Текст книги "Комсомолец. Осназовец. Коммандос (сборник)"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 61 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]

На улицу выходило три верхних окна и два нижних. Верхние были закрыты тюлевыми занавесками, а вот нижние какой-то непонятной материей, плотной, вроде брезента. Что было во дворе и в огороде, не видно, все закрывал высокий деревянный некрашеный забор. Это тоже в плюс, не будут подглядывать.

Остановив повозку, я помог Але спуститься, пока участковый стучал в ворота. Когда мы подошли, их как раз открыла хозяйка. Старшина быстро ввел ее в курс дела, благо дом еще не успели продать, после чего та пригласила нас проходить, с некоторым недоумением осмотрев меня и сестренку.

В этот раз я, стараясь не показывать своего удовлетворения, внимательно осмотрел дом, участок и хозпостройки. Перво-наперво эти самые постройки, включая баню, под слом. Труха. Пол на кухне тоже надо было менять. Таких деталей я нашел немало. В принципе мне понравились только дом и небольшой участок, остальное требовалось менять. Именно на это я и упирал, торгуясь со срочно прибывшим хозяином, тем самым Кацем, директором ателье, пока участковый, Аля и жена Каца беседовали за домом у кустов созревшей малины.

Как я ни торговался, но старого, заметно испуганного еврея переторговать не получилось. Всего шесть процентов сбросил. Но как бы то ни было, мы ударили по рукам. По соглашению, оформляться мы начнем прямо сейчас. Сегодня же я получу на руки документы, но съедут они только через три дня. Вся живность оставалась нам, а это шестнадцать куриц, петух и коза. Двух свиней Кац решил пустить на мясо и продать на рынке, я не возражал.

Кроме этого он забирал всю мебель, как оказалось, у него была возможность нанять две грузовые машины и вагон до Казани, куда они с женой и переезжали.

Именно этого я и ждал – исхода евреев из столицы, решив купить жилище по дешевке. Правда, он должен был начаться чуть позже, но раз попался такой приличный дом, то чего искать? Меня устраивал и сам дом с участком, и удобное его месторасположение. До окраин Москвы еще три улицы. В принципе, и цена меня устраивала – трофеи трачу, если что, еще добуду. Деньги пока были. Честно говоря, было столько, что мог купить еще три дома.

Старшину я уже расспросил об особенностях купли-продажи жилищ во всех подробностях. Это не деревня, придется побегать с бумажками.

– Вас подвезти? – спросил я у участкового, когда мы все вместе вышли на улицу. Только Каца не было, он прошел в дом, чтобы собрать документы.

Было десять утра. Как сказал старшина, мы должны успеть все оформить достаточно быстро. Потом, пока я прописываюсь в дом и собираюсь, бывшие хозяева съедут.

– Не надо, я тут рядом живу, минуты три идти. Данные твоих сестер я записал, попрошу по нашей линии отправить запрос в Архангельск, по месту рождения. Думаю, через несколько недель копии свидетельств о рождении у них будут на руках.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я его, подумав, что нужно будет как-то отдариться чем-нибудь более вещественным. Хотя участковому просто нравилось помогать людям, я посчитал, что весомый подарок ему будет приятен. Что-нибудь коллекционное.

Участковый уже ушел, Аля укатила в сторону дома, радовать сестру, только я скучал в тени тополя, когда появился Кац.

– Вы готовы, молодой человек? – спросил он.

Это был на удивление высокий и сухощавый мужчина в костюме да еще с самым настоящим моноклем, которым он демонстративно пользовался.

– Готов, только надо будет на нашу квартиру за ехать. Документы и деньги за дом взять, – ответил я и пояснил: – Я не готовился к покупке, как-то неожиданно все.

– Хорошо, молодой человек, заедем. Время у нас еще есть.

Думаю, что мы так быстро сговорились только из-за присутствия старшины, оба знали его как честного и неподкупного служаку.

Заехав за деньгами и моими документами, мы покатили в соответствующие службы. Потребовалось посетить две конторы, благо обе находились у нас в районе, и центральный жилищный архив.

К моему удивлению, мы все сделали за день. У меня на руках оказались заверенные нотариусом документы на дом и расписка о получении денег от бывшего хозяина, а на сберкнижке Каца – солидная сумма. Наличку он положил в моем присутствии на книжку.

После этого я завез его в теперь уже мой дом, и еще раз обговорив, когда они его покинут, поехал к себе. Что-то я устал, насыщенный день оказался. Спозаранку был вызван на Киевский вокзал, перевозил раненых. Потом встреча с участковым, новость о смерти тетки сестер, покупка дома и беготня с последним делом. Но как бы то ни было, к моему удивлению, все получилось. Завтра с утра поеду в паспортный стол, прописываться сам и прописывать сестер, потом нужно заехать в нашу районную школу пообщаться с директором или завучем о поступлении сестер в соответствующие классы… ну и можно позже отдохнуть. Вон, на рыбалку съездить или искупаться. Мне кажется, сегодня был самый жаркий день в этом году, казалось, даже земля плавилась.

По приезде в наше съемное жилище я передал сестрам купленные в магазине гостинцы, велев им накрывать стол в саду – будем отмечать покупку, старшина подойдет на новоселье, я его уже пригласил, а сегодня просто посидим. Пока девчонки шуровали в саду, я закончил обихаживать Красавца и отвел его на любимое пастбище, к пруду. Только после этого вернулся, и мы сели праздновать покупку дома. Марья Авдотьевна, конечно, опечалилась нашему отъезду, но была за нас рада. Сладкого было много, поэтому малышня тоже была счастлива.

Вечером, как и планировал, я съездил на велосипеде искупаться, и, проезжая пруд, юзом остановился, нажав на тормоза. Красавца на лугу не было. Как оказалось, день этот для меня еще не закончился.

Оттолкнувшись, я нажал на педали и, объехав пруд, подкатил к Петровичу, что грелся на солнышке, сидя на завалинке своего слегка просевшего на один бок двухоконного дома.

– Здорово, Петрович. Красавец где?

– Так разве это не ты его забрал? – поднял кустистые брови тот, от удивления даже привставая. – Я на пару минут отходил нужду справить, часок назад вернулся, коня-то и нет. Думал, ты забрал. Ты же всегда его в это время забираешь.

– А-а-а, – хлопнул я себя по плечу. – Извини, Петрович, голову напекло. Забыл. Сам же забрал его. Извини еще раз.

– Бывает, – успокоившись, ответил тот, возвращаясь на место. – Шапку-то не носишь, вот и напекло.

Распрощавшись, я со все тем же виноватым видом покатил к дому. По пути это выражение исчезло с моего лица, а проступила злость. Никто, кроме меня, Красавцем не занимался, соответственно, его украли. Точно не знаю, кто это сделал, но думаю, цыгане. Их табор я видел в поле у рощи. Там стояли шатры и повозки, а также пасся табун лошадей. Если не они, сделаю крайними и заставлю найти, завязки среди местных воров у них должны быть, кому-то же ворованное они сбывают.

– А ты чего один? – удивленно спросила Ольга, когда я, открыв одной рукой ворота, другой закатил во двор велосипед и покатил его к амбару. Она как раз гусям корм давала.

– Алю позови, я в амбаре буду, – велел я.

Когда сестренки прибежали, я сидел в дверях открытой каморки и снаряжал магазины для «парабеллумов». Рядом лежал открытый сидор, в котором была видна часть штанины моего рабочей одежды, той, в которой я обычно охочусь на людей, мой танковый комбинезон, а также виднелась рукоятка одного из пистолетов. Второй, тот, что имел глушитель, лежал рядом со мной.

– Что случилось? – запыхавшись, спросила Аля.

– Красавца украли, но об этом никто не должен знать. Всем, кто будет спрашивать, куда пропали конь и я, говорите, что я увел его продавать, мол, он нам больше не нужен.

– Не поверят, нам хозяйство поднимать.

– Поверят. Скажите, что денег на прокорм нет, другого коня нам надо. Даже мебель не на что покупать…. Там придумаете что-нибудь, – сказал я, защелкивая в рукоятку обойму и берясь за следующую. – Меня до ночи не будет, дверь в амбар не закрывайте. Если не вернусь, на утро для вас есть задание. Дом теперь наш, пойдете туда, Римма Абрамовна покажет, как нужно ухаживать за скотиной и огородом, у них там прилично посажено. Будете ходить каждое утро и каждый вечер, пока они не уедут. Кацы в курсе и будут ждать вас в семь утра. Козу научитесь доить, она молочная, до двух литров дает.

– Хорошо, – кивнула Аля. – А ты что, можешь не вернуться?

– Могу и не вернуться сегодня. Вы не ждите, спать ложитесь. Велосипед я заберу, мне требуется маневренность. Все на этом.

– Хорошо, – кивнули сестренки, но уходить не торопились. Они стояли и наблюдали, как я, собравшись, повесил сидор за спину и, забрав велосипед, уехал вниз по улице в сторону выезда за черту города. До темноты еще часа полтора, успею с цыганами пообщаться.

Подкрасться к цыганам труда не составило, у них был как раз ужин, и собрались они у двух больших котлов. Спокойно встав и отряхнувшись, я направился прямо к ним, пройдя между двух шатров, оставив повозки справа.

– Конина? – с подозрением поинтересовался я, подходя к толпе. По всем прикидкам, тут было порядка шестидесяти человек. На самом деле табор – ветхие старики, статные мужчины и женщины и дети.

– Кто ты, добрый юноша? – вышел вперед плотный мужчина с шикарной бородой и небольшим животом, как я подозревал, местный барон. Он обедал на ковре в кругу своих приближенных.

– Уж кого, но меня добрым назвать сложно, – усмехнулся я и продолжил: – Понимаешь, какая беда. Коня у меня увели. Молодого статного трехлетку-тяжело воза каурой масти. И у меня появилось такое подозрение, что в котле варится как раз его мясо.

– Ты ошибаешься, мы забили старую клячу из нашего табуна, – указал барон в сторону лошадей.

– Может быть, – не стал я отрицать. – Однако осматривая ваш лагерь, я обнаружил три свежезасыпанных ямы, где вы закапываете отходы от лагеря, и одну недавно откопанную. Рассматривая ее в бинокль, я разглядел копыто. Я сам подковывал Красавца и его копыта узнаю из тысячи, у вас лошадей с копытами подобной величины нет, уж поверьте мне. Но мне требуется убедиться.

– Сонокай! – окликнул барон одного из своих людей. Оружия при мне на виду не было, да и выглядел я как деревенский паренек. Старый комбинезон, расстегнутый до пояса, растоптанные сапоги, командирский ремень, что опоясывал тонкую талию, и сидор за спиной. Пистолет с глушителем у меня находился за пазухой. Сунь руку и вытаскивай, секундное дело. Именно это я и проделал, когда один из мужчин табора, сверкая золотозубой улыбкой, достал слегка изогнутый кинжал и, красуясь, направился ко мне, слегка растопырив руки.

Дважды негромко хлопнули выстрелы, и закричали женщины.

– Тихо! – рявкнул я, подойдя к лежавшему телу, направил ствол в голову и произвел контроль.

Женщины замолкли после моего вопля и повелительного взмаха барона.

– Может, договоримся? – спросил барон. – Ты не смотришь яму, которую мои люди не закопали и за что получат плетей, а мы задабриваем тебя.

Молча покосившись на него, я достал второй «парабеллум» и, движением ствола освободив проход, подошел к яме, что находилась в двадцати метрах от лагеря на опушке леса. К сожалению, ранее подобраться к ней я не мог, детишки тут бегали.

Присев у края, я посмотрел на части тела коня, что лежали в ней. Чувствуя, как намокают ресницы, я повернул голову к подошедшему барону и спросил:

– Зачем?

– Ногу он сломал, – грустно ответил барон, присаживаясь рядом прямо на пыльную землю. – Мой младший буквально влюбился в него, как увидел, все следил, а потом, подобрав время, увел. Я не знал… Правда не знал. Когда он его уводил, тот на крае оврага поскользнулся и скатился вниз. А он глубокий. Просто не повезло.

– Заячья губа который? – спросил я.

– Да.

– Так вот чьи это следы, – вздохнул я. – И кровь.

– Его это, – еще раз вздохнул барон.

– Я надеюсь, вы понимаете, что я вас сейчас убивать буду?

– Понимаю, – в третий раз вздохнул барон. – Я твой взгляд видел. Не простишь. Другом был?

– Да, от границы меня с семьей вывез, – рукавом стер я слезы с глаз.

Сидел я так, чтобы у цыган не было ни единого шанса меня достать, поэтому разговаривали мы спокойно. Барон понимал, что у меня все козыри.

– Откуплюсь и уйду. Дашь?

Вздохнув, я еще раз посмотрел на голову Красавца и покосился на барона:

– Друзьями не торгую. Но ты можешь попытаться меня задобрить, чтобы я не охотился на твой табор. Поверь, у меня хватит сил и возможностей извести его под корень. Сыну сколько лет?

– Двенадцать… Отомстить хочешь?

– А ты бы не стал?.. Ладно, детей я не трогаю. Значит, так, я подумал и решил, за коня я беру двойную замену из вашего табуна, напишешь расписку, что продали мне их. Мне нужно, чтобы один ходил под седлом, второй в упряжи. Нужны справные молодые кони. Седло и уздечка идет в комплекте. Повозка у меня есть.

– Есть такие, – кивнул барон. – Седло лучшее подберу.

– Красивое и которое привлекает внимание не надо. Просто хорошее седло. Теперь по задабриванию. Мотоцикл достать сможешь? Чистый, с документами? Можно одиночку, но лучше с люлькой.

– Могу, но дорого, – отрицательно покачал головой цыган. – Мне Сонокая еще хоронить. Слышишь, как женщины воют, убиваясь над его телом?

– Его кровь не на мне, а на том, кто направил его ко мне. Так что насчет мотоцикла?

– Будет, только не новый, – недолго подумав, ответил барон. Я понимал, что творится в его душе, какая там буря, но пусть с честью ответит за грешки сына.

– Хорошо. Сейчас идем к табуну, выбираем коней, потом пишешь расписку. Завтра я за мотоциклом приду, а пока дашь мне что-то ценное взамен. Вон тот нож в богатых ножнах очень неплох.

– Это семейное оружие, – нахмурился барон. – Выбери что-нибудь другое. Оно передается из поколения в поколение. Я не могу его дать.

– Теперь точно выбираю нож. Без него вы не сбежите ночью. Завтра верну взамен мотоциклу. Помни, чтобы с документами был, оформим все, как положено.

– А если милиция узнает? – хмуро спросил барон.

– И что? – криво усмехнулся я и, доставая удостоверение сотрудника НКВД, пояснил: – Я в Москве на излечении нахожусь. Так что давай, гони нож.

У меня было два удостоверения – сержанта госбезопасности и особиста одной из частей, что сгинула в приграничных боях. У того подстреленного диверсанта, что я прикончил на улицах Луцка, в потайных кармашках я обнаружил аж пять удостоверений. Часть сдал, но кое-что оставил себе. Сержанта и лейтенанта-особиста, усовершенствовав их, нанеся все спецметки и написав справки, что нахожусь на излечении.

Барон, еще больше печалясь, на секунду задумался и с кривоватой улыбкой спросил:

– Понял, да?

– А что тут понимать было? – удивился я. – Следов вокруг мотоциклетных много, сразу все ясно стало. Так что вы лишили меня моего друга, я заберу вашего, хоть и железного. Пошли, темнеет уже, а мне на место постоя далеко ехать.

Барон был любителем погонять на мотоцикле. Особо этого он не афишировал, ездил, вернее, гонял по проселочным дорогам, Шумахер недоделанный, но небольшие слухи пошли. Мне про мотоцикл сказал Петрович, добавив, что наверняка украли, а при осмотре лагере я обнаружил многочисленные следы шин. Да и прикрыто что-то было брезентом у главного шатра. По оглобле я понял, что это телега или повозка, но масса под брезентом намекала, что там есть что-то еще. Что именно, даже гадать не стоило, и так понятно, что мотоцикл.

Встав, мы отошли от ямы. Остановившись, я обернулся и посмотрел на могилу своего друга.

– Останки в мешок сложите и в люльку мотоцикла положите, похороню его, как положено, – угрюмо бросил я, после чего, развернувшись, энергично зашагал к табуну.

Мотоцикл меня не особо интересовал, так, дань мести, ужалить побольнее барона. Следующий раз пусть своего щенка на привязи держит, если не захочет снова отвечать за его делишки. Пусть порет его почаще, может, ума набьет. Это же надо, где живут, там и гадят! Хоть бы подальше нашли коня и там украли. Ну-у тупы-ы-ые-е-е, как бы сказал Задорнов.

Докладная служебная записка

капитану госбезопасности тов. Ремизову

от лейтенанта госбезопасности Абросимова.

Главное управление НКВД по городу Москва.

14 августа 1941 года.

Докладываю вам, что за последние десять дней в городе Москва и пригородах столицы обнаружено восемь мужчин, имеющих имя и фамилию Михайло Москаль, однако ни один из них по описанию не подходит под требуемый объект. Опрос участковых и членов добровольных дружин показал, что никто не видел подобного молодого человека. Ни один не опознал его. Яркие приметы в виде ранения в плечо, описания транспортного средства и словесный портрет ничего не дали. Согласно статистике, на сегодняшний день в Москве и ее пригородах находится до полумиллиона беженцев только из украинских областей. Сообщаю вам, что поиски не увенчались успехом и местонахождение Михайло Москаля не обнаружено. Поиски продолжаются до особого приказа об их прекращении.

Лейтенант госбезопасности Абросимов.

Ночью даже по нашему тихому району ходили патрули добровольцев в сопровождении сотрудников милиции. Именно поэтому я решил не ехать домой, а переночевать в поле у рощи, тем более чем заняться до часу ночи у меня было.

К моему большому удивлению, цыгане, известные искусным владением ножами, так и не сделали ни одной попытки меня уничтожить, хотя я просто напрашивался на это в желании спустить пар. В моем случае неплохо было пострелять по двигающимся целям, лишить, так сказать, табор мужского населения, однако те проявили впечатляющее благоразумие и не стали этого делать, хотя поглядывали недобро.

Барон свои обязательства выполнил честно, в табуне мы выбрали двух коней, я придирчиво осмотрел их и остался доволен, после этого мы вернулись на место стоянки, где трое цыган уже выкатили на удивление новенький мотоцикл черного цвета с люлькой. В люльке лежал мешок с останками Красавца, сверху было брошено седло для верховой езды. Забрав все откупные, включая расписки, подтверждающие, что теперь это все принадлежит мне, я громко сказал:

– Я к вам претензий больше не имею, но мой вам совет: уходите, не уживемся.

– В Горький двинем, – кивнул барон.

– Это ваше дело, – равнодушно ответил я и, убрав пистолет за пазуху, толчком ноги завел мотоцикл. Тот схватился с пол-оборота. Сев в мотоциклетное седло, я кивнул барону и неторопливо поехал по дороге в сторону Москвы, через пару километров свернув чуть в сторону. Уже почти стемнело, а у меня полно работы.

Оставил на опушке мотоцикл и стреноженных коней. Цыгане их звали по-своему, а я верхового назвал Огоньком, уж больно он был похож на того, с которым я дружил во время работы на войсковых конюшнях. Вторую назвал Машей. Это была молоденькая кобылка. Ей даже трех лет еще не было. Кобылка была статной, судя по виду, отец или мать были тяжеловозами. Повозку, думаю, она потянет без проблем, сил наверняка хватит.

Так вот, оставив новое имущество на опушке, я снял с мотоцикла небольшую лопатку, которую прихватил у цыган, отошел метров на пятнадцать в сторону и, вырубив в дерне квадрат метр на метр, стал копать могилу. Несмотря на боли в плече – рана еще давала о себе знать, я за полтора часа выкопал могилу в метр глубиной и, сходив к мотоциклу, приволок мешок. Принести у меня уже сил не хватило. Сказав прощальные слова, я похоронил своего преданного друга, закрыл могилку обратно дерном и, извинившись, что не смог его уберечь, вернулся к своим приобретениям.

Рано утром мне надо быть на постое. Пропажа коня не отменяла просьбу врачей обеспечить вывоз раненых с поездов в больницу. Так что требуется утром вернуться, причем еще и запрячь Машку и проверить ее на ходу. Узнать, что мне подсунули цыгане. Всю ночь я дремал вполглаза, сидя в люльке, ожидая, что цыгане могут выслать за мной одного или двух убийц. Так и не дождался, а когда утром на рассвете ехал по дороге к городу, то обнаружил, что табора уже не было, только дымился непотушенный костер. Барон оказался куда умнее, чем я думал, и смог задавить в себе жажду мести.

– Откуда это? – большими глазами встретили мое появление сестренки и часть домочадцев хозяйки. Самой ее не было, рано утром она ушла на соседнюю улицу. Там забивали свинью. Как оказалось, Марья Авдотьевна еще вчера заказала там ляжку. Или окорок, я не совсем понял.

– От цыган, – вздохнув, ответил я. Смысла скрывать не было, все равно узнают. – Они Красавца угнали и ноги ему поломали. Вот барон отдарился, чтобы я заявления в милицию не писал.

– Красавца жалко, – всхлипнула Ольга.

Все это я говорил больше для Анны, мои сестры и так все поняли. Анна, кстати, кивнула, принимая эту версию, правда очень недоверчиво.

Мотоцикл остался тарахтеть на улице, его сразу же облепила малышня, одна девчушка вскрикнула, обжегшись о глушитель, но Анна быстро навела там порядок, поснимав их с сидений и люльки. Так вот, пока мотоцикл тарахтел, я отвязал коней и повел их во двор. Потом вернулся и загнал мотоцикл через открытые ворота, приткнув в углу, где заглушил. Пока не до него, потом уберу в амбар, там сейчас повозка все свободное пространство перегородила.

Огонька завел в стойло, где ранее стоял Красавец, и, обиходив его, поставив ведро со свежей водой, стал запрягать Машку в повозку. Как раз удобный момент – и хозяйке помогу, подвезу с грузом, и кобылу на ходу проверю.

Одет я был в выходную одежду: черные брюки и светлую рубашку. Для работ у меня была другая одежда, крестьянская. Пока девчата суетились по хозяйству, я сходил к мотоциклу и, достав сидор с оружием и комбинезоном из грузового отсека люльки, отнес все в кладовку, где оружие вернул на место в тайник – на случай обыска. Мало ли.

Пришлось постараться, большую часть кладовки занимали мешки с крупами и ящики с консервами, причем разными, но больше всего было крабовых. Их было много, и продавали их по небольшой цене. Уже того, что было накуплено, хватит нам троим года на три-четыре беспроблемной жизни. То есть голод нам не грозил. Оставалось только как-то незаметно все это вывезти, наверно, поступлю так же, как и ввозил. Под сеном в повозке. Хотя часть, наверное, оставлю, отдам хозяйке. У нее детей на иждивении много, ей тоже надо. Хотя я ей недавно шепнул, так что она большую часть зарплаты тоже начала тратить на закупку круп.

Через десять минут, подогнав упряжь Красавца под Машку, я выкатил на улицу и, поздоровавшись с хозяйкой соседнего дома, закрыл ворота и только после этого поехал к тому дому, где кололи свинью.

Как оказалось, успел я вовремя, мясо как раз взвешивали и отпускали заказчикам. Этого кроме моей хозяйки дожидалось порядка десятка человек. Выяснилось, что кололи не одну свинью, трех сразу.

– Вовремя ты подъехал, Женя, – сказала выходившая через распахнутые ворота на улицу Марья Авдотьевна, неся в руках окорок. Подскочив, я принял его у нее и положил в повозку. – Подождем немного, сейчас Тамара, соседка, выйдет, и Авдотья, что рядом с Петровичем живет. Подвезем их.

– Хорошо, это не проблема, – кивнул я.

С интересом посмотрев, как я обихаживаю молодую кобылку, Марья Авдотьевна спросила:

– Продал все-таки Красавца?

– Нет, – отрицательно покачал я головой. – Цыгане его украли, случайно ногу сломали, пришлось забить на мясо. Я нашел их, вот они и выдали мне замену с извинениями. Пришлось расписку им написать, что претензий не имею.

– Лошадь, конечно, красивая, но Красавец, как мне кажется, посильнее был.

– Это тоже не слабая, пока ехал сюда, проверил ее. В упряжке хорошо ходит, обученная. К тому же я не одну кобылку с них стребовал. Еще кое-что удалось вытребовать.

– Что именно? – поинтересовалась хозяйка, устраиваясь на скамейке.

– Да дома увидите. Они очень сильно извинялись.

– Странно, стоят рядом. Они же обычно где стоят не воруют.

– Так они и не воруют. Мальчишка конем соблазнился, вот и хотел показать, что он уже взрослый. Сын барона оказался.

– А, ну, это может быть, – удовлетворенно кивнула Марья Авдотьевна.

В это время со двора вышли еще три женщины, общаясь на ходу. Одна сразу попрощалась и, неся в руках грудок, пошла вверх по улице, остальные загрузились ко мне, пришлось откидывать задний борт, чтобы они сели. И мы поехали на нашу улицу.

– Посыльного из больницы еще не было? – спросила сидевшая рядом Марья Авдотьевна.

– Пока не было. Если придет в мое отсутствие, девчата узнают, на какой вокзал ехать, и потом мне сообщат.

– Понятно.

Мы сперва развезли пассажирок по домам, после чего подкатили к нашему. Там Марья Авдотьевна прошла через дверь во двор и замерла, удивленно разглядывая железного трехколесного коня, что стоял в углу. Пройдя за ней следом, я убрал перекладину и распахнул ворота, заводя под уздцы Машку во двор.

– Это их извинения? – озадаченно спросила пришедшая в себя хозяйка.

– Они очень сильно извинялись за то, что натворил сын барона, – поморщившись, ответил я, уже жалея, что выбил из барона такие извинения. Мотоциклы простые граждане, конечно, имели и, надо сказать, в немалых количествах – вон, по улице они часто тарахтят. Но след! Мне не хотелось привлекать такого острого внимания. К тому же на мотоциклах в основном ездят те, кто может достать бензин, имея к нему доступ. Сейчас с этим появились некоторые проблемы. У меня есть две двадцатилитровых канистры с бензином, я возил их с того момента, как залил в Луцке, но за все время они мне ни разу не пригодились. Да еще полбака было в самом мотоцикле. Вот и все. С лошадью в военное время куда проще. Я слышал, что в Москве есть колонки специально для мотоциклов, но не думаю, что они в военное время бензин все еще отпускают. Нужно разузнать об этом точнее.

– Похоже, он серьезно был виноват, – покачала головой хозяйка и направилась в дом.

Отведя повозку чуть в сторону, я немного ослабил ремни и, бросив перед кобылкой сена, пошел за ведром воды. Распрягать ее пока не буду, так постоит, скоро должен быть посыльный. Обиходив лошадь, я проверил, как Огонек в стойле, и направился к мотоциклу. Надо загнать его в амбар, чтобы глаза не мозолил.

На бензобаке сидел один из малышей, Валерка, если память мне не изменяет, и, держась за руль, жужжал, представляя, что едет на нем. С сиденья ему длина рук не позволяла дотягиваться до руля.

Подхватив его под мышки, посадил в люльку и, проведя необходимые процедуры, с первого же удара по заводному рычагу запустил еще теплый мотор. Загнав технику в амбар в самый дальний угол, я его там развернул и, оставив довольного поездкой малыша ползать по мотоциклу, вышел наружу. Хозяйка звала меня завтракать.

– А Аля с Ольгой где? – спросил я, ища взглядом сестер.

– Они уже позавтракали и укатили куда-то на велосипеде.

– Понятно, – кивнул я, понимая, куда те делись. К нашему дому поехали, перенимать опыт ведения хозяйства у прошлой хозяйки. Пробудут они там до обеда, так что за них я не волновался.

Этот день прошел для меня на удивление спокойно. Посыльный прибыл в то время, когда я заседал в туалете, так что встретила его Анна. Тот покатил дальше по владельцам разных транспортных средств, а Анна чуть позже передала мне, куда ехать. Оказалось, на Белорусский вокзал. До самого обеда я с другими возницами перевозил раненых. С количеством прибывших санитарных поездов главврач немного погорячился, два вообще дальше прошли, за Москву. Четыре ходки я сделал с тяжелоранеными. Но ничего, справились. После этого я поехал в паспортный стол, где сменил прописку и вписал в дом не только себя, но и сестер. Бывшие хозяева уже были выписаны.

Заехав в свой новый дом, я пронаблюдал, как хозяйка эксплуатирует труд детей, уча их ухаживать за огородом, животиной и пользоваться обеими кухонными печками. Одна стояла за домом и считалась летней, вторая была в доме, использовали ее в основном зимой, да и то редко. Кстати, газ и вода в доме были, именно поэтому была такая цена, но вот газ был в баллонах, подключенных к кухонной плите, и их заменяли на полные в определенное время специально ездившие по домам машины. По местным меркам, самая настоящая цивилизация. Так что именно этому и учила хозяйка. Надеюсь, за эти оставшихся два дня она успеет обучить сестренок и меня. В принципе, ничего сложного там не было, только требовалось время и терпение, чтобы держать все в порядке. Я сам два часа пробыл в доме, учась пользоваться некоторыми предметами быта, до самого прихода хозяина. Мы с ним немного поговорили, после чего, распрощавшись до завтра, погрузились с сестренками на повозку, не забыв велосипед, и покатили к дому. На сегодня все. Сейчас отведу обоих коней на луг, пусть попасутся там стреноженные до темноты, а сам отправлюсь покупаться и порыбачить. Отдохнуть мне надо было душой.

Два следующих дня прошли неспешно и с пользой, я отдыхал и занимался своими делами. Например, вчера утром, собрав вентери, отвез их на реку подальше от купающихся детей и бросил у берега, чтобы они лежали на глубине полуметра и верхом чтобы чуть-чуть были видны из воды.

К обеду я заехал туда и, к своему удивлению, обнаружил в пяти ловушках аж три десятка крупных рыбин, мелочь проскальзывала между прутьев и не задерживалась. Убрав их в корзины, я вернул ловушки на место – нужно будет через пару часиков еще раз заехать, посмотреть на улов – и, развернув повозку, покатил обратно. Пяток рыбин я отдал Марье Авдотьевне – те, что покрупнее, – а других, попросив чан, засолил, вместо груза использовав тридцатидвухкилограммовую гирю. Маловато, конечно, но пусть пока так.

Конями я был удовлетворен. Хорошие лошади. Второй день утром на Огоньке выезжал за окраину Москвы и галопом скакал на нем по дорогам и тропинкам, обгоняя и грузовики, и мотоциклистов. Все с ними хорошо, но вот пора подковы менять, однако это терпело, будет свободное время, отгоню к кузнецу на замеры и последующую перековку. Адрес его я уже узнал.

Вчера после обеда я забегал в школу, удачно застав там завуча, и подал заявление о приеме двух школьниц на этот учебный год. Заявление было принято, требовалось прийти чуть позже, через пару дней, мне сообщат, в какие классы их распределят. Пока это все было неопределенно, много беженцев, классы раздуты. Но с сестрами проблем не будет, у них была местная прописка, так что возьмут по-любому.

Не забыл я и про права, заехал и забрал. Там был небольшой экзамен по правилам дорожного движения, после чего мне на руки выдали плотную картонку с моими данными, но без фотографии. Согласно им, я мог управлять как мотоциклами, так и легкой техникой. Легковыми машинами, я имею в виду. На грузовики нужно сдавать более серьезно, с практикой. Подумав, я подал заявку на замену прав с полными категориями, но мне было отказано, восемнадцати еще не было. Ну, хоть так.

Я в этом году тоже собирался устроиться учиться, поэтому сегодня планировал заехать в один из первичных пунктов Осоавиахима и записаться в аэроклуб по комсомольскому набору. К сожалению, по-другому устроиться туда было невозможно.