Текст книги "Олени Ричмонд-парка (СИ)"

Автор книги: Владимир Кабаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

  Документальная повесть.

  «Дело жизни, назначение ее – радость. Радуйся на небо, на солнце, на звезды, на траву, на деревья, на животных, на людей. И блюди за тем, чтобы радость эта ничем не нарушалась. Нарушается эта радость, значит, ты ошибся где-нибудь – ищи эту ошибку и исправляй». – Лев Николаевич Толстой

  ...Впервые я побывал в Ричмонд – парке, лет семь назад. Мы с женой, приехали сюда на машине, долго искали въездные ворота и, наконец попав внутрь, остановились на стоянке рядом с замечательным внутренним парком и кофейней, стоящей на вершине холма, нависающей над Темзой и дальше, над Лондоном.

  Тогда, я впервые, с волнением увидел там стада оленей пасущихся вдоль дорог-тропинок и так был этим поражён, что почти потерял дар речи. Ведь для того чтобы увидеть хотя бы одного оленя в сибирской тайге, надо отшагать от города километров пятьдесят, ночевать где-нибудь в лесу, а с утра ходить у подножия марян – травянистых луговин на крутых склонах – в надежде увидеть там, на вершинах, это красивое, но осторожное и пугливое животное. Ведь летом, в тайге увидеть его очень трудно, почти невозможно. Изредка, в своих дальних походах я слышал треск веток под острыми копытами и характерное фырканье, в непроглядной чаще. И всё... Иногда, в особо глухой тайге я находил сброшенные по весне рога, но самих оленей видел очень редко, исключая времена осеннего рёва, когда олени – быки дерутся с соперниками, за обладание гарема маток...

  А тут, рядом с проезжей дорогой паслись несколько десятков крупных маток – оленух с подросшими уже телятами, не обращавших никакого внимания на проходящих и проезжающих...

  Я всплёскивал руками, охал и ахал, восхищаясь этой внезапной возможностью наблюдать диких зверей в такой близости, и жене удалось меня угомонить только тогда, когда она предложила попить чаю с «плюшками» в замечательной парковой кофейне...

  Когда мы заказали себе чай и устроились в уютной гостиной то в окна, внизу под горой увидели замечательный вид Лондона и его окрестностей. Величавая Темза, изгибаясь уходила вдаль и её синяя вода поблескивала под ярким солнцем мириадами отражений. Вдалеке были видны высотки центра города – Сити, а по горизонту, в несколько уровней протянулись леса и луга...

  Чай был замечательно ароматным, а плюшки с изюмом и кремовой, ломкой корочкой, возбуждали аппетит. Закусывая, мы обсуждали всё увиденное и я, уверял Сюзи – мою жену – что ничего подобного я ещё не встречал в своей жизни.

  В тот день, гуляя по парку, прошли его почти весь вдоль и поперёк, хотя размеры Ричмонд – парка немаленькие: наверное, не меньше чем пять на пять километров.

  Там есть холмы покрытые густым крупно-ствольным лесом, есть озёра и речки, ручьи и ручейки, плантации дикого леса огороженного от зверей высокими изгородями – места гнездований для пти: множества уток разных пород, гусей и лебедей...

  Вечером, уставшие и полные впечатлений уехали домой, но я и подумать не мог, что когда-нибудь, посещение Ричмонд – парка станет для меня почти работой, тем местом, куда я буду в течении года приезжать по нескольку раз в неделю на много часов...

   Следующее запомнившееся посещение, произошло года четыре назад, когда к нам в гости приехали из Питера наши друзья, музыканты симфонического оркестра Мариинского театра.

  С вечера, после репетиции оркестра в Барбикан – центре, они пришли к нам на Хаттон – Гарден – это лондонская улица на которой мы живём – посидели часа два болтая о всякой всячине и распивая разные вкусные и экзотические напитки и не только алкогольные – дочь незадолго до этого была с школьным оркестром в Аргентине и привезла латиноамериканский напиток «матэ» и стаканчики для его заварки.

  Перед расставанием договорились, что назавтра, когда у друзей – музыкантов будет выходной, поедем в Ричмонд – парк, на пикник.

  Утром, когда все собрались, сели в машину и поехали в парк. Была неважная погода, но у «нас было» и потому, мелкий дождичек нас совсем не пугал...

  Когда приехали, и поставив машину на знакомой стоянке, вышли на воздух, то дождя уже не было и расстелив «скатерть самобранку» рядом с дорогой, совсем по-русски, не обращая внимания на прохожих и проезжих, выставили на неё закуску и главное, литровую бутылку дорогого американского виски...

  Первый тост конечно был за дружбу и за гостей... А потом пошло...

  Через полчаса всем было хорошо и все гадали, почему мы прежде не могли вот так, на свободе, встретиться и выпить за здоровье каждого...

  Во время выпивания и закусывания, произошёл забавный случай.

  Маленький, красивенький пудель убежал от своей крикливой хозяйки, подскочил к нашей скатерти «самобранке» и не жуя, проглотил немного чесночного сыру вместе с упаковочной фольгой. Мы не успели ему помешать, а подоспевшая смущённая хозяйка, подхватила его на руки и унесла, извиняясь на ходу.

  Мы тоже несколько смутились и весело комментировали последствия такой нездоровой прожорливости.

  А я вспомнил своих многочисленных питомцев – охотничьих лаек в Сибири, которых вырастить было совсем непросто. Характеры у них были разные и привычки не всегда безобидные. Вырастая, питомцы иногда демонстрировали негигиеничные инстинктивные склонности. Один замечательный щенок, по имени Кучум, стоило мне его отпустить убегал от меня, находил гниющую мёртвую плоть и валялся на ней, втирая в свой чистый мех жуткие запахи. Каждый раз он проделывал это в сладострастном забытьи, пока я ловил его и с отвращением не уводил его к воде, где отмывал скулящего хулигана от отвратительно пахнущих нечистот...

  ...В тот раз, закончив выпивать и закусывать, мы сложили «скатерть» в багажник и пошли гулять, оживлённо разговаривая.

  Была поздняя осень, начала октября, лил небольшой дождь с перерывами, но нам это совсем не мешало обмениваться новостями и обсуждать мировые проблемы. После выпитого виски, нас охватил порыв всеобщего братства и дружелюбия, что часто бывало с русскими воспитанными в «блаженные шестидесятые».

  Из того похода, я запомнил эпизод с фотографированием, под громадным деревом – обрубком, которое на фотографии сделанной позже, выглядело как символ изувеченной, полузадушенной и полу уничтоженной «матери – природы».

  Чуть позже, уже возвращаясь к машине, встретили оленя – рогача, который гнал перед собой матку – оленуху и тревожно оглядывался, опасаясь преследования доминантного самца – рогача.

  Этот молодой олень, «украл» её из «гарема» и опасался погони «хозяина»...

   Всё выше увиденное, как бы подготавливало почву, для последующих приключений. Да и сам однообразный быт в большом городе, лишённый общения с природой, загнанный, заключенный в четыре тесных стены, с закрытым каменными крышами горизонтом, вызывает приступы тоски по пространствам реального мира, по зелёным лесистым лужайкам, по синему бескрайнему куполу чистого неба...

  Однообразие и стрессы эмигрантской жизни, со временем рождают приступы тоски, исподволь грызущую душу человека, постепенно превращая его в мрачного меланхолика с истерическими наклонностями...

  ... Прошло ещё четыре года и как – то по весне, соскучившись сидеть дома в окружении крыш, гудящих машин и автобусов, я в одиночку, собрался и поехал в Ричмонд – парк.

  ... Доехав на электричке до станции – Ричмонд, с трудом разобравшись в карте – схеме, определился и петляя по извилистым улочкам, нашёл вход в парк.

  Войдя внутрь парка, через решетчатую металлическую калитку, пробитую в высокой кирпичной стене специально устроенной так, чтобы не выпускать наружу оленей, я удивился его размерам и проходя по ближайшим окрестностям нашёл несколько гигантских деревьев – дубов, лондонских платанов, буков, несколько секвой и даже один канадский клён.

  Я был поражён их размерами и решил сделать несколько выездов сюда, для промеров и записей об этих замечательных, исторических деревьях.

  Обходя парк по периметру, я встретил большое стадо пятнистых оленей, числом голов в двести и неподалеку, увидел несколько стад поменьше уже благородных оленей: матки паслись отдельно, быки держались отдельно.

  Я так был поражён величиной парка, громадными старинными деревьями и животными: шустрыми белочками, множеством увиденных вблизи диких кроликов, оленями, их красотой и размерами, что уезжая на электричке домой, записал в записную книжку план исследования жизни диких оленей в Ричмонд – парке, рассчитанный на год...

  Надо учесть, что полгода до того я был два месяца в России, в Сибири и совершил несколько продолжительных походов по тайге, в поисках тех же оленей, которые в Прибайкалье называются изюбрями или маралами.

  Тогда же, я ходил в Иркутский сельскохозяйственный институт, на факультет охотоведения и сидел в тамошней библиотеке, читая и записывая интересные подробности о жизни и морфологии оленя, кабана, лося и медведя.

  Однажды, я зашёл в музей охотоведения, где меня любезно встретила его директор, Наталья Ивановна, которая показала и рассказала о самых интересных экспонатах коллекции.

  Экспозиция оставила самое волнующее впечатление. Там были муляжи громадных лосей и оленей, кабанов и дерущих их медведей, байкальской нерпы и птиц, как водоплавающих так и хищников.

  Одним словом это была энциклопедия животного мира России и Сибири...

  И уже там, в Сибири, я подумал о том, как хорошо было бы уединиться где-нибудь в глухой тайге и живя в одиночестве, написать научную работу по поведению и среде обитания того же изюбря или косули (подвид оленя).

  ... И вдруг, здесь, в большом городе Лондоне, мне предоставляется возможность понаблюдать за жизнью полудиких животных и исследовать их привычки и проявления инстинкт!

  Я вдохновился и решил приступить не откладывая...

  Итак, начиналось всё в апреле, а точнее третьего апреля, когда в яркий солнечный день, на пригородной электричке, проехал до станции «Ричмонд» и через двадцать минут вошёл в парк, через Ричмондские ворота...

  Было около двух часов по – полудни, дул лёгкий ароматный ветерок и с неба светило золотое солнце – долгий весенний день был в разгаре...

  Пройдя чуть вперёд и влево, увидел, почти круглую по форме, дубовую рощу. Впереди, чуть выступая из общей массы деревьев, стоял, вздымаясь в небо симметричной, ещё безлиственной кроной красавец дуб, высокий (до сорока метров) и с толщиной ствола, на высоте полутора метров от земли, около двух с половиной метров.

  Я сделал обмеры, прихваченной с собой рулеткой, и оказалось, что диаметр ствола этого дуба – около семи метров, восьмидесяти сантиметров.

  Тут же неподалёку, проходила старинная дубовая аллея, заросшая уже молодыми деревьями, но просматриваемая по весне особенно чётко...

  В той же рощице, на границе с лугом, стоит бук окружностью в четыре метра семьдесят пять сантиметров. Это около полутора метров в толщину.

  В этот же день, неподалеку от дубовой рощи, я увидел стадо благородных (красных) оленей, числом до сорока особей. Большинство из них были матками, но были и рогачи. Рога у оленей – самцов, прошлогодние, ещё не опавшие. Но у двух быков потерявших старые рога, уже появились чёрные пенёчки новых рогов – пантов.

  Рядом паслось второе оленье стадо, числом около двадцати – они частью лежали, а частью кормились. При моём приближении, олени насторожились и проводили меня внимательными взглядами...

  Потом, я подошёл к грязевой яме которая летом, наверное наполняется водой. На грязи отчётливо видны следы оленей и даже отпечатки их туш, оставленные любителями грязевых ванн. Видимо наступала пора линьки, то есть смены волосяного покрова и звери, пользуются грязью как мазью от постоянного зуда.

  Пройдя дальше, вновь вышел на заросшую, заброшенную наверное ещё лет сто назад аллею, по которой, может быть в те давние, ещё Викторианские времена, прогуливались здесь благообразные семейства буржуа и титулованной знати, приехавших в роскошных колясках или живущие неподалёку – с их собаками, детьми и домочадцами.

  Конечно, за сто лет всё здесь изменилось, но наверное не так разительно, как сам город. Да и вообще в природе всё сохраняется из поколения в поколение без особых перемен, в отличие от мира людей. Во всяком случае и ландшафт, и сами деревья, и звери населяющие парк, внешне мало изменились...

  ... Ричмонд – парк, как охотничий, королевский парк, был устроен в шестнадцатом веке. На этом же месте, бывшем тогда далёким пригородом Лондона, вблизи поселения или даже большой деревни стоял дремучий лес, в котором водилось много оленей, лис и куда по временам заходила стая волков.

  Король Чарльз Первый, зная об этом, приказал своим «охотоведам» устроить парк, в который можно было бы приезжать на несколько дней, на охоту...

  Случилось это в 1637 году...

  Король был страстный любитель охоты и поклонник красивых лесных видов. Он был натурой утончённой, приглашал в Англию знаменитых живописцев из Голландии и сам позировал для известного художника Ван – Дейка.

  Представляю, насколько были богаты и красочны торжественные охотничьи процессии в тогдашнем Ричмонд – парке...

  ...Вереницы гарцующих на великолепных лошадях разряженных всадников, своры лающих знаменитых английских гончих, раззолоченные кареты, пятна яркого солнечного света на зелени полян, прохладная тень от громадных кряжистых дубов...

  ... Однако вскоре разразилась Гражданская война между войсками Короля и сторонниками Парламента и потерпевшему поражение Чарльзу Первому, прохладным зимним утром, на площади перед Вестминстерским Аббатством торжественно отрубили голову.

  В 1649 году территорию парка передали во владение корпорации Лондонского Сити. После реставрации монархии какое – то время за Ричмонд – парком «присматривал» владелец пивных заводов Джон Льюис. Впоследствии, парк переходил из рук в руки богатых английских аристократов, а во время Второй мировой войны принадлежал английскому, военно-воздушному флоту...

  В годы войны парк был закрыт для посещения, хотя несколько столетий до этого и после, Ричмонд – парк служил местом отдыха и гуляний для зажиточных горожан и гостей города... Тогда, в парке можно было видеть коров и овец пасущихся рядом с большими стадами красных оленей.

  Живописные ландшафты, пруды и текущие по лугам ручьи, всегда привлекали сюда любителей природы и чистого воздуха. Любили этот парк и Короли.

  Рассказывают легендарную историю, что именно с вершины Ричмондского холма, король Генрих Восьмой с напряжением наблюдал, за окрестностями Тауэра, когда там казнили одну из его очередных жён, Анну Болен. Каждая казнь отмечалась пушечным залпом и сноп огня вылетавший из пушечных стволов, был виден с высот Ричмонда... (Но об этом подробнее, в другом месте)...

  В те времена, многие из дубов, растущих в парке по сию пору, наверное были свидетелями мстительной ухмылки на толстом, круглом лице этого короля – женоненавистника или женолюба, смотря по тому, кто как воспринимает ...

  Большинство тех дубов в аллее, уже давно без вершин, диаметром, в основном около двух и высотой не больше десяти – пятнадцати метров. Многие подгнивают, раскалываются снизу, но летом, упорно «обрастают» листьями, словно доказывая, показывая Творцу, что они ещё живы, в ожидании бытописателя, которому они могли бы пересказать много весёлых и трагических историй, случавшихся под их широколиственными кронами...

  ...Фантазируя, таким образом, я долго шёл вдоль каменной изгороди – стены, в которой сделаны калитки и ворота с приспособлениями, не позволяющими выходить, убегать из парка крупным животным, таким как олени...

  Однако для лисиц – это не преграда и может быть поэтому, постепенно количество городских лис всё увеличивается не только на окраинах города Лондона, но и в его центре. Недавно в газетах писали, что ловкая лиса пробралась в Парламент и даже поднялась по лестнице на второй этаж, где её блокировали охранники...

  ... Идя дальше, я нашёл целое городище кроличьих нор – кролики, заметив опасность прячутся в эти норы, но через минуту, если их не потревожить, вновь выходят на поверхность – вначале кролик разведчик, а потом и другие, большие – взрослые и совсем ещё маленькие крольчата.

  Они пасутся на весенней сочной травке, вылезающей густо и зелено из земли.

   Некоторое время, я наблюдал за кроликами в бинокль. Собаки, «прогуливающие» хозяев, иногда бросаются догонять кроликов а те, мелькая короткими хвостиками, быстро – быстро отталкиваясь улепётывают, набегают на нору и «заныривают» в неё.

  Хозяева, в такие моменты начинают нервничать, озираться и стараются поскорее увести подальше от этого места своих азартных питомцев... По дорожкам парка ездит полицейская машина, из которой полицейские наблюдают окрестности и пресекают нарушение правил поведения в парке, как животными так и человеками...

  Очень много вполне диких, совсем не «парковых» белок, которые при виде приближающегося человека прячутся и шурша коготками по коре взбираются на вершины, или перебегают на другую сторону ствола.

  Если они на земле, то быстро и высоко выпрыгивая из травы, бегут к дереву и взбираются на него. Собаки иногда ловят нерасторопных, но бывает это очень редко.

  Чаще, небольшие, шустрые терьеры, подбегают под дерево и начинают, задрав голову, задорно лаять на затаившихся белок, пока хозяева не отзовут их.

  ... Набрёл на дуб в низине, за усадьбой смотрителей парка. Он без вершины, но с очень пышной кроной. Окружность его, около семи метров двадцати сантиметров, а значит диаметром около двух метров сорока сантиметров. Думаю, что ему лет триста – четыреста!

  Чуть позже, постараюсь рассказать об истории того времени, когда дубы эти были ещё молодыми деревьями. Приблизительно, это было время Великого Лондонского пожара или времена властвования Оливера Кромвеля – отца современной мировой (старой) демократии, главного вождя и военачальника войск Парламента, победивших в Гражданской войне Короля. Это была первая европейская революция, вдохновляемая религиозными мечтаниями о справедливом христианском мире...

  И это только один эпизод из буйной средневековой истории Англии.

  Попутно, постараюсь описывать сюжеты из этой истории, пытаясь связать её с возрастом парковых деревьев. Ведь они были молчаливыми свидетелями многих событий и происшествий при дворе английских королей, и в семьях смотрителей и служителей парка...

  ...Неподалёку от этого дуба, через асфальтовую дорогу, есть озерцо с вытекающим из него ручейком. Там встретилось мне многочисленное стадо пятнистых оленей, лежащих на берегу и греющихся под солнцем.

  Каких только расцветок нет у этих оленей. Два оленя из приблизительно двухсот меланисты – совершенно белые особи – матки. И неподалёку пасутся две или три тёмные, почти чёрные оленухи. Звери держатся плотным стадом, и при опасности, рядами – «волнами» начинают передвигаться подальше или даже убегают прочь.

  Расстояние от меня, через озеринку до ближайших оленей было метров двадцать – двадцать пять, но звери в парке привыкли к людям и потому, совсем не пугаются...

  На озере, гнездится пара красивых, незнакомой породы гусей, которые прилетают на озеро весной откуда – то издалека и обустраиватясь на лето, заводят брачные игры. В этот раз гусыня, ходя по бережку лениво щиплет травку, не обращая внимания на надоевшего «партнёра»-гуся, а тот, вытягивая шею ходит кругами и кричит страстно и надрывно...

  Тут же кормятся утки – кряквы – одна серая уточка и несколько красивых селезней с зелёными отливистыми головками и шеями, в коричнево – сером оперении. Иногда утки начинают купаться, заныривая почти с головой, а потом распушив перья, встряхиваясь всем телом оглаживая, вычёсывая влажное оперение клювом, проводя им вдоль перьев от головы к хвосту.

  В районе этого озерца, видел стадо красных оленей, пасущихся на луговине, за ручьём. По следам на глинистых берегах, избитых копытами оленей, определил, что они, иногда приходят сюда на водопой.

  Стадо маток с одним рогачом (пять отростков), и несколькими молодыми оленями с рожками – «спичками» не пугаясь нас, кормилось на медленном ходу. Молодой олень со «спичками» проявлял любопытство и остановившись, высоко подняв голову, долгое время, не отрываясь смотрел на меня. Уже позже я узнал, что поднятая высоко вверх голова оленя – это признак агрессивности!

  Пройдя чуть дальше от большого пруда, на луговине, встретил стадо оленей, как мне показалось состоящего из помеси красных и пятнистых. Они поменьше ростом и массой чем благородные олени, но крупнее чем пятнистые. По цвету, схожи с благородными оленями. У быков, не сброшены рожки с двумя отростками. (Позже выяснилось, что я ошибся. Это были «красные» олени).

  Матки, что – то не поделив стали бодаться, а парочка особо нервных встала на дыбы и начала, передними ногами вместе и по очереди (одна нога за другой), колотить по воздуху, стараясь достать друг друга.

  Когда степень раздражения и агрессивности возрастает, оленухи поднимая головы, вытягивают шеи, прижимают уши, а потом поднимаются на дыбы и уверенно и долго балансируя, бьют друг друга копытами, иногда переступая на задних ногах, словно боксёры передвигающиеся по рингу.

  В какой – то момент, четыре оленухи из тридцати, быстро и мощно поскакали в сторону, вдоль дорожки, возможно услышав призыв оленей из другого стада. Их движения были легки и грациозны, как движения профессиональных балерин...

  Через время, успокоившись, они возвратились к своему стаду...

  Возвращаясь к Ричмондским воротам, подле домика лесника, увидел стадо оленей – быков (красных– благородных). У большинства уже чёрные толстые «пеньки» рогов – пантов, с пушистой шёрсткой на них. У трёх или четырёх крупных уже и отростки на рожках появились. Такие рога, немного напоминает толстые ветвистые сосиски... Высота пантов уже сантиметров пятнадцать – двадцать.

  Доминантный бык – вожак почти чёрного цвета, насторожённо, не отрывая взгляда смотрел на меня с расстояния двадцати шагов, лёжа на траве и пережёвывая жвачку...

  От его пристального взгляда, становится неуютно и даже мурашки страха пробегают по спине.

  Быки, что у благородных оленей, что у пятнистых, намного крупнее маток и у больших красных оленей производят внушительное впечатление.

  Быки – самые смелые из благородных оленей – совсем не бояться собак, а иногда даже идут к ним навстречу, явно с агрессивными намерениями. Самые крупные собаки видя такого оленя отступают и ретируются под защиту своих взволнованных хозяев.

  ... На горке, на широкой просеке, увидел пять быков разного возраста. Старший и главный рогач, ведёт себя агрессивно по отношению к остальным и гоняется за молодыми, с явным намерением поколотить. Интересно видеть эти агрессивные попытки у животных, которые в обыденном человеческом сознании являются воплощением грации, осторожности и даже слабости.

  Перейдя дорогу, неподалеку от дома с конюшней, увидел стадо пятнистых оленей – бычков с рогами – лопаточками на концах и в белых, на светло – коричневом фоне, пятнышках. Потому они и называются пятнистыми, или по-английски – фоллоу диир...

  В стаде только самцы и величина их рогов разная. У доминантных быков рога длинной до семидесяти сантиметров и лопаточки шириной до пятнадцати – двадцати сантиметров. Это красивые грациозные животные высотой до метра и выше, сильные, быстрые, но не агрессивные. Конечно, пятнистые олени уступают по размерам благородным почти вдвое, однако значительно больше домашних коз и овец. Они тоже не боятся людей и ведут себя достойно...

  Выйди из парка уже в начале седьмого, с террасы полюбовался на Лондон, лежащий далеко – далеко впереди и внизу. Три уровня возвышенностей сменяя одна другую уходят к горизонту и кажется, что там, вдали растёт уже сплошной лес. Хотя я бывал там и знаю, что среди леса, то тут – то там стоят дома, а то и целые деревни и поселения.

  Семнадцатого апреля 2006 года. Солнце и облака. Плюс шестнадцать градусов.

  Первые встреченные олени – пятнистые – семь штук самцов. Четыре взрослых и три молодых бычка со шпильками. Два цвета шерсти – бурый и светло – серый, почти белый. Молодые с заметной пятнистостью. Один ещё сохранил рога с лопатками. А остальные имеют розовые пенёчки сантиметра по три высотой с плоскими завершениями и точками посередине...

  То есть, большинство самцов пятнистых оленей рога уже скинули. У того оленя, у которого рога остались, один обломан, а другой, с надглазным отростком и расходится вверх от центральной линии рога, лопаткой, на которой четыре примыкающих отростка...

  Потом встретил стадо маток благородного оленя, числом штук в двадцать пять, смешавшихся на лугу с бычками пятнистого оленя. Они совсем не боятся друг друга и ходят рядом, почти соприкасаясь. Благородных оленух возглавляет самка, самая крупная и возможно самая старшая. Цвет у большинства – тёмно – бурый, с желтоватым зеркалом на заду.

  Самцы, сегодня, спокойно подпустили меня на двадцать шагов.

  Около домика лесника, вновь встретил стадо быков благородных оленей, которое видел несколько дней назад...

   У быков, в зависимости от возраста и физических кондиций, разная стадия «созревания, вырастания» рогов от «пенёчков», до четырёх отростковых пантов, толстых (сантиметров в пять – семь у основания) и ворсистых, до сорока сантиметров в высоту...

  Ведут себя олени спокойно, мало перемещаясь и я встретил их там же, что и в первый раз. Пенёчки рогов, чёрные и толстые у основания. Когда олени ложатся, то опускаются вначале на передние ноги, а потом подгибают задние. А встают наоборот, – вначале выпрямляют задние, а потом поднимаются на передние.

  Лежат быки среди кочковатого луга с редким, высохшим старым папоротником. И тут же, поднявшись через некоторое время, и кормятся неподалеку...

  Среди пантачей ходит один бык с крупными (шести отростковыми) не сброшенными рогами. Эти рога серого, а не коричневого цвета как осенью, и один отросток отломан. (Этого же быка я видел дней через десять, уже с одним рогом, второй он сбросил).

  В это же время, у многих доминантных быков панты уже много отростковые, с серо – коричневой шёрсткой и с формирующимися новыми отростками. Получается, что олени сбрасывают рога не одновременно, а в течении нескольких недель...

  Сегодня вновь видел, как матки дрались, в начале задирая головы прикладывали уши к голове, а потом вставали на дыбы, стараясь ударить друг друга копытами...

  Линять олени начинают снизу, от задних ног и уже в конце линьки, теряют волос со спины и с боков. Новая шерсть – более тёмная. По цвету быки, все более или менее тёмно – бурые. Одни чуть светлее, другие темнее.

  Видел, как молодые быки делали «садки» друг на друга. Видимо гомосексуальные намерения воспринимаются ими как тренировки перед настоящим гоном. Думаю, что и у людей существуют нечто подобное и половые аномалии, это всего лишь затверженные инстинктивные действия, при отсутствии особей противоположного пола. Во всяком случае в природе кажется так действует механизм половых перверсий...

  У собак, сильные, агрессивные, «мужеподобные» особи женского пола делают иногда «садки» на однополых товарок...

  Нечто подобное существует и у птиц.

  Половой инстинкт, в своих проявлениях чрезвычайно силён. Однажды, наблюдал в парке группу кряковых «селезней – насильников», которые своими домогательствами, до изнеможения замучили одинокую уточку...

  В человеческом обществе, такое поведение тоже присутствует, но на стадии формирования общественных отношении и устраняется религиозным и культурным «табуированием»...

  Но это тема другого эссе.

  Девятнадцатого апреля. Тепло и ветрено. Солнце сквозь облака. Одиннадцать тридцать утра.

  Решил в этот год подробно наблюдать только за красными (благородными) оленями. А за пятнистыми, хочу походить в следующем году. Приходится выбирать, потому что олени разных пород, часто держаться в разных уголках парка.

  Обошёл парк справа и замерял несколько дубов. В основном, толщина крупных деревьев около двух метров и чуть меньше. На старых дубах различного вида пупырчатые натёки и наросты. Стволы часто бугристые до высоты двух метров. У многих вершины от высоты десяти метров обломаны и уже давно (наверное, несколько десятилетий, если не столетий). Поражаюсь возможному долголетию этих деревьев.

  Представляю себе королевские охоты в этом оленьем парке, который был сделан местом таких развлечений около четырёхсот лет назад. Уже тогда, парк был огорожен деревянной оградой. Позже возвели многокилометровую кирпичную стену.

  Охотились, наверное, с собаками. Всадники скакали за оленями и когда собаки останавливали зверей, то охотники убивали зверей либо стреляя из луков, потом из мушкетов уже слезая с коней. Наверное иногда, метали лёгкие но острые дротики.

  Одежды, лошади, оружие, приготовления к охоте были дорогостоящими, а сами охоты привычно азартными, как всякие полувоенные игры...

   Вместе с королями выезжали на охоту их жёны а в отсутствии оных – любовницы. И конечно весь двор – удалые витязи из свиты и подручные – «охотоведы»...

  Картины придворных художников на тему оленей охоты с собаками, однажды видел на стенах старинных французских замков на Луаре. Написанные маслом лет триста – четыреста назад, они передают напряжение и страсть в таких охотах. Яростные, кровожадные собаки с рыком набрасываются на оленей, которые защищаясь рогами и копытами, тоже ранят, а иногда и убивают злобных преследователей.

  После охоты, наверное, повара тут же неподалёку в охотничьем дворце, жарили оленину, а король и придворные пьянствовали и хвастались своими собаками и их охотничьими подвигами...

  ...В половине первого, неподалеку от дворца на вершине холма, который сейчас ремонтируют, встретил стадо взрослых быков – двенадцать штук. Рядом лежали и паслись матки – оленухи...

  У однорогого быка, из правого «пенёчка» на голове, уже показался чёрный пант. У других уже большие панты – кажется надглазные отростки сформировались в полную величину. Хотя окончания рогов ещё не оформились, сам ствол «выделил» уже до четырёх отростков, включая вершину рога. Но это самые большие панты в стаде. У оленей, которые имели двухсантиметровые пенёчки, панты за это время выросли до десяти сантиметров в высоту. И в толщину тоже – сейчас шесть – семь сантиметров...

  Пасутся спокойно. Увидев большую собаку, не пугаются.

  Линька становится очень заметной. Шерсть начинает вылезать от живота к хребту. Местами лезет клочьями. Галки сопровождают стада и выбирают линяющий волос со спины у стоящих, и с боков, и даже с головы у лежащих.