Текст книги "Реквием по мечте (СИ)"

Автор книги: Владимир Корн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 7

– Дарья эмоционал?! – я от удивления даже головой тряхнул, не ожидая настолько.

– Да.

Голос его был тверд, и потому совершенно не имелось нужды спрашивать: «Грек, ты точно уверен? На жадрах ее проверял?» и так далее. Хотя, чему удивляться, Игорь? Тому, что эмоционалом оказалась женщина, о чем ты никогда прежде не слышал? Те, о которых известно, все как один мужчины. Причем, только взрослые.

Так, а вот это у тебя что? Неужели разочарование в том, что твоя исключительность стала менее исключительной? Что ты теперь, так сказать, не единственный, как выразился Боря Гудрон – козырный король. Теперь еще и козырная королева объявилась.

– Да, Игорь, она тоже эмоционал. Правда, не такой сильный как ты: примерно уровня Федора Отшельника.

Что тоже далеко немало. До своей смерти, судя по всему – насильственной, Федор был сильнейшим. За исключением, конечно же, Теоретика. Но о нем разговор особый. Не слишком-то она всегда и привлекала меня, моя исключительность. Если не сказать обратного.

Приятно, конечно же, в ответ на чью-либо просьбу взять в ладонь жадр, подержать мгновение, почувствовать укол, и вернуть. Выслушав взамен горячие слова благодарности. Единственная моя награда, поскольку брать деньги не стану категорически.

Хотелось бы мне стать обычным человеком? Безусловно. По крайней мере, никто бы тогда не стал охотиться за моей головой, предлагая немыслимую доселе награду. И такое желание вовсе не трусость. Всего-то желание жить обычной жизнью. Когда можно вести себя так, как ведут другие. Гулять где хочу, встречаться, с кем заблагорассудится, и не выслушивать вечное: «Игорь, где твоя каска? Почему броник не надел? Теоретик, голову пригни! Не стой здесь: тебя издалека видно», и так далее.

– Я хочу, чтобы ты тоже знал. Кроме меня, – сказал Грек, после моего затянувшегося молчания.

Ну и о чем тут можно было говорить? И вообще, зачем он мне рассказал? Какой ему в том смысл?

Случился однажды у нас разговор с Трофимом, в течение которого он открыл мне глаза на некоторые вещи. Что все известные эмоционалы – Прокл, Тарасик, Чистодел, совсем необязательно являются ими на самом деле. Вполне возможно, они просто ширма, за которой скрываются настоящие.

Быть может, Грек желает чего-то подобного? И чего именно? Но в любом случае, зачем мне чужая тайна, о которой знает только он и Дарья? Ну а если я попаду в лапы перквизиторов, есть здесь такие? Которые любят и умеют выворачивать людей наизнанку? Или даже не только к ним?

Так, а вот это уже интересная мысль! А что если, дар имеется у каждого без исключения? У мужчины, женщин, детей… у всех?! И они просто-напросто не знают, как его разбудить? Определить практически невозможно, настолько дело случайности. Одна из знакомых, Юля, с которой у меня случился мимолетный роман, и которой я пообещал самый лучший жадр из всех тех, что только возможно, когда даже не подозревал, что выполнить обещание для меня – пара пустяков, рассказывала. Пустые жадры портят все, кто лишен дара эмоционала, едва немного подержав их в руке. Или просто не знают, как его разбудить.

Мне для этого достаточно спрятать большой палец в ладони. Привычка у меня такая, когда о чем-то задумываюсь. Он и сейчас там. Покойный Федор Отшельник, чтобы разбудить дар, слушал музыку. Прокл или Тарасик, не помню уже, жрет много сладкого, Чистодел тоже жрет, но самогон.

Так как проверить-то?

Вкладывать кому-нибудь незаполненный жадр и требовать: попробуй сложить пальцы на другой руке фигой? Не получилось, испортил? Тогда выпей как Чистодел, и попробуй снова. Не получилось опять? А так? Так? Так?

Перебрано множество вариантов, гора испорченных жадров растет, а каждый из них имеет немалую ценность, но дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Хотя, в случае с конкретным человеком, ему всего лишь необходимо, например, прикусить изнутри губу. Или что-то еще.

Заполненные жадры не действуют на эмоционала, как в случае со мной самим? Как выяснилось, совсем необязательно. Хотя, должен признаться, еще одна знакомая, заподозрив во мне его самого, именно таким образом и обманула. Ребенка от эмоционала ей захотелось! Интересно, получилось, нет? Признаться, я так старался! Правда, совсем не для того чтобы она не открыла мою тайну другим: уж больно она была хороша, и совсем не хотелось ее в себе разочаровывать. Так как же все-таки определить?

Еще одна мысль. А что, если перквизиторы, которые похищают людей, подвергая их затем жутким пыткам, именно это и выясняют? В отличие от того, что все о их думают: узнают причину, по которой каждый себя угодил. Якобы, если собрать их достаточно много, появится возможность вернуться домой, на Землю. Следующее.

Грек утверждает, что Даша – уровня Отшельника. Но так ли это на самом деле? Наверное, самое простое. При удобном случае попросить заполнить жадр, а затем предложить мой и ее кому-нибудь для сравнения, не посвящая в подробности. А заодно попытаться у Дарьи узнать: как именно она пробуждает в себе дар, в ответ на ответное признание. Может, такой шаг что-нибудь даст. Ведь если эмоционалом сможет стать каждый желающий, какой смысл будет охотиться за моей головой? И все-таки, зачем мне Грек рассказал про Дарью?

– Что молчишь, Игорь?

– Размышляю. Обо всем сразу. Грек, – впервые назвал я его по кличке, – а зачем ты мне рассказал?

Он ответил тут же.

– Затрудняюсь объяснить. Но почему-то мне кажется, ты должен знать, – и твердо выдержал мой взгляд. А затем нам с ним стало не до разговоров.

* * *

Приближающуюся посудину, мы с Греком увидели одновременно. Издалека, еще до того, как услышали звук ее мотора. Вероятно, нам помог случай в виде резкого крика птицы, на который оба мы невольно обернулись. Но в большей степени по той причине, что показалась она на открытом участке моря, где острова отступали друг от друга довольно далеко, пусть катер и старалась держаться к ним как можно ближе.

Грек надолго припал к монокуляру. Уже из зарослей, в которых мы к тому времени успели укрыться. Затем он предложил его мне, на что я отказался: ему куда важнее вся та информация, которую с помощью его он может получить.

Корыто не больше «Контуса», направляется в нашу сторону, ведет за собой на буксире две лодки. И еще при первой возможности оно укрылось в невидимой отсюда протоке. На какое-то время все они пропали из виду, после чего показались только лодки под веслами. Те слегка изменили курс, взяв немного правее от прежнего. К острову, который, судя по всему, тоже никогда не скрывается под водой во время прилива. Во всяком случае, большая его часть. Что они там забыли? И почему катер остался где-то позади?

В голову упорно лезла единственная мысль: эти люди прибыли сюда по наши души. Дождутся темноты, стараясь не шуметь приблизятся и попытаются застать нас врасплох. Что, кроме нас, могло их здесь привлечь? Мы находимся куда южнее той самой полосы, где на островах и появляются предметы земного происхождения. Что-то еще? Но что именно? И в любом случае, стоило бы насторожиться. Посмотрев на Грека, увидел его кивок: беги за остальными! И я побежал.

Они бросили ремонт сразу же, как только увидели меня, вынырнувшего на песчаный пляж, и бегом спешащего к катеру. И тогда я выбросил вверх руку со сжатым кулаком, резко растопырив пальцы в самой верхней точке. Понятия не имею, применяется ли такой жест где-нибудь еще, но у нас он всегда обозначал сигнал тревоги.

Все сразу пришло в движение. Каждый бросился к своему рюкзаку, которые давно уже были приготовлены. Застыв на краю протоки, я наблюдал за тем, как они бегут по направлению ко мне. Всё давно уже оговорено. Нет смысла в случае возникновения даже гипотетической опасности, оставаться возле «Контуса», где мы будем как на ладони. Еще меньше его в том, чтобы укрыться внутри. Катер с куда большим успехом можно оборонять именно отсюда, укрывшись в густой «зеленке».

Глядя на бежавших в числе прочих девушек, мне вдруг пришла мысль, что глубина протоки скроет их если не с головой, то по самую макушку. У Леры тоже имеется рюкзак, обе лямки которого она из-за спешки накинула на одно плечо. И, конечно же, оружие. Револьвер, к которому какой-то местный умелец приделал рамочный приклад, превратив его в подобие карабина. Рюкзак был и у Дарьи, куда же тут без него? Наверное, и оружие тоже. Но если оно у нее и есть, то определенно компактное.

Подумав, подался навстречу, чтобы помочь Лере перебраться через преграду. Надеясь, что Даше тоже кто-нибудь догадается. Возможно, помощь понадобится и Грише Сноудену: он их обеих ненамного перегнал в росте. Подхватив Леру под колени, и подняв в свободной руке два рюкзака и оба карабина, направился назад. Успев в ответ на вопросительные взгляды сказать.

– Гости. Возможно, по наши души. Грек за ними наблюдает.

Дарью перенес на руках Гудрон. Хотя не думаю, что у нее возникли бы проблемы с предложением о помощи: женщина она симпатичная. По дороге к той части вершины холма, который густо зарос кустарником, мы с девушками отклонились немного в сторону, чтобы остановиться через каких-то полсотни шагов.

– Ждите здесь.

Место удобное, и его я приметил еще во время прогулки с Греком. Небольшая ложбина в песке, прикрытая сверху растительностью, и она даст защиту от палящего солнца. Со стороны пляжа – длинный камень высотой почти в человеческий рост, что тоже хорошо. При необходимости он прикроет от пуль. Торопливо поцеловав Леру (Дарью-то чего стесняться? Она сама женщина, поймет, оценит, и ухмыляться не будет) бросился вслед за остальными.

Я застал их уже на самой вершине, занятых разговором, начало которого мне не суждено было услышать.

– Что это они темноты не стали дожидаться? Может, совсем и не к нам? – предположил Глеб.

– Малыш, ты бы вообще отсюда убрался, – поморщился Гудрон. – Твоя повязка издалека видна, и сам ты тот еще увалень.

Глеб что-то неразборчиво буркнул, но послушно отполз вниз по склону. Несмотря на резкость, в чем-то Борис прав. Свежая повязка на голове Глеба белела так, что едва не светилась. Да и сам он не воплощение грации. Но и только лишь. Во всем остальном неплох и надежен.

– И все-таки, – голос Глеба раздался уже где-то за нашими спинами. – Почему не ночью?

– Глебушка, – теперь Гудрон был почти ласковым. То ли в качестве извинения, но вероятней всего, чтобы куснуть сарказмом еще разок. – В этой чертовой прорве островов, и днем заблудиться легко, не говоря уже про темноту. Демьян, – обратился он к тому, – ты бы поперся сюда ночью?

Тот, не задумываясь, мотнул головой.

– Ночью – только при исключительных обстоятельствах. Если бы уж совсем нельзя было без этого обойтись. Сами знаете, какая здесь навигация. Иной раз всем известным богам молишься, чтобы все обошлось.

Все мы, ну, или почти все, покосились на него с некоторым удивлением: вот бы чего не подумали! Демьян порой удивлял своей отчаянностью. Или, как выражается Боря Гудрон – безбашенностью. Оказывается, не всё так просто.

– Кстати, их до сих пор не видно. Они здесь точно? – засомневался Паша.

– Точно! – Грек сказал таким тоном, что сомневаться дальше стало бы тем же, как сомневаться в самом Греке. Что никому даже в голову бы не пришло: слишком велик у него авторитет. – В последний раз, когда я их видел, они находились за островом, посередине которого темное пятно.

Разглядеть клочок суши на который указывал Грек, оказалось довольно легко: если покрывающая его зелень была самого обычного цвета, то примерно по центру острова, виднелся клочок зарослей, чья листва казалась куда темнее. Во всяком случае, с вершины холма, на котором мы находились.

– Наверное, темноты ждут, – предположил Слава Проф.

– Не иначе, – согласился с ним Янис. –Сдается мне, они в курсе того, что мы знаем об их визите. И лезть сейчас, получится себе дороже.

– Сам так думаю, – по щекам Грека, что с ним частенько бывает, заходили желваки. Что, впрочем, совсем не означало, будто он нервничает: привычка у него такая. – Ну и кто что думает о создавшейся ситуации? Игорь? – опрос он начал почему-то с меня.

А что тут думать? Как любит выражаться Слава Проф: «Универсальной логики нет – есть только логика конкретных ситуаций». И означает это: для того чтобы сделать более или менее верные выводы, необходимо достаточное количество фактов. Ну а предполагать можно все, что только в голову взбредет. Например, следующее.

– Они точно не по мою голову заявились. По крайней мере, не только за ней. В том числе – вполне вероятно.

– Обоснуй, – потребовал Грек.

– Здесь прорва островов. Но они вышли именно туда, куда и им нужно. Значит, кто-то указал наше местонахождение. Следовательно, где-то неподалеку имеется наблюдатель. Причем не один. На островах не принято странствовать в одиночку: для суицида есть и куда более простые способы. Мы долгое время были на виду, когда крутились возле «Контуса». И если бы целью был только я, при желании, они легко бы меня исполнили. От «Контуса» до зарослей на противоположной стороне, метров полтораста. Даже если бы кто-нибудь засомневался, что не попадет в цель, могли бы и залпом. Все равно приз на всех делить, – я позволил себе улыбку. -

Но они не стали. Отсюда следует, что хотят прихлопнуть всех сразу. Все верно в том случае, если эти люди не оказались тут случайно, по каким-то своим делам.

– Ладно, насчет каких-нибудь там «Уоки-Токи» даже сомневаться не стану: они здесь есть. Нам и самим не мешало бы ими обзавестись. Вернее, уже бы обзавелись, если бы не надеялись найти их посреди прочего барахла, – сразу после моих рассуждений, подал голос Гриша Сноуден. – Но как их вывели сюда настолько точно? Вот чего здесь нет и в помине, как это геолокации.

– Вопрос к Демьяну, – посмотрел на того Грек.

– Элементарно, Ватсон, – сам Демьян глядел на Гришу. – С помощью древней, но от этого и сейчас не менее эффективной, как ты сам только что выразился, геолокации, в самом прямом смысле этого слова, – он позволил себе немного позанудствовать, благо и Грек его не прерывал, и остальные слушали с интересом. – «Ге» по-древнегречески, это Земля. «Локация» – она и есть локация. Определение местонахождения чего-либо. И что получается вместе?

– Давай-ка уже по существу, – Сноуден поморщился.

– По существу – створы. На побережье полно гор, пики которых видны издалека. Сам я как здесь ориентируюсь? Когда мне нужно попасть туда-то и туда-то, чтобы выдержать направление, я на них и смотрю. Два горных пика на одной линии и дают мне нужное направление. Справедливости ради от которого, благодаря этой чертовой уйме островов, и не всегда проходимых между ними проток, то и дело приходится уклоняться. Но так можно уехать настолько далеко, насколько будут видны створы горных пиков. И тут, чтобы вовремя остановиться, мне помогают другие створы. Обычная геометрия: где надо – прямые линии, а где надо – пересекающиеся. Тут, главное, все в голове держать, – и Демьян несильно хлопнул себя по покрытой банданой голове. – Мне всё представляется так. Сначала они выдерживали направление, а затем по радио их навели уже окончательно.

– Развел бодягу на полчаса, – Гриша поморщился снова. – Мог бы и в нескольких словах объяснить.

Он хотел добавить что-то еще, но Грек прервал его жестом.

– Трофим?

Тот понял его без лишних слов.

– Прогуляюсь по окрестностям, отчего нет? Борис, составишь компанию?

– С превеликим нашим удовольствием! – заявил Гудрон. – Как знал, не так давно ножичек поправил.

Они друг друга стоят – Гудрон и Трофим. Главное, чтобы не нарвались на таких же. Но тут уж как повезет. Перед тем, как оба они исчезли в «зеленке», Грек их напутствовал.

– Крайняя осторожность, крайняя!

Понять мысль Грека несложно: он хотел убедиться в том, что наблюдатели действительно существуют. И при возможности от них избавиться. Тех не должно быть много. Иначе они давно бы уже начали действовать. Они нас видели, мы их нет, а на песчаном пляже спрятаться негде. Если только не укрыться внутри «Контуса», что тоже означало бы верную смерть. Либо же просто не решились. Или получили приказ по радио ждать остальных. Какие тут можно сделать выводы при катастрофической нехватке информации?

– Все, теперь распределимся. Янис, Ставрополь, вы остаетесь здесь, и продолжаете вести наблюдение. Сноуден, выбери себе позицию, и присматривай за «Контусом».

Остальным, пока отдыхать. Да, Демьян, что там у нас с ремонтом?

– Еще бы часа два-три, и управились, – вздохнул тот. – Теперь остается только надеяться, что большого прилива в ближайшее время не будет.

– Гляди-ка что, Малыш-то уже отдыхает! – изумился Гриша.

Глеб действительно спал. Обросшее щетиной лицо тридцатилетнего мужчины во сне казалось каким-то детским. Наверное, из-за своего обиженного выражения.

Брови нахмурены, губы сложены таким образом, что создавалось впечатление: наобещали ребенку на день рождения долгожданную игрушку, но вместо нее подарили что-то из одежды.

Его вид был настолько забавен, что все мы невольно заулыбались. Кроме Сноудена, лицо которого растянула зловещая улыбка: «Тут, мол, вопрос жизни и смерти, а он спит! Сейчас я ему устрою!» Греку одного взгляда было достаточно, чтобы ясно дать понять: даже не вздумай!

И мы разошлись. Нет, не вперевалочку, лениво позевываю. Пригнувшись, и стараясь держаться так, чтобы не промелькнуть в разрывах зарослей.

Сам я направился к девушкам. Приободрить, если понадобится. Но в большей степени хотелось хорошенько рассмотреть Дарью. Теперь, после рассказа Грека о том, что она тоже эмоционал.

Глава 8

Утешать или успокаивать, никого из девушек не пришлось. Человек вообще такое животное, что ко всему привыкает. К хорошему быстро, к плохому долго, с трудом, но привыкает тоже.

– Так сложилось в процессе эволюции, – рассказывал Слава Проф. – Все шансы стать разумными, имелись не только у той ветви приматов, которые стали нашими предками. Но именно они легче других приспосабливались к постоянно менявшимся обстоятельствам, которые далеко не всегда были в лучшую сторону. Мало того, еще и умудрялись получать от них преференции. Те, кто приспосабливался легче других, давали потомство, другие попросту вымирали. В этом и заключался естественный отбор, который в последнее время, в связи с развитием медицины, сошел почти на нет.

– Исходя из логики, если есть естественный, значит, должен быть и искусственный, – помню, предположил Боря Гудрон.

Которого уж не знаю почему, похожие на лекции рассказы Профа, интересовали больше других. Хотя и остальные слушали его с не меньшим интересом, иногда даже разинув рот. Справедливости ради в последнее время, после того как в команду Грека пришли новые люди – Трофим, Паша Ставрополь, Демьян, Глеб Малыш, его рассказы стали редки. Возможно, и не из-за них, но факт оставался фактом.

– Не без того, есть и искусственный, – кивнул Слава. – Но об этом как-нибудь в другой раз.

Пока его так и не случилось.

– Игорь, что произошло? – поинтересовалась Лера, которая не выглядела ни испуганной, ни напряженной. Впрочем, как и Дарья.

– Сюда прибыли люди, целью которых, как мы предполагаем, является всех нас убить, – не стал ничего скрывать я.

Да и чего, собственно, утаивать?

У девушек имеется полное представление о мире, в который их угораздило перенестись. В нем любой конфликт, даже самый пустячный, может закончиться перестрелкой, а, следовательно, и смертями. Причем случиться он может где угодно: в поселении, возле него, посреди леса и так далее. Хотя чему тут удивляться, если здесь работает единственный закон – закон сильного? Или того, у которого оружие оказалось под рукой чуть ближе, чем у его противника. Или ему повезло увидеть своего врага в спину.

Счастливое исключение – Вокзал. Единственное место, где за любую агрессию, как бы ты прав ни оказался, гарантированно лишают жизни. Убил кого-нибудь на его территории – получи пулю. И если даже просто ударил – наказание такое же. Суровые меры, но, должен признать, действенные: порядок там железный. Нет, счеты сводят и на Вокзале. Но не посреди улицы, и не оружием. Существует немало и других способов отправить человека на тот свет. И тем не менее.

– Много их? – оружие у Дарьи действительно было.

Судя по рукоятке засунутого за поясной ремень пистолета – Глок. Но какая именно модель, непонятно. И все же я готов был поклясться, что прежде он принадлежал Греку.

Пришлось пожать плечами.

– То, что их больше – факт. Но насколько именно, пока можно только догадываться.

Даже вооруженному оптикой Греку, вряд ли удалось их пересчитать. Хотя разве дело в их численности? Тут ведь многое еще зависит и от другого. Кто они, какая у них подготовка, какие цели перед собой поставили, как далеко смогут зайти. В том самом смысле: способны ли они рискнуть собственной жизнью, чтобы забрать чужие? Здесь не война, когда приказ идти в атаку даже под шквальный огонь, должен быть выполнен. И потому может случиться так, что наткнуться на серьезное сопротивление, поймут, что мы им не по зубам, да и плюнут, убравшись.

В целом, будем посмотреть. В какой-то степени успокаивает тот факт, что, обстреляв «Контус», и убедившись, что толком ничего не удалось, они скрылись. Если тогда были те же люди. Главное, чтобы не попались перквизиторы. Отмороженные на голову люди, которые преследуют только им известные цели, и не останавливаются ни перед чем. В том числе, и перед возможностью собственной гибели. Встречи с перквизиторами не хотелось совсем. С ними невозможно договориться, и они не способны идти на компромисс. Гудрон утверждает, их поведение обусловлено фармакологией. Вернее, какими-то особыми веществами, которые они держат в тайне.

– Вот что, девушки, – начал инструктировать я. – Если начнется стрельба, без команды отсюда ни на шаг! Не бойтесь, вас не оставят, – «Если будет кому не оставлять: случиться может всякое». – Сидите и ждете, когда вас позовут. Договорились? Здесь вас найти будет трудно. – «Эх, если бы! Островок крохотный, осмотреть его самым тщательным образом и часа не потребуется». Но чем я мог их еще ободрить?

– Оружие постоянно держать наготове. Вот мы сидим, разговариваем, но кто может быть уверен, что сейчас за моей спиной кто-нибудь не подкрадывается?

Обе девушки автоматически туда посмотрели, и выражение их лиц стремительно начало меняться со спокойного на крайне испуганное. Карабин, который до этого лежал у меня коленях, оказался направленным в ту сторону куда раньше, чем у самого меня получилось развернуться в нелепом прыжке, оттолкнувшись от земли скрещенными ногами. Как мне удалось удержать палец на спуске, понять и у самого не получилось.

– Гриша… – выругался я последними словами, которые никогда раньше не позволял себе в присутствии женщин.

Руки ощутимо подрагивали.

– Теоретик, ну извини, что так перепугал!

Этот недоумок еще и улыбался. Я был испуган, или таким выглядел, не за себя, и даже не из-за Леры с Дашей – из-за него. Который мог бы уже валяться на земле. С головой, от которой мало бы что осталось. Потому что стрелял бы я ему в лоб, на такой дистанции ни за что бы не промахнулся, а тяжелая ружейная пуля разорвала бы его дурную голову на части.

– Игорь… – начал он, когда, наконец, сообразил, чем все могло закончиться.

Я прервал его злобным шепотом, потому что голос подвел.

– Сноуден, скройся с глаз!

И он скрылся. Было немного стыдно. Не по той причине, что девушки могли принять меня за труса. За то, что не смог услышать его приближения. Злость на Сноудена не уходила. Он куда опытней меня. Так какого черта он так сделал?! И вообще, почему Гриша не там, куда послал его Грек?!

– Игорь, успокойся! – Лера ласково погладила меня по щеке. И, наверное, чтобы как-то утешить, добавила. – Нет, как ты развернулся в прыжке! Никогда бы не подумала, что так вообще возможно.

Дарья смотрела на меня с каким-то особенным интересом. То ли настолько впечатлилась моим прыжком. То ли пыталась понять для себя: что во мне есть такого, что мой дар эмоционала намного выше ее собственного? То ли мне все показалось, и она выглядела обычно.

– Даша, ты с оружием обращаться умеешь? – я все еще не мог успокоиться, и руки слегка дрожали.

Навыки обращения с ним очень важны. Даже самое совершенное оружие в руках неумехи не сделает его хоть сколько-нибудь приличным бойцом, и наоборот. Судя по тому как Дарья извлекла пистолет, и держала его особой опаски, кое-какие навыки у нее имелись.

– Да как тебе сказать, Игорь? Веня меня как будто бы и обучал, но, если начнется войнушка, точно я вам не помощник.

Сначала я даже ее не понял: о каком Вене идет речь? И только затем до меня дошло. Веня – это Вениамин, а именно так и зовут Грека. Ни разу при мне никто его по имени не называл, а уж так – тем более. Все время или Грек, или Георгич – по отчеству.

– Помогать и не нужно. Ваша главная помощь сейчас – никуда не лезть, и постараться никому не мешать.

Сам с этого начинал, когда только пришел в команду Грека. Правда, недолго. Обстоятельства заставили влезть, когда нам пришлось столкнуться с перквизиторами. Они и стали первыми убитыми мною людьми.

– Ваша главная задача – оставаться на месте, и ничем не выдать своего присутствия. Вода у вас есть?

С чем было совсем плохо на островах, так это с источниками пресной воды. Они редки, их можно перечесть по пальцам одной руки, и появление рядом с ними всегда сопряжено с опасностью. На «Контусе» имеется неплохой запас, и у каждой из девушек в рюкзаке должна быть, как минимум, фляжка. Но покидали они его в спешке, и потому я счел разумным поинтересоваться. Обе они кивнули: все, мол, в порядке.

И я, клюнув Леру в губы, поспешил на вершину холма: возможно, мне и показалось, что где-то в отдалении прозвучал выстрел. Девушкам там делать нечего: густые заросли – отличная защита от глаз, но совсем никудышная от пуль.

На вершине собрались все, за исключением Демьяна и Малыша. Демьян, вероятно, сменил Сноудена. Возможно, по собственной инициативе, возможно по приказу Грека. Куда делся Глеб, пока было непонятно.

– Мне послышалось, где-то разок выстрелили, – сообщил я. – Примерно в той стороне.

В которой и скрывались лодки. Теперь беспокоиться особенно было не о чем. Трофим с Гудроном успели вернуться, а значит, лупили не они и не в них.

– Там несколько раз стреляли, – сообщил мне Трофим. – Непонятно, по какой именно причине, но факт. Потому и вернулись.

– Меня Теоретик только что чуть не пристрелил, – пожаловался вдруг Гриша.

– Давно пора, – кто бы это мог сказать, если не Гудрон? – Порой сам себе удивляюсь, почему до сих пор ты еще жив. Сноуден, ты – гад каких мало, так что в этом нет ничего необычного.

Гриша фыркнул, всем своим видом показывая: на себя посмотри! И уже раскрыл рот, когда до нас донесся звук выстрела. Все с той же стороны, но теперь куда ближе. И вслед за этим началась настоящая пальба. Которая, правда, продлилась не долго – минуту, две.

– Что они там за войну затеяли? – удивился Янис.

– Сдается мне, на них чудовище напало, – с самым серьезным видом заявил Паша. – То самое, одноглазое. Которое никто кроме Теоретика с Профом и не видел. Теперь стоит нам немного подождать, оно их всех сожрет, затем снова исчезнет, и тогда настанет пора собирать трофеи.

– Сказочник ты, Ставрополь, – усмехнулся Гудрон. – Хотя, возможно, и прав. Значит так. Для надежности подождем еще с полчасика, затем пойдешь на разведку.

– Почему сразу я? – не очень-то Паша и испугался, но Гудрона поддержал охотно. – Сноудена и посылай: ты же от него избавиться хочешь.

– На него никакой надежды нет, – покачал головой тот. – Знаю я, как он поступит. Соберет все трофеи, усядется на катер, и отбудет в неизвестном направлении. Послать тебя куда надежней получится. И потом ты храбрый, в отличие от него, труса.

Гриша снова открыл рот, собираясь что-то сказать, когда до нас опять донеслись звуки выстрелов. На этот раз их было меньше, звучали они куда реже, и закончились практически сразу.

– Так, Сноуден, прекращай разевать пасть! – строго обратился к нему Гудрон. – Тут прямая зависимость: как только ты ее открываешь, так у них там сразу стрельба.

– Или открывай почаще, – предложил Паша. – Чтобы уж наверняка от всех них избавиться.

Их треп был совершенно ни о чем. Но Греку даже в голову не пришло приказать им заткнуться. Развлекаются парни, пока есть такая возможность, убивают время до наступления темноты, когда все действия с нашей стороны и начнутся. Опасаюсь только, что сам я в очередной раз останусь далеко в стороне. Даже сейчас, когда среди нас объявился еще один эмоционал – Дарья.

– А где Малыш? – поинтересовался я.

Прошло уже достаточно времени, чтобы он присоединился, если отлучался по возникшей нужде.

– Дрыхнет, – пояснил Гудрон.

– Что, до сих пор?

– Нет, просыпался разок, но затем завалился снова. Наверное, контузия ему что-то в мозгах стряхнула. Проф, что ты по этому поводу думаешь? Что с ними стало не так?

– Зовите его сюда. Сделаю ему трепанацию, поковыряюсь в мозгах, и уже тогда скажу точно. Откуда мне знать?! Я что, специалист по военно-полевой хирургии? – Слава фыркнул.

– Ну, я думал, ты все знаешь.

Было понятно, что Гудрон пытается его расшевелить. Но наш Проф оказался не в том настроении.

– Всё знают только те, кто вообще ни черта не знает. В связи с чем мне вспоминается замечательный афоризм Карела Чапека: «Представьте, какая была бы тишина, если люди говорили только то, что знают». Главное, Глеб не теряет сознание, его не тошнит, речь связная. Словом, легко отделался. А то, что он спит, так пускай себе. Организм требует, вот и дрыхнет. Сон – лучшее лекарство, – разрядился он еще одним афоризмом.

И отвернулся, ясно давая понять, что разговаривать не в настроении. Что это с ним, обычно общительным? Жадр закончился?Я передвинулся к нему поближе.

– Вячеслав, что с тобой? Может, заполнить жадр?

И от меня не убудет, и у него настроение мгновенно поправится. Случалось, такие конфликты ими гасились! Когда люди за ножи хватались. Или хуже того – за стволы. И люди рассказывали, и на моих собственных глазах. Казалось, миг – и дело дойдет до убийства. Ан нет, стоило только заставить противников взять жадр в руки, куда только вся их агрессия девалась!

Слава неожиданно улыбнулся.

– Спасибо, Игорь, есть их у меня. Которым сейчас пользуюсь, его надолго еще хватит. И других в запасе имеется. Возникла бы необходимость, сам бы попросил. Знаю ведь, не откажешь. Другое со мной.

– Что именно?

– Захотелось мне какое-то время без них побыть. Ради разнообразия, что ли. Не так давно, я их берег. Как воду во фляжке в жаркий день экономил. Когда ее пьешь глоточками, потому что взять неоткуда. А потом все изменилось. Как будто появился вдруг у меня неиссякаемый источник воды: пей ее, не хочу. Поначалу я все удивлялся: ну как же так? Жадры те же самые, но теперь их не на неделю при самом бережном отношении хватает – на месяц, если не больше, пусть даже он постоянно у тебя в руке. Знаешь же, через несколько дней после того как мы с тобой вынужденно расстались, мы в такую передрягу угодили, что едва ноги унесли! Зацепило меня так, что думал все, каюк. Больно было – впору благим матом во весь голос орать. Но сожмешь жадр, и отпустит. Так, едва ощутимо дергает в ране, а то и вовсе ничего не чувствуешь. Поначалу я его сожму его, передохну немного от боли, отпущу. Сожму, передохну, отпущу. И все с ужасом думаю: закончится он, и что тогда делать?! Понятно, парни помогут, но ведь им самим жадры в любой момент могут понадобиться. А он, собака, все не заканчивается. Мало того, даже не думает. Осмелел я, и практически до самого Вокзала его из руки не отпускал. Вот тогда-то я в полной мере твой дар и оценил. На Вокзале меня прооперировали. Думаешь, чем там анестезию делают? Именно им, чем же еще? Но такой счет за него выставляют, если своего не найдется! У меня был. Но дело даже не в экономии. Они все на меня поглядывали: чего это он помалкивает, когда мы внутри него ножами ковыряемся? Когда его от боли дугой должно изгибать?Откуда им было знать, что жадр-то у меня особенный, от самого Теоретика?! В общем, пришлось им еще и подыгрывать. Подозреваю, что далеко не всегда впопад. – Слава улыбнулся снова. – Он мне и потом помог. По всем прогнозам, месяца два должно было уйти на полное выздоровление, но я уже через три недели наравне со всеми по горам скакал. Тут как раз Грек собрался в Фартовый, и относительно меня у него были сильнейшие сомнения: брать – не брать. Я ему и говорю: «Георгич, отставать начну, там и бросайте». Он, конечно же, не бросил бы, но убедить его смог. Пришли в Фартовый, а в нем ты. Артемон, – позвал он Яниса, – скажи, как ты тогда смог признать Теоретика? Ночью, еще и с такой дистанции?