Текст книги "Проект века"

Автор книги: Владимир Романовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Романовский Владимир
Проект века

Владимир Романовский

ПРОЕКТ ВЕКА

Рассказ.

Вместе с осенью в Петербург ворвался холодный, пропитанный балтийской сыростью норд-вест.

Рей Старк, передергиваясь в своем легком плаще от зябкой дрожи, стоял у арки Московского вокзала и удивлялся, как быстро отреагировал на непогоду народ. Еще вчера людской поток с Невского проспекта в пестрых летних одеждах переливался, будто калейдоскоп. Теперь он потемнел от кожанных курток и черных суконных кепок – немудренных, напоминающих униформу одеяниях, доставленных для простого люда с евразийских рынков неутомимыми российскими челноками. Сам он не любил выделяться из толпы, это всегда осложняло работу, но сейчас вдруг подумал, что ни за что бы не напялил на себя эту кепку с нелепым черным отворотом. Однородная, мрачноватая в наступающих сумерках фуражечная река, подумал Старк, грустное зрелище, особенно на фоне петербургских дворцов. А может быть, у него начиналась хандра – обычная сезонная лапландская тоска, вызванная осенним ненастьем и ощущением одиночества, особенно заметным рядом с устремленной куда – то монолитной толпой...

"Красная стрела" отходила ровно в 23 часа пятьдесят девять минут. Именно так и ни минутой позже. Когда-то он удивлялся этой странной для русских точности, но потом ему разъяснили: недостающая минута позволяет получать командировочные за все предыдущие сутки. Тогда это было выгодно всем, особенно начальникам, а потому прижилось и укоренилось. Но почему это осталось до сего времени, он взять в толк не мог – фирмы стали частными, оплата теперь шла не из государственного, а из собственного кармана... Видно, россияне консервативны только в жульничестве, решил Старк.

Он посмотрел на часы: до отхода поезда оставалось три с половиной часа – потерянное время, особенно при такой погоде и отвратительном настроении. Графинчик хорошей водки, сочный ростбиф, кофе и сигарета – вот что ему сейчас было нужно. Посидеть одному и подумать. В Москве его ждет шеф, прикатил из Парижа – сухой ничего не забывающий Джон Ридж, помесь компьютера с коммивояжером. Он вперит в Старка холодный немигающий взгляд и начнет незримо заносить в память каждое его слово, вместе с интонациями. А потом, в течение часа или двух станет вещать, порхая по темам и меняя направление мыслей, так круто, что придется постоянно напрягаться, чтобы улавливать в этом хаосе общий ход рассуждения.

Старк пересек зал ожидания и направился в ресторан. Отыскав уединенное место у окна, поманил пальцем метрдотеля. Молодой парень, самоуверенный, крепкий и трезвый, как нью – йоркский полисмен, и почти в такой же темно-синей форме, только без оружия, подошел и слегка наклонил коротко остриженную голову:

– Я вас слушаю...

– Шеф, я жду трех приятелей, мы поужинаем... Пусть этот столик будет за мной, хорошо? – Старк говорил без малейшего акцента, быстро и уверенно. Он никого не ждал, просто хотелось остаться одному, бывает такое в чужой стране. Чтобы окончательно закрепить за собой приглянувшийся столик, протянул метрдотелю 50 – долларовую купюру.

– Спасибо, не надо. Ресторан и так полупустой...Но предупреждаю: если будет наплыв, кого-нибудь к вам подсажу, предупредил метрдотель.

Через несколько минут явился официант, одетый не так официально и, хотя и был навеселе, быстро и толково накрыл стол.

Оставшись один, Старк смешал в фужере водку с тоником и залпом выпил. За окном вспыхнули фонари. Он вспомнил последнюю встречу с шефом в "Интернационале". В полутьме – верхний свет был потушен – сквозь стекло с противоположной стороны улицы просвечивала багровая неоновая надпись "Подарки", будто в насмешку, потому что встреча та была далеко не подарком: Старк тогда собирался в отпуск, в Италию, но Ридж поломал все его планы.

С бокалом в руке, развалясь в глубоком кресле, Ридж монотонно разъяснял официальную точку зрения корпорации:

– ...Европейский союз и страны общего рынка переполнены криминальными россиянами. Братвой, как они говорят. Они не просто шляются по борделям, сводят счеты или скрываются от правосудия, они наводят мосты, устанавливают связи, организуют структуры... Период разведки для них давно закончился, они вплотную приступили к освоению Европы. На такую прыть никто не рассчитывал – ни национальная полиция, ни интерпол...

– Обычное явление на начальном этапе демократии, – вставил Старк.

– Обычное? Не совсем так, Рей, и вот почему. Все это – не стихийное дело, а результат коррупции. Она достигла в России таких размеров, что стала мешать не только самой себе, но и всему европейскому дому. Количество начинает переходить в очень отвратительное качество. Кредитов международного валютного фонда уже не хватает даже для самих коррупционеров. Все продается – должности, законопроекты, голоса. Постоянно идут какие-то разборки, на улицах гремят взрывы, трещат автоматные очереди. Черт знает, что такое. Доллары всемирного банка рассасываются по криминальным структурам и уходят обратно, на Запад, только уже на их счета. Получается, мы сами финансируем всю эту фантасмагорию. Все это становится опасным. Для нас опасным, Рей. Нужны новые идеи, которые прекратили бы это патологическое воровство, в народ бы вдохнули надежду. Это тебе не материалистический Запад, в России верят в идеи и всевозможные прожекты.

– Но при чем тут мы?

– При том. Дело зашло слишком далеко, и отдельными мерами ничего не поправишь. Только мы сможем остановить их. Сами они не остановятся. Но их надо так остановить, чтобы не изменился политический курс. Нужна новая идея, не слишком глобальная, но целостная и привлекательная...

– Для этого в корпорации есть управления стратегического планирования, шеф...Целое управление!

– Не так официально, Рей. Мы с тобой всегда отлично ладили и без этого...

– Я просто хотел сказать, Джон, что мое дело – собирать информацию. И, кажется, я неплохо справлялся с этим.

– Настали другие времена, Рей... Послушай, ты парень головастый, давно в этой стране, многое знаешь, у тебя масса друзей... Поезди, поговори со всеми, послушай...Нам надо знать истинное общественное мнение, а не телевизионное. Ни по газетам, ни по телевидению его теперь не определишь... Русские недаром называют телевизор ящиком. Я уверен: целостная идея может родиться только здесь, на месте. Из – за границы все видится иначе, наши аналитики способны лишь предупредить, забить тревогу. Что они сейчас и сделали. Рей, нужна новая концепция. Это наша общая задача. Нужна свежая неожиданная и симпатичная идея. Которая бы сплотила народ, прекратила расхищение страны, сменила бы всю эту команду, но, повторяю, сохранила бы прежний, дружественный Западу курс. Мы должны разработать такую идею и подкинуть её им.

– У них это называется: и волки сыты и бюджет цел...

– Вот именно.

– Вы сами говорили когда-то, что идеология – это коллективное помешательство.

– Да, помешательство. И наша задача – не сделать его буйным. Тихое помешательство – это хорошо. В этой стране идея всегда становилась материальной силой, потому что только здесь она легко овладевает людьми. С помощью писак, естественно, не сама же по себе. Это тебе не скептическая Европа, в России все ещё верят в идеи и всевозможные прожекты. Здесь без идеи ничего не сделаешь, или я ошибаюсь?

– Ты прав, как всегда, Джон, но предложить идею... Это не так просто.

– Поезди, понаблюдай, поговори с людьми... Как они себе представляют выход из тупика...

После той встречи Ридж улетел в Европу. Старк за это время объездил пол-России. За разговорами и застольями не заметил, как пролетел месяц, однако ничего путного в голову так и не пришло.

Никто здесь теперь не мыслит концептуально, размышлял он, доходов это не приносит, и лишь наводит на тоскливые выводы. Начальство само думать не желает, а другим не дает. Концептуальные разработки просто не финансируются. Боятся что ли. Старк вздохнул: теперь Ридж снова в Москве, ждет его и требует отчета.

Он снова наполнил бокал и огляделся. Зал постепенно заполнялся промерзшей публикой. Чем-то ему нравилось здесь: не было видно ни явных проституток, ни сексуальных меньшинств – Старк был брезглив, а при виде размалеванного гомика его просто тошнило.

Он просидел один почти до отхода поезда, настраиваясь на завтрашний разговор с шефом, обдумывая ответы. Кое-какие предложения он ему преподнесет, но идею... Нет, целостной идеи, способной одним махом решить множество разношерстных проблем, в голову не приходило.

Он оставил официанту, который за это время опьянел ещё больше, щедрые чаевые и направился к поезду.

На платформе с удивлением заметил, что у людей при каждом слове изо рта вырывается легкий парок, будто все курят. Оказывается, не на шутку похолодало, подумал он.

В купе уже расположились двое молодых мужчин, они удивленно переглянулись и уставились на Старка. Он привычно отметил про себя характерные черты лица каждого. Один – плотный, круглолицый блондин, второй – черноволосый, худощавый, явно высокого роста, с вытянутым, мрачноватым лицом. Оба возбужденные, с разгоряченными физиономиями, в расстегнутых дешевых рубашках. На вешалке – простые ветровки и те же самые черные кепки, в которых сейчас одето пол-Петербурга. На столике – джентльменский набор: почти порожняя бутылка водки, две жестянки пива, несколько сморщенных сосисок жуткого цвета, кусок хлеба и два банана.

Перед ним были явно не миллионеры. Скорее всего инженерно технический состав – ИТР, как говорили раньше. Из какого-нибудь задыхающегося от безденежья НИИ. Все ясно – выпили, как водится в России заговорили о работе или политике, и перессорились.

– Здравствуйте. Меня зовут Рей, – сказал Старк.

– Здрасьте, здрасьте, – приветствовал его блондин.

– Скорее всего, я под крышей, – Старк бросил на верхнюю полку кейс и, стянув плащ, добавил: – Холодно было, черт возьми.

– У нас осталось немного, согреетесь, – предложил блондин. Я Николай, а это – Сергей.

– Спасибо, – Старк повесил пыльник и, подсев к столу, покосился на бутылку с тусклой и какой-то кустарной наклейкой. Ее даже нюхать опасно, не то, что пить, подумал он.

– Вы откуда? – спросил чернявый Сергей и потеснился к окну, освобождая ещё одно место за столом.

– Из Москвы. Я филолог, – будто в подтверждение своих слов Старк поднялся достал из кейса завернутую в "Литературную газету" бутылку "Абсолюта". Потом с видом фокусника извлек упакованные в прозрачную пленку сэндвичи. – А вы?

– Сергей из Питера, а я тоже из Москвы...

– Как насчет того, чтобы ещё раз согреться? – Старк открутил пробку и, не дожидаясь согласия, принялся наполнять пластиковые стаканы.

– Э-э-э, поменьше, мы уже... – нерешительно возразил Сергей.

– Все мы уже, – рассмеялся Старк.

– Вот именно, – Николай подмигнул своему приятелю.

Поезд тронулся и, когда спустя несколько минут к ним вошла проводница, она решила, что веселая троица за столиком – закадычные друзья.

Они перешли на "ты", Старк сыпал анекдотами, негромко, но заразительно хохотал, словно пытался отогнать от себя маячившую где-то на краю сознания и неприятно тревожащую его мысль о предстоящей встрече с начальником. Снова начнет поучать, глубокомысленно изрекать очевидные суждения, попрекать отсутствием идей и концепций. Концепцию ему подавай...

Старк замолчал, вспомнив о Ридже, и разговор его новых знакомых, прерванный его появлением постепенно втягивался в прежнее русло.

– ...А я повторяю, Каретников – финансовый гений, и не трогай его, горячился Николай.

– Да он просто во – время оказался рядом с кормушкой, вот и все. Хапнул из бюджета бешеные кредиты, которые небось и по сей день не вернул, да подмял под себя – за взятки – несколько предприятий... Тоже мне гений... Такое можно только в столице. А теперь конечно, чихать он хотел на всех. Теперь можно и в политику.

– Такие люди, Серега, в политике и нужны. Они занимаются ей только ради удовольствия. Они по крайней мере не продаются. И власть им не нужна, раз есть бабки. Зачем им власть?

– А чтобы удержать все это... Посмотрел бы я на него, живи он в Питере, а не в Москве. Почти весь капитал в столице, как будто других городов и не существует. Это называется московский империализм.

– Да ну?! – язвительно удивился Николай.

– Точно. И уже загнивающий. Присосались, как пиявки, к жирному бюджетному боку и изображают из себя бизнесменов. А сами просто перекачивают казенные деньги да распродают госимущество. Будь столица в Питере, все нынешние финансовые гении тоже были бы питерские. И голубые газпромовские дворцы стояли бы не в Москве, а на берегах Невы, – Сергей махнул рукой в сторону окна.

Старк застыл, пораженный внезапно осенившей его смутной догадкой. Так глаз моряка почти подсознательно определяет среди безбрежного океана мелькнувший на мгновенье далекий корабль.

– Если вернуть столицу обратно в Петербург, – продолжал Сергей, – вся ваша московская мафия быстро сядет в лужу.

– И ты заставишь чинуш переехать в Питер? Триста тысяч человек?

– Зачем переезжать...Пусть остаются. Пойдут на биржу труда, как они сейчас всем советуют...Общественно полезный труд снова сделает их людьми, Сергей сверкнул черными глазами. – В Америке столица в Вашингтоне, а не в Нью-Йорке. Что, в Питере мало умных людей?

– Много, согласился Николай. – Один ты чего стоишь, – он захохотал. Отсмеявшись, спросил: – Ну а что ты для Москвы уготовил?

– А ничего, пусть остается Вавилоном. С неё хватит и торговли, она и так сейчас только и делает, что торгует.

– Та-ак... А Кремль, Красная площадь?

– Сделать музей... Кремль можно сдать в аренду туристическим фирмам. Если наш НИИ, который работал на космос, сдан в аренду какому-то мафиозному банку, почему нельзя сдать Кремль? Он не летает. Будет даже доходнее.

Извинившись и прикинувшись опьяневшим, Старк забрался на свою полку, лег на спину и закрыл глаза. Теперь ему необходимо было сосредоточиться, обдумать все услышанное, разложить по ячейкам роившиеся в голове мысли и ассоциации, а завтра преподнести все это шефу. Он не мог удержаться от внутреннего ликования, Ридж обалдеет, когда услышит его предложение.

Соседи потушили верхний свет, Ритмично постукивали колеса, а где то у самого пола раздавался низкочастотный горячечный шепот – там продолжался извечный спор москвича с петербуржцем.

На следующий день вечером в гостинице его ждал Ридж. За окном по-прежнему подмаргивала неоновая надпись "Подарки", но уже не так издевательски.

Шеф, развалясь в кресле, внимательно слушал.

– ... Джон, идея перевода столицы в Петербург только с виду проста. На самом деле она позволяет решить массу экономических, международных, социальных и политических проблем. Она позволит сплотить россиян и укрепить демократию.

– Каким образом? – преувеличенно удивленным тоном спросил Ридж.

– В Москве, в руководящих учреждениях количество коррумпированных чиновников примерно равно населению областного города. Да ещё у каждого из них – родственники, друзья и единомышленники. Можно понять, почему российская ФСБ держит их на свободе: если всех арестовать – просто не хватит тюрем. Перевод всех ветвей власти в Петербург позволит разом сменить всех и оборвать криминальные связи. Аппарат управления, который распух за последние годы, сократится втрое, уменьшатся расходы на его содержание. Наконец, хотя бы на время переезда прекратится разворовывание бюджета. Эксперты утверждают: что стоит у них прекратить воровство хотя бы на месяц, финансовая система тут же стабилизируется. Экономическая выгода налицо. Далее. В Петербурге потребуется строительство новых учреждений, создание современной системы связи, компьютеризация, улучшение автомобильных, железных дорог и авиационного сообщения. После введения льгот для инвесторов начнется инвестиционный бум – в кирпичные и цементные заводы, в строительство, связь, транспорт. Зпапдный капитал хлынет в Россию...

– Допустим, ты прав. Но как ты собираешься вбить все это им в головы?

– А телевидение? Опросы, рейтинги, проценты, диаграммы... Даже я иногда им верю... Действительно напоминает общественное мнение. Очень правдоподобно. Кроме того, надо дать залп из газет, россыпью, тогда это смахивает на общественное мнение. Привлечь историков, монархистов, бывших дворян... Жать на восстановление исторической справедливости: в конце концов, столица – то у них действительно была в Петербурге. И большевики, между прочим, не даром перевели её в Москву: вся бюрократия осталась там, и сразу исчез саботаж.

– Конечно, что-то в этом есть. Неплохо, неплохо, Рей... Пожалуй, директора заинтересует твой проект. Кстати, как мы назовем его?

– Я над этим ещё не думал, Джон. Не было времени.

– Назовем его "Двадцать первый век", не возражаешь?

– Нет, конечно. Прекрасная мысль.

– Вот и отлично, – Ридж поднялся и стер с лица дежурную улыбку. Закакажи в авиакассе два билета на ближайший рейс. И подготовься к перелету. Похолодало в России, пора на юг.