Текст книги "Приключения боярского сына Том 1 Битва под Конотопом"

Автор книги: Владимир Андриенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– Это отличные новости, пан гетман! Большая радость, Иван! Это покажет что Крымский хан с нами, раз шлет нам помощь! И многих наших полковников сие заставить много раз подумать, прежде чем изменить тебе.

– Ты прав, полковник. А в Гармановцы я пошлю своих людей. Пусть они там за всем присматривают.

– Пошли меня! Я все сделаю как надобно, Иван.

– Нет, Григорий. Нет. Ты нужен мне здесь со своим полком. Твои казаки любят тебя и всегда пойдут за тобой. Я пошлю полковников Сулиму и Верещаку с двумя сотнями гетманской гвардии…

Гарем повелителя Крымского ханства: Ржев встречает исполнителя Ржев с двумя слугами прибыл во дворец хана. Ему еще утром прислали ярлык от нуреддина с правом прохода во дворец. Конечно, если бы сам хан был в это время в Бахчисарае, то процедура заняла бы гораздо большее количество времени. Но хан был при своих войсках и в Крым его отряды еще не вернулись. Иначе от крепости Ор-Капу сразу бы помчались гонцы в Бахчисарай.

Али хоть и был доверенным человеком Селим-бея, но все же он не сам Селим-бей и во дворец просто так ввести купца не мог. Хан Мехмед Гирей был очень осторожен.

– Я проведу тебя во дворец, почтенный купец. И покажу что там и как. Но смотри, будь очень осторожен.

– В том не сомневайся, мурза, – ответил Ржев.

Дворец хана в Бахчисарае был целым городом с громадным штатом прислуги и таким множеством покоев, что в них можно было заплутать. Но Али знал дворец.

Слуги тащили за ними большие тюки с товарами.

– Нам нужно попасть в гарем, – прошептал Ржев.

– Скоро там будем. Ну не в самом гареме конечно, туда вход всем кроме евнухов заказан. Но нужных тебе людей ты увидишь.

Ржев знал, что торговать во дворце – значит торговать в женской гаремной части дворца хана. Здесь проживали около тысячи ханских наложниц, доставляемых повелителю Крыма со всех частей света. И для этих охраняемых целой армией евнухов красавиц посещение купца было настоящим праздником. Те из девушек и женщин что имели деньги, могли покупать всякие красивые безделушки, такни, драгоценности.

Иногда такие посещения оплачивал сам хан, если у него было отменное настроение и одна из красавиц гарема сумела его ублажить в постели так, что повелитель становился щедрым. В такие моменты девушки могли брать все, что угодно совершенно бесплатно. Затем за все платил сам хан, а вернее его казначей.

Но сейчас хана во дворце не было и дармовщины не предвиделось. Но все равно многие собрались если не купить, то хоть поглазеет на товары.

Куца из Ляхистана поначалу привели к главному евнуху Кизляр-аге Рамсану (*Кизляр-ага – девичий начальник. Тюркское). Это был низкорослый и необычайно толстый человечек непонятной национальности. Столь его лицо заплыло жиром.

Кизляр-ага сердито сопел и то и дело вытирал потные ладони о свой шелковый расшитый серебром халат.

– Снова напасть на мою голову. Купец! Снова купец! Такого только пусти в гарем!

Это же настоящий бык, а не мирный торговец. Чем станешь торговать? – спросил он у Федора.

– У меня в тюках много товаров, почтенный эфенди, есть отличные ткани: рытый бархат, китайский шелк, – на ломаном татарском произнес Ржев.

– Бархат? – жадно вскричал толстый евнух. – Малиновый?

– И малиновый и красный как вино, и синий и зеленый и черный. Я дам тебе штуку малинового эфенди, если моя торговля будет здесь удачной. А вот пока кое-что для тебя в знак моего особого расположения.

С этими словами Ржев подал жирному главному евнуху тяжелый кошель, в котором было 200 золотых динаров. Евнух живо спрятал кошелек, и на его лице появилось некое подобие улыбки.

– Тебя будут сопровождать 10 евнухов гарема великого хана. У тебя есть полчаса!

Ты запомнил? Всего полчаса! Не больше! Ты, Али, отвечаешь за все. Ты уговорил меня на то, чтобы купец попал сюда. Ты. Помни.

– Но я получил за это большой куш почтенный кизляр-ага. И тебе кое-что досталось.

Мы с тобой в выгоде. Разве нет?

– Оно так, но на сердце тревожно. Пусть твой купец быстрее торгует.

– Благодарю тебя, эфенди. Твоя щедрость не знает границ.

Василий снова низко полонился за оказанную неслыханную милость.

– И не забудь про бархат, купец…

Ржеву дали время разложить товары: ткани, золотые украшения, притирания, косметику (купленную здесь же в бахчисарае в лавке местного купца).

Затем по всем углам стали евнухи, и кизляр-ага допустил до купца женщин гарема крымского хана. Никогда Василий Ржев и помыслить не мог, что судьба забросит его сюда. В самый гарем повелителя Крыма!

Первыми подбежали к нему две нубийки в полупрозрачных шароварах и легких кофточках. Причем все их достоинства: стройные словно точеные из эбенового дерева фигурки, округлые бедра, пышные груди были прекрасно видны.

Ржева даже передернуло. Он судорожно сглотнул слюну.

Но затем было еще больше. За нубийками последовали грузинки, польки, француженки, итальянки, украинки, русские (этих Ржев выделил особо) персиянки, и даже женщины из далеких стран Индии и Китая. У "купца" рябило в глазах от обилия женских тел.

У них у всех были закрыты половина лица и боярский сын удивился чего они его прячут если все тела почти на виду?

Они стали хватать куски тканей, и бешено кричали что-то на непонятных языках. Со столика быстро исчезли все драгоценности и на прилавок стали падать золотые монеты. Женщины кричали ему и жестикулировали на пальцах. Василий ничего не понимал и тупо кивал головой.

Грузинка на ломаном татарском спросила его:

– Сколько стоит этот кусок шелка?

– Пять золотых, красавица!

Женщина затараторила по-грузински и снова спросила что-то, но Ржев не понял что.

– Согласен? – снова произнесла она по-татарски.

– Да, но…

Договорить он не успел. Грузинку сунула ему одну монету и скрылась. И та оказалась не золотой, а серебряной.

И так продолжалось и дальше. Василий абсолютно не понимал, как купцы торгуются с дамами ханского гарема. У него через 15 минут не больше остались только несколько кусков ткани и две золотых безделушки. Хорошо еще, что он припрятал кусок рытого малинового бархата, который обещал главному евнуху.

А денег что набросали ему на поднос, было совсем не много. Хотя горка образовалась приличная, но золота было мало, в основном мелкое серебро. Для настоящего купца это было чистое разорение, а не настоящая торговля. Только косметика обошлась ему при покупке вдвое дороже. Но не поднимать же из-за этого скандала. Нужно сделать вид, что он доволен полученной прибылью. Ведь он пришел в гарем не за этим. Ему нудно было предать приказ.

– Эфенди, – раздался за его спиной нежный женский голос.

Ржев резко обернулся. Перед ним стояла женщина в шароварах и просторной накидке.

– Да красавица? Тебе ничего не досталось, не так ли? Но к моему глубокому сожалению уже…

– Мне не нужны твои товары, эфенди.

Василий Ржев внимательно осмотрел девушку и понял что ей около 18 лет, и она редкая красавица.

– А чего же тебе нужно красавица?

– Я получила ладанку с родины. Большое тебе спасибо за часть родной земли. Она согреет мне сердце.

Ржев был поражен. Эта молодая особа и есть та самая женщина к которой он был направлен?

– Рад услужить, – произнес он. Это были те самые слова которые он должен был произнести в ответ. – Вот возьми красавица за твои добрые слова два золотых динара.

На этих динарах и был приказ.

– Меня зовут Фатима, – прошептала она и, сжав в ладони подарок, тут же исчезла….

Яд для хана Хан Мехмед IV Гирей с передовыми отрядами своей гвардии прошел ворота Ор-Капу и помчался сразу на Ак-Мечеть.

– Смотри, Селим, – предупредил хан своего любимца. – Жизнь моя доверена тебе.

– Я отвечаю за все своей головой, повелитель.

– И ты уже подозреваешь, откуда нам ждать удара?

– Нет. Этого предсказать нельзя, великий хан, честно ответил Селим бей. Но мои люди предупреждены и к твоей особе никого не подпустят. Стража у твоих покоев будет удвоена, повелитель.

– Но в Ак-Мечети не самое спокойное место для моего ночлега, Селим.

– Наоборот, великий хан. Если твои враги уже сговорились нанести удар, то твое появление в Ак-Мечети нарушит их планы.

– В этом я с тобой согласен.

Кавалькада всадников ворвалась в Ак-Мечеть и сразу же весть, о том, что прибыл хан, разнеслась по городку. Салтан вышел встречать повелителя Крыма и лично придержал стремя его коня.

– Салават-Гази бей? – спросил Мюрад Гирей так, словно, не узнал ак-мечесткого салтана.

– Да о, повелитель, твой ничтожный раб.

Хан соскочил с коня.

– Я рад видеть тебя, салтан. И удостою тебя чести. Я остановлюсь на ночь в твоем доме. Пусть мой Селим покажет тебе, где ставить стражу.

– Будет исполнено, повелитель, – склонился в поклоне Салават-Гази бей.

– А скажи, салтан, не случилось ли чего странного в твоих владениях за последнее время?

– О чем говорит повелитель правоверных? Все спокойно в Крыму, под милостивой и справедливой десницей великого хана.

– Да? Тогда хорошо. В Крыму народ должен благоденствовать.

– Лучшие покои моего дворца будут предоставлены повелителю…

– Нет, я сам выберу себе покои! – резко отрезал хан.

– Как будет угодно моему повелителю.

Салават-Гази бей испугался, когда посмотрел в глаза хану. Мюрад Гирей не был жестоким государем, но фамильные черты рода Гиреев иногда брали верх. И тогда он мог приказать посадить на кол неугодного ему мурзу.

– Я лишь хотел угодить моему хану и предоставить достойные его светлой особы покои моего дворца.

Но хан быстро переменил тему:

– Твой дворец не плох, салтан. Мне здесь нравиться.

– Это наполняет мое сердце радостью, великий хан…

Селим бей быстро выбрал покои для хана и сам везде расставил стражу.

– Сегодня никто не имеет права въезда в Ак-Мечеть, салтан! – жестко приказал он Салават-Гази бею. – Стража у ворот будет на сегодня из моих людей.

– Как пожелает, почтенный Селим бей.

Салтан поклонился ханскому приближенному и удалился. Селим вызвал начальника стражи и отдал ему приказ:

– Ты знаешь, кого можно пропускать в Ак-Мечеть?

– Да, господин! Только того, кто покажет печать хана!

– Твои гвардейцы должны немедленно доставить этого человека ко мне.

– Будет исполнено, господин.

Селим отпустил воина и углубился в раздумья. Все ли он предусмотрел? Достаточны ли меры предосторожности? В этом дворце могут быть и тайные ходы, о которых он не знал.

Впрочем, хана охраняли много людей, и в его покои проникнуть просто так будет невозможно. С этой стороны ничего плохого не случиться. Но враг наверняка готовиться нанести удар. Ведь Мюрад Гирей спасть не будет. Он будет бодрствовать, пока хан не уснет вечным сном, очистив для него трон.

"Даже если Салават-Гази в заговоре с царевичем, сегодня ночью они ничего не предпримут. Нет. Слишком неожиданным стал визит хана в Ак-Мечеть. Пока заговорщики снесутся между собой и примут решение, пройдет время.

Но мы прибыли в Крым малыми силами без армии. Это я убедил хана так поступить.

Мы легкая приманка для Мюрад Гирея. И он должен на неё клюнуть.

Но как узнать, откуда они нанесут удар? И кто его нанесет? Легко иметь дело с вооруженными отрядами. А если это будет тайный предатель? Если я не знаю одного затаившегося врага? Того, кто совсем рядом?" Ночью в ворота сумел въехать один всадник. У него была тамга хана Мехмеда IV Гирея: ????????????

С такой печатью его немедленно провели к Селим бею, а тот отвел прямо к хану, где повелитель поджидал гонца.

– Приказ повелителя выполнен! – произнес гонец.

– Никто тебя не видел? – спросил хан. – Никто не интересовался тобой?

– Нет, великий хан. На меня никто не обращал внимания. Я одет как слуга купца и таких слуг сейчас много на дорогах Крыма. В Бахчисарае я был осторожен.

– Где он? – спросил Селим-бей.

– Его привезут сюда еще до рассвета.

– Ты хорошо выполнил мою волю, но ты устал? Ты валишься с ног?

Гонец едва стоял на ногах. Он почти не спал, все эти дни и не слезал с лошади.

– Эй! – Мехмед Гирей хлопнул в ладоши и появились слуги. – Уложите этого воина спать в этой комнате!

Слуги выполнили приказ, не посмев удивиться. Затем они бесшумно удалились.

Селим бей, проверив все углы ханских покоев еще раз, достал из сумки заранее приготовленные вещи.

– Одежда моего слуги, великий хан. Он сам еще вчера отправлен мной под видом простого пастуха в мой дом. Про его отсутствие никто не знает. Он часто был моей тенью и его появление никого не удивит.

– Помоги мне переодеться, Селим.

– Да, мой повелитель. Эта одежда должна быть вам в пору.

– Ты хочешь сказать, что своей статью я похожу на твоего слугу? – добродушно усмехнулся хан.

– Мой слуга отлично сложен, как и мой повелитель.

– Я раньше говорил, что ты не льстец. Но я ошибался. Ты научился тонко льстить, мой Селим.

– Таковы нравы придворной жизни особенно на востоке, мой повелитель. Нет придворного без лести.

Вскоре хан, благодаря Селим бею, преобразился до неузнаваемости. Теперь это был слуга Селима, его тень и его верный страж.

– Вскоре, тот второй, оденет вашу одежду, повелитель. И никто и ничего не узнает.

А наш приятель Салват-Гази предупредит про все своего второго господина Мюрад Гирея.

– Хитрый и хороший план родился в твоей голове, Селим.

– Мой долг спасти повелителя…

Сила слова: Пьетро Ринальдини и сын боярский Федор Мятелев (продолжение) Кардинал снова продолжил свою беседу с Федором спустя несколько дней. На этот раз он намеревался произнести главное. И от того, как прореагирует на это предложение стрелец можно будет сделать вывод о его дальнейшем использовании.

– Я должен вам в чем-то помочь, падре? – спросил Федор, после того как они поздоровались и сели за стол.

– Помочь? Сейчас? Нет! В Крыму все наши дела закончены. Нам больше ничего не нужно делать, Федор. Мы столкнули наших врагов лбами, и они сами доделают нашу работу за нас. А Ордену не зачем проявлять себя. Это великое искусство заставить делать свою работу другого, а еще лучше своего противника. И я это уже сделал.

Но твой путь обратно на родину закрыт. Московия выбросила тебя на обочину. И мы тебя подобрали.

– Да, – согласился Федор с доводами кардинала.

– И ты согласен служить Ордену?

– Еще недавно я сказал бы нет. Но теперь… теперь, я не знаю что ответить.

Менять веру мне не хочется по прежнему, хотя латинская вера уже не кажется мне такой плохой как говорили наши попы.

– Ибо они лгали тебе. Как, впрочем, и наши ксендзы лгут про ваших попов. Дураков хватает и там и здесь. Но я немного открыл для тебя завесу тайны. Значит, ты стал сомневаться, Федор? Это уже хорошо.

– Мне будет дано время подумать, падре?

– Да, и тебе будет дано много времени. Ибо Орден пока не готов принять тебя.

Служить Ордену великая честь, Федор. И я еще не решил достоин ли ты её.

– Но вы говорили, падре…

– Да, да. Я говорил, что ты нам нужен. Но я должен быть уверен в твоей крепости и в твоей смелости.

– Смелости? – удивился Мятелев. – Разве я не доказал свою смелость?

– А чем ты её доказал? Тем, что отлично сражаешься? Но в чем здесь смелость? Твой отец научил тебя драться и с детства ты только и слышал что разговоры о битвах и сражениях. К этому тебя подготовили и смелость здесь ни при чем.

– Но в чем же она тогда состоит эта смелость, падре?

– Смелость это когда слабый противник выходит в бой против сильного противника.

Он биться за свою жизнь и не хочет ею рисковать, но все равно выходит на бой.

Ибо он знает, что так надо. Ты пробовал делать так? – жестко спросил кардинал.

Федор задумался. Пожалуй, так он не пробовал. Странная трактовка смелости.

Такого он еще ни от кого не слышал.

– Вот такое испытание ждет тебя, Федор. И если ты пройдешь, его я буду знать, что не ошибся в тебе.

– Но что мне нужно будет сделать?

– Ты отправишься в большое плавание по Черному морю. В плавание на турецкой военной галере. И в Стамбуле в квартале Фанар у грека по имени Адреотис тебя будет ждать весточка от меня. Тогда, если ты доберешься до Адреотиса, я буду знать что Федор Мятелев прошел испытание, и он достоит тайного знания.

– Адреотис этот тот грек, которого я уже видел на базаре в Бахчисарае?

– Это он. Итак, что ты скажешь на это предложение?

Кардинал внимательно смотрел в глаза молодого стрельца. Если он сейчас спросит,

"А что будет если я откажусь?", или " Если ли иные варианты?", или "Чем мне придется рисковать?", то он зря тратил время на этого молодого русского.

"Впрочем, человека стоит воспитывать. И даже если он так ответит, то не стоит быть к нему слишком суровым, – поправил самого себя кардинал. – Он молод и горяч.

Его мысли и поступки часто необдуманны и спонтанны".

– Итак, что ты скажешь мне, Федор?

– А чего говорить, падре? Пусть будет так, как решила судьба. Я готов отправиться в море.

– Но ты не спросил, как тебе это предстоит сделать.

– Будет трудно. Это я понял. И добраться до квартала Фанар мне будет не легко. Но я готов пройти испытание.

"Отличный ответ! – подумал кардинал Пьетро. – Такого даже я не ожидал. Этот парень пройдет все испытания, и я еще увижу его".

– Тогда тебе предстоит отправиться в Кафу. Там Марта Лисовская отведет тебя к купцу по имени Карамлык и тот должен посадить тебя на корабль что идет к турецкой крепости Казы-Кермен.

– Значит, я поеду в сопровождении Марты, падре? Это приятная неожиданность.

– Думай о трудностях. Тебе их предстоит преодолеть немало…

Яд для хана (продолжение) Мехмед IV Гирей прибыл в Бахчисарай торжественно. Хан гарцевал на породистом черном жеребце во главе тысячи отборных всадников ханской гвардии. На нем были великолепные доспехи с позолотой и яркие шелковые одежды.

Население столицы ханства приветствовало своего повелителя восторженно. Хан одержал блестящую победу, и воины гнали в Крым многочисленный полон. Это сулило рыботорговым рынкам процветание, и множество кораблей скоро будут в гаванях ханства. Все были нужны рабы. И восток скоро увидит множество гяуров урусов, украинцев, ляхов.

Молодые и здоровые мужчины станут отличными рабами на галерах султанского величества и на купеческих судах, пополнят ряды рабов в имениях знати, на маслобойнях, зернотерках, пастбищах. Красивые девушки и женщины станут пополнением для гаремов. А дети пополнят ряды аджем-огланов* (*аджем-огланы – мальчики для янычарского корпуса), если это мальчики, и станут дочерями бездетных купцов, если это девочки, дабы те воспитали их и смогли выгодно для себя выдать замуж.

В толпе встречающих был и царевич Мюрад Гирей, что пожелал присутствовать при таком событии как въезд хана в Бахчисарай. Он был одет как купец, и его сейчас и родная мать бы не узнала. Мюрад повернулся к мурзе Кучулуку, что его сопровождал.

– Смотри, они радуются.

– И что с того? Они будут радоваться и когда труп Мехмеда протащат по улицам города. Не стоит доверять настроениям толпы.

– Будут ли они встречать также и меня?

– Будут. Они встречают не хана Мехмед Гирея, но ту силу, что он сейчас воплощает в себе. А иссякнет сила, иссякнет, словно родник, и любовь толпы.

– Но мы ничего не делаем, дабы обрести силу, Кучулук.

– Нам уже сказали, что скоро хан умрет. Стоит лишь немного подождать. Тем людям, что делают это можно верить.

– Я тоже так думаю, но меня мучает вопрос. Почему они не убрали его еще на подходе к Бахчисараю? Зачем они его сюда допустили? А бездействие мне надоело. Я готов сам попробовать захватить трон! Чести будет больше.

– Чести? Может и так, царевич. Но тогда вас ждет не трон, а смерть! И вас не похоронят на родовом кладбище Гиреев. А ваш труп отдадут собакам.

Мюрад Гирей вздрогнул от таких слов и замолчал. Кучулук прав. Большим людям выгодно его воцарение на троне Гиреев. И он пообещал им все, что они хотели. Но, в конце, концов, обещание это только обещание и ничего больше. Пусть только дадут ему сесть на трон и укрепиться на нем. Тогда он им покажет свое истинное лицо…

Селим бей прибыл во дворец раньше хана и все приготовил к приезду повелителя. Он в сопровождении слуг осмотрел все закоулки ханских покоев. И ничего такого не нашел.

– Все в полном порядке. Приготовлено для приезда повелителя. Честь и хвала управителю дворца. Этот вельможа на своем месте.

– Значит все в порядке, господин? – спросил его слуга, что находился позади своего господина.

– Да, и это меня пугает еще больше, чем если бы я что-то нашел. Тогда бы можно было предположить, откуда нанесут удар.

– Но может моему господину послушать доносы своих соглядатаев?

– Ты прав, Хасан. Я послушаю моих соглядатаев…

Селим бей удалился в свои покои во дворце положенные ему как главному телохранителю хана и вызвал к себе троих рабов из смышленых гяуров, которых он выкупил из черного рабства и седлал слугами во дворце.

Те явились сразу же и пали ниц перед своим благодетелем.

– Поднимитесь! – приказал Селим бей. – Нечего мне выказывать ханские почести. Я не хан, но только слуга повелителя Крыма.

– Для нас ты больше чем хан, господин, – произнес галичанин Роман, после чего поднялся на ноги. – Ты спас нас от семрти и наши жизни принадлежат тебе.

– Мне нужны не слова, Роман, а дела. Я спасал лично тебя не из милости, а потому что ты показался мне умным человеком.

Роман поклонился таким словам своего господина.

– Итак, что ты видел и что слышал?

– Слуги болтают о том, что царевич Мюрад Гирей находиться в Буджаке. А это совсем недалеко от Крыма, господин. Также говорят, что у него ярлык от султана на ханство.

Селим бей усмехнулся. Болтают! В Буджаке! Да Мюрад Гирей давно в Крыму у них под боком.

– Но я не верю в эти слухи, господин, – продолжил Роман. – Думаю, что царевич гораздо ближе. Если, конечно, правда, что он бежал из Стамбула.

– Ты доказал что умен, Роман. Но не доказал что наблюдателен. Мне нужно иное. Что подозрительного ты видел во время моего отсутствия во дворце. Но, не повторяя того, что уже присылал мне в письмах. У меня хорошая память.

– Гарем посещал купец из Польши, господин.

– Гарем? И кто этот купец?

– Да молодой поляк. Продавал наложницам повелителя всякие вещи: ткани, золото, ожерелья, благовония.

– И что в этом такого? Что здесь странного? Разве купец оставался с наложницами повелителя наедине?

– Нет, что ты, господин. Там были евнухи, и они глаз с купца не спускали. Да и был он там не долго. Распродал все и ушел.

– И что здесь странного? На то он и купец чтобы торговать. Кто привел его во дворец?

– Мурза Али, господин.

– Али? Этот своего не упустит. Не иначе получил от купца хороший бакшиш. Но Али мой слуга. Это я сделал его тем, кто он сейчас есть. Али не мог сюда привести врага. Или ты иного мнения?

– Нет, господин. Вот Махмуд тогда наблюдал за господином Али, – Роман кивнул на второго слугу.

Низкорослый потурнак* (*потурнак – христианин принявший ислам) Махмуд, вышел вперед и сообщил:

– Господин Али присчитывал деньги. Он получил от купца не менее тысячи золотых.

Да еще и изрядный кусок бархата прихватил с собой. Из того, что получил в качестве бакшиша кизляр-ага.

– А с купцом Али не разговаривал?

– Почти нет, господин. Но он привел его, и они могли все обговорить по вопросу торговли ранее.

– Во дворец купец бы просто так не попал. А наш Али часто покровительствует купцам. И в этом нет ничего странного, Роман. Что ты видел еще?

– Но, господин, этот купец продал свой товар чересчур дешево. Мой отец был купцом и я знаю истинную стоимость товара, что он принес. Он едва выручил одну пятую от его истинной стоимости. Зачем ему было давать бакшиш Али и кизляр-аге чтобы продать товар за бесценок? Это кажется мне подозрительным.

– Роман, а знаешь ли ты что такое выгода?

– Конечно, знаю. Получить больше чем вложил, господин, – ответил слуга.

– Ты прав, Роман, – сказал Селим бей. – Больше чем вложил. Но сначала стоит вложить. Вот твой купец и вложил деньги. И выгодно вложил. Татарские войска вернуться с богатой добычей. Доля хана весьма велика. И уже сегодня ночью хан выберет себе женщину из гарема. И она, если сумеет ему угодить, расскажет о хорошем купце и попросит пригласить его во дворец снова. И наш хан щедро одарит все наложниц и сам заплатит за товары! Вот она истинная выгода твоего купца.

– Да, но…

– Хватит про это, Роман. Здесь нет ничего странного. Ничего. Есть ли еще что-либо необычное, что вы видели? Были ли новые поступления в гарем повелителя?

– Да, – ответил третий слуга поляк Ясек. – В гарем были куплены пять новых наложниц. Я все успел выспросить о них, как ты велел, господин.

– И что это за женщины?

– Красавицы. Две польки, и три уруски. Но совершенно глупые гусыни. Кроме красоты в них нет ничего.

– А вот это интересно, – Селим стал выспрашивать дальше. – С чего ты взял, Ясек, что они глупые?

– Евнухи рассказали мне, что девки все время жмутся по углам и плачут. Двоим из них не больше 13 лет, а остальные постарше. Но толком они ничего про себя не сказывали. Евнухи немало потрудились с ними.

– Это не показатель того, что девки глупы. Могут и прикидываться.

– Не думаю, что они прикидываются, господин. Тогда они слишком искусны в деле лицедейства. Но они из простых, и никакой грамоты не ведают. Откуда в них искусство притворства, что годами воспитывается? Да и никаких действий они не предпринимали, господин. Не задали ни одного стоящего вопроса. И дичатся всего.

Женщины гаремные выбились из сил, желая заставить их одеться в наши одежды.

Стыдятся своей красоты.

– Тогда ты, пожалуй, прав, Ясек. Что с теми, кто готовит еду для повелителя?

– Там все старые и проверенные рабы, господин, – сообщил Махмуд. – Еду они проверяют десять раз сами, прежде чем отправить её на пробу. Особенно это касается фруктов, господин. Никто не знает, какой плод попадет к хану. И никто кухней не интересовался. Про то мне доносит верный человек.

– А новые рабы? – спросил Селим бей.

– Этих много, господин. С неделю назад доставили больше сотни молодых и здоровых мужчин…

Бахчисарай, дворец хана Мехмеда IV Гирея: тревоги Селим бея Хан прибыл во дворец, и забот у Селима стало в пять раз больше. В такой ситуации, когда рядом Мюрад Гирей ни на кого он положиться не мог. В своем любимом Фруктовом кабинете хан сразу дал пир своим приближенным в честь победы.

Здесь были и калга, и гениш-ачерас Искандер бей, и Махмуд-паша, и мурза Сулеш, и глава ханского дивана* (*диван – нечто похожее на кабинет министров в нашем понимании) и иные придворные и военные чины.

– Наш повелитель, равен своему предку Чингисхану в искусстве войны! – провозгласил мурза Сулеш. – Он обратил гяуров в бегство и захватил столько пленных.

– Верно! Скоро на базарах Кафы, Гезлова и Бахчисарая будут тысячи рабов! – подхватил слова Сулеша гениш-ачерас. – И все благодаря тому что Аллах милостив к великому хану Мехмед Гирею!

Гениш-ачерас Искандер бей был человеком султана, как и Махмуд-паша, и командовал янычарским отрядом, что постоянно стоял в Крыму. Мехмед Гирей хорошо знал цену лести этого аги и совершенно не верил в его искренность.

– А были ли вести от солнцеликого падишаха? – спросил хан Икандер бея.

– Падишах Мухаммед IV благоволит великому хану. И видит его усердие в деле искоренения неверных.

– Все это я и сам видел в послания султана Мухаммеда IV ко мне. Но не прислал ли тебе, Искандер бей, султан иных новостей?

– Иных? Нет, великий хан.

Хан смерил взглядом Икандер бея. Но лицо придворного военачальника было бесстрастным.

"Странный взгляд сегодня у хана, – отметил про себя Икандер бей. – Какой-то рассеянный. Давно я таким не видел Мехмед Гирея. Вялый голос и вопросы словно задает те, что ему приказали задать".

Но дальше про это думать Икандер не стал. Мало ли что могло произойти в жизни хана и что повлияло на его настроение.

Селим бей на пиру не был, ибо командовал стражей. Он лично расставлял посты вокруг покоев хана…

Али также прибыл во дворец, и нашел там Селим бея, своего господина.

– Ты не торопился на мой зов, Али, – выговорил ему Селим бей. – Неужели и тебя запугали?

Али еще раз поклонился своему господину:

– Если господин про царевича Мюрад Гирея, то я как раз пришел с новостями про него.

– Вот как? Давай свои новости.

– У Мюрада уже больше тысячи всадников.

– Что? – не мог поверить Селим бей. – Откуда у него столько воинов? Где можно незаметно спрятать тысячу воинов?

– Он не собирает их вместе. Сейчас в Крым возвращаются многие отряды с войны.

Мурзы и салтаны идут по своим становищам и растекаются по Крыму. В такой кутерьме легко затеряться. В окрестностях Бахчисарая у Мюрада около 400 всадников. Они разбиты на два отряда. Между Бахчисараем и Гезловом еще 400 всадников. Те только и ждут сигнала от царевича. И еще 200 воинов на дороге к Кафе.

– Да где он собрал столько?

– Это еще не все. Многие недовольные спешат к нему на поклон. У царевича везде посты и заставы с лошадьми, если ему будет грозить опасность он сразу уйдет.

– А я распустил большую часть войска! – вскричал Селим бей. – Да стоит Мюраду только ударить…

– Никуда он не ударит, господин. Он сидит и ждет.

– Ты уверен? Сам понимаешь, что от этого зависит?

– Уверен. Сам царевич Мюрад Гирей действовать не станет. Ждет своего часа.

– А вот этого он вряд ли дождется, Али. Меня пугает только то, что Мюрад Гирей может отважиться напасть на Бахчисарай и захватить хана.

– Этого не будет. Мои люди на страже и предупредят если что.

– Тогда у нас впереди несколько дней и ночей. А даже за одну ночь, иногда, многое можно успеть…

В окрестностях Бахчисарая: Дом мурзы Али Мурза Али все узнал об истинном местопребывании Мюрад Гирея. Он думал, как ему поступить. Садить на ханский трон этого строптивого принца – ошибка. Но и открыто противиться посланнику самого царя он не мог.

Порядки в московском государстве он знал отлично. Попробуй он возрази против слова великого государя, так этот Ржев такого донесет в Москву, что Приказ тайных дел разработает план как избавиться от самого Али. А уж там быстро придумают способ.

Да и посланец гетмана Выговского околачивается в свите царевича. С чего бы это?

Выговский решил заручиться его поддержкой. Это понятно. Полковник Сом доверено лицо гетмана. Больше того его друг и исполнитель тайных поручений.

Выговский понял, что поддержки у польского короля ему не будет, и от нынешнего крымского хана также помощи не дождется. Вот он и решил поставить на Мюрад Гирея.

Хорошо работают соглядатаи гетмана! Лучше чем его собственные люди здесь в Крыму.

Хотя московская казна платит им большие деньги.

Сам Али так ничего бы о приезде Сома и не узнал, если бы не еврейский купец Бен Лазар. Тот сообщил человеку Али, что видел полковника Данила Сома в окрестностях Бахчисарая.

Царь Алексей послушался недобрых советчиков и пошел у них на поводу. Те взялись за Мюрад Гирея, думая, что он сможет им обеспечить союз с Крымом против Речи Посполитой. Они наверняка убелили царя в том, что нынешний султан Турции никуда не годный правитель и пока можно решить такое большое дело – прибрать на время к рукам Крым и окончательно присоединить Украину, разделив Речь Посполитую и превратив её в малозначительное государство, благодаря Швеции и Крыму.