Текст книги "Сенсаций не будет"

Автор книги: Владимир Чванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

ПИСЬМА ЗА МНОГИМИ ПОДПИСЯМИ

Я давно заметил, что мне и моим товарищам пишут или звонят вдруг старые знакомые, с которыми давным-давно расстались, шли разными путями, не встречались, а если встречались, то мельком. Странно бывает найти в утренней почте письмо, написанное незнакомым почерком, и прочитать его: «Здравствуй, Володя, пишет тебе твой друг Андрюша…» Начинаешь лихорадочно вспоминать, кто такой друг Андрюша. Оказывается, что Андрюша, с которым я и в самом деле учился в школе тридцать лет назад и с тех пор не виделся, случилась беда.

Нам пишут, когда беда, и это естественно. Для этого и существует наша служба. Все понятно, непонятно только, почему доброжелательные, честные и уважаемые люди пишут нам в одиночку и коллективно, не разобравшись в деле, подчас не зная человека, за которого просят. Пишут, требуя снисхождения, ссылаясь на всякие моменты, вроде бы ускользнувшие от правосудия. Известно, что большинство подобных писем обычно заготавливают сердобольные родственники виновного. Потом они обходят с этими письмами знакомых, не всех, разумеется, а желательно авторитетных, известных людей, и просят подписать.

Знакомые упрямятся, одни больше, другие меньше, но в конце концов подписывают. И о последствиях не думают. А последствия бывают самые неожиданные.

Юрий Белецкий был осужден на восемь лет лишения свободы за участие в разбойном нападении на кассира продовольственного магазина.

Он отбывал свой срок в колонии строгого режима.

Здесь с первого же дня зарекомендовал себя с самой лучшей стороны, и даже в газете колонии под рубрикой «Рассказы о людях, вступающих на путь исправления» появилась статья, которая приводится ниже полностью.

«Юрий Белецкий.

Детство Юрия Белецкого было безмятежным. Он был любимым сыном хороших, обеспеченных родителей. Мама и папа, как говорят в народе, не чаяли души в своем сыне и делали все для того, чтобы их Юрочка был здоров и хорошо развивался. Они старались исполнять все его желания, и Юра долго не испытывал, что такое «нет».

… Шли годы. Мальчик пошел в школу, стал способным учеником, окончил начальную и семилетнюю школы, а потом десятилетку. Получил аттестат зрелости. Родители радовались успехам своего сына, гордились, но все еще считали его ребенком.

А Юра между тем давно уже не считал себя ребенком. Он давно оставил позади детский возраст. Общество родителей стало стеснять его, и он потянулся к другой жизни.

– После окончания десятилетки, – вспоминает Юрий, – у меня постоянно назревала мысль о том, чтобы стать в ряд покорителей северных широт. Эта мечта влекла и пленяла меня, стала заветной моей целью.

И вот мы видим мечтательного юношу на пороге этой цели: он курсант школы полярных работников. Все у него идет хорошо, учеба дается без особых усилий, остается много свободного времени.

– Разгуливая однажды по городу, – рассказывает о дальнейшей своей жизни Юрий, – я встретил двух человек. Мы поздоровались, назвали друг другу свои имена, и между нами завязался оживленный разговор. Новые знакомые оказались балагурами, весельчаками. Они пришлись мне по душе, и я стал часто с ними встречаться. Дело дошло до частых посещений ресторанов и увлечения спиртными напитками. Одним словом, приятели вошли ко мне в доверие и быстро вскружили мне голову.

Так Белецкий оказался втянутым в группу преступников и стал участником взлома и воровства в одном из загородных магазинов Москвы по Волоколамскому шоссе. Но тут-то и случилось неизбежное. Группа преступников была изобличена и обезврежена. Белецкий в числе других предстал перед судом и получил наказание.

…Оборвалась у Юры учеба в школе полярных работников, что явилось для него большой утратой, большой потерей. Заметив глубокие душевные переживания, нечестные люди постарались взять Белецкого под свое влияние и соблазняли его рассказами и практикой паразитической жизни. Юноша попал и на эту удочку. Он становится прогульщиком, чуждается общественно полезного труда.

И то, что происходило с Юрием Белецким, было не следствием его убеждений, а лишь проявлением легкомысленного подхода к жизни, слепым подражанием людям, которым, как говорят иногда, и море по колено.

В действительности же благородство родителей, которые честно трудятся и верно служат Родине, воспитание в советской школе заложили в Юрии хорошие задатки, которые впоследствии взяли верх над всем наносным, нездоровым.

Несколько месяцев тому назад Юрий Белецкий прибыл в наш коллектив. Здесь начальник участка и его заместитель проявили чуткость к Белецкому. Они внимательно выслушали его и зачислили в бригаду механизаторов. Работа на станке заинтересовала Белецкого, он стал прилежно трудиться, овладел специальностью слесаря.

Организованность и высокая дисциплина в бригаде механизатора втянула Юрия в кипучую трудовую жизнь. К нему на помощь пришли отличники производства, активные общественники. Своим энтузиазмом, глубоким знанием дела, личным примером, добрыми советами они помогали вызвать к жизни благородные задатки Юры, над которыми довлели пороки.

Юрий Белецкий постепенно, но бесповоротно сходил с неправильного пути и с каждым днем все больше и больше находил интерес жизни в труде. У него появились новые чувства, новые стремления подражать тому, кто не успокаивается успехами сегодняшнего дня, а стремится сегодня сделать больше, чем вчера, завтра больше, чем сегодня.

Теперь Белецкий активный участник соревнования, передовой производственник, ежедневно выполняющий нормы выработки на 150 и более процентов.

В свободное от работы время Юрий читает книги, часто посещает комнату политического просвещения, интересуется внутренней и международной жизнью страны, посещает лекции, политбеседы и доклады, участвует в полезных мероприятиях по благоустройству поселка, помогает совету актива в бригаде по поддержанию общественного порядка.

П. Гуськов (Второе отделение)».

Все, что написано в этой статье, правда. Действительно, Юрий Белецкий был сыном «хороших, обеспеченных» родителей и учился на курсах полярных работников, а попав в колонию, стал передовым производственником, выполняющим нормы выработки на 150 и более процентов. Все верно.

Он не нарушал установленного режима, принимал активное участие в «полезных мероприятиях» и, как выяснилось позже, очень хотел, чтобы про него была написана эта статья в газете.

Он предполагал, и не без оснований, что, как только его родители получат копию статьи, они надавят на все педали. Так оно и случилось, статья пришлась очень кстати. (Недаром посылки из дома Юрий Белецкий делил с П. Гуськовым из второго отделения. Он знал, что Гуськов не раз писал о тех, кто вступает на путь исправления.)

И вот, как и задумал Юрий, статья о нем, о его успехах и решительных шагах на тернистом пути перевоспитания оказалась в доме Белецких.

Родители обрадовались: наконец-то Юрий по-настоящему взялся за ум. Конечно, он совершил тяжелое преступление, но ведь и то нужно учитывать, что молод был, попал под дурное влияние, но главное-то осознал. Понял. Пережил.

Все-таки хорошее берет в нем верх. Пусть он сейчас вместе с преступниками, но все же остался таким же милым, интеллигентным мальчиком, каким помнили его папа и мама.

И еще, читая статью, родители поверили, что Юра вернется домой честным, хорошим человеком, их единственный сын, надежда, опора и утешение в старости.

Они были хорошими, добрыми людьми, они понимали, что в жизни молодой, неопытный человек может запутаться, оступиться, сделать неправильный шаг, не разобраться в сложной ситуации.

Юрий принес им много горя, но он был их сыном. Они его любили.

Как и предполагал Юрий Белецкий, родители, получив статью о нем, начали действовать. Он очень хорошо знал своих папу и маму.

Мама сама составила письмо и сама двумя пальцами в обеденный перерыв, когда все вышли, перепечатала на машинке. Неудобно было просить машинистку.

Вечером папа прочитал письмо и внес кое-какие коррективы.

Письмо вместе со статьей о Юрином трудовом перевоспитании, как показалось родителям, было убедительным.

Они писали прокурору:

«Мы, группа творческих работников, обращаемся к Вам с просьбой относительно сына Белецкой А.П.

Ее сын Юрий Белецкий более трех лет назад был осужден городским судом за участие в ограблении на 8 лет лишения свободы. Вот уже 4 года и 5 месяцев, как он содержится под стражей и разлучен с матерью.

Юрию Белецкому было тогда восемнадцать лет. В это преступление, насколько нам известно, он был вовлечен его товарищами. Судя по имеющимся документам, юноша страдал тяжелой душевной болезнью и значительным ослаблением умственных способностей. Может быть, он больше нуждался в лечении, нежели в тюремном режиме, нам судить об этом трудно.

Так или иначе, но нам ясно, что сын интеллигентных и обеспеченных родителей пошел на кражу не ради корыстных побуждений, а скорее ради озорства или желания сильных ощущений.

Мы ознакомились со статьей, помещенной в газете колонии и посвященной целиком Юрию Белецкому как человеку, ставшему твердо на путь исправления.

Мы знаем, как тяжело переживает мать свалившееся на ее плечи несчастье, что не может не отражаться на ее творческой работе.

Все это, вместе взятое, побудило нас, ее коллег по работе, просить Вас о досрочном освобождении Юры Белецкого.

Мы убеждены в том, что родителями будет сделано все, чтобы сын их вел честный образ жизни».

Далее следовало двадцать подписей уважаемых и заслуженных людей.

Кое-кто из подписавшихся знал, что в этом письме родители Юрия Белецкого немножко слукавили. Никакими душевными болезнями их сын не страдал и слабоумием не отличался.

Душевнобольных в колониях не содержат (это для справки), а потом, насколько нам известно, людей со – слабым здоровьем на курсы полярных работников не берут.

Но мать можно понять, это была святая ложь во спасение. Непонятно только, как люди, мало знавшие Юрия, могли ходатайствовать за него.

Почему они решили, что судья что-то проглядел и не учел, прокурор был слишком суров, а адвокат не так защищал бедного Юрия Белецкого?

И следователь и судья по сути и назначению своей деятельности всегда учитывают все смягчающие обстоятельства, потому что речь идет о человеческой судьбе.

Я не стану обвинять людей, подписавших письмо, составленное матерью осужденного. Чего не сделаешь, когда видишь, как страдает мать…

За годы работы в уголовном розыске я видел много слез. Плакали пойманные с поличным матерые рецидивисты, взрослые мужчины. Плакали мальчишки-карманники, рыдали пострадавшие и обиженные женщины. Но нет горше материнских слез…

И все-таки это письмо, если б меня попросили, я бы на месте тех творческих работников подписывать не стал. Я думаю так потому, что знаю финал истории. А финал трагичный.

Юрия Белецкого освободили досрочно. Он устроился на работу тихую и необременительную. Все мечты о Заполярье забылись. «Нам на Большой земле уютнее, – говорил Юрий, когда речь заходила о его юношеских увлечениях. – Амундсена из меня не получилось, но денежный полюс можно открыть и в Москве».

Желанного полюса он не открыл, только попытался открыть. Но касса в магазине оказалась прочной, а кассирша не из трусливого десятка, она не испугалась Белецкого. Ему пришлось достать пистолет и скомандовать: «Руки в гору!»

На этот раз он знал, как действовать. Его никто не втягивал и дурно не влиял на него. Теперь он сам втянул в это ограбление мальчишку и девчонку, с которыми познакомился на улице. Для них он был «балагуром и весельчаком».

У этого ограбления была своя коротенькая предыстория. Дело в том, что девчонка работала на заводе и ведала в своем цехе кассой взаимопомощи. Мальчишка дружил с ней. И деньги из кассы взаимопомощи они оставили в ресторане с помощью Ю. Белецкого.

В тот же вечер он сказал:

– Если спохватятся, тюрьмы не миновать. Предлагаю хороший выход…

И они пошли втроем – мальчишка, девчонка и рецидивист Ю. Белецкий с пистолетом в боковом кармане плаща.

Не знаю, появится ли новая статья в газете о Юрии Белецком, о том, как он становится на честный путь, и будет ли новое письмо за многими уважаемыми подписями.

Мне хотелось бы, чтобы мать Юры не писала нового письма. Не обходила с ним знакомых и родственников. Ее горе понятно. Она мать. Но, думая о своем сыне, зачем забывать о других детях? Например, о тех же мальчишке и девчонке, которых совратил ее сын.

И еще одно мне хотелось бы добавить. Преступники охотно играют на материнских чувствах и на отношении окружающих к горю матери, но вспоминают они о своих несчастных матерях, только лишившись свободы. Как часто приходилось мне читать ходатайство о сокращении срока наказания или о помиловании со ссылкой на страдание своей несчастной матери! Спрашивается: на что же делается расчет? На человечность. На природную доброту людей. Редко кто останется глухим к горю матери. Но ведь есть и другие матери – жертв преступления. О них авторы ходатайств тоже должны помнить.

ЕЩЕ РАЗ «ЗА» И «ПРОТИВ»

Однажды я высказал в «Литературной газете» свое мнение по поводу виновности и наказания. Свою позицию высказал довольно обостренно и получил огромную почту. Приведу на выбор несколько выдержек из этих писем. «Сам человек в первую очередь виноват в совершении преступления и должен безусловно нести полную ответственность по закону. Без скидки» (М. Самсонов, г. Кишинев).

«Каждый, совершивший зло, должен быть сурово наказан. Но суровость не должна быть в большом сроке. От долгосрочного наказания все перегорает и от раскаяния остается пепел» (осужденный Г. Тополян).

«Раскаялся преступник, осознал свою вину – ну и что ж? Является ли это причиной для его освобождения? По моему глубокому убеждению, нет! Преступник, осознавший свою вину, не может не понимать справедливости наказания. Кающийся ждет, что за раскаянием неминуемо последует быстрое освобождение. Не верится в такое раскаяние. Общество, государство обязаны обеспечить каждому из его членов гарантию личной безопасности от таких раскаявшихся» (студент философского факультета МГУ А Пономарев).

«До сих пор только и писали, что за преступление каждого подонка несут ответственность общественные организации, и только об их ответственности речи не было. От излишнего либерализма к преступникам страдают честные люди» (работники лаборатории московского НИИ).

«Люди, подыскивая оправдание и обстоятельства для преступников, портят нашу молодежь. Любой мерзавец будет только смелее хвататься за финку, кол и камень, изображая из себя жертву обстоятельств» (Е. Горелов, г. Богульма).

«Мой сын сидит уже третий год. Я мать. Кто лучше меня знает его? Он не преступник. В драке ударил другого. Разве от того, что он посидит еще два года, здоровье у потерпевшего прибавится? Сын осознал все. Неужели на свободе он принесет меньше пользы, чем в заключении?» (Е. Карпова, г. Саратов).

«Хочу сразу предупредить Вас, что я преступник-рецидивист. Пять раз я совершал преступления, и пять раз мне предоставляли возможность исправиться, пересмотреть свою жизнь и стать настоящим человеком. Отбывая наказание, я никогда не допускал нарушений установленного режима. Получал поощрения и всегда освобождался досрочно. Может быть, потому что обходилось так легко, все сроки моего наказания не давали положительного результата. Видно, у меня не было своей личной ответственности. Сейчас сижу за разбой. Осужден к 10 годам» (М. Климов).

Больше всего писали о конкретных людях, их конкретных делах, конкретных причинах преступления и последствиях.

Встречались в письмах и самые крайние суждения. Одни ратовали за жестокость вообще, другие за мягкость вообще.

Для чего же существует наказание? Конечно, не для удовлетворения чувства мести. Главное не только кара, но и перевоспитание, а процесс перевоспитания сложен и труден.

Не всегда на этом пути нас поджидают удачи. Но если удача все-таки приходит, если выигран еще один бой и в жизнь возвращается нравственно здоровый человек – поверьте, победа стоила затраченных усилий.

Вот письмо, полученное мною от двух одесских рецидивистов.

«Очертя голову бросаемся в начатый вами разговор.

Нас двое: Кузьма и я. Оба мы – преступники, пишем из заключения. Разговор буду вести от нас двоих, мы одногодки и оба – одесситы.

Не подумайте только, что мы хотим достичь какой-то цели, «подъехать» к вам в знакомые и выкроить для себя какую-то личненькую пользу, – не собираемся.

Мы подлецы настоящие (в крайнем случае я), и никаких снисхождений нам, и особенно мне, – не надо!

Давайте откинем всю бузу в сторону и поговорим, как есть на самом деле. Может быть, мы тоже как-то поможем вам и в общем всему народу понять самый заглавный смысл вашего газетного разговора – о ликвидации преступности в нашей стране. Правильно мы усвоили?

Наше письмо – это черновые мыслишки с позиции преступников, которые нужно отрабатывать, вытряхивать из них все ненужное, ошибочное.

1. В местах лишения свободы преступник должен разумно тратить свое личное время, потому как колония – исправительное учреждение, а не школа по повышению преступной квалификации.

В свободное время они рассказывают тем, кто сидит по первому разу, о воровских порядках, о выручке, передают опыт, чтобы потом вместо себя посадить их на скамью в суде.

К некоторым рецидивистам прислушивается «зеленая» молодежь. Она выносит с собой на свободу «героические» легенды. И расползаются по белу свету сказки о блатняцком мировоззрении и воровской «дружбе».

Общество наше хочет, чтоб не было воровства и все были честными людьми.

И действительно! – не пора ли подумать о тех людях, которых жертвами сделал преступник?

Гуманно ли освобождать из колонии подлеца, который и освобождается-то только затем, чтоб сделать новое преступление?

Находясь в колонии, он не имеет возможности совершать преступление. Но обдумывает, соображает, как быть осторожнее, чтобы не попасться в следующий раз. Он готовит себя, чтобы, вернувшись на волю, совершить новое преступление. Но за обдумывание никто не властен судить, и, таким образом, предоставляется возможность совершенствовать свою воровскую квалификацию. Гуманно ли это?

По отношению к преступнику – гуманно. Но кому же нужна такая гуманность?

Получается парадокс: вроде сделали все, чтобы перевоспитать тебя, сделать честным человеком, а ты вновь совершаешь преступление. Значит, те методы и та мерка, с которой к тебе подходили, для тебя недейственны.

В свое время, чтобы сильно наказать, боги Олимпа заставили Сизифа закатывать на гору камень, который затем скатывался вниз. Скажите, пожалуйста, ради чего воспитатели, администрация колонии, работники милиции и суда должны выполнять сизифов труд?

За что, за какие грехи надо вытаскивать из ямы один и тот же камень, который вновь и вновь скатывается в яму тюрьмы? Нет. Так дело не пойдет! Давайте установим такой порядок. Выходит рецидивист из тюрьмы и дает подписку на бланке:

«Я, освободившийся (такой-то), глубоко осознал свои ошибки и заблуждения, а поэтому даю торжественную клятву: во всем и всегда быть честным, быть сторонником всех честных людей в борьбе против преступников, которые фактически являются их врагами. Если я вновь стану на путь преступлений – пусть подвергнут меня самому суровому наказанию.

В чем и расписываюсь. К примеру – Иванов».

Было бы хорошо, если бы заключенные при освобождении давали такие подписки!

Неисправившиеся преступники – это такие подлецы – по себе знаем, которые понимают хорошее только в условиях безвыходного положения. Они по-эксплуататорски пользуются гуманностью нашей действительности; они привыкли уже к тому, что, хоть и сурово их наказывают, всегда можно рассчитывать на снисхождение, злоупотребляют доверием и посмеиваются потихоньку.

Нет, это ненормальное положение; оно порождает зло, а его не должно быть в жизни.

Вот почему нужно занять с большей пользой так называемое личное время у преступников. Все дни, часы и минуты срока наказания должны быть отданы сложному процессу пе-ре-вос-пи-та-ния!

2. Восемь часов преступник обязан трудиться и хотя бы шесть часов учиться. Даем расшифровку:

Во-первых, учиться всем без исключения! Преступления в большинстве случаев совершают необразованные, невежественные люди.

Внимательно изучив личность преступника, специальная комиссия (авторитетная) должна назначить ему – сколько-то лет учиться.

Учитывая возраст, эта комиссия, скажем, назначила ему обязательное среднетехническое образование, на которое потребуется пусть даже 8-9-10 лет.

Данный преступник может теперь освободиться только в том случае, если он получит этот уровень образования: все другие возможности исключены, пусть даже он уже пересиживает свой срок.

И поэтому: приговор суда, как это ни парадоксально и непривычно для слуха, мог бы звучать по-новому: «… приговорил… к… восьмилетнему образованию, к среднему» и т. д.; к тем, кто уже имеет такое образование, очевидно, нужно подходить с другой меркой.

3. Два часа преступнику предоставляются на обед, ужин, завтрак, туалет, на ответы своим родственникам, если у него хватает совести осмеливаться писать им.

4. Восемь часов – спать. Итого: 24.00 часа.

5. Процесс освобождения должен быть почетным действием и должен заключать в себе пропаганду исправления и ликвидацию преступности в нашей стране.

Помимо подписки освобождающегося должны сдать под ответственность профсоюзной, комсомольской организациям, предоставить:

а) работу;

б) крышу над головой;

Ну и соответственный испытательный срок. И, кажется, последнее:

Теперь, может быть, вас интересуют наши преступления – они вот.

Что до меня: освободился. Женился. Спился. Удар сапожным ножом в руку (ладонь). Арест. Скрылся. Подделка. Дружинник. Драка. Скальпель. Еще один порез случайно проходившей женщины. (Пальто, зима, живот.) Самосуд. (Так и надо, мерзавцу.) Восемь лет. Все.

Виновен.

Без пощады.

Сижу.

(Это я – Валерка.)

Кузьма, так у него чуть иначе: освободился. Танцы. Главарь. Друзья. Пьянки. Любовь. Жена. Часы. Грабеж. Шесть лет. Сидит.

С искренним уважением к вам, Валерий Бурсаков и Кузьма Артеменко».

Валерий Бурсаков и друг его Кузьма Артеменко написали, по-моему, интересное письмо, но я привел его совсем не потому, что считаю их «пункты» исчерпывающими и раскрывающими основные проблемы. Важно то, что они задумались. Разве не интересно и не показательно, что в наши дни сами преступники задумываются над проблемами преступности и желают искоренить ее? Может быть, это письмо и есть тот «шестой раз», когда человек выходит на рубеж новой жизни? Преступник задумывается над прошлым. Судит себя своим судом. Наказанный обществом, пишет письма и вносит предложения, пусть наивные, но, главное, искренние. Веря в искренность двух одесских рецидивистов, я и решил познакомить читателя с их письмом. Решил еще и потому, что «трудным» мальчикам надо знать, что «воровской дружбы» не существует, что «воровской романтики» нет. Пусть знают ребята, что наступает время, когда и самые отпетые преступники разочаровываются в этой лжеромантике.

Не только эгоизм, черствость, жадность или какие-нибудь другие пороки ведут человека к преступности. Невежество, необразованность, неумение думать очень часто становятся причиной правонарушения.

Но как же научить человека думать?

Прежде всего дать ему образование, не только научить ремеслу, но дать образование нравственное.

Два одесских рецидивиста правы, когда во втором пункте своей «программы» предлагают учить в обязательном порядке. Учить «всех без исключения». Брать у каждого освобождаемого из колонии «торжественные» обязательства, грозящие всеми тяжкими за будущие грехи, которых может и не быть, оскорбительно. Человека выпускают на свободу, он вступает в новую жизнь, и она не должна начинаться с недоверия…

Пусть пять раз человек не оправдал доверия; это не значит, что в шестой раз он тоже его не оправдает. Надо, хочется верить. Может, вот «шестой раз» и является тем Рубиконом, который человеку необходимо перейти, чтобы началось становление его как настоящей полноценной личности.

Мгновенные результаты заманчивы и желанны, но, увы, не всегда пока еще достижимы.

Разбирая каждое преступление, мы прежде всего стараемся понять, как соотносятся в нем личная вина и обстоятельства. Говорить о преступлении, совершенном только по вине обстоятельств, не приходится. Но это вовсе не значит, что обстоятельства не играют роли и не учитываются. Наказание ведь действенно только тогда, когда оно индивидуализировано, когда личность преступника тщательно изучена, обстоятельства выяснены, дана оценка совершенного им преступления.

В Уголовном кодексе есть специальная статья, говорящая об обстоятельствах, смягчающих ответственность за нарушение закона. К ней обращаются довольно часто.

Студентка электротехнического техникума Наташа Соболева была единственной дочерью в семье. «Способная и общительная девушка. Училась хорошо, в общественной жизни участвовала, активна, пользуется авторитетом среди товарищей» – это цитата из ее прежней характеристики.

Случилось горе: умер отец, тяжело заболела мать. Педагоги и сокурсники приняли участие в Наташиной судьбе. В трудное время ее окружили заботой и вниманием. Но горе не пришло одно. У Наташи родился ребенок, отец которого оказался человеком недостойным, он оставил Наташу и скрылся, как принято говорить в подобных случаях, в неизвестном направлении.

В «воспитательных целях», очевидно, ее направили по распределению на работу с низким заработком, да еще и не совсем по специальности. А на заводе жизнью молодого специалиста интересовались мало. Выговаривали за неактивность и оторванность от коллектива: на праздничные вечера в заводской клуб Наташа не ходила, в просмотрах кинокартин и турпоходах не участвовала. Было не до кино и волейбола. Мать слегла совсем. Одной Наташиной зарплаты теперь не хватало. Залезла в долги. Вернуть их было нечем.

Она замкнулась. А тут на работу пришла бумага, чтоб администрация и общественность помогли взыскать с Наташи долг.

Заявление с требованием возврата денег обсуждалось на товарищеском суде. Здесь было все: и негодование, и гражданский пафос. Говорили, что не возвращать долг – это то же самое, что воровать, в пылу красноречия назвали Наташу воровкой. И как мало было простой человечности, стремления разобраться в чужой судьбе!

Решение приняли «мудрое»: перевели Наталью Соболеву на работу с еще меньшим окладом.

А дальше? Дальше все шло своим чередом. Сослуживцы при ее появлении демонстративно закрывали шкафы, пододвигали к себе кошельки и пудреницы. И шептали вслед: «Воровка…»

Столкнувшись со злом, человек сам совершил зло. Наташа решила отомстить.

В день зарплаты, когда все ушли на обед, из ящиков столов, за которыми сидели ее самые главные обидчики, Наташа похитила деньги.

Я помню первый допрос. Чувство большой обиды заставило Наташу не думать о наказании. Только уже потом, на других допросах, словно прозрев, она осуждала свое преступление. Я верил в ее искреннее раскаяние. Видел и обстоятельства преступления. Разве в этом случае можно было не осудить черствость и злость людскую, человеческую недоброжелательность?

Разное ведет людей к преступлению. Случается и так, что преступления совершают те, кого не прельщает ни пьянство, ни разгул. Им вроде бы не свойственны шаткость нравственных позиций и интеллектуальная ущербность. Да, нам приходится задерживать и таких людей. Переживаем за них, они заслуживают сочувствия. Им не удалось совладать с собой в какой-то ситуации, которую исстари определяют как «роковое стечение обстоятельств». Эти люди, взрослые и подростки, порой чувствовали раскаяние еще до суда и судили себя так, как никто не мог их судить.