Текст книги "Сборник "Шерше ля фам""
Автор книги: Владимир Болучевский
Жанр:
Иронические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
– Маленького такого младенчика, но уже с усами, в сомбреро и с очень недобрым взглядом в мою сторону.
– Покровный эффект. Телегония. Смешно?
– Нет, Саша, это не смешно. Это страшно. Неужели так бывает?
– Вот хочу разобраться. Встречался тут с неким большим специалистом. Он, по его словам, с медицинскими материалами православных монастырей и храмов работает.
– И что говорит?
– Что говорит… Покровный, мол, эффект? А ка-а-ак же! Еще бы! Это же еще в монастырских книгах черным по белому написано! «Никогда не смешивайте, братия мои, ни кровь, ни ириду, ни кожные, ни волосяные покровы, иначе не родить вам чистую душу, способную к постижению Божьего разумения».
– «Ирида» это что такое?
– Радужка глаза.
– Откуда ты знаешь?
– Он сказал.
– Слушай… по-моему, он о чем-то о другом говорит. Тебе не кажется?
– Кажется. Поэтому я и встречаюсь с профессором.
– А он в мире генетики авторитет?
– Безусловно.
– Вот и слава Богу. Саша… после твоего рассказа у меня просто душа не на месте. Ты уж выясни, пожалуйста, все досконально и мне потом сообщи. А то ведь… как жить?
– Жизнь прожить, Андрюша, не поле перейти.
Они вышли во двор и направились к подворотне, которая выходила на Малый проспект Васильевского острова.
– А Петр далеко отсюда живет? – спросил Андрей Иваныч.
– На Петроградской стороне. Сейчас тачку поймаем.
– А может, пешком? Погода хорошая. Очень я по Питеру гулять люблю.
– Ну давай до Среднего пройдемся, а там на маршрутку сядем. Как раз до Петькиного дома нас она и довезет.
– Давай.
– Заодно и мозги проветрим. Они неспеша побрели по тротуару. Ветер с залива трепал по небу облака, и в просветах проглядывало солнце.
Глава 5
– Представьтесь, пожалуйста, – раздался из-за двери голос Петра Волкова.
– Мы это, Петька, – сказал Адашев-Гурский.
– Произнесите пароль.
– Трое с боку, ваших —нет! – громко отчеканил Андрей Иваныч.
– Не валяй дурака, открывай, – сказал Гурский.
– Отзыв «пирамидон», – буркнул себе под нос Волков, отпирая замок и впуская гостей в дом.
– Вы позволите войти в ваш бункер, мой фюрер? – с пониманием произнес Андрей Иваныч, переступая порог. – Мы уже на нелегальном положении?
– Я же не одет, – пояснил Волков и затянул узел на кушаке халата. – А вдруг кто чужой?
– А что б тебе не одеться? —^ вошел вслед за Андреем Гурский. – Ходишь тут… в затрапезном виде. А ты ж командир, пример бойцам показывать должен. А коснись тревога? Коснись в бой?
– Отобьемся, – Волков запер дверь, – проходите.
– Куда прикажете? – Андрей повесил куртку на вешалку в передней.
– Да вон туда, пожалуй, – кивнул Петр в направлении кухни. – Там уютнее.
– Сразу предупреждаю, – Адашев-Гурский вошел на кухню и бросил взгляд на стол, где стояли открытая литровая бутылка водки и пакет с апельсиновым соком, – я на минуту.
– Никто не неволит. Но чаю-то выпьешь? – Петр поставил чайник на плиту.
– Чаю попью. С лимоном.
– А вот лимона-то у меня, скорее всего…
– Я купил по дороге. – Александр положил на стол крупный лимон. – А яйца есть?
– Есть.
– Вот. И яичницу.
– Эт-то мы мигом. С ветчиной? – Петр распахнул холодильник.
– Дай-ка я сам, пусти-ка, – Гурский открыл дверцу газовой плиты, вынул оттуда сковороду и занялся приготовлением завтрака.
– Слушай, Петр, а расскажи-ка ты мне еще раз эту твою историю, – Адашев подчистил с тарелки кусочком белого хлеба остатки яичницы и отправил его в рот.
– Зачем? – Волков выпил рюмку.
– Ну а что, прикажешь сидеть и смотреть, как ты здесь раскисаешь? Надо же что-то делать.
– Да, Петруша, – кивнул Андрей Иваныч, – мы же вчера собирались кому-то в рыло закатать. А вместо этого в клуб какой-то поехали, а там конюшней воняло.
– Он так называется. «Конюшня».
– А-а-а… вот ведь как! Значит, ощущение запаха у меня просто ассоциативно возникло! А я-то думаю… А зачем мы туда поехали?
– Так… затем, собственно, и поехали. Мне почему-то представилось, что там Чика непременно должен быть.
– А он там бывает? – Гурский отхлебнул чая из большой керамической кружки.
– А хер его знает. Мне, понимаешь, вчера спьяну в голову запало, что он с сестрами этими плотно завязан, а они в этом клубе работали. Именно там Заславский их и приметил. Вот он как раз там часто бывал. Нравилось ему там. Ну и… Заславский, сестры, Чика… вот меня туда и понесло. Только никого, естественно, там не оказалось, кроме мелюзги всякой. И вообще, по «зрелом размышлении» ничего там для меня интересного быть и не могло. В чем мы и убедились.
– А я? – На кухню шагнула юная блондинка, одежду которой составляли лишь свободно висящая на ней длинная просторная футболка Волкова и его же пляжные шлепанцы на толстой подошве.
Шаркая шлепанцами по полу, она подошла к столу и обиженно надула губы:
– Я что, не в счет?
– Ну, вот Вероника, разве что… – обернулся к ней Волков. – Присаживайся. Завтракать будешь?
– Только кофе.
– Там, на полке, растворимый. Сделай сама.
– Я поухаживаю, – поднялся со стула Адашев.
– Спасибо. – Она благодарно подняла на него глаза.
– Вам с молоком?
– Ага. И чтобы сладкий.
– А позволительно ли будет тэс-скать… очаровательную ручку поцеловать, – привстал Андрей Иваныч, – тем самым засвидетельствовав свое искреннее восхищение? Ах! Весьма признателен, просто тронут… – Звонко чмокнув протянутую ему ручку, он опустился на стул.
– А ты, значит, считаешь, – взглянув на Волкова, Гурский поставил перед Вероникой кофе, сел, достал сигареты и закурил, – что не сами по себе эти сестренки тебя подставили, что все-таки Чика за всей этой подлянкой стоит?
– Я не знаю, Саша. Я же тебе говорил, ничего я толком и выяснить-то не успел, как меня мгновенно с дерьмом смешали и изо всей этой запутки выкинули.
– И смерть самого Заславского тебя тоже настораживает?
– Ну, а ты сам рассуди: молодой мужик, бывший спортсмен, непьющий практически, и вдруг… инфаркт.
– Вообще-то всяко бывает. Как раз с бывшими спортсменами. Сердце-то расширенное, к нагрузкам приученное, если кто серьезно занимался. Когда резко бросают, да еще стрессы… А чем он занимался?
– Я толком и не знаю. Плаванием вроде. А что?
– Да нет, я просто так спрашиваю.
– Ну может, и было у него там… что-нибудь не все в порядке. Но ведь инфаркт и спровоцировать можно. Мало ли сейчас химии всякой-разной. Сыпанул ему в борщ, и ку-ку.
– Лучше в харчо, – поморщился Андрей Иваныч.
– Почему? – взглянул на него Петр.
– Ну… я харчо почему-то недолюбливаю.
– То есть, ты полагаешь, могли его и травануть? – Александр ложечкой размешивал в чае сахар.
– А почему нет?
– И когда ты в это дело сунулся, тебя сразу вычеркнули из ситуации, так?
– Именно.
– Испугались, что докопаешься?
– Может, и так.
– Я позвоню, можно? – Допив кофе и отставив чашку. Вероника поднялась из-за стола.
– Да, конечно, – кивнул ей Петр, – там в гостиной и в спальне… они параллельные.
– Спасибо, очень вкусный кофе, – поблагодарила Вероника Гурского.
– На здоровье. Хотите еще?
– Нет, я бы еще поспала немножко, это ничего? – взглянула она на Петра. – Я еще не надоела?
– Нет пока, – улыбнулся ей Волков. – Когда надоешь, я скажу, не сомневайся.
– Да я и не сомневаюсь, дяденька. – Она пожала плечами и вышла из кухни, шаркая шлепанцами.
– А кому смерть Заславского выгодна? – Гурский погасил сигарету и отхлебнул чая.
– Кому выгодна… – Волков задумчиво приподнял одну бровь. – Чике выгодна. Клиент же хотел его с хвоста скинуть, за тем к нам и обратился.
– А как Чика мог об этом узнать раньше времени?
– Да как угодно. Наверняка кто-нибудь из сотрудников фирмы стукачок. Еще от Савелия оставшийся. Теперь Чике стучит.
– Что ж, Заславский каждому подчиненному о своих планах докладывал?
– Ой, Саша… шила в мешке не утаишь. Кому надо – все всегда узнает. А потом и передаст кому следует.
– Понятно. Далее.
– Жене его выгодна, теоретически. Она же теперь – молодая, богатая и красивая вдова.
– А она и фирму его наследует?
– Очевидно. – Волков пожал плечами. – Почему нет? Как законная жена… наследует все его имущество. Движимое и недвижимое.
– А у него больше никакой родни нет?
– Сестра, по-моему. Или она двоюродная?.. Я не помню, он как-то вскользь ее упомянул в связи с тем, что у него мать старенькая, болеет, врачи посоветовали перебраться из Питера куда-нибудь южнее. Вот, мол, она с его сестрой и живет. То ли в Орле, то ли в Ростове, там климат здоровей. А он бывает у них наездами. Это когда я с ним по поводу возможных «терок» с братвой разговаривал, про родственников и поинтересовался на всякий случай, мало ли… Ну, он конкретно только мать и назвал. И жену, естественно.
– Значит, не одна жена наследует?
– Саша, когда (и если) дело до дележа денег дойдет, – Петр глубоко затянулся, – получит его мать… фиг да ни фига. Тут и обсуждать нечего. Все жене достанется, я тебя уверяю. Ну разве что какие-нибудь крохи… Короче, жене его, Ане, помимо Чики, эта смерть – повторяю, теоретически! – тоже выгодна. И сестре ее заодно, они же родная кровь и даже больше – двойняшки. У них же все пополам, может они и супружеское ложе тоже делили. Кто знает? Они же… две половинки.
– Возможно.
– Да и Игорю Дугину, все это, в общем-то, на руку.
– А это кто такой?
– Ну, я же говорил, он при Заславском замом состоял. Теперь, естественно, всей фирмой заправляет. Аня-то во всей этой кухне ни уха ни рыла.
– То есть, выходит…
– Выходит, что смерть Вадима Николаича Заславского со всех сторон всем выгодна. И бандитам, и его заму, и родной жене вместе с ее сестрой. И почти все они в тот «вечер, когда он скрипнул, вместе были.
– Как это? Где?
– В ресторане. Мне Дугин фотографии показывал. Все вчетвером они там сидят, а сестренки на одной из фотографий очень эффектно прямо в объектив ручки выставили, подарок от Заславского на день рождения демонстрируют.
– Чей день рождения?
– Ну Саша… они же близняшки.
– А-а… ну конечно.
– Ну вот, день рождения-то как бы формально у жены, но… Заславский им обеим по одинаковому колечку подарил. С маленьким таким брюликом. Вот они и сидят, сияют и колечками этими перед объективом красуются. Где-то она у меня… погоди-ка. – Волков встал из-за стола и вышел из кухни.
Гурский двумя пальцами взял с блюдца душистый кусочек нарезанного тонкими колечками лимона, с удовольствием вдохнул аромат и затем отправил кусочек в рот.
– Лимон – друг? – спросил Андрей Иваныч.
– Несомненно. Тем более, с похмелья.
– Вот, – Петр вернулся с небольшой глянцевой цветной фотографией, – это я у Дугина взял, на всякий случай. Вот это вот Заславский, а это Аня и Яна, только вот… кто из них кто…
– У жены, по идее, на правой руке должно быть, а у ее сестры наоборот, – Гурский взял фото в руки.
– Оно же не обручальное, где хочешь, там и носи. А старшая, между прочим, обручального вообще не носит. Чтоб от сестры не отличаться.
– Что за глупость?
– Ну вот такая у них, у двойняшек, фишка. Все должно быть одинаково.
– А этот четвертый кто?
– Дугин и есть.
– А он-то тут с какого боку?
– Ну-у… во-первых, он старый приятель Заславского, поэтому он его своим замом и сделал. А во-вторых… что-то у них там с этой Яной то ли было уже, то ли еще только намечается… В общем, создалось у меня такое ощущение, что клинья он под младшенькую подбивает. И очень активно. Больше ничего не знаю.
– Ясно.
– Что?
– Ну как что… сидел, выходит, наш упокойник за своей последней трапезой – за которой, собственно, его травануть и могли – в компании людей, которым его смерть исключительно на руку. Только Чики там и не хватало, чтобы уж для полного комплекта.
– Вроде так.
– Хотя с другой стороны… самому Чике отсвечивать там было вовсе и не обязательно. Достаточно было «расположить к себе» хотя бы одного из этих троих и…
– Трое с боку, ваших нет, – кивнул Андрей Иваныч. – Достаточно одной таблетки пирамидону.
– Возможно, – согласился Волков и раздавил в пепельнице окурок. – Возможно.
– А можно мне еще кофейку? – вновь возникла на кухне Вероника.
– Пожалуйста, – Адашев-Гурский поднялся из-за стола и потянулся к банке с растворимым кофе, – чайник еще не остыл, по-моему.
– Спасибо. – Вероника присела к столу.
Волков налил водки себе и Андрею.
– Ну что, Андрюша? Р-ра-авняйсь! – приподнял он над столом рюмку.
Андрей Иваныч распрямил спину, взял свою рюмку, расправил плечи и, выпучив глаза, вперил взгляд в бюст Вероники.
– Скромней, скромней себя вести нужно… – Адашев поставил на стол чашку с кофе, – нечего барышню в краску вгонять.
– По команде «равняйсь!» – пояснил Андрей Иваныч, – я должен видеть грудь четвертого человека. Раз, два, три, – он сосчитал себя, Петра и Гурского, а затем вернулся взглядом к Веронике, – четыре…
– Смир-рно! – скомандовал Волков.
– Шага-ам… – Адашев придвинул девушке чашку.
– Арш!!! – рявкнул Андрей Иваныч и опрокинул в рот водку.
– А вы, как я погляжу, настроены серьезно, – Александр, стоя, допил чай и кивнул на бутылку.
– Так ведь… – развел руки Андрей, – кирасир Его Величества не боится вин количества.
– Ловко. – Волков выпил свою водку. – Спиши слова.
– Ладно. – Гурский вновь присел к столу и закурил. – Значит, вот непосредственно после этого самого застолья в ресторане Заславский и помер?
– Непосредственно, – кивнул Петр. – Встал из-за стола, сел в машину, поехал к какому-то своему приятелю на дачу – то ли в Комарове, то ли в Репине – и, сидя за рулем, окончился. С трассы и вылетел. Мертвый уже, как врачи говорят. Жена чудом жива осталась.
– А сестра?
– Да нет, они вдвоем ехали. Там, видишь… в ресторане еще… сестренки разругались. В дым. Это мне Дугин потом рассказывал, я же с ним встречался, беседовал. После того, как Заславский помер, но еще до того, как меня рожей об стол.
– Понятно.
– Ну вот. Старшая за воротник перебрала, за ней вроде это водится, ну и… две бабы, хоть и сестры, но… ты ж понимаешь, слово за слово… эта Яна, младшая, подхватилась и домой уехала. Игорь ее проводить хотел, но та отказалась, по телефону тачку вызвала и укатила.
– А они втроем уже остались.
– Да. Посидели еще, а потом, уже заполночь, Заславский решил на свежий воздух выбраться, на дачу эту махнуть. Дугин с ними распрощался и домой поехал, а Заславский с женой в машину сел…
– …пьяный.
– Нет, я же говорил, он непьющий был практически. Ну вот, он, значит, в машину сел, а потом… Ну и все, в общем.
– А где они с трассы вылетели?
– Да за постом ГАИ. Не сразу, дальше, где-то в Ольгине вроде, но не в самом, а не доезжая. Там еще поворот и… место такое, относительно пустынное.
– И «скорая» сразу приехала?
– Кто ж знает… когда Анна в себя пришла, вызвала, тогда и приехала.
– А что же машины-то, которые мимо ехали?
– Ну, Саша… «что машины»… во-первых, это же все-таки «форд», он же не на куски развалился, просто кувырнулся через крышу и опять на колеса встал. Во-вторых, там кювет высокий, а он черный. Да и как он с дороги вылетел, никто, очевидно, не видел, там же ночью не такое уж движение. Пролетит мимо машина, фарами его хватанет, да и дальше. Кому какое дело? Прошлой зимой мужик пьяный в двух шагах от дома в сугробе замерз, а народ мимо шел. В общем, когда эта Аня оклемалась, трубку нашла, тогда сама и вызвала. И ментов, и «скорую».
– Хо-ро-шо-о… – задумавшись произнес по слогам Адашев-Гурский. – Ладно. С-слушай, Петр… а вот такое у меня к тебе предложение… а давай-ка я с этой Аней встречусь да поболтаю, а? Она где живет?
– На Савушкина.
– Так там вроде бы и район-то не богатский. Что ж он, риэлтер, жилье себе приличное сделать не мог?
– Ага… у него там такое наворочено… в подвале тренажерный зал с сауной.
– Как это «в подвале»?
– Там дома такие, типа коттеджей, ну которые…
– Немцы после войны строили.
– Ну да. Он этот дом свой, ну… в котором у него сейчас квартира, собирался целиком со временем откупить:
– Тогда понятно.
– А с чего это ты решил, что она с тобой беседовать станет?
– Н-ну-у… я журналист. Скажу, что мы с Заславским Вадим Николаичем знакомы были, и меня смерть его потрясла до глубины души.
– И что?
– Петя… ну уж найду я, наверное, что сказать, а? У тебя телефон ее есть?
– Вон, на холодильнике. Черный блокнот.
Гурский подошел к холодильнику и взял блокнот.
– На букву «З», – подсказал Волков. Петр наполнил рюмки.
– Заславский?
– «Заморочки»
– «Автостоянка на Барочной. Какого хера!!!» – бегло читал вслух Гурский, раскрыв черный блокнот Волкова на странице, обозначенной буквой «З». – «Напомнить Бяше про Акима», «Фаина Георгиевна – таможня. Пропальпировать!!!» Это Раневская, что ли? – вскинул он взгляд на Петра.
– В самом конце ищи, – буркнул Волков.
– Ага, нашел, – кивнул Гурский, перелистнув страницу. – Я перепишу?
– Дерзай, – Петр взял в руки рюмку, взглянул на Веронику, затем на Андрей Иваныча и негромко и проникновенно произнес: – Ребяточки… какая это все, в сущности, херня, в сравнении с энтропией Вселенной и преображением души, а?
– О-о-о… – Гурский, заложив пальцем страницу, закрыл блокнот и направился из кухни, – все, я пошел.
– Блокнот оставь, – сказал Волков.
– Сейчас, перепишу и верну.
– Что ты, Петя, – понимающе сказал Андрей Иваныч и поднял свою рюмку, – о чем ты говоришь.:. А мне тут еще Александр и про телегонию рассказывал, так я чуть не разрыдался, ей-богу. Это ж такое… такое…
– Какое?
– Потом расскажу, давай выпьем.
– Давай.
Они выпили, взяли по кусочку лимона, обмакнули их в соль и с удовольствием закусили.
– Я ушел. – Гурский вернулся на кухню, положил черный блокнот на место и взглянул на товарищей: – Держите себя в руках.
– Увидимся за чаем, – кивнул ему Андрей Иваныч.
Глава 6
– Алло, – держа телефонную трубку в руке, Адашев-Гурский присел на краешек стола в редакционном кабинете, – извините, пожалуйста, это вас Гурский беспокоит, Александр Васильевич, будьте добры Анну.
– Да, я вас слушаю.
– Анна… еще раз извините, мы с вами не знакомы, но… видите ли… дело в том, что меня не было в городе, я журналист, в командировке был на Таймыре. И вот вернулся.
– И что?
– Видите ли, у меня материал в плане стоит, интервью с вашим мужем, ну… о бандитских крышах, охранных структурах и… обо всем, что с этим связано. Материал этот у меня готов, мне его в номер сдавать нужно, но у нас принято сначала показать тому, с кем интервью было. Профессиональная этика, так сказать. Ну вот… я звоню Вадим Николаичу в офис, а мне там говорят, что его убили. Вот я и решился вас побеспокоить. Вы меня простите, я понимаю, что вам не до меня, но… и вы меня поймите – этика. Что мне с этим материалом делать, ставить в номер?
– Как это убили?!
– А разве нет? Он что же – жив?
– Да нет, но… никто его не убивал! Он умер. Инфаркт. Что за слухи такие дурацкие?
– Господи… вы меня простите, пожалуйста, еще раз, просто… мне сказали «погиб» и еще про машину что-то, вот я и… это, очевидно, в свете того, о чем мы с ним разговаривали, вот, наверное, у меня такое впечатление и возникло, что аварию подстроили. А вы говорите: «инфаркт»? Дома?
– Нет, не дома. Все правильно, в машине это произошло, но… а когда вы с ним встречались?
– Да не так давно. Просто мне на Таймыр пришлось улететь, поэтому я материал вовремя сдать и не успел. А тут вот вернулся и… вы уж простите меня, пожалуйста, я прекрасно понимаю ваши чувства, не стану больше беспокоить. А интервью это я сейчас пойду и сдам, вы не против?
– Нет… то есть, да… то есть, против, конечно!
– Почему?
– Могла бы я на него взглянуть?
– Ну конечно! Для этого я вам и звоню.
– А как я могу это сделать?
– Очень просто. Я даже сам могу к вам подъехать. У вас компьютер дома есть?
– Конечно.
– Ну вот. Я могу к вам подъехать с дискетой и показать. Только, если можно… я очень спешу, мне на Камчатку лететь.
– Приезжайте прямо сейчас, можете?
– Могу, диктуйте адрес.
Записав адрес вдовы Заславского, Александр положил телефонную трубку на рычаг, вышел из кабинета и прошел коридором до двери, на которой висела табличка: «Не входи, а? Тебе это очень надо?»
Открыл дверь, вошел и, увидев сидящую за компьютером девушку, сказал:
– Ленка, очень надо, честное слово. Я потом услужу, я отстираю…
– Саша-Саша-Саша-Саша, – не отрывая взгляда от монитора и легко скользя пальцами по клавишам мануала, девушка даже не повернула к нему головы. – На хуй – на хуй – на хуй – на хуй…
– А Васька где?
– Ни-ни-ни-ни-ни-ни-ни… Гурский вышел, закрыл за собой дверь и пошел дальше.
Из одной из дверей быстрым шагом вышел чуть полноватый седой мужчина, на его груди поблескивали оправой очки, висящие на черном шнурке.
– Аркадий Андреич, – чуть придержал его за плечо Гурский, – чем можно спровоцировать инфаркт у человека с больным сердцем?
– Скажите, что у него машину угнали.
– А медикаментозно?
– Амфетамины. Только с дозировкой будьте внимательны, – не взглянув на Александра, мужчина поспешил дальше.
В конце коридора Адашев повернул направо и едва успел схватить за рукав свитера пробегающего мимо юношу невысокого роста.
– Васька, стоп!
– Саша, у нас номер горит…
– С меня банка.
– Саша, ну ни секунды…
– Два слова можно?
– Ну?
– Мне нужна дискета, чтобы она не раскрывалась.
– Не понял?
– Объясняю: я ее вставляю – директория есть, файлы есть, все в порядке, но один файл, нужный, не раскрывается. Можно так сделать?
– Зачем?
– Тебе надо? Ты скажи – сделать можешь?
– Побежали. Только очень быстро.