Текст книги "Н 5 (СИ)"

Автор книги: Владимир Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– А ты думаешь, путешествия во времени обходятся без последствий? – Поднял он на меня мутный взгляд.

В комнату суетливо вошел давешний доктор, удерживающий по две бутылки в каждой руке. Мне оставалось смотреть, как друг движением руки открывает первую и жадно приникает к горлышку.

Потому что воевать с пьяным – дело не самое мирное, когда тот в ранге «мастера».

Ему хватило и одной, откинутой недопитой на постель, чтобы отключиться вновь. Я аккуратно подхватил горлышко, чтобы не дать той разлиться еще сильнее и отставил в сторону. Доктор успел за это время сбежать.

Где-то в больнице обреталась Ника, которая могла поставить его на ноги. Чтобы тот осознанно стал пить вновь?

Дверь в комнату отворилась вновь, впустив прохладу в затхлый воздух темной комнаты. И привнеся знакомые ароматы, которые было странно ощущать здесь и сейчас. Но кроме того – смертельно опасно.

Я развернулся ко входу, бесстрастно глядя на Аймара Инку, замершую в проеме. В том объеме золота, что был на ней, было почти незаметно бежевое длиннополое платье. Золотые чешуи из тонких пластин обнимали шею, сплетенное из золота ожерелье спускалось каскадом к темному поясу, расшитому алой и золотой нитью среди золотых клепок и массивной пряжки. Золотой узор сплетался на подоле платья цветочными мотивами, вновь сплетаясь с алым у самой каймы. Золото было в высокой прическе, сцепленной заколкой – из белого золота. И от каждого украшения ощутимо веяло Силой.

Позади нее виделись еще четверо мужчин в возрасте, заморского облика, в просторных темно-алых одеяниях, шитых золотой нитью. И их одежда смотрелась куда как скромной в сравнении с одеянием принцессы.

Где-то совсем близко разошлась раскатом странная для поздней осени гроза.

– Я пришла не за тобой, – произнесла Инка, не навязывая поединок взглядами.

Она смотрела чуть в сторону, позади меня. Ее руки оставались сцепленными на уровне живота, а в голосе ощущалась примирительная нота – невозможная, немыслимая за все дни сложного сосуществования.

Аймара сделала полшага вперед – тихонько пропели золотые украшения – тут же жестом руки остановив свиту, пожелавшую ее сопровождать.

– Княжич болен. Приходите позже. – Отчего-то уловил я смущение в своем тоне, стараясь телом скрыть от нее состояние Артема.

– Я знаю. – Двигалась принцесса в звучных переливах драгоценного металла, обходя меня стороной.

И становилось совершенно ясно, на кого смотрела она все это время.

Инка замерла возле постели, теплым взглядом и с мягкой полуулыбкой смотря на растрепанного Шуйского, сжавшегося на кровати под совсем небольшим для него пледом.

– Завтра ему станет лучше, наверное. – С надеждой предположил я. – Приходи завтра.

– Завтра будет еще хуже. – Провела Инка ладонью над его волосами, не касаясь. – Он сожжет себя изнутри. Я вижу, я знаю.

– Я передам, что ты приходила. А теперь будь так добра, уходи.

– Я уйду. – Согласно кивнула Аймара, не отрывая от княжича взгляда. – Вместе с ним. Я пришла за ним.

– Тут кое-кто будет против. – Лязгнул я голосом.

– Ты хочешь, чтобы он был здоров? – Впервые обратила Инка на меня взгляд.

– У него есть родной лес. Я перевезу его туда, он его вылечит. – Упрямо нахмурился я.

– Лучше гор могут быть только горы. – Вновь смотрела Аймара на Артема. – Лес не станет перечить господину, который решил себе вредить.

Я собрался было возразить, а потом зацепил взглядом разбросанные на полу бутылки, принесенные слугой, и с досадой прикусил язык.

– Ты же осознаешь, что если ты не вернешь его сразу, как он поправится, я приеду к вам и… – Начал я с ощутимой угрозой.

– Ты обещал. Я запомнила.

– Что обещал? – Сбился я.

– Приехать к нам в гости, – мечтательно улыбнулась Артему Инка.

Четверо свитских вошли в комнату, внеся с собой несколько длинных кофров, из которых деловито извлекли мощные рейки, оперативно собрав на полу добротные носилки с плотным тентом. Уложили их рядом с княжичем на постель, в восемь рук подхватили так и не проснувшегося Артема и перенесли его на носилки, с ощутимым кряхтением приподняв над постелью. Метнувшийся с кресла серой тенью котенок, в панике запрыгнувший на ноги княжича, был и вовсе воспринят недовольным гудением грузчиков – тут же унявшимся после колкого взгляда принцессы.

У выхода носилки качнулись, и Артем все-таки приоткрыл сонный взгляд, глядя на стоявшую подле Аймара Инку.

– Знал бы – сам похитил, – заплетающимся языком поведал он ей, вновь закрывая глаза.

Дверь никто закрывать не стал.

Оттого вернувшийся через какое-то время доктор подходил к комнате, двигаясь вдоль стены коридора и с опаской заглядывая внутрь.

– А где княжич? – Спросил он меня, заглянув во все углы комнаты и под диван.

– Движется в направлении светлого будущего, – тяжко вздохнул я, сомневаясь в принятом решении.

– И как там, в будущем? – Устало до апатии смотрел доктор на меня.

– Тепло и море. – Пожал я плечами. – Красивая девушка и счастье.

– Дожить бы. – С доброй завистью произнес он.

– Надо постараться. – Ободряюще улыбнулся я ему. – Всего-то – пятницу пережить, верно?

Секундная стрелка массивных настенных часов отщелкивала уже пятую минуту в полной тишине спальной комнаты.

А Аймара Катари все еще не находил слов, достойных главы международного клана. Иные слова у него были, в огромном количестве – но произносить их явно не стоило ни при патриархе Аймара Олланта, ни в присутствии пяти слуг. Хотя, как он догадывался, у тех тоже было огромное количество слов, которые они не могли произнести в присутствии главы клана. Особенно это читалось на лице белорусского специалиста, еще плохо умеющего скрывать эмоции.

Сам же Катари стоял монументом спокойствия, лишь глазами отражая ту мировую скорбь, что случается, когда родная дочь, пропадавшая неведомо где, через две недели притаскивает в семью пьяного мужика.

– Это мой муж, – сказала Аймара Инка, которую разыскивал весь мир.

И стальной Аймара Олланта, переживший море крови и две мировые войны, схватился за сердце. А ее отец аккурат начал подбирать приличные слова.

– Инка, – произнес он вводное слово для всех ранее придуманных предложений и остановился.

– Да, отец? – Даже не повернулась к нему дочь, продолжая сидеть на краешке дивана, касаясь ладонью огроменной лапищи дышащего перегаром небритого русского верзилы, сопящего под шелковой накидкой ее постели.

Возмутительно!!!

– Мы очень за тебя переживали. Почему ты ослушалась и вернулась в город?

– Я вернулась за ним. – Просто и понятно ответила дочь.

Настолько просто и понятно, что резко заболела голова.

– Позволь спросить, зачем? – Натянутой струной зазвенел его голос.

– Ну, он будет меня любить. А я его гладить. – Рассудительно произнесла Инка.

Катари усилием воли разжал кулаки и приказал себе успокоиться.

– Может, начать лучше с кошки? – Скрипнув зубами, произнес он.

Инка тронула накидку на постели, чуть потянув за нее. И из-под дальнего края, возле шеи юноши, выглянула серая кошачья мордочка – недовольно окинула всех взглядом и вновь забралась поглубже.

– Собачки? – С надеждой пошел на компромисс Катари.

Принцесса отрицательно качнула головой, отчего-то позволив себе ироничную улыбку.

– Кто он хоть? – С мрачной усталостью произнес глава клана.

– Княжич Шуйский Артем.

Резко вдохнув, Аймара Олланта вновь схватился за сердце.

– «Tvaiumat» – Пожелал ему здоровья переводчик, аккуратно придерживая за плечо.

А там и слуги засуетились, заботясь о здоровье господина. Но тот умел держать удар и поддержку отринул, вновь утвердившись на ногах.

– Ты хоть знаешь, кто он? – Спросил дед дребезжащим от волнения голосом.

– Мой зачарованный принц, – чуть повернув голову, мечтательно произнесла Инка.

– Если ты его поцелуешь – он протрезвеет? – Мрачно произнес Катари. – Нам не помешало бы поговорить.

– Дома поговорите, когда с мамой познакомлю.

– С ней он тоже будет знакомиться, не приходя в сознание?

– Дома ему станет легче. – Не отреагировала Инка. – Но надо торопиться.

– Дочь, мы перетряхнули весь мир, чтобы тебя найти. Будь добра, прояви уважение и не указывай, что мне делать. – Не сдержался глава клана.

– Завтра тут будет восемь десятков князей со свитой. – Пожала дочь плечами. – Вряд ли им понравится гора над головой, уважаемый отец. Как и те, кто привел гору.

А подтекст, что общий враг и пущенная ему кровь – сближают, скользнул между слов, оставшись тревогой в воздухе.

– Почтенный Олланта убрал гору, когда ты появилась на пороге. – Отмахнулся Катари.

И продолжил бы распекать дочь и дальше – неуклюже, неловко, как и полагается любящему отцу, жаждущему в конце концов услышать слова извинения и, деланно похмурившись, их принять. Потому что плевать на все – его дочь жива, а это самое главное. Ну, без пьяного мужика в постели было бы гораздо лучше, однако, по счастью, это не самое ужасное, что могло произойти.

Только отчего позади него чувствуется недоумение?

– Я не убирал гору, сын. – Нахмурился патриарх клана. – Не стоит отдавать мне своевременный и мудрый поступок. Ты поступил правильно.

– Я был слишком занят здоровьем дочери и точно не мог провести ритуал. – Скрыв вздох, мягко ответил Катари.

Старость – она приходит даже к великим, отнимая память. Ему стоит обратить больше внимания на здоровье, о чем непременно следует намекнуть.

– Сын, я еще не полная развалина, чтобы не помнить, чем занимался прошлой ночью. – Раздраженной отповедью разразился Олланта.

– Не беспокойтесь, он вернет. – Произнес девичий голос за мгновение до ответа Катари.

– Кто – вернет? – Не понял глава клана, поворачиваясь к дочери.

– Самойлов Максим. Друг Артема Шуйского.

– Ах, этот молодой человек. – Переключился на свои мысли Катари, с азартом уловив знакомое имя. – С ним мы тоже желаем побеседовать.

– Он обещал приехать к нам домой.

– Думаю, наша встреча состоится куда раньше. – Вновь сжал кулаки глава клана.

Камеры в Нью-Йорке не работали, но словесные портреты научили обращать в рисунки еще сотни лет назад.

– Не рекомендую. – Индифферентно посоветовала Инка.

– С какой это стати?

– Потому что он друг Артема, а не ваш. – Повернулась к родителям принцесса.

– Он выкрал тебя из отеля! Родная, что с тобой?!

– Со мной все хорошо, – потеряла она вновь к ним интерес. – Это у вас гору сперли.

Катари собрался уже в сердцах гаркнуть, но уловил краем глаза задумчивое лицо Олланта, поднятое ввысь.

После чего и сам озадаченно посмотрел на небо через бетонные перекрытия этажей торгового дома, любезно предоставленного им белорусами под проживание.

– Это невозможно. – Уверенно произнес Катари, пытаясь отыскать на горизонте срезанную вершину. – Быть может, они смогли замаскировать так, что мы не чувствуем.

И только Олланта все сильнее потирал место напротив сердца.

– Не беспокойтесь, он вернет. – Встрепенулась Инка, вскочив с места и с заботой глядя на чуть посеревшего дедушку. – Он очень обязательный и честный человек!

– Куда – вернет? – Мрачно посмотрел на нее дед.

– Ну, когда приедет, – сбилась Инка.

– То есть, он приедет к нам с нашей горой?..

– А можно сделать так, чтобы он не приезжал? – Подхватил его беспокойство Катари.

– Но я уже пригласила, – виновато шаркнула ножкой Инка.

– Как сказать вежливо, что приезжать не надо, не нарушая обещание? – Тяжелым взглядом одарил глава клана переводчика.

– Y nas remont. – Задумавшись буквально на мгновение, уверенно ответили ему.

– Это сработает?

– Если он культурный человек – бесспорно.

– Тем более, его друг – наш зять. – Произнес, что-то напряженно обдумывая, Олланта.

– Дедушка, спасибо! – Пискнув, повисла на его шее Инка.

– Нет, ну а что, – растерянно пробормотал он, терпя нежности. – Ног – две, рук – две, голова, опять же. И не всегда же он будет пьяным…

– А еще у него княжество больше, чем Франция и горы из золота, – шепнула ему на ухо Инка.

– А вот сейчас, стоя поближе, отчетливо вижу приличного человека, – важно покивал Олланта, вновь розовея от довольства. – Это я просто стоял далеко.

– Только откуда этот Самойлов появился? – Все еще недовольно смотрел ввысь Катари.

– Оттуда же, откуда все Юсуповы. – Просто ответила Инка, чувствуя прижатой к груди деда головой, как сильнее забилось его сердце. – Но нам не следует беспокоиться.

– Внучка… – Попытался отстранить ее Олланта.

– Он никогда не навредит Артему – он ему как брат, а я рядом с ним.

– Если его род прикажет…

– Его жена носит перстень главной семьи ДеЛара.

– Тогда его убьют раньше, – успокоилось сердце патриарха. – Вот на этом княжеском собрании и убьют. Всего двое ДеЛара на этом свете, и кто-то обязан быть на общем сходе. А первый сидит в тюрьме.

– Если мы позволим это сделать, – меланхолично возразил Катари.

Инка растерянно переглянулась, глядя то на деда, то на отца.

Да и на меланхоличном лице патриарха пробилось удивление и любопытство.

– А ты летишь сегодня домой, – строго произнес глава клана дочери, движением ресниц перенося серьезный разговор с отцом – о том, что явившееся на свет единожды будет повторено, а союзники рождаются в бою.

– Хорошо, – потупилась Инка. – Только можно просьбу?

– Слушаю, – вздохнул Катари, который с недовольством ощутил, что никаких извинений он так и не дождался.

– Вы не могли бы его спасать с небольшой задержкой? – Сложила девушка руки в молитвенном жесте. – Ну, там, ножки когда оторвет или глаза лопнут.

– Мне казалось, ты о нем хорошего мнения? – Усмехнулся Олланта.

– Сложные чувства. – На мгновение задумалась Инка. – От желания видеть его в гробу, собственноручно удушив, до уважения.

– С этим человеком можно работать, – переглянувшись с сыном, согласно кивнул патриарх Аймара.

Процессия старших родичей вышла из кабинета, оставив будущего мужа и будущую невесту.

– Хоть кто-то в мире будет против, когда твоему Максиму захотят свернуть шею, – хмыкнула Инка, поправив тонкое одеяло.

Глаза княжича приоткрылись, показав все еще хмельной и нечеткий взгляд, вряд ли осознававший, где он сейчас.

Его решили не лечить – по словам переводчика, весь смысл таких возлияний в том, чтобы потом было плохо. Иначе теряется смысл. Традиция – а традиции Аймара уважали.

– Котенка покормили? – Спросил Шуйский серьезным и ответственным тоном.

– Кормили. – Ворчливо отреагировала Инка. – Тут, вообще-то, о жизни твоего друга разговор!

– Котенок сам себя не покормит, – вновь засыпая, произнес затихающим голосом Артем, переворачиваясь на бок. – А Максим сам всех убьет.

Глава 13

Отражение в ростовом зеркале, приставленном к стене, показывало невысокую девушку в традиционном китайском наряде. Алый цвет ципао с высоким воротником символизировал радостное настроение бледной и напряженной владелицы. Черный кант одежды, расшитый орнаментом орхидей, что соответствовал мудрости и знаниям, столь же гармонично сочетался с паникой и страхом неопределенности в ее душе.

Го Дейю предпочла бы бледно-голубые цвета несчастья, либо белый – траура и смерти. Но через дом Борецких, только-только набиравшем слуг и приказчиков, не было возможности разыскать готовое платье. Желаемое обещали сшить по мерке, если есть время подождать. Времени не было.

Дни неопределенности в ее судьбе завершались – родственники, осведомленные о новом статусе похороненной и проданной ими дочери, решили лично прибыть в Москву. Возможно, чтобы уничтожить забракованное.

Во всяком случае, они могли просто вызвать ее домой, обратившись по имени – признав живой на бумаге, обязав дипломатов в посольстве Поднебесной выдать ей новые документы и лично сопроводить на поезд до ближайшего города с международным аэропортом – раз Москва закрыла авиасообщение. У клана хватило бы для этого влияния.

Но достаточно ли им воли поступить правильно, а не осторожно? Ведь там, где товар возвращают, вскоре могут вновь затребовать старый долг, им оплаченный. Проще не принимать обратно, не замечать возврата, позволяя новому хозяину распоряжаться судьбой Дейю. Освободил? Его право. Пожелает вернуть себе – что им до судьбы посторонней?

Го Дейю искренне надеялась, что ее забудут. Но сегодня вечером два пассажирских вагона в цветах клана Го, пристегнутых к локомотиву состава Воронеж-Москва, прибудут на Казанский вокзал. Выяснить это у Борецких хватило влияния – сама она знала только время и место встречи.

Вагоны, понятно, местные, перекрашенные за одну ночь. Потому что представителям главной семьи не престало передвигаться в чем-то ином. Зачем они здесь?

С одной стороны, хотели бы убить – то приехали бы тихо… Но желали бы вернуть – не приезжали совсем. С другой стороны – разве можно убить бывшую собственность князя Виида, не оскорбив его при этом? Можно – если сделать это открыто, подведя под это железобетонное обоснование… Не оправдала надежды? Чужая, что смеет зваться фамильным именем Го?

В какой-то момент Дейю осознала, что накручивает себя, одергивая рукава ставшего нелюбимым платья. Украдкой бросила взгляд направо, уловив силуэт склонившегося за ноутбуком княжича на диване – а затем и его тревожный взгляд, каким-то образом уловивший, что она на него смотрит…

Оказывается, когда кто-то рядом беспокоится за тебя сильнее, чем ты сама – это успокаивает.

Го Дейю ободряюще улыбнулась, повернувшись к Павлу, сделала пару шагов к нему и крутнулась на месте.

– Как тебе? – Предложила она оценить ее наряд.

Быть может, ему понравится это платье – а значит вновь появится повод его полюбить.

– Даша, – поднялся на встречу княжич, импульсивно придерживая ее за локотки. – Оставайся сегодня дома. Я пойду и все решу. – С уверенностью, за которой было запрятано беспокойство, произнес княжич.

– Оно настолько ужасно? – Деланно вздохнула Дейю, оглядывая себя.

– Что? Нет. Оно прекрасно. Ты украшаешь собой любой наряд, – сбился Павел. – Разве может рассвет стать хуже из-за тона занавесок?

– То есть, оно отвратительно? – Сделала вывод девушка из комплимента.

– Платье – хорошее. Ведь ты его покупала, а с твоим прекрасным вкусом невозможно ошибиться. Мне нравится. – С жаром заверил ее юноша.

– А мне разонравилось, увы, – погрустнела Дейю, заглядывая в зеркало.

Хотя больше смотрела на отражение их двоих. Павел был выше ее на голову, гораздо шире в плечах и выглядел за хрупкой и нежной китаянкой надежным утесом, способным выдержать приливную волну. Он и хотел быть этой твердыней. Но порой даже скалы не способны пережить встречу со штормом.

Не явится она к ним – явятся они к ней. И еще одной причиной для ее смерти станет больше – только в этот раз это будет не людный вокзал, удобный с точки зрения щекотливых переговоров.

Борецкие же…

– Даша, – от напряжения пересох и охрип голос Павла. – Я знаю, что ты умная и прозорливая девушка. Ты видишь и слышишь больше, чем любой другой в этом доме. Делаешь это не специально, – мягко отмел он в сторону щекотливые намеки на шпионаж. – Но я вижу, что ты не веришь, что клан пожелает тебе помочь.

Дейю подняла вопросительный взгляд.

– Скоро в клан придут изменения. – Не отвел Павел взгляд, хотя на какое-то мгновение болезненная усталость скользнула во взгляде. – Перемены придут к лучшему. Но, увы, не для меня. Я не смогу требовать у клана защиты, потому что княжичем мне быть не долго. – Выдохнул он, закусив губу и мрачно отслеживая ее реакцию.

Дейю же мягко улыбнулась и провела ладонью по его щеке.

Она действительно видела – круговорот дорогих машин с императорскими гербами, отчего-то зачастивших к арендованному поместью, названному резиденцией Борецких. Круговорот высших чиновников, подготавливающих визит персоны гораздо их важнее. Служба безопасности императорского дворца, что наводнила окрестные улицы. И, напоследок, два глухо тонированных лимузина у крыльца с невысоким мужчиной в соболиных мехах, выйти встретить которую княгиня соизволила прямо на пороге дома.

И Дейю действительно слышала – слухи и шепотки, от своих и пришлых, что кровь Борецких вовсе не пресеклась. Княгиня потеряла годы, чтобы найти родную кровь в границах страны и на чужбине, тщетно тратя деньги на частных детективов и дорогие подарки. Отчаявшись, княгиня выбрала себе преемника не из ее рода. Но если обладатель Силы Крови Борецких отыщется сейчас…

Борецкого Павла так и не представили высокому гостю. Его даже не пригласили за массивные двери кабинета. Так не поступают с наследниками – и тут не нужно быть Го Дейю, чтобы понять последствия.

В этом не было предательства – Павла никто не гнал за порог, не отнимал титулование и не запрещал носить герб. Просто есть правила главенства в роду, исходя из которых даже малыш одного дня от роду, но с княжеской кровью, будет старше, чем принятый в род наследником юноша на третьем десятке лет. Все, что останется для Борецкого Павла – присягнуть малышу и верно служить.

Все потому, что род – это его Сила Крови. А без нее называться Борецким может стать опасно – не сейчас, когда жива еще княгиня, но через поколение…

Для Го Дейю это все означало, что Борецкий Павел более не может требовать, но способен просить. Воевать за чужачку, смерти которой хочет великий клан? Что скажет ему на это княгиня, что – словно помолодевшая – после визита постоянно в разъездах? Возможно, она способна спрятать Дейю, устроить ей место в жизни и сделать так, чтобы старшие родичи никогда ее не нашли. Даже это потребует ресурсов – Го не какие-то хилые Аймара, которые не могут найти дочь, находясь в одном с ней городе.

– Я все понимаю, – тихо произнесла она. – Не печалься и не делай глупостей.

– Я желаю просить у княгини выделить мне с отцом герб свободного рода Зубовых, к которому я ранее принадлежал. – Продолжил тем же упрямым тоном Павел.

– Я же сказала, не делай глупостей, – со строгостью произнесла Дейю.

– Да, мы не князья, как Борецкие. – не слушал ее юноша. – Но, уж поверь мне, защиту я тебе обеспечу. – Подытожил он с плохо скрываемой яростью.

И было столько веры в его словах, что Го Дейю не посмела ничего произнести вслух – из уважения и благодарности за чистую душу.

– Да, нас только двое. Но у нас есть родовая привилегия, которую можно обменять на покровительство.

Дейю чуть было не тревожно замотала головой – эти кабальные обмены были ей знакомы. Но и сейчас она не произнесла ни слова.

– Нам будет где жить. – С искренней горячностью продолжил Павел. – У меня четырехкомнатная квартира в центре Москвы.

– Милый, – растроганно прервала его Дейю.

– Просто будь со мной, и я все решу. – Выдохнул юноша и просительно смотрел на нее.

И тот запас светлых чувств и эмоций, что копился в ней, неожиданно поднял ее в воздух теплой волной – казалось, улетела бы, если бы не его ладони на ее руках.

– Буду. – осознав себя снова на земле, просто ответила девушка. – И ты обязательно все решишь. Все наладится и будет хорошо! Мы переживем любые трудности. Квартира – это ненадолго! – С жаром успокоила его Дейю. – Уверена, мы обязательно совсем скоро построим себе достойный дом.

Павел на короткое мгновение отчего-то сделался задумчивым, но потом просто улыбнулся и кивнул. После чего продолжил практику весьма приятного занятия, освоенного ими за рассказами о его детстве. И мастерство его росло.

– А что у нас за родовая привилегия? – задумчиво произнесла Дейю, рассматривая красное ципао, свисающее со спинки кресла.

– Мы имеем право свободного передвижения по всем рекам империи, – приобняв ее, произнес юноша. – Без пошлин и досмотров.

– Постой, – замерла Дейю, пытаясь осознать. – По всем рекам?

– По всем.

– Вообще-вообще по всем? – Вскинулась она, приподнимаясь на локте.

– По всем на территории Российской Империи, – терпеливо повторил юноша.

– И даже по великой реке Хэйхе? Постой… Амур! Река Амур!

– По ней тоже. И по Зее, если тебе интересно.

– Тогда почему вы еще не князья? – Недоверчиво приподняла она бровь, словно боялась, что ее разыгрывают.

– Наш дом – корабль, – без особого расстройства повел рукой Павел. – А для титула надо было хоть какую-то землю в собственность.

– Да с такими привилегиями можно любое княжество купить! – Возмутилась Дейю. – Товар после перехода границы Поднебесной иногда дорожает втрое!

А жадность и въедливость имперских таможенников давно вошла в легенды.

– Чтобы перевезти внутри страны, проблемы нет. – Пожал плечом юноша. – Только на вашей стороне границы даже до таможенного поста не доплыть – ограбят раньше.

– Значит, местный таможенный пост нас выпустит. – Лихорадочно обдумывала девушка.

– Что значит «выпустит»? Он даже на корабль подниматься не имеет права. Под нашим флагом мы идем по реке мимо. Только если брать Амур – прямо в лапы разбойников и кровожадной сволочи. – Поскучнел княжич.

– Ну уж, не надо столь категорично о них… – Заворчала Го Дейю.

– А как иначе? – Возмутился Павел.

– Ну, например, любимые и уважаемые братья моей супруги, – заворковала девушка, приникая к нему. – Которые никогда не обидят корабли мужа их любимой сестренки.

Взгляд Павла стал недоверчиво задумчивым. Затем шокированным и задумчивым. После чего просто задумчивым – с полным уходом в напряженные размышления.

– Эй, у тебя прекрасная и умная я в объятиях! – Щипнула его девушка.

Но от немедленных маневров по подтверждению, что действительно прекрасная и в объятиях – уклонилась.

– Нам еще на встречу надо успеть, – поднялась она с кровати.

– Мы, кажется, еще решили, что ты не едешь. – Нахмурился Павел.

– Едем вместе, – остановилась Дейю возле ципао, затем посмотрела на парня. – Самое время обсудить процент, который они станут нам платить.

Дейю отвернулась от традиционного китайского наряда и прошествовала к платяному шкафу. Критично оглядела содержимое и остановилась взглядом на деловом костюме бежевых тонов. Затем, помешкав, отодвинула его и взяла с вешалки классическое платье с глухим воротом и юбкой до пола.

– Я должна быть там, чтобы вас представить. – извиняющимся тоном произнесла Дейю. – Сразу спрячусь за твою спину! Уверена, ты выбьешь с них достойную плату.

– Более чем, чтобы купить защиту для тебя и нашей семьи. – согласно кивнув, затронул болезненные для себя вопросы Павел, но тут же спохватился. – И достойный дом для моей обожаемой супруги, разумеется.

Дейю замерла, с удовольствием реагируя на услышанное. Поправила надетое платье, в одно мгновение подскочила к постели и поцеловала юношу. Затем коснулась губами его щеки, мочки уха и тихим шепотом произнесла.

– У тебя все получится. Только будь с ними по строже! Нам еще на княжество копить.

Павел иронично улыбнулся шутке. В ответ же получил широкую и открытую улыбку девушки, которая знала, как делать мужей великими.

Ритмичный стук колес о стыки рельсов, всполохи фонарей за занавесками в чуть покачивающемся составе и предвечерний сумрак чужой страны.

Старейшина рода Го помнил многие тысячи километров таких дорог за свою жизнь, и далеко не всегда его путь проходил в люксовом вагоне. Большую часть времени это была стылая железная коробка с деревянными скамейками, везущая клановое мясо из одной войны в другую. В те времена у Го Юнксу не было ничего, кроме сержантских нашивок и юношеского гонора.

Денег не было и у семьи, собиравшей богатое приданое для старшей дочери – что, в общем-то, и определило карьеру юноши. Еще и его университетское образование родители себе позволить не могли.

Зато самое ближайшее будущее сулило быстрый карьерный рост, а если с замужеством сестры все сложится, то взлет мог состояться с огромной скоростью – вплоть до коменданта форта где-нибудь в безопасной глубинке, с личными деревеньками и угодьями, приданными форту на кормление. К заманчивой перспективе в фантазиях юноши прилагался образ солидного полковничьего мундира с наградным оружием и орденом «Двойного дракона» – Го Юнксу, как и всякий юноша в его возрасте, был тщеславен и желал видеть в собственном успехе не только протекцию, но и результат собственного героизма по защите клана от внешнего врага.

По счастью, мечты о подвигах быстро выветрились – сложно соответствовать собственным идеалам, когда живот выворачивает от запаха сожженного мяса, а во врагах чернь с дрекольем, вставшая на защиту господина. Следом сломались идеалы, когда он осознал, что их привезли ограбить провинцию мелкого феодала, затянувшего с оплатой подати.

С карьерой же не ладилось вовсе. То ли семья его забыла, то ли влияло огромное количество более влиятельных отпрысков старших ветвей клана Го, которым приходилось уступать дорогу – пусть он и не видел никого из них в холодных вагонах рядом с собой, но первый офицерский чин не пришел и по истечению второго года службы.

Осторожные же расспросы родителей через письма завершились отцовским напутствием служить клану храбро и стойко. Тогда его обязательно заметят и приблизят к себе.

Небольшая передышка в боевых действиях, первая боевая награда с денежной премией и правом на краткосрочный отпуск вместе с визитом домой прочистили мозги окончательно. Да, семья пристроила сестру за важного чиновника из канцелярии старшей семьи Го. Да, в семье появились деньги и влияние. Но в семье никуда не делись еще четверо детей, которым надо было устроить судьбу – старших, с высшим образованием и куда более перспективных. Пятому же предложено строить карьеру по заветам предков. Возможно, они подразумевали те заветы, что преподают в университетах, в которые он не попал. Зато юноша знал другие – из тяжелых талмудов, что ставили ему на голову, чтобы выработать осанку. Тайком снимать их было можно, а вот просто держать в руках – скучно.

И Го Юнксу стал строить. Для начала – сколотил из своего отряда банду, и на следующем рейде в непокорную область слегка задержался после отъезда чиновника из клана, забравшего с собой награбленное. После чего разграбил область еще раз. Как идут дети по полю за комбайном, собирая несобранные зернышки и колоски – так и они выпотрошили все деньги из покоренных деревенек. Вышло изрядно – больше собственного жалования.

И вышло еще изрядней, когда в следующую короткую войну они не стали усердствовать с грабежом, выдав чиновнику чуть больше той суммы, что местный господин «задолжал». Клан остался доволен – и Го Юнксу тоже.

Хотя молодость и еще оставшееся в нем благородство чуть не привели его на виселицу – желание раздать первые солидные деньги подчиненным обернулось их пьяным загулом, похвальбой перед легкодоступными женщинами и сожжённой до тла харчевней с самыми говорливыми. Разумеется, кроме них внутри кабака были и другие люди – но Го Юнксу, что стоял на улице перед пылающим зданием, не сильно переживал за их судьбу. По сравнению со своей собственной жизнью, что могла встать под угрозу из-за воровства у клана, это была недостойная внимания мелочь. Рядом с ним стоял заместитель – что и привел его сюда, сообщив о пьяных трепачах. Позже он же даст показания о случайном возгорании в этой недостойной постройке из дерева и разврата, что вспыхнула как свеча – и если бы не его командир, что проходил мимо и лично вытащил из огня на себе…