Текст книги "Приключения боярского сына Том 1 Битва под Конотопом"

Автор книги: Владимир Андриенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Но этот план был лишь на первый взгляд безупречен. Они, там в Москве, не понимают что им сейчас нужен в Крыму именно Мехмед IV Гирей как хан. Спросили бы совета у Али. Так нет? Разве им что-либо видно из Москвы? Он здесь в Крыму видит много дальше.

"Но что мне сделать сейчас чтобы все осталось на своих местах. Вот вопрос? – думал Али. – Бен Лазар говорил, что иезуиты уже немного подсуетились и сообщили кому нужно о планах Мюрад Гирея и его покровителей.

Селим бей наверняка уже принялся за дело. Но не так умен мой господин. Боюсь не найдет он средства как решить сию проблему. А Ржев имеет и здесь тех людей, про которых мне ничего не известно! И он вдет и свою игру. Это точно. Я на такие дела как гончий пес натаскан. Вижу, кто и чего стоит.

Но снова стоит вопрос, что делать с этим пронырой? Может устранить его? Это было бы хорошо, но как сие делать? Я же отвечаю за его безопасность. Да и кто такой этот Ржев на деле? Какое положение он занимает в Приказе тайных дел?

Здесь стоит действовать осторожно и не навредить себе. Дабы те иные соглядатаи Москвы в Крыму не донесли чего не надобно про мои действия. Но убрать его стоит!

И делать сие нужно быстро не мешкая".

Али вызвал к себе одного из тайных слуг, про которого никто не знал кроме него самого. Использовал он его редко в самых крайних случаях. Он точно знал, что он его не предаст…

– Ты хотел меня видеть, почтенный мурза, – спросил человек в сером плаще.

Капюшон был надвинут ему прямо на глаза, и Али снова не видел его лица. Но голос этого человека, и его повадку двигаться ни, с чем нельзя было спутать.

– Ты пришел быстро в этот раз.

– Да, я пришел быстро, так как знаю, что тебе необходима помощь. Разве не так?

– Так, – согласился Али. – Но мне сейчас не до лишней болтовни. Мне нужно быстро и тайно избавиться от моего гостя. Ты ведь уже видел ляшского купца остановившегося в моем доме?

– Да, – кивнул человек.

– Он должен исчезнуть.

– Нет ничего проще, – ответил гость. – Тысячу золотых!

– Получишь пять тысяч, но дело сие не столь простое как ты думаешь. Этот человек не может быть просто так убит, как ты убил того последнего. Я лично отвечаю за его безопасность…

– Все понятно. Он просто исчезнет и не будет убит. Подозрения тебя не коснуться, Али. В том можешь быть уверен.

– Но и это еще не все. Еще пять тысяч получишь если этот человек перед своим исчезновением выполнит порученное ему задание. Но выполнит так, как нужно мне, а не тем кто его послал.

– Иными словами, те кто его послал должны думать, что поручение было почти выполнено, но случайность помешала тому. Я все верно понял, мурза?

– Да. Все должно быть именно так. И никто не должен даже подумать про то, что я имею отношение к этой случайности.

– Сложное дело, но деньги ты мне посулил хорошие. Я знаю тебя как честного человека. Ты без большой нужды меня не предашь, Али. А сейчас я тебе нужен.

– Все получишь, как договорено, а если что особенно удачное придумаешь, то и добавка будет от меня лично.

– Говори что надобно?

– Царевич Мюрад Гирей в Бахчисарае. Знаешь про то?

– Знаю. Но у него в окрестностях города уже больше тысячи всадников. Его как зайца не затравишь, Али. Это настоящий матерый волк.

– Травить его и не нужно. Нужно чтобы он убрался сам со своими воинами из Крыма, а уже потом пусть с ним случиться несчастный случай.

– Будет исполнено, Али. Готовь денежки.

– Ты готов за это взяться? Я все верно понял?

– Верно. А когда я отказывался от сложного дела? Но не стоит меня спрашивать, что я стану делать. Пока не знаю. Но все будет придумано как нужно.

– Однако, время не терпит.

– Это я понял, мурза. Готовь деньги. Скоро я приду за ними…

Яд для хана (продолжение) Мехмед Гирей давно не имел женщины. В походе ему было не до этого ибо он был не из тех ханов, кто ращвлекается в походе, переложив свои обязаности полководца на чужие плечи. Нет, этот хан лично командовал войком.

Но теперь ему снова захотелось видеть Фатиму.

– Осмелюсь сказать моему повелителю, что в его гареме расцвели пять новых розовых бутонов, – вкардчиво сообщил кизляр-ага.

Евнух знал что хан любит новых женщин. Особенно его сердуе трогали мололые едва вышедшие из десткого возраста красавицы.

– Ты лично выбирал эти бутоны? – спросил Мехмед Гирей.

– Я желал угодить моему повелителю. Ведь Фатима могла наскучить светлому хану.

– Я желаю видеть их. Пусть их нарядят и доставят ко мне. Но певрой войдет ко мне Фатима.

– Будет исполнено как желает мой господин и повелитель, – кизляр-ага склонился до самого пола.

Главный евнух покинул покои хана. Если бы он мог знать, что под личиной повелителя Крыма сейчас скрывается совсем иной человек. И этому человеку просидевшему долгое время в заточении хотелось женщин гораз до больше чем самому хану.

Ему было Селим беем позволено воспользоваться новыми наложницами гарема. И таких девушек было пять. Затем их просто отправили бы куда-нибуть в иное место. Ведь ими пользовался не сам хан.

Но Лале был мстителен. А если он покуситься на звезду гарема Фатиму? Ведь после того как он выполнит это задание Селим бея его вряд ли оставят в живых. Так почему не попользоваться Фатимой? Почему не нанести хану такой удар?

Этот жирный кзляр-ага ничего не знает и вполнит его приказ. Да и вообще о подмене во дворце не знает почти никто. Селим не уввидит каких наложниц к нему приведут. Так что его месть осушествиться.

Лале потер руками и злорадно усмехнулся. Если бы он мог знать, что сейчас его решением руководила сама судьба….

Селим бей также не мог знать, откуда последует удар по хану и даже представить в самых своих лучших снах не мог, что судьба подарит ему такой подарок.

Таинственный враг находился совсем не там, где он его искал…

Бахчисарай. Дворец хана. За несколько дней до описываемых событий…

Фатима знала, как соблазнить мужчину и могла бы покорить даже самого падишаха в Стамбуле, если бы ей дали такую возможность. Но она покорила крымского хана и она получила возможность отомстить.

Сейчас она вспомнила свое настоящее имя – Изабелла Ольбрыхская. Так её звали когда-то давно. Хотя была она совсем молода, но горе разделило её жизнь на светлое время и черное время. И с тех пор как началась черная полоса, дни её казались месяцами и месяцы годами.

Изабелла была дочерью польского купца, семью которого захватили татары. Она тогда была в Варшаве и потому уцелела. А вот её старшую сестру отдали в гарем крымского хана, и там она покончила с собой.

С тех пор Изабелла горела желанием отомстить и не могла придумать, как это сделать. Ей нужен был сам хан Мюрад Гирей. Но как попасть к нему? Это было не столь просто.

Она могла, конечно, попасться татарам и они бы продали её в гарем. Но где гарантия, что это будет гарем именно хана? А рисковать она не могла. Пусть у неё будет шанс нанести лишь один удар, а потом умереть, но перед смертью она хотела знать, что враг умер.

И судьба улыбнулась ей. Агенты московского царя устроили так, чтобы пани Изабелла попала в гарем хана. И она сумела покорить сердце крымского повелителя.

Она стала его любимой одалиской* (*одалиска – звезда гарема) и уже готова была убить его, но случилось невероятное. Она встретила во дворце Романа, раба, которого привел туда Селим бей.

Всего за несколько минутных встреч с ним Изабелла поняла, что месть в этой жизни не главное и умирать ей больше не захотелось. Она решила отказаться от своего плана, и они с Романом тайно строили планы бегства из Крыма.

Но недавно случилось такое, что заставило Изабеллу вернуться к старому. Сейчас она сидела на своих шелковых подушках и думала. Но вдруг тихий голос заставил её вздрогнуть:

– Фатима, – услышала она шепот за большой портьерой. – Фатима.

– Это ты, Роман? – она побежала к тому месту, откуда доносился голос.

– Я.

– Ты сошел с ума. Если тебя здесь заметят, то…

– Пришлось рискнуть. Я все приготовил для побега. Скопил достаточно золота. И мною через еврейского купца Бен Лазара куплены лошади.

– И когда ты намерен сбежать?

– Не я а мы. Сегодня ночью.

– Сегодня? Нет. Только не сегодня.

– Но почему? Сейчас отличное время для побега. У меня есть два ярлыка от моего господина с пропуском из Крыма. Там печать самого хана. Мы сядем на коней и уйдем из проклятого Крыма. И никто не посмеет нас задержать. У меня есть золото.

Поедем подальше от этих мест и заживем богато.

– Роман. Я смогу осуществить свой план и выйти из воды сухой. Объявился тот, кто помог мне проникнуть в Крым.

– Как? – не поверил Роман.

– А вот так. Мне передали ладанку с трехдневным ядом. И я смогут дать его своему врагу, и спокойно уйти с тобой куда захочешь.

– Не стоит этого делать! Фатима. Это опасно. Зачем рисковать жизнью?

– Но уйти я не могу. За мной следят. В гареме есть рабыни, что подкуплены теми людьми. А купец что приходил торговать к нам предал мне тайные слова. Это приказ, Роман. Эти люди не простят мне, если я того приказа не исполню. Да и сама желаю отомстить. А здесь подвернулся такой шанс.

– Фатима…

– Роман! Не стоит меня отговаривать. Если не желаешь рисковать, то беги один.

– Что ты говоришь, Фатима? Я не брошу тебя.

– Тогда жди моего сигнала. А сейчас уходи отсюда…

Фатима провела уже три часа в покоях хана. Повелитель сильно изменился. Она не могла понять, что с ним. Может быть, война так измотала его. Ранее он был неутомим, а сейчас быстро уставал и вот снова задремал.

Она посмотрела на него и достала ладанку. Большой кубок со сладкой водой, к которому хан постоянно прикладывался. То, что нужно. Она высыпала туда все. Хотя ей было сказано, что вполне хватит и половины.

"Дело сделано, – подумала Изабелла. – Но нужно чтобы он выпил это. Вдруг он сейчас призовет другую девку? Там ведь ждут еще и другие".

Если бы она могла знать, кто спит рядом с ней то поняла бы что иные его мало интересовали.

Женщина разбудила хана легким прикосновением руки.

– Повелитель…

Тот живо очнулся.

– Фатима. Я снова уснул? Проклятое подземелье совсем высосало мои силы…

Хан быстро осекся, поняв, что сболтнул лишнее, но женщина не обратила на его слова никакого внимания. Она подала ему кубок:

– Выпей, повелитель. Это подкрепит твои силы.

Тот сделал большой глоток. Затем еще один и еще! Сердце у Фатимы едва не выпрыгнуло из груди от радости. Он выпил! Выпил и значит, он умрет!

Теперь она могла спокойно бежать вместе со своим Романом и ждать вдали от проклятого Крыма радостных новостей, о том, что её враг мертв…

Воскрешение хана Мехмед Гирея Селим бей был подавлен и ему трудно было докладывать хану такое. Но ничего поделать было нельзя:

– Мой повелитель, свершилось.

– Что? – не понял Мехмед Гирей. – Неужели они нанесли удар? Слава Аллаху. Надоело мне прятаться в этой хижине среди слуг.

– Но они отравили Лале. Он умирает.

– И что с того? – беспечно произнес Мюрад Гирей. – Ведь умирает Лале, а на я, твой хан.

– Но я не смог обеспечить безопасность повелителя. Как я не старался, а некто в твоем дворе нанес удар. И я не знаю, кто и когда это сделал. Это повергает меня в отчаяние, великий хан.

– Но ведь это ты придумал все с двойником, мой Селим. И это ты спас своего хана.

И мы благодарны тебе. А что до яда то найти того, кто это сделал трудно. Знаешь сколько здесь у меня врагов? И врагов тайных, тех, кто никогда не откроет своего лица. С ними всегда непросто. Многие ханы умирали и от яда и от предательского удара кинжалом. От этого никто не гарантирован. Пойми это, Селим. Но я, по милости Аллаха, имею такого слугу и друга как ты. Во дворец уже объявили, что я болен?

– Говорят, что ты умираешь. И ждут твоей смерти каждый час. Лале имеет страшный вид, повелитель.

– А вот это отлично. Пора его заменить, на меня. И объявить, что я по милости Аллаха выздоровел.

– Для этого все уже готово, мой хан.

– Тогда идем во дворец, мой Селим. Вот будет удар для нашего родственника Мюрада…

Вскоре хан и Селим бей проникли во дворец и узнали, что Лале двойник повелителя Крыма скончался.

– Он умер вовремя, Селим, – произнес хан. – Он сослужил мне отличную службу. И потому повелеваю похоронить его с достоинством, но тайно. Пусть никто не знает, кто будет лежать в его могиле.

– Четверо немых нубискийх рабов все подготовят. Но его могила будет на в земле, великий хан. Так его хоронить опасно. Его зашьют в кусок паруса и привяжут к ногам хорошее ядро.

– В море?

– Да, повелитель.

– Что же, пусть возьмут мой корабль и отведут его подальше от берега. И сделай это сам, Селим.

– Я все исполню. Отправляюсь немедленно. А мой повелитель может поговорить с моим верным человеком и вашим рабом?

– Сейчас?

– Именно сейчас он уже ждет. Это мурза Али. Он имеет, что сказать повелителю…

Хан Мехмед IV Гирей принял Али и приказал ему говорить.

– Великий хан, твои воины ждут только приказа напасть на изменников Мюрад Гирея.

– Я это знаю, Али.

– Они могут раздавить изменников, но я бы посоветовал великому хану, выслушать своего ничтожного раба.

– Я и так слушаю тебя, Али.

– Лучше будет, если вы не станете убивать царевича. Стоит ли марать руки его кровью? Ведь это кровь Гиреев, мой повелитель.

– Что ты хочешь этим сказать, мурза? Я не могу понять тебя. Разве изменник не заслуживает кары? И разве Гиреи до этого не убивали Гиреев? Такое было уже не один десяток раз, Али.

– Но если вы захватите Мюрад Гирея, мой повелитель, вам могут не дать его убить.

В дело может вмешаться гениш-ачерас Искандер от имени султана. Он прикажет отвезти царевича в Стамбул и там его бросят в замок Еди-Куле* (*Еди-Куле – Семибашенный Замок, государственная тюрьма в Стамбуле). Но из замка он может выйти, если у султана измениться настроение. Или если Ибрагим-паша станет великим визирем. Ведь он благоволит ему.

Хан понял, что Али прав. Скорее всего, принца царской крови ему и не дадут убить.

А если он его убьет самовольно, то, как на это посмотрят в Стамбуле? Больше того, как это представят те, кто станет докладывать султану?

Что же предлагаешь сделать ты, Али.

– Отпустить царевича и его людей из Крыма.

– Отпустить? – не мог поверить хан.

– Отпустить и, главное, простить его. Больше того пусть забирает с собой и своих друзей салтана Салават-гази бея и мурзу Кучулука. Пусть берут своих воинов и идут на помощь гетману Выговскому от твоего имени.

Хан так и не мог понять, к чему клонит Али.

– Пусть повелитель только выслушает своего раба. Великий хан проявит милосердие к павшему царевичу и султану не в чем будет его упрекнуть. Царевич будет прощен.

Гетман Выговский жжет от вас помощи, и он её получит. И снова хана никто не упрекнет в том, что он оставил его на произвол судьбы.

– Это верно. Но Мюрад Гирей снова станет плести паутину интриг против меня.

– Нет, великий хан. Если будет на то воля моего хана, я завтра же отправлю гонца к моим людям и они предупредят донских казаков, о том где стоит ждать царевича и его войско.

– Вот как! – хан с благодарностью посмотрел на мурзу. – Ты умный человек, Али. И ты достоин моего подарка.

– Значит, повелитель согласен с этим планом?

– Да, Пусть все будет именно так. А я вспомню о твоем уме в нужный час, мурза. Ты будешь награжден в тот час, когда царевич Мюрад Гирей расстанется со своей головой. А сейчас тебе дадут по моему приказу 10 тысяч золотых в качестве аванса.

Али не сказал своему хану, что этот удачный план родился не в его голове и что стоил он ему всего пять тысяч. Учитывая устранение Ржева, в котором Али уже не сомневался, его 10 тысяч снова вернулись на место…

Киябей поворачивает обратно Царевич Мюрад Гирей был просто поражен выпавшей ему удачей. Хан просил его и отправил от своего имени воевать на Украину. Под его бунчуком собрались 6 тысяч воинов. Отправлялся он в поход под именем мурзы Киябея.

Царевич считал, что легко отделался и знал, что отплатит Мюрад Гирею черной неблагодарностью в свое время. С ним в поход отправились буджакский мурза Кучулук и салтан Ак-Мечети Салават-Гази бей. Также в этом отряде был и полковник гетмана Выговского Данило Сом Но войска Мюрада не сумели далеко уйти от Крыма. На реке Самаре донские казаки устроили для татар засаду и перебили всех воинов царевича. Сам Мюрад Гирей пал в битве вместе с Кучулуком, Салват-Гази беем и Данилой Сомом. Их головы донской атаман отправил в подарок хану, думая его этим уязвить.

Если бы атаман знал, какую радость принес хану такой подарок. Он приказал вымыть страшные трофеи и поставить их рядом с яствами для пира. Это был самый веселый пир в его жизни.

Хан даже пошутил тогда:

– Ничто так не украшает пира как головы твоих врагов…

Глава 8
Отречение Сентябрь 1659 год

Крепость и порт крымского ханства Кафа: Федор Мятелев, Марта Лисовская и купец по имени Карамлык В Кафе Федор Мятелев и Марта Лисовская были к утру 5 сентября. Их сопровождал отряд в 5 всадников и проводник. Город встретил их шумовом приморского базара, который уже вовсю развернулся, несмотря на раннее время, и запахом моря.

Некогда этим городом владели генуэзцы. Они вели здесь оживленную торговлю и крымские владения Кафа и Судак приносили итальянской республике Генуя немалые деньги. Но в XIV веке татары решили взять город и осадили её своими войсками.

Крепость защищалась хорош,о и все штурмы были отбиты. И тогда осаждающие применили особое оружие. Из катапульты в сторону города выстрелили не каменным ядром, а заложили вместо него труп человека зараженного чумой.

И началась в городе страшная эпидемия. Вымирали целые улицы. Оставшимся в живых генуэзцам пришлось погрузить на корабли и отплыть назад на родину, откуда их предки прибыли сюда на Северное побережье Черного моря. Заразу они принесли с собой, и эпидемия пошла гулять по Европе и, пройдясь по территориям Франции, Англии, Германии, пришла в Россию. Это была самая страшная эпидемия чумы за всю историю.

Теперь крепость Кафа была военным и торговым портом Крымского ханства. Здесь был большой и знаменитый рабский рынок. Отсюда сотнями отправляли захваченных татарами полоняников и полонянок в Османскую империю и дальше на Восток.

Проводник провел по базару, чрез запруженную народом площадь, где толкались и спорили покупатели и продавцы: татары, османы, греки, венецианцы, караимы, абхазцы.

– Вон там, – указал проводник на левую сторону рынка. – Невольничья сторона базара. Её отделяет каменная стена. Видите?

Федор и Марта кивнули.

– Идите туда и ищите купца-работорговца Карамлыка. Его там всякий знает. Я более сопровождать вас не могу. Меня могут заметить. И тогда неприятности будут у моего господина.

Они простились с проводником, и перешли на другую сторону. Здесь к вбитым в землю колья были крепко привязаны рабы-мужчины. Рынок был сегодня переполнен живым товаром, и купцы до хрипоты зазывали покупателей именно к себе.

– Господа! – один из них потянул Федора за рукав. – Прошу выбирать рабов у меня.

Такого товара вы больше нигде не сыщете. Клянусь Аллахом!

– Нам не нужны рабы. Нам нужен купец по имени Карамлык. Ты можешь показать нам дорогу к нему, – спросил Мятелев.

– Зачем вам Карамлык, эфенди? Я предложу вам товар более добротный чем он. Зачем далеко ходить.

– Я же сказал тебе почтенный, что рабы нам не нужны. Нам нужен Карамлык. Покажи нам дорогу и вот эта серебряная монета будет твоя, Федор показал купцу монету.

Тот неохотно объяснил дорогу. Он подозревал, что рабы им все-таки нужны. А клиентов терять не хотелось.

Карамлык оказался толстым караимом. На его жирном лице отпечатались следы всех возможных человеческих пороков. Федор никогда бы сам не стали иметь дело с такой шельмовской рожей. Но теперь выбирать не приходилось. Очевидно, ему хорошо платят, и он выполнит свою работу.

– Лавка купца Карамлыка к вашим услугам, почтенные господа! Здесь вы найдете лучших рабов на этом рынке. И смею вас уверить по самым дешевым ценам, – начал купец свою агитацию.

Марта Лисвоская предала ему тайный знак, и тот сразу же изменился в лице. Увидев протянутою бирку, купец едва не свалился с ног и при этом, к удивлению Федора сотворил крестное знамение, не смотря на чалму на его голове.

Он быстро увел пришедших внутрь лавки и усадил из на мягкие подушки.

– Прошу вас господа. Садитесь, – заговорил он на этот раз по-польски. – Или вам более удобен русский язык?

– Да, – кивнул Мятелев. – Говори по-русски, почтенный ага Карамлык. Ты уже, я вижу, понял от кого мы прибыли и что нам нужно? Не так ли?

– Совершенно верно, господин. Я все понял. Но есть сложности.

– Что? Ты сказал о сложностях? Но тебе были заплачены такие деньги, ага. И их тебе платят за работу, а не за жалобы на какие-то сложности, – произнесла Марта.

– Я же не оказываюсь вас переправить, господа. Я только говорю, что время военное и контроль за пассажирами стал такой, что просто так на турецкий военный корабль не войдешь. А если вам нужно к крепости Казы-Кермен, то туда можно добраться только на военном корабле. Если бы вы пожелали плыть в Трапезуд – то пожалуйста.

– Плывет только вот этот господин. Я остаюсь здесь, почтенный купец. Но ему не нужно в Трапезунд. Его путь лежит именно в крепость Казы-Кермен.

– Я могу устроить господина галерным рабом на галеру "Меч падишаха". Там капуданом служит мой давний знакомец.

– Погодите-ка, почтенный, – не выдержал Федор. – Вы сказали галерным рабом?

– Именно так. Но не беспокойтесь, господин. С вами станут обращаться хорошо. Да и до Казы-Кермена не далеко. Через два-три для вы будете на месте и получите свободу. Итак, что вы решаете?

– Я готов плыть в качестве галерного раба, – быстро ответил Мятелев.

Так судьба Федора, бывшего десятника государева стремянного полка, определилась…

Вечером Федор получил возможность одну последнюю ночь провести с Мартой. Купец предоставил им лучшую комнату в своем доме.

– Ты так легко идешь на это, Федор? – спросила она его.

– Да. Я понимаю, что меня ждут испытания, но я пойду на них. Да и есть ли у меня выбор, Марта?

– Как говорит падре, выбор есть всегда.

– Но не в моем случает, Марта. Не в моем. Я доложен пройти все уготованные м не испытания.

– Испытания? Ты не знаешь, про что говоришь, Федор. Я не должна тебя ни во что посвящать, но хочу предупредить…

– Нет, не стоит нарушать тайны, Марта. Все равно ты ничего не изменишь. Я иду по дороге судьбы. И давай займемся сейчас не болтовней, а другим более приятным делом…

Галера Его величества султана Блистательной Порты "Меч падишаха" Федор Мятелев, конечно, не раз слыхал, еще в доме отца о страшной участи галерного раба. Но ни его отец, ни друзья отца толком не знали что это такое – попасть к веслу.

Галера это большое гребное судно с тремя рядами весел. Их использовали во всех флотах, и это было весьма эффективное судно. Конечно в отличие от галеонов и фрегатов, ходящими на парусном ходу и весьма маневренных, галера была не столь быстроходна и не несла на себе такой огневой мощи. Но зато в некоторых случаях она могла действовать там, где парусное судно было бесполезно. А в штиль, когда паруса больших кораблей безжизненно повисали, галера быстро устремлялась вперед и могла нанести солидный урон врагу.

Гребцами на османском флоте были только рабы, захваченные в военных походах пленные или прожданные в рабство преступники. Впрочем, последних было не так много.

Федор попал гребцом на переднюю скамью галеры "Меч падишаха".

Его и других гребцов приковали к поперечным скамьям общей цепью пропущенной через ножные кандалы. Кузнец галеры, жилистый турок ловко заклепал железа на их ногах. Кроме того тонкие но прочные цепи надежно сковали и их руки. Правда, здесь размер железных украшений был много больше, чтобы не сковывать движений.

У каждого весла галеры сидело по трое невольников. Ближе к проходу посадили Федора Мятелева, а рядом с ним оказался его старый знакомый. Вот уж кого Федор не ожидал здесь увидеть так это его. Это был дворянин Василий Ржев! У самого борта был высокий с всклокоченной шевелюрой раб. Он назвался друзьям Минкой Ивановым.

– Откуда к нам, православные, – оскалив рот с желтыми зубами, спросил Минка. – И как вас звать-величать?

– Пан Анжей Комарницкий, – представился Федор, своим псевдонимом.

– О! – тихо присвистнул Минка. – То ты лях?

– Нет. Православный шляхтич с Украины, – Федор понял, что здесь стоит бросить свое притворное католичество.

– Тогда хорошо. А ты брат, кто будешь? – Минка обратился к Ржеву.

– Василий Ржев. Служил в полку дворянской кавалерии боярина Шреметева.

– Дворянин?

– Да.

– Оно и видно. Что побили вас татары? Чего так плохо дрались? Вся ваша кавалерия в рабских ошейниках сейчас гуляет, – хохотнул Минка.

– А ты что рад этому?

– Я-то? А я братья, простой мужик. Из под Рязани. И не то чтобы рад, но дворянскую кость мне жалеть вроде не для чего.

– И как тебя угораздило то рабом стать, друг Минка? – спросил Федор. – Давно за веслом-то?

– Десятый год. И все на "Мече Падишаха".

– Сколько? – не поверил Ржев. – Брешешь!

– Вот те крест – не брешу, – Минка перекрестился и его цепи при этом жалобно звякнули словно хотели сообщить, что Иванов не лжет. – Я, братья, от своего помещика сбег давно, да перед тем дом его пожег. Затем с атаманом Соколом погулял по Руси-матушке. А вам того слушать, небось, неприятно? Чай дворяне, шляхтичи.

Федор хорошо помнил что его отец участвовал в подавлении одного крестьянского бунта будучи в стремянном полку у боярина князя Долгорукого. Но понятно, сейчас говорить об этом не стоит.

– Да чего нам то делить теперь? – спросил он Иванова. – Что было, то быльем поросло. Сказывай далее про себя Минка.

– Так вот, сбег я стало от моего помещика. Я-то молодешенек тогда был. Атаман Сокол меня приветил. К себе в охранную сотню взял.

– Дале все понятно с твоим Соколом, – прервал его Ржев. – Мы знаем что его с Дона на Москву повезли в железах, да там на лобном месте голову ему и оттяпали.

– То так. Продали иудины души атамана. Но за то их черти на том свете заставят горячие сковородки лизать. А то и поболее.

– Чего поболее то быть может? – усмехнулся Федор.

– А то! Предатели самому Вельзевулу, станут вонючий зал лизать! Того я им искренне желаю. Во как! – с вызовом произнес Минка.

– Ай суровый ты вояка, брат Минка! – засмеялся Федор.

– Ужо какой есть. А когда после смерти атамана Сокола взялись за нас царские воеводы я и сбег подалее к черкасам* (* черкасы – так называли казаков запорожских). И от них попал я к татарам. И продали меня на галерный флот ихнего султана. Вот скоблю морюшко с тех самых времен. А теперь и вы со мной станете здесь робить. Знаешь, скольких я уже перевидал здесь рабов с тех пор? Дестяков с три – не менее.

– И чего с ними со всеми стало? – поинтересовался Ржев. – Сбежали?

– Сбёгли, дворянин, сбёгли. Да только на тот свет. Отсюда иначе никто не уходил.

Я то вовсе паршами зарос, аки пес шелудивый. Поначалу как попал на галеру, думал богу душу отдам. Все тело ныло. А потом помаленьку обвык и руки стали словно железные. И вы ежели не помрете, то такими станете.

– Мы не собираемся здесь надолго задерживаться, брат Минка, – спокойно произнес Мятелев.

– Так все говаривали, кто в первый раз сел на эту скамью. Да укатали Сивок крутые горки галерные.

– Ну, мы тебе, раб божий, не Сивки, – возразил Ржев галерному рабу. – И если тебе дано слово шляхтича, что долго здесь не просидим, то так оно и есть. Тебе небось незнакомо что оно есть слово шляхетское? Оно не в одной цене с холопским словом ходит.

Минка обиделся и отвернулся от новых знакомых.

Федор тем временем наклонился к Ржеву и зашептал ему на ухо:

– Для чего обидел человека, дворянин?

– Странно мне видеть тебя здесь, Федор.

– Как и мне тебя, Василий. Небось, уже и похоронил меня. Так?

– Не думал застать тебя среди живых, то правда.

– А я к богу-то и не поспешаю, дворянин. Но как тебя такого красивого да умного на галеру занесло? Чай не место для дворянина.

– Судьба, Федор.

– Много я чего за последнее время про судьбу слышал, дворянин. Однако, бог не Тимошка, а видит немножко.

– Ты это про что, Федор? – не понял Мятелева Ржев.

– А про то, что бог шельму метит. А ты вот шельма и есть!

– Придержи язык, стрелец!

– А ты мне рта не затыкай. Скоро турецкий флот выйдет в море, и направиться к Казы-Кермену.

– Куда? – переспросил Мятелева Ржев. – К Казы-Кермену?

– К Казы-Кермену, – с уверенностью ответил Мятелев.

– Я иное слышал.

В этот момент на палубу гребцов вошел широкоплечий турок обнаженный по пояс с гибкой плетью в руке.

– Слушайте сюда, поганые ишаки! – громко произнес он. – Сейчас геллера выходит в море! И капудан-паша приказал показать все, на что мы способны! "Меч падишаха" должна первой прийти в обитель счастья Стамбул! Первой! И я именем Аллаха милостивого и милосердного, поклялся, выполнить его приказ! Так что всем кто будет плохо работать я сдеру шкуру с его поганой спины!

При словах Стамбул Мятелев с удивлением посмотрели на Ржева. Не ослышался ли он?

Нет. Турок ясно произнес слова обитель счастья Стамбул! Федор обернулся и внимательно посмотрел на турка с плетью:

– Почтенный эфенди! – закричал он, и все гребцы вздрогнули от подобной наглости нового раба. – Могу я попросить тебя подойти ко мне?

Турок вначале опешил, но затем подскочил к Мятелеву и дважды стеганул го плетью по плечам.

– Что такое?! – орал он. – Как ты посмел разинуть свой поганый рот?!

– Но это ошибка, эфенди. Тебе разве ничего не говорили о нас? Мы идем не в Стамбул, но в Казы-Кермен!

– А с каких это пор паршивая гяурская свинья решает куда идти кораблю светлого падишаха полумира? – турок брызгал слюной в лицо Федора. – Кто дал тебе право говорить со мной? Ты кто такой?

– Эфенди…

Турок более не стал слушать Федора и вместо этого принялся хлестать его плетью.

Удары сыпались как дождь и больно обжигали шею и руки. Плеть рвала кунтуш на спине и вгрызалась в кожу. Федор застонал и прикрыл лицо руками, чтобы уберечь его от плети. Турок поначалу хлестал куда попало а теперь намеревался попасть именно по голове.

Он бы пожалуй забил боярского сына до смерти, но шумом был привлечен палубный ага. Он спустился вниз и увидел как надсмотрщик избивает раба:

– Мустафа! Шатан тебя раздери! Что ты творишь? Гребцов и так не хватает, а ты хлещешь молодого и здорового гребца из свежей партии. Забьешь его до смерти купишь нового за вои деньги.

Ага отобрал у надсмотрщика плеть и швырнул её в дальний угол.

– Этот гяур посмел открыть свой поганый рот и…, – начал оправдываться надсмотрщик.

– Мустафа! Нам нужны гребцы! И они должны работать!

"Меч падишаха" в море Первый день плавания галеры "Меч падишаха" принес Федору и Василию одни неприятные ощущения. Никто их не щадил и работали они по полной программе вместе с другими рабами. И плети гуляли по их спинам и брань сыпалась на них на разных языках. Не было времени даже словом переброситься. Они работали молча до полудня.