Текст книги "Война после войны: информационная оккупация продолжается"

Автор книги: Владимир Лисичкин

Соавторы: Леонид Шелепин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

«Возвращение к ленинским принципам»

В основу идеологии хрущевского периода был положен лозунг возвращения к ленинским принципам. Его практическая сторона была изложена в разделе «Вопросы идеологической работы» доклада Н. С. Хрущева на XX съезде КПСС, где, в частности, говорится [49]:

«За отчетный период Центральный комитет принял ряд мер по улучшению идеологической работы. Значительно расширилось издание произведений классиков марксизма-ленинизма. Вышли первые тома второго издания 30-томного собрания сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса.

Вслед за завершением четвертого издания 35-томного собрания сочинений В. И. Ленина вышло в свет новое издание биографии Владимира Ильича – великого основателя и вождя Коммунистической партии и Советского государства. Изучение трудов основоположников марксизма-ленинизма помогает глубже понимать законы развития общества, яснее видеть перспективы, укрепляет в советских людях уверенность в победе коммунизма, помогает делу коммунистического строительства.

Улучшилось изучение коммунистами решений партийных съездов, конференций и пленумов ЦК, в которых выражена выработанная партией внутренняя и внешняя политика. Важным событием в идейной жизни партии явился выход в свет марксистского учебника политической экономии, который получил широкое распространение как в нашей стране, так и за рубежом.

Несмотря на известные успехи в деле пропаганды марксизма-ленинизма, состояние идеологической работы в целом не может нас удовлетворить. Главный ее недостаток в настоящее время состоит в том, что она в значительной мере оторвана от практики коммунистического строительства».

Далее в этом разделе идут общие слова типа «советские люди требуют от наших работников, чтобы у них за словом всегда следовало дело» или «искусство и литература нашей страны могут и должны добиваться того, чтобы стать первыми в мире не только по богатству содержания, но и по художественной силе и мастерству». И, наконец, постановка задач идеологической работы:

«Выше поднимать уровень идеологической работы всех партийных организаций, нацеливать ее на решение практических задач строительства коммунизма; обеспечивать творческое усвоение коммунистами теории и исторического опыта партии; поднимать бдительность в идеологической работе, вести непримиримую борьбу с буржуазной идеологией: усиливать работу по коммунистическому воспитанию масс и преодолению пережитков капитализма в сознании людей; полнее и активнее использовать в этих целях все средства идейного воздействия – пропаганду, агитацию, печать, радио, культурно-просветительные организации и учреждения, науку, литературу и искусство».

Уже из приведенного текста достаточно хорошо видно «богатство» содержания документов «исторического» (как писали идеологи, а впоследствии диссиденты) XX съезда. Однако ключевые идеологические фразы, своего рода квинтэссенция новой линии нового руководства, содержатся в начальной части доклада:

«В этом наглядно сказываются тесные, неразрывные связи нашей партии с народом, мудрость ее ленинского коллективного руководства, всепобеждающая сила марксистско-ленинского учения, на котором основывается деятельность партии, все эти годы партия высоко держала великое знамя бессмертного Ленина».

За кадром – осуществление линии возвращения к ленинским принципам означало новый виток в психологической войне против СССР, переход к новой стратегии идеологов. Как известно, В. И. Ленин действовал в конкретной обстановке 35—40-летней давности, в основном связанной с революцией. Хотя, конечно, целый ряд положений В. И. Ленина имел значение, далеко выходящее за рамки его эпохи, но исторические условия существенно изменились. И перечеркивание огромного массива конкретного опыта и достижений советского периода после Ленина несло с собой ярко выраженные негативные последствия. Парадоксально, но на деле возвращение к ленинским принципам было идеологической бомбой в привлекательной, изящной упаковке. Опираясь на высказывания и действия В. И. Ленина, относящиеся к другой исторической эпохе, идеологи могли, исходя как бы из самых высоких побуждений, вести психологическую войну против своей страны. Другими словами, опора на Ленина фактически трактовалась как анализ событий с позиций прошлого, с позиций начала века. Происходило замораживание, консервация марксизма-ленинизма, его обособление. Это уже была не часть развивающейся науки, а «учение». Дело доходило до абсурда. Становится модным известное выражение, что животворное учение марксизма истинно, потому что верно. Слово «партия» превозносилось до небес. Появляются песни типа «Партия наша надежда и сила, партия – наш рулевой». Роман Фадеева «Молодая гвардия» подвергается коренной переработке, поскольку в первом варианте не было достаточно отражено партийное руководство. Изменен гимн Советского Союза, вставлено слово «партия». Киношные солдаты идут в бой с криками: «За Родину, за партию».

Под лозунгом возрождения ленинских принципов идеологи реанимируют борьбу с религией, «красных» и «белых», ставших давно достоянием истории, а также проводят ряд других акций.

Операция «Пастернак»

Пастернак Борис Леонидович (1890—1960) – крупный поэт и писатель советской эпохи. Литературную деятельность начал в 1922 г. Выпустил ряд сборников лирики, революционно-исторические поэмы «Девятьсот пятый год» и «Лейтенант Шмидт», ряд блестящих переводов грузинских поэтов, а также Шекспира, Гете, Вердена. В 1957 г. за рубежом был издан его роман «Доктор Живаго», которому в 1958 г. присуждена Нобелевская премия по литературе. Стихи Пастернака большей частью непросты для восприятия, но для них характерна интуиция, подсознание.

Публикация романа «Доктор Живаго», главный герой которого в значительной части несет автобиографические черты, вызвала буквально взрыв в идеологическом окружении Н. С. Хрущева. На первый взгляд это бессмыслица. «Доктор Живаго» не содержит даже тени антисоветских настроений. В чем же причина бешеной (другого слова не подберешь) активности идеологов? Роман полностью опубликован в «Новом мире» в 1988 г. [50]. В предисловии к роману Д. С. Лихачев [51], по существу, выделяет два момента. Один из них – трактовка Б. Л. Пастернаком истории:

«Он снова думал, что историю, то, что называется ходом истории, он представляет себе совсем не так, как принято, и ему она рисуется наподобие жизни растительного царства. Зимою под снегом оголенные прутья лиственного леса тощи и жалки, как волоски на старческой бородавке. Весной в несколько дней лес преображается, подымается до облаков, в его покрытых листьями дебрях можно затеряться, спрятаться. Это превращение достигается движением, по стремительности превосходящим движения животных, потому что животное не растет так быстро, как растение, и которого никогда нельзя подсмотреть. Лес не передвигается, мы не можем его накрыть, подстеречь за переменою места. Мы всегда застаем его в неподвижности. И в такой же неподвижности застигаем мы вечно растущую, вечно меняющуюся, неуследимую в своих превращениях жизнь общества, историю…

Истории никто не делает, ее не видно, как нельзя увидеть, как трава растет».

Подход Пастернака во многом перекликается со взглядами Л. Н. Толстого. Очень многое в крупномасштабных событиях не зависит от воли людей, и они могут оказаться в разных лагерях по стечению обстоятельств. Д. С. Лихачев отмечает:

«И ведь все-таки он, то есть герой произведения, доктор Живаго, – лицо юридически нейтральное, тем не менее вовлеченное в сражение на стороне красных. Он ранит и даже, кажется ему, убивает одного из юнцов гимназистов, а затем находит и у этого юнца, и у убитого партизана один и тот же псалом, зашитый в ладанках, – 90-й, по представлениям того времени оберегавший от гибели».

Глубинный смысл романа – примирение белых и красных. Прошло 40 лет со времени революции, она стала «историческим прошлым», по Ортеге-и-Гассету [52]. В общественном сознании противопоставления белых и красных уже не было. Наступила пора примирения. В этом смысле роман – знамение времени, что говорит об исключительной интуиции автора. Роман нес большой позитивный заряд, но именно в этом увидели серьезную опасность идеологи. Их задача заключалась в сохранении противостояния белых и красных, а также определенного водораздела в русской истории, т.е. в дальнейшем расколе советского общества.

Публикация книги в СССР и объективная ее оценка стали бы ударом по реализации определенной части планов психологической войны против СССР. В обстоятельствах вывоза книги и печатания ее за рубежом просматривается определенная корреляция между действиями идеологов в СССР и спецслужб США.

После публикации романа за границей начинается травля Пастернака во всех средствах массовой информации, используются высказывания граждан с осуждением не опубликованного в СССР романа и самого Пастернака.

Общая схема писем трудящихся: «Я не читал книгу, но я думаю…» Многие представители интеллигенции видели, что их пытаются выставить на посмешище. Как результат дела Пастернака – возникновение и распространение анекдотов про Василия Ивановича. Если в тридцатые годы каждый мальчишка мечтал стать Чапаевым, то теперь происходит оглупление всей Гражданской войны, на первый план выставляется идиотизм красных. Но далеко не все заочно осуждали Пастернака. Многие были заинтересованы в том, чтобы хоть каким-то образом ознакомиться с таинственной книгой. Вспоминается, как в начале 60-х одному физику привезли из-за границы роман на английском языке. После его прочтения (это было не так просто из-за умеренного знания языка) он долго ругался, сказав, что не нашел даже тени криминала, и осудил всех, включая Пастернака, за бесцельно потраченное время. Судьба самого Бориса Леонидовича сложилась тяжело. После присуждения Нобелевской премии ему предложили покинуть родину. Пастернак не уехал и даже отказался от Нобелевской премии, но травля продолжалась. Косвенное отношение к операции «Пастернак» имела и деятельность шпиона Пеньковского, отец которого был белогвардейцем, убитым красными в 1919 г. Пеньковский, став агентом США, предложил ЦРУ организовать в разных концах Москвы взрывы 8 атомных бомб [15]. Таковы некоторые последствия раскола общества, организованного идеологами.

Операция «Борьба с религиозным дурманом»

Важным направлением деятельности идеологов по расколу советского общества в хрущевский период стало усиление борьбы с религией и прежде всего – с православием. Она, как и другие действия идеологов во второй половине 50-х годов, велась под флагом «возвращение к ленинским принципам». Предполагалось возрождение марксизма-ленинизма в первозданном виде, очищенном от наслоений «культа личности». Поднимаются на щит высказывания Ленина о религии, относящиеся к совершенно другой эпохе, с другими задачами и интересами. Большими тиражами выпускаются написанные в прошлом книги о религии таких авторов, как Скворцов-Степанов, Емельян Ярославский; издаются массовые серии брошюр типа «Почему я перестал верить в бога» [53], «Я отрекаюсь» [54] и т.п. Храмы, монастыри, церкви заброшены, разрушены, не сохранены даже как памятники старины.

В чем проблема? Чем было обусловлено усиление антирелигиозной пропаганды? Суть православия – это менталитет, общность русских людей. Часто говорят, что православие не религия, а образ жизни. Этот образ жизни был сохранен и в советское время, но в несколько иных формах. Велики заслуги православия в становлении русского государства. Имена митрополита Алексия, Сергия Радонежского, патриарха Гермогена говорят сами за себя. Русская православная церковь стояла на позициях патриотизма и в годы Великой Отечественной войны. И после войны церковь, по сути дела, была союзником Советского государства как один из центров консолидации советского народа (чем объективно противостояла интересам США). Следовательно, задача идеологов состояла в том, чтобы столкнуть церковь и государство, ослабить православную церковь и в перспективе внедрить в Россию сектантство, опирающееся на США и разрушительно действующее на молодое поколение. Позицию хрущевского руководства четко выразил в своем докладе Л. Ф. Ильичев на пленуме ЦК КПСС, посвященном «очередным задачам идеологической работы» [55]:

«Формирование научного мировоззрения и коммунистической морали невозможно без борьбы с религиозной идеологией. Религия – главный противник научного мировоззрения внутри страны, один из самых цепких пережитков прошлого, от которого не освободились еще значительные слои населения…

Атеистическая работа ведется у нас без размаха, не живо, не напористо, и ведется она часто среди людей, уже освободившихся от влияния религии. «Антирелигиозная пропаганда, – заявил недавно священнослужитель Введенский из Свердловской области, – нам не мешает. Атеисты работают в клубах с атеистами, а мы в церкви —с верующими. (Смех в зале.) Атеисты к нам не ходят, а верующие не ходят в клубы. Мы не мешаем друг другу». (Смех в зале.) Вот аттестация нашей антирелигиозной пропаганды. Приходится волей-неволей соглашаться с ней.

Свобода совести, провозглашенная в нашей стране, предполагает две стороны: свободу вероисповедания и свободу борьбы с религиозным мировоззрением. Нельзя благодушествовать и рассчитывать, что религия, как антинаучная идеология, отомрет сама по себе, без усилий, без борьбы с ней. Надо противопоставить религии боевую, наступательную научно-атеистическую пропаганду, разоблачать деятельность изуверских сект, которые причиняют физический и моральный ущерб людям, носят откровенно антиобщественный характер».

Сам Хрущев считал борьбу с религией одной из главных задач. Вот что пишет об этом священник о. Родион [56]:

«При Хрущеве же снова стали закрываться храмы и ужесточился контроль над деятельностью клира. И люди старшего поколения помнят, как сей деятель обещал в 80-м году показать по телевидению последнего „попа“. И это обещание вполне определяло и всю его политику по отношению к Церкви».

Бомбы замедленного действия

К концу 50-х годов монолит общественного сознания покрылся глубокими трещинами. Действия идеологов под флагом борьбы с идеализмом не только нанесли ущерб научно-техническому развитию страны, но и привели к определенному противостоянию научной интеллигенции и марксизма-ленинизма. Доведение операции «космополитизм» до откровенного фарса подрывало уважение к прошлому, к истории нашей страны, негативно отражалось на чувстве патриотизма. Фабрикация группировкой партфункционеров дел «ЕАК» и «врачей-вредителей» вызвала отчуждение части евреев от СССР и обвинения в антисемитизме. Далеко идущая операция «Сталин» положила начало подрыву веры в социализм, преданию анафеме всего советского прошлого. «Возвращение к ленинским принципам» привело к расколу общества по нескольким направлениям, в частности реанимировало противопоставление «красных» и «белых», верующих и неверующих. Произошел необратимый раскол и ранее единого международного коммунистического движения на «правых» (еврокоммунизм), центр (КПСС) и «левых» (маоизм).

Везде на переднем плане был Н.С. Хрущев, прославляемый как продолжатель дела Ленина, как спаситель от «тоталитарного» прошлого, а идеологи, управлявшие им, оставались в тени. Многие действия Хрущева, несомненно, лежали в русле психологической войны против СССР, но их реальный смысл он сам, по-видимому, не вполне сознавал. Можно образно сказать, что Хрущев заложил целую серию бомб замедленного действия – систему мероприятий по созданию предпосылок уничтожения СССР в будущем. К ним, в частности, можно отнести:

укрупнение колхозов и связанная с этим ликвидация «неперспективных» деревень, проведенная с особым размахом в Нечерноземье, что нанесло удар по носителям менталитета России – истокам великорусской цивилизации;

уменьшение размеров приусадебных участков, количества голов скота у населения, навязывание посевов кукурузы. Именно при Хрущеве начались первые закупки хлеба за границей;

создание совнархозов, городских и сельских обкомов и связанная с этим дезорганизация управления экономикой страны;

закладка национальных конфликтов в будущем. Передача Крыма Украине, Наурского и Надтеречного районов из Ставропольского края в состав Чечено-Ингушской АССР, обещание передать Японии южную часть Курильских островов;

постепенное внедрение в общество мотивов личного потребления взамен коллективных, общинных ценностей («когда догоним Америку по мясу и по молоку»). Выдвижение заведомо пародийного лозунга достижения коммунизма в 1980 г., одним из признаков которого должна была стать отмена платы за проезд в общественном городском транспорте;

вывод из строя руководства внешней разведки и дезорганизация ряда аспектов ее деятельности. Аресты Судоплатова, Эйтингона, Райхмана. Фактически была проведена расправа над теми, кто стоял на переднем фронте борьбы с США, кто мог раскрыть замыслы информационно психологической войны.

Особую мощь имела бомба замедленного действия, заложенная под партию. Здесь этапное значение имел Пленум ЦК КПСС 1957 года, осудивший в резолюции Маленкова, Кагановича, Молотова и примкнувшего к ним Шепилова, на котором определяющую роль играли региональные руководители. После Пленума резко ослабевает контроль сверху. Секретари обкомов союзных республик постепенно становятся своего рода удельными князьками; возникают местные элиты; развертывается процесс регионализации партии. При этом накладывается запрет на публикацию произведений, где выведен негативный образ партийного работника. Но главное, был снят всякий контроль (в том числе КГБ) с высшей партноменклатуры – членов ЦК, секретарей обкомов. Существовала инструкция для органов государственной безопасности, согласно которой запрещалась оперативная работа (включая прослушивание, наружное наблюдение и т.п.) над депутатами, партийными, комсомольскими, профсоюзными работниками высокого ранга. Даже если в следственных делах КГБ нити вели к ее представителям, то они обрывались, расследование прекращалось [15]. Любые материалы на высшую номенклатуру (например, случайно проявившиеся по другим делам) подлежали уничтожению. Можно сказать, что высшая номенклатура получила право на безнаказанную измену Родине. Партийная верхушка, находящаяся пол контролем идеологов КПСС, «укрепляла» КГБ с помощью спецнаборов из бывших партийных и комсомольских работников, среди которых значительный процент составляли люди, отработавшие свое на соответствующих должностях и не имевшие перспектив на дальнейшее продвижение по партийной линии. В отличие от США, где в ЦРУ включались специалисты высокого класса, спецнаборы включали людей, занимавшихся в основном выступлениями, заседаниями, представительством. Таким образом, пятая колонна создавала условия, предохранявшие ее от раскрытия.

Все эти деяния были позднее названы волюнтаризмом Н. С. Хрущева. Но, конечно, это не так. Хрущев был марионеткой в руках идеологов КПСС. Тогда, в пятидесятые годы, получив фактическую власть в стране, каста идеологов, выступавшая под забралом «марксизма-ленинизма», стала наталкиваться в своей деятельности на постепенно растущее явное и неявное сопротивление на всех уровнях. Выше уже говорилось об отпоре попыткам идеологов отбросить СССР назад, задержав его научно-технический прогресс, и о выдающемся организаторе этого отпора – академике Игоре Евгеньевиче Тамме. Состояние общественного сознания было таково, что любая попытка изменения общественного строя окончилась бы катастрофически для ее организаторов. Необходимы были его медленные постепенные преобразования. На рубеже 60-х годов идеологи меняют свою тактику – наступает второй этап информационно-психологической войны.

Глава 3
ВТОРОЙ ЭТАП ИНФОРМАЦИОННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ

3.1 СОЗДАНИЕ СИСТЕМЫ ИДЕОЛОГИ – ДИССИДЕНТЫ

Особенности второго этапа

Первый этап психологической войны, завершившийся к концу пятидесятых годов (примерно в середине правления Н. С. Хрущева), протекал в бурный период противостояния в верхах, переменах в идеологических концепциях и смене политической власти. К реальному (теневому) руководству страной пришли идеологи КПСС. В результате первого этапа психологической войны в монолите общественного сознания появились глубокие трещины.

Как стало ясно впоследствии, задачей второго этапа, охватывающего период в четверть века (60—70-е, начало 80-х годов), стало дальнейшее расширение и углубление образовавшихся трещин и приведение общественного сознания в рыхлое неустойчивое состояние. На этом этапе теневое руководство страной осуществляли идеологи КПСС. В своей весьма нетривиальной книге «Сила и бессилие Брежнева» А. Авторханов дает следующую характеристику монопольного положения секретаря ЦК М. А. Суслова (цит. по [1]):

«Суслов – последняя инстанция в ЦК, которая определяет, что есть марксизм-ленинизм, и которая решает, как надо его дальше развивать. Ему одинаково подцензурны как школьные учебники, так и «реформы» Косыгина, ноты Громыко, указы Подгорного, приказы Гречко и, конечно, речи Брежнева. Как шеф-идеолог Суслов, начиная с 1948 г., – главное лицо в ЦК по связи с заграничными коммунистическими партиями. Он представлял КПСС и в Коминформе. От имени ЦК КПСС он принял самое ближайшее участие в составлении известных документов международного коммунистического движения – документов международных коммунистических Совещаний 1957 и 1960 гг. Он был руководителем делегации КПСС в переговорах с Коммунистической партией Китая по урегулированию спорных вопросов.

При Брежневе Суслов второй человек, но такой второй, который пользуется большей властью, чем любой его предшественник на посту второго секретаря. Брежнев – Генеральный секретарь милостью Суслова и только до тех пор, пока Суслов этого хочет.

Дело в том, что аппаратом ЦК, а значит, и государством наряду с Первым, или Генеральным, секретарем юридически руководит второй секретарь. Но поскольку Первый секретарь большую часть времени занят «большой политикой» и ее репрезентацией, то второй секретарь – фактический хозяин власти».

В этом контексте имя Суслова следует понимать в более широком смысле, а именно – как целостную группировку идеологов КПСС. С внешней стороны все в этот период казалось установившимся, неизменным. Даже отставка Н. С. Хрущева прошла мирно и гладко. Вторая часть данного этапа получила название эпохи застоя. Но под внешней, почти неизменной оболочкой шаг за шагом, капля за каплей (дропшот) наносились удары психологической войны. Как и на первом этапе, все кампании идеологов проводились под знаменем социализма и в его «защиту». Они имели двойное дно, и истинный их смысл для подавляющего большинства казался неясным. Типична для тех лет реакция слушателей семинара в ФИАНе, где выступал философ – борец против идеализма: «Ну как же можно быть таким идиотом?» Но думается, что никакими «идиотами» идеологи не были.

Можно выделить три конкретных направления их действий на этом этапе.

Во-первых, организацию оппозиции (диссидентского движения) внутри страны (использовавшаяся при этом методика будет подробно описана ниже). В результате, с одной стороны, можно было успешно бороться с людьми, стремящимися к определенным переменам в интересах СССР, с другой – компрометировать свою страну неадекватными действиями по отношению к диссидентам.

Во-вторых, подрыв идеологических основ социализма путем торможения общественных наук, догматизации марксизма-ленинизма с приданием ему черт пародийности.

В-третьих, создание условий для разложения КПСС.

Все эти задачи не могли быть решены извне и решались изнутри. Их выполнение требовало последовательного проведения целой совокупности мероприятий в течение весьма длительного времени.

На данном этапе открываются также новые возможности, связанные с повышением роли информации. Появились каналы воздействия на население в целом. В каждый дом постепенно входило телевидение. Несмотря на помехи, очень многие стали слушать зарубежное вещание на СССР. Война приобрела характер информационно-психологической.