеко. Да еще Шмель заворчал недовольно.

– Тихо, парень, тихо, – прошептал я и, протянув руку назад, погладил щенка, после чего, сунув руку под сено, приготовил к бою «Суоми», положив его так, чтобы мгновенно схватить.

Похоже, появились те, на кого я и собирался охотиться – диверсанты противника, состоявшие в основном из местной шушеры. А это как раз мой контингент.

Поводья у меня были в левой руке, пока я приготавливал оружие и возился со щенком. Взяв их в обе руки, стегнул Красавца по крупу и стал подправлять, чтобы он не съезжал на обочину полакомиться травкой. Я знал, что пора устраиваться на отдых, вставать на ночевку, но пока не до того, да и нормального места, как я уже говорил, вблизи не наблюдалось.

Проехал я буквально метров двести, как заметил, что мне навстречу выезжает из глубокого распадка телега с возницей и двумя пассажирами. До них было метров триста, однако на зрение я не жаловался и рассмотрел всех троих.

С виду это были горожане, только возница в крестьянской одежде. Даже беглым взглядом было видно, что деревенский подвозит попутчиков. Я бы, скорее всего, тоже на них особо не обратил внимания, маскировка на моем уровне. Однако связать выстрел и этих трех молодчиков, а каждому на вид от двадцати пяти до тридцати пяти, было нетрудно.

Те сперва притормозили, но разглядев, что им навстречу едет простой мальчишка, да еще со щенком сбоку – думаю, характерные уши Шмеля они разглядели, – двинулись, не сбавляя скорости.

При приближении я сдал немного к обочине, чтобы пропустить встречную телегу. Те, видимо, посчитав меня неопасным, собрались проехать мимо, однако это уже мне было не нужно. Как только мы разминулись, я тормознул Красавца и, схватив автомат, спрыгнул на дорогу, громко свистнув.

Мой свист прозвучал для этих подозрительных граждан как гром среди ясного неба.

– Стоять! – рявкнул я, удерживая тяжелый автомат обеими руками и крепко прижимая приклад к плечу. – Сошли с телеги. Руки держать на виду… Теперь отошли от телеги на пять метров и встали на колени, руки на затылок… Лицом ко мне, я сказал!

Как только неизвестные выполнили мой приказ, я повесил автомат на шею так, чтобы стрелять от живота – я так уже не раз делал, опыт есть. Подойдя к телеге так, чтобы она находилась между мной и неизвестными, стал ворошить старую солому. Почти сразу мне улыбнулась удача в виде австрийской винтовки, ранее штатного оружия Войска Польского. Однако от нее порохом не пахло, это означало, что в телеге есть еще оружие. Выстрел, что я слышал, был сделан из винтовки. У пистолетов другой звук. Но сразу искать я его не стал, поведение и перешептывание бандитов показались мне подозрительными.

Вскинув автомат, я очередью в десять патронов свалил на дорогу обоих «горожан». После чего направил еще дымящееся дуло на «крестьянина» и спросил:

– Какая у вас поставлена задача, что успели сделать, и что тебе известно о других группах?.. Ну!

– Да пошел ты! – сплюнул «крестьянин» на дорогу, опуская руки.

– Неверный ответ.

Вторая очередь пришлась по ногам этого упорного националиста. Тяжелые парабеллумовские пули рвали ткань брюк, кожу, мышцы, сухожилия и кости, превращая некогда крепкие и слегка коренастые ходилки бандита в кровавое месиво. Через пару секунд до того дошло, что случилось, и тишину прорезал дикий крик.

Подойдя ближе, я присел рядом с трупами и, поглядывая на воющего возницу, обыскал его напарников. У одного из них в карманах обнаружились два магазина к ТТ, сам пистолет был за поясом. Второй был пуст. У возницы я нашел небольшой «браунинг» и всего один магазин. Пистолет находился глубоко в кармане брюк, и стало понятно, почему он не пытался его достать. Слишком много времени на это требовалось бы.

Пнув по раненой ноге возницы и вызвав у него новые стоны, я спросил: