Текст книги "Царство сынов Солнца (с иллюстрациями)"

Автор книги: Владимир Кузьмищев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Число воинов, которых можно было одновременно принять и обслужить в одном тамбо, не совпадает у хронистов. Оно колеблется в несопоставимых пределах: от нескольких сотен до сотен тысяч. Столь существенное различие, видимо, объясняется тем, что разные тамбо строились для разных целей и потому их возможности не были одинаковыми.

Тамбо возводились вдоль дорог инки примерно через каждые 20–25 километров. В этом случае, если исходить из наших подсчетов, число тамбо приближалось к пятистам. Даже в пустынных и незаселенных районах империи, где снабжение было само по себе трудным делом, инки также строили свои «постоялые дворы». Здесь было где разместить практически любое количество воинов, но обеспечить их хотя бы пропитанием являлось сложнейшей задачей. С другой стороны, в труднопроходимых горных массивах, когда сама дорога иногда являлась единственным местом, где люди могли относительно нормально разместиться на привал (например, в Паредонесе есть руины тамбо на высоте более четырех тысяч метров над уровнем моря), возведение жилых помещений, способных принять несколько тысяч человек, было невозможно. Их, эти помещения, просто негде было поставить.

Дороги связывали между собой наиболее важные поселения и крепости страны. Но тогда получается, будто дороги проходили через эти города, что противоречит запрету воинам появляться под страхом смертной казни в любых населенных пунктах царства. Кроме того, если бы дороги действительно проходили через города, было бы проще строить тамбо на их окраинах, но таких данных нет. С учетом всех этих неясностей и противоречий следует предположить, что большинство тамбо было в основном хранилищами и в меньшей степени «постоялыми дворами». Ибо инки просто не могли допустить, чтобы их войско укладывалось спать через каждые 20 километров пути; с такими обленившимися воинами ничего не завоюешь. Сыны Солнца были слишком радивыми господами, чтобы допустить подобную расточительность и бесхозяйственность. Отсюда следует, что тамбо обслуживали главным образом самих сынов Солнца и кураков, а основная масса воинов ночевала и отдыхала прямо на дороге, ибо даже сыны Солнца, как мы помним, обучались этому занятию воинов и мужчин.

Вместе с тем были и большие тамбо, способные дать ночлег нескольким тысячам человек. Скорее всего именно они стояли относительно близко – на расстоянии дневного перехода – от самых крупных поселений. Они же были самыми крупными по запасам провианта, одежды и оружия, поскольку эти Тамбо обслуживало многочисленное население.

Что же касается запрета воинам показываться в поселениях, то допустимо, что такой закон распространялся на воинов-одиночек, а не на шагающие в колоннах вместе со своими камайоками боевые отряды сынов Солнца.

И последнее. Сыны Солнца вполне могли приказать построить «постоялый двор» на несколько сот тысяч человек. Но они не были бы сынами Солнца, если бы отдали такой приказ, лишенный самого элементарного смысла.

Но в Тауантинсуйю все же было одно бесспорное чудо, оставлявшее впечатление бессмысленной траты человеческого труда. Оно дошло в полной неприкосновенности и великолепной сохранности до наших дней. Это знаменитый двенадцатиугольный камень из кладки фундамента одного из дворцов Куско.

Когда впервые видишь этот камень, испытываешь невольное восхищение воистину чудесным образцом инкского строительного мастерства, великолепного искусства индейских каменотесов. Но через некоторое время возникает вполне разумная мысль о том, что, по-видимому, инки-строители мучились от безделья, коль скоро позволяли себе таким бессмысленным образом убивать рабочее время. Действительно, кому, а главное, зачем нужен в кладке стены-фундамента подобный многоугольник, вес которого измеряется тоннами?

Если же к этому добавить, что камни фундамента подогнаны и уложены с такой тщательностью, что между ними не просунешь и лезвие бритвы, то видимая и даже осязаемая на ощупь бессмысленность подобного строительного изобретения, на реализацию которого было истрачено огромное количество человеческого труда, обретает характер чудовищной и ничем не оправданной расточительности. Она чем-то напоминает труд по заполнению бездонной бочки водой.

Но камень с двенадцатью углами – только самый многоугольный, но отнюдь не единственный в кладках большинства крупных сооружений кечуанских городов. Почти во всех кладках есть свои камни-многоугольники, а это уже явление, некая закономерность. Напрашивается законный вопрос: если мы имеем дело с определенным явлением, оно было чем-то вызвано и должно иметь свое объяснение, но какое?

Пониманию и объяснению проблемы многоугольных камней в кладках инкских фундаментов помог другой прием индейских строителей, первоначально также показавшийся примером отсталости технической мысли зодчих сынов Солнца: они не пользовались цементирующим составом. Между тем даже более ранние индейские цивилизации Нового Света, в том числе располагавшиеся на территории Тауантинсуйю, использовали свой цемент.

Чем же объяснить тогда эти странности? Самым убедительным доказательством того, что инки-строители ведали, что творили, стали… землетрясения, которые в районе Куско не заставляют томиться в долгом ожидании.

Нужно сказать, что для перуано-боливийского высокогорья землетрясения – вещь обыденная, повторяющаяся настолько часто, что люди порой не замечают их, особенно слабые толчки. Но наступает момент, когда земля начинает ходить под ногами. Вот тут-то и выясняется, что многоугольный камень без цементирующего раствора обладает удивительной сейсмоустойчивостью. Храмы, дворцы и дома сынов Солнца спокойно покачивались даже при относительно сильных толчках, от которых испанские сооружения, построенные на европейский лад из того же камня, выломанного из инкских зданий, разваливались прямо на глазах у пораженных этим чудом испанцев.

Правда, все зависит от силы подземных толчков. Мы помним, что уже в наше время, в 1970 году, на Перу обрушилось страшное землетрясение, перед силой которого не устояли никакие сооружения, созданные человеком.

Многоугольный камень, хитроумно расположившийся в кладке фундамента, надежно скреплял своими четко вырубленными выемками и выступами-углами уложенные рядом другие каменные громады. Точно подогнанные друг к другу, они были прочно скреплены собственной тяжестью. Не бессмыслица, а выдающаяся инженерная мысль была заложена в знаменитом двенадцатиугольном камне, по сей день украшающем бывшую столицу инков.

На севере от Куско расположилось еще одно чудо. Это главная крепость сынов Солнца Саксайуаман. Она стоит там и сегодня на скалистом холме. Крепость была соединена с городом туннелями, один из которых, как утверждают хронисты, выходил прямо на территорию храма Кориканча, другой кончался где-то в горах. Собственно крепостью были три башни с подземельями, расположенные на ровной, возможно, специально выровненной вершине холма. Они были окружены стенами.

Между прочим, главной причиной разрушения башен и подземелий Саксайуамана стали не военные действия, а слишком настойчивые, долгие, но безуспешные поиски испанских завоевателей, которые рассчитывали именно в крепости обнаружить бесследно исчезнувшее золото Инки.

(Правда, официально крепость Саксайуаман разрушалась колониальными властями по соображениям военного характера, ее камни использовались для возведения домов и церквей: не пропадать же зря такому великолепному строительному материалу.)

Почти все хронисты единодушны в том, что крепость Саксайуаман сооружалась в течение 77 лет с несколькими перерывами. Ее строили сотни тысяч индейцев. Только сооружение одной из трех сторожевых башен потребовало 30 тысяч рабочих рук. Строительство закончил Уайна Капак, а начал строить Саксайуаман еще Инка Пачакутек. Большая же часть крепости была возведена Инкой Тупаком Юпанки, фактическим создателем крепости.

Но самым невероятным и в этом смысле чудесным сооружением крепости Саксайуаман были и остаются по сей день ее стены. Многие испанцы искренне считали, что не люди, а сам сатана возвел их в долине Куско. Сегодня, когда про сатану стало не совсем удобно говорить, есть немало людей, со всей серьезностью утверждающих, что стены крепости могли построить только… инопланетяне. И главным аргументом в пользу подобного утверждения являются каменные монолиты, из которых они сложены. Судите сами: некоторые из монолитов весят сотни тонн!

Действительно, как, каким образом укладывались в крепостные стены подобные «кирпичи»? Как доставлялись к месту строительства эти каменные глыбы, «целые скалы», как их называют хронисты, если индейцы кечуа не знали колеса, а каменоломни находились не в одном десятке километров от города Куско?

Ведь индейцы не знали железа и стали, не имели быков для доставки камней, да и нет таких быков, которые смогли бы перевозить подобные громады. Их тащили люди с помощью канатов по неровным дорогам, тащили десятки километров. Одну такую скалу индейцы назвали усталой, ибо она так и не добралась до своего места. И еще: трудно даже представить, как строители подгоняли друг к другу столь огромные камни, ибо их приходилось много раз примерять, а для этого столько же раз подымать и прикладывать один камень к другому…

Но есть еще один вопрос, на который ответить куда труднее: из чего исходил автор проекта крепости Саксайуаман, когда предложил свой вариант ее постройки, страдающий, мягко выражаясь, гигантоманией? Как инки, поражающие даже нас, жителей XX века, своим практицизмом, возведенным в степень закона их повседневной жизни, как инки согласились на такой проект и даже реализовали его на практике?

Конечно, в Тауантинсуйю у сынов Солнца хватало врагов. Были они и за пределами Четырех сторон света, особенно во времена Пачакутека и Тупака Инки Юпанки. Хватало и тех, кто искренне сомневался во всей этой истории с сынами Солнца, которую так настойчиво и убедительно (особенно если учесть, что одним из главных средств убеждения был многопудовый камень, который сбрасывали на сомневавшегося с высоты двух человеческих ростов) пропагандировали инки. Все это так, однако против какого оружия, против какого вооружения, против каких родов войск были построены гигантские стены крепости Саксайуаман? Даже если в данном случае мы имеем гипертрофированный пример воплощения в жизни народной поговорки, утверждающей, что «у страха глаза велики», размеры уложенных в стены Саксайуамана монолитов все равно требуют еще каких-то дополнительных объяснений.

Эти стены стоят и поныне. Их не могли разрушить испанцы. Их не свалили самые страшные землетрясения. Даже время оказалось бессильно перед ними. Может быть, именно в этом и скрывается ответ на все многочисленные вопросы, неизбежно возникающие при одном только виде крепости Саксайуаман?..

Но не будем спешить снимать шляпу перед удивительной прозорливостью тех, кто спланировал подобный памятник сынам Солнца. Ибо это памятник не инкам, а Человеку, памятник труду, способному преодолеть непреодолимое, памятник терпению, настойчивости, умению отдать все силы для решения любой, самой трудной задачи. Это памятник тысячам и тысячам рук, стертых в кровь канатами, изрезанных шипами скал и камней, раздавленных сорвавшимися глыбами-монолитами, памятник рукам простого пуреха, главного и единственного производителя всех работ в Тауантинсуйю.

И только им хвала и вечная слава!

Крепость стоит на высоком холме, на склонах которого начинаются строения самого Куско. С этой стороны у крепости только одна стена, сложенная из хорошо обработанных камней одинакового размера. Отсюда было трудно – ожидать нападения. По другую сторону холма, где лежит широкая равнина, возведены расположенные одна за другой три крепостных стены. Первая из них сложена из самых больших камней. Они-то и делают все сооружение невероятным, наводившим ужас на всякого, кто во времена инков имел возможность увидеть их.

В каждой стене имелся проход, который закрывал подъемный камень. Первая стена называлась Тиупунку – «песчаные ворота» (при ее строительстве использовали песчаник); вторая – Акавана Пунку по имени Акаваны, главного мастера, построившего ее; третья – Виракоча Пунку в честь Виракочи.

Теперь о башнях-крепостях. Главную называли Мойок Марка – «Круглая крепость». В ней находился источник питьевой воды. Инки хранили в тайне, как и откуда доставлялась туда по подземным трубам вода. То была крепость сапа инки. Инки утверждали, что все ее стены были отделаны золотом, как коврами.

Две другие башни были квадратными и предназначались для гарнизона крепости. Воинами в крепости могли быть только инки по привилегии, а все ее службы возглавляли сыны Солнца.

Под башнями были построены сооружения, как бы повторявшие те, что стояли на поверхности. Они соединялись великолепно построенными «улицами», которые образовывали настоящий лабиринт. Незнакомый с ним человек не мог выйти оттуда без проводника. Мальчиком Инка Гарсиласо вместе со своими однолетками часто играл на развалинах крепости. «Мы решались заходить лишь в те части сохранившегося подземелья, в которые проникал свет солнца, чтобы не заблудиться там», – пишет он.

В строительстве крепости отличились четыре главных мастера. Четвертого и последнего звали Калья Кунчуй. Это при нем принесли «уставший камень». Индейцы рассказывали, что «по причине огромного труда, который был затрачен на его доставку, камень устал, и заплакал кровью, и не смог дойти до сооружения».

Но индейцы знали об этом камне другую правду: на одном из склонов камень вырвался из рук тех, кто удерживал его с помощью канатов, и покатился вниз прямо на тех, кто его тянул вперед. Камень убил три или четыре тысячи индейцев, направлявших его движение.

Свидетельства хронистов о крепости Саксайуаман и ее строительстве совпадают. Но нам показалось этого мало. Уж очень трудно воспринимаются ее громады. Кроме того, отдаленность во времени всегда порождает элемент некоторого недоверия. (Как известно, в детстве все кажется таким большим!) А тут не два и не три десятка лет, а четыре века – расстояние слишком большое и потому еще менее надежное для восприятия. К тому же крепость видели и о ней рассказали совсем непохожие на нас люди…

Однако стены Саксайуамана – сегодняшняя реальность. Поэтому мы решили привлечь в качестве свидетеля нашего современника, человека, который, изучив историю и культуру кечуанского народа, освоив его язык, однажды сам пришел к этим стенам. Пусть он даст свои показания. Итак, слово предоставляется Юрию Александровичу Зубрицкому, имя которого уже знакомо читателю. Ознакомившись с рукописью этой главы, Юрий Александрович написал:

«Людям свойственно удивляться тому, с чем они сталкиваются впервые. В случае с Саксайуаманом и с самым знаменитым из его камней, уложенных в крепостную стену, все было совсем по-другому. Я не только видел этот гигантский камень (правда, на фотографиях), но и точно знал его размеры, вес, цвет и даже химический состав. Знал, как он был доставлен к Саксайуаману, сколько индейцев было занято на той работе.

И вот наступил момент нашей первой встречи. Это случилось в 1970 году. Вместе с перуанскими друзьями я приближался к крепостной стене, вглядываясь в ее причудливые очертания. Чем ближе становилась стена, тем меньше я верил своим глазам: прямо передо мной вырастал камень, глыба, скала, которую я так хорошо знал, но никак не мог узнать…

Увиденное настолько потрясло меня, что я пришел в себя, лишь когда друзья, явно обеспокоенные моим видом, стали настойчиво теребить рукав моего пиджака.

– Сердце? – с участием спрашивали они.

– Сердце! – подтвердил я. Только думали мы о разном: друзья боялись за мое здоровье, я же был поражен могуществом человека, гением народа кечуа, мастерством древних строителей, технические секреты которых все еще не до конца открыты и поняты нами, жителями XX века».

Таково суждение нашего современника.

Индейцы Тауантинсуйю не только строили, но и выращивали свои чудеса. Бесспорным чудом Нового Света, а ныне и всей нашей планеты являются две главные сельскохозяйственные культуры инков: кукуруза – «сара» на кечуа – и картофель – «папа». Инки не были их первооткрывателями, хотя, возможно, и внесли некоторое усовершенствование в их селекцию. Но они повсеместно распространили обе культуры, научились сами и обучили других индейцев методам их консервации и длительного хранения. Скорее всего и здесь не обошлось без насилия и жестокостей, однако конечный результат этого нововведения оказался необычайно эффективным и полезным. Именно он позволил сынам Солнца проявлять социальную предусмотрительность, о которой говорил Мариатеги.

Если для хранения кукурузы не требовалось какой-то особой выдумки, достаточно было построить сухие и прохладные помещения, чтобы обеспечить ее сохранность, то для длительного, многолетнего хранения картофеля следовало изобрести специальный способ консервации, отличавшийся высокой надежностью и одновременно простотой. И действительно, такой способ был изобретен.

Вначале картофель клали на специальную солому – так он лежал много ночей на холоде (его выращивали в районах высокогорья). После того как он промерзал, клубни покрывали соломой и осторожно и мягко давили, чтобы отжать лишнюю жидкость. Затем сушили на солнце. Приготовленный таким образом картофель, индейцы называли его «чуньу», сохранялся долгое время.

Известна еще одна важная деталь, характеризующая инков как рачительных хозяев: все запасы продовольствия хранились в пирвах – своеобразных «мешках», сделанных из глины и сухой соломы. Пирвы были разных размеров – «на тридцать, на пятьдесят и даже на сто и на двести фанег» (испанская фанега равнялась 55,5 литра сыпучих тел). В пирвах имелись окошечки на разной высоте, которые позволяли контролировать состояние и количество уложенных туда продуктов. Такой контроль был особенно необходим для самых крупных пирв, вмещавших примерно 11 тысяч литров.

То, что инки, а точнее, еще их предшественники сумели среди невероятного разнообразия растительного мира выделить кукурузу, перец и еще многие другие полезные для человека растения, не является чем-то необычным, ибо все человечество на одном из самых ранних этапов своего развития занималось собирательством дикорастущих плодов, от которых и произошли современные сельскохозяйственные культуры. Однако подавляющее большинство этих культур не прятало от людей свои съедобные плоды. Даже корнеплоды, скрывавшие свое главное богатство в земле, нет-нет да и выставляли его наружу, видимо не очень рассчитывая то ли на зоркость человеческого глаза, то ли на догадливость людей.

Но съедобные клубни картофеля, как известно, скрыты в земле. К тому же сам картофельный куст малоприметен, а растущие на нем плоды несъедобны. Как же тогда люди постигли тайну клубней картофеля, ныне входящего в рацион питания практически всего человечества?..

Рассказ шестой: Его скрывала земля

Это случилось давно. Очень давно. Как давно, никто не знает. Не помнит. Никто. Тогда люди умирали, не дожив до лета. Не все, но многие. Умирали от голода. Больные, старики, дети. А почему?

Злые соседи. Они приходили на поля и забирали урожай. Весь. Не оставляли ничего. Ничего. То, что не могли унести, вытаптывали. Вытаптывали ногами, обутыми в грубые сандалии. А потом уходили. Уходили, чтобы вернуться на следующий год.

И люди умирали. Умирали от голода. Больные, старики, дети. Взрослые мужчины и женщины шли в леса. Они собирали сладкие корни, большие и маленькие плоды. Горькие, кислые, жесткие. Сдирали кору, если не находили ни корней, ни плодов. Усталые, измученные, возвращались к своим шалашам, но люди умирали с голода. Самые слабые вначале. Самые больные вначале. Самые маленькие тоже. Их матери теряли молоко, или оно становилось горьким, как зеленые плоды…

И тогда все шли к большому камню. Священному камню, из которого все они вышли. Давно. Очень давно. Шли и молили, чтобы праотец спас их от смерти. От злых соседей. Сжигали на священном огне тела ушедших из жизни. А ветер разносил пепел. Но люди умирали. Умирали и сильные. Их тоже сжигали на костре.

Только весной дожди возвращали всему прежний цвет. Весной появлялись сочные травы. Прилетали птицы. Приходили звери. И голод начинал отступать. И люди набирали силы. И приходили новые надежды…

Собранные в лесу семена дали хорошие всходы. Люди радовались сбывавшимся надеждам. Они радовались и поклонялись огромной дикой кошке, охранявшей их посевы от набегов проголодавшихся за зиму оленей. Настало время отгонять птиц, слетавшихся полакомиться на поля. Люди радовались. Люди трудились. Люди молились своему камню-уаке. Они радовались тишине. Радовались тому, что не находили на рыхлой земле отпечатки подошв грубых сандалий. Камень-праотец внял их мольбам. Он сумел отвадить злых соседей от полей. Голод не будет убивать слабых, больных, стариков и детей. Все будут сильными. Все будут жить.

А когда старики ушли на совет к священному камню, чтобы узнать день сбора урожая, по селению разнеслась страшная весть: там, где течет ручей, дети увидели страшный след ненавистных грубых сандалий. Не прошло и часа, как все селение собралось у священного камня. Трое храбрых юношей добровольно приняли смерть, чтобы камень-уака внял их мольбе и спас селение, весь их народ от злых соседей. Плакали дети, женщины, старики. Все молили своего праотца принять храбрых юношей и выслушать жалобы их народа. Молили.

– У меня голод отнял трех сыновей, – сказал самый сильный человек их народа, – и я пойду защищать поле.

Все молчали. Люди не знали, как защищать свои поля. Они были мирными индейцами. Священный камень запрещал проливать кровь чужих людей. Он учил трудиться и уважать жизнь другого. Поэтому все молчали.

– Я пойду. Встаньте, люди, возьмите камни, палки. Вы разве не видите, что священный камень не может нас защитить?

Все молчали. Никто не поднялся. Никто не пошел собирать камни и палки: священный камень учил их быть мирными и добрыми людьми. Он учил трудиться, а не воевать. И самый сильный человек их народа тоже никуда не пошел. Все молчали. Все ждали. Священный камень тоже молчал.

Так прошла ночь. Храбрые юноши, ушедшие к камню-уаке, не вернулись. Ветер сдул их пепел. Все ждали. Но камень-уака продолжал молчать. Наверное, священный камень не принял их.

Люди ушли в лес, чтобы не слышать топота грубых сандалий. Чтобы не слышать радостного воя тех, кто пришел на их поля. Когда они вернулись в селение, мертвая тишина, одна только мертвая тишина ожидала их. Обгорелые останки хижин уже не дымились. Поля превратились в сплошное серо-желтое месиво. Подошвы грубых сандалий исполнили на них свою пляску смерти.

– Камень-уака! Где ты был? Почему не внял нашим мольбам?..

Они нашли, тела тех, кто не смог или не захотел уйти в лес. Ни один не остался в живых. Люди перестали плакать. Люди стали роптать. Камень-уака, их священный камень-праотец, молча слушал жалобы и ропот своих сынов и дочерей.

Весной, когда все оставшиеся в живых после мучительно голодных страданий пришли к священному камню, заговорил самый сильный человек их народа:

– Пусть самые уважаемые люди в последний раз обратятся к нашему праотцу. В последний. Если он не поможет нам, я пойду убивать соседей, мирных и злых, сильных и слабых. Я заберу их плоды, их урожай. Я накормлю наш народ. Никто не должен умирать от голода. Я все сказал.

Он встал и ушел, провожаемый испуганными взглядами людей. Но когда все снова стали молить о помощи и защите; люди неожиданно увидели, что на том месте, где они клали подношения камню-уаке, лежали семена незнакомого им растения. И хотя рядом с камнем никого не было, семена появились в тот самый момент, когда ушел гордый и сильный человек, поклявшийся спасти свой народ…

Поле покрылось дружными всходами, но они не радовали людей. Кустики были хилыми, а появившиеся на них плоды никак не хотели вырастать. Они были маленькими и зелеными. Таким плодам нельзя было радоваться, и люди не радовались. Но плодов становилось все больше и больше. Это хорошо. Много плодов, пусть даже не очень вкусных на вид, но много. Это хорошо. Они дадут возможность не умереть с голода. Это тоже хорошо. Лишь бы успеть их собрать.

Но люди не успели. Все повторилось снова. И опять пылали хижины селения. И опять с таким трудом возделанное поле превратилось в серо-желтое месиво, когда люди вернулись из леса, чтобы убрать урожай.

Терпению пришел конец. Кому нужен покровитель, неспособный защитить тех, кто ему верно служит, кто следует его божественным советам, расплачиваясь за них жизнью?..

Прямо на священном камне-праотце мужчины стали точить наконечники для пик и стрел, короткие каменные ножи. И сколько ни уговаривали старики и женщины, мужчины никого не слушали. Разгневанные на свою уаку, они готовились к бою. «После победы, – сказали они, – мы расколем камень на куски и сбросим с вершины холма, на котором он стоит».

Самый сильный человек послал во все четыре стороны света разведчиков, чтобы узнать, на кого напасть, у кого легче отнять урожай и другие богатства. И юноши-лазутчики ушли, а мужчины-воины готовили свое оружие. И никто уже не боялся проклинать камень-уаку. И все стали верить, что так и нужно было жить, обижая других, отнимая чужие, богатства.

Только старый мудрец не хотел согласиться со всеми. Он ходил каждый день на вытоптанное сандалиями поле и с грустью смотрел на родную землю, ограбленную злыми соседями. Он не верил, что камень-уака предал своих детей, и все искал ответ на вопрос: зачем давать людям семена, если их должны были ограбить злые соседи? Зачем?..

Он шел по полю, волоча дряхлые ноги, когда неожиданно споткнулся и упал. Нога запуталась в стеблях растоптанного злымч соседями растения. Пытаясь высвободить ногу, он вдруг увидел, как вместе с измятыми стеблями, где совсем недавно было много пусть неказистых, но столь желанных плодов, из земли появились большие серо-коричневые клубни, которых он никогда и нигде не видел. Старик стал выдергивать другие стебли, и на каждом из них было по пять, по десять клубней, чем-то напоминавших комки запеченного и даже подгоревшего теста.

Мужчины-воины готовились к набегу. Встав в круг, они танцевали что-то воинственное, грозное. Криками и жестами подбадривая друг друга, они извивались в такт все ускорявшемуся ритму барабана. И вдруг в самый центр круга вышел седой старец. Не говоря ни слова, он высыпал прямо на землю крупные клубни собранных на поле плодов.

– Бросьте оружие. Камень-уака не покинул нас. Это папа. В нем наша жизнь. Бросьте оружие.

И люди бросили оружие. Священный камень-праотец не мог допустить, чтобы поклонявшиеся ему мирные индейцы стали грабителями. Он подарил им папу в самый тяжелый момент, когда уже казалось, что только смерть и кровь других сохранят их собственные жизни.

Злые соседи уже больше никогда не появлялись здесь. Одни говорили, что они отравились горькими семенами папы. Другие – что они ушли в неведомые царства, опасаясь нового обмана и жестокого наказания, которому их подверг камень-уака мирных и трудолюбивых индейцев.

(Здесь к нам пришла чрезвычайно смелая гипотеза: а вдруг злыми соседями были именно инки и именно так начался их легендарный исход?)

* * *

Заканчивая разговор о чудесах Тауантинсуйю, мы хотим обратить внимание читателя на одну замечательную особенность: все они были рождены непосредственным контактом человека с природой, необходимостью преодолевать реальные трудности, стоявшие на пути развития созданного человеком общества. Их утилитарный характер диктовался законами общественного развития, помогая одновременно выявлять эти законы и то локальное своеобразие, без которого нет, и не может быть самобытной культуры и высокой цивилизации.

Конечно, многое подсказывала сама природа, географические особенности того района, где жили и создавали свое общество индейцы кечуа. В условиях западного побережья Южной Америки, представлявшего собой сплошную цепь гигантских гор, без надежных средств коммуникаций – в данном случае речь идет о дорогах – крупное панкечуанское государство не просуществовало бы сколько-нибудь длительный срок. Но его создание не было прихотью инков из Куско, оно отвечало требованиям социально-экономического развития региона.

Вот почему дороги инков были следствием, а не первопричиной возникновения царства сынов Солнца. Инки вышли за неприступные стены бастионов Куско не для того, чтобы строить дороги, сама история вытолкнула их на новую социально-экономическую арену, «доверив» сынам Солнца завершение сложного процесса формирования раннеклассового общества у индейцев кечуа. Чтобы решить эту нелегкую задачу, им пришлось создать свои собственные и по чистой случайности непронумерованные чудеса. Или они не знали, что чудеса следует нумеровать?..