Текст книги "В тупиках мистики"
Автор книги: Владимир Мезенцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Мезенцев Владимир
В тупиках мистики
Владимир Мезенцев
В тупиках мистики
А МИСТИКА – ЭТО...
...В трамвае дошкольник отрывает два билета и показывает их матери:
– Это мой, а этот тебе.
– Считай сам, – говорит ему молодая женщина. – Три да восемь – сколько?
Правильно, добавь еще три и два... четыре и один. Какое у тебя счастливое число?
Ну вот, сегодня у тебя счастливый билет! Когда выйдем, можешь его съесть.
...В полутемной комнате за круглым столом сидят несколько человек и держат пальцы вытянутых рук на блюдце, перевернутом вверх дном. На их лицах – напряженное ожидание, словно происходит что-то значительное, необычное. И впрямь: сидящие за столом... вызывают с "того света" давно умерших людей!
...Одно из объявлений в зарубежной газете:
"Что ожидает вас и вашу семью в этом году? За небольшую плату верный ответ дают знаки зодиака. Звоните по телефону..."
Что объединяет эти три факта, взятые из жизни? Мистика!
Но что означает это слово? Что включает в себя это понятие?
Разные люди дают мистике разные объяснения. Да и в печатных изданиях энциклопедиях, словарях, философской и научно-популярной литературе мистика толкуется неоднозначно, на первый план выдвигается то одна, то другая ее сторона; нет единого мнения и о том, что следует отнести к мистике. А причина проста: мистика – понятие многостороннее. Это и религиозно-идеалистические учения всех толков; и вера в сверхъестественные силы, система всевозможных контактов с ними; и наукообразные измышления о потустороннем мире; наконец, это все обыденно-бытовые предрассудки типа веры в гадания на картах, в счастливые, несчастливые приметы и числа, в охранительную силу талисманов и т. д.
Любопытна сама расшифровка слова "мистика". Оно пришло к нам из античности. В Древней Греции оно значило "таинство", "тайна, которую надо скрывать от посторонних". В основе слова лежит глагол "мыин", что дословно переводится:
"закрыть рот и глаза", воспринимать что-либо только ушами, не требуя доказательств, не вникая в подробности, не задавая вопросов и, кроме того, не рассказывая другим о том, что услышал. Мистика, мистицизм, основу которых составляла и составляет вера в надприродные силы, были непременным и самым существенным элементом мистерий – религиозных обрядов тайных сообществ у античных народов и народов Древнего Востока. В более поздние времена мистические культы становятся менее замкнутыми, постепенно теряют свою таинственность. Но слово "мистика" по-прежнему ассоциируется с "божественной тайной". Недаром первоначальные религиозные организации христиан называли себя "мистическим телом Иисуса Христа", подчеркивая этим, что основатель новой религии спас их таинством своей смерти на кресте.
Мистицизм в христианстве сохранил и доныне свои явные следы. Как известно, в обрядах этой религии существуют таинства, например, крещения, причащения, покаяния, когда с человека мистическим образом снимаются его грехи.
Можно сказать, что мистика, как вера в существование непознаваемых разумом сил, господствующих над человеком, является обязательной и основополагающей частью всех религиозных вероучений. Все вероисповедания, писал соратник В. И. Ленина, историк религиозно-общественных движений в России В. Д. Бонч-Бруевич, "всегда, во все времена и у всех народов, будь то сектантство, или ортодоксальные религии, или православие, всегда имели и имеют мистическое начало. Именно потому они и религиозные системы, что они мистические".
Однако сказать, что мистика равнозначна религии, нельзя. Мистика в ее широком смысле – понятие более общее, чем религия. Каждое конкретное вероучение – это только как бы часть мистики, ее отдельный элемент. К тому же, мистика и по возрасту гораздо древнее любой религии. Ее первичной формой была магия – чародейство, колдовство первобытного человека, когда тот, к примеру, для удачной охоты брал "счастливую" стрелу, которой он уже убивал животных. Существенное отличие религии от мистики состоит и в том, что религиозные культы, как правило, не засекречиваются, носят открытый характер, а мистики "чистой воды" и в наш век предпочитают раскрывать свои методы и цели только "посвященным".
Мистика пронизывает любое религиозное вероучение, но она же может выступать и в иных, далеких от религии формах. Поэтому ее делят на две разновидности – вероисповедную и вневероисповедную. Скажем, в христианстве существует "семь таинств", они разъясняются богословами с позиции явной мистики; с мистических позиций толкуется догмат об откровении и т. д. Мистическим духом пронизаны такие религиозные секты, как пятидесятничество в христианстве, суфизм в исламе, дзэнбуддизм в буддизме.
Убежденными поклонниками вероисповедной мистики были многие теоретики православия, они видели в ней "наиболее верный путь к постижению бога". Так, например, православный богослов Н. Боголюбов считал, что именно мистика является основным существенным признаком религии, поскольку "основная задача религии – привести человека в как можно более тесное и глубокое общение с божеством".
Говоря о роли мистики в истории религиозных войн в средние века, Ф. Энгельс писал: "Революционная оппозиция феодализму проходит через все средневековье. Она выступает, соответственно условиям времени, то в виде мистики, то в виде открытой ереси, то в виде вооруженного восстания. Что касается мистики, то зависимость от нее реформаторов XVI века представляет собой хорошо известный факт".
А мистика, не имеющая прямого отношения к религиозным вероучениям? Ее вокруг более чем достаточно, причем она не так уж редко находит себе вполне уютное место в сознании и неверующих людей, если они не имеют устойчивых научных знаний и атеистической убежденности. Речь идет об огромном наборе всевозможных суеверий, которые бытуют в сознании миллионов наших современников. Наивная, слепая и нерассуждающая вера в пророческие гадания, в счастливые и несчастливые приметы, в охранительную силу тех или иных предметов, в магию чисел – все это, в сущности, та же мистика.
Можно, конечно, называть это бытовыми суевериями, что обычно мы и делаем, но с тем же основанием гадания на картах, страх перед черной кошкой, перебежавшей дорогу, веру в свой талисман можно (и нужно!) относить к вневероисповедной мистике, поскольку тут мы имеем дело, по существу, с явным мистицизмом.
Здесь стоит уточнить смысл и термина "суеверие". Философский словарь толкует суеверие как ложную веру; с точки зрения приверженца одной религии, говорится там далее, обрядность другой представляется уже суеверием. Все верно. В другом словаре – энциклопедическом – суеверие определяется как предрассудок, в силу которого многое из происходящего в мире является-де проявлением сверхъестественных сил. И это правильно. Но разве сама религия, которая открещивается от суеверия (слово "суеверие" означает в переводе с древнеславянского "веру всуе", то есть веру пустую, вздорную) как от веры ложной, ошибочной, не является с точки зрения научного мировоззрения столь же ложной системой взглядов, как и любое суеверие? Несомненно!
Что же получается? Религия, хотя и представляет собой определенное мировоззрение, по своей сути – то же суеверие, или, если хотите, та же мистика.
Вера в таинственную, необъяснимую силу колдовского заговора, в гадание на бобах или на картах, в любую суеверную примету – весьма близка религиозной вере, поскольку их объединяет вера в сверхъестественное.
К этому следует добавить: бытовые суеверия опасны не только тем, что они распространены очень широко, но и тем, что они всегда являются питательной почвой, на которой при благоприятных условиях в сознании многих вызревают уже достаточно четкие религиозные взгляды на мир. Мистика даже в самых своих немудреных проявлениях, вроде веры в злополучную "чертову дюжину", в конечном счете достигает своего: человек постепенно, незаметно для себя начинает верить в надприродные силы, решает, что в нашей жизни не все так материально и закономерно, как говорит нам наука...
Касаясь содержания мистики, нельзя умолчать и о такой ее весьма существенной особенности, как претензия на научность. В этом вопросе мистицизм идет гораздо дальше своего идейного собрата – религии. Как известно, стремясь сохранить за религией место в нашей жизни, современные богословы уже не выступают открыто против науки. Слишком очевидны для всех научные достижения, чтобы можно было предавать анафеме ученых. В выступлениях религиозных проповедников теперь можно услышать, что религия-де вовсе не противоречит научному знанию, что данные науки находятся в полном соответствии с истинами веры. Истины науки, говорят другие, недостаточны. Существуют еще истины религиозной веры. При этом, чтобы примирить веру и знание, богословы прибегают к помощи старой теории "двойственной истины":
допуская существование и веры и знания, они в то же время заявляют, что "вера выше знания", "религия ценнее науки". Ну а если какие-то научные выводы явно противоречат религиозным домыслам, их просто замалчивают.
Мистика претендует ныне на большее: она сама себе наука, да еще какая!
Материалистическое знание, утверждают жрецы современного мистицизма, может постигать не более как внешнюю сторону явлений в окружающем нас мире: на иное, мол, оно не способно, тогда как мистики-де исследуют самую сокровенную сущность вещей и явлений, причем это, оказывается, по силам только особым людям – "посвященным" и "просветленным", ибо главный источник познания в мистицизме – божественное откровение... Речь идет о так называемых оккультных (латинское "оккультус" – "тайный", "сокровенный") "науках", представляющих собой религиозно-философский мистицизм, который, если можно так сказать, является высшим разделом мистики, в отличие от примитивной, связанной с бытовыми суевериями. В нем объединяются учения, не только признающие существование в мире недоступных научному исследованию феноменов и сил, но и разрабатываются способы, как устанавливать "прямые контакты" с этими силами. Примером может служить тот же спиритизм.
Не включая в себя и грана научности, оккультизм стремится излагать многие свои положения на языке естествознания, объявляет себя точной опытной наукой высшего порядка. Любопытно, что в своих сочинениях жрецы оккультных "наук" стараются, например, не употреблять слово "сверхъестественное", а говорят "паранормальное", "супернормальное" явление.
Оккультные представления подкрепляются ныне целым набором разнообразных приборов, устройств, заманчивых приспособлений, долженствующих показать необыкновенные возможности магии. "Вера в "чудесную" технику, заменившую в наши дни место волшебной палочки, талисмана, фетиша дикаря, – пишет А. Ю. Григоренко, автор книги "Сон разума рождает чудовищ", – приобрела на Западе фантастические масштабы. Там вовсю развернулась торговля "волшебными" приборами в увлекательной современной упаковке, которые издают странные звуки, мигают разноцветными лампочками и обязательно имеют кнопки и ручки для управления и настройки.
"Изобретатели" подобных магических коробок гарантируют поистине сверхъестественные качества своих "изобретений": немедленное исцеление от любых болезней, состояние счастья и нирваны на всю жизнь, умение разговаривать с растениями и животными, съемку собственных мыслей на фотобумагу, противодействие всем вредным влияниям".
Наше учение и наши знания, говорят оккультисты, находятся на грани между материалистической наукой и религией. С наукой оккультизм якобы сближает стремление проникнуть в суть вещей и человеческого познания, а с религией роднит то, что началом начал и высшим источником познания признаются тот же бог и его откровения. Поэтому магия в любой ее форме в глазах мистиков, по словам Г. В.
Плеханова, является гораздо более почтенной и серьезной, нежели естествознание.
Магический способ познания, уверяют нас оккультисты, превосходит научный в том, что магические действия могут открывать человеку не просто научные знания, которые, как известно, всегда относительны и неполны, но и абсолютные истины.
Заметим, что мистика, как понятие, в отличие от ее широкого толкования, часто так и определяется: это возможность непосредственного общения человека со сверхъестественными силами, общения, которое дает нам сверхопытное и сверхчувственное познание. Другими словами, такое объяснение имеет отношение к самой практике мистических связей с потусторонним миром, а эта практика предполагает подавление, отключение нашего сознания, приведение человека в состояние транса и озарения (такие состояния, кстати, уже давно объяснены наукой как самогипноз).
Естественно, что, понося материалистическое знание, жрецы оккультных "наук"
берут на свое вооружение те явления и загадки человеческой психики, которые еще недостаточно исследованы естествознанием; мистики дают свое объяснение и гипотезе о космических пришельцах, и неопознанным летающим объектам, да и любому другому природному феномену, который еще остается загадочным для науки, нуждается в изучении.
Небезынтересно посмотреть, как относились и относятся к вневероисповедной мистике "ревнители истинной веры", руководители церкви, богословы. В разные времена бывало по-разному. Так, в средние века католическая церковь вела жесточайшую борьбу со всеми, кто хотя бы в малейшей степени подозревался в отходе от "священного писания". Среди таких людей-еретиков были и приверженцы магии: колдуны, ворожеи, маги. Всех их церковь отправляла на костер.
На тех же позициях стояло наше православие. В 1551 году так называемый Стоглавый собор Русской православной церкви потребовал от церковнослужителей неукоснительно бороться с "волхвованием и чародейством", со всеми, кто причастен к вневероисповедной мистике. И обоснование этому было найдено в Библии. Во Второзаконии сказано: "Не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою через огонь, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых. Ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это..." (гл. 18, ст. 10 – 12).
Но вот прошло время, и в нашем веке церковные иерархи стараются даже не вспоминать о том, сколь нелестную оценку дает их священная книга представителям вневероисповедной мистики. Почему? Да по той очевидной причине, что религия и церковь все больше нуждаются в обновлении, в новых формах и в новых идеях. От прежней нетерпимости, враждебности "князей" церкви к мистикам не осталось практически ничего. Церковники видят ныне в мистицизме надежного союзника в борьбе против научного атеизма. Православные богословы, например, все чаще обращаются ныне к философам-мистикам конца XIX и начала XX века В. Соловьеву, Н.
Бердяеву, Л. Карсавину, соглашаясь с тем, что сердцем религии является мистика, что ее следует рассматривать как "горячую и животрепещущую кровь в холодных и мертвых сосудах рационализма". Вспомнили они и П. Светлова, который писал в прошлом веке: "Мистицизм великие услуги должен будет оказать для богословской мысли". Что ж, все идет к тому, что этот философ-мистик прав... Мистика и религия теперь добрые соседи, готовые прийти на помощь друг другу в защите своих идейных крепостей.
Мистика, если говорить о ней в глобальном масштабе, переживает ныне своеобразный расцвет. Возрождаются из небытия самые дикие суеверия прошедших веков; на фоне разительных достижений науки и техники они выглядят даже не анахронизмом, а массовым помешательством. На Западе появилось множество и таких религиозно-мистических сект, которых никогда не бывало раньше. Все они стремятся воздействовать на неискушенные умы, и прежде всего молодежи. За увлечением "новыми учениями" стоит и недовольство социальными порядками, и бездуховность современного капиталистического общества, и, наконец, лежащий в его основе дух наживы.
Главной приманкой новых мистических культов служат экстравагантность, диковинность, а то и явная дикость "учения". Особенно активно порождают религиозно-мистические секты Соединенные Штаты Америки. Отсюда они расползаются по всему западному миру. И не только по западному. В том или ином виде отголоски мистических "откровений", "озарений", "открытых истин" доходят и до нас, чему удивляться не приходится: дает себя знать коммуникабельность современного мира.
В Сан-Франциско (американский штат Калифорния) одна из самых экстравагантных религиозных сект современности – поклонников сатаны насчитывает около восьми тысяч членов. Как они себя чувствуют среди своих сограждан? Да совершенно спокойно. Ведь сатана ныне – полноправный герой многих кинобоевиков, модных романов, философских эссе. "Куда идет американское кино? – писала в 1981 году газета итальянских коммунистов "Унита". – В преисподнюю. Дьявол и зло безраздельно господствуют теперь на американских экранах, освещаемые кровавыми отблесками ада".
Колдуны и ведьмы? Ныне они и не думают, что их деятельность может быть как-то пресечена церковью или "власть предержащими". На свои слеты шабаши они собираются совершенно открыто, дают интервью журналистам, позируют перед фотографами. В 1980 году такой шабаш (съезд, форум, сборище – даже не знаешь, как его назвать!) прошел в Барселоне (Испания); на него "слетелись" три сотни "служительниц дьявола". На сборище выступили среди прочих "специалисты" по привидениям и вампирам...
В католической Италии увлечение "дьявольской" мистикой привело к тому, что по указанию Ватикана ныне во многих храмах действуют "специалисты" по изгнанию дьявола, вселившегося в людей. "Под сводом церкви, – пишет итальянский журналист об одном таком храме, – на деревянных скамьях сидят, дожидаясь своей очереди, одержимые наших дней. Дико видеть этих людей, сидящих, словно на приеме у врача, в выдержанной в современном стиле церкви, находящейся в шумном квартале неподалеку от университетского городка". А в Дании некий пастор даже показал по телевидению, как он изгоняет из человека "врага рода человеческого".
Перед столь наглядным и прямо-таки массовым разгулом "чертовщины" уже без особого удивления воспринимаешь поток сообщений о спиритических и астрологических увлечениях на Западе, хотя эта махровая мистика столь же усердно калечит сознание народных масс. За спиной практиков оккультного мракобесия стоят теоретики мистического видения мира, готовые "научно" разъяснить и обосновать реальность мистических видений, мистических бредней.
Обывательскую веру в гадание на картах, развлечения спиритов с блюдечком за столом, рассказы о привидениях, весь огромный набор мистических "фактов" и представлений эти толкователи оккультных "наук" выдают нам уже на философском уровне. При этом в объяснении любого мистического казуса отстраняется разум, логика научного познания и на первый план выдвигаются "озарение", "контакты с потусторонним миром" и т. д. И все это становится уже философией – иррационализмом. Но это тема уже других книг. Наша цель – познакомить читателя с вневероисповедной мистикой и показать, как она выглядит с позиций разума, раскрыть ее пустоту и несостоятельность.
Уже из того, что было сказано выше, нетрудно сделать вывод: рассказать о мистике во всех ее проявлениях в одной небольшой книге невозможно. Поэтому автор останавливается только на тех ее проявлениях, с которыми мы встречаемся чаще, чем с другими. В самом деле, кому из нас не приходилось видеть или слышать о гаданиях на картах или на цифрах, о талисманах, якобы охраняющих человека от неприятностей, об увлечениях спиритизмом и гороскопами, о вере в привидения...
Об этом и пойдет речь в первой части книги, где мы познакомимся с талисманами, с цифровой мистикой и т. д., а в ее второй части – с теми суеверными представлениями, которым при исследовании наука дает обоснованное разъяснение или же обнаруживает в них "рациональные зерна", которые давали и дают долгую жизнь многим повериям.
Часть первая
ЛЕГЕНДЫ ЖИВУТ ДОЛГО
ХРАНИ МЕНЯ, МОЙ ТАЛИСМАН
Последний российский император Николай II, не обладая большими умственными способностями, увлекался мистикой и между прочим собирал... подковы. Зачем? А как же! Ведь конская подкова с давних времен считалась приносящей счастье. Наши пращуры прибивали ее к двери или порогу, дабы никакая беда не вошла в дом; торговцы верили, что эта вещь способна уберечь их товары от воров...
Мистицизм царя был, конечно, хорошо известен придворным, и они подбрасывали старые подковы на пути прогулок. Монарх радовался, как ребенок, и складывал "счастливые" подковы в одной из комнат дворца. В конце концов, она была вся заполнена ими, но, как известно, такое мистическое "счастье" не спасло Николая от народного возмездия.
Подкова, по убеждению наших предков, сочетала в себе два волшебных качества. Она была сделана из железа, а его боятся злые духи; еще древние римляне вбивали железные гвозди в стены домов, чтобы защитить себя от демонических сил. А лошадь считали животным, способным отгонять враждебных духов, а потому над входной дверью или на крыше многих домов хозяева прибивали лошадиный череп, который позднее сменился вырезанной из дерева лошадиной головой и копытами.
Но если и железо и лошадь надежно охраняют от зловредных духов, то еще лучше их объединить! Так возникла легенда о счастливой подкове. Позднее в странах Западной Европы появился обычай дарить родственникам и друзьям подковы, поскольку они у простого народа символизировали богатство. Когда дарили подкову, то тем самым как бы говорили: "Вот вам подкова, желаем приобрести и коня".
Конечно, здравый народный ум видел бесполезность "счастливых" подков и по-своему разъяснял это "счастье". Хорошо говорит об этом украинский юмор: "Шел кум по дороге. Глядь, в пыли подкова лежит. Обрадовался кум: "Это к счастью. Осталось найти еще три подковы да коня доброго, и тогда не придется мне пешком ходить..."
Наверное, нельзя здесь забыть и экономическое обоснование поверья. Каждый кусок железа считался когда-то в крестьянском хозяйстве большой ценностью.
Неудивительно, что найденная на дороге подкова представлялась в самом деле маленьким счастьем для труженика земли. Больше того, в средние века можно было найти и... серебряную, даже золотую подкову. На Руси великие князья в особо торжественных случаях выезжали на конях, подкованных серебром. Поляки, снаряжая дипломатические, религиозные миссии в Ватикан, ковали для лошадей подковы из чистого золота.
Каковы, однако, истоки веры в охранительные предметы – талисманы? Они в глубокой древности человеческого общества.
Далекое прошлое человечества. Если поверить иным поэтам античности, это было время единства человека и природы, полного довольства жизнью. Золотым веком назвали поэты ту легендарную эпоху. Вот как воспевал ее Гесиод, живший в Древней Греции в VIII – VII веках до н. э.:
Жили люди, как боги, с спокойной и ясной душою; Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны Были их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили, А умирали, как будто объятые сном. Недостаток Был им ни в чем неизвестен. Большой урожай и обильный Сами давали собой хлебодарные земли...
Увы, столь идиллическая картина – не более чем яркий поэтический вымысел. В. И.
Ленин писал: "Что первобытный человек получал необходимое, как свободный подарок природы, – это глупая побасенка... Никакого золотого века позади нас не было, и первобытный человек был совершенно подавлен трудностью существования, трудностью борьбы с природой". Первобытные люди перед лицом природы очень часто оказывались просто беспомощными. Каждый день они вели упорную борьбу за существование, прилагая огромные усилия, чтобы найти себе пищу, спастись от хищных животных, не погибнуть от стихийных природных сил. Достаточно вспомнить, что каждые пять неандертальцев из десяти умирали, не достигнув 25 лет. Ученые узнали об этом, изучая костные останки древних людей, живших на земле 100 – 150 тысяч лет назад.
Наших далеких предков окружал почти во всем неведомый, таинственный мир многоликой природы. Не понимая и не умея объяснить ее явления, не зная их естественных причин, люди обожествляли природу, наделяли ее качествами, присущими им самим. Благоприятные явления были добрыми, а те, что приносили болезни, голод и смерть, – злыми. Все они представлялись человеку в виде могущественных существ – духов, демонов, богов.
Это было закономерно: первобытный человек очень мало знал о мире, в котором жил.
И недостаток знаний ему заменяло воображение, возбуждавшееся страхом и бессилием. По существу, наши далекие предки не делили явления окружающего их мира на естественные и сверхъестественные. Много раз человек наблюдал, как из маленьких птичьих яиц появляются и быстро растут птенцы, из семян вырастает большое зеленое растение. Видел, как течет вода в реке и падают с гор камни, как шумит листвой, словно разговаривает, крона ветвистого дерева, а из темного облака вдруг проливается на землю дождь, гремит гром... Значит, все, что он видит вокруг, – живое и разумное! А с такими существами уже можно договариваться, просить их о помощи, задабривать подарками.
Надо сказать, что поначалу одухотворение природы не носило у первобытных людей религиозного характера. Наделяя предметы сверхъестественными свойствами, они не поклонялись ни самим таким предметам, ни этим их свойствам. Но по мере того как человек стал наделять предметы сверхъестественными свойствами, стал видеть в явлениях природы могучие силы, способные помочь ему, скажем, на охоте, спасти от опасных зверей, уберечь от болезни, он начал им поклоняться.
Первые мистические представления у людей были почти осязаемыми. В самой природе и ее явлениях древний человек видел нечто, имеющее над ним огромную власть. Это был первобытный фетишизм, культ предметов, обладающих чудесными, столь нужными человеку свойствами, возможностями.
Исследователи жизни народов Африки описали в прошлом веке настоящий музей фетишей, принадлежавших одному колдуну. Его составили тысячи самых различных вещей: горшок с красной глиной, в которую воткнуто петушиное перо, деревянные колья, обмотанные шерстью, перья попугая, человеческие волосы... И все они, по словам колдуна, чем-то в свое время помогли ему либо его предкам. Старый негр приходил к своим божкам-фетишам, чтобы помыть, почистить их и одновременно попросить у них новые милости. И любопытно: отношение к ним старика колдуна было неодинаковым: одни почитались как настоящие божества, другие занимали более скромное место, потому что могли помочь только в каком-то одном деле; пока нужды в таком фетише не было, он лежал, почти забытый.
Почему же предметы наделяются необычными, таинственными силами и свойствами?
Ответ могло дать только воображение. У наших пращуров сперва смутно, позднее – более четко вырисовывается мысль, что за каждым ручьем и кустом, за ураганным ветром и молниеносной грозой, за любым предметом и явлением окружающей природы скрываются невидимые существа – духи. Так обрела в человеческом сознании свою особую жизнь вторая, незримая "природа", которая не только дополняет реальный, видимый мир, но и управляет им, поскольку обладает могущественными силами. Это была уже религиозная вера.
Поначалу духов не делили на высших и низших, были они для человека либо добрые, либо злые, и все. Но затем с неизбежностью стали выделяться главные – такие, как злой дух все разрушающего ветра, добрый дух весеннего дождя, дающего жизнь зеленой природе, и другие, от которых в первую очередь зависит благополучие сообщества первобытных людей. Эти духи и превращаются в богов.
Много веков спустя классическим примером многобожия стала религия древних греков. Они почитали Зевса-громовержца – верховное божество, его супругу Геру, покровительницу брака, бога морей Посейдона, бога подземного царства Аида, дочь Зевса богиню мудрости Афину, богиню любви и красоты Афродиту. Этот пантеон богов весьма наглядно отражал земную жизнь: как и простые смертные, боги древних греков ели, пили, веселились, вступали в браки, изменяли, ревновали и ссорились, даже воровали.
Естественно, что в процессе эволюции человека и его сознания у разных племен возникали различные религиозные верования. У тех, кто занимался рыболовством, обожествлялись рыбы; с переходом к земледелию, с приручением животных в первобытном обществе появляются боги в виде собаки, свиньи, других домашних животных, от которых люди ждали помощи в хозяйственной жизни. Но при всем разнообразии форм религиозного поклонения суть его была одна: вера в сверхъестественное, мистицизм.
Вот там-то, в седой древности, и родилась вера в талисманы.
Одухотворяя окружающее, первобытный мыслитель хотел видеть в отдельных предметах своих помощников, спасающих его от хищных зверей, приносящих удачу на охоте, отгоняющих злых духов. Ведь между человеком и природой установились уже чисто "человеческие" отношения: "Я поклоняюсь тебе, а ты мне помогай своей таинственной силой". Остается только найти среди окружающих предметов тот, который будет самым надежным помощником, и держать его при себе.
Сама жизнь "подсказала" таких помощников. Для многих первобытных племен главным кормильцем была охота. От нее очень часто зависело существование людей, благополучие стариков и детей племени. Тут и выступали на сцену различные фетиши. Практически нередко происходило так. Заметив сходство какого-нибудь камня с животным, человек брал его на охоту. Была она удачной, и обычный камень становился "чудесным" предметом – талисманом (амулетом, приносящим удачу).
Отныне, отправляясь на промысел, охотник не забывал взять с собой тот же камень:
ведь он снова может помочь...
Так в сознании первобытных людей возникла и укреплялась вера: подобное может вызывать подобное. Эта вера становится составной частью древнего колдовства.
Скажем, чтобы вызвать дождь, колдун племени лил с крыши своей хижины на землю воду, полагая, что дождь последует его примеру, и т. п.
Будем справедливы к нашим далеким предкам. Им-то совсем не просто было увидеть, познать естественные причины происходящих вокруг явлений. А ум человеческий уже искал, требовал объяснений. И вот одно из "открытий": желанное можно вызвать подобными действиями.
Остается только удивляться, в каких закоулках сознания тысячи и тысячи лет хранилось это столь очевидное (для нас!) заблуждение первобытного ума. Хранилось и сохранилось до наших дней. Еще живы воспоминания сравнительно недалекого прошлого (XIX век), когда русские крестьянки, сажая капусту, одевались в рваную одежду и тщательно убирали под платки волосы. Это делалось в надежде, что капуста уродится хорошей, с множеством листьев, как лохмотьев на одежде, а кочаны будут не растрепанными, а плотными, как гладко причесанная голова. А у Диккенса в "Посмертных записках Пиквикского клуба" читаем, что в Англии существовал обычай бросать в новобрачных изношенную обувь: она доказала свою долговечность, и это свое полезное свойство передаст молодоженам, семье...
