Текст книги "Война после войны: информационная оккупация продолжается"

Автор книги: Владимир Лисичкин

Соавторы: Леонид Шелепин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Операция «Теория резонанса»

В сороковые годы наметился научный прорыв в области органической химии и химии высокомолекулярных соединений. Создаются качественно новые материалы. Идет процесс становления физики и химии полимеров, создается теория макромолекул. Научные достижения в этой области становятся одной из основ качественных преобразований в народном хозяйстве. И не случайно именно здесь идеологи наносят мощный упреждающий удар.

Предлогом послужила теория резонанса, выдвинутая в 1928 г. крупным ученым-химиком, лауреатом Нобелевской премии Лайнусом Полингом.

Согласно этой теории для молекул, строение которых может быть представлено в виде нескольких структурных формул, отличающихся способом распределения электронных пар между ядрами, реальное строение не соответствует ни одной из структур, а является промежуточной между ними.

Вклад каждой структуры определяется ее природой и относительной устойчивостью. Теория резонанса (и близкая к ней теория мезомерии Ингольда) имела существенное значение как удобная систематизация структурных представлений. Эта теория сыграла важную роль в развитии химии, особенно органической. Фактически она выработала язык, на котором химики говорили несколько десятков лет.

Представление о степени наката и аргументации идеологов дают отрывки из статьи «Теория резонанса» в [35]:

«Исходя из субъективно-идеалистических соображений, приверженцы теории резонанса придумали для молекул многих химических соединений наборы формул – „состояний“ или „структур“, не отражающих объективной реальности. В соответствии с теорией резонанса подлинное состояние молекулы представляет собой якобы результат квантово-механического взаимодействия, „резонанса“, „суперпозиции“ или „наложения“ этих фиктивных „состояний“ или „структур“.

…Теория резонанса, теснейшим образом связанная с идеалистическими принципами «дополнительности» Н. Бора и «суперпозиции» П. Дирака, представляет собой распространение «физического» идеализма на органическую химию и имеет одну и ту же с ним методологическую махистскую основу.

Другим методологическим пороком теории резонанса является ее механицизм. В соответствии с этой теорией у органической молекулы отрицается наличие специфических качественных особенностей. Ее свойства сводятся к простой сумме свойств составляющих ее частей; качественные различия сводятся к чисто количественным различиям. Точнее, сложные химические процессы и взаимодействия, происходящие в органическом веществе, здесь сводятся к одним, более простым, чем химические формы, физическим формам движения материи – к электродинамическим и квантово-механическим явлениям. Развивая мысль о сведении химии к физике, известный физик-квантовик и «физический» идеалист Э. Шрёдингер в своей книге « Что такое жизнь с точки зрения физики?» дает широкую систему такого механистического сведения высших форм движения материи к низшим. Биологические процессы, являющиеся основой жизни, он в соответствии с вейсманизмом-морганизмом сводит к генам, гены – к органическим молекулам, из которых они образованы, а органические молекулы – к квантово-механическим явлениям».

Интересны два момента. Во первых, кроме стандартных обвинений в идеализме, здесь важнейшую роль играет тезис о специфичности и качественных особенностях форм движения, фактически налагающих запрет на использование физических методов в химии, физических и химических в биологии и т.п. Во-вторых, сделана попытка связать теорию резонанса с вейсманизмом-морганизмом, т.е. как бы заложить основу объединенного фронта борьбы с передовыми научными направлениями.

В печально известном «зеленом томе» имеется статья Б. М. Кедрова [37], посвященная «теории резонанса». В ней живописуются те последствия, которые несет с собой эта «ужасная» теория. Приведем следующие весьма показательные выводы из этой статьи:

1. «Теория резонанса» является субъективно-идеалистической, ибо она превращает фиктивный образ в объект; подменяет объект математическим представлением, существующим лишь в голове ее сторонников; ставит объект – органическую молекулу – в зависимость от этого представления; приписывает этому представлению самостоятельное существование вне нашей головы; наделяет его способностью двигаться, взаимодействовать, налагаться (суперпозировать) и резонировать.

2. «Теория резонанса» является агностической, ибо она в принципе отрицает возможность отражения единого объекта (органической молекулы) и его строения в виде единого структурного образа, единой структурной формулы; она отбрасывает такой единый образ единого объекта и заменяет его набором фиктивных «резонансных структур».

3. «Теория резонанса», будучи идеалистической и агностической, противостоит материалистической теории Бутлерова, как несовместимая и непримиримая с ней; поскольку теория Бутлерова в корне противоречит всякому идеализму и агностицизму в химии, сторонники «теории резонанса» игнорировали ее и извращали ее существо.

4. «Теория резонанса», будучи насквозь механистической, отрицает качественные, специфические особенности органического вещества и совершенно ложно пытается сводить закономерности органической химии к закономерностям квантовой механики; с этим также связано отрицание теории Бутлерова сторонниками «теории резонанса», поскольку теория Бутлерова, будучи по своему существу диалектической, глубоко раскрывает специфические закономерности органической химии, отрицаемые современными механистами.

5. По своей сущности с «теорией резонанса» Паулинга совпадает теория мезомерии Ингольда, которая слилась с первой в единую мезомерийно-резонансную теорию. Подобно тому, как буржуазные идеологи собрали воедино все реакционные течения в биологии, дабы они не выступали порознь, и слили их в единый фронт вейсманизма-морганизма, так они собрали воедино реакционные течения и в органической химии, образовав единый фронт сторонников Паулинга—Ингольда. Всякая попытка отделить теорию мезомерии от «теории резонанса» на том основании, что будто теория мезомерии может быть истолкована материалистически, является грубой ошибкой, помогающей на деле нашим идейным противникам.

6. Мезомерийно-резонансная теория в органической химии представляет собою такое же проявление общей реакционной идеологии, как и вейсманизм-морганизм в биологии, как и современный «физический» идеализм, с которыми она тесно связана.

7. Задача советских ученых состоит в том, чтобы решительно бороться против идеализма и механицизма в органической химии, против низкопоклонства перед модными буржуазными, реакционными течениями, против враждебных советской науке и нашему мировоззрению теорий, таких, как мезомерийно-резонансная теория…»

Определенную пикантность ситуации вокруг «теории резонанса» создавала явная надуманность обвинений с научной точки зрения. Это был просто приближенный модельный подход, не имевший никакого отношения к философии. Но была развязана шумная дискуссия. Вот что пишет о ней Л. А. Блюменфельд [38]:

«В ходе этой дискуссии выступили некоторые физики, утверждавшие, что теория резонанса не только идеалистична (это был основной мотив дискуссии), но и безграмотна, так как противоречит основам квантовой механики. В связи с этим мои учителя, Я. К. Сыркин и М. Е. Дяткина, против которых была главным образом направлена эта дискуссия, захватив меня с собой, пришли к Игорю Евгеньевичу Тамму, чтобы узнать его мнение по этому поводу. Пожалуй, самым важным здесь было то, что никаких колебаний – к кому именно из крупных физиков обратиться – у нас не было. Абсолютная научная добросовестность, полное отсутствие «физического снобизма», неподверженность влиянию каких бы то ни было конъюнктурных соображений и природная благожелательность – все это автоматически делало Тамма едва ли не единственным возможным арбитром. Он сказал, что предлагаемый в теории резонанса способ описания ничему в квантовой механике не противоречит, никакого идеализма здесь нет и, по его мнению, вообще нет предмета для дискуссии. Впоследствии всем стала ясна его правота. Однако дискуссия, как известно, продолжалась. Нашлись люди, утверждавшие, будто теория резонанса – лженаука. Это отрицательно сказалось на развитии структурной химии…»

Действительно, никакого предмета для дискуссии нет, но есть задача нанести удар по специалистам высокомолекулярной химии. И ради этого Б. М. Кедров при рассмотрении теории резонанса сделал крупный шаг в истолковании В. И. Ленина [37]:

«Товарищи, уцепившиеся за слово „абстракция“, поступили как догматики. Они сопоставили тот факт, что мнимые „структуры“ теории мезомерии суть абстракции и даже плод абстракции, с тем, что сказано у Ленина о научной абстракции, и сделали вывод, что раз абстракции в науке необходимы, то, значит, допустимы всякие абстракции, в том числе и абстрактные понятия о фиктивных структурах теории мезомерии. Так буквоедски был решен ими этот вопрос, вопреки существу дела, вопреки прямым указаниям Ленина на вредность пустых и вздорных абстракций, на опасность превращения абстрактных понятий в идеализм. Именно потому, что тенденции превращения абстрактных понятий в идеализм с самого начала имелись и в теории мезомерии, и в теории резонанса, обе эти теории слились в конце концов вместе».

Любопытно, что и идеализм бывает разный. Так, в статье «Бутлеров» [32] говорится, что советские химики опираются на теорию Бутлерова в своей борьбе против идеалистической теории резонанса. Но, с другой стороны, оказывается, что «…в общих философских вопросах, не связанных с химией. Бутлеров был идеалистом, пропагандистом спиритизма». Впрочем, никакие противоречия для идеологов роли не играют. В борьбе с передовой наукой все средства были хороши.

Операция «Кибернетика»

В конце сороковых годов были сделаны крупные открытия в области управляющих систем, автоматического регулирования, теории информации, вышли классические работы Н. Винера и К. Шеннона. Открылись невиданные перспективы информационно-технологического прогресса. Овладение этими новыми направлениями знаний и технологиями в области получения, хранения, передачи и переработки информации, оптимального управления, разработки автоматов означало выход страны на самые передовые позиции. Идеологи попытались нанести удар и в эту, одну из решающих точек прогресса и будущего страны. Представление об ожесточенности их действий дает соответствующая статья в [32]:

«КИБЕРНЕТИКА (от др. греч. слова, означающего рулевой, управляющий) – реакционная лженаука, возникшая в США после Второй мировой войны и получившая широкое распространение и в других капиталистических странах форма современного механицизма. Приверженцы кибернетики определяют ее как универсальную науку о связях и коммуникациях в технике, о живых существах и общественной жизни, о «всеобщей организации» и управлении всеми процессами в природе и обществе. Тем самым кибернетика отождествляет механические, биологические и социальные взаимосвязи и закономерности. Как всякая механистическая теория, кибернетика отрицает качественное своеобразие закономерностей различных форм существования и развития материи, сводя их к механическим закономерностям. Кибернетика возникла на основе современного развития электроники, в особенности новейших скоростных счетных машин, автоматики и телемеханики. В отличие от старого механицизмаXVII—XVIIIвв. кибернетика рассматривает психофизиологические и социальные явления по аналогии не с простейшими механизмами, а с электронными машинами и приборами, отождествляя работу головного мозга с работой счетной машины, а общественную жизнь – с системой электро– и радио-коммуникаций. По существу своему кибернетика направлена против материалистической диалектики, современной научной физиологии, обоснованной И. П. Павловым, и марксистского, научного понимания законов общественной жизни. Эта механистическая метафизическая лженаука отлично уживается с идеализмом в философии, психологии, социологии.

Кибернетика ярко выражает одну из основных черт буржуазного мировоззрения – его бесчеловечность, стремление превратить трудящихся в придаток машины, в орудие производства и орудие войны».

Здесь, как и в случае теории резонанса, на передний план опять выходит, как улика, отождествление различных форм движения. Остальное – словесный шум, хотя и достаточно угрожающий.

С середины 50-х годов наступление на кибернетику постепенно сходит на нет. Даже классик борьбы с «идеализмом» и «мракобесием» Э. Кольман в своем предисловии к книге [39] находит у Н. Винера наряду с отрицательными и положительные стороны.

Операция «Павловское учение»

Еще в тридцатые годы СССР вышел на лидирующие позиции в изучении работы головного мозга. Результаты этих исследований в принципе давали базу для анализа возможностей воздействия на психику людей. Все, что связано с таким воздействием, могло сыграть свою роль в психологической войне. Но что и как – еще не было достаточно ясным, поэтому создалась своего рода комическая ситуация. Было принято решение о проведении кампании (очевидно, имеющей цель дезорганизации работы в этой области), но кто будет представлять истинное учение, а кто – идеалистов и фидеистов, еще не решили. Когда о такой подготовке стало известно, то на вакантное место последователей марксизма и борцов с идеализмом устремились руководители двух конкурирующих групп – московской и ленинградской. Первым достиг высокого начальства К. М. Быков, ставший выдающимся учеником и последователем павловского учения, защитником физиологии от скверны идеализма. Конкурирующая группа сразу же стала враждебной павловскому учению, подобно тому как теория резонанса была признана противоречащей учению Бутлерова. Это было оформлено организованно. Как указывается в статье «Павлов» [32]:

«Научная сессия Академии наук СССР и Академии медицинских наук СССР (1950), посвященная проблемам физиологического учения академика И. П. Павлова, отметила дальнейшие успехи в развитии павловского учения. Однако то, что сделано в этом направлении, указала сессия, далеко не соответствует задачам, поставленным перед учениками и последователями великого ученого, и условиям, созданным для этой цели Советским государством и партией. Со стороны ряда противников учения Павлова развитие его идей и внедрение их в медицину, биологию и другие области науки встретило ожесточенное сопротивление (Штерн и ее „школка“, академик Бериташвили и др.). Академик Л. А. Орбели и группа его учеников сбивали исследователей с правильных павловских позиций и исходили в ряде вопросов из идеалистической теории психо-физического параллелизма. Сессия подвергла критике эти и другие попытки извратить идеи великого ученого. Она наметила пути дальнейшего развития павловского учения».

Люди, которых обвиняли в идеализме как на сессии, так и после нее, были крупнейшими учеными, гордостью страны. Все – лауреаты государственных (сталинских) премий и двойные академики (Академии наук СССР и Академии медицинских наук СССР): Л. С. Штерн – развила представления о гематоэнцефалическом барьере и постоянстве внутренней среды организма, исследовала способы регуляризации физиологических процессов; Л. А. Орбели – автор выдающихся работ по регуляции вегетативных функций мозжечка; И. С. Бериташвили – выполнил фундаментальные работы по физиологии высшей нервной деятельности и основам памяти. Таким образом, достаточно хорошо видны истинные цели идеологов.

В отличие от кампаний, рассмотренных выше, эта кампания имела в преобразованном виде свое продолжение и в последующие годы.

Сопротивление

Наступление идеологов, подрывающее научно-технический прогресс, нанесло СССР большой ущерб, хотя могло бы принести неизмеримо больший, если бы не возникло сопротивление в обществе. Именно это, а не действия партруководства, обусловило постепенное снижение накала кампании против науки.

Основные операции этой кампании (мичуринская биология, физический идеализм, кибернетика, теория резонанса, павловское учение) развивались по единой стандартной схеме.

1. Определялось общее направление удара, исходя из важности конкретной области науки и нанесения максимального ущерба.

2. Устанавливалось знамя в виде крупного русского ученого прошлого (Мичурин, Бутлеров, Павлов, Сеченов и т.д.).

3. Выбирался современный продолжатель учения (мичуринского, павловского и т.д.). Это был или фанатик типа Т. Д. Лысенко, или глава научной школы типа Быкова, способные сражаться против скверны идеализма и фидеизма. Их работы трактовались как образец развития соответствующего учения (Мичурина и т.п.) и претворения в действие марксизма-ленинизма.

4. Устанавливались «трубадуры империализма» из числа крупнейших ученых Запада или прошлого (Мендель, Вейсман, Вирхов и т.п.) или современников, в последнем случае это были крупнейшие ученые, по возможности друзья СССР (Эйнштейн, Бор, Бернал и др.).

5. И, наконец, обозначалась конкретная цель – ведущие советские ученые, по которым должен быть нанесен удар с организационными последствиями.

Существовала и общая для всех операций методология, которую можно охарактеризовать тремя пунктами.

1. Доказывается, что из трудов критикуемого автора вытекает, что внешний мир не материален (идеален, дуален) и (или) непознаваем.

2. Выискивается противоречие одному или всем четырем законам диалектики. Естественно, что под столь общие положения, в принципе, можно подогнать что угодно.

3. Показывается, что автор не учитывает качественных особенностей различных форм движения.

С помощью столь выдающейся по своей простоте и возможностям методики можно обвинить во всех грехах любого ученого. В качестве необходимой приправы добавляются фразы о происках империалистов, величии марксизма, значимости великих русских ученых.

Общность почерка во всех рассмотренных идеологических кампаниях очевидна. То же относится и к их задачам, включавшим подрыв возможностей научных исследований (а значит, и новых технологий) и торможение развития страны. В силу внутренней убогости этих кампаний, их явного противоречия задачам развития науки они стали встречать сопротивление. Особую, можно сказать, организационную работу сыграли крупные физики В. А. Фок и И. Е. Тамм.

Большое значение имел доклад В. А. Фока на философском семинаре ФИАНа 27 января 1953 г. Фок четко и убедительно подверг идеологов настоящему идейному разгрому. Он детально разобрал содержание «зеленого тома», о котором говорилось выше и который был знаменем и квинтэссенцией идеологического наступления на физику. Приведем выдержки из доклада (цит. по [34]):

«Фок сказал, что теория относительности и квантовая механика являются основой современной физики. Они блестяще подтверждаются громадным опытным материалом. Но вокруг этих теорий идет философская борьба. И в этой борьбе „советские философы должны отстаивать законы науки от притязания идеалистов“. К несчастью, они этого не делают. Они „играют в поддавки“, считая, что эти теории настолько пропитаны идеализмом, что после их чистки мало что останется от сути самих этих теорий. Наши философы призывают вернуться к доквантовой и доэйнштейновской физике, считая, что это и есть диалектический материализм».

«Общая тенденция сборника, — продолжал Фок, – несомненно, антинаучная. Ни в одной статье в сборнике нет безоговорочного признания правильности теории относительности и квантовой механики. Но в ряде статей есть более или менее прямое их отрицание. Особенно ярко антинаучность проявилась в статьях Штейнмана и Кузнецова».

«Так вот все это вместе взятое, — сказал далее Фок, – низкий научный уровень, низкий философский уровень большинства работ, резкий антинаучный характер некоторых из них – заставляет признать сборник порочным и способным нанести вред».

«Теперь физики очень упорно и со все возрастающим интересом стали изучать диалектический материализм, и сейчас они, можно сказать, основные вещи в нем знают и продолжают изучать все глубже и глубже.

С другой стороны, что стало с нашими философами?20лет назад они – физики – не знали, но мы – физики – считали тогда, что они, по крайней мере, знают философию. К сожалению, нам и в этом отношении пришлось разочароваться. Никакого прогресса в изучении физики незаметно, а в некоторых случаях заметен даже регресс… Физики делают большие успехи в изучении философии и могут уже на почве философии вступать в спор и защищать тезисы диалектического материализма против профессиональных философов. А философы совершенно не в состоянии спорить с физиками и против физики. Мое пожелание сводится к тому, чтобы философы более глубоко изучали физику, прежде чем выступать против физиков».

Подробно дальнейшие перипетии кампании «идеализм в физике» рассмотрены в работе [34]. Здесь же отметим, что в 1958 г. в журнале «Успехи физических наук» была напечатана статья В. А. Фока по методологическим вопросам квантовой механики, написанная на очень высоком научном и философском уровне с детальным учетом положений диалектического материализма. Это стало событием, ознаменовавшим окончание идеологического наката на физику.

Очень большую роль в сопротивлении наступлению идеологов на советскую науку сыграл И. Е. Тамм, причем не только в области физики, но и биологии. Как известно, в 50-е годы хрущевское руководство продолжало поддерживать Т. Д. Лысенко, когда по-прежнему господствующие позиции занимала «мичуринская биология», И. Е. Тамм начал контрнаступление, развернув широкую пропаганду выдающихся достижений биологической науки, связанных с раскрытием природы генетического кода. Вот что пишет по этому поводу Л. А. Блюменфельд [38]:

«В 1956 г. произошло событие, сыгравшее, я думаю, принципиальную роль в развитии советской биологии. На одном из „наличников“ (на семинаре в Институте физических проблем АН СССР под руководством П. Л. Капицы, много лет собиравшемся через каждые две недели) были заслушаны два выступления, посвященные генетике. Н. В. Тимофеев-Ресовский прочел блестящую лекцию об основах менделизма. В ней в основном шла речь о генетическом действии ионизирующей радиации, но значительную ее часть составило просто изложение классической генетики. И. Е. Тамм сделал не менее блестящий доклад о роли ДНК в хранении и передаче наследственной информации (доклад был основан на работе Крика и Уотсона и на работах по теории наследственного кода). До отказа был заполнен не только актовый зал института, но и коридор и лестница. Значение этих докладов трудно переоценить. Впервые за много лет (после сессии ВАСХНИЛ 1948 г.) на научном заседании серьезно обсуждали проблемы генетики. Доклад И. Е. Тамма безусловно содействовал приходу в биологию нового поколения».

Массовые аудитории собирались на доклады Тамма в Ленинграде [40]:

«А тогда, в октябре 1957 г., намерение Игоря Евгеньевича сделать доклад о молекулярном механизме наследственности было полной неожиданностью для меня и, думаю, для большинства ленинградских физиков и математиков. Все они, и в еще большей степени студенты – физики, биологи, математики, – заполнили большую аудиторию исторического факультета Ленинградского университета, сидели на ступеньках между подымающимися вверх секторами, толпились в дверях. Лекция состоялась в рамках цикла, читавшегося о генетике в университете и Ботаническом институте АН СССР.

Свой доклад Игорь Евгеньевич начал примерно так: «Я вижу, что большинство в этом зале составляет молодежь. Много лет тому назад, когда передо мной стоял вопрос о выборе будущей профессии, я не сомневался в том, что нет ничего интереснее физики. Но, признаюсь вам, если б мне нужно было выбирать себе дорогу теперь, я не уверен, что поступил бы так же. Сейчас мне представляется, что будущее принадлежит биологии».

Результатом борьбы был коренной поворот в области общественного сознания. Продолжение прямых операций идеологов против естественных наук стало невозможным. Остановить поступательное развитие науки в СССР не удалось. Тогда идеологи переносят свои действия на другой фронт.