Текст книги "Интрига"

Автор книги: Владимир Рыбин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Алло, слушаю, – сказал я как можно спокойнее, зная, что Петр сейчас, пока не включил душ, все слышит.

– Как она могла?! – запричитала Аня. – Я с ней всегда по-родственному, а она…

– Все будет хорошо! – бодрым голосом сказал я.

– Что хорошо? О чем ты?

– Мы сейчас позавтракаем и приедем. Все вместе.

– Ты что, не слышишь меня?

– Прекрасно слышу.

– Что-то я тебя не понимаю…

– Что в больнице? – попытался я переменить тему.

– Врач сам звонил, сказал: все хорошо.

– Ну вот, я же говорил…

– Что ты говорил? Нет, я сейчас поеду и все ей выскажу, этой мерзавке. Чтобы не лезла в наши семейные дела.

– Ты что, в самом деле собираешься?

– Я уже собралась. Стою одетая.

– Погоди, – испугался я за нее, – пойдем вместе.

Мне совсем не хотелось сейчас мчаться через весь город только для того, чтобы ввязаться в пустую, наверняка скандальную, женскую ссору. Я всегда робел перед женским натиском, избегал влезать в острые дискуссии, в которых участвовали женщины. Их алогичность в суждениях и взрывная эмоциональность обезоруживали меня. А то, что Зоя Марковна устроит именно такую сцену, я не сомневался. Куда ей было деваться? Не станет же выдавать тех, кто стоял за ее спиной, подговаривал на такое бессердечнее дело. Было ясно как день, что не сама она, не в одиночку разработала этот дьявольский план. Слежка за мной и Аней, посылка в Ялту фотографа – все свидетельствовало о действиях целой группы, своего рода мафии, поставившей ясную цель – угробить, убрать директора института, освободить место для кого-то своего. А где действует мафия, там люди не болтают о ее планах, боятся. И секретарша будет бояться и, даже припертая к стенке, кинется в истерическую атаку, крикливо вывалит всю грязь, которую сама же и замешала. Сама вываляется в грязи, но и Аню выпачкает, и меня, конечно, как главного «прелюбодея». А заодно и Егора Ивановича. Никого не пожалеет. Расчет один: когда все будут выпачканы, тогда уж трудно будет разглядеть, кто на самом деле грязен, а кто чист.

Пока мы ехали да пока шли по коридорам института, пыл у моей Ани, как видно, поостыл. Она тихо вошла в приемную, скромно села на стул у дверей. А я демонстративно уселся в мягкое кресло, положил ногу на ногу, твердо намереваясь не вмешиваться в женский разговор, только слушать. Зоя Марковна вскочила, увидев нас, засуетилась, с трудом выбираясь из тесного пространства за столом.

– Здравствуйте, Анна Петровна! – затараторила она, будто и не было вчерашнего разговора. – Как здоровье Егора Ивановича?

– Не могу вас обрадовать, – холодно сказала Аня. – Ему лучше.

– Вот и хорошо, а мы-то беспокоимся…

Я поражался самообладанию Зои Марковны. Ей же прямо сказали, что не ей бы беспокоиться о здоровье Егора Ивановича, а она хоть бы ухом повела. Такой феномен был для меня в новость, и я с любопытством рассматривал Зою Марковну, сияющую в улыбке, выглядевшую искренне озабоченной.

– Больше, пожалуйста, прошу не беспокоиться! – выкрикнула Аня, и я побоялся, что она не выдержит, расплачется.

– Как же не беспокоиться, Анна Петровна? Это входит в мои обязанности – заботиться о душевном состоянии Егора Ивановича. Он мой шеф, а я его секретарша.

– Он не ваш и вы – не его. Семейные дела Егора Ивановича не входят в ваши обязанности.

– Как знать…

– А так и знать! – Аня уже срывалась, по ее лицу пошли красные пятна. – Вы своими заботами едва не довели его до могилы. Вы подбрасываете записки, пакостные фотографии, вы…

– А вы?! – вдруг грозно крикнула Зоя Марковна. Она снова протиснулась на свое место, села за стол и выпрямилась там в привычной позе неприступного каменного идола. – На себя-то посмотрите… Я, что ли, целуюсь с этим… – Она пренебрежительно кивнула в мою сторону. – Я, что ли, валяюсь с ним на пляже, а может, и еще где-то?..

– Да вы! Да вы!.. – Аня заплакала, умоляюще посмотрела в мою сторону. Я молчал, хотя стоило это мне немалых усилий.

– Я прихожу к Егору Иванычу домой, чтобы проведать больного, и застаю вас с этим, – она снова кивнула в мою сторону, – в объятиях. И это сразу после того, как мужа увезли в больницу. Не стыдно вам?! И детей не для того ли свели, чтобы за их спиной…

– Детей-то пожалейте. Их-то зачем?.. – еле выговорила Аня.

Кто-то приоткрыл дверь, робко заглянул в приемную.

– Закройте дверь! – крикнула секретарша так грозно, что дверь тотчас захлопнулась. – А вы?! Что вы молчите? – повернулась она в мою сторону. Хотели избавиться от меня? С лестницы столкнули? Это вам не пройдет, свидетели есть…

Я медленно поднялся. У меня было огромное безрасчетливое желание и в самом деле, сотворить что-нибудь такое – например, выкинуть это исчадие лжи и злобы из окна. Она по моему лицу, как видно, поняла, что пересолила с оскорблениями, затихла, сжалась за столом. И Аня испуганно уставилась на меня. А я стоял, покачивался с пяток на носки, старался справиться с охватившей меня безотчетной брезгливой ненавистью.

В этот момент дверь распахнулась и в приемную быстро вошел… Егор Иванович. Был он розов и бодр, совсем не похожий на человека, перенесшего хотя бы крошечный инфаркт. Не поздоровавшись, он прошел к своему кабинету, обернулся в дверях.

– Аня, иди сюда! – сказал резко, даже вроде бы грубо. Дождался, когда она робко прошла мимо него, и плотно закрыл за собой дверь.

Зоя Марковна кинулась было к нему, но застряла в узком проходе между столами. Резко отодвинула стол и застыла на месте, увидев входившего в приемную невысокого коренастого человека. За ним неслышно вошла немолодая женщина с цепким уверенным взглядом. Она как-то легко проскользнула мимо Зои Марковны, стоявшей в проходе между столами, уверенно уселась на ее место, принялась оглядывать бумаги на столе.

– Что это вы себе позволяете?! – взвилась Зоя Марковна.

– Все правильно, – сказал мужчина. – Вы переводитесь работать в отдел.

– Как перевожусь? Почему это перевожусь?! Я не хочу…

Зоя Марковна хватала ртом воздух, не зная, как выразить свое возмущение. Я опустился в кресло, с интересом наблюдая за этой неожиданной сценой. Но тут же снова вскочил, потому что увидел в дверях Валентину Игоревну, Валю. Она посмотрела на меня так, словно нисколько не сомневалась, что я должен быть именно тут, подошла, кивнула и села в соседнее кресло.

– Кто это? – спросил я о мужчине, с каменной неподвижностью стоявшем возле Зои Марковны.

– Начальник нашего отдела кадров… Напрасно она ерепенится, приказ уже подписан… А это новая секретарша. Эта порядок наведет…

Наконец Зоя Марковна опомнилась от своего оцепенения, кинулась к столу, начала хватать бумаги. Новая секретарша решительно отстранила ее руки.

– Что это вы себе позволяете?! – сказала строго, в точности таким же тоном, каким эти самые слова только что произносила Зоя Марковна.

– Здесь… все мое!

– Ваше у вас дома. Здесь вашего ничего нет. Кроме губной помады. Она достала из ящика и положила на стол желтый тюбик. – Когда у меня будут вопросы, я вас позову. А пока отойдите.

– Да что это такое?! Что это такое?! Я буду жаловаться! – запричитала Зоя Марковна и вдруг, сорвавшись с места, промчалась через приемную так, что закачались от ветра занавески на окнах, громко хлопнула дверь.

– Принимайте дела, – сказал начальник отдела кадров новой секретарше и тоже вышел.

Секретарша перекладывала бумаги на столе и, казалось, совсем не замечала нашего присутствия.

– Егор Иваныч пришел, – сказал я шепотом.

– Знаю, – спокойно отозвалась Валя.

– Он вроде и не болен вовсе.

– Не болен, я знаю.

– Что вы знаете? – недоуменно спросил я.

– Да все.

– Все?!

– Все, – улыбнулась она, и у меня защемило сердце, так она, улыбаясь, походила на мою покойную Валю. Или это мне только казалось? Ведь столько лет прошло.

– Вы прямо провидица.

Она пожала плечами.

– Да нет, я просто с самого начала все знала.

– С какого… начала?

– Успокойтесь, к вашей записке я не имела никакого отношения. О ней вы первый мне сказали. А вот когда увидела на столе у Зои Марковны злополучный листок…

– Вы тоже мне первому о нем сказали.

– Нет, не первому. Вы, получив записку, почему-то начали свое «расследование» с конца. Нагромоздили подозрений, помчались в Ялту, то есть вели себя точно так, как и рассчитывала Зоя Марковна или кто там за ней стоял…

– Это я уж понял. А что бы вы на моем месте сделали?

– Я бы показала записку тому, кому ее в первую очередь следовало показать, – Егору Ивановичу.

– Но что бы он подумал?!.

– Вы решили пощадить его и только все запутали. Поймите же, правда, какой бы она ни казалась суровой, только правда и открытость способны защитить от интриг. Интриганы как раз и рассчитывают на то, что человек начнет стесняться наветов и угроз, замкнется и никому ничего не скажет. Где недоговоренность, неясность, там раздолье интриганам. Я, когда увидела тот листок, сразу пошла к Егору Ивановичу. И он все понял. И когда получил фотографии, уже ничему не удивился…

– Как не удивился? А инфаркт?!.

– Не было инфаркта. Сердце, верно, пошаливало, но какое больное сердце выдержит такую жару? Врач настаивал лечь на эти дни в больницу, и Егор Иваныч еще до фотографий собирался лечь.

– Зачем тогда жену вызвал? – Я все не мог смириться с мыслью, что случившееся не трагично.

– Да не вызывал он ее. Она позвонила, он сказал, что собирается лечь в больницу, вот она и прилетела.

– Но ведь она же сама мне сказала – инфаркт.

– А что она могла сказать? Примчалась домой, а тут "скорая помощь", а на столе эти фотографии. Что она могла подумать, зная, что у Егора Иваныча было уже два инфаркта… А Егор Иваныч еще накануне мне сказал, что ляжет в больницу. Заодно, говорит, погляжу, как поведет себя секретарша…

– Это вы! – сказал я уверенно. – Вы все так рассчитали, больше некому.

– Почему я?

– У вас ум Шерлока Холмса.

– Ну, вы скажете! – засмеялась Валя. – Это мы вместе с Егором Ивановичем придумали. Хотели вывести интриганов на чистую воду.

– Что же вы Аню-то, Анну Петровну не успокоили?

– Еще вчера вечером все ей рассказала. И этой ночью целый час втолковывала. А утром поехала в больницу к Егору Ивановичу. Тот как узнал, что дети приехали, – сразу на выписку. Сказал: надо гнать интриганку, пока она детям чего-нибудь не наговорила. Врач отпустил, поскольку жара сегодня не как вчера…

– Ну! – развел я руками. – Голова у вас!.. Аж страшно. – И вдруг спохватился: – А вот когда мы с вами впервые увиделись, вы уже догадывались, что к чему?

– Смутно.

– Что ж вы мне тогда не рассказали?!

– Я ведь не знала, что они затевают. А потом… я растерялась.

– Вы? Растерялись?

Она покраснела.

– Ну конечно, разве я могу растеряться. Я же для вас Шерлок Холмс и только.

Сказала она это насмешливо, с чуть уловимой обидой. Я молчал. Я не мог ничего сказать. Хотя прямо-таки крикнуть хотелось: "Не только!.."