Текст книги "Город, в котором остался я (СИ)"

Автор книги: Владимир Босин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Пока что на месте будущего красавца дома грозит провалом огромный котлован. Там лениво копошится бригада опалубщиков и пара бульдозеров. Два строительных вагончика испуганно притаились в углу площадки. Один из них занимает прораб. Вот с ним мне и довелось пообщаться.

У соседнего вагончика курили трое рабочих, они проводили меня безразличными взглядами и продолжили ленивый трёп.

– Вы с «Сибприбора»? – спросил невысокий коренастый мужчина в фуфайке, – я прораб, Василий Викторович Кулаков.

–А меня Максимом Юрьевичем зовут, инженер с технадзора. Хотел бы познакомиться с объектом. Как идёт?

– Идёт как по льду босиком, – хмыкнул Кулаков и сплюнул на грязный снег.

– Фундамент почти закончили, а дальше – хрен его знает. Цемента почти не дают, панели задержали на ЖБИ, кран стоит третий день, сальники потекли. Опалубщики есть, бетонщики есть, а бетона нет.

Мы зашли в вагончик. Внутри тепло, железная буржуйка потрескивает щепками, на стене график работ, весь в карандашных правках.

– Вот смотри, – и прораб ткнул карандаш в план, – по графику в июле первая секция должна выйти на третий этаж. Но пока мы идём с запозданием. То фонды на горючку исчерпали, то машина сломалась, то все с гриппом слегли.

– А стройматериалы? – спросил я.

– Чего-нибудь да найдём. С кирпичом туго, щебёнку привезли не ту фракцию, цемент из Рубцовска ждём. Тут как на фронте, что добудем, то и кладём.

Он отодвинул чертежи и достал из папки акт скрытых работ, весь в грязных пятнах.

– Нам бы почаще встречаться товарищ инженер. Вы же с ОКСа, может замолвите словечко, чтобы на ЖБИ зашевелились.

– Попробую помочь, не обещаю, но поговорю.

Глава 19

Ещё с раннего утра улицы вокруг площади Ленина заполнялись людьми. На углах стояли милиционеры и дружинники с красными повязками. Они пытались направлять бессистемно идущий народ в верном направлении. Нет, не к победе коммунизма во всём мире. Все рыскали в поисках своих коллег. Воздух был свеж, пахло весной, распускающимися почками и вонючим выхлопом от автотранспорта, подвозившего людей и транспаранты. Наступило утро 1-го мая.

У театра оперы и балета возвышаются деревянные трибуны, задрапированные кумачовой тканью. Над площадью развешаны полотнища с лозунгами «Мир! Труд! Май!», висят портреты членов Политбюро. На центральном месте Брежнев со своим иконостасом, выглядит будто рыцарь в латах. Через громкоговорители звучат бодрые марши и советские песни – «Широка страна моя родная», «День победы», «Солнечный круг».

Коллективы заводов и городских предприятий, учащиеся ВУЗов и техникумов собирались в колонны. Их можно отличить по своим фирменным транспарантам.

«Сибирский приборостроительный завод – слава труду!»

«Институт теплофизики АН СССР – за успехи науки!»

«Новосибирская железная дорога приветствует Первомай перевыполнением плана перевозок!»

Молодёжь из комсомольских ячеек тянули вверх флажки и надувные шары, женщины держали в руках тюльпаны, а мужчины уверенно несли в своих мозолистых ладонях древко транспарантов.

Лично мне доверили нести румяное лицо Алексея Николаевича Косыгина. С высоты моего роста он обозревал строгим взглядом работников нашего завода и казалось призывал немедленно последовать примеру Павки Корчагина. Часа два мы стояли, собравшись в колонну. Самые нетерпеливые уже начали праздновать, наиболее предусмотрительные прихватили из дома спиртное, и теперь с раскрасневшимися мордами чувствовали себя хозяевами жизни. Начальство неодобрительно поглядывало на них, но замечаний не делало. Праздник всё-таки именно для рабочего класса.

Наконец впереди стоящая колонна заколыхалась, пришлось и мне вздымать члена Политбюро на должную высоту.

– Пошли! Наши пошли! – раздался крик спереди.

А шли мы легко и весело, шелестели полотнища флагов и со стороны площади раздавались громкие призывы и поздравления проходящим коллективам. Музыка неслась со всех сторон и создавала неповторимую атмосферу Первомая.

Когда вышли на площадь Ленина, все невольно притихли, вывернув головы в сторону трибуны. Там стояло и жизнерадостно помахивало пухлыми ручками начальство. Партийные и советские органы были представлены первыми лицами. Руководители крупных предприятий, ветераны и просто почётные гости смотрели на нас с высоты своих мест и было среди многотысячной толпы некое радостное единение.

«Новосибирский электровозоремонтный завод – да здравствует трудовая доблесть железнодорожников, ура…»

И народ дружно подхватывал криками.

«Новосибирский завод химконцентратов – химия служит народу, ура…».

«Сибирский завод тяжёлого машиностроения – досрочно выполним план девятой пятилетки, ура…».

Когда назвали наше предприятия, мы дружно завопили, потрясая своими транспарантами.

После прохождения площади наша колонна стала стремительно таять. Счастливчики рассыпались, ища проходы в заграждениях. Улицы были перекрыты, но дворами проскочить можно. А вот мне с Савельевым пришлось дожидаться подъезда заводской машины и закидывать в кузов флаги и транспаранты.

– Макс, предлагаю продолжить праздник в парке, – Паша с неподдельным энтузиазмом смотрит на меня. Его дражайшая половина с сыном накануне уехала к родителям в Ташкент, вот он и трясётся со своей идеей отдохнуть от присмотра жены.

– Отдохнём на озере, может девчонок закадрим, давай. Когда ещё такой повод будет, – под поводом мой приятель разумеется имеет в виду не 1-е мая, а свою личную холостяцкую свободу.

До ЦПКиО им. Кирова мы доехали в пустом автобусе. Как только покинули центральные улицы, сразу вернулась обычная жизнь. Нет, город отдыхал, но ходил транспорт и были открыты магазины. Тут идти то всего ничего от площади Ленина, но раз подвернулся автобус, ноги то не казённые.

Центральный парк – настоящее зелёное сердце Новосибирска, расположен между улицами Мичурина, Каменской и Военной. Широкие аллеи с чугунными фонарями, старые тополя и липы, деревянные массивные лавочки, выкрашенные в тёмно-зелёный цвет. Пахнет весенней сыростью и сладковато-смолистыми ароматом хвои с северной части парка.

Сразу у входа, под праздничным транспарантом продавали мороженное в стаканчиках, газированные напитки и киоск, где торговали детской радостью – сахарной ватой.

Мы с Пашей скептически посмотрели на длиннющую очередь к кассе на аттракционы и решили для начала пострелять в тире из пневматических ружей. Из динамиков неслась музыка советских исполнителей – ансамбля «Самоцветы», Аллы Пугачёвой, Валерия Ободзинского, а также инструментальные мелодии Паулса и Пахмутовой.

В отличии от меня Паша настроился на приключения. Если я просто наслаждался праздничной атмосферой и лихорадочно слизывал быстро тающее мороженное, то мой спутник крутил головой, выискивая подходящую парочку молодых девиц.

Паша выглядит значительно моложе своего возраста и вообще на него девки засматриваются. Из недавней поездки в Венгрию он привёз тёмно-синие джинсы «Мэди» и лёгкий зелёный свитер с глубоким вырезом на груди. Рукава он закатывает, обнажая сильные загорелые руки. С этим отдельная история.

Загар в это время является социальным маркером. Шоколадный оттенок говорил, что его обладатель недавно посетил побережье Крыма или Кавказа. А это может себе позволить далеко не каждый гражданин страны Советов. Дачный же загар среди народа не канал. Этот красноватый индейский оттенок говорил, что ты тупо пахал на дачном участке и вызывал скорее сочувствие тем, что обычно сопровождался воспалением на плечах и лице с последующим облезанием кожи. Но находились умельцы, обманывающие придирчивые взгляды. Так я знаю точно, что неделю назад Пашу припахала тёща, сажать картошку. Она живёт в частном секторе и на большом участке земли одна не справляется. Вот Паша пару дней и провёл в гостях у тёщи. Но при этом он мазался специально приготовленным морковным маслом. Для этого натирают морковь и настаивают на подсолнечном масле. Пару дней отстоится, процедить через марлечку и всё– готово. Записали рецепт?

Так вот, если натереться таким маслом, то кожа сразу приобретает янтарно-золотистый оттенок. А если позагорать в таком виде, то на выходе получаем оранжево-медовый загар с эффектом «морского» блеска.

У Павла длинный волос под хиппи, но он его частенько перехватывает в хвостик. В сочетании с брутальной внешностью, лёгкой небритостью и соответствующим прикидом – на девиц различных сословий действует наповал. Чисто на интуитивном уровне Паша, за несколько десятилетий до появления на экранах голливудских фильмов небритых мачо жгучих кровей, нащупал эту изюминку. Только в отличии от актёров, которые тщательно культивировали и поддерживали, на первый взгляд, небрежный имидж – у Павла в истоках стояла элементарная лень. И только потом он приметил, что ему всё это идёт.

А ещё у Паши нет проблем с языком, стоит только подойти на расстояние убойного выстрела и через несколько минут жертва счастливо смеётся, а Паша за спиною стаскивает обручальное кольцо с пальца.

Билеты на все аттракционы продаются в центральной кассе. Там два окошка, но желающих на колесо обозрения, цепочные карусели «Солнышко», на «Сюрприз» и прочие – очень много. Вот и сейчас группка девушек отошла от кассы, держа в руках целый рулон билетиков на несколько минут счастья. Паша узрел молодые подтянутые тела и как коршун на безобидных овечек накинулся с высоты своего опыта. Ну и через полминуты уже довольно машет мне рукой. Хм, во что опыт и ограниченность во времени делает с ситуацией.

Ну да, один на пять девчат – сложновато ему будет, тут даже Пашкина находчивость спасует. Я неохотно подхожу к ним – просто знаю, что следующим шагом будет колесо обозрения, где девчата будут визжать от страха, когда сильные мужские руки будут вращать кабинку вдоль оси. И это на максимальной высоте. Потом будет катание девчат на лодке по озеру и наконец обучение их снайперской стрельбе из пневматики. А там Павел определится кого он будет отбивать от стада. Моя роль здесь довольно безобидна, поддерживать разговор и деловой имидж моего товарища. Он будет заливать, что работает во «Внешторге», расскажет, как мотается по загранке и какая-нибудь да клюнет. Не думаю, далеко не уверен, что он сможет привести её домой и уложить в койку. Сейчас таких давалок так просто не найти. Но пообжиматься и позволить молодому человеку чуть более дозволенного – это запросто. Наверняка после посещения кафе и двух бокалов вина, строгие материнские наставления немного померкнут.

Судя по нарядам и довольно зрелым фигурам, это явно не школьницы. Студенки, возможно медички. Ходили слухи, что именно студентки мединститута самые раскованные и охочие до свободной любви. Поговаривали, что на первом курсе каждый будущий врач должен (должна) пообедать в прозекторской, положив свои пирожки с капустой на тело покойника. А ещё якобы из-за детального изучения тел обоих полов, включая интимные участки, медички не считали зазорным обнажиться. Ну, по крайнее мере некоторые озабоченные и нетерпеливые товарищи так и утверждали.

С дежурной улыбкой подхожу ближе и внезапно утыкаюсь в бездонные глаза. Паша что-то говорит, наверное, знакомит меня с дамами, а я пытаюсь сообразить, что сказать. Знакомая незнакомка также молчит с загадочной полуулыбкой Джоконды.

– Алле, сэр, Вы с нами? Или Вас так поразили наши новые знакомые, – это Паша попытался пробиться сквозь моё временное помутнение.

– Да, я просто задумался, – наконец с меня слетела скованность вызванная, тем фактом, что напротив меня стоит Ольга.

– А Вы тоже, как и Павел из научной экспедиции, только вернулись из Египта, изучая загадки пирамиды Хеопса? – почему я не удивлён, что именно Оля подхватила Пашкин бред, – только вот загарчик у вас совсем не египетский.

Ну да, у Паши рассказы об участии в одной из археологических экспедиций – тема номер два.

– Да, погода была не солнечная – дожди и туманы, знаете ли, – Ольгу я приметил издалека, высокая и стройная девушка выгодно выделяется среди подруг. А ещё я приметил резкий цветовой контраст. Тёмно-бордовая плиссированная юбка по колено, стройные ножки в телесного цвета чулках и белоснежная блузка. Лица только не видел, и оказалось, что мы вроде как знакомы. Правда после Ольгиного дня рождения мы не виделись, даже не обменялись телефонами. Мелькало пару раз желание встретится с нею, но как-то закрутился, а потом вроде и актуальность пропала. А сейчас Ольга кажется мне чрезвычайно красивой. Она чуть изменилась, прибавилась некая загадка в глазах. Так что мне моя навязанная роль вдруг начала нравиться. Пашка правда сам стойку делал на Ольгу, но увидев мои страшные глаза, сразу перекинулся на её светловолосую и улыбчивую подругу.

Теперь я шёл рядом с нею и пытался не дать оттоптать ей ноги в толпе. День прошёл великолепно, было всё – и лодка на озере, и катания на аттракционах. А потом Паша, укоризненно посмотрев на меня, повёл девчонок на остановку, а я взяв Олю за руку, потянул её в сторону открытой эстрады, где духовой оркестр нашей консерватории играл вальс.

Затем затащил её в летний кинотеатр, где шли «Джентльмены удачи» и длинный день закончился у её подъезда. И на этот раз я не прочувствовал особого отношения ко мне. Не была даже намёка на поцелуй. Но как горели глаза девчонки при прощании, домой я ехал с абсолютно дурацкой улыбкой, что вызвало понимающий взгляд пожилой женщины, сидящей рядом.

– Максим Юрьевич, Вас девушка, – Наталья Владимировна, на чьём столе стоит телефон, служит у нас по совместительству ответчиком.

Телефон будто живёт своей особенной жизнью и каждый звонок этого серенького невзрачного аппарата звучит по-разному. И Скворешникова тоже невольно подстраивается под его магию, превращаясь в другого человека.

Если звонит начальство, скажем главный инженер или из планового отдела, то голос Натальи Владимировны становится официальным и ровным, чуть выше обычного. Она выпрямляется, поправляет волосы и поджимает губы. Трубку берёт строго, пальцем придерживая перекрученный провод:

– Да, слушаю, Иван Сергеевич…

– Нет, чертежи готовы, я уже передала…

– Да, понимаю. Сегодня же уточним.

Интонация – сдержанная, подчёркнуто уважительная. Фразы короткие, отточенные, ни одного «эээ…» или «ага». По окончанию разговора она аккуратно кладёт трубку, делает паузу – и, будто стряхнув маску, чуть выдыхает:

– Ну вот, опять что-то наверху придумали, а нам разгребай…»

Если звонок по работе, но от обычных коллег – это сразу становится понятным по изменившемуся тону. Деловой, но уже с мягкими нотками. Моя соседка по кабинету уже может позволить себе ироничную улыбку, чуть понизить голос, даже прищуриться:

– Привет, Серёжа. Да, видела, но у вас спецификация снова не сходится.

– Нет, я не ругаюсь…просто опять у вас гранаты не той системы!

Женщина улыбается, но взгляд строгий, почти осуждающий, и по тембру ясно – командует парадом она. Паша в такие моменты переглядывается со мной: мол опять она «строит» этих снабженцев – мягко, но железной рукой.

Звонок из бухгалтерии или профкома – тут проявляется заинтересованность и осторожность. Голос становится бархатистым с вкрадчивыми нотками. Она даже берёт карандаш, чтобы записывать. Значит относится к разговору предельно серьёзно:

– Так, так…на командировочные? Да, да, я помню, конечно.

– Нет, Пашу Савельева включите, он просто был на выезде.

– Да, спасибо Вам большое!

Затем кладёт трубку и полушутливо говорит, – с бухгалтерией шутить опасно, у них память хорошая.

Ежели звонок личный или из дома, то Наталья Владимировна поворачивается в сторону окна, создавая тем самым личную зону. Прикрывает ладонью трубку и начинается священнодействие. Для мужа у неё усталый и ворчливый тон, для дочери-пятиклашки – обеспокоенный. С мамой или подругой может трепаться часами:

– Алло? Да, я…

– Нет, всё нормально, мама, ну ты же знаешь….

– Я не могу сказать тебе всё, здесь люди…

А ещё бывает звонит некто, пусть будет «мистер Х». Тогда Скворешникова меняется разительно. Куда девается замученная нудной работой сотрудница заводоуправления. Это же настоящая красавица, грудь бурно вздымается, глазки блестят, привлекая наше внимание. В такие моменты женщина говорит тихо, почти шёпотом. Голос такой воркующий, почти обволакивающий своими богатыми обертонами.

И наконец, случается, что звонят по личным делам, но не ей. Тогда телефон звенит коротко, будто нерешительно.

Наталья Владимировна отрывается от чертежей или распития чая и поднимает трубку, – Отдел капитального строительства, слушаю. И через пару секунд по лёгкому изменению тона становится ясно, что звонок не её:

– А, Вам Максима? А кто спрашивает? Сейчас, минуточку.

Она чуть подымает бровь, поворачивается ко мне, – это тебя. Знакомая, – тянет она с едва заметной улыбкой.

Но рубку отдаёт не сразу, будто пытаясь добиться от тебя разъяснений, кто посмел позвонить в рабочее время.

Вот и сейчас в её глазах целая гамма эмоций. Тут и немалая толика ехидства и неуёмное любопытство. Наверное, из-за того, что я слыву немного нелюдимым и женщины мне по личным делам звонят чрезвычайно редко. В последний раз звонила Алла, ещё до своей свадьбы.

Скворешникова показушно приступает к работе, только уши как локаторы расправляют свои крылья, чутко ловя каждый звук.

– Слушаю Вас, – немного раздражённо спрашиваю я, уж больно меня раздражает, что даже Пашка не стесняясь вытянул шею в мою сторону.

– Ой, Максим, а это Оля. Я тебе помешала? – я не сразу сообразил, что это звонит Ольга. Просто её голос в трубке совсем иначе слышится. Я не ожидал такого быстрого звонка, виделись буквально позавчера.

– Нет, всё нормально. Как у тебя дела, соскучилась?

– Вроде того, слушай, я сегодня поздно заканчиваю, ты не мог бы меня встретить?

Долго не думал, мне хотелось этой встречи, – без проблем, где и во сколько?

Глава 20

Ну и где этот чёртов пятый корпус? Я уже второй круг по территории пединститута делаю. Спрашиваю про этот загадочный корпус, все машут рукой в одну из сторон, а там ничего, пустырь. Не сразу допёр, что длинное здание буквой «Г» собственно и состоит из двух корпусов.

Вахтёрша окинула меня строгим взглядом, но видимо мой прикид её устроил. Она даже показала мне нужную аудиторию.

Ольга мне сказала, что у неё дополнительные занятия по ритмике и она заканчивает в полшестого. Я ожидал, что это будет небольшая аудитория, где будет проходить занятия её группы. А в реальности попал в большое помещение со сценой. И там занималась группка девушек. Под музыку Битлз они изображали нечто похожее на фитнесс.

Ещё не существует западного поветрия, называемого аэробикой. Когда фигуристые девушки в специальных облегающий нарядах и цветных гетрах будут будоражить мужское воображение с экранов телевизоров. Но нечто похожее происходит в данный момент передо мной. Одна из девушек показывает упражнения на гибкость и развитие тела, остальные повторяют. Весь фокус в том, что эта тренерша моя Ольга. Она в обтягивающем трико с красной лентой на лбу, фиксирующей волосы. Меня поразила та грация, с которой девушка двигается. Я не великий специалист в этом, непродолжительный занятия бальными танцами не в счёт, но Оля явно занималась танцем или скорее балетом на серьёзном уровне. И вообще, она опять умудрилась меня поразить своей многогранностью. Будто специально поставила себе задачу делать из меня дурака с отвисшей челюстью.

Минут десять я любовался на стройные девичьи тела, но присутствующие стали косится на меня, наверное, стесняются присутствия мужчины и Оля объявила об окончании занятий.

– Подожди меня, я быстро, – красотка обдала меня своим жаром и исчезла в раздевалке.

– Ой, это мне? – недаром я выискивал на рынке цветы. Ведь именно вручение цветов девушке при встрече делает это мероприятие настоящим романтическим свиданием. В начале мая в нашем регионе цветов почти нет, но я ухитрился углядеть бабулю у выхода с рынка, которая продавала несколько маленьких букетиков с подснежниками.

Белые и трогательные колокольчики – символ весны я прятал во внутреннем кармане пиджака. И не даром я оберегал их в автобусе. Потому что Оля на мгновение благодарно прижалась ко мне и затем вприпрыжку поскакала на выход.

Это надо было видеть, мы встретили немало студентов обоих полов, которые были знакомы моей спутнице, и с каким королевским видом Ольга шествовала по аллее со мною под руку. Да ещё с букетом цветов. Сразу становится ясным, что мы не просто случайно встретились.

– Куда пойдём?

– Куда захочешь. Но сейчас такая классная погода, может прогуляемся?

– Давай, тогда поехали в Берёзовую рощу.

Так называли парк в Дзержинском районе. Он затерялся между частным сектором и новыми пятиэтажками. От трамвайной остановки до входа в парк идёт аллея – деревянный тротуар, по бокам тополя с клёнами, покрытые распускающейся листвой. А дальше начинается настоящий берёзовый лес, аккуратно распланированный с тропинками из утоптанной земли и мелкой щебёнки.

Пахнет талой землёй и молодой травкой. Берёзы стоят с «мышиными ушками» – нежно-зелёные, полупрозрачные листья блестят на солнце. На клумбах у центральной аллеи зацвели виолы и пролески, а в дальнем углу тётка предлагает влюблённым парочкам тюльпаны в бутонах. От пруда тянет прохладой и запахом тины, а вдалеке звенят детские голоса. Это на площадке работает старая карусель с облупившейся синей краской на деревянных конструкциях. Здесь скромнее чем в центральном парке, зато тихо так, по-семейному. Я купил нам по порции мороженного и мы прошли мимо деревянной эстрады, где разыгрывался духовой оркестр ДК Дзержинского района.

Всё-таки удивительное создание Ольга. Сейчас она идёт по деревянному возвышению, осторожно ступая своими туфельками. Я же удерживаю её, подав левую руку. Как в этой симпатичной головке умещаются одновременно наивность и зашоренность вместе с прагматизмом и острым умом. Девушка абсолютно серьёзно верит в дедушку Ленина и что комсомольский билет в её сумочке окрашен в цвета его крови. Ни больше, ни меньше. Оля агрессивно покусывает меня, когда я проявил небольшой скепсис к борьбе доблестного вьетнамского народа против китайских милитаристов. А ведь первые скоро дружно сядут под руку большого узкоглазого брата. Поддержка прокоммунистических режимов в Азии и Африке – отдельная песня. Я-то знаю, что руководители этих стран сейчас взасос целуются с Леонидом Ильичом, а когда перестанут идти корабли с техникой и продовольствием, вернутся к поеданию друг друга в натуральном смысле.

Хорошо им по мозгам проехали. Американский империализм, расистский режим апартеида в южной Африке и зверское лицо израильской военщины. Ну не буду же я рассказывать девушке, к чему привело падение Претории лет через десять. ЮАР стала самой криминальной и коррумпированной страной в регионе. Негритосы быстро «прокушали» благосостояние родины и она стала одной из многих стран, держащихся лишь на остатках былой мощи, уверенно катясь в своё африканское настоящее. Зато во главе будут стоять свои коренные.

Израиль – крошечная страна, окружённая арабскими странами, живущими в раннефеодальном периоде по своим варварским законам, ухитряется выживать и успешно развиваться.

Америка? Ну а что Америка, Союз вскоре рухнет, погребя под руинами миллионы своих граждан, а его лидер Мишка Меченый беспомощно разведёт руками. Типа, не смогла я Фёдор Евграфыч, не дошла я. Но до этого момента осталось немного времени, а я просто любуясь Олей, которая увлечённо пытается делать какие-то сложные пируэты на узкой доске.

Кстати выяснилось, откуда её хореографическая подготовка. Она несколько лет ходила в секцию художественной гимнастики, пока это не стало мешать занятиям музыкой. Тогда на семейном совете и решили оставить временно занятия спортом.

– Слушай Оль, а тут сорока на хвосте принесла, что у тебя бабушка была фрейлиной русской княгини. Или наврали как всегда?

Девушка соскочила с парапета, опёршись на мою руку:

– Сорока тебя обманула. Мама моей бабушки действительно была в свите княгини Шаховской. Но не фрейлиной, а всего лишь камеристкой.

– Фи, я-то думал.

– Зря думал. Камеристка – это не служанка, скорее доверенное лицо или компаньонка. И вообще, княгиня в революцию умотала в Париж, а моя прабабушка осталась здесь в России.

– Вот так рушатся легенды, я-то думал, что держу за руку без пяти минут правнучку знатной особы, а тут… – и я скривил лицо как от кислого яблока.

– Фух, мать, ну ты сильна, – дёрнуло же мне поспорить с Ольгой, кто быстрее. Я был уверен, что нахожусь в неплохой физической форме. Но эта хитрюля так ловко скользила между деревьями, мгновенно меняя направление, что я не успевал разогнаться и догнать её. В результате спор проиграл и мне пришлось садиться на корточки, девушка взобралась ко мне на плечи и в таком виде я дотопал до конца аллеи. Благо она была в джинсах.

Кстати, самые настоящие итальянские джинсы «Rifle». Тёмно-зелёные из мелкого вельвета, они удивительно хорошо сидели на стройной девичей фигурке, обтягивая в нужных местах.

Выяснилось, что Ольга не из простой семьи. Её отец – профессор Новосибирской консерватории по классу виолончель и ездит с гастролями даже в Италию. Он то и привозит любимой старшей доченьке всякие красивые тряпочки. Есть у Оли и младшая сестра Татьяна. Мама трудится в нашем университете на кафедре русской и зарубежной литературы. Вот такая сложная, с претензией на голубую кровь, семейка.

Всё это время мы с шефом потихоньку подрабатывали, закрывая акты на ремонт скрытых работ. Без особого размаха, но вторая зарплата мне капала исправно. И так как объёмы левых работ были весьма умеренными, но и нам не приходилось рисковать и не спать по ночам.

Несмотря на то, что шанс стать родственниками у нас с Иноземцевым был практически нулевым, наши отношения вне рабочего места остались весьма тёплыми. Меня периодически приглашали на дачу, на шашлыки. Да, как самый молодой я отвечал за мангал. Собирались приятели шефа из различных организаций. Не только производственники, но и из силовых ведомств. И тот факт, что при мне они продолжали говорить свободно, говорил о некой степени доверия. Нет, за столом не разрабатывали хитрые схемы. Люди собирались просто отдохнуть на свежем воздухе, но всех их объединяло нечто общее – здесь были исключительно полезные люди. Знаете, я смотрел фильм с Мироновым в главной роли. По-моему «Блондинка за углом». Вот там невеста главного героя приглашала к себе нужных людей. В фильме это смотрелось гротескно. Но в реальности здесь за столом сидят просто успешные люди, которым повезло сесть на сытные места. Не важно, какая у тебя зарплата. Важно, какой дефицит у тебя имеется. Что есть тебе предложить другим? И тогда у тебя будут продукты из-под прилавка, импортные вещи, билеты на самолёт в горячий сезон, контрамарка в театр или хороший врач, который сделает операцию вашему родственнику. Так это работает. Девяносто пять процентов населения вкалывают и стоят в очередях, а пять пользуются результатами их труда.

Иноземцев в последнее время стал брать меня с собою на игру в преферанс. Несколько приятелей собирались расписать пулю. Кроме нас там был Леонид Валентинович Шнайдерман, знакомый мне начальник участка управления «Сантехмнотаж» и Владислав Анатольевич Хвостенко. Мне его представили как худрука нашего театра музыкальной комедии. Он тщательно скрывал свою разрастающуюся лысину, зачёсывая длинный волос набок. Частенько носил бабочку, даже под свитер.

Собирались мы на нейтральной квартире. Понятия не имею, кому она принадлежит. За вечер мы, не торопясь расписывали пару партеек. Играли не для того, чтобы заработать, скорее целью было приятно провести время. Хотя умеючи даже с минимальной ставкой, вист-копейка, в туже ленинградку можно подлететь на мизерах, мама не горюй, и остаться должным сотню другую. Но у меня был немалый опыт в той жизни, преферанс я всегда любил и частенько соглашался скоротать вечерок с друзьями, расписывая пулю. В реальности я редко проигрывал, чаще уносил червончик другой в кармане.

На журнальном столике стояла бутылка армянского коньяка с закуской, и мы периодически опрокидывали по стопочке. Но так, чисто символически, преферанс не любит алкоголя. Теряешь выдержку и трудно запоминать карты. В перерыве между играми мы перекусывали чем бог послал, а он хорошо снабжает хозяина этой квартиры. Говорили на различные темы, от результатов хоккейного матча «Спартак» – «Крылья Советов» до обсуждения прекрасного пола и разговоров об отпуске.

И когда я позвонил Шнайдерману на работу, тот согласился со мною встретиться. Вроде не чужие люди.

Разговор назрел наиболее остро после моей очередной встречи с прорабом Кулаковым. Строительство нашего дома, где по идее я должен получить квартиру, опять застопорилось. Вернее, рабочие вяло копошатся, но нет труб и на сей раз окончательно сломался бульдозер Д-159. Не хватает грузовых машин, особенно самосвалов. Нужен также автокран, наш стационарный башенный имел мёртвую зону около последнего подъезда. Строители намудрили с ним. Постоянно не хватало кирпича, чугунных труб для стояков канализации, стальные трубы для водоснабжения и отопления, регистры отопления и прочее, прочее, прочее.

Накануне мы проговорили с Василием Викторовичем Кулаковым практически до конца рабочего дня. Не скрою, я узнал много нового. А окунувшись в документацию кооператива «Полёт» мне стала ясна картина. И после вдумчивого разговора с шефом за бокалом пива я наметил для себя возможные шаги по ускорению строительства. Это же мой козырный интерес.

Общий принцип ЖСК следующий. Согласно постановлению Совмина генподрядчик, то есть трест «Новосибирскжилстрой» полностью отвечает за снабжение стройки материалами и оборудованием. То есть именно СУ-4 получает фонды на цемент, панели, кирпич и так далее. У них есть своя снабженческая база УПТК.

ЖСК формально не имеет на это ни прав, ни лимитов. Он является заказчиком и перечисляет генподрядчику средства. Также утверждает сметы и контролирует выполнение. Государство выделило деньги под «объект», а фонды на материалы идут через систему Госплана и Минстроя.

Так что мы в лучшем случае можем помочь подрядчику связями и транспортом. ЖСК мог закупить некоторые материалы и сам. К примеру светильники, двери или часть сантехники. Но это нужно строго документировать. Мы также можем воспользоваться некой лазейкой. Это уже подсказка Иноземцева. Наш ЖСК может заключить прямой хозяйственный договор на поставку конкретных материалов и незначительных работ с субподрядчиком. Это схема была законной, но требовала разрешение исполкома, согласование с трестом и обязательно требовалось прикрыться накладными, актами – всё как положено и, разумеется, проводку через отдел материально-технического снабжения завода. Это позволит нам действовать более гибко. В тресте тоже фондирование жёсткое и постоянная нехватка нужных материалов.