Текст книги "Древняя Греция"

Автор книги: Владимир Миронов

 
Также и способ, каким предаются
любовным утехам,
Очень существен, потому что
тогда достигают до нужных
Мест семена, коль опущена грудь
и приподняты чресла.
И в сладострастных отнюдь
не нуждаются жены движеньях.
Женщины сами себе зачинать
не дают и мешают,
Если на похоть мужчин отвечают
движеньем бедер
И вызывают у них из расслабленных
тел истеченье.
Этим сбивают они борозду с
надлежащей дороги
Плуга и семени ток отводят
от нужного места.
Эти движенья всегда преднамеренно
делают девки,
Чтобы не беременеть им
и на сносе не быть постоянно,
И утончённей дарить мужчинам
любовные ласки, —
То, что для наших супруг,
очевидно, нисколько не нужно.
Да и не воля богов, не Венерины
стрелы причиной
Служат того, что порой
и дурнушка бывает любима.
Ибо порою ее поведенье,
приветливость нрава
И чистоплотность ведут к тому,
что легко приучает
Женщина эта тебя проводить
твою жизнь с нею вместе.
И, в завершенье всего, привычка
любовь вызывает.
Ибо всё то, что хотя и легко,
но упорно долбится,
Всё ж уступает всегда и, в конце
концов, подается.
Разве не видишь того, как, падая,
капля за каплей,
Точит каменья вода и насквозь,
наконец, пробивает?
 

Повторим: греки и римляне не видели в плотской, чувственной любви позора, ибо ублажение тела, как их и учил великий Гиппократ, должно нести здоровье, если, конечно, сохранять все меры предосторожности. Греки сохранили для истории иные атрибуты высокоценимого ими любовного ремесла, включая одежду и обувь жриц любви… Сохранилась обувь некой проститутки, что искала клиентов, блуждая по улицам, используя обувь, на подошвах которой слова «следуй за мной». Вероятно, эти слова отпечатывались на мягкой земле и охотник-мужчина, почуявший запах «дичи», мог легко найти ее по следу. Асклепиад в эпиграммах рассказывает о девушке по имени Гермиона, что носила пояс с вышитыми на ней цветами и надписью: «Люби меня всегда, но не ревнуй, если и другие будут иметь дело со мной». Похоже, речь тут шла о гетере.

О. Бердслей. Отношение женщин к отвергнутому любовнику

Показателен диалог и двух гетер в сатире Лукиана «Разговоры гетер». «Гликера. – Ты знаешь, Фаида, того воина, который прежде содержал Абротону, а потом сошелся со мной, того, что в хламиде с красной каймой, или забыла его? – Фаида. – Я знаю его, Гликера. Он еще пил с нами в прошлом году в праздник Молотьбы. А что? Ты что-то хочешь о нем рассказать? – Гликера. – Горгона, бессовестная, – я-то считала ее подругой! – втерлась к нему в доверие и отняла его у меня. – Фаида. – Теперь он не с тобой живет, а сделал своей любовницей Горгону? – Гликера. – Да, Фаида, это сильно меня задело. – Фаида. – Это нехорошо, Гликера, но это в порядке вещей: так обычно делается среди нас, гетер. Так что не надо ни слишком горевать, ни попрекать Горгону. Ведь и Абротона тебя не попрекала тогда за него, хотя вы были подругами. Я только удивляюсь тому, что нашел хорошего в ней этот воин, разве что он совсем слеп и не видел, что волосы у нее жидкие и над лбом уже лысинка, и губы бледные и бескровные, и шея худая, так что на ней заметны жилы, и нос велик. Одно только, что хорошего роста и стройна да смеется очень заразительно. – Гликера. – Так ты думаешь, Фаида, что он ее за красоту предпочел? Разве ты не слышала, что Хрисария, ее мать, – колдунья, которая знает какие-то фессалийские заклинанья и умеет сводить луну с неба? Говорят, она и летает по ночам. Она свела его с ума, опоив любовным зельем, и теперь они обирают его. – Фаида. – Ну, так ты, Гликера, обирай другого, а с тем распростись». Ясное дело: требовать сердечной любви и привязанности от проститутки – это все равно что пытаться приковать ветер. Тем более что и женская натура не отличается большим постоянством. Ведь даже знаменитый Гиппократ как-то философски сказал о них: «Сколько звезд на небе, столько обманов таит женское сердце». У гетер были свои праздники и свои радости. Чтобы дать им почувствовать близость к общественной жизни, их даже в ряде случаев привлекали к богослужениям или официальным празднествам.

Мать и дитя

Наряду с известной свободой греко-римское законодательство было достаточно суровым в отношении внебрачных половых сношений с замужними и незамужними дамами. Так, греческие законы разрешали мстить за соблазнение матери, сестры, дочери, конкубинантки. Пойманный с поличным мог быть безнаказанно убит. По закону Селевка (VII в. до н.э.), автора древнейших писаных законов греков, прелюбодею выкалывали глаза. Позже нравы смягчились и стали наказывать менее сурово. У пизидийцев и кумейцев застигнутых в прелюбодеянии мужчин и женщин сажали на ослов и возили их по городу. В Гортисе, на острове Крит, прелюбодею надевали венок из шерсти. Он не только подвергался всеобщему осуждению, но и должен был уплатить в общественную кассу 50 статеров, теряя гражданские права. В Лепреуме любовника и его сообщницу присуждали к пожизненному лишению прав. Вдобавок ко всему их еще подвергали позорной процедуре: его в течение трех дней гоняли связанным по городу, а даму в течение одиннадцати дней заставляли стоять в легком нижнем платье на рынке у позорного столба. В Афинах же, кроме денежного штрафа, в отношении нарушителей закона (то есть все тех же позорных прелюбодеев) могли применяться и гораздо более тяжкие телесные наказания. Все эти меры преследовали цель сохранить семью и обезопасить положение ребенка.

Сатир работы Барберини

Эта суровость в отношении любовных связей может показаться странной. Но тому были объяснения… Греки хотя и давали выход любовным страстям, эмоциям, но и сохраняли семью. Этот индивидуализм грека и азиата объяснил еще Ницше: «Он должен понимать женщину, как имущество, как собственность, которую можно запереть на замок, как нечто, предназначенное к покорности и лишь в последней находящее свое завершение, – он должен опереться здесь на великий разум Азии, на ее превосходство в инстинкте, как делали это некогда греки, лучшие наследники и ученики Азии. От Гомера и до времен Перикла, по мере того как возрастала культура и расширялась мощь их, они, как известно, становились, шаг за шагом, все строже к женщине, т. е. «восточнее». Как необходимо, как логично, как по-человечески желательно это было, да поразмыслит каждый об этом про себя!» Однако нелепо ожидать, что, поработив женщину, привязав ее к домашнему очагу, сделав его слугой, он в то же время будет свободен по отношению к ней от обязательств. Мы имеем в виду прежде всего удовлетворение ее чувственных желаний и страстей. В этом отношении нельзя не согласиться с Вейнингером, который говорит: «Половой акт есть та плата, которую при всяком азиатизме мужчина обязан дать женщине за ее порабощение». А если он не платит ей полновесной «монетой»? Будь уверен, она получит ее где-то еще… И даже боги ее не осудят! Пифагор, Платон, Эпикур, христиане выступали за освобождение женщины. В то же время послабления были сделаны для богатых женщин: в случае если у богатой сироты муж оказался вдруг неспособен к брачному сожительству и не мог ее удовлетворить, та могла вступить в связь с кем-то из близких родственников мужа.

А. Исачев. Магия (магия любовного желания)

Семья и гетера мирно сосуществовали. Проституция превратилась в вполне законный институт античного общества, на что влияла вся атмосфера тогдашней жизни, с ее вечными войнами и походами, путешествиями, пленениями, захватами и насилиями. Там, где войны и шальные деньги, там всегда кормятся проститутки… В Греции и Риме проститутка стала постоянной и весьма желанной спутницей военных лагерей. Так, целые обозы проституток выезжали в так называемые лагерные города, состоящие из бараков, кабаков и будок. Одни торговали вином, продуктами, различными вещами, другие торговали телом, охотясь за воинами… Сципиону пришлось даже силой выгнать из Нуманции 2000 проституток, чтобы сохранить какую-то дисциплину. Популярным местом, где женщины легкого поведения зарабатывали себе на жизнь, стала и высшая школа. Как известно, молодежь из разных концов античного мира направлялась на учебу в университеты Кремоны, Медиолана, Карфагена, Родоса, Тарса, Антиохии, Рима, Смирны, Александрии, Коринфа, Афин, Константинополя. В Афинах, помимо граждан Греции, было немало юношей из Малой Азии, Сирии, Понта, Фракии и Рима. В Смирне училась молодежь из Малой Азии, Греции, Финикии, Ассирии, Египта. Полные сил ребята представлялись гетерам лакомым куском.

Скульптура Менандра

Афродита Каллипига. Неаполь

Рождение Афродиты

Гетера в сравнении с проституткой то же, что изысканное фалернское вино в сравнении с пивом… Утолить на какое-то время жажду можно и вторым, но для подлинного пиршества души, ума и сердца, конечно же, нужна просвещенная и умная гетера… Античные народы считали, что приличный человек не может обходиться без их общества, если он хоть чего-то стоит как мужчина. Овидий в начале «Науки любви» решительно высказывается за такую любовь, воспевая любовь к гетерам, на которых не распространялись законы о браке. Законы были таковы, что они признавали чувственность и страсть прежде всего к женщинам-гетерам, хотя порой не возбранялись и чувства к мальчикам. Возможно, этим объясняется такой удивительный факт: древняя эпическая поэзия греков, как и трагедия, не считает нужным воспевать любовь как страсть, как высокое человеческое чувство. Вы не найдете любовных сцен ни у Гомера, ни у Гесиода, ни у Эсхила. Романтический же элемент индивидуальной любви мог найти себе выход исключительно в любви к гетере. Связи Менандра с Глицерой и Перикла с Аспазией стали наиболее известным примером такого рода любовных отношений. Гетера – героиня античного мира.

Поэтому не стоит изумляться, если вы вдруг обнаружите, что отношение греков-мужчин к гетере (и прежде всего именно к возлюбленной, к даме его сердца и тела) было самым что ни на есть теплым и признательным. Например, в эпоху Полибия статуи красивых женщин устанавливались в храмах или в других общественных заведениях, а самые красивые здания Александрии носили имена прославленных флейтисток и гетер. Так статуи любовниц стояли рядом с политиками, героями, выдающимися военачальниками. Их образы, их заботы и думы предстают перед нами со страниц книг Лукиана, Махона Сикионского, Афинея. Известный законодатель Солон на доходы от учрежденных им в Афинах публичных домов (диктериад) построил храм в честь богини Афродиты, и не где-нибудь, а прямо напротив ее величавой статуи.

Ганс Бальдунг Грин. Три грации

Иные придерживаются мнения, что культ Афродиты был не чем иным, как культом проституции. Видимо, все же не зря ее еще называли в народе «Пандемос» – то есть всенародной, «Гетайра» – покровительствующая гетерам, или же «Порне» – то есть высочайшая чувственность, граничащая с пороком. Поскольку храм был окружен лесом, тут и собирались служительницы любви и вообще влюбленные. Подобные же храмы находились в Фивах, в Беотии и в Мегаполисе, в Аркадии. Рассказывая о жизни греков, невольно задумываешься о трансформации, которую за пару тысяч лет претерпел институт проституции в мире. Следы древней профессии в наше время можно увидеть почти на каждом шагу в достославной Москве, Петербурге, в портовых городах, шоу-бизнесе, политике и в науке. Сколько граждан пострадало из-за неестественной (или, быть может, все же естественной?) любви к одалискам и гетерам. Глядя на то, в какие вертепы превратились города благополучной Европы и Америки, Азии и Африки (ныне, к величайшему стыду, и России), особенно ясно понимаешь всю чудовищную суть капитализма как строя, пусть даже он и предстает в демократической маске. Торговля живыми людьми нигде не демонстрирует столько жестокости и дикой злобы, столько ненависти и презрения к человеческому существу, как в этой сфере. Порядки эти должны быть уничтожены, стерты с лица земли как недостойные.

Ведь и проституция существовала не всегда. Надо помнить то, что патриархальная Греция не знала проституции как института общественной жизни. К тому же большая часть простого народа (особенно в деревнях и сельской местности) жила по иным законам, нежели «более цивилизованные» города, особенно столицы, крупные полисы и шумные порты. Поэтому основой и гарантом семейного покоя был строгий надзор за женой, заточенной на своей половине, составлявшей важнейшую часть мужских владений. Родовитые афинянки выходили замуж рано – и девственницами, но не разделяли социального положения мужа. Мужчины женились поздно (обычно не раньше 30 лет). Поэтому от них никто и не требовал особой святости. Но когда жена выражала ему все неудовольствие по поводу его «милых шалостей» на стороне, он, «стыдливо» потупясь, отвечал словами Феогнида: «Нет на земле никого, кто был бы совсем безупречен».

Греки, «породившие» науку и философию, заложившие основы рационального отношения к жизни и природе, конечно же, не могли обойти стороной и систему экономических отношений. Важную роль в жизни социума приобретал фактор наследственности, ну и, разумеется, богатства и семейного достатка. Уже тогда на эти обстоятельства обращали внимание как мужчины, так и женщины (последние – в особенности). Дело в том, что со временем сам греческий брак изменился. Все чаще он становился браком по расчету. Греки любили деньги. Да и кто их не любит?! Материальные соображения выдвигались на первый план. Блох отмечает, что брак становился все чаще «необходимым злом», а вот заключение брака по взаимной склонности, ввиду замкнутой жизни дозамужних девушек, наблюдалось все реже. Правило же составляли денежные браки и подходящие браки по расчету. Последствием такого порядка вещей стала почти полная подчиненность женщины в семье, отстранение ее от всех мужских интересов и, как неизбежное следствие, отстранение и самих мужчин от своих жен. Кроме того, как выразился Антисфен из Афин (450—360 гг. до н.э.): «Красивая жена – общее достояние, некрасивая – наказание мужа». Хотя понятно, не всем же дамам быть писаными красавицами. Большая их часть были обычными, рядовыми, ничем особо замечательным не выделяющимся существами. Поэтому показателен стих византийского поэта и историка Агафия, названный им «Жалобы женщин»:

 
Юношам легче живется на свете,
чем нам, горемычным,
Женщинам, кротким душой.
Нет недостатка у них
В сверстниках верных, которым
они в откровенной беседе
Могут тревоги свои, боли души
поверять,
Или устраивать игры, дающие
сердцу утеху,
Или, гуляя, глаза красками
тешить картин.
Нам же нельзя и на свет поглядеть,
но должны мы скрываться
Вечно под кровом жилищ,
жертвы унылых забот.
 

Легионер на посту

Впрочем, и честные порой «давали слабинку». О такой благонамеренной супруге из Эфеса повествует одна история, которую рассказывает Петроний… Жила-была в Эфесе матрона, отличавшаяся столь великой скромностью, что даже из соседних стран ехали посмотреть на нее. Приезжали и дивились, надо же, какая верная жена! Но вот случилось так, что ее муж умер. Не удовольствовавшись принятым обычаем бить себя в обнаженную грудь и провожать покойника с распущенными волосами, убитая горем женщина последовала за ним в могилу. Когда тело мужа поместили в подземелье, она осталась его там охранять, день и ночь проливая слезы. Горе ее убивало. И тогда вдова решила уморить себя голодом, ибо не видела смысла жизни без мужа. Ни родные, ни близкие, как ни старались, не могли отклонить ее от такого решения. Все плакали, но что они могли сделать. Пять дней и ночей сидела несчастная женщина в гробнице при тусклом свете лампады, рядом с ней ее верная служанка. В городе только и разговоров было что про вдову, которая так сильно любит своего покойного мужа. Все сошлись на том, что раньше никому не пришлось видеть и слышать ничего подобного – такой верной любви! Тут произошло событие, косвенным образом повлиявшее на дальнейшую судьбу женщины. Правитель области повелел распять несколько разбойников неподалеку от места, где был захоронен ее муж.

Возле крестов с разбойниками поставили на стражу солдата. Вечером тот заметил свет среди памятников, услышал стоны несчастной вдовы. Заинтригованный солдат поспешил разузнать, что это там происходит. Он спустился в сей склеп и онемел от испуга, увидев красивую молодую женщину, что, подобно призраку, склонилась над гробом. Расспросив служанку, он понял суть происходящего. Тогда он принес в склеп свой скромный обед и принялся убеждать женщину в том, что будет лучше для нее, если она перестанет так убиваться и немного покушает. Женщина, слушая его увещевания, только еще сильнее причитала, царапала свою грудь, вырывала волосы и осыпала ими мужа-покойника. Но солдат не привык отступать. Он вновь и вновь уговаривал бедняжку вкусить пищи. Он и сам выпил рюмку-другую, и закусил, говоря, что лучшей трапезы у него еще не было (судя по всему, он не принадлежал к породе тех, кого зовут «стойкий оловянный солдатик»). Первой тут не выдержала служанка. Она сама выпила вина, немного поела, сразу же оживилась и стала увещевать уже свою госпожу. «Что пользы в том, если ты умрешь голодной смертью? Что это тебе даст? Не лучше ли насладиться благами жизни, пока она в нас?» Вдова, которая к тому времени так проголодалась, что у нее тряслись от голода ноги и подсасывало во всех местах, наконец склонилась к уговорам и стала есть с превеликим удовольствием.

Поев, отогревшись пищей, вином и душой, вдова стала чуть более благосклонно прислушиваться и к другим увещеваниям солдата. А так как женщина она была очень красивая, солдатик захотел и сам вкусить от ее щедрот. Он принялся атаковать ее стыдливость. Парень-то был очень даже видный, да и словом владел недурственно. Служанка также постаралась вернуть ее к жизни, ибо зачем ей умершая госпожа?! И тут уж та часть тела знатной дамы, что нуждается у женщин в пище телесной, причем еще в большей степени, чем желудок, не вынесла долгого воздержания и также открыла свой прелестный ротик… В итоге они занимались любовью несколько ночей подряд, заперев двери. Солдат ходил только за пищей для всех троих. Видимо, так весело и шумно проводили они время, что не услышал страж, как родственники одного из бандитов сняли с креста тело и захоронили его, что строжайше запрещено законом.

 Дж. Рейнолдс. Амур развязывает пояс Венеры. XVIII в.

Когда же солдат увидел, что на крестах отсутствует один труп, он страшно испугался возможного наказания. И тут же обо всем рассказал вдове, которая стала его любовницей. Заявив, что его ждет наказание, он в отчаянии воскликнул, что сам собственным мечом убьет себя за этот проступок, не дожидаясь суда. Он попросил женщину положить его труп потом в гробницу, где они занимались любовью. Мудрая и сострадательная женщина воскликнула: «Нет, я не допущу того, чтобы за столь короткое время мне пришлось бы потерять сразу двух близких мужчин. Предпочту повесить мертвого, чем погубить живого!» Сказано – сделано, и ее покойный муж перекочевал на крест вместо разбойника. В итоге все участники этой истории обрели покой и счастье, включая покойного мужа. Последний был так счастлив в жизни, что, вероятно, только порадовался успехам своей очаровательной жены, нашедшей нового мужа.

О. Бердслей. Экзаменовка. 1896 г.

Как видим, главным назначением женщин были заботы семейного круга, или, если иметь в виду всех женщин без исключения, ублажение духа и тела господина. Иные женщины, включая тех же гетер, оказались преданными и умными подругами. Так, известная своим умом Гиппархия, которая могла посрамить в споре кого угодно, влюбившись в Кратета, фактически стала ему прислугой, а по сути дела – рабой. Вот как Диоген Лаэртский описывает ее любовную историю: «Она полюбила и речи Кратета, и его образ жизни, так что не обращала внимания ни на красоту, ни на богатство, ни на знатность своих женихов: Кратет был для нее всё. Она даже грозила родителям наложить на себя руки, если ее за него не выдадут. Родители позвали самого Кратета, чтобы он отговорил их дочь, – он сделал всё, что мог, но не убедил ее. Тогда он встал перед нею, сбросил с себя, что было на нем, и сказал: «Вот твой жених, вот его добро, решайся на это: не быть тебе со мною, если не станешь тем же, что и я». Она сделала свой выбор: оделась так же, как он, и стала сопровождать мужа повсюду, ложиться с ним у всех на глазах…»

Порой выбор жены или мужа напоминал покупку на рынке жеребца или быка, которого, прежде чем совершить сделку, всего ощупают… Впрочем, перед браком предпочитали щупать и осматривать не телесные или умственные достоинства, а карман избранника (избранницы). Водятся ли денежки и собственность? По поводу нравов эпохи откровенно высказался Феогнид, заметив: «Мы ищем породистых баранов, ослов и коней; всякий хочет, чтобы они происходили от добрых. Но честный муж, не колеблясь, берет в жены дурную, дочь дурного, если тот дает ему много денег (в качестве приданого), и женщина не отказывается быть женой богатого дурного мужа и предпочитает состоятельного доброму». Все это указывает не только на биологические аспекты воспроизводства рода, в некотором роде «как это происходит у домашних животных», но и на возрастающее значение материального момента при выборе стороною невесты и жениха. По мнению поэта, богатство тут выступает скорее разрушительным, чем созидательным фактором. Феогнид говорит: «Они ведь почитают деньги, и честный берет в жены дочь дурного, а дурной – дочь доброго; богатство перемешало род».Судя по всему, автор не приветствует такое сближение родовитых аристократов и неродовитых богачей.

Тем не менее многие женились и по любви. Показательна история Дафниса и Хлои, типичных молодых людей, описанных греческим писателем Лонгом (II—III вв. н.э.). Автор в предисловии говорит, что эту повесть о любви он нашел на Лесбосе, охотясь: «Ведь никто любви не избежал и не избегнет, пока есть красота и глаза, чтобы ее видеть». Далее он рассказал, как двое молодых людей росли вместе и полюбили друг друга. Дафнис был подкидышем, а его родители принадлежали к знатному роду. Хлоя же была простой крестьянской девушкой. Жизнь их протекала просто, в трудах и заботах. Они пасли коз и овец. Однажды их застала ночь, и их посетил Эрот. Ночь стала для них школой. Они поцеловались, чего никогда раньше не делали, крепко обнялись и руки сплели, но «третье средство применить не решились, – снявши одежды, на землю лечь». Слишком уж смелым оно показалось не только девушке скромной, но и юноше. После другой бессонной ночи, которую они провели в муках, их посетила горькая мысль: «Целовались мы – и без пользы; обнимались – лучше не стало. Так, значит, лечь вместе – одно лишь лекарство от любви. Испробуем и его: верно, в нем будет что-то посильней поцелуев». В конце концов в романе все заканчивается благопристойно, как и положено в приличном обществе. Молодые поженились, легли на ложе нагими и, проведя бурную и бессонную ночь, впервые поняли то, что «всё, чем в лесу они занимались, были всего только шутки пастушьи». И все же более активная жизнь в городах накладывала свой отпечаток. Возможно, именно поэтому Платон включил в свой «Пир» речь Аристофана о значении любви как нечто комическое, скорее как нечто пьянящее и возбуждающее, чем серьезное.

Прекрасная Венера

Разумеется, в семейной жизни всякое бывало. Отношения между супругами далеко не всегда складывались идеальным образом. Вспомним слова Медеи (хотя она и говорит их в гневе и запальчивости, когда узнает о намерении мужа ее бросить): «Да, между тех, кто дышит и кто мыслит, нас, женщин, нет несчастней. За мужей мы платим – и недешево, а купишь – так он тебе хозяин, а не раб… И завиден удел жены, коли супруг ярмо свое несет покорно. Смерть иначе. Ведь муж, когда очаг ему постыл, на стороне любовью сердце тешит…» В Медее, это очевидно, говорит сердце уязвленной, смертельно оскорбленной и покинутой мужем женщины.

Ганс Бальдунг Грин. Три возраста человека. 1539 г.

Но тут все же исключительный случай… Более обычной и часто встречающейся ситуацией было наличие любви в типичной греческой семье, или по крайней мере тесной привязанности мужа и жены друг к другу. Любви преграды неведомы. Самые высокие особы и выдающиеся граждане любили женщин и были от них без ума, будь то Перикл с его Аспасией, Гиппархия, полюбившая философа Кратета и ради него покинувшая свой дом и перенявшая образ жизни философа, или царь Антиох, влюбившийся в мачеху, жену своего отца Селевка (бедняга так влюбился, что даже заболел). Он упросил отца (умолил его) разрешить ему жениться на мачехе, а затем основывал в ее честь города и даже заставил греков обожествить ее и поклоняться ей как богине.

Чувства мужчин. Эраст и эромен. Берлин

Согласно вкусам античности, женщина в возрасте 35—40 лет была «наилучшим лакомством» для мужчин любых возрастов. Мужчины признавались: «Ах, Филина, люблю я смеющуюся морщинку около твоего глаза, не сочной молодости, а опытности создание. Когда мои жадные руки охватывают твой пышный стан, грудь твоей дочки (уже) не прельщает меня. Мне люба зрелая осень, и для нее я забываю весну». Глубокое уважение греков к прародительницам рода человеческого видно и в том, что они создали около 600 года до н.э. «Каталог женщин» (школа Гесиода), в котором были перечислены одна за другой все родоначальницы известных греческих семей.

Фрагмент любовной сцены. Краснофигурная ваза

Любовные интересы греков, как вообще их преклонение перед красотой, отмечались всеми, кто когда-либо касался этих волнующих сюжетов. Существование любовных эпиграмм, массы словесных, скульптурных и художественных образов людей и богов, пораженных стрелами Эрота, указывает на то, сколь всеохватывающей и неодолимой была эта страсть. Архий Митиленский писал: «Надо бежать от Эрота? Пустое! За мною на крыльях он по пятам, и пешком мне от него не уйти!» Читая такого рода признания, легко впасть в невольное заблуждение, представляя греков народом, только и занятым различного рода любовными утехами. В действительности же жизнь греческих полисов протекала, во-первых, скорее в мужском кругу и, во-вторых, представляла извечное соперничество полов. Поэтому греки противопоставляли пары – мужчину и женщину, друзей и врагов, греков и варваров. Возможно, в этом видны отголоски борьбы матриархата и патриархата, но к женщинам они относились строже, чем к мужчинам.

К сожалению греки и римляне не делали различия между гомосексуализмом (homos – равный, одинаковый, sexus – пол) и гетеросексуализмом. По Платону, признавшего Эрота великим богом, любовь может быть как к женщине, так и к мужчине. Причины часто встречающейся любви мужчины к мужчине (к юноше) достаточно известны. Мы тут особо распространяться на эту тему не будем. Однако общие причины такой ситуации пояснить все-таки нужно. С одной стороны, в древнем обществе исключительно высока была роль мужчины в воспитании юноши (воина, ритора, философа, политика), с другой, сама жизнь в отрыве от дома и служба в армии способствовала подобным связям. К тому же каждый «достойный» мальчик 12—16 лет (эромен) должен был иметь своего эраста (т.е. воспитателя). Воспитатели делили с ним не только «добрую славу и бесчестье», но зачастую и ложе. Говоря о «священном отряде» из Фив, где все 300 воинов практически находились в любовной связи друг с другом, Ксенофонт заметил, что «нет сильнее фаланги, чем та, которая состоит из любящих друг друга воинов». И действительно, в жестокой битве против македонцев при Херонее (338 г. до н.э.) все фиванцы погибли, но ни один не покинул поля боя, не оставил товарищей. К тому же, скажем, в Спарте мужчины-воины получали право женитьбы довольно поздно (к 30 годам). Женщин выдавали замуж рано, так что она часто годилась мужу в дочери. Это подталкивало их к нетрадиционным отношениям с замужними дамами (связи с незамужними женщинами запрещались). Общественные нравы были таковы. Слов из песни не выкинешь. В Греции устраивали специальные праздники, служившие прославлению отроческой и юношеской красоты. Так, на весеннем празднике Диоклии в Мегарах устраивались состязания мальчиков и юношей в поцелуях, в Спарте существовал праздник обнаженных юношей, в Феспиях приз за лучшую песню о любви к мальчикам вручали на празднике Эрота. Идеал греческой красоты создавался на основе статуй прекрасных мальчиков (куросы). Женщина считалась красивой, если она обладала фигурой, более похожей на мальчишескую. Приведенные данные нельзя считать общим и единственным правилом. Законы Солона строго запрещали рабу вступать в связь со свободнорожденным мальчиком. К лишению гражданских прав могли приговариваться те, кто склонял мальчиков к занятиям проституцией, хотя государство чаще ограничивалось лишь штрафами. Молодежь все же старались уберечь. Владельцы гимнасиев не должны были пускать в заведения посторонних мужчин.

Все вышесказанное, полагаем, в какой-то мере объясняет и повсеместный культ фаллоса, существовавший по всему миру, а не только в одной Греции. Особенно славился своей раскрепощенной атмосферой праздник Дионисий, устраивавшийся в марте – апреле и часто сопровождавшийся бурными оргиями… Оргия в древности – это отнюдь не разврат, но священнодействие (по крайней мере, так ее понимали в античное время). Греки рассматривали сексуальность как божественный дар, как непременную часть человеческой красоты и здоровья тела. Греки, разумеется, придавали празднествам культовый оттенок. Скажем, на праздновании Дионисий колонии и союзники афинян должны были присылать дары в виде фаллоса. Самый большой 60-метровый фаллос, украшенный золотой звездой, по описаниям, носили на празднике Дионисий в Александрии, о чем есть документальное подтверждение Калликсена Родосского.

Идеальный греческий член. Музей терм. Неаполь

Античный автор дал в нем подробное описание красочных фаллофорий (шествия с фаллосом), происходивших в этом городе в 275 году до н.э. Вероятно, это было и в самом деле потрясающее зрелище, даже почище нынешнего красочного карнавала в Рио-де-Жанейро… Ученые пишут: полмиллиона человек наблюдали, как золотой символ эрекции и власти проносили по улицам города одетые сатирами красивые мальчики или гетеры в сопровождении эфиопов, слонов, обезьян, леопардов, белых медведей, носорогов и жирафов. После его прохождения несли позолоченную статую Зевса, в сопровождении пятидесяти тысяч солдат. В разных концах Греции устраивались празднества в честь Афродиты, в том числе и на Кипре, где неподалеку от города Пафос та родилась, выйдя из морской пены (по преданию, пена возникла после того как в море в этом месте упал фаллос бога Урана, отсеченный титаном Кроносом).